Беспалов Юрий Гаврилович : другие произведения.

Хроника царствования Джозефа Железного

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Началось все в сказке с того, что некая непонятная фирма "Завод им. В.И. Михельсона", укомплектованная, по всему видать, "сиротами Империи Зла", заказала Харьковскому национальному (в прошлом - государственному) университету компьютерную модель невырождающейся правящей элиты (морально невырождающейся). Харьковские программисты - демиурги (тоже из этих - из сироток Империи) лихо эдак склепали продолжение уэллсовской "Машины Времени", в котором чудом спасшаяся в горящем лесу Уина создает новую элойскую религию: евгенически-героическую, и безусловно - высшую. А из высшей этой религии (строго по классику А. Тойнби) возникла элойская Империя - как же без нее, родимой. Империя как империя - имеется в наличии враг внешний - морлоки, исчадия Подземного Мира. А вот с врагом внутренним - сложности, временные трудности. Но нет таких сложностей и трудностей, которые не могли бы преодолеть соратники государя-императора Джозефа Железного. Полагающие поначалу, что именно такой вот - железный отец отечества наилучшим образом решит докучные проблемы, "возникающие у людей свободных, вследствие неизбежного, увы, существования рабов". Но - не связалось у соратников с Джозефом. Решил он, опираясь на широкие народные массы, закрутить "благородным" гайки. Ну и ... Самым что ни на есть героическим образом государь-император Джозеф Железный "исполнил свою последнюю волю" (красивая формулировочка, никак не хуже, чем "скончался апоплексическим ударом", а уж по сравнению с "разоблачением культа личности" так вообще ...). Новый император , сам из "благородных", закручивание гаек притормозил, объявил начало Эры Просвещенного Попечения. Стал даровать подданым свободу и права. Только у свободы этой наряду с ликами светлыми, обнаружились со временем такие хари ... Не будем заниматься очернительством - и вполне молодецкие хари у нее, у свободы-матушки, прорезались. Как же без них ? ... Потому как : "Кто не свободен, тот - против нас". При чем здесь - ностальгия ?... Никакая не ностальгия! Сплошная чистосердечная вера в прогресс человечества. Только ... Вера эта, конечно, чистосердечная, но притом - осложненная жизненным опытом. Ох - не простым опытом !... Где-то даже - с ощутимым привкусом бреда. Такого жизненного опыта не может быть, потому что не может быть ... Как не может ?! Может. Ладно - проехали. Опять же - в сказке правдоподобия вовсе не требуется, а правды можно столько порассказать - никому мало не покажется. А у нас - сказка ! ...

  

Юрий Беспалов

  
  

ХРОНИКА

царствования

Джозефа Железного

ложноисторический (фантастический),

героический,

детективный

роман-сказка.

Харьков 2007

  
  
  

В Рыбинске нам гильотину не разрешили грузить в вагон -

как предмет неизвестного назначения.

Пожалуйста - будем рубить мне голову топором.

Алексей Толстой "Хождение по мукам".

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Действующие лица:

В реальности города Харькова

начала третьего тысячелетия от Рождества Христова.

   Борис Исаевич Толстов - профессор, доктор философских наук, программист-демиург виртуальной реальности "Новая Элоада", разрабатываемой по заказу НПО "Завод им. В. И. Михельсона"и населенной элоями - далее детально охарактеризованными .
   Евгения Львовна Ветчинкевич - ассистентка профессора-демиурга Толстова Б. И., кандидат философских наук.
   Альберт Юрьевич Воропаев - консультант - со-стороны.
   Андрей Кириллович Логвинов - представитель НПО "Завод им. В. И. Михельсона".

В виртуальной реальности "Новая Элоада" .

(Она же - творческое развитие,

пророчеств автора "Машины Времени" Герберта Уэллса.

Некоторым образом эта виртуальная реальность - ревизия нарисованных означенным классиком

жизненных перспектив земного человечества :

в восемьсот тысячном с хвостиком году от Рождества Христова).

   Джозеф Первый Гаксон (прозванный хронистами Железным) - император Британии, Арморика и всех элойских стран.
   Гортензия Вторая Гаксон - тетя Джозефа, экс-императрица, удалившаяся в Сад Грез. (На императорском троне удостоена хронистами прозвания Благословенной).
   Араторн Каллинг (впоследствии, в качестве императора, прозванный хронистами Великим) - престолонаследник, он же - жертва популизма и необоснованных репрессий.
   Питер Гарданна - седьмой маркиз Арнорский , комендант города Камелота - столицы Империи, по совместительству - Генеральный Инквизитор, ближний, наиболее доверенный сподвижник Джозефа Железного. Как то сплошь и рядом случается, предал своего государя, стал вдохновителем и организатором его убийства.
   Лавр Паульсон, первый граф Араксенский, генерал-от-артиллерии. Простой такой (как правда) элойский генерал, беспредельно преданный государю. Оклеветан и подставлен товарищами по оружию на ступенях трона.
   Мальвина Фурсо (в девичестве - Гарданна) - графиня Ивенвакская, патронесса Гимназии Пламенных Лилий. Любимая кузина Питера Гарданны. Отвечает ему взаимностью. Первая красавица двора Джозефа Железного. Интриганка - жизнь у нее такая. Непременная участница всех злодейств любимого ее кузена Питера.
   Бэзил Фурсо, второй граф Ивенвакский - супруг Мальвины. Невольник чести.
   Леон Брегвэ, первый граф Зебулонский - баловень Фортуны. Простодушен. Стал цареубийцей, можно сказать, - совершенно случайно.
   Базиливса Стюарт - бурмистересса селения Благвондуннон (в просторечии - Бутыли). Селение это было отписано из казны графу Зебулонскому по всемилостивейшему повелению императрицы Гортензии.
   Воландау - есть в романе проходной персонаж с такой фамилией. Персонаж проходной, но - многообещающий.

Массовки - во всех реальностях:

  
   Морлоки - потомки загнанного буржуазией в Подземный Мир пролетариата, совершенно потерявшие человеческий облик. Не переносят света, поэтому покидают Подземный Мир только самыми темными ночами (и с самыми темными намерениями). Практикуют классовую борьбу в форме людоедства (это - строго по Герберту Уэллсу).
   Элои (классические, так сказать, уэллсовские элои ) - сохранившие человеческий облик потомки выродившейся от легкой красивой жизни буржуазии. Обитают на дневной поверхности (в Элойком Эдеме) первоначально - все, без исключения, исключительно на правах морлочьего мясного скота: похищение в особо темные ночи отдельных представителей элоев помогает морлокам решать продовольственную проблему. (Это тоже - строго по Герберту Уэллсу, у которого в "Машине Времени" элои описаны не без сочувствия, но притом - аттестованы как "прекрасные ничтожества").
   Пастбищные элои(в просторечии просто - "пастбищные") - элои, продолжающие жить строго по Герберту Уэллсу: в одичалых садах Элойского Эдема, на правах мясного скота. Безмятежно радуются жизни при свете дня. С наступлением темноты трепещут в ожидании прихода морлоков-мясников.
   Пейзане (поселяне) - бывшие пастбищные элои, приписанные на жительство и работу в поместья (частные и казенные) . В частных поместьях состоят под личным покровительством помещиков из сословия благородных Меченосцев (непредусмотренного Гербертом Уэллсом). Пейзане казенных поместий тяжко страдают от коррупции.
   Меченосцы (Прекрасные и Доблестные Носители и Повелители Мечей, в просторечии - "благородные" ) - первенствующее сословие Империи, элои, отрешившиеся от Великого Страха перед Подземным Миром и морлоками. От века воююют с морлоками. Защищают от морлоков: пейзан, горожан, а также - всех, кого можно спасти и защитить.
   Созидатели Насущного(в просторечии - созидателишки, в противовес "благородным" именуются порой, вкупее с пастбищными и пейзанами, "народом") - элои (преимущественно - жители элойских городов, также непредусмотренных Гербертом Уэллсом). Созидают материальные блага - Насущное. Торгуют этим самым насущным. Следят (в качестве прокуроров, судей, полицейских и просто - добрых граждан и доброжелательных соседей) за тем, чтобы круговорот указанного насущного совершался в рамках законности. Не состоят ни под чьим личным покровительством, но всенепременнейше, исключительно искренним образом, восхищаются Меченосцами. Женщины выражают это восхищение "самым доступным для них образом" (воспользуемся выражением Л. Н. Гумилева). Феномен этот, традиционно руководимый и направляемый патронессой Гимназии Пламенных Лилий, способствует селекции элиты. Процесс селекции осуществляется вполне успешно, никак не хуже аналогичных процессов, регулируемых суровыми законами - расовыми или кастовыми ( наподобие тех, которые предлагал человечеству Платон в его "Государстве"). Но притом у элоев процесс этот выглядит не в пример приятнее. Совокупность социальных институтов, организационно обеспечивающих указанную селекцию элиты, называется Цветником Леопарда, в просторечии - Цветничком.
   Хранители - служители культа Уины Купальщицы. Это та самая Уина - элоянка, спасенная из стремнины Путешественником - по -Времени (как то, с подробностями, описано в уэллсовской "Машине Времени"). Впоследствии Уина была элоями обожествлена. Главное святилище культа Уины Купальщицы находится в Фарфоровом Дворце - древнем музее, тоже весьма подробно описанном Уэллсом в "Машине Времени". Хранители с переменным успехом сочетают занятия служителей культа с другими видами деятельности - на ниве науки и культуры.
   Перволюди - а это мы с Вами, читатель, равно как и прочие люди нашей цивилизации.
   А кроме того: флигель-адьютанты и флигель-менеджеры, гросс-статс-менеджеры и просто - менеджеры, народные вожди, дамы, кавалеры и командоры, чины литературной роты, ведущие, старшие и младшие инквизиторы, равно как и - такие же научные сотрудники; преподаватели, студенты, непонятные постперестроечные личности и пр.

Глава первая.

Явление Отца отечеству

Нет, я - за права человека, но - для людей.

Из застольных бесед "красных директоров".

Я был всем, и все это было - ни к чему.

Септимий Север.

***

  
   - "Осеннее солнце - художник-сюрреалист" - магнитофонный голос Константина Кинчева и свет ясного сентябрьского утра наполняли небольшую комнату на десятом этаже западной башни главного университетского корпуса. В комнате у окна стояла Евгения Львовна Ветчинкевич: большие темные газельи глаза, изящная, но притом - весьма пикантная фигурка, корона темно-каштановых волос, оттеняющая мраморную бледность чистенького личика умненькой девочки, в уголках по-ребячьи пухлых губ - еле заметные морщинки: слишком часто приходилось улыбаться всяким-разным на многотрудном пути к столь нужной кандидатской степени.
   Женечка вздохнула, оторвалась от пейзажа за окном, села за стол , взяла школьную тетрадь с дивой в кринолине на цветной ламинированной обложке. Раскрыла тетрадь, начала читать:
   "Действие романа Герберта Уэллса "Машина Времени" происходит в Британии, в восемьсот втором тысячелетии от Рождества Христова. Нынешняя цивилизация, цивилизация перволюдей к тому времени пришла в упадок и совсем погибла. Герои романа живут в цветущем саду на ее руинах. В этом произведении великий английский писатель показал трагедию пролетариата, загнанного буржуазией под землю. В Подземном Мире пролетариат переродился в морлоков и стал питаться мясом элоев. Буржуазия наверху, в своем земном раю переродилась в элоев. Герберт Уэллс назвал элоев "прекрасными ничтожествами", которых едят морлоки. В лице морлоков буржуазия сама породила класс, поедающий элоев. Лучом света в этом темном царстве является Уина. Но она не утонула, а полюбила человека из светлого прошлого, выдающегося английского ученого Путешественника-по-Времени. Он тоже полюбил ее, пока она не пропала в горящем лесу. Потом он тоже пропал без вести. Это высокое, чистое чувство вызвало к жизни ...".
   Магнитофонный Кинчев допел и умолк. На соседнем столе, тонким голоском запел компьютер, в чреве которого пребывала виртуальная реальность "Новая Элоада". Писк этот призывал Евгению Львовну ознакомиться с новыми эпизодами из повседневного бытия Империи. Элойского государства, вызванного к жизни "высоким, чистым чувством" спасшейся от морлоков и огня Уины. Чувством простой элойской женщины к "выдающемуся английскому ученому Путешественнику - по - Времени".
   На дисплее появился как бы показанный с высоты птичьего полета пейзаж города Камелота - древней столицы Империи. Подобный аккуратно нарезанному торту лежал на берегу реки Камел город. Густо утыканный монументами. Заключенный в тройное кольцо поросших терновником земляных валов. Оберегающих город от морлочья, хранящих его ночной покой. Утомленное собственным зноем солнце садилось в недалекое море, красило его пурпуром, горело абрикосовым огнем в запираемых решетчатыми ставнями камелотских оконницах . Упали сумерки. Город готовился к ночи. По желтокирпичным дорожкам вдоль гребней и подножий валов прогуливались патрульные. Те, что наверху, с арбалетами наизготовку. Нижние - с алебардами на ремне, при каждой тройке патрульных - егерь с натасканным на морлока огромным мышастым арнорским догом на поводке. В лежащих меж валами, заполненных водой рвах распускались фосфоресцирующие цветы гигантской ночной кувшинки. На улицах фонарщики зажигали фонари, затеплились разноцветные прямоугольники окон.
   Наметанный вгляд Евгении Львовны остановился на шевелении возле императорского мазволея - скромных размеров краснокирпичного купола, увенчанного застывшим в броске золотым леопардом. Вокруг мавзолея выстраивалось оцепление из лейб-гренадер: черные, поблескивающие в свете факелов шитьем мундиры, изредка - предостерегающий лязг скрещиваемых алебард, алые блики на их жалах, бледные, в сумерках, лица под козырьками вороненых касок. Во всех лицах - какое-то смутное выражение. Распахнулись бронзовые двери мавзолея. Предшествуемые императорским штандартом и отрядом почетной стражи шестеро генералов несли на плечах что-то длинное, покрытое знаменем. Из под края знамени торчала пара латных, среброкованых сапог. Донесли до громоздкого, резного раззолоченого катафалка, запряженного шестеркой вороных коней. Остановились возле катафалка. Затоптались - что-то там, где-то, как-то, временно, не связалось. Кто-то фыркнул - злобно, саркастически. Впрочем, это, кажется, всего лишь один из упряжных жеребцов. Никоим образом - не саркастически. Просто - фыркнул. Застоялся должно быть. Только и всего.
   - Соратники Джозефа Железного на плечах заносят прах государя и учителя в мавзолей. - на пороге стоял профессор Толстов: весьма схожий с колхозным бухгалтером, соразмерно седоватый и лысоватый, - А почему - в потемках и не вперед ногами ?
   - Потому, Борис Исаевич, что не заносят, а - выносят. - скучным голосом отвечала Евгения Львовна.
   - Выносят прах из ... - профессор явно был оскорблен в каких-то чувствах (лучших ли, или - просто хороших, добрых чувствах, словом - в простых человеческих чувствах). - Выносят из мавзолея Джозефа Железного, который был для них ...
   - Чем надо тем и был. - в комнате неслышно появился Андрей Кириллович Логвинов: высокий развесистый мужчина третьей степени свежести (с переменным успехом стилизуемой Андреем Кирилловичем под аристократическую тухлецу).
   - Как они докатились до жизни такой, Евгения Львовна ? ! - в присутствии представителя заказчика профессор счел за благо добавить в голосе начальственной строгости.
   - Да - как ?! - поддержал Бориса Исаевича Андрей Кириллович. - Отмотайте-ка, Женечка все это на десяток лет назад, в предысторию Эры Просвещенного Попечения. В судьбоносный одна тысяча восемьсот пятьдесят третий год. Что ? Само собой - от спасения Уины одна тысяча восемьсот пятьдесят третий - какой же еще ? И промоделируйте все это, - он почмокал губами, - с подробностями.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Гатсенский военный округ : северо-восточная окраина Арморика - континентальной части Империи. Тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Двадцать второе июля. Утро.
   На дисплее - глушь и дичь: поросший по краям низкорослым саговником гигантский кратер - след одной из множества катастроф, постигших в незапамятные времена цивилиацию перволюдей. Кое-где в зелени тускло поблескивают покореженные листы изжета-серого металла - титановая обшивка древнего летательного аппарата. Указанный летательный аппарат рухнул во время оно с недоброго неба на головы бедолаг-перволюдей. В центре кратера - блюдцеобразное озерцо. По берегам его - заросли лазоревых лилий высотой в два хороших человеческих, элойских роста. В озерце в компании юных пейзанок плещутся двое, благородных статей, мужчин - маркиз и граф. Соответственно - маркиз Арнорский, Питер Гарданна и граф Зебулонский, Леон Брегвэ. Кратер утыкан изъеденными временем каменными остовами циклопических зданий. Горлышком вниз, строго по оси "восток-запад" лежит столь же циклопических размеров узорчатая четырехгранная бутылка. Надо понимать, она была некогда деталью архитектуры одного из рухнувших зданий, презентовала нечто, в указанном здании размещавшееся. На обращенной к северу бутылочной грани - смутные очертания великаньего силуэта стручка красного перца. Горлышко бутылки стережется бревенчатым, обшитым титаном подобием надвратной башни. Рядом - такие же основательные хлева и конюшня. В бутылке - улица чистеньких, крытых бамбуковой дранкой мазанок: единственная улица селения Благвондуннон, состоящего под покровительством графа Зебулонского. Воротца в бутылочном горлышке настежь распахнуты - алеет утренняя заря, о морлоках можно пока позабыть. В лилиевой чаще, укрывшись попонами, отдыхают после ночного дежурства пятеро пажей боевой свиты графа. Трое из них делят ложе со сдобными, породистыми поселянками. Двое других почивают в одиночестве - подруги их вызваны мыть полы в господском доме. Дом этот - бело-розовый, подобный коробке от сластей пристроен изнутри ко дну бытылки.
   Лишь краешек солнечного диска показался над линией дальних холмов, но в зарослях саговника уже слышны топоры поселян. Поваленный спелый саговник споро раскалывается клиньями. Извлеченное из золотисто-смуглых чешуйчатых стволов саго грузится на ярко раскрашенные двухколесные тележки. Плюшевые беломордые ослики понуро тащят тележки к бутылочному горлышку. Засыпается саго в закрома селения Благвондуннон. Возле полевой поварни под длинным навесом из пальмовых листьев - некрашенный дощатый стол. На столе теснятся кувшины, кувшинчики, кринки и кадочки. Рядом громоздятся груды суповых улиток, румяных и смуглых плодов; втянув ноги, хвост и голову под панцирь, лежит на спине большая черепаха, меж росистых пучков зелени пребывают в нирванне упитанные бронзовотелые карпы.
   Пейзане имеют вид довольный и зажиточный. На безбородых парнях - холщевые хитоны, черно-зеленые головные платки. На женатых бородачах кроме хитонов наличествуют штаны и дерюжные шляпы с высокой тульей - как у канонических барских цилиндров. Женский пол щеголяет в вышитых крестиком сорочках и цветастых сарафанах; на головах - кокетливый гибрид кокошника и пилотки. Народ постарше - в лапотках, плетеных из лиан, у дам - при белых носочках. Дети и отроки обоего пола босоноги и простоволосы.
   Все это благолепие нарушено непорядком возле бутылочного горлышка: не могут разьехаться тележки водовоза и золотаря. Осел последнего мертво-каменно стал в воротцах, с несокрушимым достоинством игнорирует брань, побои и понукания.
   Но уже идет к надвратной башне, неспешной походкой царицы здешних мест, бурмистересса Базиливса - женщина щедрой величавой красоты. Далеко уже не девочка, но из тех женщин, кои способны дать сто очков вперед всяким-разным козам-стрекозам, норовящим чуть не от горшка скакнуть в кущи с милым дружком.
   В правой руке прекрасная Базиливса имеет скалку, в левой - лукошко с арбузными корками.
   Подошла, соразмерно, по-матерински, огрела по спине водовоза, золотарю лишь погрозила издаля, выразительно сморщив нос. Сунула скалку в лукошко, достала оттуда арбузную корку, поманила ею заклинившего воротца ослика. Животина на человеческое обращение отреагировала адекватно, инцидент был исчерпан. Бурмистересса отправилась в расположенную неподалеку рощу бесколючковой гигантской малины. Руководить сожжением обнаруженого на поляне посреди малинника шалаша. Разыскано и установлено, что в означенном шалаше регулярно учиняет рай одна возлюбленная пара. Сладкая сия парочка, вообще, ведет жизнь, решительно неприличную добрым поселянам.
   От озера шли освеженные купаньем Гарданна и Брегвэ. Беседовали. Гарданна в качестве седьмого маркиза Арнорского позволял себе тон снисходительный по отношению к Брегвэ - первому графу Зебулонскому. (Объективности ради следует сказать, что порядковые номера в титулатуре аристократических фамилий потеряли прежнее значение в царствование императрицы Гортензии. Великая сия государыня оценивала мужей битвы и совета совсем по иным параметрам). В целом, однако же, тон беседы был приятельский и доверительный. Говорили все больше о ней - о политике.
   - Да, кончилось царствование Благословенной. - задумчиво говорил Брегвє. - Наше солнце укатилось в Сад Грез. Вкушать Нектар Незабвенного.
   - Прихватив с собой последние письма Леннона, его, некоторым образом политическое завещание. В коем, как поговаривают, премудрый Вольф настоятельно рекомендовал аннулировать акт о престолонаследии от седьмого ноября тридцать седьмого года. Сделать императором Араторна вместо Джозефа. - отозвался Гарданна. - Молодой, конечно, еще Араторн ... В престолонаследники бы ему к Джозефу - в самый раз. Опять же - начинал у него в боевой свите. Только ... Быть у Джозефа законным, провозглашенным преемником - оч-чень нездоровое занятие. Особенно при наличии этого злосчастного письма Леннона к пленуму Капитула Ордена. Необнаруженого, непрочитаннного и ...
   - Необезвреженного. - договорил за приятеля Брегвэ. - Джозеф привел к присяге себе гарнизон Гастенморда. И потребовал присяги от пейзан. Притом - не только казенных, но и помещичьих. Они и рады. Хоть так за людей их посчитали. Я своих привел к присяге без промедления - чем бы народ не тешился, лишь бы ...
   - Лишь бы что ? - Гарданна споткнулся о ползущую по своим делам суповую улитку, пнул ее с досадой. - Великий Вольф Леннон ! ... Щелкопер, потрясающий основы трона ! Философ из брабантских конюхов... Лучше бы ему конюхом и остаться. Не писал бы никаких писем к пленуму. Расписывал бы посланным на конюшню пейзанам ...
   - Он написал "Откровение о Просвещенном Попечении" - с благовейным нажимом на слове "написал" прервал откровения Гарданны Брегвэ.
   - А ты что - читал ? - с усмешкой спросил Гарданна.
   - Читал. - после некоторой заминки Брегвэ добавил:
   - Экстракт, сделанный для меня письмоводителем. Чтоб являться к Ее Величеству - во всеоружии ...
   - А без помощи Леннона ты бы не справился ? - поддел маркиз графа .
   - Заветы Леннона для меня не догма, а руководство к ... - Брегвэ сбился было с тона, но затем, с удвоенным воодушевлением зарокотал :
   - Везде и всегда, не только словом и помышлением, а делом, всей душой и всем телом исправно, отлично-благородно служил государыне-императрице Гортензии Первой Благословенной. Но ... Не это главное ... Пойми, Питер, Капитул Ордена может, конечно, не утвердить Джозефа на престоле . Посадить на престол Араторна. Но народ, Ваша Светлость, народ ...
   Брегвэ оборвал речения о народе, подкручивая усы, обратил орлиный взор в сторону заросшего по берегам желтыми лютиками бочажка. Там, высоко подоткнув подол, наивно-молочно белея ляжками, стирала кавалерийские бриджи приятных пропорций пейзанка. Услышав мужские голоса, повернула голову в сторону светлейших собеседников, улыбнулась им, вновь занялась стиркой.
   - Что народ, Ваша Светлость ? - Гарданна счел за благо вернуть собеседника в горние выси текущего политического момента.
   - Народ любит и ждет Джозефа. - не без сожаления оторвавшись от лицезрения прелестной прачки, заговорил Брегвэ. - Каким образом он их так приворожил ? Какого рожна им от него надо? Может и вправду - образом. Государь, законно унаследовавший от родной тети престол. На манер того, как какой- нибудь Джон Смит, дождавшись кончины горячо любимого дядюшки ... Эй старина, почтеннейший хрыч ! Что это у нас там произрастает на грядках за конюшней ?
   Пожилой пейзанин с серебряной бородой-веником, услышав милостивое обращение графа, остановился, снял шляпу, отвечал обстоятельно:
   - А крапива, Ваша Светлость. Саженцы из города привезены. Потому как нынче во всем тонкость просвещения. Крапива - зеленая, кусачая. Не то как наша деревенская - бурая, беззубая, только на хлёбово и годится. Для научения - чтоб страх чувствовали и понимали. И целебная, - хрыч потер себя несколько пониже спины, - ежели, скажем, прострел в поясницу. Бывает, что разом и для того и для того. К примеру, ежели кто с женским полом в неурочное время, в неположенном месте, на сырой землице, сам себя не жалеет. От того очень даже просто прострел в поясницу приключиться может. У обоих. Вот, жалеючи, и лечут болезных - не балуй и здоровьице свое драгоценное береги. Для того бурмистересса наша из города и саженцы выписала, - он добавил в лице торжественного умиления, сказал по книжному:
   - Согласно матернему ее попечению.
   - Какому, какому ? - не дослышал в Харькове профессор-демиург Толстов.
   - Матернему. - разъяснил случившийся у дисплея представитель НПО "Завод им. В. И. Михельсона". - Какое еще к народу от начальства может быть попечение ? Правильно я понимаю политическую линию ?
   Профессор машинально кивнул, Женя, не отвечая на вопрос, сморщила носик, вызвала на свой дисплей сводку последних событий в Империи, огласила:
   - Джозеф Железный переселил в казармы и палатки внутрь предпольного кольца укреплений Гатсенморда полторы тысячи ремесленников с семьями. Спешно строит новые казармы и новое кольцо укреплений. Своим указом присвоил Гатсенморду статус города. В кругах, близких к Капитулу Ордена, опасаются, что Джозеф перенесет столицу из Камелота в Гатсенморд. Большая часть переселенных ремесленников - плотники и конопатчики. Лавр Паульсен обещал государю, что к отрытию пленума Капитула Ордена Леопардов и Лилий со стапелей сойдут двадцать транспортных судов. Все они, через Гатсенмордский Портал, будут отправлены в Подземный Мир для плавания по сети тамошних водных артерий.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Гатсенморд - крепость, стерегущая покой дальней окраины Империи. Тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Двадцать шестое июля. Полдень.
   На дисплее кремнистый, подобный застывшей волне холм посреди издревле одичалого сада. На гребне холма многоэтажная серокаменная коробка с заложенными желтым кирпичом окнами нижних этажей - цитадель крепости Гатсенморд. Вытоптаный плац у подошвы холма, у восточного, пологого его склона . Посреди плаца - виселица. На виселице - длинный труп в грязном, сером исподнем. На плацу под веселый треск барабана маршируют с алебардами затянутые в коричневое солдаты: белые ремни, белые, крест-накрест, широкие перевязи; кожаные утиные картузы, под широкими козырьками - одеревенелые от старательности лица, длинные волосы собраны сзади в пышные хвосты - темные, белокурые, рыжие, седые; у правого уха - косичка с медными, в виде поющего на ветке соловья, заколками - числом от одной до шести.
   В западной стене цитадели чернеет квадрат непроницаемого угольного мрака. Это - Гастенмордский Портал, прямой путь в систему водных артерий Подземного Мира. Из Портала вытекает и низвергается водопадом с крутого края холма широкий и глубокий , обрамленный гранитом поток. По берегам потока стапели с остовами строящихся судов. Возле стапелей суета человечьего муравейника, штабеля брусков и досок, бунты пакли, котлы со смолой над кострами, ящики с корабельными гвоздями. Неумолчный стук молотков конопатчиков и плотников. Возле одного из судов стоит невысокий, широколицый человек с рысьими глазами и редковатыми щетинистыми усами. Его белый генеральский мундир изрядно закопчен. Это Джозеф Гаксон - неутвержденный покамест Капитулом Ордена Леопардов и Лилий император Британии, Арморика и всех элойских стран. Рядом с Джозефом - худощавый, жердеобразный, тоже - тронутый копотью, неопределенного возраста генерал - верный государев пес Лавр Паульсон.
   Сцена на плацу. Алебарды составлены в безукоризненно аккуратные пирамиды. Лицом к виселице построены в одну шеренгу солдаты. Двое вызваны из строя. Один - чернявый, худосочный и нескладный. Второй: мастью - белобрыс, лицом - неприметен, статью - молодец. Нескладеха-брюнет дрожащими пальцами отстегивает от своей косицы медного соловья - предпоследнего. Протягивает блондину. Блондин с сытой улыбкой прикалывает пташечку на свою косу.
   Крупным планом виселица. Лицо висельника скрыто космами спутанных волос. Нигде не блестит в них медный соловей-пташечка. Солдатская косица срезана.
   ***
   Снова виртуальная реальность "Новая Элоада". Все тот же тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое июля. Камелот - столица Империи. В ярко освещенном Белоколонном зале Гимназии Пламенных Лилий выпускной бал.
   В паре с Араторном Каллингом идет в танце миниатюрная, пастельно белокожая брюнетка - Мальвина Фурсо, патронесса Гимназии. Природа с большим вкусом наделила Мальвину пленительными, нежно-полновесными формами. На лице патронесса имеет приличествующее моменту выражение величавой ласковости. В глубине больших зелено-карих глаз не трудно прочесть другое выражение. Более для этого, ясного как звездочка, личика натуральное - "ангела с рожками". Золотоволосый великан Араторн Каллинг своей партнерше подстать: фигурой - атлет, чертами словно бы кованого из стали лица - истинный Меченосец. В некоторой дисгармонии с общим имиджем находятся затуманенные философическо-поэтическим мечтанием голубые глаза Араторна.
   - Говорят, Вы собрались в Гатсенморд, благородный Араторн. - небрежно спрашивает Мальвина.
   - Я одним из первых присягнул Его Величеству Джозефу Первому. Противно правилам чести было бы не явиться к нему в Гатсенморд. - Араторн опускается на одно колено, Мальвина под нежное пенье скрипок кружится в полукольце рук Араторна, продолжает дознание:
   - Думаете обернуться до начала пленума Капитула Ордена ?
   - Пленум сможет собраться в Камелоте не ранее сентября. Я доберусь до Гастенморда в полторы-две недели: выеду сегодня же на рассвете с фельдъегерской эстафетой до Дувра, из Дувра в Кале - пакетботом, под Кале в подземке ожидает на Большом канале благоприятного воздушного потока "Гортензия" - лучший ходок во всем нашем флоте; благоприятный Большой Сквозняк задует, согласно Расписанию Подземых Ветров тридцатого; пять суток до Леннонгарда (ежели морлочье или какие-иные исчадия Тьмы не помешают). От Леннонгарда до Гатсенморда - рукой подать. - томительно вступила свирель, он с куртуазной робостью пробует сомкнуть кольцо рук. Она выскользывает из кольца его рук, плывет в сторону, туда, где между мраморных колонн стоят ее девчонки с огромными букетами - изображают воочию Цветник Леопарда. Бросает через плечо - со странной смесью пренебрежения и восхищения:
   - Через весь северный Арморик, подземкой с ее тьмой и исчадиями Тьмы. И куда - можно сказать, в самое логово, зверю в зубы ! ...
   Он вскакивает, гремя шпорами, бросается за уходящей - столь прекрасной. Путь ему преграждает стена цветов и выглядывающие из нее смеющиеся девичьи мордашки. ("А оч-чень даже ничего мордашки ! Особенно вон та... Экая плутовка ! ... Патронесса их тоже, конечно ... Но ... ").
   Он вновь опускается на колено, простирает руки к укрывшейся в Цветничке Мальвине. Переждав трубу соло, говорит:
   - Мы, прекрасная дама, не трусливая солдатня ! Побуждаемая к беспорочной службе единственно страхом. Страхом лишиться последнего медного соловья в косице, а вслед за последним соловьем - и самой косицы с тем, чтобы оказаться на виселице. Животным страхом. Мы ...
   Победное, ликующее пенье труб заглушает концовку сентенции доблестного Араторна. Он вскакивает на ноги - нет преград его пламенному чувству: ни в море, ни на суше, ни даже - в Цветнике Леопарда. Прекрасная Мальвина подхвачена на руки и усажена, подобно всем участвующим в танце дамам, на плечо к своему кавалеру. Умостившись уютно на каменно надежном его плече, она жеманно-серьезно спрашивает:
   - А вам не бывает жалко этих бедных солдат, Араторн ?
   - Жалко ? ... - Араторн озадачен, видимо мысль эта ему совершенно внове. - Это же отбросы общества, прекрасная дама. Их вербуют из молодых негодяев, исторгнутых односельчанами из своей среды. Впрочем - порой негодяи сии далеко не первой молодости. Изгоям сим путь или к пастбищным, с тем, чтобы, со временем, навек успокоиться в морлочьих желудках. Или - в солдаты. Право, не знаю, что ответить вам Мальвина. Мы - не они. Они - не мы. Мы ...
   И вновь музыка заглушает сентенции благородного Араторна Каллинга. Вершится бал в Гимназии Пламенных Лилий.

***

   Гастенморд. Цитадель. На верхней боевой площадке стоит Джозеф (уже уверенно входящий в историю с прозвищем Железный). Смотрит вниз - на плац у восточных ворот цитадели. Там бестолково пылит коричневая солдатская масса. Исторгнув из глаз молнии, император громоподобно вопрошает:
   - Это - что?! Пехотная бригада или стадо свиней ?!
   - Как будет благоугодно решить и определить Вашему Императорскому Величеству ! - незамедлительно отчеканивает стоящий за спиной государя Лавр Паульсон.
   Император усмехается, молвит ласково:
   - Ты, Лавр, все же ... Сохраняй - и в верности оттенок благородства. - и снова громоподобно:
   - Вассона, их бригадного командира - ко мне !
  
   ***
   Реальность "Новая Элоада". Подземный Мир. Большой Канал - поток бледно фосфоресцирующей воды в циклопической каменной трубе. Ток воздуха, именуемый в просторечии, Большим Сквозняком, морщит воду, надувает прямой квадратный парус галеры имперского флота, получившей имя "Гортензия". В противоречии с именем судно неказисто: три подобранных в подземке, на древней свалке сигаровидных металлических поплавка накрыты дощатым, сосновым, сшитым встык, кузовом; телескопическая мачта с заплатанным полосатым парусом; в бортах прорезаны два ряда окованных медью портов. Верхний ряд - порты артиллерийские, нижний - гребные . Подгоняемая Большим Сквозняком проворно бежит Большим Каналом галера "Гортензия". (Тоже - в противоречии со своим именем: августейшая ее тезка к проявлениям торопливости и спешки весьма неблагосклонна).
   - Господин дракар-командор ! Прямо по курсу самоходные истуканы. Сооружают мост через канал.
   - Вижу, гардемарин. Вольно, расслабтесь. Это, кажется, Ваш первый бой ? Славный, надеюсь, будет бой. Постарайтесь получить от него максимум удовольствия. Вольно, вольно ... Боевая тревога.
   На шканцах запел горн. Чины экипажа без недостойной торопливости занимали места согласно боевому расписанию. Спустили парус, сложили мачту. Из гребных портов выткнулись весла, из артиллерийских - медные рыла четырехдюймовых ракетометов. Зажевывая лимончиком только что опрокинутую добрую чарку, появился на палубе Араторн Каллинг. Его боевая свита выполняла на "Гортензии" функции абордажно-штурмовой команды.
   - Левый поворот. Правый борт - готовсь ! Полагаю разделать огнем с дистанции в сотню сажен всю эту ... - командир галеры указал рукой на вереницу человекоподобных механизмов, стоявших по колено в воде поперек канала. Тулова их металлически поблескивали, ходовые мостики на плечах, на месте головы, подняты были почти под самый свод тоннеля . В непропорционально больших медных руках самоходных истуканов - балки, решетчатые фермы , стопки рифленых металлических листов. На мостиках метались морлоки. Тоже, по своему, человекоподобные - как старательно подражающие людям обезьяны. Неизбывно корявые, покрытые белесой шерстью - редкой, неопрятной, отливающей в свете Подземного Мира мертвецкой зеленью.
   - Полагаю, артиллерия в полчасика управится. Для абордажно-штурмовой команды дела, похоже, не предвидится. Впрочем, ежели Ваше Превосходительство ... - дракар-командор был - сама любезность.
   - Здесь командуете Вы. К тому же, благородный Нэйхсон, я целиком и полностью согласен с Вашим планом боя. - Блестящий (молодой, да - ранний) генерал Каллинг прилагал максимум усилий, дабы не поставить в неловкое положение младшего в чине. Скромного служаку, надолго, по всему видать, захрясшего в невеликом чине дракар-командора. Доблестно и честно исполняющего свой долг, но не хватающего звезд с неба офицера, под командой которого он оказался в силу стечения обстоятельств.
   - Польщен безмерно словами Вашего Превосходительства. Ну что ж ... Тогда ... Правым бортом - огонь.
   Ударил залп. Зеленоватый сумрак прорезали оранжевые хвосты ракетных выхлопов. Один истукан разваливался, распираемый изнутри бешено вспухшим багрово-чадным шаром. Вода заклокотала, принимая в себя раскаленные обломки. Еще двое истуканов клонились долу в кровавых потеках жидкого пламени.
   - Правый поворот ! Левым бортом огонь !
   "Гортензия" кружила на черной, подсвеченной алым воде, играла с исчадиями Тьмы как кошка с мышью. В полчаса, как и намечал дракар-командор Нэйхсон, все было кончено. Спустили вельбот - наловить морлоков: поцелей и потолковее. Наловили дюжины полторы. Нэйхсон уловом остался недоволен:
   - Обычное морлочье быдло. Поймать бы водителя истукана ...
  
   ***
  
   - Генерал-командор Вассон, честь имею явиться пред светлые очи Вашего Императорского Величества !
   - Рядовой Вассон ! Ты во что, свинья, морлочий сын, превратил бригаду ?!
   - Я - Меченосец, Ваше ...
   - Был - Меченосец ... Убрать его с глаз долой ! Паульсон ! Займись его парнями. Расформировать бригаду, отнять знамена и медных соловьев ! Солдатские косицы ? Оставить - пока. Всех - в подземку, развернуть там каторжную гребную команду. Чтоб веселее им было шагать в подземку, вздернуть дюжину самых ледащих. Просишь за Вассона ? Решил сдобрить верность толикой благородства ? Или ищешь дружбы ? А может - популярности ? Ладно, не дребезжи - верю. Подштанники смени, и - за дело. После марша в подземку поставишь Вассона опять ими командовать, поздравишь от меня подполковником. Для командира каторжной команды и подполковника многовато. Но - пусть помаленьку опять растет до генерала. Империи нужны такие генералы, а не выскочки, сопляки, метящие в ... Чего ты понимаешь ? Не много ли ты, Паульсон, стал понимать ? ... А ... Так то лучше. Все вы, дети мои, чада мои возлюбленные, должны чувствовать и понимать, что Хозяин безмерно милосерд, но притом - страшен в гневе.

