Бестолковый Джон : другие произведения.

Бродяги или повесть о семи капитанах и семи матросах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта книга - исповедь матроса, участника водного похода от Нарочи до Вильнюса. Автор убедительно рисует внутренний мир персонажей и ту обстановку, в которой они живут. Повесть содержит обширный фактический материал и изобилует остросюжетными эпизодами, иллюстрирующими героизм и находчивость моряков. Книга была написана в 1983 году.

  
  
  
  
   Моему капитану, который самый лучший.
   Экипажам шхун: ''Беда'' (''Судьба''), ''Конец Всему'' (''Кровавая Мэри''), ''Пшик'' , ''Вектор'', ''Самая'', ''Фрези Грант'', ''Ха-Ха-Ха'' .
   И всем, кто в море.
  
  
  
   ''Буду скучным я или не буду, -
   Всё равно! -
   Отныне я другой...
   Мне матросская запела удаль,
   Мне трещал костёр береговой...''
  
  
   Эпиграфы к повести и главам позаимствованы из стихотворений Э. Багрицкого: ''Рассыпанной цепью'' , ''Трактир'' , ''Сказание о море, матросах, и Летучем Голландце'' , ''Джон - ячменное зерно'' и других.
  
  
  
   Пролог
  
  
   ''Да вы в тупик упёрлись головой,
   И как вам выбраться, не понимаю.''
  
  
   Моя жизнь протекала в экстремальных условиях. На службе меня окружали угрюмые, завистливые, недоброжелательные, лицемерные люди, обозлённые воображаемыми болезнями, от которых страдали в наиболее опасной форме, и от которых безуспешно лечились. Как в губку они впитывали в себя различные сведения из специальной медицинской литературы. Толстые тома о гематологии, урологии, кардиологии и офтальмологии были их настольным чтивом. Их занимали болезни и прочие беды - землетрясения, убийства, грабежи, аварии... Смех, улыбки, красота, здоровье их угнетали. Книгу ''Двенадцать стульев'' они находили несмешной и считали, что роман Л. Фейхтвангера ''Успех'' посвящён одноимённому сорту огурцов.
   Они внушали себе, что несчастливы, обделены судьбой и зря прозябают в провинции. Я определяла их состояние как нечто среднее между симуляцией, душевной неустроенностью и инфантильностью. Им было невдомёк, что счастье не зависит от внешних условий, а зависит от условий внутренних.
   Мои обстоятельства по месту жительства были ещё мрачнее. Поверьте, я не сгущаю краски. Я жила как в тисках, скованно и однообразно. Меня обвиняли во всяческих грехах, мыслимых и немыслимых, и дурных болезнях. У меня отняли самое необходимое: свободу слова, взгляда, дела, жизни.
   Не буду останавливаться на пространном повествовании о своём трагическом прошлом, равносильном пребыванию в сумашедшем доме и тюрьме одновременно. Когда-нибудь я напишу об этом драму.
   Чтобы отвлечься от повседневных обид, тоски, отчаяния, умственного тупика, получить новые мечты и цели, я нуждалась в общении с молодыми, жизнерадостными, здоровыми людьми, и я решилась.
  
  
   Глава 1. Знакомство
  
  
  
  
   ''Вечером они сошлись в трактире,
   Чтоб о судне толковать чудесном.''
  
  
   Я появилась на станции Нарочь летним утром в синем спортивном костюме с рюкзаком за спиной. До турбазы пять километров. Шагаю пешком. Свежий воздух, близость озера , леса, мягкое солнце, ожидание необычного опьяняют меня.
   - Девушка, откуда Вы?
   - Из Донецка.
   - И всё пешком?
   Оставила их в заблуждении.
   Администратор турбазы и инструктор Сергей К-р обрадовались, увидев мою путёвку. (Из двадцати путёвок продали только три. Недостающих байдарачников набирали на турбазе). Прибыли две девушки. Их уговаривают, расписывая прелести пешеходного, велосипедного, лодочного и, в особенности, байдарачного похода.
   - В байдарачный не можем. Мы больные.
   - А справки у вас есть?
   ...Я призналась, что боюсь идти на байдарке, и что больше мне ничего не страшно.
   С моей соседкой по комнате, байдарачницей Таней, я не общалась. Она или пила или спала. Мне поспать в Нарочи не довелось. Каждый вечер - танцы. Научилась танцевать весёлый танец ''Утята''. При луне ходили в сад за яблоками. Бродили у озера... Перед завтраком меня встретил некий Н.
   - Я напрасно прождал Вас у ворот до часа ночи.
   Не возражала. Он не дождался бы меня и к двум и к трём.
   Вечером за чаепитием собрались члены будущей эскадры. Отсутствовала Таня, упомянутая выше, и студент Лёня. Периодически пропадала Анна. Инструктор Сергей К-в продолжал её уговаривать.
   Предложили разобраться по экипажам. Проинформировали: В байдарке идут вдвоём - капитан и матрос, женщины будут матросами, палатки двухместные. Позднее, когда слово женщина запретили, назвавшего матроса женщиной жестоко наказывали. Слово мужчина не произносилось, но подозреваю, что до начала похода капитаны были мужчинами.
   Полюбопытствовала, как спят.
   - По-экипажно.
   - ?
   - Не волнуйся, твоя нравственность не пострадает.
   За свою нравственность я не волновалась. Выбрали руководство. На должность контр-адмирала (контрика) - инструктора Сергея К-ва, боцмана - Иру П., старосты - Валеру, завхоза - Иру Л. Палача не выбирали. Один из капитанов (Сергей С.) вызвался сам, и зловещая улыбка осветила его лицо.
   - Кто умеет играть на гитаре?
   Сказала,что могу на рояле и ушла. (Мне срочно нужно было на танцы).
   Сергей К-в разыскал меня.
   - С кем ты хочешь идти?
   Не имея в то время сколько-нибудь законченного мнения о коллегах, я была в затруднении.
   - Главное,чтобы он меня в воду не опрокинул. Общий язык я найду с любым.
   ...Веселье было в разгаре. Выпили много ... чая. Капитан Саша удалился, заявив, что не пьёт.
   Контрик оповестил нас о том, что несколько экипажей уже образовались. Само собой разумелось, староста и завхоз пожелали идти вместе. Без колебаний возник ещё один экипаж - инструктор Сергей К-р и боцман. Их взаимные симпатии были как на ладони.
   - Дина, не согласишься ли ты составить компанию палачу?
   Не долго думая, согласилась, о чём долго сожалела потом. Расчитывала,что с ним будет нескучно. В этом я, по крайней мере, не ошиблась.
   Капитан Вася подсел к матросу Тамаре и уже не отсаживался от неё. А вот и Анна! Контр-адмирал уговаривал её и уговорил. С ними всё было ясно. Остальные экипажи сложились непосредственно перед уходом.
  
  
  
   Глава 2. В путь
  
  
  
  
   ''Опасен путь, и неизвестно мне,
   Куда ведёт он.''
  
