Аннотация: Опубликовано в авторском сборнике "Запах безмолвной симфонии".
Настя выгребла содержимое тумбочки на пол, ещё раз как следует покопалась в вещах и в недоумении выпрямилась.
- Больше искать негде, - в безнадёжном удивлении изрекла она.
- Вот и я о том же, - поддакнула Анка с полотенцем на голове. - Искать-то негде, а вещи пропадают. Кстати, Аль, ты нашла свой бюзик?
Альбина в ответ отрицательно буркнула и снова уткнулась в методичку. Бюстгальтер она потеряла на прошлой неделе, что вызвало немало шуток среди подруг, хотя об амурных похождениях она имела представление, кажется, исключительно киношное. Красивый был бюстгальтер, немецкий, с застёжкой спереди, и очень шёл статной Альбине.
Настя суетливо затолкала тетрадки обратно в тумбочку, мысленно прощаясь с калькулятором. Значит, потеряла в институте, вот только где? Анка между тем открыла дверь на стук.
- Девочки, пару сигарет дайте, пожалуйста, - проблеял за шторками знакомый голосочек. Шторки отгораживали 'жилое помещение' общежитской комнаты от закутка с входной дверью и со встроенными 'нишами' до потолка.
- Да пожалуйста, - уничижительным тоном ответила Анка. Высокая, в теле, с длиннющими ногами, она стремительно вышла из-за штор. Жанна, обладательница приторного голосочка, осталась в закутке. Тут и маленькая Лида оторвалась от уроков и язвительно поинтересовалась:
- Ты ж не куришь?
За шторами послышалась виноватая возня.
- Или куришь? - продолжила издеваться Лида.
- Или уже не куришь? - с нажимом на 'уже' довольным баритончиком гоготнула Анка, вытряхивая из пачки две сигареты.
- Нет, - полушёпотом ответила Жанна. - Девочки попросили.
Анка подозрительно сощурилась, в два гигантских шага добралась до штор и рывком их отдёрнула. Жанна стала раза в два меньше, вскинула на миг ярко-голубые глаза и снова опустила. Дрожали трогательные хвостики мышиного цвета, из-под чистенького халатика торчали тонкие ножки в больших мохнатых тапках, руки прижаты под подбородком к груди. Настя сморщилась от омерзения.
- Замёрзла, что ль? - презрительно хмыкнула Анка и вручила соседке сигареты.
Жанна покинула двести восьмую спиной вперёд, а глаза так и не подняла.
- Думаешь, она? - насмешливо спросила Лида.
- Нет, папа римский, - заверила Анка и поправила на голове полотенце. - Кто у нас ещё ходит по всем комнатам и вечно 'стреляет' что-нибудь?
- Смотри, волосы сожжёшь.
- Хе, может, и сожгу. Краска-то нормальная тоже куда-то запропастилась. Купила вот невесть что. Тоже, что ль, спёрли?
- Не пойманный не вор, тут подумать надо, - заметила рассудительная Лида.
- Ну, да, к нам ведь не только Жанна ходит, - согласилась Аля и пластичным движением перебросила длинные русые волосы с одного плеча на другое.
- Ну, а кто ещё, по-вашему? - спросила Анка.
Она опустила большое, сильное тело между маленькой Лидой и тощей Альбиной и махнула рукой Насте:
- Ты присаживайся, присаживайся. Не найдёшь ты свой калькулятор, так что можешь пупок не развязывать почем зря. На сессии развязывать будешь, а сейчас не надо.
Настя пингвином плюхнулась за стол и не без интереса покосилась на тетради, коими был завален весь стол: завтра коллоквиум, готовиться надо, а времени в обрез.
Подруги на скорую руку припомнили всё, что у них пропало за последнее время. Набралось не так уж и мало: перламутровая линейка, пара заколок с резинкой, ручка, Настина сногсшибательная помада и прочее по мелочам.
- Полное мусорное ведро набирается, кхм, - пошутила Лида. - Парни, надо полагать, автоматически отпадают.
- Принято, - кивнула Анка, хотела по-деревенски почесать в затылке, но наткнулась на полотенце и недовольно сморщилась. - Те, кто был по разу-два, тоже.
С этим утверждением все согласились. Стали перебирать своих товарок и соседок, которые то и дело захаживали в гости.
