- Двойная порция "Богатырского сна"! Не слишком ли много для одного человека, даже если у него на удивление крепкое здоровье? Третьи сутки спит, не просыпаясь!
Так сладко Неверов и правда не спал с самого детства, а проснулся сейчас от того, что, приятно щекоча ноздри, всё пространство вокруг заполнил собой запах свежего жаркого. У стола спиной к нему стояла женщина, возраст которой невозможно было определить. Такая маленькая щупленькая фигурка могла быть и у ребёнка, и у старушки. Нужно было заглянуть ей в лицо, чтобы понять, сколько лет она прожила на свете, но Ивану Константиновичу, ещё не вполне пробудившемуся от трёхдневного сна, пока не хотелось этого делать. Женщина с кем-то тихо разговаривала. Сквозь полуприкрытые веки Неверов не мог никого больше различить в комнате, но он чётко слышал каждое слово, которое хозяйка произносила очень низким и приятным голосом. И хотя она старалась приглушить его и говорила негромко, голос этот, тем не менее, поражал своей силой, звучностью и глубиной.
- Мало кто понимает, что и без них здесь проблем хватает. Думают, я могу за всем углядеть. Будто они одни тут такие... Заблудились в чужом лесу. Ну да ладно! Хватит об этом. Кажется, гость наш наконец очнулся. Теперь у него обо всём расспросим. А ты лети пока, милая... Если будет нужно, я позову. Ну, как спалось, добрый молодец?
Женщина не обернулась, но Неверов сразу понял, что обращаются к нему. Он по-прежнему лежал на кровати, прикрыв веки, откинувшись на подушки, но сон как рукой сняло. "Интересно, откуда она знает, что я проснулся? Я ведь и шелохнуться не успел!" - подумал Иван Константинович, и в тот же миг за окном шумно взмахнула крыльями сорока и понеслась прочь, смутно напоминая ему о чём-то уже виденном однажды, но, может быть, это было только во сне.
- А мне многое ведомо из того, что в мире происходит, - хозяйка наконец оглянулась, и Неверов увидел обычную старушонку, возраст которой сложно было определить на первый взгляд - лет семьдесят, но может быть и больше: маленькие и сухонькие хорошо сохраняются. - Сколько раз я своей избушке наказывала двери каждому встречному не открывать. Придут, наследят, напакостят, а я потом выметай да убирай за ними. И ведь вот что обидно: если спросить кого напрямую, никто не признается, что бывал здесь, искал помощи да совета, но если только кому-нибудь что-нибудь надо, будь уверен, он завсегда ко мне дорогу найдёт. И всем ведь счастье подавай! А счастье - оно такое робкое и застенчивое, с ним бережно обращаться нужно. Иногда прибежит оно сюда до того забитое и запуганное, что без слёз взглянуть невозможно. Только его выходишь да выкормишь, вот он тебе, пожалуйста, хозяин на пороге, желает, видите ли, вернуть то, что от него убежало. Я, конечно, не всякому помогаю. Не в любые руки счастье отдавать хочется. Сначала смотрю, что за человек, проверяю... Есть у меня пара своих секретов. Но об этом потом...
- Не очень-то вы здесь гостеприимны, - Иван Константинович поднялся с кровати, аккуратно расправив её за собой.
- Ох, прости! Забывчивая я стала в последнее время! Видно, возраст такой пришёл, никуда от него не денешься! Сначала ведь нужно тебя, добрый молодец, накормить-напоить, а потом уже расспрашивать да о деле твоём кумекать. Поэтому давай-ка лучше поживее к столу. Как-никак, трое суток уже не ел.
Старуха с некоторым одобрением посмотрела на гостя, которого не пришлось уговаривать дважды: от соблазнительного запаха аппетит разыгрался не на шутку, а голод и правда давал о себе знать.
- Всё ведь оно не так просто, как вы думаете. Мою помощь далеко не каждый оценить может. Некоторые считают, что я капризничаю или своевольничаю. А на самом деле я знаю, в чём моя работа состоит, а другие этого не знают и знать не могут, - старушка почти ни к чему не притрагивалась, но с интересом наблюдала за тем, как еда в котле тает на глазах. - С вами ведь ухо востро держать нужно: не давать вмешиваться лишний раз, если счастье само того не пожелает.
Неверов что-то невнятно пробормотал в ответ, не совсем понимая, к чему она клонит.