  
   Меня провожали пешеходы Г. и С. Они сокрушались и переживали, предрекая мне тревожную будущность:
   - Лучшие женщины уходят в море.
   - С такими ручками только грести!
   Они сокрушались, предрекая мне ужасное будущее [Л. Ковалевская]
   Поразились тому,что я впервые за час до отправления увидела байдарку. Она потрясла меня своими размерами и формой. Я представляла её несколько иначе.
   Провожавшая Лёню мама нервничала. Это было заметно. В походе Лёня, рослый, широкоплечий, сильный парень, не раз доказывал свои бойцовские качества. Его байдарка всегда возглавляла наше триумфальное шествие.
   Побежали к врачу за справками о состоянии здоровья. Моя сомнительная справка, согласно которой я могла находиться на турбазе, не годилась. Врач предупредила, что, если кто-нибудь чем-нибудь страдает, например, желудком, то не стеснялись. Сейчас она быстренько вылечит, а на воде будет некогда и негде.
   У всех был учащенный пульс и дыхание. Всем вручили справки, что здоровы.
   Итак, прощальное приветствие, и мы ''выплеснулисьв море''. Через сорок минут нас вернули. Капитан одного из семи экипажей что-то пьяно бормотал и странно покачивался. Это была капитан Таня, единственная женщина - капитан. Двое видавших виды капитанов выгрузили Таню на берег, она яростно сопротивлялась, но в конце концов свернулась в клубок и притихла. Тогда кто-то робко предложил:
   - Может быть, мама Света пойдёт?
   ...Мы снова в море. Лёня с мамой Светой. Теперь Лёня - капитан.
  
  
  
   Глава 3. Всем палачам палач!
  
  
   ''Но вот его пеньковой цепью
   Почётно обвязал палач.''
  
   Сразу освоили кое-что из морской терминологии. Нельзя говорить поплыли на байдарке, на байдарке не плывут, а ходят, а что плавает, догадывайтесь сами.
   По озеру шли медленно, спокойно, широко, безветрено. На стоянке разбили палатку. Наша с Сергеем была самая шумная и неугомонная. Я рассказывала ему сказки и случаи из своей насыщенной приключениями молодости.
   - Матрос, сколько тебе лет?
   Пришлось напомнить старинную матросскую мудрость:
   - О матросе не судят по возрасту, как о вине по этикетке и картине по подписи.
   Слышим, в какой-то палатке раздаётся храп. Сергей высунул голову, - храпели в палатке Васи. На следующий день мой капитан приступил к обязанностям палача. Не зная, кто храпел, он наказал обоих - капитана и матроса. Много позже Вася сознался, что храпел его матрос.
   Сергей легко, всей душой вошёл в роль палача. Сомневалась, что он когда-нибудь оттуда выйдет. Ни на какое другое обращение, кроме палач, он не откликался. Палач наказывал всех, исключая инструкторов, инструктор - инструктора, и инструктор - палача. Наказывали за грубость, нескромность, оскорбление капитана, мягкость, вежливость, скромность, утерю имущества, прикуривание у костра от спички, жестокость, правдивость, лживость. Если наказывать было не за что, то карали за это. Орудием наказания служило весло. Удар наносился с подогревом, охлаждением или массажем ( по выбору наказуемого) по месту, которым (как говорили капитаны) матросы думали. После понесённого наказания нужно было поблагодарить палача, иначе добавлялось весло. Неизменно следовало:
   - На милое здоровье!
   Если палачу мешали штормовка или свитер провинившегося, он их нежнейше приподнимал веслом. Он был незаурядным палачом, всем палачам - палач!
   В первый же день поняла, - успех экспедиции обеспечен так, как все члены эскадры обладают в избытке чувством юмора, двое из них - обострённым, а один - чрезвычайно обострённым. Поход обещал быть полным опасностей, неожиданностей, трудностей. Так оно и оказалось.
  
  
  
   Глава 4. Гигиена - враг туриста
  
  
  
   ''Тучи разверзаются, и в небе -
   Топот, визг, сияние и грохот.''
  
  
   Трудности начались тут же, как только вошли в реку Нарочанка. Это узкая речушка с большим числом препятствий всякого рода и быстрым течением.
   Мой капитан наряду с обострённым чувством юмора обладал ещё и повышенным стремлением к романтике. Палатку он ставил у обрыва, кое-как, чтобы даже лёгкое дуновение ветра смогло снести её. В течение всего похода он страстно мечтал об оверкиле, шторме, смерче или урагане и был недоволен, когда я сушила спальные вещи. Он патетически восклицал:
   - Гигиена - враг туриста!
   - Гигиена - враг!
   Ублажая своего капитана перед сном, я подливала в его спальник воду из речки...
   Наша неповоротливая байдарка ''Судьба'' (мой капитан переменовал её в ''Беду'') шла плавно, позади всех, не пропуская ни одного бревна, камня, моста и берегов. У нас был ремнабор, и мы должны былы идти последними, поэтому мы так и делали. Все препятствия были нашими.
   Иногда мы беседовали:
   - Матрос, влево!
   - Вправо!
   - Табань!
   - Поздно!
  
   Он придумывал мне клички. Он узрел, что лежать я люблю несколько больше, чем грести, и назвал меня Лежачим Биллом. Его высказывания о способностях матроса, физических и умственных данных, особенностх характера были не очень лестными:
   - Матрос нынче пошёл ленивый и тяжёлый.
   - Зачем мне балласт на корабле?
   - Высажу-ка я тебя на берег.
   От его зоркого, намётанного ока не укрылась и моя слабая сообразительность, и он решил, что кличка Бестолковый Джон мне тоже подходит. Он ещё колебался, но, когда я прозевала очередное препятствие, капитан подитожил:
   - Всё, будешь Бестолковым Джоном.
  
   Глава 5. Семейная дружба
  
  
   ''Куда нам идти?
   Наша воля горька!
   Мы пойманы оба, мы оба - в сетях.''
  
  
   Начиная со второго дня экспедиции, наш экипаж сроднился, сдружился, сблизился с экипажем Русалка. Мы не расставались до конца похода.
   Я и матрос Лена были товарищами по несчастью, ибо наши капитаны оказались самыми требовательными, безжалостными, язвительными, чёрствыми и вредными. Теперь ''Беда'' и ''Кровавая Мэри'' (так окрестил своё судно капитан Саша) сплавлялись вместе - гордо, неторопясь. Валера и Сергей К-р нередко пытались замкнуть величавую неразлучную группу, но безрезультатно. Здравый смысл в них всегда побеждал. На стоянках наши палатки располагались рядом, на расстоянии одного - двух метров, с видом на море.
   Как сейчас помню, по пути к нам с палачом в гости, Саша чуть не угодил в пропасть, после чего с пафосом провозгласил:
   - А вы и в самом деле стоите не так далеко от обрыва!
   Наша дружба крепла день ото дня, что привело к обмену капитанами. Но не будем форсировать события.
   Сгустились сумерки, и мы устроили у костра вечер знакомств. Посыпались вопросы, в мой адрес, в частности, почему я , боясь идти на байдарке, всё-таки пошла; научусь ли грести... Я правдиво ответила на первый, что причина тому - жажда сильных ощущений; на второй - что в этом походе - наврядли, но в грядущем - обязательно.
   Будучи первым матросом, сломавшим весло, я лихо оправдала свою кличку. Оно треснуло по середине, что отнюдь не означало, будто это случилось во время гребли. (В дальнейшем палач использовал его как удобное орудие наказания). Позже, когда я сожгла его штаны, он окончательно утвердился во мнении, что я злоумышленник. Однако, он ошибался. Мои помыслы были добродетельными и возвышенными, но фатальная полоса неудач преследовала меня неотступно.
   Боцман Ира, не задумываясь, отдала мне своё весло. Ей оно было без надобности. Она сопровождала своего капитана в экскурсии до Вильнюса, лёжа на животе, кокетничая с ним и развлекая его, что являлось предметом жгучей зависти остальных матросов, и разлагало матросскую дисциплину.
   Я была не единственным матросом, ломавшим вёсла. Матрос Тамара умудрилась сделать это дважды. Тамара ломала вёсла в лопасти, что свидетельствовало о силе её гребка. Мне импонировала скорость, с которой двигался этот экипаж. Несколько раз я незаметно цеплялась к их байдарке, звавшейся ''Фрэзи Гранд'', и мы с Сергеем отдыхали. Сергей заметил тогда, что одни матросы берут силой, другие - умом. Это была его первая похвала и последняя. Вскоре приняли ''Устав'', из которого следовало:
   - Матросу думать не положено.
  