- Н-да, ни на кого не подумаешь, - озабоченно хмурилась Аля.
Анка нетерпеливо стучала пальцами по столешнице.
- Иру-девять-один-один не забыли?
- Не забыли, - деловито ответила Лида. - Это ты забыла, как выперла её отсюда с месяц назад.
Девчата рассмеялись, вспомнив, как Анка вытолкала неблагополучную соседку из комнаты, даже не применив рук. Это было давно.
- Ладно. Давайте ужинать, рожки уже простыли, - предложила вечно голодная Настя. - Сейчас колбасу достану.
Холодильника у студенток не было, продукты висели за окном на незлом морозце, растерявшем силу к концу зимы. Настя полезла в форточку за пакетом, табуретка под ней опасно зашаталась ('Тих-тих-тих', - успела проговорить Лида), и пакет с продуктами ухнул в глубокое индиго февральского вечера.
Настя, торопливо нацепив 'коридорные' тапки, бросилась из комнаты.
Она опоздала. На крыльце общежития свирепая на вид помесь бульдога с нильским аллигатором торопливо пожирала остатки докторской колбасы, а вдоль по улице, тускло освещённой парой фонарей, галопом уносили пакет крупные собаки. Настя только и успела разглядеть, как в азарте вертятся лохматые хвосты. На подтаявшей за день дороге сиротливо остался пакетик с солёными огурцами, но не подбирать же!
Настя, насквозь виноватая, вернулась в комнату, ожидая, что сейчас её самоё положат на разделочную доску.
- Вот, не успела, - сообщила она подругам и шмыгнула носом. Голодные студентки, оставшиеся без сала и колбасы, дружно захохотали.
За ужином Анка заявила о намерении поговорить с соседками Жанны по комнате.
- Дельная мысль, - одобрила Лида, - только разговаривать буду я.
- Это почему это?
- Потому что... как бы это сказать поделикатнее... кхм... Тут подход нужен.
- Ну-ну, - с неприязнью отозвалась Анка. - Вижу, какой у тебя подход. На собственной шкуре. Да что там за шум?
Она сорвалась с места и выглянула в коридор, за ней подтянулись и остальные. В длинном сквозном коридоре было оживлённо, сосед в шортиках, искривив ноги колёсами, бил поварёшкой в кастрюлю и заунывным речитативом рассказывал нехитрую историю о деревьях и солнышке. Из комнат выглядывали студенты, хохотали и хлопали.
Смеясь, девчата вернулись в комнату.
- Никак, в карты режутся, - поставила диагноз Аля, уселась по-турецки на кровать и стала расчёсывать свои дивные волосы.
Анка ойкнула и убежала в душевую смывать краску.
Вернулась она в розовом ореоле вокруг головы. Подруги ахнули.
- Поздравляю, Анка, голову ты всё-таки сожгла, - подвела итог Лида.
- Да не сожгла, краска такая! И не называй меня Анкой! Вообще-то там зеркало запотело, да ещё покоцанное всё...
Подойдя к зеркалу, Анка взвыла.
- Поросёнок Наф-Наф, блин! Вычислю, кто краску спёр, убью! - твёрдо заявила она. - 'Тёмную' бы устроить, чтобы неповадно было по чужим шкафам шарить...
Лида вздохнула и мирно посоветовала:
- Анюта, остынь. Я поговорила с девчонками из двести пятнадцатой, они там пошуруют у себя, тайник поищут. Если это Жанна - будем разговаривать не с ней, а с комендантом.
Настя тоже вздохнула, совсем как Лида, но вслух ничего не сказала, только подумала, какие славные у неё подруги, и как сказочно ей с ними повезло. Хорошие мои, - с нежностью думала она. И подвижная, чернобровая, едкая на язык Лида, и Анка, широкая в кости и в движениях, и стройная, гибкая Аля, на удивление смирная при своей красоте. Вот и сегодня никто слова не сказал, что упустила продукты. Наверняка потом, когда она окончит институт, будет вспоминать трудное студенчество с улыбкой и добрым словом...
Тут свет погас, пришлось на ощупь искать зажигалки и свечи. Завтра коллоквиум! Пока девчата штудировали методички, где-то в тёмных глубинах общежития продолжалась игра в карты. Гулкую тьму коридора прорезал жизнерадостный вопль:
- Я - жувачка на подошве подлого грабителя, я - чёрный пла-а-ащ!