***

   Реальность "Новая Элоада". Окрестности селения Благвондуннон. Малинник. Первое августа. Полдень.
   Из стоящего на поляне посреди малинника шалаша слышен бархатный баритон графа Зебулонского , благородного Леона Брегвэ, поющего душевно:
   - "Коль пейзане мной довольны, сам доволен я собой".
   Весьма, весьма недурно в дилетантском исполнении графа звучит ария Благопопечительного Помещика из оперы "Пастушка и свинарь". (Ария сия в прошлое царствование была занесена в реестр особо рекомендованных к исполнению: как на сцене так и просто - простосердечно музицирующими добрыми верноподанными. И именно на премьере "Пастушки и свинаря" изрек великий Вольф Леннон свое неудобозабываемое : " Из всех видов искусств опера всего лучше служит славе и силе Империи").
   Ария допета, граф является из шалаша, следом за ним - пейзанка, очень даже вся из себя прекрасная. И - довольная ... Ясно написано на лукавом ее личике выражение, со словами только что отзвучавшей арии вполне согласное.
   Профессор-демиург Толстов вглядывается в это, нежно зардевшееся, личико, узнает - это та самая очаровательная прачка: стиравшая в бочажке кавалерийские бриджи во время историчской беседы графа Зебулонского и маркиза Арнорского. Беседы - о политическом завещании Вольфа Леннона. Каковое завещание создает серьезные проблемы императору Джозефу, омрачает его отношения с блестящим, молодым - да ранним, генералом Араторном Каллингом. Во всех отношениях годным в престолонаследники. Одним только Араторн Каллинг нехорош - уж больно безупречен. Временами даже - прост и прям. Не совсем так как верный государев пес Лавр Паульсон. Точнее - совсем не так. Впрочем, быть законным преемником доброго государя Джозефа Железного - занятие, в любом случае непростое, и даже - оч-чень нездоровое. Так, во всяком случае, считает маркиз Арнорский, благородный Питер Гарданна.
   А вот и сам маркиз - легок на помине. Вьезжает на поляну на статном белом коне, спешившись , подходит к Брегвэ, говорит озабоченно:
   - Араторн - поплыл. Большим Каналом в Гатсенморд. Надо спешно - туда же. Без Араторна мы ...
   - Такого рода решения, - с важностью отвечает Брегвэ, - надлежит принимать по зрелом размышлении.
   Маркиз, проследив направление графского взора, говорит тоном деловым:
   - Мила, очень мила. И по всему видать - тобой осталась вполне довольна. И в этом шалаше, дружище, ты зарекомендовал себя наилучшим образом. Рад, что Ваша Светлость держит марку равно и в шалашах и в дворцовых покоях. Согласно заветам Вольфа Леннона. Касательно всеобщего, всенародного счастья. В рассуждение того, что и императрица во дворце и пейзанка в шалаше равно имеют право на свою дозу незабвенного, на свою порцию счастья. Теперь - очередь за Его Императорским Величеством. Я - про Джозефа. Каковой, прекрасный и приятный во всех отношениях, государь ждет не дождется приезда Вашей Светлости в Гатсенморд.
   - Мне, всосавшему с молоком матери глубочайшее почтение к
   древнему институту монархии и священной личности монарха, присягнувшему на верность государю-императору Джозефу Первому слушать такие речи Вашей Светлости ... - Брегвэ приосанился, собрался было положить руку на эфес честн*го меча. Но, в связи с отсутствием эфеса как такового, несколько смешался и примолк.
   - Я в рассуждении того, что тебе надлежит с сугубой поспешностью взять меры, дабы зарекомендовать себя в Гатсенморде наилучшим образом. Решительные меры! Какие меры? Что я сам собираюсь предпринять ? Всё. Решительно всё, друг мой Лео! Всё возможное и невозможное, а также - всё, что потребуется впредь.

***

   - Местом пребывания августейшей супруги нашей, моей то-есть ... Кто там позволил себе ? ... Никто ?... Лавр ! Найти этого самого Никто и - в матросы каторжной гребной команды. Вернемся к нашей императрице. Местом пребывания государыни определить замок Гутдырдор. Пребывать ей там в статусе невыездной персоны. Сегодня же, с фельдъегерем и отправить ее к ... - Джозеф чиркнул рысьим взглядом по свите, закончил отрывисто:
   - Ее Величество в замок Гутдырдор отправить незамедлительно. В видах собственного, Ее Императорского Величества, блага и спокойствия.
   Он помолчал, оглядывая свиту. Молчала и свита, тесно столпившаяся подле своего государя на истоптанном, заплеванном плацу. Свита - безмолствовала. Джозеф заговорил спокойнее, тоном деловым:
   - Этого... Портупей-кавалера, спутавшего строй всей роте, тоже - в матросы, в каторжную гребную команду. Фрейлину мою ... Фрейлину двора нашего Настурцию Минк срочно затребовать в Гатсенморд. Препроводить с фельдъегерем. Да. С положенными ее званию знаками почтения, но - с фельдъегерем. Все должны чувствовать и понимать, что есть высочайшее нетерпение. Что испытывать мое терпение - вещь, о коей помыслить даже невозможно. Только так и никак иначе. А иначе, народ - нас не поймет. Что ?! Прачка, а не фрейлина ? ... Туговаты стали на ухо, Ваше Высокопревосходительство, скорбны слухом ? На сей случай лекарство у нас имеется. Это ты - "не". Уже, с этой минуты - "не". Не обер-камергер, а - унтер-камергер. Министром юстиции оставайся впредь. Кого ж еще на глупую сию должность сыскать ?... А она - фрейлина ! Понял ?... Что ты понял ? Что ты понял ?! Стихотворение Леннона "Люблю народ мой я, но - странною любовью" прочитать сорок раз. Наизусть - чтоб от зубов отскакивало ! Да, супруге августейшей нашей от меня, в знак нерушимой любви моей к ней, передать в подарок полное собрание сочинений Вольфа Леннона. Пусть читает в Гутдырдоре на здоровье.
   - "Королева читала в дальнем замке Ленн*на" - с чувством продекламировал в Харькове перед дисплеем профессор-демиург Толстов Борис Исаевич.
   - Императрица, а не королева. - поправила шефа педантичная Женя.
   - Не будем узколобыми догматиками, Евгения Львовна. - благодушно отозвался Борис Исаевич. - Королева там, императрица или - вообще ... - он сделал жест, в коем, при наличии должного градуса политической зрелости и бдительности, можно бы усмотреть несомненные признаки серьезного нарушения политкорректности.
   - Да. - поддержал демиурга представитель заказчика, Логвинов А. К. - Не это главное. Посмотрим, как там приплывает Араторн Каллинг. Ха-арашо приплывает - прямехонько на ступени трона. Прямиком - в логово.
   Женя кивает, вызывает на дисплей образ галеры "Гортензия", плывущей Большим Каналом. Исправно надувает Сквозняк парус "Гортензии". В чаще покрывающих берега Канала черных базальтовых столбов поблескивают порой исполинские фигуры самоходных истуканов. Они преследуют галеру по берегу. На ходовых мостиках самоходных истуканов морлоки-певуны с излучателями Голосов Тьмы - акустических волн, обладающих психоделическим эффектом, комкающим и ломающим душу человеческую. (Впрочем - разве бывает другой психоделический эффект ?).

***

   Голоса Тьмы выли и визжали теперь с левого борта. От воя и визга этого ломило в затылке, откуда-то снизу живота подымался к сердцу темный, ледяной ужас. Подымался - и выплескивался боевой яростью. Так - у благородных Меченосцев. Проходивших в отрочестве Испытание Тьмой. Овладевших высоким искусством обращать страх в благородную ярость.
   У всех прочих - от элоев из неблагородных сословий до морлочья страх, вызываемый Голосами Тьмы, был просто - страхом. Весьма пригодным, чтобы гнать в нужном направлении стадо: человечье или же какое-иное - безразлично. Стадо, оно - стадо и есть. Стаду необходим пастух, который гонит его в каком-то, нужном кому-то направлении. Пастухи, вооруженные Голосами Тьмы, называются морлочьими певунами. После того, как проповедь адептов Уины Купальщицы вызвала к жизни Империю и Орден, у морлочьих певунов появилась новая головная боль. Имя этой боли - благородные Меченосцы, постоянно препятствующие деятельности морлочьих певунов. Организующих и направляющх жизнь всяческих стад морлочьих певунов.
   А касательно благородной ярости благородных Меченосцев... Не всегда указанная ярость может разгуляться как благородной душеньке угодно. Не всегда перед Меченосцами есть противник, в которого можна врубиться, имея добрую сталь в доблестной руке. Или - по которому можно открыть огонь. Потешить душу. Вот и сейчас именно такая, досадная и муторная, ситуация. Араторн Каллинг, стоящий у левого борта "Гортензии", помогает уяснить эту ситуацию своему (молодому еще, зеленому) оруженосцу:
   - Певуны стерегут от нас свое быдло, отгоняют его от воды. Через пару-тройку миль Каменная Чаща закончится, войдем опять в трубу, они отстанут. Отдохнем пару часиков от их гудежа. А сейчас - остается только терпеть. На вот хлебни - полегчает. - генерал протягивает оруженосцу серебряную чеканную флягу. - В Чаще огнем судовой артиллерии истукана не достанешь. С нашим десантом они боя, скорее всего, не примут. А гоняться за ними в Чаще - себе дороже.
   - Захватить бы в целости истукана... - оруженосец, хлебнув из фляги, вновь обретает боевой дух. - И при нем морлока-водителя, живьем.
   - И водителя живьем и истукана - в целости... Прекрасная мысль ! - усмехается Араторн. - Только вот - как ?
   - Подрезать истукану подколенные жилы. Когда истукан повалится, захватить водителя прямо на мостике, заставить обездвижить истукана. Потом - заставить залатать дыры в жилах, залить в них новую истуканью кровь. Пообещать пленному водителю жизнь - чтоб научил азам вождения истукана. - доброе старое валинорское оказывает на интеллект оруженосца самое благотоворное влияние. - Еще раз - здоровье Вашего Превосходительства ! - оруженосец напоследок присасывается к фляжке, генерал смотрит на него с поощряющей отеческой улыбкой. Оруженосец, щелкнув каблуками, возвращает флягу. Генерал ее встряхивает, с улыбкой качает головой, улыбается оруженосцу одобрительно, сам делает изрядный глоток, говорит раздумчиво:
   - Заманчиво. Но, опять же - как ?! Каким образом ? Или же - каким инструментом ? Каким ланцетом проделать хотя бы хирургическую операцию подрезания подколенных жил ? Артиллерией - грубоват инструмент даже для такого пациента. Наши ручники однодюймовые, - он похлопал по кобуре, - годны только для залпового огня в самую гущу - только попугать да ослепить морлочье. Холодным оружием ? ... Дорогую цену прийдется заплатить за приручение истукана. А все имеет свою цену, мой юный друг. Свою цену - в свое время. Не наступило еще время для такой цены.
  

***

   - Почему я - первый ? ! - Брегвэ под прикрытием зарослей гигантского укропа без энтузиазма смотрел на Джозефа Железного, стоявшего на краю плаца, возле виселицы. Император снял генеральский свой берет, вытер носовым платком вспотевшую лысину. Задумчиво разглядывал тесно висящие на дубовой виселичной перекладине гроздья синюшно распухших тел. Подозвал командира рейтарского лейб-конвоя, глыбообразного полковника Дартона, стал о чем-то его спрашивать. Десяток рейтар прогуливались по плацу с арбалетами наизготовку, их товарищи поодаль картинно держали под уздцы лошадей.
   - Ну, хотя бы потому, что Крошка Дартон - твой, а не мой собутыльник. - пожал плечами укрывшийся вместе с конем в том же укропе Гарданна. - А оттого как сыграет командир лейб-конвоя в трогательной сцене явления верноподданного государю ... Но ежели ты пропускаешь меня вперед ... Только - смотри Лео ! Государь памятлив.
   Брегвэ ругнулся впоголоса, пошел к своей свите. Ему подвели рыжего злого жеребца, паж подержал стремя, граф тяжеловесно, но твердо сел в седло. Взял у знаменосца штандарт, дал коню шпоры. Бешеный жеребец вихрем вырвался из укропной чащи, развернулся на ветру штандарт графов Зебулонских - красно-золотой бойцовый петух на зеленом, в незабудках, полотнище. Под виселицей происходил тем временем такой разговор:
   - Нет уже места под перекладиной ? ... - скептически вопрошал Джозеф Железный. - Что ? ... Морлоки перестали красть по ночам висельников ?
   - Полагаю, Ваше Величество, что их кто-то спугнул. - сдержанно рокотал Дартон. - Кто-то из наших, я разумею Меченосцев, Ваше Величество.
   - И мы - знаем этого человека. - Джозеф мотнул подбородком в сторону укропных зарослей.
   - Сюда скачет Леон Брегвэ, граф Зебулонский ! - Дартон взялся за эфес палаша. - Рейтары !
   - Вы ошибаетесь, полковник. - сардонически улыбнулся император, надевая берет . - Граф не скачет, а - ползет. На брюхе ползет. Расслабся, мой верный Дартон. И получай удовольствие от этого спектакля.
   Брегвэ, проскакав соразмерно, осадил коня, смирил его железною рукой. Спешился. Взял в левую руку штандарт, в правую - обнаженный палаш. Замаршировал к государю. Дошел. Опустился на одно колено. Положил к ногам государя штандарт и клинок.
   Дартон взял палаш, подал императору. Государь , с большой охотой, огрел графа Зебулонского, палашом плашмя, по спине. С любезной улыбкой молвил:
   - Вставайте, благородный Брегвэ. Скачите за Вашим другом, маркизом Арнорским. Теперь - его очередь.

***

   Камелот. Шестое августа. Вечер. Гимназия Пламенных Лилий. Кабинет патронессы Гимназии. Настольная лампа под шелковым абажуром творит мягкий, медовый полусумрак. Прекрасная Мальвина беседует в своем кабинете с худощавым, остролицым офицером. Игра теней делает лицо его трудноузнаваемым. Офицер блеснул золотой оскаленной звериной мордой на погоне, заложил ногу за ногу, откинулся в кресле, сказал бесстрастно:
   - Не верю, прекрасная дама, в то, что Вы откажетесь нам помочь. Последние письма Леннона адресованы пленуму Капитула. В нынешней политической ситуации значение их трудно переоценить. Письма сии должны попасть к адресату. Дабы решить вопрос о престолонаследии в интересах первенствующего сословия Империи. Представьте только на минуту, что Ваших гимназисток муштрует генерал Паульсон... Или кто нибудь в этом же роде - из гатсенской челяди Джозефа... Помогите нам. Вы ведь были столь близки с экс-императрицей Гортензией ...
   - Надеюсь, благородный Бронтен, Вы понимаете, что воспитанница Гортензии Благословенной, - Мальвина поерзала чуть заметно в своем кресле, - что настоящая Соперница Вечности не может сказать мужчине "да". - она снова поерзала, опустила глаза, стала перебирать пальчиками оборки на платье. - Особенно, когда ее втягивают в политику и прочие ваши скучные мужские дела. Но ... Я обещаю подумать ...

***

  
  
   - Дышат, морлочьи дети ! - император вздохнул, прошелся пару раз туда и назад вдоль пехотного строя, не находя в нем иных каких изьянов, поскучнел лицом, направился, в сопровождении верного Лавра Паульсона к Порталу. По дороге остановились возле накрытого суровым солдатским полотенцем барабана. На барабане стояла оловянная тарелка со смуглыми и янтарными ломтиками акульего балыка. При балыке - графин каледонской можжевеловой: первой возгонки, дважды очищенной. Хлопнули по рюмашечке, зажевали балычком. Двинулись далее.
   Носом к Порталу покачивался в веселом, вольно текущем водном потоке законченный на прошлой неделе строительством транспорт. С борта его брошен на берег застеленный красной ковровой дорожкой трап. В отданный с транспорта носовой буксирный канат впряжена по правому борту рота каторжной гребной команды. Лямки набелены белой глиной до целомудренной белизны, картузы лихо, по уставу, надеты несколько набекрень, сапоги сверкают, пуговицы и пряжки сияют, все как один ротные чины глядят соколами. Молодцами и соколами смотрятся и чины конвойной роты, выстроенной, с алебардами у ноги, правее роты каторжно-гребной. Еще правее - кавалеры боевой свиты маркиза Арнорского: руки на эфесах палашей, в лицах - готовность зубами грызть недругов государевых, а также - всех и вся, что потребуется впредь.
   При приближении Джозефа Железного все это вытягивалось в струнку, обретало греющий любое начальственное сердце вид - лихой и придурковатый. Ежели того требовали интересы службы - с сугубой поспешностью являло рвение, ходило козырем. Вытянулись в струнку и люди на палубе . Скрытые от высочайшего взора обшивкой судового корпуса артиллеристы и трюмные чины - тоже вытянулись в струнку, замерли в мертвом молчании.
   Император подошел к трапу, с лязгом взяла "на-караул" конвойная рота. Джозеф, не скрывая нетерпения, взбежал по трапу на палубу транспорта. Стоящий там, у трапа, Питер Гарданна отсалютовал, доложил:
   - Портал откроется через пять минут, Ваше Величество. Все готово !
   - И у них там тоже ? - Джозеф кивнул на Портал. - И Голоса Тьмы тоже - готовы.
   - Полагаю - у них тоже. - с веселостью, приличной человеку благородному перед многотрудным, опасным и славным делом, отвечал маркиз. - Памятуя, про Голоса Тьмы, я, Ваше Величество, задействовал кавалеров своей боевой свиты. Ибо не уверен, что нижние чины, смогут ...
  
  
  
   - Смогут. - резко оборвал маркиза император. - Как так - "не смогут". Для чего ж они столь многотрудно учёны ?!
   - Прошу покорнейше простить, Ваше Величество ! Ошибка ! Перестраховался. Недооценил способности Его Превосходительства генерал-командора Паульсона. В части превращения, посредством муштры, нижних чинов в живые машины. Недоступные иному страху, кроме страха ...
   - Это - элои, это - люди, маркиз ! - по старушечьи поджал губы Джозеф Железный. - Люди, живые люди.
   - Так точно, Ваше Величество ! Люди, живые люди. Разрешите приводить в исполнение ? Прошу покорнейше простить, Ваше Величество ! Оговорился - в спешке, имея рвение не по уму к исполнению воли моего государя. Разрешите исполнять ? !
   - Исполняйте.
   Гарданна вынул из ножен палаш, отсалютовал им императору, повернулся лицом к Порталу. Будто салютуя также Тьме, скрытой за пеленой Портала. А может - некоей всемогущей персоне, обозначаемой в элойских преданиях именем Владыки Тьмы.
   Генерал Паульсон, внизу, зверем глянул на людишек, с коими Джозеф Железный ныне бросал очередной вызов Великому Страху.
   В следующий миг словно лопнула исполинская струна. Черная пелена Портала истаяла. Открылся, в зеленоватом сумраке, тоннель с неспешно текущим в нем потоком. Из горла тоннеля вырвался прерывистый, с подвизгом, вой Голосов Тьмы. Леденящий живую человеческую душу вой.
   Но тотчас зарокотали барабаны. Вьюжно-тоскливо запели флейты. Загремели по граниту подкованные сапоги. Налегли на лямки матросы каторжной команды. Струной натянулся буксирный канат. Транспорт стронулся с места, поплыл к Порталу. Неостановимо поплыл в царство Тьмы. Слабые, из числа нижних чинов, падали наземь, бились в корчах. Через них переступали, пинками отшвыривали их с дороги. Кавалеры, нехорошо повеселев лицами, выдернули из ножен клинки. Солнце играло на их стали, вскоре его сменили зеленоватые отблески призрачного света Подземного Мира. Вошли. Голоса Тьмы заткнулись. Подана команда:
   - Отдать швартовы ! - и сразу, следом за этим:
   - Судно прямо по курсу !
   Послышался плеск весел по воде. Из бледно-зеленого марева явилась галера "Гортензия". На носу ее, во всем сиянии парадного мундира, стоял благородный Араторн Каллинг.
  

***

   - Светлейшая Мальвина Фурсо, благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий готова нам помочь - в деле о письмах Леннона. Хранимых, всего вероятнее, экс-императрицей Гортензией. Но как, не привлекая лишнего внимания, организовать путешествие Мальвины к Гортензии в Сад Грез.
   - Не порите чушь, штандарт-кавалер ! Путешествие куда бы то ни было прекрасной Мальвины не может остаться незамеченным. Оно будет замечено - всеми.
   - Но, Ваше Высокопревосходительство ...
   - Что ж - пусть это будет путешествие в Гатсенморд ко двору Джозефа. С целью навестить кузена - благородного Питера Гарданну, маркиза Арнорского. Вполне пристойный повод для такого путешествия. Думаю, что он удовлетворит и сэра Бэзила, супруга прекрасной Мальвины и Вашего, мой друг, шефа. Он - наш и, по счастливому стечению обстоятельств, как Вам, надеюсь, известно, пока еще - комендант Камелота. В его компетенции выписать прекрасной Мальвине подорожную в Гатсенморд. Полагаю, старина Бэзил будет рад выписать супруге подорожную в столь дальний конец. Вы будете начальником ее охраны в этом дальнем путешествии. Ну а найти повод, чтобы по дороге в Гатсенморд завернуть на денек- другой в Сад Грез к Гортензии ...

***

   - Три истукана подбиты и горят. - Брегвэ мотнул головой в сторону ближнего тоннеля. На черных, зеркально-гладких его стенах играли кровавые сполохи. - Четвертый целехонек, гонит свое быдло в Смурной затон. Видать, певун на его мостике хочет в затоне погрузить морлочье на баржи и отправить вниз по течению Бормотуна.
   - Бережет своих значит, жалеет. - Гарданна прищурился, словно что-то выцеливая. - Вот этим мы его и возьмем. Сколько у тебя людей в строю ?
   - двадцать семь кавалеров, а оруженосцев ...
   - Оруженосцы и пажи не в счет. Рано им еще так внаглую задирать юбку Безносой. Пусть спервоначалу другим юбки маленько позадирают, сработают маменькам, для утешения в старости, внуков. Так... И у меня, без меня - девятнадцать. А ежели считать со мной, так - вообще ... Старшим меня признаешь ? Такие решения принимаешь только по зрелом размышлении ?... Ну, тогда и к Джозефу пойдешь без моих глупых советов. На всемилостивейшую аудиенцию ... А ... То-то же. Один граф в две шеренги становись! Слушай мою команду - выходим к затону Паучьей Кишкой, атакуем без крика и стрельбы. Режем морлочье у самых ног истукана - пока не разобрал, кто есть кто. Ну и, ежели Тьма поможет, подрезаем истукану подколенные жилы. Аккуратно - чтоб не сразу рухнул: я тоже - еще льщу себя надеждой юбки позадирать не только госпоже Безносой. Как истукан рухнет - берем за жабры водителя и певуна. Ну а потом - рапортуем. Рапортовать пойдешь ты. Как положено - с видом лихим и придурковатым. У тебя, друг мой Лео, это лучше получается - натуральнее.

***

   - Мыслишка одна имеется, господин штандарт-кавалер. Идея, некоторым образом. Мы, фигляры площадные, идеалам свободы весьма привержены. Готовы идеалам сим высоким послужить. Не за страх, а за совесть. Слушок пустим - будто госпожа Фурсо в Гатсенморд наладилась не к кузену своему, маркизу Арнорскому, а к тирану самому, Джозефу то-есть Железному. На предмет ? ... Известно на какой предмет баба ...
   - Морду бы тебе начистить за такие идеи, свободослужитель ! А - нельзя !... Полковник Зартустерон не позволяет. Возмите, любезный, сто червонцев на первые расходы. Возьмите и всем рассказывайте о роковой любви прекрасной графини Мальвины и доброго (но - глубоко несчастного) государя Джозефа Железного.

***

   Истукан оседал, подвернув ногу. Не удержался, рухнул мостиком в воду, замолотил по ней медными ручищами, разводя нешуточную волну. Гарданна отбросил сломанный об истуканье колено палаш, прыгнул с причала в воду. Вынырнул, отплевываясь. Поплыл к мостику - добывать водителя и певуна. Нащупал что-то мокрое, лохматое. Некстати подвернувшийся недорезанный морлок (из простых) вцепился маркизу в горло. Гарданна, хрипя, ткнулся рукой за голенище, нащупал черенок засапожного ножа. Морлок вдруг как-то обмяк, затем - исчез. Железная рука друга Лео за шиворот вытащила Гарданну на болтающийся возле причала понтон. Истукан угомонился. На воде возле него расплывалось темное маслянистое пятно. Кавалеры вели морлока-водителя, заломив ему за спину руки. Тащили за ноги труп певуна. Из сплющенного золотого его шлема вытекала на мокрый камень тонкая струйка сукровицы. Возле базальтовой колонны перевязывали голову сидевшему, привалясь к стене, кавалеру.
   Плавающим на понтоне графу с марикизом протянули с причала алебарду. Брегвэ взялся за нее, пришвартовал понтон. Выбрался сам, прежним манером - за шиворот втащил на твердую почву Гарданну. Маркиз не без труда высвободился из рук товарища по оружию, встал, приосанился. Откашлявшись, спросил отрывисто:
   - Потери ?
   - Нортон только зашибся. - Брегвэ указал глазами на сидящего. Да вот ты еще ... Уже в порядке ? Быстро ты. Знал бы, что так быстро оклемаешься для командования, я бы тебе по дружбе от себя маленько добавил. Шучу. Истукан вот плох: кровь из него, считай, вся вытекла. Надо значит ее бочками подвезти, сверху из Хенуна, ближе нет. А может здесь, на баржах поискать. - он глянул на темные громады морлочьих транспортов, выстроившиеся у дальнего берега затона. Может, морлок-водитель, что подскажет. Нортон малость оклемается потолкует с ним - он может шушукаться по ихнему. За солдатней надо посылать и за инженерами: истукана из воды вытаскивать - экая громадина. Нашли себе проблемку, лучше б ...
   - Истукан - мелочь, недостойная просвещенного внимания Вашей Светлости. - светским тоном перебил маркиз излияния графа, - Есть вещи поинтереснее. Ты, дружище, знаешь что это такое ? - Гарданна пристально глядел на белую пентаграмму, загоревшуюся на стене подземелья в дальней, называемой Даун-каналом, части затона. - Вот ты где оказался ! Даун-портал в Даун-канале. Как просто. Не додуматься мог только ... И мы знаем этого человека, Ваша Светлость ... Расслабтесь, граф ! Я - про себя.
   - Мало ли что в подземке может так светиться ? Пусть о таких делах лошадь думает - у нее голова большая. - сухо отвечал граф, сатисфакцией от маркиза не вполне удовлетворенный.
   - Пожалуй , со своим Снежком я и вправду мог бы поговорить с большим толком. Это, мой глубокомысленный друг, знак Даунского Портала. Через него можно выйти прямиком в Камел на десять миль выше Камелота. Города Камелота - столицы нашей Империи.
   - Погрузить солдатню на морлочьи баржи и ... То-то будет переполоху, когда дворец и резиденцию Капитула в Камелоте оцепят наши гатсенмордцы. - граф , похоже, опровергал нелестное для него мнение маркиза.
   - "Наши гатсенмордцы" ... Наши ... - Гарданна с ухмылкой глянул на приятеля. - Наши, конечно же - наши. Чьи ж еще - куда мы от них, родимых, денемся. - Вот только... Боюсь, что даже великий Лавр Паульсон не сумеет заставить их войти в еще один Портал. Они Голосов Тьмы уже наслушамшись. И - накушамшись ... До них может дойти, что есть вещи пострашней немилости государя императора и господина капрала. Не через ум дойти, а через замаранные подштанники. Правда, выбраться из подземки у них самих не выйдет. Но про это еще подумать надо. А привычка думать из них крепко-накрепко выколочена. Зачем солдату думать, ему бояться начальства надобно. А ежели появляется вещь пострашней начальства ...
   - Погрузим в баржи, напоим влежку. - граф Зебулонский ощущал прилив идей. - С последним транспортом прибыл вчера сюда, в подземную Ставку государя старшина камелотских кабатчиков. Отчаянный такой Созидатель Насущного (язык не поворачивается его назвать созидателишкой). Привез с собой государю от них, я про кабатчиков, Высочайший Презент. Горячительного у нас теперь - море разливанное. Так что - не вижу проблем. Погрузим на баржи по батальону, а ежели с солдатней не цацкатся, можно - и по два. На баржах напоим влежку. "Гортензия" отбуксирует баржи - по две, по три за раз на стрежень Даун-канала ...
   - А там течение само внесет баржи в Портал. - кивнул Гарданна. - С баржами управятся наши - из наших с тобой боевых свит, с "Гортензии" можно снять половину артиллеристов. Наверху, в Корнуэлле Портал выходит в реку, в двух милях от Белфорака, место глухое, безлюдное, удобное. Причалим в Белфораке, дадим солдатне сутки, чтоб оклемались. Там еще пустующие свинарники стоят со времен беконного бума двадцатых годов. Места хватит всем верным гатсенмордцам Его Величества. Мы ? У меня там загордный дом - через дорогу от замка. Держу для ситуаций вроде нынешней. Потом Паульсон и его мордовороты подрессируют маленько солдатню на плацу перед замком, или на выгоне - приведут в чувство.
   - Как напоим влежку, следить надо, чтоб лежали надлежащим образом - чтоб блевотиной не захлебнулись. - продолжал мыслить граф Зебулонский. - Привязывать их что ли ? ... Ох и ароматы будут на этих баржах. Ничего - отмоемся.
   - Отмоемся. - соглашается с графом маркиз. - На том стоим, Ваша Светлость, чтобы и не от такого - вполне успешно отмываться.

***

   - Морлоки замечены в полосе безопасности нашего милого Сада Грез ? А скажите, благородный кавалер, - Гортензия подняла затуманенный взгляд на стоящего перед ней, невзрачного как моль жандармского офицера. - А скажите, ротмистр ... Хорошенькие среди них есть ? Что ? Ничего?... Ах, простите старую курицу, прекрасный кавалер ! Я стала такая ... Право, не знаю, как половчее выразиться. Задумчивая ... Как гимназистка, томящаяся ожиданием своей первой, в Цветничке, весны. На розовый туман девичьей чувствительности, на томление это находились у любящих мам-попечительниц средства целительного, проясняющего юную голову попечения. А для меня теперь лишь - Букет Незабвенности. Будьте так любезны, прекрасный ротмистр, поторопите камеристку, готовящую для меня Букет.
   Ротмистр, ко всему привыкший за время службы в охране Сада Грез, тренькнул шпорами, поклонился, отправился выполнять поручение дамы.

***

   - Народишко, который возле питейных откупов кормится, крепко верен Вашему Императорскому Величеству ! - краснорожий, рыжебородый, шкафоподобный дядя истово ел своими васильковыми глазами обожаемого монарха.
   - Передай им от меня сердечное спасибо ! - растроганно отвечал Джозеф. - А тебя, почтеннейший, жалую чином обер-гоф-бутлегера и золотым, с изумрудами, змием поставщика двора по винной части. Сладим дело - сам змия сего доброго в бороду тебе поцеплю.
   - Сам, самолично, из собственных ручек, змия в бороду !!! - откупщик, кажется, даже прослезился: соразмерно - скупой мужской слезой, но - прослезился. - Да ... Да за такое, государь ! ... Ваше Императорское Величество ! Только приказать извольте - весь Камелот для Вашего Величества положим - влежку.
   - Влежку не надо. - заметил генерал Паульсон. - Надо, чтоб на ногах пристойно держались.
   - Имея, притом, надлежащий градус верноподанейших чувств. - прибавил маркиз Гарданна.
   - Чтоб морды били с толком и с разбором. Тем, кому верноподданым Его Величества морды бить прилично. - перевел Паульсон. - Только вот ... Против гвардии народу этому - соразмерно пьяному и верноподданому не устоять. А гвардия вся будет решениям пленума Капитула верна. А самое кубло змеиное из чинов Капитула уже в Камелоте. И идут к Камелоту гвардейские полки: гренадеры, кирасиры - Серые и Алые, лейб-гвадии саперно-огнеметный, оксфордские Камышевые Коты, винчестерские горно-пещерные стрелки, кембриджкие Черные Тихони, батальон егерей из Фарфорового Дворца уж выступил. К первому сентября, самое позднее, все будут в Камелоте. Верным Вашему Величеству гатсенмордским полкам к такому сроку поспеть в столицу никак невозможно.
   - Возможно. Вполне возможно и исполнимо. - возражает Лавру Паульсону Араторн Каллинг. - Благородный Питер Гарданна ! Вы обнаружили Даунский Портал. Вы - автор прожекта использования в нынешних непростых наших обстоятельствах Портала. Какового прожекта в жизнь претворение разрушит злокозненные планы отдельных недостойных сочленов Капитула Ордена. Вам, маркиз, и докладывать означенный прожект Его Величеству.

***

   - Я получил из Гатсенморда рескрипт. Рескрипт от Джозефа. С товарищеской , изволите видеть, просьбой. Просьба такая - сдать столичный гарнизон графу Берену и отправляться на Тангодрим. С боевой свитой. Так что - Вас это, друг мой, тоже касается. На Тангодриме принять командование маршевым батальоном Болотных Егерей, отправляемым в Страхомары. На борьбу с механическими сколопендрами.
   - Вчера пришла депеша, Ваше Превосходительство . В Страхомарах уцелела лишь горстка Болотных Егерей. А еще месяц назад списочный состав их страхомарского контингента ...
   - Именно этим Джозеф и мотивирует свою ... товарищескую просьбу. Эта каналья чести и совести не имеет, но играть на их струнах умеет виртоузно.
   - Он посылает Вас на верную смерть, сэр Бэзил !
   - У Вас, штандарт-кавалер, со знанием Устава Ордена - неважнец. Благородный Меченосец не умирает, а - исполняет свою последнюю волю. Свободно исполняет свою последнюю волю, осознавая необходимость защитить - тех, кого защищать должен, от всего, что им угрожает.
   - Из Страхомар, как и вообще из дальнего Камарга, никаких просьб о защите от сколопендр , ни от кого не поступало. Да и поступить не могло. В Страхомарах люди не живут. Был прожект - ссылать туда особо опасных преступников. Но он государыней, сразу же по представлении, с негодованием отвергнут. Джозеф просто хочет удалить из столицы, всех кто мог призвать пленум анулировать акт о престолонаследии от седьмого ноября одна тысяча восемьсот тридцать седьмого года.
   - Если бы так ! ... Вы недооцениваете Джозефа, мой юный друг. Он дает мне и другим, получившим аналогичные товарищеские просьбы, срок до конца сентября. С тем, чтобы мы могли присутствовать на пленуме. На пленуме он, после этих своих рескриптов, может нас не опасаться. Всем известно, что Араторн Каллинг убежденный противник страхомарской экспедиции, вообще - всей этой камаргской затеи. И теперь поддержка нами идеи о замене на троне Джозефа Араторном будет дурно попахивать. Трусостью, нежеланием ехать в Страхомары, защищать там от сколопендр ... Кого защищать ? Джозеф найдет кого. Эта каналья и морлоков способна впрячь в свою упряжку.
   - А ежели будет налицо другая причина. Другие резоны в поддержку такой рокировки на троне. Резоны - для всех весомые и понятные.
   - Вы - о письмах Леннона к пленуму Капитула. Для того я и позвал Вас. Вот Вам мой письменный приказ и подорожная для моей супруги. Есть надежда, что Гортензия отдаст ей письма Леннона. Бумаги для Вас датированы, задним числом, седьмым августа. Фельдъегерь от Джозефа с этими его рескриптами прибыл сегодня ( то-есть это теперь уже вчера, девятого) Поторопитесь, друг мой.

***

   - Сколько у Вас в строю, Ваше Превосходительство ? Пятеро таки захлебнулись блевотиной ? Трое - уже здесь, на отдыхе в свинарниках ? В память малых сих, до последнего дыхания верных, поставим здесь часовню Божественной Уине Купальщице. Это - потом. Сейчас - дело. В полночь выступаем на Камелот. Чтоб - к рассвету на месте. Чтоб всех столичных умников разом взять за ...
   Верный генерал Паульсон поспешил договорить за государя это изящное словцо.
   - Правильно понимаешь высшие интересы Империи, Лавр! Жалую тебе графство Араксенское. Там народишко - подраспустился. Граф, знающий, как за нравственность народную взяться, давно уж араксенцам - ой как надобен. Ваше Императорское Высочество, светлейший принц и граф Корнуэльский ! - Джозеф повернулся к Араторну Каллингу, молча ждавшему, что воспоследует за столь многозначительным обращением.
   - Ваше Величество, согласно основным законам Империи, графом Корнуэльским может быть единственно сам император или же - престолонаследник ... - вмешался давешний, страдающий недостатком политического слуха, министр юстиции. (По прежнему пребывающий в ранге унтер-камергера).
   - Виват наследный принц Араторн ! - вскричал генерал Паульсон, снова - очень даже уместно. Клич этот незамедлительно, без запинки повторен был государевой свитой и войсками. Троекратно.
   Переждав верноподданическое сие громогласие, Джозеф Железный продолжил:
   - Прошу Ваше Высочество выехать навстречу идущим на Камелот гвардейским полкам. Передать им мою товарищескую просьбу - незамедлительно марш на имперскую столицу, город Камелот прекратить. Вернуться к исполнению священной и почетной обязанности - защиты подданых наших от исчадий Подземного Мира. Пожелают, по примеру Вашего Высочества принести присягу ? ... Ну, тогда - конечно ... Присяга - дело добровольное, дело чести и совести. Джозеф посуровел ликом, помолчал. Вновь ликом просветлел, улыбнулся маркизу Гарданне:
   - Благородный Питер Гарданна ! Поздравляю Вас генерал-баннеретом ! Прошу Вас, маркиз, впрячься в лямку коменданта Камелота. Кому ж еще управляться с Вашими друзьями, маркиз, как не Вам ? ... Теперь касательно этой занозы в ... В сиденье трона. Касательно этих писем Леннона. Которые удалившаяся в Сад Грез экс-императрица, тетя наша Гортензия держит у себя под ... Светлейший граф Араксенский ! Ма-алчать ! Да ... Тетя Гортензия - женщина ... Выдающаяся ... Когда она впервые увидела Леннона, он был конюхом в ее брабантском имении. Как он сумел тетю ... Озарить ? ... Тут вопрос, мои господа. Можно сказать - великий вопрос современности. Кто, собственно, кого озарил ? И, вообще: "Кто кого ?"... Вопрос сей, государи мои, пока - не закрыт. В комиссии по ленновскому наследию лучшие умы, самые светлые головы из наших Хранителей означенной проблемой друг другу мозги - озаряют. Великая женщина ! ... Но... Баба есть баба. Спать с конюхом и знать народ - разные вещи. Посему, господа, мы не будем полагаться на волю случая. Мы не можем ждать милостей от женской натуры. Взять их у нее - Ваша задача, благородный Леон Брегвэ. А именно: изъять у нее, у нашей тети, экс-императрицы Гортензии якобы хранимые ею фальшивые лжеписьма великого Вольфа Леннона. Не ломайся граф - потерю невинности я тебе уж как нибудь да возмещу, за мной награда за утраченную невинность не пропадает.