  
   Глава 6. ''Устав'' в действии
  
  
   ''Зыбь прибрежная в корму ударит,
   И распахнутый перед тобою! -
   Пламенный зияет океан...''
  
   Гениальная мысль - создать ''Устав'' - зародилась у капитанов Саши и Сергея С. одновременно. Одновременно они её и осуществили. Довольно и беглого просмотра ''Устава'', чтобы уяснить, что он резко ограничивал и без того скудные права матросов, предоставляя капитанам, напротив, необозримое поле деятельности во всех направлениях.
   Неотъемлемым правом матросов было право публично выражать удовлетворение вышестоящим командиром.
   Всходило солнце, и матросы наперебой пищали:
   - Мой капитан - самый лучший!
   Палач обращался со мной изощрённо жестоко. Он воспринял ''Устав'' с величайшея серьёзностью. Пункт, из которого следовало:
   - Матрос обязан заботиться о своём капитане, исполнять его прихоти и капризы, -
   привлекал его больше других. То и дело он командовал:
   - Матрос, кончай дрыхнуть! Драй палубу!
   - Матрос, трубку! Прикури!
   - Матрос, байдарку на плечо!
   - Матрос, за вёсла!
   Эти слова звучат сладкой музыкой в моей памяти и сегодня.
   Матрос обязан исполнять прихоти и капризы капитана. [Л. Ковалевская]
   Я тащила байдарку и орала:
   - Где мой капитан, который лучше всех?
   Я прикуривала и приговарила:
   - На здоровье, мой капитан, который лучше всех!
   Я гребла, когда все матросы сидели сложа руки, и думала:
   - Мой капитан всё-таки самый лучший!
   Когда капитаны обсуждали, кому из матросов поручить роль Жанны Д'Арк, Сергей вопил громче и убедительнее всех:
   - Моему! Мой матрос больше других на неё похож!
   Палач полагал, наверное, что я и в воде не тону и в огне не горю. Благо, Жанну Д'Арк отменили.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Я стойко, терпеливо, с тихой печалью переносила неприятности, выпавшие на мою долю. Сказывался богатый жизненный опыт по этой части. Я всё меньше болтала, смеялась, любовалась пейзажем.
   Как-то ночью мой капитан возмутился тем, что я ничего не делаю. Ведь по ''Уставу'' у матроса не должно было быть свободного времени.
   - Почеши мне голову.
   Я чешу, а он кряхтит от удовольствия.
   - До каких пор чесать?
   - Пока не засну.
   Хорошо, что быстро засыпает.
  
  
   Глава 7. О рыболове, бытовике и прочих
  
  
  
  
   ''Настали времена, чтоб в оде
   Потолковать о рыбоводе.''
  
  
  
   Каждый вечер происходил обряд раздачи вёсел. Палач работал с очевидным злорадством, упиваясь властью. На его спине появилась принципиальная надпись: Я никого не люблю. Бывало, что за чудовищную жестокость к матросу, он получал пару вёсел от инструктора. Вопрос, заслужил матрос вёсла или нет, палач решал однозначно - положительно.
   Изредка капитаны получали за мягкость. Они сами предлагали себя наказать, и палач изящно, с наслаждением исполнял их просьбы. Он уверял нас, что злой лишь по должности, а в действительности, добрый и обаятельный, но доброта его глубокая, а обаяние обширное. У него были золотые руки, он доказывал это неоднократно.
   Вдруг выяснилось, что капитан Лёня хорошо поёт и играет на гитаре. Три дня он скромничал и скрывал талант. За скромность и скрытность и наказали.
   Матрос Тамара частенько получала за невыполнение приказов капитана, резкость, грубость, дерзость, в общем, за нарушение ''Устава''. Капитан Вася был самым щедрым после палача на вёсла для своего матроса.
   Матрос Анна игнорировала правило:
   - Матросы по нужде - по течению, капитаны - против.
   Не раз в зарослях гремело:
   - Анна, ты опять здесь!
   Она получала за это, а также за то, что вечно где-то пропадала. Её командир - контр-адмирал Сергей К-в рявкал на всю округу:
   - Анна! Где ты?
   И откуда-то издалека глухо доносилось:
   - Я здесь, мой самый лучший капитан!
   Капитан Вася получал за жестокость к матросу и враньё. Он регулярно обещал поймать рыбу. Нельзя сказать, чтобы наш стол ломился от рыбных блюд. Овощное рагу было. Шашлыки, салаты, соленья, берёзовый чай, компот из брусники, ежевики, калины, крушины, рябины и чернослива были. Плов и тот был. А вот с рыбой Васе не везло, но повезло с матросом. Пока Вася важно удил, его матрос беспросветно грёб. Видимо, рыболов-неудачник любил рыбу, но рыба не отвечала ему взаимностью. Однажды Вася вернулся с рыбалки не с пустыми руками, но его репутация была уже черезчур скверной. Ему не поверили. Мы предположили, что рыба была куплена по-дешёвке у жителей соседней деревни.
   Другим капитанам везло с рыбой больше. Например, моему капитану попались крупная щука и небольшой карп. Карпа он взял с ходу, голыми руками, ловко выпрыгнув из судна. Эта симпатичная рыбёшка жила в нашей байдарке. Ей было у нас вольготно, беззаботно и влажно. Мы её в байдарке и разводили.
   Капитан Валера получал за мягкость к матросу и враньё. Легендарные Михалишки, к которым мы приближались много дней, каждое утро, по его словам, оказывались через час за поворотом, также как, не менее легендарный Сморгонский мост и таинственная Вилия, она же Нярис.
   Отличительной чертой капитана Валеры была любовь к быту, удобствам, уюту. Он и его матрос Иришка всегда спали в сухих спальниках, их палатка стояла прочно и в безветренном месте. Он запасся тёплыми вещами, лишними одеялом и спальником. Мы с Леной приводили его в пример нашим капитанам-романтикам, что их раздражало. Непритязательные, они прозвали хозяйственного и практичного Валеру бытовиком и ворчали на нас по вечерам:
   - Как же, комфорт вам подавай. Может быть, цветы в вазе поставить или ковры на стенах повесить?
   ...''Устав'' соблюдался строго и неукоснительно. Вёсла раздавались беззастенчиво. Все получали их достаточно, кроме, пожалуй, мамы Светы. Но то, что она их не получала, ещё не говорило о том, что она их не заслуживала.
   ...На четвёртый - пятый день среди капитанов наметились некоторые разногласия.
  
  
   Глава 8. Неоправданные надежды
  
  
  
  
   ''Что развёртывается в дали: буруны,
   Доски, стонущие под ногами,
   Жёсткий дождь, жестокий ломоть хлеба.''
  
