Аннотация: Истории о безобидных шалостях подростков (детей 14-16 лет), собранные в единый рассказ. Опубликовано в газете "Сахалинский моряк" в 2002 г.
Жара. В Сидоровку пришло настоящее лето. Сидим на скамейке около сельского магазина на самом солнцепеке, встать и уйти в тень не хватает силы воли. Напротив магазина стоит раскаленный "газик". Солнце палит беспощадно, над полями дрожит зыбкое марево. Два пацана едут на разбитых велосипедах. Стрекочет одинокий кузнечик. Корова дремлет в пыльной траве, глаза прижмурила. Дверь магазина с треском распахнулась, оттуда вывалился пьяный "в дымину" дед Солдаткин с самым дешевым пойлом под мышкой и вихляющей походкой направился к "газику". Корова в траве раскрыла печальные глаза и шумно вздохнула. Пацаны надавили на педали. Солдаткин взмахнул свободной рукой и загорлопанил: "Ой, мороз, моро-оз!". Его втянули в "газик". Машина уехала, потащив за собой пыль до неба. Корова равнодушно отвернулась. Альбина зевнула, я чихнула от горячей пыли. Мальчишки на велосипедах скрылись за поворотом. Пыль неспешно оседала на серой обочине. Жара...
- Скука, - буркнул Жорж и плюнул шелуху от семечек себе под ноги. На самом деле его зовут Гоша, это мы его "для понтов" так величаем. Вот с близняшками действительно неразбериха. На лица мы их различаем, по именам - нет. Альбина и Алина - две Али.
- У бабки Мани козел пропал, - сообщил Кеша.
- Ну и что с того? - фыркнул Жорж.
- Так ему и надо, злыдню бодливому, - не без злорадства сказала Алина.
- А тете Нине сегодня ночью дух явился, - выложила я последнюю новость.
- Дяди Коли, да? - заинтересовалась Алина.
- Ага.
- Нашел время помирать. Жара такая, - зажмурился на солнце Жорж. - Завтра закопают.
- Дурак, - обозвала его Альбина и поддернула очки.
- Я на похороны не пойду. Покойников боюсь, - сказала Алина. Просто так сказала, чтобы привлечь к себе внимание.
- А я не боюсь, - подала голос тихоня Лена.
- Это ты днем не боишься, а вот ночью... - многозначительно ответил Жорж.
- И ночью не боюсь.
- Даже на кладбище?
- Не-а.
- Пхе! - усмехнулась Альбина. - А спорим, что ты ночью одна на кладбище даже полчаса не посидишь?
- Десять минут, - скостила Лена.
- Двадцать!
- Пятнадцать.
- О-ке, пятнадцать, - согласилась Аля.
- Э, девки, вы что, всерьез? - удивился Кеша.
- Разумеется, а ты думал? - хмыкнула Альбина. - Сегодня. Без фонарика.
Лена согласно угукнула. Она покладистая.
- Сегодня по кладбищу будет бродить дух дяди Коли, - напомнил Жорж замогильным голосом, и мы заерзали на скамейке.
- Что ему там делать? - презрительно отмахнулась Лена.
О споре волшебным образом узнали почти все наши ровесники в Сидоровке, и к двенадцати ночи около кладбища набралось человек пятнадцать. Несмотря на такое количество народу, было неестественно тихо, только иногда слышался чей-нибудь нервный смешок. Кладбище освещалось перекрестными лучами десятка фонариков в наших руках. Над сопками низко висела огромная выпуклая луна. Она светила, как электролампочка, но свет от нее казался не желтым, а синим. Кладбище, залитое синим лунным светом, мрачно безмолвствовало. Множество деревьев скрывали углы под осязаемой тенью. Сгрудившись, мы молча пошли между могилами, лузгая семечки. Лунища зашла за тучу, и стало темно. Лучи фонариков метались по надгробиям, всюду нам мерещились белые торсы. Громкий вскрик, резкий всполох фонарика - и Кеша шумно скатился в яму. Двое из нашей группы трусливо задали стрекача, остальные устояли.
- Эге, это же для дяди Коли могила, - догадался Жорж. Посыпались смешки.
- Веревку дайте! - недовольно пробубнил Кеша из ямы. Вечно ему не везет. В прошлом году он вместе с Жоржем и близняшками полез к соседу в огород, и сосед пальнул ему в корму зарядом соли. По огородам ночами многие шныряют, и ничего. А досталось одному Кеше.
Никто не догадался (или не захотел) посветить в яму фонарем. Веревка, как ни странно, нашлась, и мы бросили конец Кеше.
- Тяни! - крикнул он.
- Ох, и тяжелый же ты, пень деревенский, - пыхтел от натуги Жорж.
Еще немного... Фонари выхватили над краем преисподней рога и злобные глазища. ВОТ ТАКИЕ!!! А под глазищами - бороду. "Мэ-э-э!" - разнеслось по кладбищу.