- Иногда на первый взгляд вроде бы всё хорошо, а стоит копнуть поглубже - там одна гниль да труха. Оно со временем и само бы развалилось, да только раз это на моих глазах произошло, меня же потом во всём и обвиняют. А иногда даже хочется помочь, но никто об этом не просит. Бывает и такое. Уж сколько я насмотрелась на своём веку! Либо своего уступать не желают, либо ещё какие причуды... А ты попробуй управься со всеми, если каждый печётся только о себе!
- Любишь играть людьми? - Неверов покосился на старуху, пытаясь понять, что этот разговор значит для него.
- А люди сами хотят, чтобы ими играли и управляли. Что бы ни случилось, во всём желают видеть веление судьбы, рок или провидение. Бывает, в засушливый год болото начинает пересыхать. И чтобы гнус и разные болотные твари не покидали своих мест и не тревожили всех вокруг, приходится вызывать проливные дожди. Тогда урожай в затопленных водой низинах гибнет, и люди жалуются на немилость природы, не понимая, что избежали иного лиха. А те немногие, кто понимает это, находят себе другое оправдание: мудрое решение бога, пути которого неисповедимы, но нужно следовать ими, если хочешь оградить себя от нелепых случайностей. Иногда зимой становится мне скучно сидеть одной ясными морозными вечерами. Беру я тогда свою метлу и отправляюсь порезвиться на просторе. Так могу разойтись, что снежная буря от моих забав подымается. Люди боятся тогда нос на улицу высунуть, садятся поближе к печи и говорят: "Вот послал нам бог непогоду". Глупые! Как будто у бога нет другой заботы! И как будто мало на свете таких, как я!
- Не удивлюсь, если ты ещё и с нечистой силой водишься, бабуся! - слово само сорвалось с языка, и Иван Константинович удивился, до чего же удачно оно подходит сейчас.
- Какая нечистая сила, сынок! - старушка от души расхохоталась, обнажив два ряда крупных белых для её возраста идеально сохранившихся зубов. - Откуда же ей взяться в этой дыре? Ну, была здесь когда-то пара кикимор да леших, так ведь все давным-давно по городам да сёлам разбежались, лучшей жизни ищут. А жизнь-то она везде одна. Ну, кому они там в городе нужны? Даже поговорить не с кем! У меня здесь, по крайней мере, родные места да свежий воздух. Бывает и человек умный забредёт, беседа любопытная завяжется, так я хоть душу в разговорах отведу. Ты-то здесь ради каких интересов? Счастье-то, его ведь каждый по-своему понимает...
Неверов тут же помрачнел и произнёс невнятно, словно цедя сквозь зубы:
- Жену свою ищу. Ушла она полгода назад и ничего кроме короткой записки не оставила. Будто и не было её в моей жизни.
Старушка внимательно посмотрела на него, а потом покачала головой, и это как-то неприятно задело за живое: никакого сочувствия он не искал, да и разговор перестал вдруг казаться интересным.
- Записка при себе что ли?
Хозяйка поднялась и направилась за очками, которые, как Неверову уже хорошо было известно, лежали в верхнем ящике комода слева. А он сам нехотя достал из кармана сложенный пополам лист бумаги и, повертев его в руках, положил на стол.
"Прости! Нет больше сил притворяться и делать вид, что всё у нас хорошо! Лучше начать сначала. И пусть каждый сам решит, как ему жить дальше. Звонить не стоит: телефон отключен. И по старому адресу меня тоже не ищи. Не имеет смысла. Алёна".
Иван Константинович знал наизусть каждое слово, выведенное ровным круглым почерком жены, мог легко повторить всё, что было здесь написано, но у него никогда не возникало такого желания. Ни с кем не хотелось делиться тем, что касалось его одного. И сейчас было как-то не по себе, оттого что он делает это.
Нацепив на нос очки, старушка поднесла листок к своим глазам, которые и без того казались достаточно зоркими, и принялась изучать его так внимательно, будто тоже хотела выучить каждое слово наизусть.
- Очки у меня особенные, в них всё разглядеть можно, - сказала она спустя некоторое время и, о чём-то глубоко задумавшись, опять покачала головой. - Похоже, ты здесь надолго... Если, конечно, не решишь повернуть обратно. В ту сторону дорога всегда открыта, и отправиться восвояси можно самым коротким путём.
- Лучше скажи, что всё это значит, - Неверов неодобрительно хмыкнул: ему на миг показалось, что старуха и в самом деле проверяет его.
- Всё как обычно. Изменила она свой вид и образ жизни и укрылась там, где её не найти. Но дверь за собой плотно не закрыла. Хочет, чтобы ты сам решал, как тебе поступить. Вот и решай, а моё дело помочь или не помочь вам. Большего от меня и не жди.