  
  
   Инициатива расширить ''Устав'' двумя декретами принадлежала Васе. Содержание первого - тайна до сих пор. Второй заключался в следующем:
   Матрос до девяти часов вечера - матрос, а после и до утра - женщина.
   Вася, любвеобильный, щедрый не только на вёсла, но и на отеческие поцелуи для своего и чужих матросов, не мог долго выдержать в рамках, налагаемым ''Уставом''.
   ...Во время дежурства капитан Вася приготовил необыкновенный борщ. Он сотворил его в одиночестве. (Матрос Тамара бездельничала, выбившись из сил, после изнурительной гребли. Вася проявил тогда неподобающую мягкость к матросу, что больше не повторялось.) Вася-повар оказался несоизмеримо удачливее Васи-рыбака. Кулинария - вот, что было его подлинным призванием! Этот борщ (не подберу подходящего эпитета для описания его вкуса) так умилил матросов, что они по-очереди прильнули к колючей Васиной щеке. Мы едва не потеряли одного из командиров - пылкое капитанское сердце чуть не выскочило из мозолистой, волосатой капитанской груди...
   Вася решительно пропагандировал декрет, но его поддержали немногие. Декрет не утвердили, но слухи о нём продолжали жить. Я обрадавалась этим слухам больше других, что неудивительно. Ведь моим капитаном был палач, моё положение - несравненно тяжелее остальных. Недаром добрый контрик как-то сказал;
   - Возьму-ка я себе Дину, а Анку палачу отдам.
   Но Анка упрямилась... Я воспрянула духом и одобряла декрет явно и открыто. Я рассуждала так: быть женщиной значительно проще, хотя бы с девяти вечера и до подъёма, ночью капитан не будет заставлять меня работать и подчас у него вырвется для меня ласковое, человеческое слово. На большее я не надеялась, большего не хотела. Но палач развеял мои иллюзии:
   - Чего ты ждёшь от декрета? Чему радуешься? Для тебя ничего не изменится,
   тебе лучше не будет.
   Стало ясно, что пробудившееся было надежды тщетны, и действовать надо иначе. Я притворилась больной. Болеть, вообще-то запрещалось, но я рискнула. Мой капитан ненадолго смягчился, выделил мне дополнительное яблоко, затем - своё одеяло, а не поможет - приказал лесть к нему в спальник...
   Поблажек от капитанов ждать не приходилось. Если друг другу они многое прощали, то никакая оплошность матросов не оставалась бесследной. Только однажды объявили амнистию матросам по случаю банного дня.
  
  
   Глава 9. Роковой шаг
  
  
  
   ''Но однажды, наклонившись набок,
   Разрезая волны и стеная,
   В бухту судно дивное влетело.''
  
  
   Это произошло на затяжной стоянке. Капитан Валера и четверо матросов: Иришка, Лена, Тамара и я ушли в порт. Мы славно провели время. Запаслись свеклой и капустой с окрестных полей, ограбили машину с картошкой. Её везли в военную часть и, честно говоря, солдаты не особенно нам сопротивлялись. Ведро яблок они и вовсе отдали добровольно.
   Мы наконец-то напились! В голове гудело. В душе было радостно, как никогда. Даже я на какое-то время забыла о большом личном горе - своём палаче. Мы пели...
   По возвращении, нас ждала баня. Её соорудили капитаны. Это была великолепная баня! Сперва предполагалась, что баня будет по-экипажной, но, к сожалению, капитаны от этого отказались. То-то бы я отхлестала своего капитана!
   Перед ужином Валера получил за спаивание матросов - за каждого по веслу. Амнистированные благодарные матросы ловили нарушителя, стоя на коленях. Удары были неслабыми, палач превзошёл самого себя.
   Тогда же я поведала по секрету Лене, что меня покорил её суровый, но мудрый капитан. Лена подтвердила мою догадку о том, что мой капитан, грозный, но справедливый, нравится ей больше. Мы решили поменяться капитанами. Это невероятно сложное и смелое мероприятие! ''Устав'' запрещает помышлять о смене непосредственного начальника, но первый шаг к преступлению мы совершили - помыслили об этом. Осталось осуществить задуманное.
   ...Эскадра веселилась. То здесь, то там валялясь пьяная матросня. Слышалось едва членораздельное:
   - Вася, ты меня уважаешь?
   Палачу в эту ночь было всё равно, будет ли матрос рядом и какой именно. Лена забралась к нему в палатку и пристроилась на моём месте. Палач грубо кричал:
   - Матрос, дуй матрас! Матрос, дуй матрас!
   Его матрас сдувался, ему лень было его заклеить. Или как заметил капитан Саша, ему было не до того.
  
   ... Инструктор Сергей К-р как-то спросил меня, отремонтировал ли палач сломанное мною весло.
   - Нет, он очень занят.
   Саша поправил меня:
   - Ему сегодня было не до того. Вчера ему тоже было не до того. И завтра, и послезавтра и, очевидно до самого Вильнюса ему будет не до того, -
   философствовал Саша.
   Незадолго до ужина я сказала Сергею С., что в русском языке есть слово пожалуйста. Он запамятовал его. Спасибо он однажды выдавил. Я застряла какой-то своей частью, вроде, головой, под узким мостиком на Нарочанке, чем уберегла драгоценную голову своего капитана от размозжения...
  
   ...В этот вечер в ответ на все мои просьбы и вопросы он произносил всего одно слово - пожалуйста. Он обещал, что и ночью будет также. Но вышло по-другому. Не он мне говорил пожалуйста , а матрос Лена ночь напролёт надувала его матрас...
   Я была вынуждена поковылять в палатку к Саше, трезвому и невозмутимому.
  
  
   Глава 10. Свершилось!
  
   ''И матросы не зевали: ночью
   ...Беспокойные шаги звучали,
   Голоса, ...и шёпот.''
  
  
   Я молча заползла в спальник.
   - Надеюсь, ты останешься здесь до конца экспедиции?
   - Я поступлю так, как решит мой капитан.
   - Я не собираюсь делать из своей палатки проходной двор.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ... Днём я посетила Валеру, и тот похвастался своим вигвамом - уютным, тёплым, целесообразным. Объяснил, как сохраняет тепло: ложится к матросу вплотную, чтобы чувствовать друг друга...
   Я повторила совет предприимчивого бытовика Саше.
   - Мне и так не холодно.
   Голос его дрожал. Чудной какой-то капитан, замёрз, а не признаётся. Ну что же, дело капитанское. Насильно матросом не будешь. Воцарилось молчание...
  
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Почему ты молчишь? - спросил Саша.
   - Я не знаю, как себя вести.
   - Веди себя так же, как со своим капитаном.
   Припомнилось, как я чесала Сергею голову. Глупо хихикнула.
   - Уверена. Тебе это не понравится. Ты отличаешься от моего капитана.
   - Чем же?
   - Он добрый и обаятельный, а ты ... обаятельный и добрый.
   - Да, разница существенная ...Ты делала что-то лично для капитана?
   В последних словах капитана сквозил неподдельный ужас.
   - Конечно.
   - Тогда ты права.
   Он вздохнул.
   - Мне это действительно не подойдёт.
   До утра командир ''Кровавой Мэри'' безмолствовал. Мне показалось, что он был испуган, ошарашен, растерян. Но почему?
  
  
  
  
  
  
   Глава 11. В Михалишках
  
  
   ''Вот по сходням с корабля на берег
   Выбежали страшные матросы.''
  