- Сгинь! Сгинь! - завопили в толпе. Веревку бросили. Основная масса сорвалась с места и с воплями разбежалась; человек пять-шесть, однако, мужественно осталось на месте. Из-под земли неслась Кешкина ругань. Жорж, тоже ругаясь, посветил фонарем в яму. И расхохотался. Мы подобрались ближе и вытянули шеи. В яме вместе с Кешей сидел козел бабы Мани. Мы вытянули наверх и козла, и приятеля. Оживились, повеселели, двинулись дальше. Посыпались страшные истории. В лучах фонарей замаячила цель нашего марш-броска через кладбище - большой каменный крест, невесть кем установленный в древние времена.
- Ну, Лена, вперед, - благословили мы подругу.
Та даже бровью не повела.
- Засекайте время, - сказала. Мы дали ей фонарь на всякий случай, включать не велели. Понаблюдали, как она располагается под крестом, отошли подальше и потушили фонари. Притихли.
В темноте, в тишине, которая даже не звенела комарами, между слабо белеющими под звездами плитами и обелисками, мы потихоньку начали поддаваться первобытному страху.
- Хоть бы луна выглянула, мать ее, - ругнулся Жорж.
- Задолбал ты уже своей руганью, - сердито зашипела Альбина. - Время истекло, а Ленки все нет.
- А вдруг ей плохо стало? - прошептала Алина.
Мы зажгли фонари, но от вида заросших могил стало страшнее.
- Вон там вроде белеется кто-то, - в открытую паниковала Алина.
- Нету там никого, - шептала Альбина, трясясь от страха. - И Ленки нет.
Где-то впереди послышался неясный скрежет. Вся наша компания так и вскинулась. Слабые лучи двух фонариков заметались по узкой тропинке. Вдали пыхнул огонек - ТАМ КТО-ТО БЫЛ!!! С истошными криками мы бросились врассыпную. Я с завидной прытью петляла между оградками, потеряла фонарик. От страха я видела в темноте не хуже кошки. За кладбищем провалилась в канаву, тут же выбралась и помчалась по лесу. Ноги жестко проваливались сквозь бурелом, по лицу хлестали невидимые в темноте ветви, малина цепляла за штаны. Я за что-то зацепилась ногой, кувыркнулась и съехала вниз, угодив обеими руками в заболоченный ручей. Тут же вскочила на ноги, но бегать по лесу желание иссякло. Шумно дыша, я огляделась. Темный лес стоял вокруг неподвижно, темнота обволакивала. Я не боялась заблудиться, родной лес был мне знаком, однако ночью, одной, мне было страшно. Невдалеке захрустели ветви. Кто-то с сопением прокладывал себе дорогу через заросли. Я обрадовалась, потом испугалась. Я затаила дыхание и прокралась на звуки. Открылась поляна, освещенная звездами, где среди кустарников я с трудом различила странную фигуру. Фигура двигалась. Я оставалась на месте и напрягала зрение, сгорая от страха и любопытства. Из-за тучи выплыла луна, сразу вся, но лучше бы она этого не делала. На поляне стояло... чудовище! Оно было о трех ногах, двух руках и - главное - о двух головах! Чудовище, почуяв меня, повернуло обе головы, и у одной из них сверкнули под луной два громадных глаза! Крик застрял у меня в горле, я подавилась криком! Вместо крика я издала булькающий хрип и взяла с места в карьер. Бурелом теперь мне не мешал. Вскоре я убедилась, что чудовище отнюдь не отстает, а несется по лесу наравне со мной, только чуть поодаль. Это открытие подхлестнуло меня, как вожжами, я слегка отклонилась в сторону, и чудовище растворилось в ночной темноте.
Вся в паутине, в репьях, изодранная и всклокоченная, я выскочила на сельскую дорогу. В груди горел огонь, во рту стоял привкус крови. Почти сразу в двух шагах от меня из леса выкатился еще кто-то. Я подпрыгнула на месте, но тут же узнала сестер-близняшек. Выглядели они не лучше моего. Запаленно дыша, мы подошли друг к другу.
- Видели - по лесу чудовище бегает? - выпалила я.
- Не-а, зато мы слышали!
- Это оно и есть!
Алина вертела головой, на носу у нее сверкнули очки. Меня как громом поразило. Я уставилась на сестер во все глаза. Еще на кладбище Алечки вдвоем втиснулись в Кешкину куртку, из которой торчали теперь две головы и две руки.
- Интересно, как вы по лесу бегали в таком виде? - полюбопытствовала я, успокаиваясь.
Сестры воззрились друг на друга.
- А фиг его знает.
- Чудовище, ха-ха-ха!
Около магазина на лавочке, как ни в чем не бывало, сидели Лена и Жорж, осыпая окрестности магазина шелухой от семечек.
- Трусы, - обозвала нас усмехающаяся Лена. - Я только фонарь зажгла, вы и сиганули, как зайцы.
Утром в Сидоровке объявили аврал: жители искали пропавших детей. Устроили облаву в лесу. Нашлись все.
- Лечить вас надо, - изрек председатель совхоза.
И "лечили". Кого ремнем, кого метлой, кого тапком. Через неделю в совхозе организовали школьную бригаду. За работу нам платили, как взрослым. Днем мы собирали редис, поливали огурцы, пололи заросшую лебедой свеклу, вечером ходили на озеро за три километра от поселка. На ночные фокусы нас уже не хватало.