Тайник был обнаружен под кроватью Жанны, под плохо прибитой половицей, сверху на ней громоздилась тяжёлая дорожная сумка. Соседки по комнате растащили свою мелочёвку, а чужую с извинениями раздали хозяевам. Нашлось не всё. Жанна была крепко, перчёно, трёхэтажно изругана соседками и в слезах отбыла домой. В этот же вечер на второй этаж явились мамаша в тёплой фетровой шляпке, плотная, как лесной боровик; встревоженная комендант общежития - солидная улыбчивая тётка, толстый лысый проректор по АХЧ и декан факультета собственной персоной - высокая поджарая дама лет сорока, в модном полушубке и на высоких каблуках. В самой серёдке комиссии робко семенила заплаканная Жанна. Стало шумно. Комиссия в полном составе втиснулась в двести пятнадцатую. Этаж тут же наполнился жильцами. Подруги тоже вышли, прислушиваясь, о чём говорят вокруг и особенно за дверью двести пятнадцатой. Скоро дверь распахнулась, и те, кто стоял вплотную, отпрянули.
- Алька, подь-ка сюда, - позвала одна из соседок Жанны.
Альбина прошла в комнату, а подруги протиснулись ближе. Дверь закрывать не стали.
- Я не позволю больше её щупать! - громко заявила мамаша.
- Что там происходит? - пробормотала Анка и вытянула шею. Настя рядом тоже вытянулась, стараясь ничего не пропустить. Послышался голос комендантши:
- Ты кто? Альбина? Опиши, какой у тебя бюстгальтер пропал.
Та подчинилась. В коридоре стало гораздо тише.
- Один в один! - провозгласила соседка Жанны. - Вы же своими глазами видели. Ещё раз, что ли, свитер на ней задрать?
- Хабалка! - взвизгнула мамаша. - Я этот лифчик своими руками дочери купила!
В коридоре изумлённо присвистнули. Мамаша тем временем продолжала:
- Нет, вы только посмотрите на них: испитые, прокуренные, неизвестно чем занимаются. Девочку мою избили! Всюду грязь, живут тут, как свиньи, настоящий притон!
- Стоп, хватит! - скомандовала декан. - Альбина, вы свободны. И дверь прикройте, пожалуйста.
- Пожалуйста! - резко ответила Аля. - Лифчик Жанна может оставить себе, я его всё равно уже носить не буду.
- И правильно сделаешь! - громко поддержала Лида из коридора. - Есть элементарное чувство брезгливости, знаете ли. Ф-фу, мерзость какая!
Как только дверь захлопнулась, в коридоре поднялся гвалт. Подруги, возмущаясь, ушли к себе. Гипотез, чем дело кончится, было много, но кончилось оно так, как предполагала Лида: ничем. Комиссия провела профилактическую беседу с жильцами двести пятнадцатой и удалилась. Мамаша тоже уехала, благо жила в пригороде, в двух часах езды. На следующий день на стене коридора напротив лестничной клетки появился отпечатанный на цветном принтере лист с перечёркнутой сигаретой, стилизованной под дорожный знак. На этом инцидент был исчерпан.
- Ну и ладно, зато теперь неповадно будет, - подвела итог Анка.
- Не пускать её в комнату, делов то, - буркнула Настя. - Горбатого могила исправит.
- Кто бы ещё пустил, - добавила Лида. - В каждой комнате что-нибудь, да пропало. Девки сами бессовестные: вечно посылают её то сигареты стрелять, то хлебушек, а ей, видать, только того и надо. Мальчик на побегушках. Нет, не мальчик! Красная Шапочка!
Остатки февраля докатились до календарной весны без происшествий. А потом Анка хватилась телефона. В полном изумлении она рылась в карманах куртки, куда его давеча положила, даже подкладку прощупала. Девчата обыскали всю комнату, обыск сумбурно перетёк в генеральную уборку. Андроид как в воду канул. Альбина не выдержала, призналась, что запускала в комнату Жанну, пока подруги мылись в душевой. Та просила чуток сахару. Двести восьмая содрогнулась от свирепого рёва, и Анка, багровая и всклокоченная, в розовом ореоле испорченных краской волос, ринулась в двести пятнадцатую.
Вернулась оттуда ни с чем.