  
   Рассвело. Палач потребовал, чтобы я возвратилась к нему. С содроганием подчинилась.
   Наши палатки стояли рядом, не так далеко от обрыва. [Л. Ковалевская]
   Через час за поворотом показались пресловутые Михалишки ... Мы появились в деревне всей командой, потрёпанные, пыльные, утомлённые борьбой со стихией, в измятых бананах защитного цвета, матросы нечёсаные, капитаны небритые, что было не слишком мягко по отношению к Михалишкам. Этот населёный пункт изумил нас многолюдностью, обилим торговых точек, транспорта. Матросы приоделись и приобулись.
   Я, Лена и мой капитан обзавелись куклами в полосатых костюмчиках. Мы прозвали их матросиками. Мой и Серёжин жили в нашей палатке.
   В последствии, когда Сергей покинул меня на целую ночь, а матроса Лену по каким-то странным причинам занесло вместе с ним в какую-то дремучую даль (ниже я опишу этот из рядя вон выходящий эпизод), трое маленьких матросиков жили со мной.
   Валера, заглянувший в мою палатку воскликнул:
   - Ба! Да у них тройня!
  
  
  
  
   Глава 12. Красный форватер
  
  
  
  
   ''На мель нас кидает,
   Нас гонит на мель
   Последняя наша путина!''
  
  
   Беда и её верная спутница хотя и шли последними, но иногда встречались с остальными экипажами, обменивались мнениями, впечатлениями, новостями. Так мы как-то встретились с байдаркой ''Пшик'' Сергея К-ра:
   - За поворотом в Вилию впадает Страча.
   Он, кажется, прокричал ещё какие-то слова, но ветер отнёс его слова в сторону. Мы не спеша, как всегда, продвигались вперёд. Впереди мелькнула и пропала пятёрка байдарок.
   - Куда это они подевались? Ни зги не видно.
   - Хоть бы згу какую-нибудь увидать!
   Сзади осталась Страча, перед нами ни души. Поняли, что миновали стоянку. Капитаны приняли мудрое решение: меня и Лену высадили на берег, а сами пошли против течения... Мы вскоре нашли наших. На берегу Страчи те мирно рубили дрова, готовили ужин, сушили вещи. Только Вася беспокоился о нас. Он распростёр свои объятия. Трогательная, незабываемая встреча!
   Между тем капитаны ''Беды'' и ''Кровавой Мэри'' мужественно боролись со стремительным течением. Было видно и слышно, что они не одобряют поведение бросивших нас в беде экипажей.
   Наутро мы продолжили путь.
   - А места-то знакомые, форватер твою бога душу...
   Слово ''форватер'' возникло в лексиконе личного состава сравнительно недавно. Его смысл разъяснил капитан Валера, самый древний, знающий, надёжный, башковитый капитан. С лёгкой руки Саши это слово стало более обобщённым, значительным и ёмким. Форватером называли всё, что могли.
   Препятствия типа брёвен и камней были маленькими форватерами, скалы и пороги - большими. Мы застревали на мели и воодушевлялись:
   - Видим форватер!
   Врезались в берег и сияли от счастья:
   - Вот он, форватер!
   Мы выражали искреннюю радость при встречах с ним, образовывали от него глаголы, прилагательные, наречия и местоимения, слагали о нём баллады:
   Служил Серёга капитаном,
   С форватером на ты он был,
   Любил он вихри и бураны.
   Он жутким капитаном слыл.
   И эссэ:
   ...Форватер слева, форватер справа...
   Наша эскадра так и называлась - ''Красный Форватер''.
  
   Глава 13. Капитаны пишут
  
  
   ''Как летний дождь,
   Приходит вдохновение -
   Пройдёт над морем
   И уйдёт как дым.''
  
  
   Наше путешествие проходило вдали от цивилизации, почты, телеграфа. Желая компенсировать недостаток информации и повысить идейно-политический уровень участников, эскадра учредила рукописный орган.
   Редактором газеты ''Матросская Явь'' назначили Сашу. Газета была писана на гитаре и имела девиз:
   Матросы и ''Устав'' - объединяйтесь!
   В ней помещались передовые статьи, страшный рассказ ''Матросская быль'', объявления, стихи. Основная идея газеты заключалась в следующем:
   - Пьяный матрос - опасность для судна!
   - Матрос катится по порочной стезе!
   - Дадим бой разгулу, дебоширству, разгильдяйству и лени матросов!
   - Скажем: Нет! - пьяному матросу на корабле.
  
   Авторы прошлись и на счёт других характерных черт загадочной матросской натуры, сопоставляя, оценивая, анализируя; подчеркнули необходимость более тщательного отбора матросских кадров; перечислили последствия, вытекающие из настоящей практики отбора матросов по внешним качествам.
   По просьбе редактора и от имени матросов я послала в ''Матросскую Явь'' свою заметку. Это была хвалебная ода капитанам, или ''Матросский Гимн''. Мы хотели сочинить музыку к гимну, но композиторов среди нас не нашлось.
  
  
  
  
   Матросский Гимн
   Капитанов уважаю, почитаю и боюсь.
   Мысли с ходу их читаю, быть похожею стремлюсь.
   Остроумною - как Саша, как Валера - аккуратной,
   И как Лёня осторожной, и как контрик - бородатой.
   Как Василий - быть с уловом, и влюбленной как Сергей.
   Жёсткой, грубой и суровой, как палач, и даже злей.
   Но поскольку не положено, то стремление отложено.
   Я ''Устав'' не нарушаю, ежечасно изучаю.
   Из-за жестокой цензуры я не отразила в заметке и малой толики своих сокровенных чаяний и мыслей. Мои возможности в легальной газете были весьма ограничены. Появление газеты столь резко направленной против матросов разозлило меня. Я решила выпустить наш матросский подпольный боевой листок.
   ...''Матросскаю Явь'' висела на одной стороне дерева, ''Матросская Доля'' - на противоположной. Ни я, ни мой помощник - матрос Иришка не владели кистью, но благодаря матросской смекалке мы обошли сложности с художественным оформлением. У капитана Валеры имелась пара сапог - высоких, чёрных, 43-го размера. Мы попытались изобразить Валерин сапог, но никак не могли добиться сходства с моделью. Творческий поиск прервал Саша:
   - В чём загвоздка?
   Он посоветовал не мучиться и обвести сапог в натуральную величину. Предложение было заманчивым, но всвязи с напряжёнкой с бумагой, неосуществимым. Поднатужившись, я нарисовала эмблему матроса-труженника - два сломанных скрещённых весла и над ними бескозырку.
   Матросская пресса была не менее содержательной и состояла из репортажа о матросском заговоре, морского кроссворда, объявлений, рекламы. Листок имел целью закалить, организовать, сплотить матросов в их упорной святой борьбе за права и свободу.
   Как легальной, так и нелегальный (непечатный) орган трактовали реальную жизнь эскадры с её обыденной сутолокой и коллизиями по-граждански страстно, не взирая на лица.
   В рубрике ''Происшествия'' сообщалось об умопомрачительном инциденте с матросом Борисёнком Тамарой, когда отважный матрос Борисёнок Т. встретился на стоянке с козлёнком неизвестной породы, вступил с ним в неравный бой, был ранен, но выстоял. Уведомляли, что состояние матроса - вне опасности. (Фамилия капитана Васи была Козел, но газета не уточняла, с каким козлом сражался матрос). Писали о матросе Д., оступившемся и вывалившемся из байдарки, и изрядно подмочившемся. Читателей успокаивало то, что капитан судна ''Б.'' Не пострадал.
   Немалый интерес вызывали объявления об обмене и продаже жилья и имущества. Капитан С. менял матроса, любящего грести на матроса, умеющего грести. Матрос Л. предлагал палатку с окраины стоянки в обмен на палатку в центре (с возможными вариантами). Матрос Д. обещал и клялся, что будет усердным, прилежным и безукоризненно послушным и соглашался на любые условия, если кто-нибудь обменяется с ним байдаркой и прилагаемым к ней капитаном с износом в 40%. Это был крик души.
   Матрос И. продавал палатку, байдарку, вёсла, кружку, ложку, миску (в хорошем состоянии). Неведомая нам особа очаровательной наружности и потрясающего интеллекта изъявляла намерение познакомиться с молодым, удачливым, щедрым капитаном. При этом она просила капитанов ''Красного Форватера'' не беспокоиться.
   В настоящее время обе газеты находятся в музее турбазы ''Нарочь'' , и вы можете удостовериться в правдивости моих слов, посетив турбазу.
  