***

   - Да, милочка, принесите мне, будьте добры, шкатулку с письмами Вольфа. Какого Вольфа ? ... Не прикидывайтесь простушкой - приберегите это для Вашего жениха. Не могу, кстати, прошу уж меня простить за откровенность, одобрить Ваш выбор, милая моя. Этот Ваш премьер-капрал Стакатсон - деревяшка-деревяшкой. Не изображайте смущение - я не про это. Вот Вольф ... Он был - занудой. Знаете, какого мужчину называют занудой ? Такого ... Как Вольф. Проще было удовлетворить его желания, чем объяснить ему невозможность того, о чем он просит. Не знаете, где стоит шкатулка с письмами ? ... Не морочьте мне голову - здесь все это знают. Даже Стакатсон знает этот мой секрет. Не в пример лучше, чем некоторые Ваши, милочка, секреты, которые его много более касаются. Поставьте вон на тот столик Букет Незабвенности и сходите за шкатулкой. Не помню, где я ее оставила. Спросите об этом у премьер-капрала Стакатсона - ему сие по службе положено знать. Когда я проснусь, шкатулка должна стоять вон там, рядом с часами, которые подарил мне благородный Леон Брегвэ. Лео был очень мил. Но, конечно, не чета Вольфу. Все ж, графский титул заслужил вполне. Отслужил, ежели быть к нему справедливой, честно-благородно. Прежде чем сбежал от меня в подземку к морлокам. В дальний Камарг, в эти , как бишь их, Страхомары. Оттуда он тоже сумел достойно ... Ступайте, ступайте милочка. С чего это Вы взяли, что я разговариваю с Вами. Здесь у меня есть собеседница поинтересней, уж простите, милая моя, за прямоту.
   Камеристка присела в реверансе, засеменила к указанному Гортензией столику. Поставила на него серебряный поднос с чашкой дымяшегося шоколада. Рядом с чашкой - миниатюрный каменный флакончик, длинная соломинка. Отодвинула стоящее у столика глубокое кожаное кресло. Снова присела в реверансе, покинула комнату.
   Оставшись в комнате одна, Гортензия встала, с заметным усилием подошла к столику, опустилась в кресло. Отвинтила пробку флакона, запивая шоколадом, стала тянуть из флакона через соломинку. Смежила веки, морщины на ее лице разгладились, кожа порозовела. Погружаясь в блаженную дрему, шептала:
   - Ах Вольф ! Зануда и проказник Вольф. Незабвенный мой Вольф. Великий Вольф Леннон. От твоих проказ до сих пор - мало не кажется всей Империи .

***

   - Мы опоздали. Войска Джозефа входят во все городские ворота. - комендант Камелота, сэр Бэзил Фурсо повернул поросшее седым пухом ухо к окну, слушал.
   За окном, в предрассветном тумане рокотали барабаны, гремели по мостовой сапоги. Сэр Бэзил заметил:
   - Хорошо идут ! ... Как на параде. Да это, собственно, и есть парад. Триумфальный вьезд Джозефа Железного. Мы проиграли. Без возможности отыграться. Ибо не сможем теперь получить у Гортензии письма Леннона. Карету моей супруги не выпустят за ворота. Точнее - она просто не сможет выехать за черту городских укреплений. Все вьезды-выезды в течение нескольких часов заняты входящими в Камелот гатсенмордцами. А через пару часов в Камелоте будет уже другой комендант - назначенный Джозефом. Мне теперь одна дорога - в Страхомары, к сколопендрам. Поделом мне - старому ослу. Забыть про Даунский Портал ! А ваша миссия, штандарт-кавалер, провалилась, не начавшись. Попробуем хоть Вас вывести из под удара, спасти от Страхомар. Пишите рапорт с просьбой об отчислении из моей боевой свиты. Даты на рапорте и приказе поставим недельной давности - такой осел как я вполне мог продержать их под сукном и больше. Пишите, юноша пишите ! Можете считать это моей товарищеской просьбой. Могу изложить Вам ее письменно - приватно, разумеется. На случай ежели когда-нибудь Вам потребуется смыть это, как Вы изволите выражаться, пятно на репутации. Примите только в расчет, друг мой, что наступают такие времена, когда излишняя щепетильность ...
   - Сэр Безил ! Не могли бы Вы дать мне пакет с вензелем Джозефа ? Тот, в котором находился полученный Вами рескрипт. Есть одна мысль. И, ежели имеется здесь красный сургуч ...

***

  
   - Что у нас с истуканом ? - Питер Гарданна прошелся по своему кабинету в камелотской комендатуре, оседлал стул, глянул на Брегвэ, запихивавшего за голенище свернутую в трубочку подорожную. Там уже размещались плоская фляга с коньяком и засапожный нож, но граф сумел-таки добавить в композицию и подорожную. Покончив с этим отвечал:
   - Истукан уже на ходу. Нортон с морлоком-водителем сегодня его обмывают. Звали меня третьим. Пришлось отказаться. После застолья в компании с Нортоном далеко не уедешь. Морлок тоже -оказался не дурак выпить. А мне, ты ж сам понимаешь, надо быстрой ногой в Сад Грез, к Гортензии. С этими письмами Леннона шутки шутить не приходится. Может ты за меня ? Третьим к Нортону с морлоком.
   - Предложение заманчивое. И, паче того, очень даже перспективное. - Гарданна побарабанил по спинке стула пальцами. - Но у меня тут сейчас тоже, Лео, дела предстоят нешуточные. Куда как серьезные. Так что - как нибудь потом. Льщу себя надеждой еще разделить застолье с Нортоном и другом его морлоком.

***

   Солнце уж встало над Камелотом, а карета графини Мальвины все еще колесила по улицам города, не могла никак выбраться за кольцо стерегущих его валов. Штандарт-кавалер Бронтен, начальник конвоя графини, решил попробовать выехать через припортовые ворота. Но там пришлось ждать чуть не час: в город входил высадившийся ночью в порту Шамахадский отдельный дивизион лейб-элефантерии - посаженные на слонов чернокожие стрелки. В лейб-элефантерии дух и предрассудки первенствующего сословия Меченосцев ощущались не в пример слабее, чем в других гвардейских частях. Дивизион сформирован был в ближнем Камарге. В бытность наследного принца Джозефа там наместником. Сформирован на базе зверопромыслового, транспортного и охранного товарищества "Тхуркасон и побратимы". Товарищество промышляло, среди прочего зверья, и морлока. С охраняемого купечества шкуры драло соразмерно политической и деловой коньюктуре. Судьба непостоянна и переменчива. По капризу ее наступил день и час, когда коньюктура потребовала преобразования товарищества "Тхуркасон и побратимы" в дивизион лейб-элефантерии. Досточтимый Тхуркасон-олдя удовольствовался скромной должностью каптернамуса третьего эскадрона. Запросто принимал в своей каптерке командира дивизиона генерала Олпсона с его офицерами. Там же приняты были им, на тринадцатый день после удаления Гортензии в Сад Грез, и эмиссары Джозефа. Там же произнесены были судьбоносные слова:
   - О чем разговор, дорогие гости ?! Как можно, да на верность не присягнуть другу всех камаргских людей, государю-императору нашему дорогому - Джозефу. Все как один присягнем ! Цена вас приятно удивит.
   И вот входят серые живые глыбы в припортовые ворота имперской столицы. На слоновьих спинах сияют белозубыми улыбками молодцы-шамахадцы.
   Едва последний слон миновал арку ворот, по настилу подъемного моста загремели сапоги гастенмордской пехоты. Впереди на чалой смирной лошади ехал офицер в дурно сшитом парадном мундире. Чином - армейский капитан-баннерет. Мастью - сив. Ликом - рябой и пресный.
   Бронтен дал своему коню шпоры, вылетел на мост. Осадил коня перед самой мордой капитан-баннеретской кобылы. Выдернул из седельной сумки пакет с пятью красносургучными печатями. Только что не ткнул его в пресный капитан-баннеретский лик. Чалая кобыла приветливо заржала. Седок ее дернулся, вытянулся, заполошно отсалютовал вензелю Джозефа Железного, державно багровевшему на пакете. Не отвечая на салютаж старшего в чине, штандарт-кавалер рявкнул:
   - Рота, стой ! Раз-два ! Налево кругом ! Бегом марш !
   Нахальство мальчишки и отменная выучка гастенмордских солдат государя-императора Джозефа Железного сделали свое дело. Рота с четкостью необыкновенной выполняла команды. Понеслась. Размеренно-стремительный ее топот внушал всему живому на ее пути необоримый страх. В буромундирной ротной гуще с диким визгом взвилась на дыбы зеленоватой масти обозная кляча. Влекомая ею полевая кухня не в добрый час оказалась на пути сей славной ретирады.
   Предоставив капитан-баннерету самому разобраться со всем этим, Бронтен крикнул кучеру и конвойцам, сам пришпорил коня. Благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий наконец-то покинула город Камелот. Началось ее судьбоносное путешествие в Сад Грез к экс-императрице Гортензии. Хранящей последние письма великого Вольфа Леннона к пленуму Капитула Ордена Леопардов и Лилий.
   Сколь много головной боли сколь многим мужам битвы и совета доставили уже и доставят еще сии эпистолы великого Леннона !!!

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Город Камелот - столица Империи. Тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Двадцать второе августа. Вечер. В потемневшем небе падают звезды. Зажигаются фонари на Дворцовой набережной. По набережной, несколько отдалясь от чинов императорской свиты, прогуливаются: маркиз Арнорский Питер Гарданна и - сам император Джозеф Железный. Беседуют - о личном. О наболевшем.
   - Увы, не ради встречи со мной, с любящим ее кузеном, поспешила в Гатсенморд прекрасная Мальвина ! - в лице Гарданны - сердечное сокрушение, умеряемое чувствами верноподданическими.
   - Слыхал эти ... - император душеизлияниями маркиза несколько даже смущен. - Эти разговорчики. Про Мальвину и ... Срочно вернуть Мальвину в Камелот! На предмет дальнейшего исполнения ею обязанностей патронессы Гимназии. Работы для нее - выше головы. Настурция моя прелестна. Но ... Дура дурой ! Учить надобно. Не Паульсону же сие препоручить. Он, конечно, растет. Стишок вот намедни сочинил: "Бутон душистый розы - наш император Джозеф". Ты - так не можешь. Знаю. Каждому свое. Тебе - мое благоволение. Неизменное наше благоволение. Без него ты теперь ... Всем ведомо, кто нашел для меня Даунский Портал. Все знают, что если б не ты, ни за что не поспеть бы мне, с моими верными гастенмордцами, в срок, до пленума, в Камелот. Ты, маркиз, теперь по уши в этом. В этом моем неизменном к тебе благоволении. Понимаешь ? ... Вижу, что понимаешь. И - верю. За Мальвиной поедешь ты. Сдашь Камелот Араторну. Да - наследному принцу нашему Араторну. Пусть побудет столичным комендантом на время пленума. Все должны видеть, что я ему верю. Доверие между товарищами ... Доверие между товарищами по оружию это ...
   - Это - доверие между товарищами по оружию, Ваше Величество ! - в лице маркиза экстаз. Соразмерный, приличный мужу державному, но - экстаз.
   - Правильно мыслишь. И - грамотно излагаешь. Это я - отец ? ... И - что еще я ? И - мать ? ... А вот этого - не надо ... Не надо ! Не отбивай хлеб у Паульсона. Ты не Паульсон. Паульсон не ты. Сказано же : "Каждому - свое". Ступай, маркиз. Завтра же - отправляйся вдогон за ней. Верни в Камелот Мальвину. Прекрасную графиню Мальвину...

***

   Украинская реальность начала третьего тысячелетия от Рождества Христова. Город Харьков. Университет (один из столь многочисленных в этой реальности).
   По беломраморному университетскому вестибюлю стремительно выдвигался к лифту высокий, уверенно понимающий себя на шестидесятилетнем рубеже мужской зрелости человек: седая львиная грива, в одежде - неподдельная, безыскусная, натуральнейшая небрежность, в повадках - нечто от слегка отяжелевшего крупного хищника кошачьей породы.
   Возле лифта щебетала стайка студенток, негусто обрамленная представителями сильной половины человечества. Подошла еще одна грация, с очаровательной непринужденностью шлепнула подругу, стоящую в позе достойной граций Канновы - склонившись в середину щебечущего круга и оборотясь ко всему остальному миру спиной. Та обернулась, улыбнулась, они поцеловались - нежно. Лифт задерживался. С милых девичьих уст вспархивали крылатые русские выражения. В прошлом, при старом тоталитарном режиме, запрещенные к употреблению в печати. Ныне - несущие бремя междометий, а также - определенных и неопределенных артиклей великого и могучего русского языка.
   - А скажите, дети ! - проникновенно заговорил седогривый мужчина. - Скажите мне, старому дураку. Вот - ежели надо грубо, грязно и цинично выругаться. Какие в этом случае, в нынешнее время слова озвучивать надо ?
   Дети молчали. Дети были - чистые, неиспорченные. Они не знали никаких грубых, грязных слов. Страшно далеки они были от истинного цинизма - весьма полезного во многих жизненных обстоятельствах. Дети - безмолствовали.
   Прибытие лифта разрешило возникшую неловкость. Седогривый, выходя на седьмом этаже, улыбнулся детям. Ему в ответ тоже поулыбались - смущенно, застенчиво. Он зашел на минутку в университетскую библиотеку - взять отложенные для него книги. Видавшей виды лестницей поднялся на десятый этаж, повернул направо, открыл высокую, белую, с желтого металла ручкой, дверь. Прошел узкий предбанник, заставленный древними приборами - сверстниками брежневского застоя и хрущевской оттепели. Оказался в комнате - тоже изрядно этим хламом загроможденной. Там, в одиночестве, сидела за компьютером Евгения Львовна Ветчинкевич, ученая женщина-демиург.
   - Альберт Юрьевич Воропаев - ваш консультант-со-стороны. - от порога представился седогривый.
   - Мы знакомы. - улыбнулась ему Женечка. - Забыли, Альберт ...
   - Женька ! Какая стала - вся из себя ! Не узнал - богатая будешь! - Альберт Юрьевич ринулся к прекрасной Евгении, запечатлел на ее щечке поцелуй - безукоризненно братский. Возникшую было паузу прервал звон компьютера - он возвещал о том, что на дисплее презентован еще один эпизод из бытия реальности "Новая Элоада".
   Там шла фарватером реки Камел знакомая уже демиургам галера "Гортензия". Ходко шла - под парусом и веслами. На палубе виден был присевший на корточки самоходный истукан. На мостике его стояли: маркиз Арнорский, ничем внешне не примечательный ротмистр в общегвардейской черной униформе и морлок-водитель : тоже ничем внешне непримечательный, морлок как морлок, разве что - в темных очках. Из рук в руки этой троицы переходила объемистая тыквенная бутыль. На пульте управления истукана расстелена была какая-то розовая афишка. На афишке - крупно нарезанная хлебная коврига и горка соленых анчоусов (именуемых в иных реальностях также - "килькой", или же - "килечкой").
   "Гортензия" спустила парус, сбавляла ход. Поворачивалась носом к квадрату угольной тьмы, который чернел в стене серокаменной башни, выпирающей из воды посреди реки.
   - Маркиз Арнорский отправился на поиски любимой кузины, графини Мальвины. - пояснила Женя. - Имеет основания полагать, что найдет ее в Саду Грез у экс-императрицы Гортензии. Хочет побыстрее добраться туда на истукане, дорогами Подземного Мира. Входит в Подземный Мир через Даунский Портал. Через Даунский Портал ему, надо полагать, проще. А может уже и - привычнее.

***

   - Что это ты читал на привале, любезный ? - вяло поинтересовался Брегвэ. Скуки ради поинтересовался. Дорожной скуки - навеваемой затянувшимися странствиями по уныло торчащим из зелени руинам древнего мегаполиса.
   - Чувстствительные стихи, Ваша Светлость. Про несчастливую любовь высоких особ. Каковым высоким особам горючая слеза тоже - никак не заказана. - проводник, седенький сухонький старичок, к разговору оказался весьма предрасположен.
   - Про высоких особ ?! Дай глянуть. - Брегвэ взял у проводника замасленный розовый лист. Большими буквами сверху на листе напечатано:

Правдивая, чувствительная и нравоучительная история

о несчастной любви

добросердого принца Джозефа

и

прекрасной графини Мальвины.

   - Каких еще Джозефа и Мальвины ?! - Брегвэ перегнулся с седла, крепко взял проводника за шкирку. - Где ты это взял, каналья ?!
   - Ручки уберите, Ваша Светлость . Ни к чему Вашей Светлости ручки об меня марать - я и так все обскажу. Чего тут обсказывать: пирожок купил - у бабы на перевозе, пирожок в бумажечку был завернут, а на бумажечке - стихи эти самые чувствительные. А мы к чувствительному чтению с младых лет приверженные - не хлебом единым ... Еще раз честью прошу - ручки уберите. Ручка у Вашей Светлости, дай Вам Уина здоровьица, тяжеловата. Крепко обидеть можете. А провожатого обидевши, из руин этих - ой долго выбираться будете. Опять же - вам, благородным, пора отвыкать народ обижать. У народа теперь добросердый заступник есть - уж не принц, а - бери выше, государь-император Джозеф Железный. Как его графиня Мальвина эта окрутила ! Все зло от них - от баб. А куда от зла этого денешься ежели мы сердцем чувствительны.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Сад Грез. Тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Двадцать девятое августа. Сонечный полдень. Белая, усыпанная пустыми домиками улиток садовая дорожка. По дорожке навстречу друг другу идут: Питер Гарданна, седьмой маркиз Арнорский и Гортензия Гаксон, тетя Джозефа Железного, экс-императрица. Он - в черном с золотом генеральском гвардейском мундире, она - в пунцовом, оборчатом атласном платье. Питер несет букет раскрывшихся, бесстыдно-откровенно, кроваво-красных цветов. Зрачки Гортензии распахнуты до крайнего человеческого предела. Глаза ее - бездонно черны.
   - Эти цветы - мне ?! - образ прежней Гортензии подобно солнечному зайчику явился на миг в полумертвой, обреченной грезам Сада старухе.
   - Все цветы мира для Вас, прекрасная дама, владычица наших сердец. - комплимент несколько старомоден. Оттарабанив его, маркиз добавил:
   - Но ... Не это главное. - Питер достал из букетной чащи граненый, черного вулканического стекла, флакон. Гортензия смотрела на флакон неотрывно, начала тоном деловым:
   - А главное - в другом. Простом - до безобразия. Этот флакон, этот Букет Незабвенности я получу лишь в обмен на письма Вольфа Леннона. Что ж ... Это не лишено... Отдать письма, выпить флакон залпом и сладостно обрести лучшую из грез - грезу небытия. Уснуть и не проснуться. Мои комплименты, благородный Питер ! Мужчины славной фамилии Гарданна всегда славились умением управляться с дамами. Ваша беспримерная наглость, прекрасный кавалер, - она стала расстегивать платье на груди, - ваша наглость, Питер, достойна примерной награды. И она будет достойно вознаграждена. Возьмите: отдаю Вам самое дорогое - письмо моего Вольфа, я ношу это письмо возле сердца с тех пор как ... Попрошу без кислых, разочарованных физиономий ! Вам недостаточно одного письма ? Вы хотели бы получить все ? Хотеть - не вредно... Нет - вы только посмотрите на него ! Императрица раздевается перед ним. Раздевается - для него ! А он ! ... Каких высот достигла нынешняя испорченность нравов ! Впрочем - к делу. Это единственное письмо, маркиз, которое интересно Вам и Вашему хозяину, моему племяннику Джозефу. А кстати, он что - действительно достоин прозвища Железный ? Ну что ж , после меня - хоть Железный !... Все прочие письма касаются только меня с Вольфом. (Адресованы они, конечно, кто ж спорит, пленуму. Пленум ... Разве пленум сделал простого брабантского конюха Вольфа великим Ленноном ?). Они будут положены со мной в гроб. (Если, конечно, я вспомню, куда я исхитрилась спрятать шкатулку с ними). Вам с Джозефом от шкатулки будет мало проку - она заперта заклятьем, секрет которого я унесу с собой в могилу. И взломать ее не удастся - она из армеллума, из морлочьего янтаря, его не берет даже алмазный резец. Но, право же, маркиз, забудьте о письмах в шкатулке. О Джозефе там только милые пустячки, к престолонаследию никакого касательства не имеющие. Поверьте, благородный Питер, женщине, которая обманула за свою жизнь стольких, что может позволить себе теперь говорить правду. Мой флакон, маркиз ! Благодарю Вас ! Прощайте. Надеюсь Ваши, с Джозефом злодейства будут достойны проказ моего Вольфа. Проказ великого Вольфа Леннона.

***

   - Это ? ... Это ! ... - Мальвина расширившимися от ужаса глазами смотрела на накрытую суровым холстом бесформенную кучу на обочине дороги. На поверхности холста расплывались неопрятные кровяные пятна.
   - Это, прекрасная дама, останки пастбищных элоев, полчаса назад обнаруженные патрулем в подвале вон того дома. - Бронтен указал хлыстом на оплетенный до конька крыши виноградом полуразрушенный краснокирпичный дом. - Морлоки-мясники, обосновавшиеся там, уничтожены на месте. Не стоит Вам смотреть на это, графиня. Имеем теперь, кстати, вполне приличный повод прервать на пару-тройку дней Ваше, благородная патронесса, путешествие в Гатсенморд. И завернуть в Сад Грез, нанести визит экс-императрице Гортензии.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Древний мертвый мегаполис неподалеку от Сада Грез. Тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Двадцать девятое августа. Вечер. В подвале полуразрушенной серокаменной тринадцатиэтажной башни
   маркиз Арнорский освобождается от просторного клеенчатого облачения: куртки с капюшоном и застегиваемых под мышками штанов, составляющих одно целое с сапогами. Маркизу помогает немолодой, добродушного вида жандармский подполковник. Облачение наконец снято, не скрывает более блеска надетого под ним гвардейского генеральского мундира. Маркиз, косясь на клеенчатое облачение и морща аристократический нос, говорит:
   - Благодарю Вас за сии одежды, благородный Максимсон, но должен заметить, что запашок от них ... Как от доспехов золотаря.
   - Почему "как" ?! - несколько даже обижен подполковник. - У золотаря и позаимствовано. Каковой золотарь почивает у меня в кордегардии, утомленный дегустацией камаргского рома. Пожалуй, пусть до свету там и поспит. Восвояси отправится с утренней зарей. Чтобы, упаси Уина, по дороге морлок не сожрал. Жалко будет - мастер, как говорится, Золотые Руки. Третьего дня означенный мастер в сих доспехах, можно сказать, спас казначейство в Бостоне. Представьте себе, Ваша Светлость, картину: подвалы казначейства, по колено залитые из прохудившейся древней трубы. Забытой древней трубы, еще от перволюдей она нам досталась. А в подвалах, заметьте , ассигнатов на сумму в два миллиона солидов. Имеющих хождение наравне ...
   - И что ассигнаты - в целости ?
   - До грошика. Хрустальной честности человек. А ... Вы в рассуждении иного изволите ... Подсушили. Всем казначеством за дело это взялись. Я жандармов своих в помощь им отрядил. Чего сказать изволили ? В наилучшем виде все исполнили - высушили и пересчитали. Служба у них такая. Деньги не пахнут, Ваша Светлость. А в том дельце, каковое Вы сладили с Гортензией, ежели б не дух этот ... Натуральный, натурального золотаря дух ... От него поубавилось желания любопытствовать - что за человек, куда и зачем идет. У празднолюбопытствующих и у других - любопытствующих отнюдь не праздно, но по велению службы.
   - Вполне ли Вы, подполковник, уверены, что визит мой в Сад Грез и беседа с Гортензией останутся для всех тайной ?
   - Уверен, честью клянусь ! Разве что сама Гортензия ...
   - В ней я уверен. Эта женщина - с умом великим, холодным, острым как сталь ... Всю свою жизнь она обманывала всех. Теперь она безумна. Сьехала с ума. Теперь ей можно верить.

***

   - Самоходный истукан шастает по Голубым Холмам ?... Не уверены ? Не верите глазам своим ? Ежели что кажется - опохмеляться надо, штандарт-кавалер. - Брегвэ смотрел на Бронтена смеющимися глазами. - Только, в настоящем случае и это - не поможет. Это - Гарданна, светлейший маркиз Арнорский. Он и не такую штуку выкинуть может. Гарольд ! Поворачиваем на дорогу к Голубым Холмам. Штандарт-кавалер ! Передайте графине Мальвине, что я еду на рандеву к ее кузену маркизу Арнорскому и настоятельно приглашаю ее присоединиться ко мне. Надо же - какой сегодня день ! Все встретились. Друзья встречаются на Голубых Холмах... Под сенью самоходного истукана.

***

   - Гортензия заперлась у себя в спальне и не отзывается ? Где дежурная камеристка ?! С премьер-капралом Стакатсоном ? Был премьер-капрал, будет - матрос каторжный. А камеристку ... Это которая ? А ... Та - круп у нее покруче, чем у ... Примечательный, доложу Вам, круп. Камеристкой займусь самолично. Такое серьезное дело нельзя доверять никому. Запросите световым телеграфом Камелот. Испросите дозволения на взлом двери в спальне экс-императрицы . Погода для телеграфной связи благоприятная. И вообще - благоприятствует ...

***

   - До получения некоего сообщения из Сада Грез прошу поверить моему слову. - Гарданна улыбнулся Брегвэ и Мальвине со всем простосердечием, на которое был способен. - Нам всем совершенно нечего делать в Саду этом, будь он ... Трижды благословен и славен. Всего лучше, не доезжая до него, повернуть назад - в Камелот. Особенно тебе, Лео. В Камелот можем вернуться быстро и - пользуясь всеми радостями комфорта. Я реквизовал прогулочную барку у одного здешнего созидателишки. Или - он с радостью мне ее одолжил ? ... Право - не знаю. Не это главное. Истукан может буксировать барку днем и ночью. Мои пажи этому, не столь, как оказалось, сложному, делу уже научились. Где и у кого? Ежели пообщаться за бутылочкой доброго винца с хорошим человеком ... С морлоком, то-есть - в этом нашем, отдельно взятом случае ... А ежели морлок, так что ? ... Кое-что человеческое ему отнюдь не чуждо. Не это, графиня, не это главное. Главное в том, что мы встретились и можем с приятностью вернуться в Камелот. Система здешних каналов выходит в Камел пятью милями выше Белфорака. А там - вниз по течению ... А какие виды будут, что по левому, что - по правому борту ! - Гарданна повел рукой в сторону лежащей у подножия Голубых Холмов равнины.
   Одичалый рай ее расчерчен на квадраты одетыми в розовый гранит каналами. По берегам их белели в зелени рощ и садов статуи, беседки, сбегающие к воде мраморные лестницы. Прячущиеся в чаще Элойского Эдема древние руины хранили тайны и очарование ушедшего в небытие мира. Заходящее солнце красило своим нежным абрикосовым светом мрамор руин и изваяний, воду каналов, одевающий их розовый гранит, медную броню впряженного в буксирный канат самоходного истукана. Влекомая механическим гигантом плыла белым лебедем по темнеющей воде большая барка. Приветливо светили иллюминаторы по ее бортам. На палубе прислуга суетилась вокруг стоящего под полосатым тентом стола. Вспыхивали оранжевые блики закатного солнца на столовом серебре и хрустале.
   Мальвина засмотрелась на лежащую у ее ног, готовую погрузиться в ночь прекрасную страну. Брегвэ, воспольовавшись этим, поспешил закатить ногой, подальше в кусты, некстати белевший в траве морлочий череп. Тронул рукой усы, сказал негромко:
   - Я еду в Сад Грез дабы исполнить повеление моего государя. Посему даже Вашего, маркиз, слова недостаточно для того, чтобы ...
   - Как знаешь, - пожал плечами Гарданна, - но попомни, Лео, что я тебе категорически не советовал соваться нынче в Сад Грез. А Вы, кузина ?
   - Я поверю Вашему слову, благородный Питер, и последую Вашему совету. Кому ж еще можно верить в безумном нашем мире ? Только такому законченному негодяю и цинику как ты - милый мой кузен.
   Профессор-демиург Толстов Б. И. неодобрительно смотрит на образ патронессы Гимназии, поволяющей себе цинические сентенции. Вызывает на дисплей другие образы и картины - иллюстрирующие ход истории в Империи в первую неделю сентября судьбоносного тысяча восемьсот пятьдесят третьего (от спасения Уины) года.
   Вот сцена в Подземном Мире. В тупике тоннелей, где-то под Камелотом, стоит в окружении чинов своей боевой свиты наследный принц Араторн Каллинг. Тупик залит молочно-белым сиянием подвешенного к ржавому крюку в потолке фиала (так элои называют добываемые ими в подземельях Фарфорового Дворца самосветящиеся кристаллы). На других крюках - освежеванные и выпотрошенные тела. Элойские, человеческие тела.
   Араторн обнаженным палашом салютует жертвам морлоков-мясников. Свита следует его примеру. Лязг вбрасываемых в ножны клинков. Стоящий рядом с принцем саперный полковник говорит:
   - Предлагаю, Ваше Высочество, заложить здесь фугас, воспламенямый гальванической струей. К фугасу - пару бочек пальмового масла. Каковое масло, будучи распылено врывом фугаса превратит этот тоннель в логово огненных демонов. Когда морлочье прийдет сюда за ...
   - Согласен. - кивает Араторн. - будем рассматривать сие во-первых: как кремацию сих злосчастных. - соразмерно драматичный жест рукой в сторону висящей на крюках человечины. - По всему видать, что злосчастные сии суть пастбищные наши собратья. В опознании их нету надобности - некому интересоваться их судьбой, а тем паче - их оплакивать. Во-вторых - это случай дать урок морлочью. Подобные уроки, регулярно проводимые в подземке Уайта, уж два года хранят от морлокского Ужаса жителей сего острова.
   Картинка из жизни Элойского Эдема. Хранимое Божественной Уиной селение Благвондуннон (в просторечии - Бутыли). От конюшни , стоящей возле горлышка циклопической бутылки, с жалобными стенаниями наперегонки бегут к озеру двое: мужчина и женщина. Сладкая сия парочка только что наказана крапивой. Вина их доказана вполне - они прихвачены бурмистерессой , что называется, на горячем - в малиннике. В шалаше - самочинно построенном, на предмет учинения в нем рая. Подобные этой благопопечительные акции с применением крапивы участились в последнее время в Бутылях. Отнюдь не от приверженности прекрасной Базиливсы к высоким моральным стандартам. Отнюдь. Базиливса заботится лишь о безопасности своих подопечных. Ибо счастливые обладатели друг друга в самочинно построенных шалашах порой, как сказал бы древний поэт, "путают ночи и рассветы". Отчего могут стать добычей морлоков-мясников. А крапива ... Тот, кто возражает против такой формы гуманизма, пусть предложит что-нибудь иное - столь же действенное. Добро должно быть ... С чем, дай Бог памяти, оно должно быть ? Как это говорилось в светлые шестидесятые, в одна тысяча девятьсот шестидесятые от Рождества Христова в некоей реальности, данной автору в ощущениях. С кулаками ? ... Может, все-таки, лучше - с крапивой ? ... Помягче гуманизм получится. Опять же - для народного здравия пользительно. Не только в рассуждении того, что врачи-травматологи смогут больше уделять внимания травмам, не от активизации добра проистекающим. Нет, речь о другом. Речь о том, что ежели кто на сырой землице с женским полом поясницу свою от прострела не бережет и, тем самым, сам себя не жалеючи ... Постойте, постойте ! А морлоки ? Они ведь снабжали элоев всем: и одеждой и обувью и вообще - каждому по потребностям. Между прочим - в поте лица своего. Морлочьего своего лица. Создали элоям рай земной - с морлочьим лицом. А значит: тоже берегли - от голода и ... Занозы, скажем, в босой пятке, или - в голой части тела какой-либо. Так, во всяком случае, в первоисточнике - в "Машине Времени" Герберта Уэллса. Ладно. Замнем для ясности. Переходим к следующей картинке.
   Центральная часть острова Уайт возле южного побережья Британии. Остров этот, по свидетельству Араторна Каллинга, уже два года как освобожден от морлокского Ужаса. Посредством минирования относящейся к Уайту части Подземного Мира. Так бы и по всей Британии, по всей Империи, по всем элойским странам. Построить новый, счастливый, свободный от Великого Страха мир. Но - всему свое время. А пока - вернемся к нашим картинкам.
   Зеленый холм посреди лаково-коричневых бамбуковых зарослей. На вершине холма - опоясанный рвом мутно-розовый стеклянный купол. Это - замок Бютлавгорк, резиденция сенешал-менеджера, управляющего окрестными казенными поместьями. С западной стороны купола - ворота. Настоящие замковые ворота: с массивными дубовыми створами, железной решеткой и подъемным мостом.
   Перед воротами толпа пейзан. Они проводят акцию протеста. Говорят свое "Нет!" беспределу коррупции, практикуемому господином сенешал-менеджером.
   Со скрипом опускается подъемный мост, распахиваются ворота, подымается кованая решетка. К народу выходит сам сенешал-менеджер: в халате и шлепанцах. В руке у него - стакан малинового вина. В диком саду кучеряво-вороных, роскошных его бакенбард заплутали: незабудки, розовые лепестки, бледные влажные огуречные семечки. Он говорит укоризненно:
   - Чего вы, братцы ?! Шли бы себе восвояси ...
   - А и вправду - чего ?... - поддерживает большинство народа глас начальства.
   Меньшинство - безмолствует. Расходятся. Один, из молчаливого меньшинства, садится на придорожный камень переобуть лапотки. Принюхивается к портянкам, аристократически морща нос. Молвит - с печалью и гневом:
   - Чего, чего ? ... Того ! ...
   Вот так вот ... Низы - не могут ... А верхи ? Чего хотят верхи ? А бывает, что - ничего не хотят. Кроме ... А чего вы хотите?... Люди, сэр. Живые люди. Чему примером, следующая далее картинка.
   Камелот. Гимназия Пламенных Лилий. Гимназический пансион. Заглянем в спальню к любой из гимназисток. Вместе с профессором-демиургом Толстовым Б. И. В чем проблема, профессор ?! От демиурга, как от врача, не должно быть никаких тайн. В гнездышке, залитом медовым светом ночника, на узкой девичьей кроватке спит, обняв подушку, юная златовласая фея. Из-под подушки выглядывает уголок изрядно уже потрепанной книжки. Это, конечно же, правдивая, чувствительная и нравоучительная история о несчастной любви. Воможно даже - о несчастной любви добросердого принца Джозефа и прекрасной графини Мальвины. (Долго ли романчик настрочить и тиснуть. Тема ведь - оч-чень даже выигрышная ). Ну что еще может быть под подушкой у юной феи ? ... Не Леннона же избранные сочинения. Вон он, Леннон, валяется на полу - неразрезанный, непрочитанный. Великий Вольф Леннон ... Вот и попробуй с таким народом без благопопечительных акций !!!
   Только ... Уходят в прошлое эти благопопечительные глупости. Кончилось царствование Гортензии Благословенной. Мягкое, местами, время. На смену ему приходит вещь, которая будет посильнее - царствование Джозефа Железного. Уж восходит заря его. Управится Джозеф с пленумом и письмами к нему, пленуму Капитула, великого Вольфа Леннона и тогда ... Но ... Не будем забегать вперед. Пусть сначала управится. Не слишком гладко у него это пока получается. Вот он, сидя у себя в кабинете в императорском дворце в Камелоте, слушает об означенном предмете доклад Лавра Паульсона. Генерал Паульсон докладает:
   - Брегвэ в Сад Грез опоздал. За час до его приезда Гортензия отдала концы.
   Император постучал по столу карандашиком, генерал поправился:
   - С позволения Вашего Величества, ежели со всей тонкостью просвещения, экс-императрица Гортензия, не дождавшись графа Зебулонского, отдала - последний долг природе, она же - натура. Не дождалась ... - он развел руками. - Натура - дура, Ваше Величество.
   - Незабвенная тетя наша, - Джозеф достал из кармана клетчатый носовой платок, промокнул им глаза, вытер лысину, после чего со строгостью в голосе завершил сентенцию:
   - Экс-императрица Гортензия исполнила свою последнюю волю в Саду Грез, имея ... Кто там кого, или же - кто с кого там что ... Сие - материя тонкая. Посему... Ладно - проехали. Не это главное. Не сработал, значит, наш исправный бычок Брегвэ . Не его вина. Судьба. Или же - не судьба ... В сих печальных обстоятельствах он - ничего сделать не мог . Как говорили древние - в силу объективных причин.
   - Чтоб эдакий, как, Ваше Величество изволили выразиться, "исправный бычок" не мог ... - под взором императора Паульсон ухмылку поспешно загасил, молвил степенно:
   - Граф Зебулонский провел среди персонала Сада Грез большую работу. В сжатые сроки и без потерь хотя бы крупицы исторической истины. Изволите видеть, Ваше Величество, по списочному составу в персонале Сада Грез числится сто тринадцать единиц женской прислуги. И все означенные сто тринадцать единиц - в строю. Никто из оных графом Зебулонским не был забыт. В результате проведенной графом работы некая камеристка передала ему шкатулку экс-императрицы Гортензии с письмами Вольфа Леннона. Позволяю себе заметить, что означенная камеристка значилась, согласно досье персонала Сада Грез, девицей. И, притом, позволяла себе ставить сие на вид графу Зебулонскому. Но нет таких крепостей, каковые не могли бы взять единочаятели Вашего Величества. Нет таких объективных причин, каковые могли бы их остановить. В единочаятельном их порыве к народолюбию. Всечасная готовность осчастливить ...
   - Камеристку сию считать невинной. - отрывисто бросил император. - В чем выдать ей от военно-лекарского департамента аттестат и билет. Продлеваемые - при наличии удостоверения от начальства о надлежащем оной камеристки поведении. Ты мне зубы не заговаривай ! Где шкатулка ?!
   - У Питера Гарданны. - со всей поспешностью отвечал Паульсон. - Он ищет способы ее вскрытия. Шкатулочка-то из морлочьего янтаря оказалась. Может, лучше в море во благовременьи утопить. Есть письма - есть проблема. Нет писем ...
   - Эй кто там ! - император дернул шнурок звонка. - Питера Гарданну сей минут ко мне !
   - Маркиз дожидается в приемной, Ваше Величество. Ежели на то будет соизволение Вашего Величества ...
   - Зови.
   - Полагаю, что я нашел способ вскрытия шкатулки. - тотчас возникший в кабинете Гарданна поставил на стол перед Джозефом полупрозрачную янтарно-желтую коробку. - Самоходный истукан, смирённый трудами верных слуг Вашего Величества, имеет на большом пальце левой руки огненный коготь. Каковой коготь ...
   - Дело. - кивнул император. - Ежели что лишнее в шкатулке этой найдем, сожжем, пепел развеем. А спишем - под неуклюжесть истукана.
   - Полагаю, что лучше бы вскрыть шкатулку в присутствии персон, Капитулом на то уполномоченных. Так триумф исторической правды и справедливости покрепче будет. Уверен, Ваше Величество, - Гарданна прямо и честно глядел в глаза императору, - вполне уверен, что ничего, означенному триумфу препятствующего, в шкатулке не содержится. В том ручаюсь своей ...
   - Головой. - подсказал Паульсон.
   - Про голову - пустое. - усмехнулся император. - Головы вы, друзья мои , давно прозакладывали. Забыли, как моим именем солдатню мордовали, господа генералы ? А ежели я - не император, то какие ж вы тогда генералы ?... Вы тогда не генералы считаетесь, а злодеи. Кровавые злодеи. Кровищи на вас, государи мои ... Притом - кровищи изрядно замешанной на грязище.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Подземный Мир. Британия. Тысяча восемьсот пятьдесят третий (от спасения Уины) год. Девятое сентября. Наверху - вечер. Внизу - вечная ночь.
   В зеленоватом ее полумраке висят на крючьях человеские тела. Рядом с ними видны белесые морлочьи фигуры, тоже - человекоподобные. Морлоки-мясники снимают с крюков человечину, разделывают на отсвечивающих металлом столах. Взрыв мины, заложенной в этом месте саперами принца Араторна. Багровая вспышка и следом - беснование рыжего пламени и смольно-черного дыма. Кувыркается в огне черная рука - не понять, человечья или морлочья.