- Убила бы, девки не дали. Сильные, блин, а так не скажешь! Держится с-цука, как Зоя Космодемьянская, ничего, говорит, не знаю. Девки, я её убью! Я её просто убью!
Подруги её успокаивали, просили подождать, может, телефон ещё найдётся. Поостыв, Анка согласилась. Через пару дней, скорбя о пропаже, она предложила устроить клептоманке 'тёмную'. Подруги встретили предложение смехом, приняв его за шутку, но потом, поговорив и поразмыслив, решили, что проучить Жанну не мешало бы.
- Рёбра переломаю, - шипела Анка.
- Ну, зачем же рёбра ломать, - морщилась Лида, - потолкать как следует, пнуть пару раз, глядишь - и мамаша заберёт её отсюда. Проблема отсохнет сама собой, почти бескровно.
- Да, только вот телефон уже не вернешь. Хотя, хотя... Настька, ты как?
- Я - за, - с готовностью откликнулась Настя, предвкушая развлечение, представляя, как они будут толкать противную девчонку друг к другу, а та будет визжать от страха, прижимая кулачки к груди, мелкая и беспомощная.
- Я тоже, - сказала Аля, которая сильно переживала из-за своего непростительного промаха.
'Хаханьки' перешли в серьёзное обсуждение. Аля дельно заметила, что жертва не должна знать, кто её отвалтузил, а значит, не должна их видеть. Иначе - уголовка, даже если на этой дурынде ни одной царапины не будет, а Анка обещала не только царапины. Это усложняло задачу. На улице не приловишь, всюду людно. В умывалке лупить чревато, весь этаж сбежится на шум. Удобные закутки общежития заперты на ключ. Лучшим местом представлялась душевая, которая располагалась на нежилом первом этаже, в веточке от общего коридора. Вход не на виду, и посещают её только свои. Камнем преткновения стал вопрос, как заманить туда Жанну, так, чтобы никого не было, и чтобы она их не видела. Привлекать кого-то ещё было опасно. Ничего не решив, девчата отложили вопрос до лучших времен.
Настя по опыту знала, что если дело не сделать сразу, а отложить на потом, значит, оно не будет сделано никогда. Иначе говоря, 'тёмной' не предвидится. Настя ощущала разочарование, но в то же время вздохнула с облегчением: вот и славно. Хотя руки чесались...
Седьмого марта пары были укороченными, а последнюю и вовсе отменили, потому что заболел преподаватель. Можно заняться покупками к праздничному столу. По пути из института Анка с Альбиной отстали от компании, потому что зашли в продуктовый, и Настя с Лидой вернулись в общежитие вдвоём. Они уже переоделись, когда в комнату ворвалась Анка с горящими глазами:
- Девки, Красная Шапочка пошла мыться. Одна!
- С чего ты взяла, что одна? - спросила, подобравшись, Лида.
- С того, что кастелянша ей душ ключом открывала. Алька в двести пятнадцатую стукнула типа за сигаретой - дома девки или нет.
- Никого, - ответила Аля за Анкиной спиной.
- Так. Одеяло! Быстро! - скомандовала Лида, и Настя метнулась за своим одеялом.
- Да не это, балда, казённое!
Аля сорвала с кровати старое коричневое одеяло, какие были почти в каждой комнате. Подруги торопливо запихали его в пакет и осторожно вышли из комнаты. Студенты в большинстве были ещё на занятиях, и коридор пустовал. Шикая друг на друга, девчата торопливо спустились на первый этаж. Лида на ходу убрала волосы, подстриженные каре, и застегнула заколкой, чтобы не мешали.
- Алька, на 'мацаре' постоишь, - велела она. - Как увидишь кого на лестнице - быстро к нам. Сечёшь?
Аля осталась на лестнице, остальные завернули в ответвление с душевой. Анка прокралась к двери и заглянула в замочную скважину, жестом призывая к тишине и осторожно проверяя, не заперто ли. Душевая изнутри запиралась на крючок. Выпрямившись, Анка одними губами прошептала: 'Одеяло!' Стараясь не шуршать, Настя вытянула его из пакета и развернула. Анка ударом ноги выбила дверь, цапнула одеяло и прыгнула в душевую. Подруги поспешили следом. Раздевалка была пуста, только со скамейки сиротливо свисали пёстрые одёжки. Анка с распахнутым одеялом, как тореадор, уже неслась к моечному отделению, и любопытную Жанну она поймала прямо в дверном проёме. Настя успела только заметить мелькнувший силуэт.