  
  
  
  
  
   Глава 14. Всепоглащающая сила искусства
  
  
  
  
  
   ''Пой, матросская хмельная сила!
   Голоси, целуйся и ругайся!''
  
   Я уже упоминала о том, что члены эскадры не обладали выдающимися способностями к композиторству. Зато любовь к пению была всеобщей. Пели все, но не все умели.
   Репертуар капитана Лёни и матроса Тамары складывался из популярных эстрадных мелодий. Задушевно и проникновенно исполнял этот смешанный вокально-инструментальный ансамбль грустный романс ''Девочка плачет''.
   Капитаны Сергей К-р и матрос Лена интимно напевали лирические туристские песни.
   Палач зачастую мурлыкал самобытную детскую песенку, лейтмотивом которой были строки:
   Детский садик выперся на волю,
   И мы споймали майского жука.
   Капитан Вася не отличался тонким музыкальным слухом, что нисколько не мешало ему подавать свой широкого диапозона и оригинального тембра голос.
   Безусловным успехом у слушателей как ближних, так и дальних деревень пользовались арии из своеобразной народной оперы ''Мать'' , созданной по мотивам одноимённого романа М. Горького. Солистом выступал Саша. Объединённый хор в составе ''Беды'' и ''Кровавой Мэри'' подтягивал. Когда дело доходило до слов, завершающих либретто:
   Как поймали твою мать,
   Твою мать!
   И как начали пытать!
   Твою мать,
   Твою мать! -
   на глазах прославленного тенора и хористов появлялись слёзы.
   Но наиболее уважаемым в эскадре был блистательный, талантливый, могучий дуэт капитанов Саши и Сергея С. Приведу неподражаемые, темпераментные, берущие за душу слова их любимой песни ''Наша''. (При желании читатель выучит их и споёт).
   Из-за леса, из-за гор
   Показал мужик топор.
   Да не просто показал, -
   Его к носу привязал.
   Это был первый куплет, второй и третий. Это же был и припев. Около часа ночи репетиция прекращалась, и после Сашиной реплики:
   - Серёга, а теперь давай, споём ''Нашу'', - начиналось концертное исполнение, яркое, самозабвенное, захватывающее. Замирая, их слушал весь лагерь. Деваться было некуда..
  
  
  
  
  
   Глава 15. Охота
  
  
  
   ''...Пусть к стволу прижавшись
   Прицелится охотник терпеливый.
   И гром ударит между глаз.''
  
  
  
  
   Капитаны предупредили своих матросов, чтобы те собрали их в дорогу, а сами оставались дома, - не матросское это, дескать, дело! Матросы упорствовали, и капитаны, скрепя сердце, уступили. К ним присоединились палач, капитан Вася и матрос Лена. Покинув меня на произвол судьбы, Сергей исчез неизвестно где, неизвестно с кем, неизвестно зачем. Матрос Тамара лишилась капитана, капитан Саша - матроса. Я утешила Сашу, заметив, что ему не прийдётся спать одному, так как я и Тамара навестим его. Саша недоумённо пожал плечами и уныло пробурчал, что большого смысла в этом не видит.
   Позже в его палатке я пояснила, что мы привыкли к тому, что капитаны рядом, и без них нам холодно. Саша, твёрдый и непреклонный, равнодушно порекомендовал:
   - Ляжете вместе. Согреетесь. Потерпите одну ночь без капитанов.
   Похоже, что Саша опасался матросов, и настаивать бесполезно Отправились восвояси и вдогонку услышали:
   - Я буду чувствовать вас и в своей палатке!
   ...Вернулся Вася!
   Тамара блаженствует... Я же, преданная одним капитаном, отвергнутая другим, безмерно скорбела.
   ...Ранним утром показались охотники. Они и в самом деле охотились. Сварили раков. Вкусно!
   Передо мной взъерошенный изменщик:
   - Где ты спала?
   Выложила всё начистоту.
   - За то, что не воспользовалась моментом, получишь!
   - Но я же сделала всё, что могла!
   Палач был неумолим.
  
   Бескомпромиссный палач рассвирепел. [Л. Ковалевская]
  
  
  
  
   Глава 16. За крамольные мысли тоже наказывали
  
  
  
  
  
   ''Погибни, Джон, - в дыму, в пыли,
   Твоя судьба темна!''
  
  
   Мы настойчиво продвигались к окончательной цели нашей экспедиции. Мои усилия не пропали даром, - палач преображался. То доброе, что было в глубине, всплывало. Но часто мой капитан всё ещё критиковал меня и осуждал:
   Матроса должна украшать скромность.
   Не спорила, имея за собой эту слабость. Впрочем, я не считала скромность достоинством и парировала:
   - Пусть она украшает тех матросов, у которых нет других украшений!
   (Я заметила, что люди в значительно большей степени склонны к искоренению пороков других , чем своих собственных, тогда, как второе гораздо выгоднеее и безопаснее). Как-то капитаны затеяли очередной перекур. Время они выбрали удачное: резко потемнело, ветер из умеренного превратился в пронзительный, разразилась гроза. Я сидела в байдарке, съёжившись как в корыте, а капитаны беспечно курили и созерцали живописные берега, покрытые лесами, лугами, дачами, гаражами и другими творениями природы и человека. Мы с Леной приналегли на вёсла, но капитаны воспротивились. У продрогшей, промокшей как снизу, так и сверху Лены сдали нервы, и она высказала вслух то, о чём я подумала...
   - Мой матрос поскромнее, но погрубее будет.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Вечером он небрежно подсказал палачу, что его матрос заслужил два весла за грубость и публичное оскорбление капитанов.
   - И я, - вырвалось у меня.
   - За что же тебя наказавать? - засомневался инструктор Сергей К-р.
   - За крамольные мысли.
   - Ты высказала их?
   - Это было невозможно.
   - Тогда пусть решает капитан.
   И мой кровожадный капитан выпалил не мешкая:
   - Бить!!!
  
  
  
  
   Глава 17. Васино везенье
  
  
  
  
   ''А на земле, сырой и алой,
   По днищу заскрипел песок.
   И судно, вздрогнув, затрещало.''
  
  
   Капитана Сашу озарила идея поэкспериментировать: поменять местами в ''Беде'' и ''Кровавой Мэри'' матросов и капитанов: матроса посадить в капитанское кресло и наоборот. Мы с Леной согласились, но и при обмене капитанами. Искатели приключений обмозговали и взвесили:
   - Так тому и быть.
   Саша добавил:
   - Меняемся только на время гребли.
   По-видимому, я по-прежнему внушала ему необъяснимый страх.
  