***

   Та же реальность двумя днями позже. Камелот - имперская столица. Порт на реке Камел. Портовый кабак. Из кабака выводят подгулявшего матроса. Под белы ручки, с бережением выводят. Матрос орет песню:

Нас собрался миллион, скажем мы крамоле: "Вон !".

   На лицах выводящих странное какое-то, несвойсвенное в общем-то народу в портовых кабаках выражение. Странная какая-то смесь умиления и злобы. Впрочем, ежели злоба святая и притом высочайше одобряемая ...

***

   Опять - та же реальность. Еще двумя днями позже. Остров Уайт. Пустырь возле подошвы холма, на котором стоит замок Бютлавгорк. Посреди пустыря возвышается бамбуковый помост (а может - трибуна). Нет - все таки, скорее, помост. Вокруг помоста толпа пейзан. На помосте - жандармский штандарт-командор с пергаментным свитком в руках - оглашает всемилостивейший манифест государя-императора Джозефа Первого (Железного). Об усилении борьбы с коррупцией. Народ ликует, звучат здравицы государю. Рядом с жандармом стоит, во всем параде, давешний сенешал-менеджер. Да, это тот самый сенешал-менеджер, он успешно, без жертв и разрушений, урезонил недавно народ, протестующий против разгула коррупции. На лице господина сенешал-менеджера не написано ничего кроме умиления этой торжественной минутой.

***

   И опять - та же реальность. Еще тремя днями позже. Город Бостон в пяти милях от Сада Грез. Городская площадь. Какое-то буйство и шумство перед розовым, в облупленной, неопрятной белой лепнине, зданием казначейтва. Народ никоим образом - не безмолствует. Какое там, во имя Тьмы, безмолвие ?! Это ... Это - бунт. А может даже - революция. Как минимум - революционная ситуация. Низы уже не хотят признавать в качестве законного платежного средства, хранившиеся в подвалах казначейства ассигнаты. Это - те самые ассигнаты. Спасенные от потопа, пролившегося из некоей прохудившийся древней трубы неким мастером Золотые Руки. Доспехи означенного мастера (точнее - их аромат) весьма помогли маркизу Арнорскому сохранить в тайне его, маркиза, визит в Сад Грез к экс-императрице Гортензии, хранящей письма великого Вольфа Леннона к пленуму Капитула Ордена Леопардов и Лилий. Вернемся, однако же, к нашей революционной ситуации. Возникшей в связи с хранившимися в подвалах бостонского казначейства ассигнатами. Отнюдь не их запах смущает народ. Все знают, что деньги не пахнут. Не в этом проблема. Проблема в другом - деньги ли это ? ... Городские верхи не могут дать на такой вопрос вразумительный ответ. А когда верхи не могут, а низы не хотят ... Как об этом у Леннона ? Дай Уина памяти. Или это не у него ? ...

***

   И снова, и опять - та же реальность. Виртуальная реальность "Новая Элоада". Еще днем позже. Камелот. Вечер. Кабинет патронессы Гимназии Пламенных Лилий. Хозяйка кабинета, лежа на обширном кожаном диване, читает отобранную у одной из гимназисток книгу. Ту самую - правдивую, чувствительную и нравоучительную историю о несчастной любви. Интересно почитать про такое прекрасной графине Мальвине. Примерно за четверть мили от здания Гимназии, в императорском дворце Джозеф Железный в своем кабинете тоже - читает. Ту же самую книгу. Ему - тоже интересно. А что - не человек что ли ? Человек. Живой человек.

***

   - Ежели с флангов не будет охранения из кавалеров и оруженосцев, Ваши солдаты, господин капитан-баннерет, разбегутся по боковым галереям. Разбегутся как только услышат Голоса Тьмы. Собрать их в тамошнем лабиринте будет невозможно. Там они и сгинут поодиночке. Станут легкой добычей морлоков-мясников. Посему позволяю себе посоветовать Вам, господин капитан-баннерет, подождать конных лейб-егерей Элронда. Чтоб наверстать промедление, заставите солдатиков малость пробежаться. Конная охрана с флангов устранит связанные с этим проблемы. Здесь мы расстаемся. Мне нужно идти назад в Лузбурн-16 принимать на борт саперов. Еще раз, господин капитан-баннерет поволю себе посоветовать Вам ...
   - Мои солдаты выучены бояться только меня. Я же выучен бояться батальонного командира, от коего получил приказ, не мешкая, выйти к перекрестку сорок восьмого и тридцадцать седьмого тоннелей и атаковать замеченную там массу морлоков. Прекратим эту бессмысленную дискуссию. Рота ! Прямо ! Шагом марш !
   Барабанный бой и топот сапог заполнили гулкую подземную
   галерею. Флотский бормотнул что-то про армейщину, пехтуру и "морлочью говядинку", повернулся, пошел к своему транспорту, стоящему неподалеку на канале.

***

   - Девять десятых личного состава остается навеки в подземке ? Знамена выносят ? (Отчего б не вынести - морлокам знамена наши полковые без надобности). Полки, потерявшие знамена, расформировывать. То, что от них остается - на виселицу. Полки,сохранившие знамена, пополнять из маршевых батальонов и - снова в подземку. Гатсенмордцев моих в подземку не гнать. Они мне в Камелоте нужнее. Пока. Как сделают свое дело, тогда посмотрим ... Пленум надо проскочить ... Что еще ? Морлоки-мясники сбегаются теперь со всего Корнуэлла под Вадарну ? Ловить и жрать разбежавшуюся по подземке солдатню ? Прикармливаешь морлоков, значит, Вассон ? Ну-ну ... Паульсон ! Возьми на заметку . Шучу, я шучу, Вассон. Чего там тебя брать на заметку ? Мы тебя и так насквоь видим. Чего ты там поволяешь себе мыслить ? Скопление морлоков под Вадарной создает опасность для всех округов в среднем течении Камел ? И даже - для столицы ? Сие не лишено интереса ... Напишешь мне на сей предмет рапорт. Не сейчас. Гарданна тебе скажет, когда сия эпистола от тебя станет мне надобна. Да, Гарданна. Скоро опять будет камелотским комендантом. Прислушиваешься к его советам ? ... А вот этого не надо, Вассон. Еще поумнеешь, пожалуй. Расслабся, Вассон ! - Джозеф хлопнул по плечу вытянувшегося, казалось - сверх воможностей натуры человеческой, генерала. - Шучу. Касательно твоего, Вассон, поумнения. Сия напасть тебе не грозит. Оно и ладно. Не умные надобны (одного Гарданны вполне хватает, мало не кажется). Надобны - верные. Верные решают все. Учти, Лавр !

***

   - Рота ! Алебарды на руку ! В атаку - марш ! За государя-императора - вперед ! Вперед висельники, морлочьи дети ! Вперед, мерзавцы !!!
   Вороненые жала уставлены в сторону белесого скопища человекоподобных на перекрестке тоннелей. Гремят - командирское громогласие и ротный барабан. Но в следующий миг в подземелье слышны тяжкие меднозвенящие шаги. Позади морлочьего скопища виден обрисованный зеленоватыми бликами силуэт самоходного истукана. Голос Тьмы рвет боевой порядок в клочья. Ротный сбит с ног и затоптан своими солдатами. Гонимые диким, животным стадным ужасом разбегаются они по лабиринтам Подземного Мира, теряются в них. Вскоре найдут они вечное успокоение в морлочьих желудках.

***

   - Готовить публичное сожжение ассигнатов ? И какова сумма сих предназначенных к сожжению ... денежных знаков ? Десять миллионов?! Каков сего сожжения смысл ? Поднятие их курса перекроет потери казны от означенного сожжения? Добавит имперским финансам устойчивости ? Нету в сем уверенности ? Есть высочайшее мнение? Будем сжигать. Высочайшие мнения не обсуждаются, а - выполняются. - светлейший Лавр Паульсон со строгостью воззрился на стоящего рядом с ним на дворцовом балконе канцлера казначейства. - Дыра в бюджете ? Платежи на содержание набранных весной в Дорсете полков ? Да... - паульсоновский взор затуманился, устремился поверх головы собеседника к тонущей в голубой дымке линии дальних заречных холмов. - Весной в Дорсете вербовщики расстарались... Опять же - тесновато там стало в зонах безопасности , пейзане и норовят сплавить лишних. К пастбищным - морлоку в зубы, или - в солдаты. На дорсетские полки деньгами не сорить : только на дорогу в подземку и на приличные, но скромные церемонии в память воинов, до последнего дыхания оставшихся верными Его Величеству. Что ? Да - и на поддержание виселиц в приличном состоянии. Всё ! Налево кругом ! Шагом марш ! Э... Канцлер! (Как бишь его титулуют?...) Минутку ! Господин гросс-статс-менеджер ! Ваше Высокопревосходительство ! (Вот - морлок его подери ! Опять - морлочню спорол ! Перегнул палку. С канцлером каначейства надо бы поаккуратнее - поболее политесу подпустить.) Отставить ! То-есть ... Прошу покорнейше простить Ваше Высокопревосходительство ! Зарапортовался, изволите видеть. Пленум, письма Леннона и прочая ... Опять же - воспитаны на плацу, рождены, как говорится, от шомпола, вскормлены с конца эспантона. Тысяча извинений, Ваше Высокопревосходительство ! (Как бишь это говорится ?... Кажется - "не смею более злоупотреблять ..." Чего злоупотреблять ? " Злоупотреблять Ваше Высокопревосходительство " ? ... Злоупотреблять... Употреблять ... Употреблять во зло ... "Во зло" - это как ? Что есть зло ? ... В данном конкретном, отдельно взятом случае. Не растекайся мыслию по древу Лавр ! Как же его положено отпускать восвояси - после употребления ? Дай Уина памяти ! Думай, Лавр, думай ! Ага, точно - вот так оно говорится). Не смею более злоупотреблять драгоценным временем Вашего Высокопревосходительства.

***

   - Во исполнение высочайшей воли, выраженной в полученном мною третьего дня рескрипте, сразу после окончания пленума я передаю дела по Камелотскому гарнизону Вам, маркиз. - наследный принц Араторн глянул прямо в глаза Гарданне.
   - Всегда и при любых обстоятельствах готов служить Вашему Высочеству. - с улыбкой безукоризненно верноподданической отвечал маркиз.
   - Государь, как Вам, маркиз, известно, объявил о своем намерении возглавить второй эшелон войск страхомарского экспедиционного корпуса. - принц добавил во взгляде пристальности.
   - И, тем самым, сжег мосты. - с прежней улыбкой кивнул Гарданна. - Уничтожил возможность для персон, назначенных в первый эшелон, от убытия в Страхомары уклониться. Какую бы то ни было, согласную с законами чести, возможность. Означенные персоны известны мнениями о желательности анулирования акта о престолонаследии от седьмого ноября одна тысяча восемьсот тридцать седьмого года. На каковом акте зиждется, как всем ведомо, право государя-императора Джозефа Первого Гаксона на престол. Мои комплименты мудрому нашему монарху ! Вот уж кто чувствует себя в вопросах чести как рыба в воде ! Из пасти означенной рыбы спастись ...
   - Мне государь определил быть начальником штаба войск второго эшелона. - перебил Араторн. - Отвергнув притом прожект о вооружении второго эшелона бесноватым студнем. А бесноватый студень - единственное, на мой взгляд, средство, дающее шанс одолеть механических сколопендр. Средство, сопряженное с огромным риском, но ...
   - Но без такого рода средств возможно лишь пасть в Страхомарах со славой. Исполнить там свою последнюю волю. Первый эшелон, вооружен ракетами с боеголовками, снаряженными бесноватым студнем. Вследствие сего чины войск первого эшелона имеют шанс не на одну лишь победу, но и на жизнь . Означенныйс шанс возможно было бы успешно использовать. Следует, однако, помнить, что не сколопендрами едиными ...
   - Само собой. - поддержал маркиза Арнорского сидящий в Харькове у дисплея рядом с Женечкой консультант-со-стороны Альберт Юрьевич Воропаев. - Всяческие сколопендры создают ситуации, позволяющие нашему брату вырвать кое-что из слюнявой пасти народолюбия. Народоложество, Евгения Львовна, это - потом. Сначала - строят народу глазки, обольщают его невинную неопытность духовностью. "Сила, не имеющая под собой духовной основы, обречена на поражение". Знаешь кто сказал ? Гитлер. А насчет сколопендр ... Враг внешний, настоящий не придуманный враг в реальности которого сомневаться не приходится - это такие таблетки от глупости ... Особенно - умный, взявший мозги на вооружение враг. Чем бы были наши шестидесятые ежели б империализм янки не заставил взяться за ум ? Чтобы обеспечить ракетно-ядерный паритет. Добро должно быть ... С бесноватым студнем. И - с механическими сколопендрами.
   Маркиз в другой реальности, добавив к верноподданической улыбке толику искреннейшего благорасположения, вел далее:
   - Касательно же войск второго эшелона под командованием Его Величества и штаба сих войск во главе с Вашим Высочеством... Представим себе, что после убытия в Страхомары первого эшелона происходит нечто - эдакое. Нечто - отодвигающее на второй план славное страхомарское предприятие. Требующее присутствия государя и войск второго эшелона в столице.
   - Активизация морлоков в районе Вадарны ? - тон реплики Араторна скорее утвердительный.
   - Мои комплименты проницательности Вашего Высочества. Именно, именно - активизация морлоков в районе Вадарны. Где генерал Вассон регулярно прикармливает исчадия Тьмы "морлочьей говядиной". Тысяча извинений, Ваше Высочество ! Но это не я. Не я, а народ, добрый камелотский народ называет ныне "морлочьей говядиной" отправляемые под Вадарну доблестные дорсетские полки. Минирование подземки ? Совместить минирование с подвигами означенной говядины решительно невозможно. Минируются другие районы, столичная округа - к примеру. Сие весьма способствует притоку морлочья под Вадарну, усиливает в тамошних местах его, морлочья, активность. Что предпринимается ? Пишем, Ваше Высочество. Генерал Вассон сочинил рапорт на высочайшее имя. Рапорт сей переслан мне. Я ? ... Всякая бумага должна вылежаться, Ваше Высочество.
   За окнами полнозвучно загремели по булыжнику мостовой сапоги маршевой роты.

***

   Реальность "Новая Элоада". Подземный Мир. Тесный как крысиная нора лабиринт. Двое, по щенячьи поскуливая, ползут в этом лабиринте навстречу друг другу. Один - горелый, покалеченный взрывом элойского фугаса молодой морлок. Другой - элой, солдат вдрызг разметанной Голосами Тьмы роты. Что будет, когда эти двое встретятся ? Да ничего особенного не будет. Ничего интересного. Что может произойти интересное в крысином лабиринте ? Но... Что-нибудь да произойдет. Что-нибудь будет. Ибо, давно и не нами, сказано: "Никогда так не было, чтобы никак не было".
  

***

   Свежий юношеский тенорок за окном восторженно-дурашливо запевал:
   - Нас собрался миллион, скажем мы крамоле ...
   - Вон !!! - взревела толпа.
   Впечатляющий получился ярый крик народный. Не миллион их там, конечно, но ... Сэр Бэзил задернул портьеру, обернулся на звон шпор вошедшего адъютанта. Отмахнулся от его салютажа, спросил:
   - Ну что, Гай ? Что дало вскрытие шкатулки ?
   - Ничего, сэр Бэзил. Решительно ничего полезного нашему делу. В шкатулке действительно были письма Леннона к пленуму. Но ничего для нас полезного в этих письмах нет. Ничего, что поволило бы поставить под сомнение право Джозефа Гаксона на престол.
   - Ну что ж - отправимся вскорости в Страхомары. Исполним там свою последнюю волю. Ляжем костьми. Со славой - разумеется. Быть может даже ... - сэр Бэзил поморщился, пережидая очередной взрыв народного ора за окном. - Ежели Владыка Тьмы подсобит, истребим толику сколопендр. Чем дадим основание хронистам назвать сентябрьский, тысяча восемьсот пятьдесят третьего (от спасения Уины) года, пленум Капитула Ордена Леопардов и Лилий "Пленумом Победителей".

***

Глава вторая

Беспредел в благородном семействе

Вокруг престола расширяется пустота,

хотя и не абсолютная: сохраняется опора на солдат,

но непрерывно ухудшаются отношения с офицерамми.

Н.Я. Эйдельман "Грань времен"

  

С коренным махновцем можно было вести любой разговор

с самой злой критикой Махно,

но за один неодобрительный отзыв о Махно

при крестьянине-махновце можно было ждать смерти.

К.В. Герасименко "Махно"

***

   - Нортона повесили... Благородный Хью Нортон исполнил свою последнюю волю. - Гарданна усмехается, оскалясь. - Под перекладиной рядом со списанной в расход солдатней. Я не мог его, дурака, спасти. Справил малую нужду под императорским мавзолеем, скотина. Среди бела дня, на глазах у изумленной публики.
   - К тому дело идет. - смутно отзывается Брегвэ. - Можно, значит, офицера и Меченосца вздернуть рядом с солдатней. Отчего тогда нельзя офицеру и Меченосцу отлить на императорский мавзолей ? Повесить Хью Нортона ! ... Нортона, взнуздавшего самоходного истукана ... Этих, пойманных коронным ревизором за руку в Бютлавгорке на Уайте ... Казнокрадов, ворье ... Бросили под колесницу Владыки Тьмы. А Хью Нортона - на виселицу !
   - Казненные по бютлавгоркскому делу ранее были пожалованы титулами. - заметил Гарданна. - Баронетскими, а один - так даже баронским. За отлично-благородное рвение в борьбе с коррупцией. Хороший куш они тогда на этой борьбе сорвали ! А кончили - под Колесницей Владыки Тьмы. Ну - не на виселице как Нортон... Почтили их благородные титулы приличным сим титулам способом казни. Джозеф тогда очень заморачивался воспитанием в народе уважения к сословиям. По той же причине таким же манером государь наш расстался и с Адонисом Тхуркасоном, первым маркизом Шамахадским. Первым и последним - черные наши братья и побратимы маркиза Тхуркасона оказались оч-чень понятливы. Республика теперь в Шамахаде. Свободная народно-демократическая республика под протекторатом Империи. Никаких маркизов - оч-чень уважаемых в своем маркизате. Какой понятливый у них в Шамахаде народ ! Не в пример всяческим укротителям истуканов и некоторым, отдельно взятым, шамахадским маркизам. Чтоб башку оттяпать непонятливому черному маркизу и Колесницу Владыки Тьмы запустить можно. Хоть и черный, но - маркиз ... А сказано: "Уважение к сословиям - гарантия прав каждого верноподданного". Нынче - другая музыка. Равенство всех перед законом. Источник закона - воля государя. Ибо государь знает, чего хочет народ. Читал "Тропою Леннона" ? Почитай - хотя бы экстракт, сделанный для тебя письмоводителем. А то как бы ... Не помогут все твои побрякушки. - Гарданна кивает на иконостас, наличествующий на мундире Брегвэ. Впечатляющий иконостас - граф Зебулонский отличаем государем. Отнюдь не обойден наградами. Не только за чудо-богатырские труды по разысканию исторической истины - посредством утешения женской прислуги в Саду Грез. В подземке Леон Брегвэ тоже - красиво смотрится.
   - Сделанного не вернешь. Исполнившего свою последнюю волю не воскресишь. За благополучное путешествие души Нортона в ... - Брегвэ наполняет бокалы вином, расплескивает, вино льется через край, растекается по столу темно-красной лужицей. Собеседники заметно навеселе. Гарданна и во хмелю носит маску цинической иронии. Хмурое лицо Брегвэ вдруг озаряет широкая пьяная ухмылка. Он говорит :
   - Запамятовал я, братец Питер, куда нас определяют после ... Не помню даже осилил ли книгу эту ... Ну... Эту - книгу книг. Наставник мой по духовной части великого ума был ... Муж великой учености. Исполнил свою последнюю волю как подобает ... Утонул в бочке валинорского. А тело бедолаги Хью отдали работным морлокам на сьедение ... Получилось, кстати, вполне согласно с ... Согласно преданиям благородной фамилии Нортонов. " Дабы и сия белесая мразь восчувствовала щедрость исполнившего свою последнюю волю благородного Меченосца". Работных морлоков этих посылали снимать висельников. И этого тоже послали - того, собутыльника нортоновского, что его на истукане кататься учил ...
   - И что он ? ... - небрежно спрашивает сразу как-то весь подобравшийся Гарданна.
   - Три дня выл как собака на могиле хозяина. Потом - ничего. На морлочьей тризне по висельникам, трапезе людоедской был, ну - когда тела висельников морлочью презентовали. Жрал вместе со всеми. У них, у морлочья, это ж не зазорно считается. Они ж и друг дружку жрут. Вроде бы даже - чтоб почтить ... Пить, говорят, бросил.
   - Пить бросил ? ... Пришли его ко мне - на исправление. Слушай, а он может понимать, своими морлочьими мозгами, чьей волею повис под перекладиной друг его Нортон ? Думаешь - может ? Знает - кто у нас император и что это за зверь такой ? А Джозефа он видел когда-нибудь ? Не видел ? Это - упущение. Покажем. И - расскажем.
   За окном слышен чеканный шаг. Гремят по граниту подкованные сапоги. Идут молодцы-гатсенмордцы сменять караул у императорского мавзолея. В виртуальной реальности "Новая Элоада" на дворе одна тысяча восемьсот пятьдесят шестой год. Осень. Октябрь.

***

   - Дозволительно ли будет спросить, матушка-бурмистересса ? - спрошено с вежеством, но в голубых, ангельски ясных глазах спрашивающего - дерзость.
   - Спрашивай, ежели не спросить невтерпеж. - Базиливса усмешливо оглядывает щуплого, невеликого росту мужичонку, дерзостью набивающего себе цену.
   - Для чего погреб копаем столь обширный и глубокий ? Народ, - мужичонка повел рукой в сторону собратий, стоящих в канонической позе - опершись на лопату. - благвондуннонский наш народ про то ведать желает.
   - А ты Джонни никак теперь у нас в Благвондунноне за бурмистера будешь ? - добавив в усмешке лучезарности, отвечает Базиливса на вопрос - тоже вопросом, с подковыркой. - Или у нас теперь вместо одного бурмистера весь народ лад хозяйству давать будет. Все в бурмистерах ходить будут. Ой и кто ж тогда работу черную работать будет ? Нет, не бурмистер ты покамест здесь ? Вот когда бурмистером станешь, а я - простой пейзанкой, тогда - вопросы такие задавать мне станешь. А пока ответ на вопрос твой простой - для того копаете, что я так велела.
   Народ на слова матушки-бурмистерессы отвечал смехом. Над незадачливым вопрошателем смеялся-потешался. Матушке же - поулыбался с почтением. А как еще народ матушке-бурмистерессе улыбаться может ? Только так и никак иначе. Для чего ж крапива за конюшней посажена ? Кусачая !... Из самого города саженцы привезены.
   Джонни смех этот, однако же, лишь раззадорил и подвигнул на новые дерзости. Подняв указательный палец, озвучиватель дум народных огласил:
   - Нынче у нас суббота. А слух по земле идет, что от государя бумага есть народу в седьмицу работать впредь не шесть, а пять дней, субботу же и воскресенье отдыхать.
   - Слух мне не указ. Прийдет бумага из города или от графа, господина нашего - исполним, что в ней прописано. И не так, чтоб просто бездельно болтаться или по малинникам в шалашах баловать. А сядем всем селеньем за столы - попируем ладком, выпьем вина за здоровье государево. Вина нынче заготовлено для сего довольно. Как отыграет - надо его в погребе выдержать. Для того погреб - столь глубокий, обширный и копаем . Ты Джонни, - Базиливса глянула на собеседника ласково, - ты, голубь, копаешь что-то невесело. Все больше стоишь, о лопату опершись. Может прострелом в поясницу скорбен ? Полечим. Для чего ж крапива за конюшней посажена ? ...

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Британия. Камелот. Императорский дворец. Тысяча восемьсот пятьдесят шестой (от спасения Уины) год. Пятое декабря. Вечер. На улице - cумрак и туман. В них заплутал подданый в щегольском, но растерзанном наряде. Сам весь из себя ... Не сказать, чтоб веселый, но - хмельной. Многотрудными зигзагами одолевает он туманное пространство перед выходящим на реку дворцовым фасадом. После каждого акта одоления подолгу отдыхает в объятиях фонарного столба. Фонари светят исправно, но - туман... Туман в Камелоте. И - сумрак. Во дворце - всемилостивейшая, конфиденциальная, товарищеская аудиенция. Происходит она, как и положено, в аудиенц-зале - полутемном, пустом, оббитом малиновым штофом, увешанном горелыми обломками подбитых имперской артиллерией самоходных истуканов. Джозеф Железный беседует там тет-а-тет с верным Лавром Паульсоном. Джозеф - в коричневой, соразмерно скромной униформе шеф-инспектора Первого Гатсенмордского пехотного полка. Паульсон - в розовом с серебром, при белых штанах, генеральском мундире отдельной лейб-кампании придворных поэтов. Светлейший Лавр Паульсон, первый граф Араксенский, помимо всего, несет также бремя обязанностей командира-попечителя означенной лейб-кампании (по простому - литературной роты; некоторым образом - золотой роты элойской поэзии). За компашкой этой - гнилой, писучей глаз да глаз - ох как надобен. На топорной физиономии графа Араксенского - всеподданейшее внимание. Император торжественно провозглашает:
   - Наступает, сэр Лавр, добрый мой граф Араксенский, новое время. Эпоха, в каковой, противу прежнего, жить будет не в пример легче, жить будет - веселей. Верную нашу солдатню в подземку впредь не гонять (толку там от них - разве только морлока прикармливать). Определить на жительство в места, населенные пастбищными элоями. Учредить в оных местах солдатские поселения - полкового, батальонного и ротного подчинения. Каковых поселений поселянам надлежит гармонически сочетать занятия фрунтом со сбором полезных плодов земных и охраной местности от морлоков-мясников. Каждому солдату-поселянину придать поселянку - для домашности и расширенного воспроизводства личного состава. Равно как и для содействия в сборе полезных плодов земных. В каждом поселении иметь плац. На плацу - виселицу. Для страха. Без страха солдат не солдат будет, а - злодей. Но не виселицей единой живо духовное здравие народа. Не токмо виселицы созерцание определяет сознание. В каждом полку армейском сформировать каторжный батальон. От какового батальона ежеквартально отправлять в подземку маршевую роту - в гребные и прочие каторжные команды. Далее. Образовать из чинов моей свиты комитет - на предмет работы над прожектом облегчения участи помещичьих пейзан. Комитет - секретный. Но притом - собрать в Камелоте выборных от литераторов и площадных фигляров. В видах попечения правительства и печали государя о тяжкой судьбе народа. Выборных кормить и поить за казенный кошт. Без скаредности - знаю тебя, Лавр ! ... О казне печешься. Хвалю. Но... В сем, отдельно взятом, случае щедрость явить надлежит. Поселить во дворце, в том ... Хозяин его из - этих, из страхомарцев, брат Бэзилла Фурсо, Гиацинт. Там и сгинул. Дворец отберем у наследников в казну. Найдем за что, человечек был - не наш. Ну как не знаешь - где ? В Матросском тупике напротив новой тюрьмы. Выдать выборным от фигляров и литераторов подъемных - по сто червонцев на рыло. И столько же - на дорогу восвояси. Пусть, как разъедутся по всей Империи, всем, во всех кабаках рассказывают, что Джозеф Железный - добрый государь. Смотри, чтоб были все милостями моими как должно осчастливлены. А кто будет не шибко весь из себя осчастливленный ... В Матросском тупике через дорогу - недалече казенный дом для таких стоит. Крепко выстроен. Осчастливливать - так крепко. На хорошие срока. Народ так вообще - на века.

***

   - Истукан потоптал морлочье ?... А кто так лихо разделал истукана ? ! - Брегве смотрел на четвертованное и вспоротое от мостика до самого низу медное великанье тулово. Из разреза жалостно помигивало бледно-лиловым. В такт судорожному этому помигиванию плясали на стенах тоннеля исковерканые человеческие тени.
   - Вот то-то и оно . - Гарданна обошел раздавленное в лепешку мохнатое тело, пнул носком сапога гулкий истуканий бок. - Что истукан потоптал морлочье - не диво. Такое у них случается. А вот чтоб морлочье четвертовало и выпотрошило истукана ... Чем они его так ?
   - Похоже, сэр Питер, что этими штуками. - оруженосец Гарданны протягивал ему черно-прозрачный иззубреный диск. - Ими утыкан весь истукан. Такие же штуки изрезали в куски певуна , вместе со шлемом. - оруженосец кивнул в сторону кучи крупно нарубленного мяса, нашпигованного поблескивающим металлом.
   - Морлоки сотворили рагу из истукана и певуна. - Гарданна взял диск, засунул за обшлаг. - Это какие-то неправильные морлоки. Ну-ка посвети мне, Гарольд. - он склонился над раздавленным мохнатым телом.
   - Масть рыжая... - заметил Брегвэ. - такой масти ...
   - Масть - дело десятое. Ты на это вот глянь. - Гарданна вынул из ножен палаш, стал ковырять им в месиве, в которую истуканья стопа превратила морлочью образину. Выковырял на удивление хорошо сохранившиеся темные очки. Взял за портупею оруженосца, повернул его лицом к себе. С несколько аффетированной небрежностью сказал:
   - Гарольд ! Собери все эти штучки: очки, фрезу, может еще что найдешь примечательного. И - давай со всем этим в Фарфоровый, сам знаешь - к кому. Ни тебя ни его не тороплю, но ... Под самым Камелотом объявились рыжей масти морлоки, способные искрошить истукана вместе с певуном. И отнюдь этой возможностью не пренебрегающие. Истукана с певуном ладно - пусть себе крошат на здоровье. А вот темные очки ... В темных очках морлочье забудет свой страх перед светом, полезет на солнышко ... Морлок-очкарик, да еще швыряющийся фрезами - это будет вещь посильнее ... Жизнь наша вскорости станет куда как веселей. Правда, кое в чем, пожалуй - полегче.
   ***
   - Джонни ! Тут соседи твои, из тех, что подомовитее, ко мне приходили. Надоел ты им. Лодырь, говорят. И лишнее языком треплешь. Про государя. А хоть бы и верноподаническое ? ... Ежели кто меньше тебя языком чешет , он как - уж не верноподданый. А... Других взялся наставлять, учить чувствам верноподданическим ? Вот они тебя, наставника, и хотят турнуть из селения, из общины. Иди куда хочешь - хоть к пастбищным, морлоку на обед, хоть в солдаты - там тебя самого научат как верность государю понимать должно. Ладно уж ! - бурмистересса жалостно улыбнулась собеседнику. - Я не дозволила. Сказала, что поучу тебя. Сходи, голубь, на конюшню. Кто там сегодня ? Скажи, чтоб не пожалели крапивушки-матушки, хорошенько тебя попотчевали. Напоследок. Не слыхал ? Скоро будет новая от государя милость. Никакой крапивы и прочего - достоинство государева верноподданого роняющего. Чуть что не так - в город, в подземный арестный дом. Ну не совсем к морлокам и к этим ... Тьмы Голосам. Но все ж - поближе к страху морлочьему, чем от нашей конюшни с крапивой. А что ? Небось - не дети малые.

***

   - Прекрасная Мальвина Фурсо, графиня Ивенвакская припадает к моим стопам. - в голосе Джозефа Железного соразмерно прорезалась отеческая печаль. - Просит надлежажим образом удостоверить ее вдовство.
   - Не вижу к тому никаких препятствий, Ваше Величество. - браво, но притом государевой печали в тон отвечал министр юстиции (успевший снова дорасти из унтер-камергеров в обер-камергеры). - Бэзил Фурсо, второй граф Ивенвакский четырнадцатого декабря одна тысяча восемьсот пятьдесят третьего года вызвал на себя огонь артиллерии. Не видя иного способа отразить прорыв сил Тьмы через Страхомарский Портал . Означенный прорыв был отражен, но чинами свиты графа найдены были для погребения лишь отдельные части тела Его Светлости. Среди оных голова отсутствовала. Коль скоро голова без тела ...
   - Какая там голова ?! - усмехается император. - Дурак был Бэзил... Одно слово - невольник чести. От такой женщины как Мальвина уехать в Страхомары... Невольник он и есть невольник, хоть чести, хоть ... Ну и что с того, что я ему приказал ? Законы чести, воля государя ... У него была вещь посильнее. Его люди были вооружены ракетами с бесноватым студнем. Одна его команда - и от меня и от всех вас, от всех людишек моих осталось бы ... Чего, чего ? ! Слов каких нахватался !... От меня ? ... Скажи еще - от Леннона. Ладно - пойди смени подштанники и оформляй Мальвиночку вдовушкой.
   Министр кланяясь и пятясь задом, растворился в анфиладах дворца. Император, оглядясь по сторонам, подошел к картине, изображающей спасение из стремнины Божественной Уины Купальщицы. Картина недавно была несколько подправлена: спаситель Купальщицы (именуемый в элойских преданиях Странником) обряжен был в коричневый с золотом мундир генерал-инспектора гатсенмордской пехоты. Божественной наготы спасаемой Странником Уины никакие правки не коснулись (в свете ходили упорные слухи о необычайной доброте благородной патронессы Гимназии Пламенных Лилий, прекрасной Мальвины Фурсо, согласившейся позировать для этой картины первому придворному живописцу императрицы Гортензии великому Френсису Хойакену).
   Джозеф Железный с минуту созерцал образ Купальщицы, походя, привычным жестом, коснулся портупеи на мундире ее спасителя. Снова оглянулся по сторонам. Достал из-за картины книжку в кофейном сафьяновом переплете. Отправился с ней в свой кабинет, спеша погрузиться в перипетии правдивой, чувствительной и нравоучительной истории о несчастной любви добросердого принца Джозефа и прекрасной графини Мальвины.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Британия. Тысяча восемьсот пятьдесят шестой (от спасения Уины) год. Тринадцатое декабря. Хмурое утро в солдатском поселении Кижеборо в среднем течении реки Камел. Строгий и скучный интерьер госпитальной палаты. В палате народу битком - солдаты, их подруги и прочая родня. Все - распояской. Многие - с топорами. Некоторые - с казенными тесаками. На крашеном дощатом полу лежит ничком бездыханное тело в солдатском исподнем. На потолочной балке висят, головами вниз, трое в офицерских бриджах. Лица их смертно налиты тяжелой, черной кровью. Рядом с казнимыми офицерами стоит и верезжит что-то пьяненькая растрепанная старушонка. В руках ее стеклянная, снабженная пожелтелой этикеткой банка. В банке раскорячилась внушительных размеров, тигряче-полосатой масти бесстыдно белопузая жаба. Как можно понять из причитаний доброй старушки, лежащий на полу солдатик в мучениях испустил дух, отведав древесного спирту из банки с жабой. За столиком возле окна местный грамотей строчит донос государю: на благородных, измысливших извести народ всеми и всяческими способами, даже - и спиртовыми настойками на гадах.

***

   - Письмо для Вашей Светлости. - паж протягивал Гарданне сложенный треугольником листок. - Лежало в тоннеле на пути следования колонны, придавленное ножнами от кортика.
   - В самом деле. - Гарданна пробежал по листку глазами. - Мне. Пишет некто, от имени сэра Бэзила Фурсо. Исполнившего, скоро уж как три года, свою последнюю волю в Страхомарах Ежели верить дате, писано вчера. Стиль - действительно сэра Бэзила. Почерк - военно-писарское рондо. Ага вот : "Со слов Его Светлости в точности записал Эраст Тинво, бывший писарь шестой роты пятого Дорсетского пехотного полка, а ныне - третьей категории реинкарнат нумер 15877 дробь 0666 ". Призрак сэра Бэзила предлагает встретиться через три часа на перекрестке двадцать пятого и семнадцатого тоннелей. Не вижу причин отклонить столь любезное приглашение. На коней, господа ! Гарольд ! Сгоняй к командиру батареи, передай, что я приглашаю его прогуляться вместе со мной на сие рандеву с призраком. Батарею пусть прихватит с собой. Так нам с призраком общаться будет легче , общаться будет веселей.

***

   - Кто гребет ?! - вахтенный гардемарин стоящей на фарватере посреди реки на якоре галеры вгляделся в молочную пелену тумана. Справа по борту слышен был плеск весел.
   - Ходоки с жалобой к государю. - послышался сиповатый голос из тумана.
   - Кого там еще морлочья мамочка несет ?!
   - Ходоки какие-то, господин дракар-кавалер. К государю, говорят. С жалобой.
   - Давай к борту, ходоки ! Туман разойдется, доставим вас в Камелот, в комендатуру. Там разберут, куда вас, жалостных, дальше. Давай, давай - к борту, не балуй ! Боцман ! В канатный ящик их, часового к ним приставить.