- Погоди! Как это изменила свой вид и укрылась где-то?! Я не понимаю... О чём это ты?
- Скорее всего, обернулась каким-нибудь диким зверем или птицей и убежала или улетела в дремучие леса, которые начинаются по ту сторону болота. Всё, как в записке написано.
- Ты что, смеёшься надо мной? - рука Неверова сжалась в кулак, захотелось так ударить сейчас по столу, чтобы всё вокруг закачалось и зазвенело.
- Даже и не думала. Хотя смеяться я тоже умею, но настроение сейчас совсем не подходящее, - хозяйка сидела на своём месте, не шелохнувшись, лишь между её бровями обозначилась тонкая, но упрямая складка. - А вот насчёт того, каким зверем она обернулась, это мы узнать можем. Достань-ка яблочко на блюдечке с голубой каёмочкой. Оно во втором ящике слева. Хотя зачем я тебе об этом говорю? Ты и сам прекрасно знаешь.
Неверов ничего не ответил. Он нехотя поднялся и неспешно направился к комоду, на ходу ещё раз перебирая в мыслях всё, что услышал сейчас.
- А при чём здесь леса по ту сторону болота?
- Там начинается самый край света. Поэтому туда все и бегут.
- Но разве можно добраться отсюда куда-нибудь? Кругом только топь да трясина. Или опять в обход? - Неверов сделал простодушное лицо, стараясь скрыть тонкую усмешку. - У вас ведь прямиком здесь никто не ходит.
- В том-то и дело, что это болото за всю свою жизнь не обойти. А прямиком человеку и правда нельзя - сгинет. Но ты не отчаивайся! - хозяйка, конечно, заметила скрытый укол, но виду не подала и даже глазом не моргнула. - На ту сторону перебраться можно, хотя дело это непростое. Нужны здесь терпение и старание. Болото осушить недолго, да только начнётся вокруг засуха, люди останутся без воды и потянутся ко мне искать помощи да совета. А чтобы помочь им, нужен глубокий колодец, такой, чтобы вода в нём не пересыхала в самый засушливый год. Хватит у тебя сил его выкопать, можешь рассчитывать на меня.
- Уж чем-чем, а работой меня точно не испугаешь, - Неверов не выдержал и беззлобно рассмеялся в ответ.
- Прежде чем так рассуждать о деле, попробуй с ним справиться, - старуха нахмурилась: видимо, беспечность гостя пришлась ей не по душе. - Вода - вещь тонкая, замысловатая, к ней особый подход нужен. Твёрдостью и прочностью её не одолеешь, жаром и холодом не проймёшь. СИЛА ВОДЫ В ЕЁ ПОСТОЯНСТВЕ. Хотя и не каждый может это понять.
- Ты так говоришь, будто мне нужно тягаться с ней силами, - Неверов вернулся на прежнее место и, безо всякого почтения брякнув блюдцем о стол, поставил его перед старухой.
- А вот этого я никому не советую, - хозяйка чему-то загадочно улыбнулась. - Хотя показать себя, конечно, придётся... Но я ведь вижу, что ты не очень-то веришь мне. А жаль! Я и правда не всякому готова помочь.
Иван Константинович молча развёл руками, не зная, что сказать в ответ.
- А ничего говорить и не нужно, - всё несказанное было понятно старухе и без слов. - Сама всё вижу, чай не слепая. Как ни старалась я убедить тебя, а неверие твоё сильнее. В этом-то вся и беда. Ну, как знаешь... Силой тебя оставлять здесь никто не желает. А вернуться можно самым прямым путём: "Дорогой к счастью", только в обратную сторону. Вот теперь стоит пожалеть твоё время и ноги.
- Хорошо. Как скажешь, - Неверову вдруг всё стало безразличным.
- Да, кстати, хотела тебя попросить об одном маленьком одолжении. Передай, пожалуйста, Светлане, когда увидишь её, что я давно уже поговорить с ней хотела.
- Обязательно найду её номер в телефонной книге, как только буду дома.
- Таксист уже ждёт тебя на прежнем месте. Домчит с ветерком и без всяких приключений.
- Спасибо тебе огромное.
- А-а-а, не стоит, - хозяйка махнула рукой. - Счастье ведь твоё так и не нашли... Ну, бывай, добрый молодец! Прощаться долго не будем, не люблю я этого.
- Я тоже, - Иван Константинович ещё раз молча огляделся вокруг; странное чувство одолевало его, словно он бежал, что было сил, и теперь никак не мог отдышаться: не хватало воздуха.