Жанна, оказавшись в плену одеяла, придушенно взвизгнула. Анка молча повалила её и хорошенько двинула ногой, тут и остальные подоспели. Настя увидела, что Лида тоже взялась пинать, и пнула тоже. Нога в тапке с размаху ткнулась в живое, мягкое, отчаянно копошащееся. Откуда-то из живота мгновенно поднялась отвратительная муть. Не поверив собственным ощущениям и повинуясь общему порыву, Настя сунула ногой ещё раз, снова попала в мягкое и живое, и отпрянула. Лицо Анки было искажено злобой, она сосредоточенно пинала громко охающий, воющий шевелящийся ком, то и дело придерживая его рукой, чтобы не свалилось одеяло. Лида тыкала ногой с другой стороны, волосы у неё растрепались, а лицо было не злое, а, скорее, озабоченное. На длинных крепких ногах Анки - сапожищи сорок первого размера... Лида била слабо, но зато успевала в два раза быстрее Анки. Настя подумала, что надо бы их остановить, надо сказать, что хватит, что уже достаточно, но лишь безмолвно открыла рот.
Лицо Лиды скривилось в гримасе отвращения. Она шагнула к Анке и протянула руки, отгораживая от неё трясущийся, стенающий ком. Анка ошалело огляделась, и от её взгляда Настя похолодела. 'Не остановится', - с бессильным ужасом подумала она. Ком под одеялом стал подниматься, но Анка наступила на него и низким, совершенно мужским голосом произнесла:
- Лежать!
Ком послушно осел на кафельный пол. Лида показала глазами на выход, и все трое, оставив жертву, бросились наутёк.
У лестницы ждала Аля с круглыми, как блюдца, глазами на белом лице. Вчетвером они всё так же молча стали подниматься по лестнице, напустив на себя беззаботный вид, хотя вокруг по-прежнему никого не было.
- Заколка твоя где? - негромко спросила Аля.
Лида схватилась за волосы и охнула.
- Да ладно, - севшим голосом проговорила Анка. - Этих заколок по всей общаге - пруд пруди. Больше, чем одеял.
В комнате Настя, тяжело дыша, опустилась на кровать. В ушах свистело, воздух не шёл в горящие огнём лёгкие. Нога по-прежнему ощущала мягкое, судорожно дёргающееся живое.
- Э, куда глазоньки закатила? - послышался голос Лиды. - Девчонки, Настьке плохо! Настя, ты слышишь меня? Назад не падай, давай-ка вперёд. Вперёд, вперёд, головой в коленки. Вот так, молодец.
Лида стала пихать подруге стакан воды. Воду изрядно штормило, потому что руки Лиды сильно дрожали. Настя послушно взяла стакан, но пить не стала, не смогла: горло перекрыл прогорклый ком, так и рвущийся наружу. Каждый вдох давался трудно, с борьбой. Когда чуточку отпустило, она подняла глаза и встретила пристальный взгляд Лиды. Подруга ободряюще улыбнулась, но как-то невесело.
Казалось, им было что обсудить, но все молчали. Девчата занимались своими делами и избегали смотреть друг на друга. Завтра, кажется, праздник? Ну, да...
К вечеру новость облетела всё общежитие. Снова прибыла мамаша, и, как узнали девчата из разговоров в коридоре, стала собирать дочкины вещички. Жанна была с ней. Они уже побывали в больнице, но долго там не задержались. Посетили они и полицию, всё успели. Ещё поговаривали, будто Жанку избили парни. Всего-то избили, фи! Дёшево отделалась, значит.
Генералитет в лице комендантши некоторое время 'потусовался' в двести пятнадцатой и ушёл. Все, кому не лень, высыпали в коридор 'покурить', в том числе и некурящие. Перечёркнутая красным сигарета на листке А-четыре плавала в кромешном, навешанном пластами дыму, как подводная лодка в океанских глубинах. Выбрались и подруги из двести восьмой, слушали разговоры, ждали. Наконец, из двести пятнадцатой вышла мамаша в своей шляпке, и следом - невзрачная дочь с опущенными глазами, обе несли дорожные сумки. Настя жадно вперилась в её лицо, ожидая увидеть синяки и кровоподтеки, но нежное личико Жанны было по-прежнему чистеньким. Никаких сломанных рук, ни даже легкой хромоты. Настя вновь ощутила ногой живое, вертлявое, и сгустившийся воздух застрял в окаменевших лёгких.