***

   - Сэр Питер ! Свет в конце тоннеля.
   - Вижу. - осклабился Гарданна. - Пусть батарея займет позицию в полной готовности открыть огонь по означенному свету. Мы пока заслоним батарею наподобие театрального занавеса, скрывающего до времени ... Однако ! ...
   Свет усилился , впереди, шагах в двухстах появилась темная человекоподобная фигура, несущая жезл с ярко сияющим наверху молочно-белым фиалом. За ней следовали четверо с отблескивающими черненым чеканным золотом носилками.
   Гарданна спешился, отдал коня пажу, всем велел оставаться на месте, сам неторопливо пошел навстречу странному шествию. Фиалоносец вблизи оказался вполне подобен пехотному солдатику. В верхней своей части. Нижняя была закована в серебристо-серый металл. Впрочем - нет. Не закована. Сработана. Сработана - из этого самого металла. На бритом черепе - заплатки. Из того же металла.
   Из четверых несущих носилки трое тоже походили на подлатанных упомянутым металлом рядовых армейской пехоты. Четвертый - рыжей масти морлок в темных очках. Имеющий на себе лишь некое подобие фигового листика. Из того же металла.
   Фиалоносец не без лихости выполнил поворот направо, открывая взгляду Гарданны стоящее на носилках. На носилках стояла объемистая стеклянная банка, заполненная какими-то, пульсирующими красненьким, прозрачными трубками. Из банки торчала голова сэра Бэзила Фурсо, второго графа Ивенвакского, супруга прекрасной Мальвины. Живая голова - судя по кривившему ее губы подобию улыбки.
   Гарданна отсалютовал голове. Голова в знак приветствия опустила набрякшие веки.
   - Привет Бэзил ! Кто это тебя так ? - осведомился Гарданна.
   - Привет Питер ! - прошелестела голова. - Да есть теперь в подземке такие. Издалека. Для вас ими тоже кое-что припасено. Мало вам, Питер, не покажется.
  

***

   - Коменданта, сэра Питера Гарданны сейчас в столице нет. Наверху, во всяком случае, нет. Искать его в подземке ради каких-то ходоков никто, разумеется, не будет. Я замещаю коменданта по вопросам лишь непосредственно до гарнизона относящимся. Здесь же дело ... Морлок вас дернул , дракар-кавалер, подобрать это ... этих ходоков, несущих жалобу государю. Подбираете всякое ... горе народное, а потом ... Вот что. Переправлю я их, пожалуй, в Главный Штаб к Паульсону. Ходоки эти из солдатского поселения, из ведомства Паульсона. Это его ... Он пусть и разгребает.

***

   - Бедняга Бэзил, увы, лишен в своем нынешнем виде радостей чревоугодия. Тем трогательнее его забота, по этой части, о товарищах. Он презентовал мне драконий окорок. Бывший некогда частью чудовищного гигантского дракона. Чудища эти водятся в изобилии в тех местах, откуда ныне вернулся к нам граф Ивенвакский. Весьма рекомендую под черное пиво. Позвольте наполнить кружку Вашего Высочества. - Гарданна доверху, с пышной шапкой пены, наполняет из тыквенной баклаги чеканную серебряную кружку принца Араторна, придвигает поближе к нему блюдо со смугло телесными, янтарно просвечивающими ломтиками драконятины. Принц обращает свой взор на липовую дощечку - с ломтями размера более внушительного.
   - Оставь, друг мой Питер, "Высочество" для придворных церемоний и интриг. - в голубых глазах Араторна товарищеское добродушие, кружка с пивом в одной руке и вилка с хорошим ломтем драконьего окорока - в другой державу и скипетр не напоминают ни в малейшей степени. Отхлебнув и зажевав, принц говорит:
   - Итак, Бэзил Фурсо, граф Ивенвакский привез нам предложение о союзе. Предложение от неких рыжих морлоков-очкариков, обитающих где-то далеко. Означенные очкарики предлагают совместными усилиями искоренить британских белых морлоков, руководимых певунами. Предложение заманчивое, но ...
   - Но - чреватое катастрофой, если государь его примет. - резко откликается Гарданна. - Ныне мы, по сути, не воюем с певунами, а совместно с ними держим некое равновесие в Подземном Мире.
   - Как мы с немцами на протяжении девятнадцатого и восемнадцатого столетий. - поддакивает графу Арнорскому сидящий у дисплея в харьковской реальности консультант-со-стороны Воропаев А. Ю.
   - Пощипываем, конечно же, друг друга. - ведет далее граф. - На предмет поддержания этого самого равновесия.
   - Как Россия пощипала маленько Фридриха Великого в Семилетнюю войну. - вновь поддакивает графу консультант. - В составе общеевропейской коалиции, собравшейся, чтобы поставить прусского выскочку на место. Чтоб равновесие европейское не нарушал.
   - Так что мы и белые морлоки - естественные союзники против рыжих. Равно как против всего, нарушающего равновесие в Подземном Мире. Против всяческих феноменов ...
   - Наподобие Фридриха, Наполеона и Гитлера. - договаривает за графа консультант.
   - Ныне нам для поддержания идеального для нас равновесия достаточно будет минирования и патрулирования участков подземки, прилегающих к нашим городам и поместьям. А также котроля за водными артериями на четвертом уровне Подземного Мира.
   - Нам во время оно, в шестидесятые, хватало межконтинентальных ракет. Хватало и на масло оставалось.
   - А вот ежели рыжие морлоки-очкарики, одолев белых, полезут к солнышку, в Элойский Эдем, потребуется вооружение народа. К каковому вооружению народа государь ныне весьма склонен. Прожект солдатских поселений тому подтверждение. Впрочем, это уже не прожект, а некая данность нашей жизни. Весьма тревожная данность . Ибо вооружение народа чревато ...
   - Революцией с последующими фашизмами и сталинизмами, или же - Афганом, плавно перетекающим в Чечню. - не унимается консультант- со-стороны.
   - И что, друг мой Питер, нам надлежит ? ... - спрашивает, отставив пивную кружку, принц Араторн.
   - Вам, мой принц, надежда Империи, надлежит - думать. - сурово отвечает граф Арнорский. Ответив так, встает, подходит к окну, отодвинув штору смотрит на улицу. На улице теплая, скучная, слякотная, серая, дождливая зима. В подворотне дома напротив скукожился нищий, поставленный секретной службой возле особняка маркизов Арнорских еще в прошлое царствование. Питер Гарданна, став столичным комендантом, топтуна сего велел оставить на прежнем месте. Видимо, во исполнении сентенции государя-императора Джозефа Железного касательно того, что верные решают все.

***

   - Позволяю себе не во всем согласиться с мнением Вашего Высокопревосходительства. - сказавший такое виден на дисплее со спины, затянутой в безукоризненно сидящий голубой мундир.
   - Слушаю, говори. - на лице генерала Паульсона ясно написана искреннейшая (но притом - соразмерная) любовь к правде и истине.
   - Я касательно дела ходоков к государю. Принесших жалобу от имени мятежной общины солдатского поселения Кижеборо. - движение напомаженого затылка обозначило прямоту говорящего перед лицом начальства. - В деле сем наличествуют признаки борьбы между сословием Меченосцев, претендующим на первенство в Империи и простым народом, признающим первенство единственно за Его Императорским Величеством. Дав означенному делу ход, мы вынудим государя ясно и недвусмысленно явить его высочайшее благоволение к одной из означенных противоборствующих сил. Полагаю, что верные слуги не должны ставить государя в подобное щекотливое положение.
   - Понял. - Паульсон задумался, но - лишь на миг. - Не было никаких ходоков от солдатского поселения Кижеборо. Поелику - не могло быть никогда. Нету никакого солдатского поселения Кижеборо. Есть артиллерийский полигон Кижеборо. Ошибка писаря. Писаря наказать примерно - пятнадцать суток в подземной камере с лишением одного медного соловья и добавочной порции масла в каше. Ходоков, за бродяжничество и бессмысленное вранье - в подземную тюрьму, впредь до особого распоряжения. На артиллерийском полигоне Кижеборо провести двадцать пятого стрельбы из тяжелых орудий новыми огнеприпасами. Выжечь там все. Всех ! Как клопов. Есть солдатское поселение Кижеборо - есть проблема, нету солдатского поселения Кижеборо - нет проблемы. Да, вот что, пожалуй ... Ходоков этих тоже ...
   - С позволения Вашего Высокопревосходительства ... - напомаженый затылок склонился в безукоризненном поколне.
   - Валяй ! - кивнул Паульсон.
   - С ходоками "тоже" - чревато. - режущий правду-матку в глаза начальству решительно отбросил словесные экивоки. - Они были зарегестрированы в комендатуре у Гарданны. А у него на ошибку писаря такое количество людишек не спишешь.
   - Да, у него и писаркую службу несут благородные. Служат отлично-благородно. - с неясной интонацией отозвался Паульсон. - Что присоветуешь, Умник ?
   - Держать ходоков в подземной тюрьме, именем государя кормить на убой, напаивать влежку. Покушения на трезвый образ жизни трактовать как оскорбление величества. С соответствующим внушением не только для покушающихся на трезвенность, но и для всех их сокамерников. Посидят пару-тройку суток всей камерным обществом не жрамши и, паче того, без опохмеления. После чего достигнут полного единомыслия, сиречь - консенсуса: по части того как надлежит щедрость государя чувствовать и понимать. Перевоспитают отщепенцев, норовящих от означенного единомыслия отпасть в крамольную трезвенность. Перевоспитают, как пить дать перевоспитают, будьте благонадежны Ваше Высокопревосходительство. Народ суров, но это - народ. Через неделю - другую у них по камере будут бегать маленькие зеленые поселяне из несуществующего солдатского поселения Кижеборо. Пусть от имени означенных зеленых малых сих и приносят жалобы государю.

***

   - Просишь за него ? - Джозеф Железный вприщур глядел на маркиза Арнорского. - А последний от него анекдотец слыхал ? Между прочим - про нас с тобой. Вроде бы ты мне говоришь: "Ну и дуб ты, Ваше Императорское Величество !". А я тебе : "Да, сэр Питер, я - могуч ... " .
   - Анекдоты сего злосчастного вполне неуместны. Ибо неуместна шутка, содержащая чересчур большую долю правды. Я - касательно Вашего, государь, могущества. - маркиз, не дав августейшему собеседнику времени переварить эту свою реплику, повел далее:
   - Я ни за что не позволил бы себе занимать драгоценное внимание Вашего Величества такой малостью как судьба не по чину остроумного маг-ротмистра, если бы не это.
   - Это - что ?! - император брезгливо повертел в руках переданный ему маркизом черно-прозрачный иззубренный диск.
   - Этими фрезами, пущенными из предназначенного к тому фрезометателя, с легкостью разрезается на куски тридцатитонный самоходный истукан.
   - И кто проделывает такие штуки ? Твои офицеры ? Из Корпуса Магов ? (Как я подмахнул бумагу про Корпус этот самый ?... Прямо -охмурил ты меня ...).
   - Увы, государь ! Фрезометателями вооружены не офицеры службы Вашего Величества, а некие рыжие морлоки-очкарики. Явившиеся откуда-то издалека.
   - И влезшие в драку со здешними, нашими британскими белыми морлоками. Так может - попробовать сговориться с рыжими. Враг моего врага ...
   - Гениально, государь ! Но для претворения в жизнь означенной гениальной идеи Вашего Величества нужен, некоторым образом, исполнительный герой. Достаточно хорошо знающий морлочий язык и обычаи.
   - И этот твой анекдототворец ...
   - Восхищен проницательностью Вашего Величества !
   - Ладно - забирай его к себе. Но потом ...
   - Никаких "потом" не будет, государь. Место действия означенной драмы - в кольце минных заграждений. Замкнуть сеть соединяющих запалы медных жил, пустить по этим жилам воспламеняющую фугасы гальваническую струю - дело нескольких мгновенирй. И как только придет пора опускать занавес сеть будет замкнута. Все оказавшиеся в ней рано ли поздно ли станут жертвой рукотворных огненных демонов.
   - Ну, ты - змей ! ... А кстати ... Я подумываю учредить должность Генерального Инквизитора. Под Паульсона Лавра, графа нашего Араксенского. Ты - как ? ...
   - Как будет благоугодно Вашему Императорскому Величеству !
   - Сколько тебе было говорено - не отбивай хлеб у Паульсона. Вершить, как будет мне благоугодно - это его. А вот, когда я не знаю что мне благоугодно ...
   - Благоугодно ли, к примеру, Вам, государь, чтобы Лавр Паульсон, граф Араксенский в меру своих сил и разумения строил некую стену ? Стену между народом и обожаемым народом государем.
   - Не могу же я со всяким-каждым возжаться. Сегодня, вот, на вахт-параде прорвался один с жалобой. Не поверишь - на что. На непорядок жаловался, непорядок усмотрел, морлочий сын, в действиях начальства. Не отсидел он, изволите видеть, положенного. Присудили ему, мерзавцу, за пьяство и буйство пятнадцать суток, а через тринадцать вытолкали взашей - начальник подземного арестного дома вздумал приспособить камеры под склады для контрабандного рома. Я велел ром конфисковать и раздать солдатне и народу, жалобщика сунуть назад на оставшиеся двое суток, а к нему в пару, в ту же камеру - начальника арестного дома, бессрочно. Жалобщика, как отбудет срок, сделаем начальником арестного дома. Ежели, конечно, выйдет из камеры, а не вынесут оттуда его вперед ногами - прежний начальник арестного дома, тот еще зверь, мужчина серьезный.
   - Вы, государь, избавились от недостойного слуги и, ежели жалобщик окажется крепок не только в верности, получите слугу достойнейшого. А сколько таких слуг сплотилось бы у трона, ежели бы стена, сооружаемая генералом Паульсоном ...
   - Полно, полно тебе. Знаю, какая у вас с Лавром любовь ... Оно, конечно, тоже не без пользы... Чтоб любовь у тебя с ним была покрепче, проведешь как-нибудь ревизию в тюрьмах, что за Паульсоном как военным министром числятся. Не сейчас. Не до собачьих боев мне нынче. Делу время, потехе час. Лады. Не смею более злоупотреблять Вашим, сэр Питер, вниманием, драгоценным временем Вашей Светлости.
   Гарданна, соразмерно гремя шпорами, вскочил, дернул головой в поклоне, повернулся, вышел из императорского кабинета. Император вылез из-за стола, побродил по скучно-величественному своему кабинету, вернулся за письменный стол. Отодвинул ящик стола. Открыл находящуюся в ящике картонную коробочку. В коробочке сияла на черном бархате осыпанная бриллиатовой пылью золотая сова. Джозеф Железный с минуту созерцал вновьучрежденный нагрудный знак Генерального Инквизитора, вынул его поцепил себе на мундир, подошел к зеркалу. Снова вернулся к столу, отцепил с мундира золотую сову, положил ее в коробочку, закрыл коробочку, задвинул ящик стола. Повернул чуткое ухо к окну. За окном нетрезвый верноподданый, влекомый чинами полиции в каталажку, полнозвучно признавался в горячей, "до гробовой доски" любви к "доброму отцу нашему, государю-императору Джозефу Железному". Государь, внимая сему ярому воплю народному, вспомнил недавно положенные ему на стол начальником секретной службы куплетцы. Означенные, распространяемые в списках и распеваемые в гвардейских казармах, куплетцы содержание имели вполне верноподаническое. По крайней мере - трудно было бы уличить их авторов в отсутствии верноподданических чувств. Наличествовала в куплетцах лишь некоторая, не вполне приличная предмету воспевания, легкость слога. К примеру - воспеваемый в означенных куплетцах государь-император, отец народа именовался в них "папашкой". Наличествовала в куплетцах и некоторая сомнительная философская сентенция. Касательно сокровенных сторон отношений государя и народа. Согласно оной народу прилично было не любить "папашку", но лишь чувствовать - любовь. Любить же прилично "папашке". Регулярно и со все возрастающей силой любить свой народ.

***

   Харьков, начало третьего тысячелетия от Рождества Христова. Ноябрь. За окном университетской башни туман. В тумане - городские огни. Перед дисплеем сидит профессор-демиург Толстов Борис Исаевич. На дисплее - образы реальности "Новая Элоада".
   Вот черно глядит зевластое жерло тяжелого ракетомета. Артиллерийская бригада грузится на баржи для следования вверх по реке Камел на артиллерийский полигон Кижеборо.
   Мятежное солдатское поселение Кижеборо, еще не знающее, что оно уже - полигон. Взломанные двери винного склада. Из бурьяна торчат чьи-то ноги - левая - в плетеном из лиан лапте, правая - в парадном лаковом офицерском сапоге. Слышны песни. Свобода. Народ - гуляет.
   Камелот - столица Империи. Гимназия Пламенных Лилий. Кабинет патронессы, светлейшей Мальвины Фурсо, графини Ивенвакской. На широком кожаном диване сидит, всхлипывая, юная гимназистка. Ушки и щечки ее цветут маковым цветом. Напротив, за письменным столом, патронесса. Разглядывает отобранную у гимназистки переплетенную в желтый сафьян тетрадь с избранными местами из правдивой, чувствительной и нравоучительной истории о несчастной любви добросердого принца Джозефа и прекрасной графини Мальвины. Тезка (а может - не только тезка) героини сего романа, добросердая ( но притом - имеющая о своих питомицах материнское попечение) патронесса Гимназии примеряет тетрадь к руке, помахивает ею. Гимназистка ерзает на диване, всхлипывает жалостнее.
   Императорский дворец в Камелоте. Рабочий кабинет Джозефа Железного. Джозеф Железный, погружен в чтение. В чтение - того же романа.

***

   - Вы слишком долго думаете. Мои нынешние хозяева ... - выцветшие глаза Бэзила Фурсо поймали насмешливый взгляд Гарданны, урезанный до отдельно взятой головы граф продолжил с твердостью:
   - Хозяева моей нынешней и будущей жизни намерены преподать вам урок.
   - Где, когда ? - быстро спросил Гарданна. Голова безмолствовала и Гарданна добавил с усмешкой:
   - Где и когда наш Хозяин получит урок от твоих. Говори, Бэзил. Мы же должны подготовиться. Чтобы преподать, при сей удобной оказии, и кое-какие свои уроки.
   - Пятнадцатого января на полигоне в Ард-Галене. - прошелестела голова. - Во время смотра войск и парада, посвященного тысяча восемьсот пятьдесят пятой годовщине встречи Божественной Уины с Орконом Первомеченосцем. Встретимся здесь же двадцатого января. Ежели судьба будет к нам благосклонна. Дай сигнал моей свите, мне пора ... К себе.
   - Мы не можем ждать милостей от судьбы. - с прежней улыбкой заметил Гарданна. - На то мы - Меченосцы. Эй вы, недогрызенные Тьмой ! Паланкин графа Ивенвакского !
   Стоявшие в тоннеле поодаль подлатанные металлом люди и морлоки зашевелились, подняли на плечи блистающий золотом паланкин. Гарданна отсалютовал голове, повернулся загремел в гулком подземелье шпорами, вскоре достиг развилки, где ждали его с лошадьми двое офицеров. Гарданна сел в седло, тронул шагом, спросил едущего от него по правую руку офицера:
   - В Вашей коллекции, маг-ротмистр, еще нет анекдота про встречу урезанного до отдельно взятой головы графа Ивенвакского и безголового маркиза Арнорского ? Нет ? Дарю идею. Не стоит благодарности. Нет, право слово, не стоит. Остроты на означенную чрезвычайно интересную тему оч-чень неуместны, поелику неизбежно содержат слишком большую дозу правды.

***

   За окном университетской башни в Харькове снова - туман. Туман с тонущими в нем городскими огнями. На дисплее, перед которым сидит профессор-демиург Толстов Б. И., тоже - туман. Туман окутал берега и русло реки Камел. И в этом тумане - огни. Огни на баржах, стоящих на якорях в ожидании, когда туман рассеется. Впереди - караван барж с отправляемой в мятежное солдатское поселение Кижеборо артиллерийской бригадой. На головной барже пронзительно визжит поросенок. Визг этот, пронзая туман, хранит государевы баржи от нечаянного столкновения с идущими сверху судами. Чуть поодаль - еще огонь. Даже два - красный огонь бакена и теплый, цвета топленого молока - в окне домика бакенщика. Домик слеплен из подручного материала на позеленелой от древности плеши, утопленного некогда в реке исполинского бронзового бюста. Вода и огонь надежно оберегают домик бакенщика от морлоков-мясников. Впрочем, не полагаясь целиком на волю случая и милости означенных стихий, бакенщик , тертый малый, держит возле дома на цепях двух огромных арнорских догов, а в доме, за образом Уины Заступницы - купленный по случаю однодюймовый ручной ракетомет. Бакенщик, по совместительству, еще и корчмарь. Сейчас у него всего двое клиентов, но клиенты очень серьезные - командир артиллерийской бригады и посланный к нему на переговоры от общины Кижеборо некто Эмилиан Петеркин - ротный каптернамус и народный вождь. На столе перед высокими договаривающимися сторонами кружки пива (три пары уже пусты) и смугло-розовый сазаний балык. Отдано должное пивку с балычком, настает момент для появления на столе небольшого, но увесистого кожаного мешочка. Артиллерист берет мешочек, встряхивает, вслушивается в звон его содержимого, кивает, кладет мешочек в карман. Соглашение достигнуто - караван с тяжелыми ракетометами будет продвигаться к Кижеборо без особой поспешности дабы дать время мятежным поселянам убраться подальше от карающей державной десницы. (Загрузив справочный файл, профессор Толстов мог бы узнать небезинтересные подробности про золото, урезонивающее избыток служебного рвения командира артиллерийской бригады. Означенное золото - часть выручки от продажи проезжим купцам партии самосветных фиалов, высоко ценимых элоями. А послужившие предметом указанной сделки фиалы, получены Эмилианом Петеркиным от морлоков-мясников в обмен на живой товар - семьи казненных повстанцами офицеров с присовокуплением толики политически ненадежных элементов из числа товарищей по народному возмущению. Мог бы узнать эти интересные подробности профессор-демиург. Мог. Но - зачем ... И демиургам невредно руководствоваться известным перлом народной мудрости : "Меньше знаешь - лучше спишь" ).
   Туман. Туман на дисплее. Но вскоре туман этот сменяется неровными багровыми сполохами, играющими на мундирном шитье - Джозеф Железный со свитой почтил своим посещением литейный цех Камелотского арсенала. Император морщится от сладковатой канифольной гари, комендант арсенала всеподданейше предлагает пройти в его кабинет, для осмотра новой модификации спаренной с однодюймовым ракетометом алебарды. Сей феномен - неофициально получил наименование "нортон": в честь создателя - бесславно окончившего свои дни на виселице Хью Нортона.
   На дисплее - вороненый "нортон", лежащий на покрытом алым сукном столе: узкое, в два-три пальца, трапецевидное , широким основанием трапеции вверх, лезвие переходит в граненое жало; на обухе лезвия зубец, выполняющий также роль мушки; там, где клинок соединяется с древком, в ложбинке на боковине клинка, привинчен к нему восьмигранный ствол с пистолетной рукояткой, ореховое полированное уплощенное древко размером примерно в половину всей, в средний элойский рост, длины алебарды; на конце древка окованное медью расширение - как у ружейного или арбалетного приклада.
   Заметив, что это расширение привлекло внимание императора, комендант поясняет:
   - Эта деталь, вкупе с новым устройством оперения и расточкой сопла ракет повышает прицельность огня на дистанциях до двухсот шагов.
   - До двухсот шагов ... Для морлочья в подземке, пожалуй, многовато. А для своих наверху ... Далеко вы тут, в арсенале, как я погляжу, простираете мысли свои в дела государственные. Шучу. Хвалю. Да, вот что ... - император поворачивается к своему флигель-адьютанту. - Передайте Ваше Превосходительство Его Высокопревосходительству генералу Паульсону чтобы силами этой ... литературной роты была изготовлено жизнеописание благородного Хью Нортона. Жизнеописание сие должно быть изготовлено в сжатые сроки и содержать исключительно факты, приличные для помещения в жизнеописание создателя "нортона". - августейший кивок в сторону лежащего на багряном сукне оружия. - Я, помню еще, беседовал с ним, он спрашивал совета и я чем мог ... Вот, как он исполнил свою последнюю волю, каюсь, запамятовал. Пусть литераторы наши произведут розыск и запечатлят на скрижалях.
   На дисплее - образ камелотского коменданта, сэра Питера Гарданны, седьмого маркиза Арнорского. В интерьерах комендатуры. Маркиз тоже проводит розыск - розыск следов кратковременного пребывания в комендатуре ходоков от мятежного солдатского поселения Кижеборо.

***

   Класс в Гимназии Пламенных Лилий. Гимназистки в темно-вишневых с белыми кружевными воротничками платьицах, при белых же чулочках, склонились над тетрадками. Пишут сочинение на тему : "О сокровенном назначении любви". Тепло светят фиалы в люстрах под потолком. За окнами - скучная камелотская зимняя погода. Сумрак и туман за окнами.

***

   - Ваше Высокопревосходительство ! У Гарданны не только реестр ходоков из мятежного Кижеборо. Его люди забрали у ходоков бумагу с их жалобами государю.
   - Ты Умник что ?! С ума совсем сьехал ?! Такое мне говоришь ! - Паульсон схватил говорящего за отвороты безукоризненного голубого мундира. Под бестрепетным, вежливо-удивленным взором подчиненного мигом остыл, убрал руки, вызвал звонком дежурного пажа, бросил:
   - Мой мундир литературной роты и прочую придворную сбрую. Живо !!!

***

   - Ходоки из злосчастного Кижеборо... - Гарданна возвел очи горе. - Сии посланники ревностных, но неразумных верноподаных, тщились припасть к стопам Вашего Величества, яко к чистейшему источнику истины и добра ...
   - А Паульсон - ходоков в каталажку, а селение их приказал раскатать из тяжелых ракетометов. - кивнул император.
   - Сии злосчастные, признавая единственно за государем первенство в Империи, не в пример иным-прочим ...
   - Красиво поешь. - перебил император. - Глубоко копаешь. Под Паульсона. А знаешь последний про нас с тобой анекдотец. Будто бы я потерял, затаскал куда-то какую-то безделицу, кажется - крышку от чернильницы. Вызвал тебя - на предмет разыскания пропавшей безделицы. Потом - сам безделицу сию отыскал. А у тебя уж и виновные в пропаже нашлись и все - чистосердечно признались.
   - К жалобам поселян Кижеборо тоже приложены чистосердечные признания - офицеров, злоумышлявших против государя и народа. Каковые признания генералом Паульсоном положены под сукно ...
   - Понял. Учту. Ступай - покамест. Паульсон, небось, уже в приемной ножками сучит. Пусть зайдет.

***

   Виртуальная реальность "Новая Элоада". Тысяча восемьсот пятьдесят шестой (от спасения Уины) год. Конец декабря. Туманное утро. Полигон в Ард-Галене. Широкая долина, окаймленная меловыми обрывами. В обрывах чернеют горловины ведущих в Подземный Мир тоннелей. Через бегущую в долине по камням неглубокую речонку идет вброд подчиненный непосредственно военному министру генералу Паульсону особый отдельный дивизион конной артиллерии. Вот его авангард подошел к одному из тоннелей. Заминка. Вход в тоннель загроможден темно-зелеными, с черной маркировкой, ящиками. Это - имущество гвардейского саперного батальона, находящегося в подчинении столичного коменданта генерала Гарданны. Перебранка между артиллеристами и саперами знаменует собой завязку еще одной генеральской свары.

***

   - Ваше Величество !!! Единственно по малости ума и великой ревносности на службе моему государю учинил я сие с ходоками из Кижеборо. - Паульсон рухнул на колени, пополз к стоящему посреди кабинета императору. - Хотелось сделать как лучше ...
   - А получилось как всегда, когда ты, друг мой Лавр, пробуешь думать своей головой. Не для того у тебя голова на плечах, чтоб думать, а чтоб ... - император примолк, так что высочайшее мнение о назначении головы генерала Паульсона осталось сугубой тайной. Сам же генерал дополз до стоп государя, стал стучать лбом означенной головы по паркету , приняв приличную для сего позу. Затем вознамерился облобызать монарший сапог.
   - Полно тебе. - император уклонился от покушений верного слуги на лобызание - Думал, говоришь, как лучше. Думал он ... Надеюсь - впредь не будешь. Ходоков передай Гарданне. Целехонькими. Насчет того, чтоб Кижеборо впредь считать полигоном - одобряю. Есть солдатское поселение Кижеборо - есть проблема, нет солдатского поселения Кижеборо - нет проблемы. Исполняй. Все - свободен. Не смею более утруждать бесценную голову Вашего Высокопревосходительства. Э ... Погоди. - Джозеф достал из кармана, поцепил Паульсону на мундир золотую, осыпанную алмазной пылью сову. - Будешь теперь у меня Генеральный Инквизитор. Подштанники смени и с удвоенным рвением принимайся за искоренение крамолы.

***

   Рассвет на реке Камел. В тумане стоят на реке баржи. В кормовой пристройке головной баржи в загаженой каютке почивает на рундуке командир следующей в Кижеборо артиллерийской бригады. Его осторожно трясет за плечо денщик - щербатый и жулик лицом. Бригадный рычит и лягается - решительно не желает сменить реальность сновидений на реальность "Новая Элоада". Наконец просыпается, с омерзением смотрит на жидкую зарю за каютным окошком.

***

   - Что у тебя там опять ?! - император оторвался от книжки, с неудовольствием поглядел на стоящего на пороге Гарданну. - Паульсон ? Опять - Паульсон ! Что - Паульсон ? Ходоков не отдает ? Отдал ? Так чего еще ? Его дивизион мешает заминировать седьмой тоннель в Ард-Галене ? Это не Паульсон. Это - я. Позволяю себе вносить коррективы в замыслы Вашей Светлости. И пытаться кое-что понять - для себя. Все, участвующие в переговорах о союзе с рыжими морлоками, окажутся в кольце минных полей. Правильно я понял ? И взлетят на воздух, как только морлокские послы отправятся восвояси с нашими предложениями о союзе. Не все взлетят ? И кто же будет этим приятным исключением ? Ваша Светлость ? Крупно играешь, маркиз ! Еще крупнее, чем я полагаю ?... Все чины нашей делегации состоят в заговоре против меня ?... А ты ? Стоишь во главе заговора ?... - Джозеф шевельнул усом, - Вы, сэр Питер, соблюдайте все ж соразмерность в Ваших парадоксах. Что - в самом деле: во главе заговора ты ?!
   - Разумеется Ваше Величество ! - с улыбкой наиприятнейшей отвечал Гарданна. - Это генерал Паульсон, наш Генеральный Инквизитор может себе позволить прохлопать заговор против государя. Я же, в качестве камелотского коменданта, просто обязан держать в своих руках нити всех злоумышлений, вызревающих в столице Империи. Ну, не всех, конечно же. Но - всех, того достойных.
   - Смотри, сам в нитях не запутайся, паук ! ... - скуповато улыбнулся в ответ император. - А кое-что давай прямо сейчас маленько распутаем. Эта ликвидация всех (виноват - почти всех) сочленов нашей делегации ... Для Бэзила Фурсо - полномочного и чрезвычайного посла рыжих морлоков ...
   - Для Бэзила Фурсо означенная ликвидация лишних свидетелей будет надежнейшей гарантией сохранения наших переговоров в тайне. - перебил императора маркиз.
   - Бэзил может не понять. - покачал головой Джозеф. - Он из этих ... Невольник чести.
   - Мужчина, урезанный до отдельно взятой головы, сильно меняется. - философски заметил Гарданна. - Для бедняги Бэзила непереносима мысль о том, что прекрасная Мальвина, его супруга может ненароком узнать о положении, в коем он ныне находится.
   - Ну да, - кивнул Джозеф, - пожалеет Мальвина его еще, пожалуй. А для Бэзила вляпаться в такое, чтоб его жалели ... Что ж - и не на таких струнах приходится нам с Вами, сэр Питер, играть. Не потерять бы вовсе облик человеческий... Я вот тут книжку одну сейчас читаю... - заметив мелькнувшее на миг в глазах собеседника саркастическое изумление, император резко меняет тон:
   - Благодарю за службу, маркиз ! Полагаю покамест наилучшим отложить на некоторое время минирование седьмого тоннеля в Ард-Галене. Охрану означенного тоннеля поручить особому конно-артиллерийскому дивизиону, шефом коего является генерал Паульсон. Во время смотра и парада пятнадцатого января дивизион усилить Первым отдельным батальоном гатсенмордских арбалетчиков. Как Вам известно, маркиз, в означенных батальоне и дивизионе служат люди, прошедшие Испытание Тьмой, доказавшие стойкость к ее Голосам. Не смею более задерживать Вашу Светлость.
   Маркиз откланялся, император вновь погрузился в реальность правдивой, чувствительной и нравоучительной истории о несчастной любви добросердого принца Джозефа и прекрасной графини Мальвины.
   Евгения Львовна с брезгливой усмешкой разглядывает впавшего в сентиментальность отца народа, быстро пролистывает в реальности "Новая Элоада" остаток декабря тысяча восемьсот пятьдесят шестого, от спасения Уины, года. Последние предпраздничные дни в Камелоте: елочные базары на пристани, сияющие в свете серенького дня мишурой и стеклярусом лотки с игрушками и подарками. Впрочем, разного рода бывают новогодние подарки. Маркиз Гарданна читает в своем кабинете секретное донесение о том, что в округе Кижеборо разножились шайки мятежников под общим командованием некоего Эмилиана Петеркина, бросившего в широкие народные массы лозунг: "За народ и государя ". Маркиз вызывает к себе начальника фельд-жандармерии столичного гарнизона. Делится с ним желанием: иметь, в качестве новогоднего подарка, означенного Эмилиана у себя - в подвалах комендатуры. Истекающая из подрубленного комля янтарной смолой большая мохнатая ель в вестибюле Гимназии Пламенных Лилий. Пажи гвардейского саперного батальона подымают ее, несут по широкой беломраморной лестнице в рекреационную залу Гимназии. На пути следования предпраздничной этой процессии собираются щебечущие стайки гимназисток. Девичьи личики светятся незамутненной радостью бытия. На юношески свежих крепких мордах пажей - выражение соответственное. Таверна возле гренадерских казарм. Гвардейцы пьют за здоровье наследного принца Араторна. Рядом с их столом - маленький трехногий столик. На столике - недопитая чашка желудевого кофе и чернильница. Сидящий за столиком мышиного обличья человечек торопливо записывает в засаленную тетрадку громогласные высказывания господ гвардейцев. Метко пущенная от их стола свиная кость кладет конец означенным литературным упражненииям. Тетрадь и скатерть залиты чернилами. Человечек поспешно ретируется на улицу. На выходе из таверны, от спешащего присоединиться к пирующим гвардейцам жандармского полковника, получает в рыло. За неловкость и неумие. Каковые неловкость и неумие с высоким искусством сыска отнюдь не совместны. У таверны останавливается карета с гербами - на усеянном незабудками поле бойцовый петух. Зверообразный ливрейный лакей открывает дверцу кареты, откидывает подножку. Из кареты является Леон Брегвэ, светлейший граф Зебулонский. Направляется в таверну. Побитый жандармом за неловкость и неумие человечек, низко склонившись, открывает перед графом дверь. Получает добавку в рыло от состоящего при дверях малого - за недобросовестную конкуренцию. (Ох - нелегок хлеб охранителя державных устоев !). Граф встречен в таверне приветственным ревом гвардейцев. Новый Год настает. Потешные огни на улицах Камелота. Украшенные елки в домах его жителей. Осыпаемые из окон и с балконов домов конфети усиленные патрули на улицах. Бал в императорском дворце. В залитом светом белоколонном зале гремит сработанный по высочайшему повелению великим Бенцартом к празднику Новогатсенмордский менуэт. В первой паре идут Мальвина Фурсо, графиня Ивенвакская и наследный принц Араторн. Джозеф Железный смотрит на них болезненно-напряженно, растянув губы в милостивой улыбке. Отулыбавшись соразмерно, преклоняет слух к наушничеству стоящего по правую руку Генерального Инквизитора, светлейшего Лавра Паульсона, графа Араксенского. Стоящий по левую руку от императора маркиз Гарданна просто любуется своей очаровательной кузиной, отдыхает душой от всех и всяческих страстей.
  

***

   Реальность "Новая Элоада". Город Камелот, столица Империи. Туманное, сонное, томное утро первого дня нового, тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года. Собственно говоря, на часах далеко уже не утро. Город, отсыпающийся после праздничной ночи, понемногу выбирается из-под одеял, из душноватого тепла альковов и спален. Ленивое шварканье метлы по мостовой. Следом - звук открываемого окна и приятный женский голос:
   - Нельзя ли малость поживее, любезный ? Вы сбиваете с ритма весь квартал. Вот, ловите. Опохмелитесь и прибавьте маленько темпу. Побольше, друг мой, темперамента и экспрессии. Побольше чувства и огня.
   О мостовую звякнула брошенная из окна монетка. Леон Брегвэ усмехнулся, подкручивая усы, с живостью подошел к окну. Отодвинул портьеры, глянул на дом напротив - бело-розовый, подобный кремовому торту. Увы, обладательница голоса уже захлопнула свое окошко, за тюлевыми гардинами мелькнул ее силуэт, давая пищу воображению благородного Брегвэ. По мостовой, отыскивая монетку, ползал метельщик, столь неудовлетворительно дирижирующий квартальным оркестром любви. Нашел, отправился искать какой-нибудь уже открывшийся кабак. Добавлять темперамента и экспрессии, чувства и огня.
   - Она уже ушла, бедный мой друг Лео ? - на пороге комнаты стоял в черном с золотом халате Гаданна. - Зальем сие огорчение валинорским ? Эй, кто там ! Валинорского и бисквиты в комнаты графа !
   Гарданна подошел к окну, поглядел на улицу, резюмировал впечатление:
   - Тоска ... Сумрак и туман. Сумрак и туман жития нашего. Впрочем, пятнадцатого в Ард-Галене будет повеселее. Бэзил Фурсо обещает сюрпизец. Каковой сюрпризец должен скрасить скуку имеющих место в означенный день там быть смотра и парада. Кажется, твои гренадеры будут проводить еще и стрельбы ?
   - Да. Из "нортонов", прожигающими. Первый батальон. - Брегвэ подошел к столику на котором чернявая вострушка расставляла вокруг рубиново светящего графина рюмки и тарелочки. Легким шлепком дал понять, что прелести прекрасной дамы не оставили его равнодушным. Служаночка на сей знак внимания ответила каноническим мелодичным взвизгом. Зарделась, как то подобным случаям прилично, румянцем.
   - Дженни ! - Гарданна улыбнулся служанке. - Я похищаю у тебя на некоторое время графа. Сие не вполне прилично, но ... Как писал некий древний поэт "И как ни сладок мир мир подлунный, лежит забота на челе. Не обещайте деве юной ... " Как бишь дальше там ? Да ничего не надо обещать, сразу исполнять. Порой - не снимая сапог. Прошу простить за эдакую вольность слога. Граф вскоре принесет тебе извинения. За меня, за себя и за того парня ... Ну того... Увальня, сына вдовы-зеленщицы, который горазд только глаза на тебя пялить. А пока, прекрасная дама, сходите поторопите завтрак. Графу, в Ваших же, прекрасная дама, интересах необходимо подкрепить свои силы. И эта тоже ушла, Лео. Жизнь наша - пустыня скорби и скуки. Вернемся, однако же, к сюрпризу, обещанному стариной Бэзилом. Спервоначалу им попотчуют парней Паульсона - артиллеристов и арбалетчиков, стерегущих седьмой тоннель в Ард-Галене. А потом все это выплеснется из тоннеля на полигон. Выплеснется, между прочим, в высочайшем присутствии. А может - пускай себе выплескивается ? ... Нет, нет - мы не можем доверить жизнь государя капризу случая. Опять же - я буду там в его свите. А мне, согласись Лео, поспешность в деле исполнения своей последней воли как-то не к лицу. Это от нас всех никуда не уйдет. Будем загонять назад - огнем и алебардами твоих гренадер. Для чего, по моему знаку, быстренько развернешь батальон фронтом к тоннелю. Заряды всем должны быть розданы заблаговременно. Сразу всем раздашь. Вопреки последнему, подписанному Паульсоном, категорическому запрету. Иначе тебе все это сразу в подземку не загнать. Что - всё ? А - всё. Анекдотец последний от Рджевскина слыхал ? " Барышня, а что Вы делаете сегодня вечером ? Всё !!!".

