Мечты иногда сбываются. Поэтому мечтать надо с оглядкой.
Мальчишка по имени Ги Чер из безвестной корейской деревеньки под Пусаном мечтал подрасти и уехать на Карафуто*, чтобы заработать много денег. Тогда семья заживёт богато, а он, Ги, будет ходить по деревне, окружённый почётом и уважением. Соседские мужчины возвращались с шахты Каваками* и рассказывали, что жили там голодно, зато получали в месяц почти двести двадцать иен, ходили в кино и часть денег отправляли семьям. Кое-кто, правда, частенько проигрывал заработок в карты или оставлял его в квартале развлечений.
По сёлам ездили вербовщики и обещали по семь иен за один день работы в шахтах. Старший брат Ги уехал на Карафуто и заключил контракт на три года с администрацией шахты Найхоро*. Не доработал, сбежал. Его изловили и вернули на шахту. Когда срок окончился, брат даже сены не получил - в наказание за побег.
Наслушавшись рассказов брата о 'сказочном' острове, Ги даже думать забыл о своей мечте.
Но о ней не забыло небо.
Осенью 42-го в деревеньку явились вербовщики и снова повели сладкие речи. Семнадцатилетний Ги слушал обещания, да уже не верил, и знай себе помалкивал. Корея давно была под пятой Японии, с 1910 года, Ги тогда и на свете не было. Так что он отлично знал, кто в колонии настоящий хозяин. Полуграмотный, он хорошо говорил по-японски - как и большинство жителей деревни.
На предложение завербоваться на шахты Карафуто Ги не стал отказываться. Знал: только откажись - и будешь занесён в списки неблагонадёжных, и местный полицай с тебя глаз не спустит. Глянешь не так - загремишь в кутузку. Поэтому Ги и записался в добровольцы - куда же денешься?
Месяц спустя деревенька снова приняла незваных гостей: полицейский наряд из Пусана. Он прибыл за желающими работать в шахтах Карафуто. Улицы вмиг опустели. По домам разбежались даже женщины и собаки. Наученный горьким опытом старший брат запихнул Ги под полати. Не помогло. Полицейский проверил все углы и выволок отрока из-под лежанки.
- Син Ги Чер? Завербованный? А что же ты прячешься от нас? Ну, пошёл, хватит за мамкин подол прятаться.
Ги горестно завыл, вцепившись пальцами в косяки, завопила старуха-мать. Полицейский ухватил парня за шиворот и выволок из дома. Перепуганных 'добровольцев' - молодых парней - загнали в старенький открытый грузовик и повезли в порт. В кузове Ги увидел друга детства Дя и перебрался к нему.
В Пусане парней без церемоний погрузили на первый же паром, следующий курсом на Карафуто.
Паром тащился неделю. Кормили плохо. Наконец, прибыли в порт Эсутору*. Голодных, зелёных от качки 'добровольцев' увезли в грузовике на шахту Тайхэй*.
Парней разместили в одном из бараков, претенциозно именуемых 'общежитием'. Утром их, не выспавшихся, дурных после тяжёлой дороги, выгнали на улицу вместе с другими рабочими. Лужи и грязь подёрнулись тонким ледком. Шахтеры ёжились, пуская пар изо рта, новоприбывшие громко ляскали зубами.
Рабочие выстроились в очередь к огромному котлу. Каждому навалили полную миску соево-рисовой каши и сразу выдали 'тормозок'* с обедом. Рабочие вымели кашу в одно мгновение, но обед в 'тормозках' не тронули, хотя добавки не полагалось. Есть всё равно хотелось. Ги не удержался и съел всё, что было в 'тормозке'. То же самое сделал Дя и ещё несколько новеньких.
На узких железнодорожных путях стоял состав из маленьких вагонеток, рабочие полезли в них прямо через борта. Паровоз покатил состав с живым грузом через весь Тайхэй к шахте.
Посёлок благоденствовал в уютной котловине между сопками. Мимо пробегали заболоченные луга, аккуратные японские домики с пустыми цветниками, убранными огородами и разными постройками. Справа проплыли мелкие мраморные ступени высокой-превысокой лестницы, ведущей на крутую сопку к синтоистскому храму. Слева на пологих террасах виднелись здания поликлиники и администрации посёлка - о назначении зданий красноречиво вещали флаги на крышах. Потом начался небольшой подъём.
Вот и приехали. Рабочие потянулись в сторону шахты, а новоприбывших местный начальник повёл к зданию управы. Мимо с ночной смены устало брела вереница грязных рабочих.
Внутрь новичков заводить не стали. Во двор вышли чистенький служащий с напомаженными волосами и чопорный секретарь, который держал в руках бланки договоров и перо с чернильницей. Секретарь устроился за столом прямо во дворе под открытым небом и раскрыл большой журнал. Служащий садиться не стал. |
|