Разговоры смолкли. Жанна втянула голову в плечи.
- Ф-фу, душегубка! - громко сказала мамаша. - Развели тут притон, одни бандюги с проститутками. Пошли скорей, моя девочка, в этой клоаке тебе не место.
Поднялся угрожающий гул, и обе дамочки прибавили шагу.
Чуть погодя в общежитие явились двое полицейских, и коридоры вмиг опустели. Серьезные парни опросили несколько комнат, в том числе и двести восьмую. Подруги к этому были готовы. Все четверо отпирались, а растоптанную заколку не опознали. Одеяло - так что ж, одеяло... В каждой комнате такие же, его в кастелянной получить можно, была б охота. А что наша Анна когда-то убить грозила, ну так дюже тогда была сердита. Закончив составлять протокол, полицейский предупредил, что девчат могут вызвать в участок для дачи дополнительных показаний.
Подруги угомонились к трём ночи. Общежитие тоже притихло, гулкий коридор тревожно застыл за тонкой дверью. Кажется, все уже спали... В голову Насти назойливо лезли мысли о повторном опросе. Или уже допросе. Решётки на окнах. Сердитый не выспавшийся участковый с прищуренным припухшим глазом. Настя горячо отнекивается - не я, и всё тут. Ничего не знаю, не слышала. И вообще Жанка была воровка. Пёрла всё, что плохо лежит. Бюстгальтер немецкий спёрла вот, калькулятор, телефон крутой у Анки, дорогущий. Вы не смотрите, что у неё голубые прозрачные глаза, и вся она чистенькая такая, она вам наверняка с три короба навешала. Проворовавшаяся и насквозь лживая соплячка! Настя, опершись руками о столешницу, кричала на участкового, пытаясь докричаться, достучаться - она же последняя дрянь, эта Жанна, и правильно все говорят, что поделом! И мамаша её дрянь. Тоже, небось, подворовывает, вы бы её проверили, сотрудников там её опросили, чем искать тут невесть кого. Вы же сами видели: глазки, заплывшие жиром, так и бегают, брыли трясутся - явно на руку не чиста. Оскорбила тут всех подряд. Потом то же самое Настя кричала комендантше, доказывая, что Жанне среди порядочных людей не место, выселять её надо. Потом, надсаживаясь, кричала поочередно деканше и проректору по АХУ. Деканша свысока ухмыльнулась, как во время экзаменов, в Насте поднялась волна ярости и спеклась в груди горячим комом. Значит, я чуть ли не убийца, да?! Кстати, за что вы мне трояк на экзамене влепили? Я же всё выучила, кроме этой долбанной темы, ну, и ещё парочки, так что же теперь, трояк ставить?! И вообще, посмотрите лучше на себя: вся в брюликах, бусы до пупа, а я юбку одну и ту же ношу четвертый год, а эта паскуда ваша помаду у меня стырила. А ты, мент, чего ты пялишься на меня с таким подозрением, будто я у тебя табельный наган подрезала? Или пистолет там у тебя? Нечего так смотреть, следи лучше за подопечными своими, а то, не ровен час, окажется пукалка твоя в тайнике у ангелочка с голубыми глазами.
'Да что же это за напасть такая?' - подумала вдруг Настя, резко оборвала мысленный крик, перевернулась на спину и вытаращилась в темноту, чувствуя опустошение, будто и в самом деле долго выкладывалась в крике, а ей так и не поверили. Некуда деться, просто некуда. Некуда деться от себя. Настя судорожно вздохнула и закрыла лицо руками.
На соседней койке под Анкой натужно заскрипела панцирная сетка на фанерном щите. Невидимая Лида дважды кашлянула, громко фыркнула и с сарказмом провозгласила:
- Что, не спится? Хорошо повеселились, милые, женственные, нежные девушки? С восьмым мартом, что ли?
- Уй-й-й, не трави душу! - досадливо взвыла Анка, и щит под ней загрохотал, будто канонада на передовой.
Снова воцарилась тишина, только иногда тихонько вздыхала в потёмках Аля.