***

   Снова рассвет на реке Камел. Рассвет нового дня нового года. На следующих в Кижеборо баржах артиллерийской бригады празднование прихода этого нового года несколько затянулось. Головная баржа уж второй день сидит на мели, течением ее развернуло поперек фарватера. По палубе, спотыкаясь о тела мертвецки пьяных подчиненных, неприкаянно бродит командир бригады. Осудительно щурится на встающий над зубчатой кромкой дальнего леса багровый шар зимнего солнца.

***

   - Длина ствола "нортона" выбрана с таким рассчетом, чтобы реактивная струя иссякла еще до вылета ракеты из дула. Сие делает излишним дополнительный вышибной заряд. Каковой вышибной заряд в других системах необходим, дабы удалить ракету на безопасную для стрелка дистанцию. Сиречь на дистанцию, на коей реактивная струя, истекающая из сопла ракеты, не может причинить стрелку вреда. Я понятно излагаю прекрасная дама ? - Джозеф глянул на Мальвину с привычной строгостью, спохватившись, улыбнулся со всей доступной ему мягкостью.
   - Вы, Ваше Величество, с гениальной простотой растолковываете столь сложные материи. - Мальвина своими большими темными расширившимися глазами восхищенно смотрела на императора. - Льщу себя надеждой получить по сему предмету дополнительный урок от Вашего Величества. После стрельб в Ард-Галене. Из этих ...
   - "Нортонов". - пришел на помощь даме император. - Почту за счастье. Но ... Сейчас вынужден откланяться - служба наша государева ... - Джозеф приложился к ручке прекрасной Мальвины, заторопился к выходу из галереи, в которой происходило свидание. Из-за белеющей в полумраке скульптуры возник маркиз Гарданна. Подойдя к кузине, братски поцеловал ее в щечку, сказал усмешливо:
   - Молодец, сестренка ! Теперь Джозефу не отвертеться от присутствия пятнадцатого января в Ард-Галене. Где ждет его сюрпризец. Какой ? Сам не знаю. Чем хочешь поклянусь - не знаю. Можешь допросить меня с пристрастием, готов подвергнуться ... Почему - циник ? ! Еще и пошляк ?... Ежели человек готов пострадать за правду всей душой и всем телом ... Не всем ? ... Нельзя ли с подробностями, прекрасная дама ? Благодарю Вас, прекрасная дама, но по голове больше не надо - слабоват я что-то стал этим местом.

***

   В харьковской реальности по прежнему туман. Женечка отрывается от туманной реальности за окном, листает виртуальную реальность на дисплее.
   Баржи артиллерийской бригады наконец-то достигли пристани в Кижеборо. Селение безлюдно. Лишь забытая кудлатая собака заходится истошным лаем на берегу.
   Чаща запущенного райского сада милях в двадцати от Кижеборо. Чащей сторожко идут выслеживающие кижеборского народного вождя Эмилиана Петеркина фельд-жандармы. У ног мечтательно стоящей посреди небольшой круглой полянки мраморной нимфы жандармы обнаруживают спящего солдата со знаками различия кижеборской роты на вдрызг растерзаном и обильно обблеванном мундире. Солдат пьян в стельку. После тщетных попыток разбудить спящего жандармский ротмистр говорит:
   - Пока - безнадежен. Категорически недоступен речевому контакту. Тащите его в корчму. Там заночуем. Утром не дадим опохмелится, пока не приведет нас к Эмилиану.
   Сцены в Подземном Мире. Батарея, стерегущая седьмой тоннель в Ард-Галене. В свете фиалов видны, подобные укрытым попонами неуклюжим приземистым чудищам, зачехленные орудия. Рядом вповалку спящие на расстеленных брезентах арбалетчики. Для защиты от капающей со свода влаги над их головами небрежно натянут еще один брезент. С морщинок на его поверхности текут тоненькие струйки воды. Выжидательно глядит из жерла тоннеля тьма. Жмется к освещенному пятачку часовой. За десяток миль от позиций батареи тремя подземными ярусами ниже плывут нешироким каналом в зеленоватом сумраке подобные грубосклепанным железным гробам боевые машины-амфибии. Лязгая по осклизлым камням гусеницами, выбираются на берег. Вьезжают в захламленный останками каких-то других машин тоннель. Пробуют раздвигать их тупыми бронированными рылами. Безнадежно застревают в этом железном хламе. На крышах самоходных бронегробов откидываются тяжелые люки. Из них являются фигуры в трудногнущихся свинцово-серых комбинезонах. Это - рыжие морлоки, посланные новыми хозяевами сэра Бэзила Фурсо, дабы преподать пятнадцатого января в Ард-Галене некий урок Джозефу Железному. Они вооружены ребристыми цилиндрическими фрезометателями. Исторгаемые из фрезометателей черно-прозрачные иззубренные диски, бешено вращаясь, вгрызаются в загромождающий тоннель металлолом. Но, по всему видать, деяние это тщетно, фатально обречено на неудачу в борьбе с древним железным хламом. Прийдется, пожалуй, рыжим морлокам топать до Ард-Галена пешком. Что поделаешь ?! Многовато тщеты и хлама в реальности "Новая Элоада" ... Да разве - только в ней ? ... Но вот, кажется, некий луч света в этом царстве тщеты и хлама. Камелот, императорский дворец. Кабинет государя-императора Джозефа Железного. Трогательная сцена примирения его ближайших соратников - Лавра Паульсона и Питера Гарданны (титулатура обоих заняла бы слишком много места). Джозеф благодушно урезонивает тискающих друг друга в ритуальных дружеских объятиях соратников:
   - Ладно, хватит - пока ребра друг дружке не поламали и ног не оттоптали. Дорвались, понимаешь, до тела. Поговорим об этих, о водяниках из Страхомар. Этой, как выразился Араторн, принц наш наследный, помеси призрака с мыльным пузырем. Он, Араторн, собрался в Страхомары освобождать тамошний люд от водяников. Собрал себе боевую свиту из отчаянных сорвиголов. Просит моего разрешения и повеления.
   - Так чего уж лучше, Ваше Величество?! - вырвавшийся из дружеских объятий Гарданны Паульсон пробовал голос. - Пусть Араторн со всеми смутьянами пьющими несоразмерно за его здоровье отправляется себе в Страхомары, подальше от столицы и ...
   - И возвращается с победой, славой и спаянной боевой свитой. - оборвал император. - Он и так уж шибко хорош для многих. Чересчур хорош. Нет, мне надо, чтобы он не уехал как витязь навстречу славе, а бежал ... Бегущего ловят, пойманный в глазах народа уже уличен. Если бы Араторн бежал ...
   - От народного гнева. - бросил Гарданна, рассматривающий перед зеркалом багровую полоску на своей щеке - след от усыпанной бриллиантовой пылью инквизиторской совы Паульсона. - Пусть принц Араторн бежит из Камелота, спасаясь от гнева народного. Запятнанный к тому же нерасположением государя. Пошлите, Ваше Величество, Араторну Каллингу рескрипт с запретом появляться на завтрашнем смотру в Ард-Галене. А, еще того лучше, передайте это запрещение на словах с флигель- адьютантом. Так, чтобы о запрещении этом знало побольше народу. Следом, через поэтов и фигляров Его Высокопревосходительства генерала Паульсона, пустим слух о том, что принц Араторн замешан в круг персон, покушающихся на жизнь государя.
   - Дело. Паульсон ! Передай ему литературную роту. - Джозеф мотнул подбородком в сторону по прежнему стоящего у зеркала Гарданны. - И усиль охрану комендатуры и особняка маркизов Арнорских своими людишками. Гласную и негласную охрану. Как военный министр и Генеральный Инквизитор. Все. Свобдны. Оба.
   Гарданна с Паульсоном некоторое время с реверансами топтались у выхода из кабинета взаимно уступая друг другу дорогу. Под мутным взглядом Джозефа Паульсон шмыгнул в дверь первым. Гарданна, отвесив императору безукоризненный поклон, последовал за другом Паульсоном. Джозеф, мигнув усом, подошел к выходящему на набережную окну. На реке против дворца стояла императорская яхта - темная громада с рубиновыми пьявочными глазками бортовых огней. На полмили выше по течению белела прогулочная барка Гимназии Пламенных Лилий - Мальвина Фурсо решила вывезти своих питомиц на зимний пленэр в окрестности замка Лильфорак , чтобы быть ближе к обожаемому государю, делающему смотр войскам в Ард-Галене. По замыслу Питера Гарданны этот демарш прелестной его кузины делал совершенно невозможным отсутствие Джозефа на означенном смотру. По бортам белой барки кое-где тепло светили зашторенные персиковыми занавесочками иллюминаторы - Мальвина проводила досмотр в спальных каютах. В результате досмотра под одеялом у одной из гимназисток был обнаружен плюшевый тигренок. На белом бархатистом пузе тигренка, поближе к сердцу, алыми чернилами изображен был шмель, стремящийся к распускающемуся цветку лилии. Рисунок сей, надо полагать, воспроизводил татуировку, наколотую на своей груди добросердым принцем Джозефом в знак пламенной страсти к прекрасной графине Мальвине. Так, во всяком случае, сообщалось в правдивой, чувствительной и нравоучительной истории об их любви.

***

   Реальность "Новая Элоада". Город Камелот, столица Империи. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое января тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года. Пользующаяся дурной славой таверна в припортовом квартале. Освещенный тусклой, пыльной масляной лампой зал таверны. За столиком в углу, под засиженным мухами императорским портретом, подозрительного вида компания - испитые физиономии, сиповатые приглушенные голоса:
   - На наследного принца хайло разевать это тебе не ...
   - Что принц ?! Только государь за народ.
   - Давно " именем Его Императорского Величества" не получал ? Заскучал без этого самого ? Свербит тебе ?
   - Не бойсь ребята ! Полиция возле дворца престолонаследника тоже завтра будет за народ. Господин Таксидермиста насчет этого обнадежил .
   - Это который Таксидермиста ? Джонни Горлодер что ли ?
   - Сказал тоже - "горлодер". Поэт они будут, придворный поэт. Поэт, певец и музыкант. Ясно тебе, дурья башка ?!
   - Был поэт, певец и музыкант. А нынче, бери выше, они, господин Таксидермиста, превзошли в старшего письмоводителя господина младшего инквизитора. В департаменте наружного благочиния Имперской Прокуратуры. Третьего дня господин Таксидермиста созвал приватно, в таверне Джульетты Крашеной, всех самых заводных народных волеизлиятелей. Обнадежил касательно того, что полиция пятнадцатого будет за народ, подвигал учинить движняк перед дворцом заслужившего ненависть народную пресловутого Араторна Каллинга.
   - "Подвигал" - это как ? Разговор какой его был ?
   - Разговор был - нетяжелый. Очень даже приятный был разговор.
   - Расценки ?
   - Про расценки вам, любезные , все расскажет мэтр Люкен, ваш площадной командир. Денежные суммы ему уже переданы. Мне пора откланяться. Да и вам, друзья мои, надо сладить все меж собой до полуночи, чтоб с первыми лучами утренней зари народ для всеподданейшего буйства был построен. Желаю честной компании всего наилучшего.
   - И Вам того же во все места, господин артист. Давай, Люк, про расценки. Не томи душу.
   - Расценки - от поголовья. От числа горлопанов то-есть. Пятерка за мужика, десятка за бабу - бабы полютее будут. Ежели баба с малым дитем на руках - еще пятерка премиальных. Половина - вперед. Остальное - после дела. На площадь ребята Щербатого пойло подвезут - на сугрев души. Перед самым делом угостимся - в меру: чтоб только чувствам верноподданическим градус повысить, а на ногах чтоб все держались пристойно. После, как дело народной свободы справим , гуляй душа - справляй именины сердца.

***

   - Красиво смотрятся твои гренадеры, Брегвэ. - император отсалютовал марширующей мимо него , подобной грозовой туче батальонной колонне.
   - Шаг у них не довольно тверд. - Паульсон ревниво подал голос (несколько севший после недавних дружеских объятий с маркизом Гарданной).
   - Морлоки в подземке не жаловались. - дерзостно отвечал военному министру Брегвэ.
   Паульсон побагровел, но в высочайшем присутствии сдержался.
   - Кстати, о морлоках и подземке. - император глянул на Паульсона. Как там, Лавр, твои артиллеристы и арбалетчики в Седьмом тоннеле ?
   - Готовы лечь костьми за Ваше Величество ! - просипел Паульсон. - Готовы отразить ...
   - Всё. - с улыбкой самой дружеской договорил за Паульсона Гарданна.

***

   - Полиция явно потакает буянам на площади. Категорически рекомендую Вашему Высочеству воздержаться от выхода на балкон. - адьютант сделал в подкрепление своей рекомендации даже некое подобие движения.
   - Престолонаследник, прячущийся от народа ... - принц Араторн решительно двинулся на балкон, но тотчас вынужден был ретироваться под градом гнилых овощей и тухлых яиц.

***

   - Что там происходит в Седьмом тоннеле ? - император тревожно смотрел в сторону мелового обрыва с чернеющим в нем зевом. Из черноты тоннеля послышался артиллерийский залп, потом другой - растерянный, захлебнувшийся.
   - Не связалось там что-то у Его Высокопревосходительства генерала Паульсона. - Гарданна усмехался фамильной железной усмешкой маркизов Арнорских. - Вся надежда на тебя, Лео.
   Брегвэ торопливо спешился, сбросил на землю кавалерийский плащ - бело-лохматый с алым подбоем. Пошел к гренадерскому батальону. Вынул из ножен палаш, встопорщив усы, рявкнул команду, быстрым шагом повел батальон к чернеющей в грязно-белой стене горловине тоннеля, развернул гренадер фронтом к ней.
   - Что вообще происходит ? ! - император повернуля к Гарданне. - Маркиз ты ! ... Вы ! ...
   Гарданна без слов ринулся с седла на императора, сдернул его наземь в продолговатую, оплывшую меловую ямку, прижал к ее дну, навалился сверху, чувствительно придавил монарший затылок грудным гребнем своей кирасы.
   Паульсон вздыбил коня, закрываясь от стремительно несущегося по воздуху из тоннеля роя черных, бешено вращающихся дисков. В следущий миг обезглавленный летучей фрезой конь подогнул передние ноги, словно бы споткнувшись о собственную голову, повалился на залитую пенящейся кровью землю, придавил всадника. Шагах в десяти впереди, неправдоподобно медленно, как в кошмарном сне, падала на конскую шею верхняя часть туловища полковника кирасирского лейб-конвоя. Пунцовый чепрак потемнел, обильно орошенный потоками крови. Снятая с плеч другой фрезой голова, обронив в полете каску, катилась по серому истоптанному мелу, пятная его сочно вишневым, белея позвонковой костью в косом обрубке шеи. Императорская каурая кобыла с диким ржанием неслась прочь. Следом расстелился в бешеном галопе вороной жеребец Гарданны.
   Тоннель исторг охваченную паническим ужасом толпу артиллеристов и арбалетчиков. Гренадеры дали по ним залп. В гуще беглецов завертелись сгустки белого огня. Еще два залпа заставили бегущих повернуть вспять, втолкнули их в тоннель, перемешали в немыслимую кашу паульсоновских вояк и рыжих морлоков-фрезометчиков. Следом ринулись гренадеры Брегвэ, заработали жалами алебард. Выплеснулась неудержимо наружу застарелая людская злоба. Щедро поили гренадеры человечьей и морлочьей кровью сталь, загоняли назад в Подземный Мир все, стремящиеся вырваться из него ипостаси Великого Страха.

***

   - Ваше Высочество ! - старший офицер боевой свиты принца Араторна непривычно бледен и растерян. - Толпа сию минуту ворвется ! Разрешите применить оружие !
   - Это невозможно, благородный Дигби. - печально улыбается принц. - Там женщины с детьми. Вообще - безоружные люди, коих мы поклялись защищать до последнего вздоха. Будем отступать. Уходить в подземку. Через подвал и клоаку канализации. Вас смущает, друг мой, содержимое клоаки ? Отмоемся. Еще и не от такого придется нам, дружище, вскоре отмываться.

***

   - Всегда-то Вы, маркиз, ко всему готовы ... Небось даже эту коровью лепешку в ложбинке той припасли заранее. Чтоб было во что ткнуть обожаемого государя светлым его государевым ликом. - император взял из рук адьютанта салфетку с ароматическим уксусом протер лик свой уже начисто, отбросил салфетку, светло улыбнулся Гарданне, далее изречь соизволил:
   - Шучу. Благодарю. Паульсон, ко мне !
   Только что выбравшийся из под убитого коня Паульсон, прихрамывая, подбежал рысцой.
   Император сорвал с паульсоновского мундира замаранную кровью и грязью золотую инквизиторскую сову. Повернулся к Гарданне поцепил сову ему на грудь. Проговорил себе под нос: "Кому ж теперь еще такое цеплять ?". Снова повернулся к Паульсону, процедил сквозь зубы:
   - Пшел вон, дурак ! К пейзанам, в глушь, в Гатсенморд - комендантом.
   Паульсон скукожился, спал с лица, утратил даже дивную свою выправку. Свежеиспеченный Генеральный Инквизитор улыбнулся ему соболезнующе.

***

   - Государь жив ? ! - стоявшая у входа в решетчатую, оплетенную сухим прошлогодним вьюнком галерею Мальвина смотрела на Гарданну расширившимися глазами.
   - Жив, что ему сделается ? ... Замарался только несколько. Так ему не впервой. Целехонек твой обожаемый Джозеф, дуреха. Дура ! ... В замке Гутдырдор не случалось Вам бывать, прекрасная дама ? Рад за Вас. Впрочем, похоже, это у Вас впереди. В светлом будущем. Там у Его Величества нечто вроде склада для ... феноменов, побывших в употреблении и более не потребных. Как то: законная наша государыня-императрица или же - незабвенная фрейлина Настурция Минк. Обретается там и некое человекоподобное существо - плод нежной страсти добросердого принца Джозефа к некоей морлочьей самке. Ее приволокли из первого похода в глубинные яруса. Мамаша умерла от родов (это - самая приятная из бытующих версий) . А дитя ... Да пусть бы творил, что хочет, у себя в Гутдырдоре своими руками ! А то он измывается над всей страной - нашими руками, прячась за ликами нашими, куда как не светлыми !!! - Гарданна повернулся к кузине спиной, загремел шпорами вглубь галереи. Услышал стук каблучков по каменному полу, остановился, обернулся. Мальвина глядела полными слез глазами, исподлобья - как наказаный ребенок. Шагнула вперед, с рыданиями упала на грудь Гарданне. Маркиз стал успокоительно поглаживать двоюродную сестренку по спинке. Спустившись пальцами пониже, нашлепал легонько - снисходительно-попечительно.

***

   - Галера "Оркон Первомеченосец", предоставленная в распоряжение Вашего Высокопревосходительства - на предмет следования Вашего Высокопревосходительства в город и крепость Гатсенморд, стоит на канале у пристани за бывшей резиденцией Вашего Высокопревосходительства. - в лице и голосе стоящего перед Паульсоном абордаж-кавалера гораздо более было твердости нежели почтения. - Согласно приказу коменданта Камелота отплытие галеры назначено на четыре часа пополудни, иными словами судно отваливает от причала через полчаса. Первая стоянка в Бельфораке. В замке выделена казенная квартира для домашних Вашего Высокопревосходительства. Далее - через тамошний портал в подземку и водными путями подземки до Гатсенморда. Каковой маршрут честь имею доложить Вашему Высокопревосходительству.
   - Но я только с полигона, мне надобно собраться в дорогу, переодеться. - Паульсон потерянно смотрел на окна своего казенного особняка. За окнами вершилась какая-то нехорошая суета.
   - Там тебя переоденут. - на проблемы элойского вельможи откликнулся из харьковской реальности сидящий перед дисплеем консультант-со- стороны Воропаев Альберт Юрьевич.
   Опальному генералу не дана была в ощущениях эта реакция свыше. Впрочем, флотский указанный недостаток ощущений вполне удовлетворительно восполнил:
   - Личный багаж, прислуга и семейство Вашего Высокопревосходительства уже на борту. Все прочее не принадлежит более Вашему Высокопревосходительству понеже перейдет к преемнику Вашего Высокопревосходительства в кресле военного министра. Прошу на борт, Ваше Высокопревосходительство.
   Повинуясь гостеприимному жесту абордаж-кавалера, Паульсон вошел в вестибюль бывшего своего дома. Вестибюль был непривычно пуст - лишь поставленный там для порядка жандарм забренчал своей сбруей, вытягиваясь в струнку. Изгнанник, глядя в затоптаный пол, прошел черным ходом в мокрый сад. Неметеной аллеей двинулся к пристани. Там, на бронзовой обшивке готовой к отпытию галеры, скучновато играли скупые розовые блики январского заката. На палубе, гремя прикладами "нортонов", выстраивался для встречи генерала караул. Хвала Уине, покамест - почетный караул. Для пущей тоски затеял сеяться мелкий, промозглый зимний дождичек.
   Убывает из Камелота верный пес императора Джозефа Железного. В одиночестве остается Джозеф в своей столице. Один он, совсем один ...

***

   - Ваша Светлость ! - невысокий, но ладный жандармский ротмистр смотрел на Гарданну шальными от недосыпа глазами. - Эмилиан Петеркин внизу в подвале, готов к употреблению.
   - Вы изловили, Вы и употребляйте, ротмистр. - улыбнулся Гарданна.
   - Я касательно того, чтобы поручить Вам одно дело. Щекотливого свойства дельце. Мне надобно на какое-то время найти общий язык с белыми морлоками - против рыжих морлоков. Или, хотя бы, на предмет нейтралитета белых, пока мы сами разберемся с рыжими. Нужен посредник, имеющий опыт ведения дел с морлоками. Из числа невеликой цены людишек. Такой, которого по употреблении ...
   - Я понял Ваша Светлость. - сверкнул под вороными усами кипенной белизной зубов ротмистр. - Эмилиан Петеркин продавал своих собратий морлокам-мясникам. Следственно, имеет опыт ведения дел с морлочьем. И сам , нравственным своим обликом, от морлока едва ли отличается. Такого без всяческих угрызений совести можно ...
   - Ваша проницательность, ротмистр, достойна восхищения. - кивнул Гарданна. - Позвольте предложить Вам дополнительную пищу для размышлений. Государь весьма интересуется Петеркиным. Его Величество можно понять. Благородные Меченосцы - постоянная угроза его первенству в Империи. Понятно, почему государю-императору нашему, Джозефу Железному столь интересен Петеркин - вождь движения поселян под девизом "За народ и государя". Столь впечатляюще доказавший свою верность государю Петеркин. Ротный каптернамус, успешно натравивший солдатню на офицеров. Развесивший офицеров вниз головами на потолочных балках. Пусть Ваша проницательность, ротмистр, подскажет Вам, чем чревата для нас и наших с Вами товарищей встреча государя с Эмилианом Петеркиным. Ведь верные на ступенях трона нынче решают все, учтите, ротмистр. По окончании сих размышлений свяжитесь с Рджевскиным. На предмет координации наших шашней с морлоками. Да, вот еще что. Услышите от Рджевскина свежий анекдотец - запишите его для меня. Только для меня. Ни для кого более.

***

   - Какой верный был слуга ! - император щелкнул ногтем по банке, в которой пучила глаза серокожая как у тюленя заспиртованная голова первого маркиза Шамахадского, светлейшего Адониса Тхуркасона.
   Император снова щелкнул по банке, глянул на стоящего рядом Гарданну, молвил задумчиво:
   - Верный, и делишки умел обделывать, но - дурак. Развел тогда вокруг себя черномазых шамахадских патриотов. Запутали они его. Пришлось сдать в расход. Отчего так, Питер, ежели верный, то - дурак ? Вот разве что ты ... Ты ? ... Сдашь меня, Питер ? Ну скажи так, между нами мальчиками, подумываешь о том, чтобы сдать меня со всеми потрохами ?
   - Не вытанцовывается это у меня, Джо ... - человечно отвечал Гарданна. - Не на что, не на кого тебя менять. Араторн мне не доверяет. Я ему советовал быстренько отправляться с верными его в Страхомары. Не дожидаясь пока ты на него напустишь добрый свой народ. Дождался вот. Валандается теперь в подземке.
   - А кто мне присоветовал народ этот добрый на Араторна напустить ? Запамятовал, Питер ? Не на кого меня тебе менять говоришь ? Ну спасибо - утешил ... Мне тебя тоже не на кого менять. Пока ... - император мотнул головой на полки, уставленные банками с заспиртованными головами. Стояли на полках и пустые, покамест, банки.
   Гарданна, рассеянно глядя на полки, сказал:
   - За Араторном в подземку отправлюсь я сам, на истукане. Не возражаешь ? Приказ на арест подпишешь ?
   - Валяй. - кивнул император. - Приказ подпишу. С особым пунктом - разрешением на применение оружия. Вплоть до ... Кого ж мне еще на такое дело послать ? ... Копию приказа себе оставлю, чтоб все знали кому я доверил с принцем моим наследным разобраться. Ну, само собой, для начала, как заведено, попробуем списать на морлоков. Рыжих, белых ли - сам придумай, ума тебе не занимать. А понадобится мне - спишу на тебя. Оклеветал, дескать, коварный маркиз Гарданна благородного принца Араторна, прямо на ступенях трона оклеветал. А потом превысил данные ему государем полномочия. С роковым исходом. И нет теперь с нами благородного принца Араторна. Весь вышел. Какая печальная история ! Бедный принц Араторн ! Бедный доверчивый государь ! За неделю управишься с печальной этой историей ? Надолго отпустить не могу. Ты ж у меня теперь не только столичный комендант, но и Генеральный Инквизитор. Без Генерального я неделю как-нибудь перебьюсь. Обойдусь правителем твоей канцелярии. А комендантом в Камелоте пусть побудет пока Брегвэ. Этот прост, но не дурак. По крайности - ежели и дурак, то - спокойный. Дров не наломает, и звезд с небосклона большой политики хватать не будет.
   - Поосторожней будь с Брегвэ. - Гарданна протянул императору свернутые в трубочку, перевязанные розовой ленточкой бумажные листки.
   - Это - что ?!
   - Письмо Леннона к пленуму. То самое - в коем рекомендуется вместо тебя на престол посадить Араторна. Нашли у Араторна во дворце. Нет - никто не читал. Только я. Сам печать смотрел и ломал. Даже Араторн не читал - приберегал. Может - для тебя приберегал. Чтоб верность свою тебе при случае показать. Не знаю. Чужая душа потемки. А у покойника так вообще - ни в каких подвалах не спросишь. Покойник ? ... А что - нет ? ... Подумаешь еще, как тебе быть с принцем Араторном ? Может пусть поживет еще, вдруг на что сгодится ? Такие престолонаследники, преемники дел твоих на дороге не валяются. Подумай. Только почитай для начала это вот самое письмо Леннона к пленуму. Забористо написано ... Леннон, он - мог ... Прямо сейчас, здесь и подпишешь мне приказ об аресте Араторна ? Мои комплименты решительности Вашего Величества ! Имею ли с собой приказ ? А то как же - сами ведь изволили изречь давеча, в Ард-Галене : "И всегда-то Вы, маркиз, ко всему готовы". Вот прямо здесь, на баночке с головой маркиза Тхуркасона и приложите, Ваше Величество, ручку. Вот - и чернильница и перышко, все заблаговременно припасено. Вот так - и приказец и копию, как Ваше Величество пожелали. Подписали, теперь песочком присыплем. Не песочек, а прах ? Прахом такую подпись на такой бумаге присыпать - в самый раз. Вот и все, вот и ладненько. Так я пошел. Исполнять. Приводить в исполнение. Брегвэ ? Что - Брегвэ ? А - Брегвэ... Помнишь, кто к Гортензии в Сад Грез за письмом этим ездил ? Он - Брегвэ. Пока я в подземку, за головой Араторна смотаюсь, ты в Камелоте посиди под охраной Брегвэ. А кого ты еще сейчас комендантом кроме него поставишь ? После этого сюрпризца - от пятнадцатого января сего года, в Ард-Галене. Народишко долго еще от сюпризца этого не отойдет. Еще бы - такое, и не в подземке, а наверху средь бела дня ! Ежели будет новый в таком роде сюрпризец, кроме Брегвэ никто не сладит. Весь гарнизон это знает, понимает и главное - чувствует. А мысли и чувства гарнизона ... Я еще, пожалуй бы, справился. Но мне надо живой ногой в подземку - за головой Араторна. А ты пока посиди тут в Камелоте , под надежной охраной благородного графа Брегвэ. Посиди, подумай ... Хорошо подумай ...

***

   Реальность "Новая Элоада". Город Камелот, столица Империи. Девятнадцатое января тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года. Императорский дворец. Небольшая круглая
   зала со стеклянным куполом. Приглушенного тона красные стены. Свет серенького зимнего полудня сочится сквозь купол на мраморные изваяния, толпящиеся в зале. Посреди залы двое живых людей: Джозеф, император Британии, Арморика и всех элойских стран и Мальвина, графиня Ивенвакская, патронесса Гимназии Пламенных Лилий.
   - Мальвина, Мальвиночка ! ... - в глазах Джозефа смертная тоска, униженная мольба.
   - Вашему Величеству угодно было что-то сказать мне ? Всеподданейше слушаю Ваше Величество. - реверанс Мальвины безукоризненен, в глазах - боль и отвращение, в голосе - холод, беспощадный холод.
   - Посмотреть только на тебя. Насмотреться напоследок. Ты - не такая как все, непохожа на всех этих моих ... Только посмотреть. Напоследок. - на губах Джозефа виноватая улыбка. - Убьют ведь меня, пожалуй, на днях. Кузен твой Питер заставит всех себе поверить и ...
   - Не понимаю Ваше Величество ! Слушать такое из уст Вашего Величества про благородного Питера Гарданну не в моих силах. Здесь нужен лейб-медик Вашего Величества. Я позову. - Мальвина повернулась, пошла к выходу, зацепилась подолом за мраморную траву, примятую стопой мраморной красавицы.
   Джозеф упал на колени, отцепил подол, припал к нему губами. Она брезгливо дернула платье, торопливо прошуршала шелками к выходу. Он остался в зале один - коленопреклоненный, с поникшей головой.

***

   Сумрак Подземного Мира. Гроход подошв идущего карьером самоходного истукана. Отблески его ходовых огней на зеркально гладких черных стенах тоннеля. На ходовом мостике истукана двое - морлок-водитель и маркиз Гарданна, посланный императором в подземку за головой наследного принца Араторна. На приборной доске перед водителем - литографированный императорский портрет. Глаза на портрете выколоты, лицо перечеркнуто крест-накрест красным.

***

   - Я жил и живу только ради вас, скоты ! Не жалею ни вас ни себя, чтоб вы перестали быть скотами и стали людьми ! Чтоб хоть дети и внуки ваши стали похожи на людей. Поведай сие своим детям и внукам, скотина ! - громогласно провозглашающий сие государь-император Джозеф Железный держит за отвороты ливреи перепуганного пожилого лакея. Трясет его за душу. Лакей смотрит на государя белыми от ужаса глазами. По нежно-кремовому бархату лакейских штанов расползается желтое пятно.

***

   - Почему тогда, в пятьдесят третьем ты оказался не с нами, а против нас, Питер ?! - в шелестящем голосе Бэзила Фурсо не упрек - тяжкое недоумение.
   - Потому что вы уже тогда были мертвы. Сами себя приговорили. Иметь ракеты с бесноватым студнем ! Целый батальон был ими вооружен. И попереть покорно, как бараны по слову Джозефа в Страхомары. Вместо того, чтобы, чтобы накрыть Джозефа и всю его шайку в Гатсенморде. Да, вместе со мной. Я был бы не в претензии. - Гарданна усмехается фамильной железной усмешкой маркизов Арнорских. - Не успел бы не то что предьявить претензии, а понять что произошло. Законы чести ! ... А подстелить Империю под камаргского ублюдка и недоумка Джозефа вам позволяли законы чести ? ! Да, играя в игры с бесноватым студнем, могли и себя взорвать к морлочьей матушке. А что, Джозеф предлагал вам взамен что-то получше ? Не пожелали сыграть в такую вот элойскую рулетку, зато Джозеф оч-чень мило с вами сыграл в кошки-мышки. Ладно, эта игра давно сыграна. - Гарданна повернулся спиной к живой голове, бессильно шевелящей губами, нелепо выткнувшейся из стеклянной банки, преклонил колено перед стоящим тут же в тесной подземной келье принцем Араторном. Протягивая ему лист пергамента с багряно-золотым вензелем наверху, сказал - тоном скорее командным, чем верноподданическим:
   - Ваше Величество, умоляю, подпишите это обращение к войскам и народу !
   - Я не "величество" сэр Питер со строгостью в голосе произнес Араторн. - Оставьте это.
   - У Вас, благородный Араторн Каллинг, есть выбор. - Гарданна поднялся , улыбнулся с наивозможнейшей приятностью. - Либо перестать ребячиться и начать царствовать, либо ... Впрочем, читайте сами. Да, это - приказ о Вашем аресте. На особый пункт о применении оружия извольте обратить сугубое внимание, Ваше ... Целиком и полностью согласен с мнением Вашего Величества - злополучный Джозеф Гаксон не имеет права рассчитывать на верность людей благородных. Людей, руководствующихся законами чести. В связи с означенным обстоятельством Джозефа ожидает фатально-неизбежная гибель, Вас - престол.

***

   - Коллегия Хранителей Фарфорового Дворца всеподданейше ходатайствует о передаче ей, на предмет изучения, нескольких трофейных фрезометателей из числа взятых в деле при Ард-Галене.
  
   Также - об откомандировании в Фарфоровый Дворец офицеров, бывших при означенном деле. Желательно - из числа чинов Корпуса Магов.
   - Всеподданейше ходатайствуют они, видите ли, о том, что им желательно получить. - император смотрит в стол. На столе кососрезанный летучей фрезой обрубок орудийного ствола. К срезу пристала темная, в спекшейся крови прядь человеческих волос. Джозеф оторвал ее пальцами, брезгливо понюхал, бросил под стол, скучно тренькая шпорой, пошаркал под столом сапогом, тяжело глянул на стоящего перед столом навытяжку флигель-адьютанта. С деланным, судорожным каким-то зевком сказал:
   - Дадим. Куда от них денешься, от Хранителей из Фарфорового и умников из Корпуса Магов. Без них - новое это, рыжее морлочье вскорости будет дубить наши шкуры. Разве что Гарданна с Рджевскиным с рыжими сумеют сговориться. Так ведь и Гарданна с Рджевскиным будут из этих, из умников. Была бы жизнь попроще, было бы полегче, было бы повеселей. Ты расслабся, присядь. - он устало улыбнулся флигель-адьютанту. - Так ведь нету же ее - такой вот простой жизни. А в непростой, Темный ее нам послал, не таким как мы таланит, а этим - из магов и Хранителей ...

***

   - Сколько рыжих оказалось за кольцом минных заграждений ? Присядьте, прошу Вас, благородный Эгберт, я постою, отсидел и отбил уж себе, странствуя на истукане ... - Гарданна подымается с сиденья, загораживает спиной от офицера связи прилепленый к приборной доске изуродованый императорский портрет. Морлок-водитель отрывается от лицезрения означенного портрета, скалится в жутковатой ухмылке.
   - Двадцать шесть, Ваша Светлость. Все при темных очках и фрезометателях. В Черепашьем Штреке. - присевший на второе водительское кресло офицер кивает подбородком куда-то на северо-запад, в непроглядно сгущающийся зеленоватый сумрак Подземного Мира.
   - Взорвите за ними штрек. - Гарданна заводит руку за спину, срывает с доски изуродованый портрет, комкает его в руке, выразительно глядит на на морлока - своего спутника в подземных странствиях. Тот заливается неким подобием смеха.
   - Тогда они выйдут наверх в районе Хохкорна. - офицер бросает на маркиза и морлока удивленный взгляд. - А там - беженцы из Кижеборо.
   - Мятежники из Кижеборо , благородный Эгберт. - мягко поправляет маркиз. - Женщины, дети и прочие, достойные имени беженцев, уже нашли защиту у гарнизона Хохкорнского замка. Всем прочим предстоит встреча с рыжими морлоками и их летучими фрезами. Не нам же с Вами, благородный Эгберт, брать на себя эту грязную, но, увы, необходимую работу ? ... Надобно известить коменданта Хохкорна о возможности появления в зоне его ответственности рыжих морлоков. А также - о последних рекомендациях из Фарфрового: касательно того, что наилучшей защитой от летучих фрез являются траншеи в полный рост и подземные казематы. Годятся также баррикады из мешков с песком или шерстью либо иным волокнистым материалом. Надо отрыть траншеи по периметру Хохкорна и прочих замков, подготовить подземные укрытия, организовать на лесных дорогах укрепленные таким образом стрелковые засады. Что новенького в Камелоте ? Опять народ на площади ? ! Помимо литературной роты ? ... Умоляют государя о защите от исчадий Подземного Мира. Слухи о подробностях дела при Ард-Галене так распространились ? Это усложняет, весьма усложняет обстановку в столице. А нашу жизнь делает, пожалуй, полегче. Повеселей, по крайней мере.

***

   - Милочка моя ! Ни рыжие, ни белые, равно как красные, черные или же, - Мальвина строго улыбнулась вызванной для внушения гимназистке, - зеленые в крапинку морлоки не могут служить для Вас оправданием. Морлоками и всем, до них относящимся, надлежит загружать головы благородным кавалерам. Нам же - вознаграждать кавалеров за службу. Для служения сего Вам, милая моя, надобно еще многому выучиться. Учиться, учиться и учиться - как завещал незабвенный Вольф Леннон. Что ?... О ком это вы так ? Кто это - "он", о ком все Ваши мысли ? Кто ?! Да, благородный Эрнест Кайзенвэ сейчас в Ард-Галене, среди прочих доблестных кавалеров, оберегающих Камелот от рыжих морлоков. (Значит, она на Эрни положила глаз, коза ... Девчонка ! Давно ли ты, цыпленок ? ... Но - обнаруживаешь, птенчик, недурной вкус ... Не рановато ли ты, солнышко, соперничаешь со старшими ... С кем со старшими ?... С подругами что ли ?... Какая я ей подруга ?! Подружка тоже еще мне ... Всыпать ей как следует ! Поубавить страсти и прыти, добавить ума, через ... Пожалуется, еще чего доброго, Эрни ... Благородному Эрнесту Кайзенвэ ... Чтоб пожалел. Этот - пожалеть может. Умеет, негодяй. Понимает нас, дурех... Как он там, в Ард-Галене ? ). - патронесса повернула голову к окну. За окном роняли слезинки дождевых капель трогательно нагие березовые ветви. Мальвина сменила в улыбке строгость на материнскую ласковость. Сказала примирительно:
   - Ну, ну ! Чуть что - глазки на мокром месте. Неси- ка мне свои тетради с сегоднешними уроками. А заодно - свой альбом. Со стихами благородного Эрнеста Кайзенвэ. Вместе почитаем.