  
  
   Свершилось!!! Я приобрела спокойствие и шанс благополучно достигнуть конца маршрута. Мне не угрожали оверкиль и кораблекрушение. Терзавшие меня дурные предчувствия улетучились.
   ...Мы безмятежно преодолевали форватеры. Мой новый капитан позволил мне предаться моему излюбленному занятию - помечтать. Я приняла благородную позу - ноги в носу судна, голова - на рюкзаке, зажмурила глаза... Чувство невообразимой признательности меня переполняло...
   Вдруг нас круто подбросило. Оказывается, это капитан Вася, проходя мимо, увлечённый рыбной ловлей, вытолкнул нас на необъятный форватер и поймал на крючок моего капитан. Наконец-то Вася был с уловом! Ему попалась крупная рыба, уникальная как по размерам, так и по способностям. Она смеялась, шутила, курила, рассказывала анекдоты...
   Саша приказал мне выйти из байдарки и сдвинуть её с форватера. Я безропотно исполнила его распоряжение.
  
  
  
  
   Глава 18. Конец Всему
  
  
  
  
   ''Над скалами, над птичьим пухом
   Северное небо, - как будто
   В небе ничего не изменилось.''
  
  
   Новый капитан обманул меня в моих ожиданиях, мечтала я недолго, зато гребла вовсю. Участь Лены была такой же.
   Саша поинтересовался:
   - Палач, тебе ночью грести нужно?
   - Подумаю.
   Палач сосредоточился и сделал вывод, что нужно... Когда я перебрадась в байдарку ''Кровавая Мэри'' , её капитан переименовал её в третий и последний раз. Теперь она называлась ''Конец Всему'' . Я благоговела перед строгим, высоконравственным, трезвым начальником. Никогда доселе со мной такого не бывало. Все пункты ''Устава'' довались мне без труда. Я не уклонялась от тяжёлой физической работы, не обсуждала действия своего капитана, охотно заботилась о нём.
   В подушке его матраса не было пробки. Я обратилась к бытовику и получила запасную. Это несказанно поразило Сашу:
   - Как ты ухитрилась её надуть?
   Я не произносила слова: не хочу , не могу , ни на мгновение не помышляла о смене капитана, предугадывала его желания... Но заметных изменений не произошло.
   На стоянках бестактные капитаны задавали нам нахальные, бесцеремонные вопросы. Саша отвечал:
   - Матрос от матроса ничем не отличается.
   Я была откровенней:
   - Каждый капитан хорош по-своему.
  
  
  
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  
   Утром мы дежурили. Я боялась проспать. (Я люблю поспать равно как помечтать). Саша разбудил нас; если бы не он, то пришлось бы объединить завтрак с обедом. Я выкарабкалась из палатки, захлопотала, забегала. Лена открыла и тут же закрыла глаза. Поднялся Сергей. Развели костёр.
   - Дина, не суетись. Лучше сядь, погрейся.
   ...В меню была рисовая каша. Вскипела вода, я всыпала рис, налила молоко и опрометчиво помешала. Лены всё не было. По-видимому, она ещё дремала. Убедившись в этом, я залегла рядом. Внезапно матрасы уползли из под ног. На головы обрушилось что-то большое и тяжёлое. Хлынул ливень. Мы взбодрились... На небе ни облачка. Ветви деревьев ни шелохнуться, землетрясения нет и в помине. Обнаружилось, что это беспощадные руки капитана Саши выволокли нас в спальниках на берег, завалили палатку, освежили чистой, прозрачной речной водой...
   Я явственно обоняла специфический запах каши. Сомнения испарились, - она подгорела. Капитаны и матросы с мисками плелись к костру. Я раскладывала кашу по мискам и обречённо набдюдала за реакцией личного соствава. Их физиономии не выражали ничего, кроме голода. Уселись в кружок и дежурные. Я прошептала:
   - Добавки никто не попросил?
   Мой капитан меня успокоил:
   - Не волнуйся, никто.
   Вечером на экзекуции Лене-чемпионке полагалась двадцать вёсел. Пятнадцать из них - за пререкания с капитаном, два - за саботаж дежурства, и три - за опоздание на завтрак. Своего матроса палач бил по традиции старательнее, чем других. Мой капитан определил мне за саботаж такую же меру наказания, но, когда я чистосердечно призналась, что легко подаюсь чужому пагубному влиянию, подобрел. Я получила одно весло за слабость характера и предложила наказать своего капитана за мягкость.
   ...Палач выдал ему одно, а мне три - за жестокость.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 19. Штрейкбрехеров бьют
  
  
  
   ''Вокруг стола, сколоченного грубо
   Из досок сосновых, у кувшина
   Крутогорлого они расселись.''
  
  
   Поход завершался. Запасы продуктов таяли на глазах. Те времена, когда масла было навалом, его мазали на всё, и оно ничего не портило, канули в Лету. Тогда масло меняли на яблоки так, как яблоки были редкостью. Однажды смогли поменять пачку сигарет и коробок спичек на ящик яблок. Это был превосходный обмен, и капитаны , поощрявшие матросов яблоками, говорили:
   Нынче яблоком никого не удивишь!
   Удалось добыть свежих огурцов. Проходили мимо колхозного поля, шла уборка. Контрик распорядился:
   - Пошлём Ленку и Динку. Им не откажут.
   Мы выглядели самыми измождёнными и замученными. Над нами сжалились.
   В конце экспедиции пополняли запасы провизии набегами на местные деревни и хутора. Таким образом приобретали хлеб, конфеты, печенье, сахар. Дефицит стоял в центре стола, и каждый брал его по совести. У меня было немало карманов, и я напихивала их дефицитом. Кое-кто негодовал, но Саша меня всегда оправдывал:
   - Она же по совести берёт!
   Он защищал меня и перед боцманом, выражавшем недовольство по поводу количества сгущённых сливок, которые Саша наливал в мою кружку:
   - Тихо! Будут тут всякие боцманы встревать!
   В предпоследний день нашего путешествия из однообразных и малочисленных продуктов подбирали меню. Капитанов осенило:
   - Пусть Дина послужит проводником на хутор за картошкой.
   (Я знала, где растёт картошка, видела и злых собак хуторян). Ни за что не соглашалась.
   - Забастовка! - разгневался контр-адмирал.
   А боцман тут как тут:
   - А что, мы ещё не бастовали, может быть попробуем?
   - А вы лучше объявите голодовку, съяхидничал контрик.
   Я голодать не хотела и не испытывала в этом потребности. Но наивный боцман Ира сыграла хитрым капитанам на руку... На следующий день капитаны объявили матросскую голодовку.
   ...Дежурили капитаны. Они же ели. Они же мыли посуду. Приготовили восемь порций манной каши - семь для капитанов и одну - для меня. Адмирал предложил произвести меня в капитаны, и только скептицизм капитана ''Конец Всему'' остановил его:
   - Больше, чем на старшего матроса она не тянет.
   ...К нам подходили ничего не подозревающие матросы.
   - А у вас сегодня голодовка!
   И они понуро и сердито пятились к палаткам с пустыми мисками. Контрик уговаривал своего матроса Анну лизнуть кашу:
   - Анка! Ешь кашу!
   Анка лизнула кашу.
   - Ешь, ешь! Ты всё равно уже штрейкбрехер!
   Голодовка срывалась. Боцман Ира упрашивала матросов не есть паршивую кашу... Матрос Иришка продержалась недолго. Она примостилась рядом со мной под деревом и набитым ртом пробубнила:
   - Я выполняю приказ командира.
   Итак, нас було трое. Всех троих наказали за штрейкбрехерство. Меня - двумя вёслами больше чем Иришку и Анку - за идейность.
   ...Вялые, ослабевшие матросы взялись за ненавистные вёсла. По пути мы пристали к берегу у города Неминчине, где капитаны подкормили изголодавшихся подопечных бубликами, мороженным и чудодейственным Лидским пивом. Вильнюс был близко...
  