- Да и кто знает, может, увидимся когда.
С таким же жалобным скрипом, как и прежде, дверь тихонько поддалась, и в лицо дохнул майский полдень. От этого стало чуть легче.
- Погоди немного, совсем забыла, старая кочерга! Блюдечко-то с яблочком на кой ляд доставал? Обещала ведь жену тебе показать, а нарушать свои обещания я не привыкла.
- Ладно уж, как-нибудь в другой раз.
- Нет, мил человек, постой. Вещи у меня с характером, они не любят, когда их зря беспокоят. Да и времени это много не займёт. Так что лучше сейчас.
Старуха взяла в руки тарелку с яблоком, и в тот же самый миг раздался странный звук, который так резко и пронзительно ворвался в ставшую уже привычной тишину и благодать вокруг, что Неверов вздрогнул от неожиданности. Было ровно пятнадцать ноль-ноль, и звонил его собственный телефон. Но понадобилось время, прежде чем он смог это понять.
- Ну вот, что я говорила? - хозяйка ехидно ухмыльнулась, бросив косой взгляд на гостя. - Не позволят они ни тебе, ни кому-нибудь другому делать то, что в голову взбредёт. Мало ли какими чудесами вы здесь заболеете и других ещё потянете за собой!
Неверов хотел что-то ответить, но старуха прижала палец к губам и громко цыкнула на него:
- Тихо! Не говори, пожалуйста, ни слова, а то испугаешь. Вот она! Смотри. Только молча. Да телефон-то свой отключи, весь лес ведь мне переполошишь!
Хозяйка недовольно поморщилась, но Иван Константинович этого не заметил. Его взгляд буквально впился в тарелку с голубой каёмкой, по краю которой, как заведённое, описывая один круг за другим, не останавливаясь и не сбавляя хода, бойко катилось наливное яблочко. Телефон ещё раз вздрогнул от недовольства и раздражения, а потом умолк сам собой.
- Стало быть, обернулась твоя супруга волчицею. Да при этом ещё и не самой обыкновенной. Посмотри, какой странной окраски у неё мех. Я такого в наших лесах ещё не встречала. Для нас это, конечно, не очень хорошо: приметная больно. Зверю лучше прятаться да держаться в тени, иначе наживёт себе море врагов. Но есть в этом и свой плюс: когда встретишь её, можешь быть уверен, что не ошибся. Других таких даже в энциклопедии о животных и то, наверное, не найдёшь.
Горячий шёпот обжигал ухо, и от его беспощадного тепла внутри у Неверова в тот же миг всё начало плавиться и таять. Он почувствовал, как что-то застывшее и твёрдое, хранившееся там неделями и месяцами, вдруг закапало и потекло, превратившись в весеннюю слякоть. Да, она и правда всегда выделялась среди других. Значит, ничего не изменилось. И серебристый мех, который она сейчас носит, ей очень даже к лицу. Но самое главное - глаза. Он никогда и ни с кем бы её не перепутал. Серебристая волчица, ожившая на дне волшебного блюдца и окруженная такими же блестящими и искрящимися серебром снегами, смотрела на него до боли знакомыми глазами жены. Они остались прежними, только в них застыли какая-то нечеловеческая тревога и страх. Звериный страх перед чем-то неведомым ему. И от того, какой одинокой казалась её фигурка на фоне бескрайнего снега, у него сжалось сердце.
- Помощника бы мне. Копать колодец вдвоём намного веселее.
Ехидный смешок раздался в ответ. Неверов готов был побиться об заклад, старуха с самого начала знала, что он останется. Устроила целое представление, якобы прощаясь с ним, а сама прекрасно понимала, что никуда он отсюда не уйдёт.
- Возьми мои рукавицы. Они для любой работы годятся. А насчёт начальства не переживай. Выпросим тебе отпуск. Это для нас пара пустяков. Правда, без содержания, отпускных, извини, не обещаю.
Неверов пожал плечами, но спорить не стал. Какой у него выбор? Хочешь не хочешь, а придётся остаться в избушке на курьих ножках. "Буду работать, как вол, - подумал он. - Даст бог, через пару недель управлюсь". Не знал он, что Баба Яга - мудрая женщина, и она права: одного трудолюбия в таком деле мало.
* * *
Девочки потихоньку привыкали к новому месту и к необычной обстановке вокруг. Пара дней пролетела незаметно. И хотя ничего особенного не случилось, им не было скучно. Наоборот. Время исчезало как-то само собой, словно его уносило куда-то вдаль. И вечер подкатывался каждый раз неожиданно: вдруг начинало смеркаться, и в избушку проникали ночные шорохи из леса, который уже не казался безмолвным и глухим.