***

   Реальность "Новая Элоада". Город Камелот, столица Империи. Двадцать второе января тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года. Хмурое утро. Площадь перед императорским дворцом. На площади народ - несчастный, перепуганный, трезвый. Над головами толпы императорские портреты, образы Уины Заступницы, траспаранты: "Милосердный государь ! Спаси и защити нас !"
   На балконе дворца камелотский комендант Леон Брегвэ, светлейший граф Зебулонский. Его успокоительная речь заглушена народными стенаниями и рыданиями. Рядом с Брегвэ появляется император. Толпа валится на колени. Народ безмолствует и внимает.
   - Ну что, граф - спасем и защитим ? - с улыбкой вопрошает государь.
   Граф отвечает в том смысле, что мол - куда мы денемся. Император хлопает графа по плечу, успокоительно делает ручкой народу, уходит с холода назад во дворец. Граф следует за императором, движется через погруженную в сумрак анфиладу дворцовых покоев, попадает в кордегардию. Там, среди багряно-коричневых гатсенмордских мундиров, одиноко белеет конногренадерский колет графского пажа. Громыхнув палашом и шпорами, паж рапортует:
   - В комендатуре Вашу Светлость дожидается наружно схожая с нищебродом некая персона инкогнито. Утверждает, что по делу чрезвычайной важности и сложности. Велено означенной персоной передать Вашей Светлости это. - на ладони пажа массивный перстень с реющим на сапфировой грани золотым соколом маркизов Арнорских.

***

   - Вы говорите заведомую бессмыслицу, Борис Исаевич ! - в харьковской реальности консультант- со-стороны Воропаев А. Ю. проявляет непочтительность по отношению к профессору-демиургу Толстову Б. И. - Как это - "народ вышел на площадь" ? Народ не может выйти на площадь. Он там не поместится. Разве что - народ какого нибудь Лихтенштейна. Так ведь у нас не об великом лихтенштейнском народе речь. Знаете анекдот про постановку в Бердичеве, силами местной любительской труппы "Бориса Годунова" ? Это эпохальное событие освещает комментатор местного радио. Произносит он при этом такую вот фразу: "И вот под торжественные звуки увертюры раздвигается занавес. На сцене - весь русский народ " ... Нет, не получается у меня это как надо выговорить. С ленинской картавинкой. А фразочка - вполне в духе Ваших, Борис Исаевич, высказываний о месте народа в истории. Не только Ваших ? Ну - ваших общих с классиками высказываний.

***

   - Займись-ка, брат Лео, чтением. - Гарданна налил себе рубинового валинорского, подвинул по столу в сторону Брегвэ багряного сафьяна папку. Отхлебнул доброго вина. Сбросил с плеч на спинку кресла кладбищенски ветхое, выцветшее до сумеречно-сиреневого колера рубище. Еще отхлебнул, вальяжно развалился в кресле, сказал наставительно:
   - Читайте, Ваша Светлость, и - думайте. Сверху - манифест государя-императора Араторна Первого. Дальше - приказ об аресте этого самого Араторна. Подписанный государем-императором Джозефом Железным. Ему, Джозефу, мы тоже, в свое время, присягнули - было дело. Но мертвый император всех от присяги себе освобождает. Не мертвый ? ... Джозеф - жив ! Да я, в общем-то, не против. Меня и такой раскладец вполне устраивает. Только тогда - Араторн мертв. А у Араторна, в камелотском его дворце, нашли письмо Вольфа Леннона к пленуму. То самое, в коем настоятельно рекомендуется на престол Араторн вместо Джозефа. Кто к Гортензии за письмами этими ездил, помнишь ? Ты, братец Лео, ездил. Я тебя тогда еще предостерегал. Помнишь, не запамятовал ? Джозеф тебе доверяет ? ... Доверяет - а куда он денется. Кому кроме тебя доверит он защиту своей священной особы и своей столицы от рыжих морлоков ? Будешь сопровождать его в путешествии в верховья Камел, на полигон в Кижеборо ? А столицу на кого ? Паульсона велено вернуть ? Фельдегерь вдогонку послан ? Интересный расклад ! Паульсон столицу от рыжих либо убережет, либо - не убережет. Убережет, хоть как нибудь, хоть с большими потерями - хорошо. А, ежели не убережет, так ведь - совсем не убережет. Все и вся разбежится от рыжих морлоков куда глаза глядят. Прощай любимая столица ! А и морлок с ней, со столицей ! Морока с ней одна. Есть столица - есть проблемы, нет столицы - нет проблем. Еще у государя нашего есть проблемка, всечасная головная боль - благородные. Тоже решается красиво: самый из них, из благородных, герой - граф Брегвэ бежал из Камелота. От рыжих морлоков сбежал. Государь ? ... А государь - нет ! Государь - не бегает. Государь пошел в народ, в самую что ни на есть народную гущу. В окрестности Кижеборо, там, где возмущение народное против благородных имеет место быть. Под лозунгом "За народ и государя" . Такую вот игру Джозеф вскорости и сыграет. Не веришь - еще почитай: копия секретного приказа об освобождении ходоков из Кижеборо. Приказано - освободить, снабдить каждого приличным денежным довольствием, охранной грамотой и инструкцией - везде ходить и всем рассказывать, что только государь за народ, а благородные удумали простого человека совсем, под корень извести. Хоть настойками на гадах, хоть рыжими морлоками-очкариками. Зачем Джозефу там ты ? Сгодишься - покамест. Кто верные государю народ и солдатню обучит с оружием обращаться, от рыжего морлока обороняться ? В Кижеборо ведь артиллерийская бригада. Вполне способная рыжих отразить. Под толковым командованием. Вот и прикажет государь - толково командовать и народ военному делу учить. Благородным прикажет, "вроде графа этого, как бишь его, их у государя как собак нерезанных; Брегвэ, вроде бы, его прозвание, всечасно он, Брегвэ этот, при государе, и вправду - как собака при хозяине". Не желаешь, братец Лео, слушать глас народный ? Нехорошо, граф ... Я - не глас народный ?! А кто я ? ... Лучше, пожалуй, я сам скажу. Эдак - посоразмернее будет. Я - голос разума. Слушайся голоса своего разума, Лео. Дело наше простое: либо мы в недельный срок убираем Джозефа и сажаем на престол Араторна, либо Джозеф подымает чернь против нас, и тогда ... Понял, что тогда ? Правильно, Лео ! Хорошо понимаешь текущий политический ... Расклад - назовем это так. Мои комплименты понятливости Вашей Светлости ! Где и когда ? Слышу голос не дежурного мальчика для битья при Джозефе, а мужа - соразмерно благородного. Тридцатого приведем это в исполнение. В Кижеборо на полигоне во время учебных стрельб из станковых арбалетов. Да, я про них. Про двухфунтовые стрелы с боеголовками из дремлющих фиалов. Арбалетами и стрелами этими покамест вооружены только наши - рота тяжелого оружия первого батальона Черных Тихонь. Рота будет там, на стрельбах в Кижеборо. Паульсон их туда в свое время отправил, имея вроде бы неглупую мыслишку - гвардию маленько замарать в крови народной. Замараемся, никуда не денемся. Только кровушка будет - не просто народная. Бери выше - кровушка народного вождя из законных монархов. А как государь и народ - един дух и едина плоть, то кровушка у нас получается вполне народная. Я подгоню туда самоходного истукана. Водителем на нем будет морлок, приятель Нортона. Благородного Хью Нортона, исполнившего свою последнюю волю на виселице. Морлок-водитель вполне осознал, кто послал друга его Нортона на виселицу. Знает в лицо доброго нашего государя Джозефа Железного. Давно упражняется в лицезрении портретов означенной персоны. Что не доделают морлок с истуканом, доделаешь ты. Как это сладим, живой ногой в Камелот, приводить войска и народ к присяге Араторну. Знаешь, кстати, кто первый присягнул Араторну ? Бэзил Фурсо. Ну и что с того, что урезан до отдельно взятой головы ? Нет - Бэзил не мертвец . Он просто сподобится дважды исполнить свою последнюю волю. Притом, заметь Лео, со второго раза - благородный Бэзил Фурсо, второй граф Ивенвакский исполнит именно свою волю. Как ? Доверь это мне. Довертесь мне как брату, граф ...
   В харьковской реальности демиург Толстов с некоторым даже испугом глядит на дисплей с образом виртуального, но смотрящегося очень даже живо маркиза Арнорского. Пускает течение времени в реальности "Новая Элоада" ускоренным темпом с короткими остановками. Желательно, видимо, демиургу найти в означенной реальности зону, свободную от тлетворного влияния указанного маркиза. Но нет таких зон в государстве элойском ! ...
   Вот сцена на берегу реки. Идиллический пейзаж в свете серенького полудня. Но торчит там из тихо струящейся воды серебристого металла башенка, угадывается под ней ртутно поблескивающее веретенообразное тело - из того же металла. А из открытого в крыше башенки люка выглядывает ... Нет - не маркиз Арнорский, но - напущенный маркизом на государя изобретатель подводной лодки на педальном ходу. Со свойственным представителям этой человеческой породы дураковатым видом командует изобретатель маскировкой своего детища. Чины гатсенмордской гвардии носят охапки прошлогодней пожелтелой куги. Обвязывают ими башенку, стилизуют ее под плавучий островок. Изобретатель обсуждает с командующим гатсенмордцами офицером идею - усилить композицию дохлой собакой, мирно плывущей по течению. Подводная лодка готовится для секретного путешествия государя и сопровождающего его графа Брегвэ в Кижеборо. Идея с собакой порождает противоречие между заботой о соблюдении сугубой секретности и почтением к высоким особам. В ходе последовавшего мозгового штурма противоречие успешно разрешено: послано за ароматическим уксусом - для собаки.
   Снова - идиллический пейзаж. Старый дом, в одичалом саду. Собственно говоря, от дома остался лишь фасад. За фасадом - циклопическая груда мусора, накрывшая лучше прочего уцелевшие подвалы. Крупным планом - прихотливой красоты каменные цветы на замшелом фризе. Еще один крупный план - закрытое бронзовой плитой полуподвальное окно. Ослепительная вспышка. Вишнево светящая каверна в плите. Снова вспышка. Плита рушится внутрь, из окна вылетает подобный серому призраку шлейф дыма и пыли. Что и здесь - маркиз Гарданна ? Да, и здесь сэр Питер приложил руку. Некоторым образом - чужими руками. С дисплея глядит иззубренный наконечник тяжелой кованой арбалетной стрелы. В трубку наконечника вставлен дремлющий фиал - об этих обладающих огромной разрушительной силой фиалах толковал давеча с графом Брегвэ маркиз Гарданна. В неблагоприятном для государя-императора Джозефа Железного смысле толковал. Станковый арбалет, в который заряжена смотрящая с дисплея железная стрела, установлен в конце аллеи, ведущей к дверям мертвого дома. Возле арбалета сгустками подземного мрака чернеют мундиры чинов гвардейского саперно-егерского полка. Полком Черных Тихонь именуют его в просторечии. О Черных Тихонях тоже толковал с графом Брегвэ маркиз Арнорский. И тоже - в смысле, неблагоприятном для государя-императора Джозефа Железного. Можно, правда, вспомнить, что не Гарданна, а Паульсон передислоцировал роту тяжелого оружия первого батальона Черных Тихонь на кижеборский полигон (на несколько миль западнее места, где обгорелые и раскрошенные печные трубы напоминали о солдатском поселении Кижеборо). Но сработает эта передислокация на руку, скорее всего, не Паульсону, а Гарданне.

***

   - Благородный Бэзил Фурсо, граф Ивенвакский ! Помните ли о данной Вами присяге на верность Араторну Первому Каллингу императору Британии, Арморика и всех элойских стран ?! - Гарданна твердо глянул в глаза торчащей из банки головы.
   - Помню. - усмехнулась краешком посинелых губ голова. - Что надо, Питер ?
   - Никакого союза между нами и рыжими морлоками не будет. Не будет. Не судьба. - Гарданна развел руками. - Все участники переговорного процесса подорвались на фугасах. Подробности не дошли до отечества рыжих морлоков. Там, на далекой милой родине они числятся без вести пропавшими. Что сдерживает пыл прочих, желающих отправиться вслед за ними с такой же дипломатической миссией. На случай, ежели печального примера этой первой миссии доброй воли окажется для сего недостаточно ...
   - Надлежит заминировать подходы к Даунскому Порталу. - прошелестела с прежней улыбкой голова.
   - Даунскому ... - кивнул Гарданна. - Спасибо, Бэзил !
   - На здоровье, Питер. А где подорвется наше незадачливое посольство ? Я - про посольство рыжих морлоков. Вместе с примкнувшими к ним, урезанными до отдельно взятой головы графами.
   - На выходе из Норнойской Изгарной Кишки. Помнишь это место, Бэзил ?
   - Помню. Заложите там фугасов поболее и посильнее. Не поскупитесь, не пожалейте. Чтоб - наверняка, и - сразу ...
   - Сделаем, Бэзил.
   - Спасибо, Питер !
   - Прощайте, граф !
   - Прощайте, благородный Гарданна !
   Гарданна отсалютовал голове по всей форме, голова опустила веки. Гарданна повернулся торопливо, вышел из вырублененной в черном плавленом базальте кельи. Глянул на робко сгрудившихся у золоченых носилок морлоков и людей, приставленных для услуг к голове графа Ивенвакского. Дал им знак - чтоб заносили в келью носилки. Услышал далеко слышный в гулком подземелье звук рога. Пошел на звук. Его ждали в небольшом круглом гроте. К гроту звездообразно сходилось пять покатых тоннелей. Паж подал маркизу рубище нищеброда, помог одеть рубище в рукава. Подвели пофыркивающего коня, паж подержал стремя. Поехали одним из тоннелей, в конце его серенько брезжил свет. Через полчаса достигли колодца с вьющейся по его стенкам узкой железной лестницей. Гарданна спешился, отдал пажу коня, стал подыматься по лестнице. Следом за маркизом пошел среднего росточка, толстоватый ротмистр с круглым как полная луна абсолютно невинным лицом. Вышли на вершину холма с которого открывался вид на Кижеборо - в прошлом солдатское поселение, ныне - полигон. На полигоне имели место быть стрельбы. Кованые арбалетные стрелы с дремлющими фиалами прожигали бронзовые плиты, прислоненные к почернелым печным трубам. На пригорочке наблюдал за стрельбами государь-император Джозеф Железный. Среди его свиты обращала на себя внимание внушительная фигура Леона Брегвэ, светлейшего графа Ивенвакского. Цепь буромундирных гатсенмордцев сдерживала народ, сбежавшийся поглазеть на своего государя.

***

   - Депеша для Вашего Величества от Генерального Инквизитора, Его Светлости маркиза Арнорского. - адьютант протягивал Джозефу пергаментный свиток, перевязанный золотым шнурком. - Передавший сие на словах присовокупил, что сообщение архисрочное.
   Джозеф торопливо развязал шнурок, развернул свиток, впился в него взглядом. На свитке значилось:

Государь !

(Воспользуемся, до времени, этим наименованием).

  
   С Вашим восшествием на престол люди, подобные мне, связывали определенные надежды. Надежды на то, что Джозеф Гаксон, прозванный "железным", сумеет сделать рабов - образцовыми рабами. И, тем самым, освободит людей свободных от разного рода докучных проблем, порождаемых самим обстоятельством существования рабов. Обстоятельством неприятным, но, увы, видимо - неизбежным в силу печальных свойств человеческой натуры. Да, мы возлагали в этом смысле на Вас определенные надежды. Почему и способствовали Вашему утверждению на престоле. Но ... Не то Вы делаете, не так, совсем не так ! Посему - прощайте. Навсегда прощайте, бедный, глупый, незадачливый Джозеф Гаксон.

К сему руку приложил

Генеральный Инквизитор

Имперской Службы Испытания Тьмы

Седьмой маркиз Арнорский

генерал-от-кавалерии

сэр Питер Гарданна.

  
   - Хреновое оказалось твое железо, Джо ! - добавил от себя Альберт Юрьевич Воропаев, читавший послание маркиза к императору с дисплея - у себя, в харьковской реальности.
   Вернемся, однако же, в виртуальную реальность "Новая Элоада"
   - Кто это передал ? Где он ? - Джозеф сжал пергамент в руке, бешено выкатил глаза на адьютанта. Но затем поспешно отвел взгляд. Устремил его на высокую фигуру в выгоревшем лиловом рубище, стоящую справа в первых рядах толпы зевак. Обративший на себя высочайшее внимание человек сбросил на плечи капюшон, пред государевым взором явился лик седьмого маркиза Арнорского, сэра Питера Гарданны. Маркиз сыто улыбался. Маркиз находился в прекрасном расположении духа. Как и подобает человеку благородному перед делом многотрудным, опасным и ... Славным ? ... С этим - проблема. Многие видные участники означенного дела славу его с маркизом Арнорским делить впоследствии не пожелали . Но об этом еще будет случай рассказать. А пока ...
   - Вот он ! - император глядел на маркиза неотрывно - как кролик на удава.
   - Кто, Ваше Величество ? - адьютант успел задать этот ненужный уже вопрос за мгновение до того, как шагах в ста от императорской свиты вспучилась земля. Из земли выткнулся мутно-стеклянный купол. Разбился вдребезги от удара медного кулака. Из циклопического этого яйца явился самоходный истукан. Двумя руками поднял прикрывавший его ходовой мостик железный колпак, сбросил колпак наземь. Под колпаком скрывался морлок в черных очках. Ощерился, уселся за пульт управления. Истукан шагнул к императорской свите. Черные Тихони уставили на истукана арбалеты. Народ побежал - кто куда. За народом побежали сдерживавшие его гатсенмордцы. Джозеф тоже - бежал. Отшвырнув злополучный пергамент, понесся заячьими скачками. Грамотнее всех побежал - к чернеющим на краю поля приямкам подвальных окон сожженого дотла здания кижеборских провиантских складов. Грамотно, с умом бежал государь Джозеф Железный ...

Глава третья.

Пришествие просвещенных попечителей.

Есть такие несчастные положения,

когда можно сохранить свою собственную свободу

только за счет свободы других,

и гражданин может быть истинно свободным,

лишь когда раб находится в крайне рабском положении.

Жан Жак Руссо.

Если бы я не знал, что ты был кавалеристом,

я бы сказал, что ты - примитивен.

Из советсой киносказки.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

***

   По Кижеборскому полигонному полю бежал пожилой человек в красно-коричневом генеральском мундире. Грамотно ( как выше указывалось) бежал государь-император Джозеф Железный. Держал курс на сожженное здание провианстких складов. Имея план укрыться в подвалах означенного здания. Совсем уж близко призывно чернели приямки подвальных окон. Но накрывала бегущего тень настигающего механического чудища. Минимальной была дистанция между императором и самоходным истуканом. Отчего арбалетчики роты тяжелого оружия полка Черных Тихонь и не решались стрелять по истукану. Опасались задеть человека, спасающегося бегством от медного монстра. Всего несколько шагов отделяли Джозефа от спасительного приямка. Командующий арбалетчиками светлейший Леон Брегвэ застыл в нерешительности.
   - Уйдет, еще пожалуй ... Чего стал столбом, Лео ?! Помоги старому человеку, своему государю. - рядом с Брегвэ стоял сэр Питер Гарданна, сбросивший с плеч линялый нищенский пурпур. На черной замше его колета сияла золотая инквизиторская сова. На лице - фамильная железная усмешка маркизов Арнорских.
   Брегвэ шагнул к станковому арбалету, подвинул плечом наводчика. В ладони легли рукояти наведения, поймана в перекрестье прицела вентиляционная решетка на истуканьей спине. С визгом раздирая воздух, понеслась к исполинской медной фигуре тяжелая кованая стрела. Удар. Вспышка. Медное тулово треснуло во многих местах, трещины засочились алым бешеным жаром. Истукан оседал, разваливаясь, окутался огненным облаком. Из облака вырвались две объятые пламенем, дико скачущие человекоподобные фигуры. Брегвэ сорвал с зарядного ящика асбестовое полотнище, ринулся к ближайшей фигуре. Догнал, набросил сзади полотнище, повалил бегущего, прижал к земле. Ощутил, как рассыпается в прах укрытое асбестовым саваном тело.
   - Забыл, что такое истуканья кровь, воспламененная дремлющим фиалом ? Там уж одни головешки. - подошедший Гарданна был спокоен и методичен - как на учебных стрельбах. - Полно тебе ребячиться, Лео. Ступай приводить своих людей к присяге императору Араторну Первому.
   - Что это было, Питер ?! - Брегвэ потерянно смотрел на прикрытый асбестовой тканью прах. (Прах государя Джозефа Железного ? А может - морлока, водителя истукана ?).
   - Будем считать это, - Гарданна указал на прах у своих ног, - останками государя-императора Джозефа Железного. А Вы, ротмистр, оседлали морлока-водителя. Слазьте c него, дружище. Займитесь-ка лучше не в меру любознательной солдатней.
   Последняя реплика Гарданны адресована была давешнему толстяку-ротмистру. С диковинным для его телосложения проворством он, по примеру и на манер светлейшего Брегвэ, пытался
   загасить вторую, вырвавшуюся из огненного облака фигуру. Повинуясь словам Гарданны, ротмистр резво вскочил на ноги, отсалютовал. Направился к ватаге солдат гатсенмордской гвардии, с некоторым опозданием ринувшихся на выручку своему государю. Щелканул нескольких, самых ретивых, по зубам, поставил всех "во-фрунт" , продержал так все то время, пока благородные разбирались с останками Джозефа Железного и разделившего с ним схватку морлока. Останки, признанные императорскими, прикрыли знаменем. Салютуя останкам, Гарданна и стоящие рядом кавалеры обнажили палаши. Осалютовав останкам, Гарданна направился к Черным Тихоням. Они заволновались, стали выстраиваться в две шеренги. Подойдя к их строю, маркиз Арнорский возгласил:
   - Господа ! Император Джозеф Первый Железный исполнил свою последнюю волю в схватке с мятежным самоходным истуканом. Виват император Араторн Первый !
   И долго по полю разносилось: "Виват, виват, виват !!!" ...

***

   Реальность "Новая Элоада". Тридцать первое января тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года. Серенький полудень. Берег реки Камел возле полигона Кижеборо. На берегу - удлиненный бревенчатыми срубами постамент. На постаменте - подводная лодка, на которой государь-император Джозеф Железный совершил свое последнее, в реальности "Новая Элоада", путешествие. (Законный хозяин места на постаменте, свергнутый с него в незапамятные времена, чуть ниже по течению светит бронзовой плешью из речного омута). Над подводной лодкой трудятся добровольцы из числа местных обывателей и солдат гатсенмордской гвардии. Одна сторона лодки выкрашена в желтый цвет. Другая, на нее краски, видать, не хватило, драпируется дырявыми дерюгами. Вдохновителем и организатором всего этого творческого процесса является создатель подводного судна. Он утверждает, что действует согласно пожеланию, высказанному, в свое время, только что исполнившим свою последнюю волю государем Джозефом Первым Железным. Каковой государь разыскал в древних хрониках поэтическое описание такого вот символа народной свободы - желтой субмарины, плывущей в море из дыр. Историческая правда о том, что Джозеф Железный был искреннейшим другом народной свободы, спешно заносится в анналы, дабы ведал сие каждый элойский школьник. По данному вопросу есть указание Генерального Инквизитора, Его Светлости маркиза Арнорского. В анналы попадет, в свое время, и высказанная в этой связи сентенция Его Светлости: "Нельзя отымать у народа светлый образ незабвенно обожаемого государя".

***

   - Вы убили его ?! - в прекрасных глазах графини Мальвины ужас и боль.
   - Государь-император Джозеф Первый Железный исполнил свою последнюю волю в схватке с мятежным самоходным истуканом. Сей славный эпизод уже вписан в анналы. А что написано пером ... - не договорив, маркиз Арнорский резко меняет тон. - Да убрали мы его, сестренка, убрали. Очень своевременно убрали. Некоторым образом - во благовременьи прибрали.
   - Убийцы вы, убийцы !... - глухо звучит голос женщины.
   - Да, убийцы мы, сестричка, немилосердные, безжалостные. Жалеть - не наше ремесло. - Гарданна разводит руками. - Защищать - да. Жалеть - нет. Для этого есть ... Не желаете ли, прекрасная дама, пожалеть графа Зебулонского, исправного нашего бычка Леона Брегвэ. Только, Уины ради, не говорите ему, что он - убийца. Этого даже я не говорю. Напротив того - я при всяком удобном и, паче того, неудобном случае всем и каждому рассказываю, как благородный Брегвэ отважно ринулся на защиту государя и лишь коварство слепой судьбы ... Ну - и так далее и тому подобное. Так как касательно того, чтобы пожалеть означенного благородного Брегвэ ? Это было бы не лишено ... Нетрудно пожалеть несчастненького, коварно убиенного ... А вот пожалеть исправного бычка нашего Лео ... Смутно подозревающего, что он - да, все таки - убийца. Убийца доверившегося ему государя. Человека ? ... С этим - проблемы. Нет, я не отказываю Джозефу Железному в человеческой сущности. Но чтобы он поверил кому-либо просто, по человечески, как человек человеку ? ... О мертвых либо ничего, либо - хорошо ? ... А я - в хорошем смысле . Государь, который доверчив к людям ? ... Пусть уж лучше будет подозрителен и ревнив к чужой славе. С этим - проще.
   - Наверное, я действительно - ужасная дура ! ... - Мальвина склоняет голову, с капюшона ее кремовой, вощеного шелка, пелерины текут струйки дождевой воды.
   - А зачем Вам, графиня, являть силу ума в такого рода делах. Страшных, спору нет, делах. Для этого есть любящий кузен, способный из-за одной сестренкиной слезинки сорок тысяч императоров ... Ой, да мы все дрожим ! Мы продрогли, вон носик даже покраснел. Утратив часть своей совершенной красоты. Не жалеть и не беречь такой носик - преступление. Быстро в дом ! Глинтвейн, пожалуй еще, остынет.
   Маркиз сбрасывает свой кавалерийский плащ, окутывает кузину им - лохмато вороным, заалевшим открывшимся на миг шелковым, кровяно-огненным подбоем. Приобняв за плечи, бережно-заботливо ведет к охотничьему домику, стоящему в конце широкой аллеи, на вершине поросшего терновником небольшого кургана. Из трубы на красночерепичной крыше домика призывно-уютно курится дымок. Из забаррикадированого мешками с песком полуподвального окна торчит ствол трехдюймового ракетомета. Печально шумят по краям аллеи магнолии, мокнущие под мелким зимним дождем. Питер и Мальвина подходят к подножию кургана, подымаются прорезавшей терновник серокаменной лестницей. Зеленомундирные егеря салютуют им, закрывают за ними усаженную длинными железными шипами калитку.
   Глубоко внизу, в Подземном Мире кувыркается в обьятиях дымно-пламенного вихря голова благородного Бэзила Фурсо, второго графа Ивенвакского. Граф наконец-то, кажется, сподобился полностью и окончательно покинуть реальность "Новая Элоада". Послуживший сему взрыв фугасов в Норнойской Изгарной Кишке наверху слабо обнаруживает себя. Лишь дрожит легонько земля да невзначай тронулись рябью лужицы. Что нимало не вредит глинтвейну, закипающему на каминной решетке в темноватой зале охотничьего домика - маленькой, обшитой дубовыми панелями. В темной, теплой глубине полированного дерева мягко переливаются сполохи от очага. В полумраке танцуют тени. Игра каминных сполохов порой выхватывает из полумрака черепа всякого экзотического зверья, что опоясывают костяным фризом стены. Зверьем этим заселил Магнолиевый парк еще принц Едмунд Мореплаватель, связанный многими узами со славной фамилией Гарданна. Среди звериных черепов на карнизе попадаются и морлочьи.
   Бушующий внизу, под землей огненный вихрь вместе с головой благородного Фурсо баюкает и останки его спутников - людей и рыжих морлоков, играет покореженными обломками их грозного, исторгающего летучие фрезы оружия.
   За пару десятков миль от Норнойской Изгарной Кишки, в тупичке - одном из бесчисленных тупичков и тупиков Подземного Мира лежит на металлическом столе еще одна элойская голова. Лежит себе там, уставясь в низкий каменный потолок непоправимо обиженным взглядом, голова Эмилиана Петеркина. Остальные части тела народного вождя уже пошли в дело. Скоро они окажутся на столе морлокских компаньонов Петеркина. Означенные компаньоны самым естественным для них образом уладили некоторые разногласия по деловым вопросам, имевшие место между ними и славным малым Петеркиным. Все идет по плану в государстве элойском. По плану маркиза Арнорского.

***

   - За всей этой нашей нынешней эзотерикой и духовностью слишком уж часто просматривается простой как правда лик эдакого хитренького мужичка. Отлынивающего от дела мужичка. - голос Воропаева А. Ю. (консультанта- со- стороны) соразмерно-сдержанно громыхал в закутке за лифтом на верхнем этаже университетской башни. - Мужичка, частенько не лишенного внешнего интеллектуального лоска, увешанного учеными степенями, но ... Я ? ... Я, Женечка, не работаю. Я - воюю ! Сколько себя помню образованным человеком, воюю. С кем ? А то - не с кем ?! Сейчас, к примеру, с этим твоим несчастненьким соискателем С. П. Серым. На исходе шестого десятка все еще подающим большие надежды. Нет, я не жалуюсь. Отчего бы благородному мужу и не повоевать со всяческими серыми ? Но почему я должен жалеть того, с кем приходиться воевать ?! Того, кто меня и таких как я всю мою, в качестве образованного человека, жизнь ... Нет - я за христианскую мораль. Отчего бы честному, невоинствующему атеисту-агностику и не стоять за христианскую мораль. Но суть, Женечка, не в том, чтобы возлюбить и пожалеть ближнего, а в том, чтобы от жалости этой самой, будь она неладна, не сдвинуться мозгами и не натворить чего. Вот я жалею этого самого Серого. Правда. Тоже - жалею ! Может - больше тебя жалею. Но боюсь я, что от жалости этой сьедут у меня как-нибудь мозги набекрень и начищу я ему, бедняжечке Серому, фасад - от жалости начищу. И притом начищу - при свете дня, на глазах у изумленной публики, прямо в стенах вашей альма, звиняйте на том слове, матер. Не только к Серому ? Любовь к человеку вообще ? И мы - знаем этого человека. Это - вариант. - пламенный взор Альберта Юрьевича пристальнее обратился на собеседницу, рука его, как бы невзначай, щепотно скользнула вниз по ее спинке. - Места только еще знать надо. Так мы - знаем. И - могем.
   Евгения Львовна не отодвинулась, глянула на благородного Альберта снизу вверх - усмешливо. Явление из лифта стайки юных граций помогло консультанту достойно завершить мизансцену. Десница его перепорхнула с критического участка Женечкиной спинки на локоток. Бережно под локоток придерживая, повел Альберт Евгению на ее рабочее место.
   Там, на оставленным включённым дисплее наличествовал некий шедевр элойской живописи - портрет прекрасной бурмистерессы Базиливсы на плэнере с элементами натюрморта. План поменялся и стало видно, что шедевр находится в стадии завершения: забредший в благословенные Бутыли художник (стиля бравого, но - потрепанного) выкушал пару-тройку стаканов малинового вина, закусил, чем Уина послала - из плодов земных, наличествующих на натюрморте; снова взялся за кисть. Прекрасная Базиливса, позируя художнику, одновременно распекала понуро стоящего перед ней мужичонку:
   - Так раскажи-ка, голубь, зачем это ты, для какой-такой надобности золотареву ослу репей под хвост затолкал ?
   - Скушно, матушка-бурмистересса ! ... Скушно душеньке моей стало. Так скушно - мочи нет ! - в голосе набедокурившего пейзанина звучали неисправимые, неизбывные тоска и обида (возможно даже - вековые тоска и обида).
   - Скучно ему ... - покачала головой бурмистересса. - Беда, конечно. Такая беда, что и на белый свет глядеть тошно. Не тужи, голубь. Дело это - поправимое. Посидишь денька три в подвале, в темноте, в холодке. Один - одинешенек. Чтоб не обидел тебя, болезного нашего, кто невзначай. На воде и бананах. Наскучаешься - всласть. Как выйдешь на солнышко - белый свет опять будет в радость. Скучают ... - она повернулась к художнику. - Добро бы - только такие как этот вот. А то, вон еще в прошлом году, осенью, Эраст, сынок старого Джона Тинво, покойника, пригрей и утешь его Уина... Справный парень, грамотный, башковитый, работящий. Обиды ему от меня никакой никогда не бывало, даже и словом, а не то, чтобы ... Я , слава Уине, с кем как управляться знаю. Попросился , Эраст этот самый , своей волей, в солдаты. Сказал только : "Скучно мне с вами тут". И уехал с капралом-вербовщиком. И ведь не гнал его никто из общины ... Невеста у него была - Лиззи, Кермзонов дочка. Сирота, но - не бесприданница. Как слух до Бутылей дошел, что Эрастова рота вся в подземке сгинула, Лиззи топиться было в пруду наладилась. В нашем пруду утопиться мудрено. Вытащили ее сразу. Не по головке же девчонку за эдакие фокусы гладить ? ... Как малость она от воды отошла, я ее крапивкой от дурости этой, от чувствительности нашей женской полечила. Что Вы, прекрасный мэтр ! Как можно - девочку на конюшню ? ! Сама я ее, из своих рук, у себя в спаленке, любя поучила-полечила. Думала - поспит дитё пару ночек на животике и в разум войдет. Вон даже Уина Купальщица на что уж - Божественная. А и она потужила, потужила за Странником и нашла себе другого. И какого - Оркона Первомеченосца. Только с Лиззи иначе вышло. Ушла из Бутылей - как сгинула. Подружкам сказала - Эраста своего искать. Везде будет она его искать, хоть бы даже и у морлоков в подземке.
   Добрая бурмистересса вздохнула, огляделась вокруг. На смену весне в Бутыли шло лето. Плющ, оплетающий надвратные сооружения, зазеленел пышно. Шла в рост, зеленея, и крапива за конюшней.
   За окном университетской башни, соперничая с закатом, пламенели в окутанном ранними зимними сумерками городе россыпи оранжевых фонарных огней.
   Дисплей залит был солнцем майского полудня. Шел к завершению в реальности "Новая Элоада" ласковый месяц май. Одна тысяча восемьсот пятьдесят седьмого , от спасения Уины, года месяц май. Девятнадцатого числа указанного месяца указанного года столица и вся Империя прощались с государем-императором Джозефом Первым Железным. Со сдержанным барабанным громом, сверкая блеском стали, шли мимо императорского мавзолея парадные рассчеты гвардейских полков. Склонялись на миг и вновь высоко подымались черно-пурпурные знамена, расшитые потемнелым в битвах и походах золотом. Потемнелым в сумраке Подземного Мира золотом. Золотом, закопченным яростным огнем благородных Меченосцев, прорезавшем вековой подземный сумрак. На навершиях боевых знамен вились на синем майском ветру, бились под лапами застывших в броске золотых леопардов серо-сиреневые траурные ленты.
   Глазевший на траурные церемонии народ печалился - соразмерно. Печалившихся несоразмерно сторонились - во-избежание ... Добрые, благонамеренные верноподанные печалились, но - соразмерно. По всей Империи - соразмерная всенародная печаль.
   Но отчего так горело и сверкало на грозной элойской стали высокое, ликующее, весеннее солнце ?!
   Одиноко и даже - несколько неуместно смотрелся прикрытый знаменем прах Джозефа Железного. Нелепо торчала из-под знаменной бахромы пара среброкованых, латных сапог. Осиротевшие соратники и приближенные Джозефа понимали, что от исполнившего свою последнюю волю государя им нету более никакого проку. Отчего проявляли некоторую торопливость в отдании ему, означенному государю, последних почестей. Но вот он убран, наконец-то, с глаз долой - в мавзолей. Процесс дошел до завершающего этапа - до поминального банкета. На банкете не видно сэра Питера Гарданны, седьмого маркиза Арнорского. Сэр Питер счел для себя более удобным отправиться в срочную командировку в подземку - на время, пока не утихнет суета вокруг праха Джозефа. Новый император проявил понимание и пошел маркизу настречу.
   Вот только демиургам в Харькове нельзя глаз спускать с этого интересного во всех отношениях маркиза. И сменяется на дисплее свет майского полудня сумраком Подземного Мира.
   Зеленоватый сумрак этот, в реальности "Новая Элоада", непривычному к подземке людскому глазу представляется непроницаемо плотным, угольно-бархатным мраком. Способны видеть что-то в извечной тьме Подземного Мира лишь морлоки, да благородные Меченосцы, столетиями делящие с исчадиями Тьмы беспощадную схватку.
   Их, благородных, с отрочества, а порой и с детства, учат смотреть и видеть в царстве Тьмы - в полусумраке подземки. Вообще - учат быть на короткой ноге с госпожой Тьмой. Программное обеспечение виртуальной реальности "Новая Элоада" позволяет харьковским демиургам самыми различными глазами смотреть на указанную, данную им в ощущениях - с дисплея, реальность. В том числе - глазами морлоков и благородных Меченосцев. Дабы, в случае ежели этого потребуют интересы дела, сумели програмисты-демиурги держаться на короткой ноге со своими созданиями, вступать с ними в самые близкие отношения. Вот и сейчас на дисплее достаточно четкая картинка, иллюстрирующая эпизод из непростых будней Подземного Мира.
   Круто опускается в чрево земное широкая, выщербленная, серокаменная лестница. Вниз по лестнице движется, кажущаяся на ней крошечной , человеческая фигурка с зажженной тоненькой свечечкой в руках. Нет, это никоим образом не сэр Питер Гарданна, седьмой маркиз Арнорский, исполняющий должность Генерального Инквизитора Имперской Службы Испытания Тьмы. Это - Лиззи, невеста пропавшего без вести Эраста. Беленькая такая, неуловимо схожая с молодым редисом девчушка. Ничего особенного. Глаза, разве что - кажущиеся огромными на бледном, осунувшемся личике. Так это - от непривычки к подземной тьме. Печальную повесть об Эрасте и Лиззи , Вы помните - читатель, рассказывала бурмистересса Базиливса некоему живописцу, посетившему невзначай селение Благвондуннон (Бутыли - ежели по простому).
   Девушка достигла подножия лестницы. Остановилась, озираясь, вглядывааясь мучительно. А что могла она увидеть за пределами трепетного светового круга от убогой своей свечечки ? ... Задули чуть посильнее ветры Подземного Мира, и погасла свечечка. Ржавое огниво с отсыревшим трутом бессильно возжечь ее снова. Окутанная мраком бедная Лиззи некоторое время безнадежно звала непутевого своего Эраста. Потом затихла, усевшись на холодный камень, закрылась от мрака прижатыми к лицу ладошками. Шуршали во мраке шаги учуявших добычу морлоков-мясников.
   С самого верха гигантской каменной лестницы прорезал тьму луч белого, голубоватого света. Шел в свете этого луча вниз по лестнице маркиз Гарданна. Рядом с ним - огромный черный арнорский дог в шипастом ошейнике. Морлочье отступило перед светом. Дог погавкал: на морлочье - строго, девушке - приветливо. Она поднялась на ноги, заслонившись рукой от слепящего света, глядела на подходящих к ней человека и собаку. Гарданна взял девушку за руку, повел вверх по лестнице, обернувшись, погрозил морлочью пальцем. Дог погавкал еще - подтверждающе, многообещающе. Вышли на площадку, где стоял на железной треноге снаряженный самосветным фиалом прожектор. Другой прожектор светил в боковую, идущую вниз галерею. В ней ладили что-то в каменном полу Черные Тихони. Их ротмистр подошел к Гарданне, отсалютовал, доложил, что минирование выполняется в полном соответствии с утвержденным штабом гвардии регламентом. Гарданна кивнул, прошелся вдоль минируемой галереи , вернулся на площадку. Там ждал его уже с лошадьми в поводу панцер-паж. Лиззи посадили на конский круп за спину Гарданне. Она обхватила его за пояс руками. Он, сказавши, чтобы держалась покрепче, пустил коня крупной рысью по выходившему к дневной поверхности наклонному тоннелю. Наверху светало. Розовые блики утренней зари играли на полированном сером граните тоннельных стен и потолка.