  
  
  
   Глава 20. Прощальный концерт
  
  
  
  
   ''Я песни последней ещё не сложил,
   Я в карты играл, я бродягою жил.''
  
   К восторгу капитанов матросы давали концерт. Репетировали украдкой так, как матросские сборища запрещались. Совсем распустившиеся матросы Лена и Тамара отказались участвовать в генеральной репетиции. Карты поглотили их целиком так же, как и всех капитанов.
   Преферанс, широко распространившийся среди командного состава эскадры, и другие игры отнимали всё их свободное время. Играли на вёсла . Случалось, после неправильного подсчёта побеждённые отдавали лишние вёсла выигравшему у них капитану. Нужно отметить, что хотя матросам думать было запрещено, они порой посягали на незыблимый закон и нарушали сей пункт ''Устава''. Это отчётливо проявлялось при игре в ''Кинга''. Капитаны продували огромное количество вёсел. Била Тамара. У неё, разрядницы по воллейболу, удар был отработан отменно.
   Саша горько упрекал избитых капитанов:
   Я бы мог понять вас и простить, если бы вы проигрывали хоть по 50 вёсел капитанам. Но проиграть матросам...
   ...Благосклонные зрительские массы заполнили лужайку.
   Когда танцевали Утят , мама Света и боцман изображали грациозных уток... Пели песни о море и капитанах... Гвоздём программы был матросский танец. С восхитительным артистизмом его исполняли я и Иришка. Танцоры, один - высокий и тощий, другой - низенький и пухленький, прекрасно гармонировали друг с другом. Матросы продемонстрироровали слушателям досконально усвоенные теоретические знания ''Устава''. Я декламировала отрывок из параграфа 3 ( О запрещении матросам помышлять о смене своего капитана). Нам бурно аплодировали, одобрительно топали и свистели, и кричали ''браво''.
   ...Заморосило. Сильнее и сильнее. Публика с визгом разбежалась. (Дождь сопутствовал нам на протяжении всего вояжа, правда, не отражаясь на нашем настроении). Палач пригласил меня с Сашей к себе в гости.
   Ну, что же, может быть зайдём. Мы подумаем, наверное, и в самом деле зайдём. А пойдём-ка, матрос в гости... Вася! Заходи и ты.
   Идти, к счастью, было недалеко.
   Я позвала Тамару, но та почему-то обиделясь:
   - Меня не приглашали.
   Саша нахмурился:
   - Я пригласил капитана, но он же всюду со своим матросом таскается.
   Я, Саша, Лена и палач втиснулись в палатку. Всё перепуталось - руки, ноги, плечи, головы. Еле дышалось.
   - Матрос, а у тебя тяжёлая голова. Возможно, в ней что-то есть.
   ...Тамара и Вася так и не появились.
   - Где бы оно разместились?
   - А мне какое дело?
   ...Сергей и Саша запели. Их зычные голоса звучали вдохновенно и исступлённо, как никогда. Спели они и ''Нашу''.
  
  
  
  
  
   Глава 21. Да здравствует свобода!
  
  
  
  
   ''В чаду и запахе плывучем
   Развернулся город незнакомый,
   Пёстрый и широкий.''
   ...Вильнюс был близко. Эскадра выстроилась свиньёй - красиво, уверенно, ровно, торжественно. Во главе - ''Вектор'' - судно контр-адмирала. Лёня смирился. Раньше, когда его обгоняла какая-нибудь байдарка, он хронически выходил из себя, неиствовал и рвался вперёд. Наша ''Конец Всему'' - в одном ряду с ''Бедой'' и ''Фрэзи Гранд''.
   Это было грандиозное зрелище. Над рекой волнами прокатывалось:
   - Да здравствует наш флот, самый могучий флот в мире!
   - Да здравствует контр-адмирал!
   - Пусть крепнет и развивается дружба капитанов и матросов!
   - Да здравствует свобода!
   - Слава палачу!
   - Да здравствуют матросы!
   - Да здравствуют женщины!
   Раздавалось многоголосое ура .
   В ответ на легкомысленный лозунг:
   - Да здравствуют новые капитаны! - отозвались только матросы.
   Контр-адмирал скомандовал:
   - Смирно! Матросы! У кого есть претензии к палачу?
   Претензии были у всех, кроме, естественно, мамы Светы. Мы немедленно их выразили. Первой стукнала боцман и промазала, затем ударила Тамара - звонко и точно, как всегда. Иришка и Анка попали в левый нижний угол. Мы с Леной врезали изо всех сил - в яблочко . Палач был со всеми одинаково приветлив и любезен. Матросы - взаимно вежливы.
   Экспедиция успешно завершилась. Её цель достигнута. Матросы возмужали, закалились, развили зоркое зрение и острый слух. Научились читать мысли капитанов и предугадывать их желания. Отучались пить, играть в азартные игры, смеяться без причины. Избавлялись от пороков, глубоко проникших в сложный матросский организм. Капитаны постепенно забывали о своём властолюбии, коварстве, бессердечии, наглости. Становились добрее, внимательнее и великодушнее. Приобретали способность к состраданию, сочувствию, сопереживанию.
   ...Из Вильнюса все разъехались по домам, за исключением Лены, Иришки и меня. Уставшие, возбужденные свободой, скучающие без капитанов, мы не претворили здесь свою давнишнюю мечту - походить по злачным местам: трактирам, пивнушкам, игорным заведениям. Истомившая душу мечта сбылась позднее, в Ленинграде, куда мы отправились опять втроём. Матросская дружба нерушима. Проницательные капитаны ''Красного Форватера'' предполагали, что в большом порту матросы сопьются. Они не ошиблись. Но об этом - в другой раз...
  
  
  
  
  
  
  
   Эпилог
  
  
  
   ''Что покинуто вдали: размерный
   Волн размах, качанье на канатах
   И спокойный голос капитана...''
  
  
   На обратном пути из Ленинграда я случайно отстала от поезда. Так, не думая-не гадая, я очутилась в городе, где жил Саша. Мы встретились. Он порядком удивился:
   - Ты, вероятно, очень хотела отстать, и поэтому тебе это удалось?
   Мой бывший капитан видел меня на сквозь.
   - Чем занимаешься с тех пор, как мы расстались? Как тебе служится:?
   - Я сейчас во временной отставке. Пью, гуляю, матросская жизнь меня сгубила.
   ... На прощанье он изрёк:
   - Да ты нимало проползла, Будешь проползать мимо - заползай.
   Я безнадёжно сросила:
   - Можно тебя поцеловать?
   Ну, конечно, мы же столько вместе пережили!
   - Прикосновение его губ было нежным и трепетным. Теперь я знала - я не матрос.
   ...Я вернулась в родной южный город. Пролетали дни - мечтательно-тихо, медлительно-скучно, задумчиво-одиноко. О тех, с кем я подружилась, кого полюбила, я вспоминала с болью и наслаждением, грустью и радостью.
   Мои воспоминания - в этой книге. Здесь всё правда.
  
  
   Донецк
   Ноябрь, 1983
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"