- Ты жила здесь раньше? - спросила однажды Лерка, когда Серафима Игнатьевна уже хотела отправить их спать.
- Да, - старуха кивнула. - Сколько себя помню... Всё время...
- И тебе не было страшно одной в лесу?
- А разве вам тут страшно? - Серафима Игнатьевна рассмеялась, и хорошо знакомые морщинки тут же появились возле глаз. - Да и не была я здесь совершенно одна. Хоть иногда, но кто-нибудь непременно заглянет. Дел хватало, особенно летом и зимой.
- Почему?
- Потому что в остальное время дорогу размывает. Нам с вами ещё повезло, что этой осенью было не так много дождей.
- А что они тут делают? - Тоня задумчиво поглядела в окно, за которым притаилась темнота. - Я имею в виду, те, кто заглядывает хоть иногда...
- Счастье своё ищут. Правда, не у всех оно здесь. Но бывает... И тогда глаз да глаз нужен. Иначе таких дел натворят - потом ни за что не разберёшься! Случалось такое пару раз.
Лерка вспомнила корявую надпись, которую она пыталась разобрать, сидя на скамейке под вязом, и дорогу в никуда. Кажется, она тогда удивилась... Хотя, может быть, ей только померещилось, что никакой дороги тут нет. Честно говоря, она не очень-то старалась разглядеть её. Было просто не до того.
- А твоё счастье тоже здесь? - спросила она рассеянно, всё ещё копаясь в памяти в поисках мелких деталей, которые раньше сами собой растерялись и незаметно ускользнули прочь.
- Да кто ж его знает! Наверное, - Серафима Игнатьевна ответила так небрежно, словно никогда не думала об этом, и девочки удивлённо переглянулись. - Чаще приходилось иметь дело с чужим.
- А почему ты уехала отсюда? - не отставала Лерка; ей совсем не хотелось спать, а мысль о найденном письме опять вертелась в голове и не давала покоя.
- Случилась одна история. После этого я и решила перебраться в другое место. Как-то неспокойно стало на душе...
- Значит, не очень хорошие люди здесь тоже бывают? - Тоне, как и Лерке, хотелось ещё посидеть и послушать Серафиму Игнатьевну, вместо того чтобы ложиться спать.
- Не в этом дело. Просто так уж вышло... Разве с хорошими людьми нельзя поссориться... или обидеть их... или не понять?
Старуха замолчала, грустно ухмыльнувшись чему-то. А Лерка, набравшись смелости, попросила:
- Расскажи нам эту историю. Сегодня вечером. Перед сном.
- Да нечего здесь рассказывать, - Серафима Игнатьевна отмахнулась, словно всё случившееся было парой пустяков. - Искал тут один свою жену, хотел вернуть её обратно. Вот и вся история. Ничего нового. Всё это уже было тысячу раз.
- И что же случилось с его женой? - не унималась Лерка.
- Превратилась в волчицу и убежала из дома.
Серафима Игнатьевна поднялась, и стало ясно, что ждать историй от неё сегодня бесполезно. Ничего она больше не расскажет. Во всяком случае сейчас.
- Превратилась в волчицу и убежала из дома. Ничего себе самая обычная история! - проворчала Лерка, уже лёжа на печи.
- Я думаю, то письмо было от неё, - поддакнула Тоня.
- Мы попробуем это выяснить.
Лерка закрыла глаза и притихла. Хотя они уже кое-что узнали и даже испробовали на себе, запас удивления тем не менее не иссяк. А даже наоборот. Каким-то странным образом он всё время пополнялся. Или разгорался. Как огонь, в который то и дело подкидывали дров. Успокоиться теперь она всё равно не сможет, но спрашивать сейчас Серафиму Игнатьевну о чём-либо не имеет смысла. Лучше подождать. Может быть, что-то случится завтра или послезавтра. И тогда всё откроется само собой. Нужно только потерпеть, хотя это очень сложно.
Лерка вздохнула и, повернувшись на другой бок, прислушалась к тишине вокруг. Пожалуй, Тоня права: в этой тишине что-то есть. Она какая-то слишком тихая, чтобы быть настоящей. За всем этим что-то происходит. И рано или поздно они это непременно узнают. Но лучше бы, конечно, рано, чем поздно, потому что она не уверена, что сможет ждать долго и что ей хватит на это терпения и сил.