***

   Реальность "Новая Элоада". Двадцать второе мая тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года. Ясный полудень. Камелот, императорский дворец, рабочий кабинет Его Величества Араторна Первого (еще не доросшего до почетного наименования "Великий"). В кабинете предшественника новый император устроил нечто среднее между небольшим музеем и домовой часовней неразоблаченного пока еще культа - культа личности Джозефа Железного.
   Сам же, не без умысла, трудился в кабинете Гортензии Благословенной, объявленной уже провозвестницей Эры Просвещенного Попечения. Залитая потоками майского солнца из распахнутых настежь окон ласково смотрела сия добрая государыня с большого портрета на стене напротив письменного стола. Поощрительно улыбалась трудившимся в ее кабинете Араторну и Лавру Паульсону, светлейшему графу Араксенскому.
   Да, сэр Лавр вновь пребывает на ступенях трона. Араторн приблизил его к себе. А отчего бы благородному и просвещенному монарху Араторну Первому (в будущем - Великому) не приблизить к себе графа Араксенского ? Что - не монарх что ли ?! Монарх, законный монарх. Без сучка и задоринки прошедший процедуру интронизации на пленуме Капитула. На историческом февральском, тысяча восемьсот пятьдесят седьмого (от спасения Уины) года, пленуме Капитула Ордена Леопардов и Лилий. Что может помешать теперь означеннному благородному и просвещенному государю взять на вооружение гениальное положение Джозефа Железного о том, что верные решают все ? Ничто и никто. А ежели кто и ... Так на сей предмет и призван на ступени трона граф Араксенский. И вот демиурги могут наблюдать на своем дисплее как Араторн Первый с милостивой улыбкой вкручивает славному сему графу нижеследующее:
   - Я призвал Вас, добрый мой сэр Лавр, дабы Вы разделили со мной труды попечения о внедрении повсеместно в Империи режима свободы. Ибо лишь во всецело свободном режиме просвещенное попечение о подданых осуществлять возможно.
   Граф Араксенский высочайшим предложением потрудиться на ниве повсеместного внедрения режима свободы нимало смущен не был. С улыбкой, не льстивой, но - преданной, государю своему ответствовал так:
   - Только повелеть всемилостивейше соизвольте, Ваше Величество. Не то что свободу, а хоть бы даже и эту, как бишь ее ... республику в двадцать четыре часа установлю. Никто и не пикнет.
   - Касательно республики это Вы, граф, слегка того ... - несколько принужденно улыбнулся император. - Некоторым образом, эдакий ... левый загиб (откуда он "загиб" этот левый забрел в мою голову ? Вроде бы вчера выпито было не так, чтобы ...). Я всегда знал, граф, что Ваша верность престолу безгранична. Но ... И безграничная верность должна быть явлена в разумных пределах ...
   Несколько выбитый из колеи столь впечатляющим проявлением верности Араторн счел за благо сменить предмет разговора:
   - Восхищен тем, как Вы, Ваша Светлость, все устроили в деле с солдатскими поселениями. Я - про солдатские поселения, в коих обнаружились несовместные с воинской дисциплиной уклоны, разброд и шатания в изъявлении верноподданических чувств.
   - Кижеборо помогло, Ваше Величество. - добавив в улыбке скромности, отвечал Паульсон. - В рассуждении того, что на отдельном печальном примере превращения сего селенья в полигон ...
   - Пример печальный и, паче того - вдвойне горестный. - кивнул император.
   - Но, не столь уж сложно было сие в исполнение привести. - с прежней улыбкой вел далее граф Араксенский. - Не бином Ньютона. (Какой такой еще "бином" ? Заболтался я вчера с этим арестантом, как бишь его ? ... Воландау что ли ? ... Книжный червь, а можжевеловку тянет важно. Даст в этом деле сто очков вперед иному сапожнику. А ведь как врага народа и престола его, еще при Джозефе, взяли ... Пожалуй - надо выпускать. Хранителишки из Фарфорового целый трактат про Воландау этого прислали. Грозятся , что без него не сладится дело о Порталах. А не поймем, как закрываются и открываются Порталы - худо будет. Рыжие морлоки-очкарики никого не помилуют - ни женщин, ни детей, ни стариков, ни генералов, пожалованых в графья за беспорочную службу).
   - Да уж - "не бином". - Араторн то ли усмехнулся, то ли поморщился брезгливо. - Семейные оставлены Вами, граф, на прежних местах ?
   - Точно так, Ваше Величество. - подтвердил Паульсон. - С женатиками и бабы их управятся. Иной раз - получше капралов. Места знают - морлочьи дочки ! ... А холостяков отправили морем в Дальний Арморик, в Камарг. Где образована свободная коронная колония Гортензиленд. Согласно духу и букве всемилостивейшего рескрипта Вашего Величества офицеров от них убрали. Сами они, вольными голосами, выбрали себе начальство. Баб купили, за ром, у местных черномазых. Женский, с позволения Вашего Величества, состав. Пусть теперь на свободе сами управляются.
   - Уина поможет, управятся. Трудами Бэзила Фурсо-младшего, ученика Вальтера Гаука, Страхомарский Портал надежно перекрыт минными заграждениями. Да и из Фарфорового Дворца обнадеживают, что скоро найдем средство и с той стороны Порталы закрыть. Так что рыжие морлоки покой Гортензиленда вряд ли потревожат. А морлоки белые ... Для колонистов - вооруженных и обращению с оружием обученных, белые морлоки не страшней любого другого тамошнего зверья. А сколько зверья там, в Камарге, всякого в лесных чащах ! ... Какая охота ! А рыбы в тамошних водах ! ... А уж воли, воли ! ... - взор небесно-лазоревых императорских глаз затуманился безудержным мечтанием.
   Граф Араксенский приуготовился высочайшее мечтание разделить и всеподданейше поддержать. Араторн это заметил, резко сменил тон, с улыбкой жестокой, каменно-надменной произнес:
   - Да, воли у них там будет ... Куда уж нам - невольникам чести ...

***

   - Твою бы Базиливсу на трон ... - Гарданна помолчал, смежил веки , подставив лицо солнышку. - У нее рабы - образцовые (а может даже - счастливые). И ты - свободен. От многих докучных проблем господина этих рабов свободен.
   - Я думал было вовсе своих освободить. - отозвался едущий рядом Брэгвэ. - И самому от мороки этой помещичьей освободиться. Угодья, что числятся в майорате графов Зебулонских , сдать в аренду. Тем же пейзанским общинам и сдать. Как вышел закон о дикорастущих поселянах ...
   - О вольных поселянах. - перебил Гарданна. - "Вольными поселянами" они в тексте закона названы. В "дикорастущих" их твой письмоводитель переименовал. С его подачи теперь по всем камелотским салонам словцо это "дикорастущие поселяне" пошло гулять. Хорошо подвешен язык у достойного сего мужа. На мой взгляд - для письмоводителя слишком уж хорошо.
   - Ну пусть и о "вольных" ... - не спорил Брегвэ. - Только не хотят они на волю, в дикорастущие. И не только мои. Целыми селеньями и общинами пишут на высочайшее имя петиции, чтоб оставили над ними покровительство помещиков. Боятся новых хозяев - из своих же, "дикорастущих". Вот так-то, братец Генеральный Инквизитор. Свободно жить не запретишь, но и не заставишь. А выгнать на вольные хлеба и ветра ... Они ко мне привыкли, я к ним. Ту же Базиливсу прогнать от себя уж не смогу. С ней мне как-то душевнее, теплее, спокойнее. А знаешь, как порой душа покоя просит ?! Что - скажешь, не заслужил я толику покоя ? ...
   - Покоя ему ... - хохотнул Гарданна. - А свет ? Высший свет ... Вспомни, как ты о нем мечтал. Когда безродным мальчишкой начинал службу - пажом в армейской пехтуре, в боевой свите Дикообраза Хью. Старина Дикообраз ! ... Утешь, опохмели, отмой и причеши его Уина. Сэр Хью, незабвенный отец-командир повсеместно покрывшего себя неотмываемой славой Пармезангардского пехотного полка ! ... Слушай, это ж у вас, у пармезанов в клавесин картошку на зиму ссыпали ? Не у вас ? А что у вас - в клавесин ? ...
   Брегвэ отмолчался. Они ехали вдоль неширокого канала, неспешно текущего в одетом замшелым камнем русле. Высоко в ясном небе, несколько не по сезону, пел спохватившийся, видать, жаворонок. Пел в высоком синем небе жаворонок для благородных Гарданны и Брегвэ - малость заплутавших меж покоем и светом. С железной грацией ступали по подросшей, невыгоревшей еще траве их могучие вороные кони. Солнце золотило конские гривы. Кони, казавшиеся в подземке глыбами угольного мрака, в весеннем свете пленяли взор человеческий дивной звериной своей красой. Солнышко припекало. Шло к нашим элоям лето.
   А за окном университетской башни город лежал, застеленный запоздалым снегом. Светящее сквозь туманную пелену полуденное солнце слегка золотило стены домов города. Яблочно желтели в приглушенном снежном свете церковные купола. Внизу, в зоопарке, густо чернели утки на зеленой воде незамерзшего пруда. Падали с оголенных осенью ветвей снежные хлопья. Завороженные явлением долгожданной зимы звери и птицы кротко безмолствовали. Ватно дымили серые и краснокирпичные трубы. Угадывавшиеся за размытой кромкой горизонта леса грезили о весне и лете. В мягком, кротком, умиротворяющем свете серенького зимнего дня лежал внизу от веку не знающий покоя город.

***

   - В условиях рынка действует объективный закон: "Заказчик всегда прав". - Борис Исаевич со строгостью глянул на Евгению Львовну.
   - Объективная реальность - порой очень даже чувствительно данная в ощущениях. - поддержал професора-демиурга консультант-со -строны Воропаев Альберт Юрьевич.
   Профессор реплику консультата счел возможным проигнорировать, не сбавляя градуса строгости, вел далее:
   - Всецело поддерживая линию на восстановление современных цивилизованных норм исторической истины, заказчик требует, и - обоснованно требует, от нас того же. Как у нас об этом в техническом задании, Евгения Львовна ?
   Женечка, пошуршав как мышка бумагами, зачитала:
   "Возрождение духовности предполагает моделирование исторических реалий не в интересах истины, а в интересах правды". Это, Борис Исаевич, дополнительный пункт техзадания, пункт тринадцать "б". Представитель заказчика, Андрей Кириллович Логвинов, в порядке устного распоряжения, просил особое внимание обратить на то, что слово "правда" в указанном пункте напечатано совершенно правильно - с маленькой буквы и без кавычек.
   Профессор-демиург намек на орган ЦК КПСС газету "Правда" то ли не понял (вот она - историческая память ! ...), то ли, закаленный многолетним пребыванием в партийных рядах, отмел как ... (Как что ? ... Как что, как что !!! Как надо что, так и отмел). Взял тон академический:
   - Методическую корректность, слава Богу, никто еще не отменял, Евгения Львовна. И совмещать в образе и политической биографии нашего Джозефа Железного черты Павла Первого и товарища ... То-есть я хотел ...
   - Мы Вас поняли, Борис Исаевич. Павел Первый нам - не товарищ ! - легкий на помине Логвинов стоял на пороге. Поспешил принять участие в ученой беседе - не сказать, чтобы вполне корректно, но весьма для профессора кстати. Профессор сделал паузу, консультант-со-стороны этим незамедлительно воспользовался:
   - Почему обязательно аналогии с Павлом или даже - с Павловичем (не к ночи будь помянут). Есть кандидатуры и с более солидным историческим стажем.
   - Можно, конечно, и у шумеров ... - начала было Женечка.
   - Молоко на губах не обсохло у ваших шумеров. Миль пардон, Евгения Львовна ! Но позвольте мне объясниться .
   Женя с извиняющей улыбкой кивнула и Воропаев - обяснился:
   - Как-то я провел эксперимент. На молодняке - приятелях моей дочки. Они у нас вечно толклись в квартире, устраивали такие себе философские вечера. Я им зачитал некий текст о напряженной борьбе нескольких группировок. Имена и прочее, позволяющее определить место и время действия, из текста убрал, заменил разного рода иксами и игреками. Потом предолжил угадать - про что текст. Время было - пик перестройки. Среди них было много студентов-историков. Ну, тогда не только студенты и историки историей живо интересовались, особенно - в приложении к политике. Мнения моих подопытных разделились. Часть считала, что текст - про борьбу Горбачева и Ельцина. Другие полагали, что - про разборки Сталина и Троцкого. А на самом деле ... Да какие шумеры ?! И не египтяне, и не инки с ацтеками. Мартышки в описанном в указанном тексте случае между собой разбирались. В обезьяньем питомнике в Сухуми. Разгромили с десяток лет назад его другие ... приматы. Меж собой разбираясь на высоком политическом и, что куда хуже, военно-техническом уровне. Я это последнее обстоятельство отмечаю отнюдь не в порядке осуждения технического, или даже - военно-технического прогресса. ! ... Гуманитарии тамошние, не про мартышек речь, в подготовку разборок этих тоже изрядную лепту свою наложили. Так что - нет пределов истине: хоть исторической, хоть доисторической, хоть вообще - естественно-исторической, дочеловеческой. Главное, чтоб все - в интересах правды. Что это у них там ? - он повернулся к дисплею, на котором корчился в сполохах алого света сумрак Подземного Мира. - Артиллерийские учения в одном комплекте с философской дискуссией ? Давайте послушаем, что там маркиз Арнорский вкручивает своему государю.
   Никто не возражал. Женя прибавила звук, и в келье демиургов в гармонии с раскатами рукотворного артиллерийского грома зазвучал глас маркиза Арнорского:
   - Целиком и полностью согласен с Его Высокопревосходительством министром юстиции и с цитируемыми Его Высокопревосходительством пророками перволюдей. Все люди рождены для счастья и свободы. Но отчего бы нашим пейзанам совершенно свободно не выбрать покровителей и жить счастливо под их покровительством ? Под покровительством людей, способных предоставить им поприще для трудов по умножению и складыванию в житницы благ земных. Неспособные позаботиться о себе, в силу телесной немощи, тоже пожалуй предпочтут покровительство благородных Меченосцев, от веку защищавших их предков от исчадий Тьмы. Сумели защитить от морлоков, сумеют защитить и от алчности и черствости элоев. Договор ? Пусть будет договор. Свободно расторгаемый, ежели представления сторон о счастье решительно меж собою несогласны. Но договариваться есть смысл лишь с теми, кто способен условия договора соблюдать. С теми, кто имеет средства поддерживать режим неукоснительного соблюдения договоров. Способны ли на такое наши пейзане, ежели предоставить им возможность вариться в собственном соку, в их общинах ? Позволю себе в сем усомниться.
   - Наши - точно неспособны. - разделяет сомнения маркиза консультант Воропаев. - Который уж раз в непростой нашей истории делят, никак не поделят землю. Экспроприированную у экспроприаторов. Это у нас-то - с нашими просторами ! ... Куда уж им умножать и складать ? ... Экспроприировать и делить - куда легче и гораздо веселей.
   - Потребности у народа - неуклонно возрастающие... - смутно как-то глядя на Бориса Исаевича, прокомментировал Логвинов.
   - Осуществление принципа "Каждому по потребностям" - вековая мечта человечества. - счел нужным отреагировать на мнение представителя заказчика профессор.
   - Каждому ?! По ... По чему ? ... - оживился Логвинов. - А ... По потребностям. Лозунг железнодорожников: "Дадим каждому пассажиру по мягкому месту !". Не по плацкарте какой-нибудь задрипаной, а - по мягкому месту. В таком вот плане, в таком разрезе ... По потребностям ... Каждому ... Потребности они ж - не только неуклонно возрастающие. Они ж еще - разные, многогранные . Вспомним, коллеги, русскую народную сказку - про то как солдат прорывался на прием к царю, рассчитывая получить от главы государства награду - сто рублей. С человечком каким-то из дворцового секьюрити сговорился за пятьдесят процентов от будущей награды, чтобы он, человечек этот, организовал солдату с царем стрелку, по простому, бизнес-встречу. Как до дележа с означенным человечком дело дошло, выяснилась одна интересная деталь - награда солдату от царя вышла не сто рублей, а - сто палок. Так солдат этот братану-компаньону, нужному своему человечку из дворцового секьюрити, и собственные свои, кровные, пятьдесят процентов уступил. Надо полагать: принимая во внимание , что у человека потребности - неуклонно возрастающие. Дескать: получи по потребности, брат ...
   - Обитающие в поселениях столичной округи на Теплой Речке собратья наши смертным боем бьются меж собой за распаёванные угодья. А в Дорсете напротив - чинят препоны присланным из Камелота для правильной распаёвки землемерам. Пришлось в Дорсет послать на усмирение пейзанских бунтов батальон Морской гвардии, а в Теплоречье - роту Камышевых Котов. Ибо потребна ныне братьям нашим - пейзанам не только от морлока защита, но и ... - раскаты артиллерийского грома заглушают мнения государя-императора Араторна Первого о структуре потребностей добрых его, верноподданых пейзан. Пляшут на государевом лике багряные отсветы выпущенных на свободу в подземке огненных рукотворных демонов. Сотворенных трудами Хранителей и благородных Меченосцев демонов.
   За окнами университетской башни солнышко ласково, не февральским обычаем, золотило устилавшие город снега. Обещало: то ли досрочный приход весны, то ли просто - ростепель со слякотью. Растревоженные ласковостью светила взвывали и взревывали внизу, за решетками зоопарка, звери.
   - Георгий Федотов писал, что на Западе аристократические привилегии были не отменены, а постепенно распространены на всех. - сказавши такое, Женя пытливо посмотрела на Логвинова.
   Представитель НПО "Завод им. В. И. Михельсона" безмолствовал, заговорил консультант- со-стороны:
   - Если б только привилегии ... А то ведь и - "налог кровью". Не только права, но и - обязанности. В числе других - и почетная обязанность службы в вооруженных силах, в массовых армиях, скомплектованных на основе всеобщей воинской повинности. Всеобщей ... Всеобщее вооружение народа, о котором давно говорили большевики, совершилось ... Плоды такой вот всеобщей аристократизации народа общеизвестны. Мы и сами их накушались и на других насмотрелись. Класс-гегемон и рабочие как "аристократия Третьего Рейха"... Я не за кастовые перегородки ратую - "благородным надлежит счесть того, кто способен вести себя благородно". Служить "отлично-благородно", добывая новое знание, которое есть сила, защищающая Созидателей Насущного от всяческих армагеддонов. И стращающая их, означеннызх достопочтенных созидателей, армагеддонами - на предмет внушения должного градуса почтения к добывателям и хранителям Знания. А не так, чтобы только в теплых местах петь осанну народу. Что ? Нет, конечно, не только "налог кровью". А амортизация мозга в процессе добывания нового знания, которое есть сила ? ... Такая амортизация вещь бывает посильнее "налога кровью". Иной раз такое удумаешь, что самого оторопь берет от открывающихся ликов Неведомого. Таким, со всеми - ближними и дальними, благородному человеку делиться сложно. Не все такое своими мозгами переварить способны. Да и жалко бывает. Не информации о ликах Неведомого жалко. Ближних и дальних бывает жалко. Как врачу бывает жалко близких тяжелого больного. Может все-таки лучше идти не путем неуклонного наращивания темпов аристократизации широких народных масс, а делать жизнь по принципу: "От каждого по способностям, каждому ... ". Что "каждому" ? ... Как это у Окуджавы: "Кавалергарда век недолог, и потому так сладок он". Ну, не обязательно так прямолинейно как у них. - Альберт Юрьевич кивнул в сторону дисплея. - С их Цветничком Меченосцев. Но и без разгула народной духовности - с превращением инженера в "сторублевого инженегра" и посыланием "товарищей ученых" на картошку: в порядке трудового перевоспитания.
   - Леопарда. - с улыбкой поправила Воропаева Женя. - "Цветником Леопарда " институция эта у них зовется.
   - Да - "Леопарда". - кивнул Альберт Юрьевич. - В "леопардах" у них ведь там ходят не только Меченосцы , но и Хранители из Фарфорового Дворца, вытаскивающие из Неведомого разные всякие подарки от любящего людей благородных Владыки Тьмы. Так ведь и у нас, в светлой памяти шестидесятые, физики-ядерщики и инженеры-ракетчики держали в руках меч государства. Вот тогда бы и разобраться с народолюбцами из святой интеллигенции. - на лицо Воропаева легла тень давней, неизбывной ненависти, пал багряный отсвет с дисплея. - С дядями и тетями, норовящими поучиться у широких рабоче-крестьянских масс правде жизни и стиранию граней. Чтоб , значит, половчее отправить "доцентов с кадидатами" поближе к земле на трудовое перевоспитание. А самим сидеть - в тепле, в добре и думать великую народную думу: "Как бы нам так сделать, чтобы сидеть и ничего не делать?". Или , опять же - сидеть в том же тепле и добре, вести культурные, интеллигентные разговоры про то, как по справедливости разделить, наряду с прочими благами, благо образования. Всего лучше - всеобщим сделать высшее образование. Для чего сделать его полегче, пониже. Это ведь всякие-разные благородные злоумышляют, что меч Знания бывает порой тяжеловат, не каждому по руке. А у до невозможности простого народа и святой евонной интеллигенции, мысли и чаяния проще: "Разделить все поровну и - точка!".
   - В Китае председатель Мао как раз "святую интеллигенцию" и отправил на трудовое перевоспитание. Для чего учинил Великую пролетарскую культурную революцию. В годы которой другая, не столь святая, китайская интеллигенция сработала спутники, ракеты, мирный и немирный атом. И даже... - Логвинов с улыбочкой оглядел заметно шокированных его словами собеседников. - Вспомним, к примеру, коллеги, что Китай вошел тогда в четверку стран, впервые синтезировавших белок (вместе с нашей родимой совдепией, кстати). А китайская математика ? ... Да и нынешнее китайское кино ... Потом хунвэйбинам, сделавшим свое дело, предложили скромно удалиться. Упорствующих в нескромности попросили настойчивей, кой-кого так даже постреляли на стадионах. И теперь в лице Китая мы имеем ... То - что мы имеем. Или же, с позволения коллег, - Логвинов раскланялся изысканно, - то, что нас может, некоторым образом, пои ... Миль пардон, Евгения Львовна !!!
   Женя машинально кивнула. Воропаев проговорил с сумрачной усмешкой:
   - Вот значит как ? ... Нам, неумытым, либо Джозефы Железные с рыцарями их , хунвэйбинами, либо - застой с крепчающим маразмом, оживленный толикой бардака. Третьего - не дано ! ...
   - Ищите третьего пути, консультант, ищите. - с прежней улыбочкой ответствовал представитель заказчика. - Ищите - должон быть.
   Воропаев примолк, двигая желваками. Женя, чтобы прервать тяжко повисшую в келье неловкую тишину, повернула регулятор громкости стоящей у дисплея колонки. Демиурги, вкупе с примкнувшими к ним консультантами и представителями заказчика, стали внимать дискуссии между государем-императором Араторном Первым и Генеральным Инквизитором сэром Питером Гарданной.
   - Мои комплименты красноречию и железной логике Вашей Светлости ! - беглый алый огонь высветил императорский лик с наличествующей на означенном лике наиприятнейшей улыбкой. - Вы, сэр Питер, и Владыку Тьмы уговорите стать на стезю Света и Добра.
   - ... приводит меня в крайнее смущение. - докатившийся вслед за световым всплеском артиллерийский гром заглушил начало ответной гарданновской реплики , вследствие чего было не вполне ясно, что именно привело в крайнее смущение Генерального Инквизитора Имперской Службы Испытания Тьмы. Краску смущения на лице Генерального успешно заменили багряные отсветы следующего артиллерийского залпа.
   Переждав гром этого залпа и разбавив в улыбке приятность отеческим попечением, император вел далее:
   - Я в ближайшие дни, как только попаду в свой кабинет, подпишу все представленные Вашей Светлостью бумаги, касательно моратория, сиречь - приостановки вхождения в силу законоположений о дикорастущих, прошу покорнейше простить, вольных поселянах. Но в рассуждении грядущего благом почитаю порядок, при коем владельцем и распорядителем земельных и водных угодий была бы в Империи единственно верховная власть. От каковой верховной власти благородные Меченосцы будут денежное вознаграждение за службу свою получать. Наравне с имперским чиновничеством и прочим служилым людом.
   - Тем самым большинство насущных нитей человеческих отношений окажутся в руках верховной власти. - переждав орудийный гром, с поклоном сказал Гарданна.
   - А в чьих руках, по мнению Вашей Светлости, нитям сим надлежит сходится ? - снова добавив в улыбке приятности, спросил император.
   - Это - как будет благоугодно носителю верховной власти. - улыбка Генерального Инквизитора самую малость, но - превзошла приятностью императорскую. - Вашему предшественнику благоугодно было сосредоточить столь много этих нитей в руках генерала Паульсона ...
   - И что из этого вышло ? ... Вы, верно, это хотели сказать, маркиз. - в отсвете следующего залпа видно, что государева улыбка не померкла ни в малейшей степени.
   Раздались орудийные раскаты. Гарданна молча кивнул. Император, забыв стереть с лица улыбку, изрек тишайше :
   - Благодарю за службу и верность, маркиз. Соблаговолите немедля сдать все дела Паульсону и удалиться в Ваш родовой замок Арноргард.

***

  
   Перевалившее за полудень февральское солнце вновь затеяло весенние игры. Зверье за решетками зоопарка недоверчиво безмолствовало. В порыжелом, раскисающем льду ближнего пруда зеленела большая полынья - там, где из клеток стекала согретая в тепле звериного жилья смывная вода. На малахитовой воде дивно белел расправивший обстриженные крылья лебедь. Плавно скользили по водной глади еще трое - белоснежные, царственно выгнувшие шеи. Лед и вода густо чернели водоплавающей мелкотой и всяким пернатым сбродом, залетевшим с воли - поживиться на дармовщину со стола томящихся в вольерах сородичей. В дальних полыньях в вороной черноте отражались позолоченные солнышком голые ветки.
   Щелчок закипевшего электрочайника отвлек Евгению Львовну от расстилающегося под окном вида. Женечка вздохнула, отошла от окна. Заварила чай в хитрой, с вкладным фарфоровым ситечком, расписанной какой-то пестрой китайщиной чашке. Протянула руку к зефирине, одиноко и сладостно розовеющей посреди опустелой фаянсовой тарелки: дебело, на тысячелетний срок, сработанной, голубоглазыми эдельвейсами по сливочно-белой глазури изукрашенной. Снова вздохнула, посмотрела на себя в висящее на стене возле стола зеркало. Убрала руку от тарелки, чуть расстегнула змейку сбоку на юбке. Провела пальчиком вверх, от бедра до талии, по явившемуся на свет в нежнокремовой пене кружев мыску молочной наготы. Лишнего жирку - считай, что не было, на талии - так вообще абсолютный нуль. Женечка застегнула змейку, оглядела себя в зеркале еще раз. Наклонившись, поправила на колене почти незримо заморщившийся чулок. Взяла зефирину, надкусила. С зефириной и чаем уселась перед компьютером. Прихлебывая чаек и покусывая розовую зефирную плоть, стала глядеть на дисплей.
   На дисплее господствовали два цвета: синий, глубокий густой цвет неба и ржаво-оранжевый - спекшейся и растрескавшейся земли. Пылила там колонна подобных железным гробам на колесах боевых бронированных машин. Из люков выглядывали, блестя черными очками, заросшие рыжими лохмами морлочьи хари. Рыжие морлоки-очкарики спешили к лиловеющей на горизонте горной гряде. В одном из ущелий гряды находился Страхомарский Портал, через который указанная разновидность морлоков, вооруженная фрезометателями, уже проникла однажды в пределы Империи, создав множество проблем самым разным ее чинам (точнее - верным ее сынам, в самых разных чинах). Маркиз Гарданна тогда ... Что - маркиз Гарданна ?! Опять - маркиз Гарданна ! ... А куда от него денешься, ежели даже Владыка Тьмы, похоже, маркизу ворожит. Вот наслал, давеча, на смотр и парад в Ард-Галене рыжих морлоков-очкариков. (В высочайшем, заметьте, присутствии были те самые - смотр и парад). И как подыграл он, Владыка Тьмы, тогда маркизу, ситуацией не замедлившему воспользоваться ! Темный - что с него возмешь ? ... (Это мы про Владыку Тьмы, а никоим образом не про Его Светлость седьмого маркиза Арнорского, сэра Питера Гарданну).
   Но - сколько веревочке не виться ... И про это - сюжет на соседнем дисплее: маркиз Арнорский, сэр Питер Гарданна в высочайшем присутствии передает графу Араксенскому, сэру Лавру Паульсону регалии Генерального Инквизитора. Граф принимает регалии с некоторой, скрываемой за победной улыбкой, опаской. На лице маркиза - усталое отвращение. Император Араторн Первый (еще не Великий, но уже - многообещающий) заметно смущен духом и смущение это, видимо, не считает необходимым скрывать. В следующей сцене он делится означенным чувством глубокого смущения с графиней Мальвиной, принесшей цветы в кабинет-музей исполнившего свою последнюю волю государя-императора Джозефа Железного. Нечаянная встреча Араторна и Мальвины завязывает, похоже, новый сюжет, выходящий, увы, за скромные границы нашего скромного романа. Ограничимся поэтому душеизлияниями Араторна по поводу мальвиночкиного любимого кузена( мало кого, впрочем, оставившего к себе равнодушным). Что ? Ну да - речь опять о нем, об интересном во всех отношениях сэре Питере Гарданне:
   - Заслуги сэра Питера перед престолом равны лишь его же собственным доблестям и добродетелям. - Араторн косится на портрет Джозефа Железного, заканчивает свою сентенцию вполголоса:
   - Но сколь долго мне, всем нам, придется выпутываться из окровавленной железной паутины, сплетенной Вашим, прекрасная Мальвина, любимым кузеном. Пусть, по крайности, хоть подальше от столицы плетет свои новые тенета.
   Женя, сморщив носик, отворачивается к другому дисплею. Там по прежнему - картина марша бронегробов по ржавой пустыне. Ракурс меняется и видно, что картина эта наличествует на квадрате, светящем, вися в воздухе, посреди темноватого бункера. Надпись внизу дисплея поясняет, что бункер этот - лаборатория маг-ротмистра Воландау в Фарфоровом Дворце (персонаж этот присутствовал как-то в размышлениях генерала Паульсона. И вот - плоды сих размышлений: уличенный в злоумышлениях против народа и государя узник превратился в гвардии маг-ротмистра).
   Воландау, средних лет худощавый человек в мешковато на нем сидящей черной с золотом офицерской униформе, поглощен какими-то манипуляциями. Поглядывая на светлый квадрат , колдует он над вырастающим из пола лаборатории ветвистым, поминутно меняющим свой цвет и очертания деревом. Вместо листьев на его ветвях - таблички с рядами каких-то знаков. Маг-ротмистр пишет что-то опалово светящим стилосом на этих табличках, перевешивает их с места на место.
   - Хочет взломать программу, закрывающую Порталы. - на пороге появился улыбающийся Воропаев. - Надеюсь, Евгения Львовна, Вы не собираетесь этому потакать. Взлом программ это - кража. Кража интеллектуальной собственности. В нашем случае - кража интеллектуальной собственности программистов - демиургов реальности, в коей взломщик сей обретается. Понять Всевышнего и взломать созданную им программу - разные вещи. Нет ? ... Вы еще пожалуй скажете, Евгения Львовна, что наши самородки, взламывая штатовские программы, приобщаются к западным ценностям.
   Женя досадливо отмахнулась, и консультант-со-стороны покинул помещение, съехидничав еще напоследок:
   - Не смею мешать Вашему, светлая донна, тет-а-тет с благородным Воландау.
   Упомянутый Воландау был, кажется, близок к отчаянию. Вцепившись пальцами в длинные, но отнюдь не густые, свои кудри, смотрел он на неуклонное продвижение колонны бронегробов к Порталу. Судя по мимике - мерзко свернословил. Потом, не оставляя сквернословия, забегал суматошно около многоцветного дерева. Снова остановился перед светлым квадратом. Там, в ржавой пустыне, морлочье преодолевало очередную трудность на своем пути к Порталу. На сей раз - длинный и глубокий овраг. Но нет таких трудностей, которые не смогли бы преодолеть ... О ком это мы ?! О ком, о ком ! ... Не это - главное ! В общем - часть бронегробов принесена в жертву - из них сооружена гать, по которой победно преодолели преграду прочие бронегробы. Воландау стремительно впадал в полное отчаяние. Евгения, матерински улыбаясь маг-ротмистру, простерла длань над клавиатурой. Над головой Воландау образовалось нечто наподобие черного нимба. В нимбе - рубиново горящие, причудливо ветвящиеся корявые письмена. Ротмистр выдал победный аккорд сквернословия, ринулся к дереву, стал лихорадочно что-то переписывать и перевешивать. Послышался звук - как от лопнувшей басовой струны. В светлом квадрате явился пейзаж лиловой гряды. В ближнем ее отроге играла сгустками мрака запечатавшая Портал пелена. Бессмысленным стало продвижение к Порталу бронегробов с рыжими морлоками-очкариками.
   С другой стороны Портала, в Дальнем Камарге уже другие герои тоже попадают в неудобное положение. Полурота речных егерей (прозваных Камышевыми Котами) атакует водяников (такая себе помесь призраков с мыльными пузырями, про них шла как-то уже речь на страницах данного романа: в связи с героическим порывом Араторна - тогда еще простого наследного принца). Водяники толпятся на мосту через ленивую лесную речонку. Издают пронзительные, исключительно мерзкие, обладающие психоделическим эффектом звуки. Чем мешают продвижению обозов, снабжающих огненным и иным припасом саперов, которые ладят около Страхомарского Портала минно-взрывные заграждения. Почему и вызваны речные егеря. Известно, что с водяником может сладить лишь добрая сталь в доблестной руке. У Камышевых Котов такое в наличии имеется. С алебардами наперевес, под барабанный бой они ... Что они ? Да ничего в общем-то. Противник-то - тово, тю-тю. Даже не бежал с поля боя, а, не дожидаясь своей порции доброй стали, сгинул внезапно - неведомо как и куда. (Ну - Воландау, ну - морлочий сын !!!). Еще не знающие про все достижения передовой элойской науки егеря пребывают в некоторой растерянности. Сквернословят - вдохновенно (у Камышевых Котов по части словесности есть чему поучиться - даже и чинам флотским).
   Евгения Львовна, ученая женщина-демиург, могла бы, конечно, по-женски, по человечески пожалеть воителей, отлученных от битвы книжным червем Воландау. Но - другие задачи стоят сейчас перед ней. Как и перед нами, впрочем. Пора нам закругляться.
   Не пройтись ли нам напоследок по просторам Империи ? Хотя бы - по маршруту убывающего в изгнение отставного Генерального Инквизитора сэра Питера Гарданны. В компании с ним - веселей. Да кое в чем и - легче. Легче, к примеру, оценить чувства народные касательно исполнившего свою последнюю волю государя-императора Джозефа Железного. Послушать, что говорят о нем в народе. Хотя ... Кажется ... Да нет, знаете ли, должен сказать - в самом деле... Неудобно как-то говорить, но - прямо должен сказать... До обидного мало говорят о Джозефе Железном в народе. Народ касательно него не то, чтобы безмолствует, а ... (Эдак бы еще ничего - народ безмолствует почтительно и ... Ну - как надо, так и безмолствует). Нет - точат лясы и про свежепочившего в славе государя. Наряду с широким обсуждением других актуальных вопросов текущего момента. Дескать - был вот у нас государь-император Джозеф Железный. Справедливый, но - суровый, крутой нравом был государь. Были от него у людей проблемы. Нет государя-императора Джозефа Железного - нет означенных проблем. Есть проблемы другие, новые - от доброго и милостивого государя-императора Араторна Первого (еще не Великого, но уже - многообещающего). Ладно, это все - слова. Слова, слова, слова ... Посмотрим на жизнь элойского народа вблизи. Хотя бы глазами все того же сэра Питера Гарданны, маркиза Арнорского. Или же - поглядим на образ самого означенного маркиза - в контексте элойской народной жизни.
   Вот он, маркиз Арнорский - ни чуточки не похожий на кровавого, железного паука прогуливается по палубе своей яхты, стоящей на якоре посреди неширокого канала, поросшего по крутым береговым откосам гигантскими желтыми лютиками. В прибрежных кущах торчит, вздымая к небу свои девять этажей, серокаменная, украшенная мозаичными овечками и телятами коробка. Имя коробке - Чевенкорт. С незапамятных времен служит она жильем местного сообщества пастбищных элоев. Первоначально жилье это можно было бы ... Но ... Называть, по примеру А. К. Логвинова, Чевенкорт изначальный "хлевом двуногого мясного скота, выпасаемого подземным пролетариатом" как-то ... Нецивилизованно что ли ... Тем более, что со временем стал Чевенкорт родовым замком баронов, как бишь их ? ... Может даже и - Чевенкортских. Бароны, внушавшие морлочью ужас, простерли свою охранительную десницу над окрестными пастбищными элоями. При Джозефе Железном баронский род сей подвергся опале, фамильный замок отобран был в казну - под солдатское поселение. Названное тоже - Чевенкортом. Каковое поселение ненамного Джозефа пережило - растворилось как-то, рассосалось в неразберихе первых дней нового царствования. Оставив по себе лишь сработанную на века дубовую виселицу на замковом дворе. Обитал ныне в Чевенкорте сброд людей разного-всякого рода, чина и звания: пастбищные людишки, рыбаки и прочие промысловики, бродяги, дезертиры, иные всякие беглые и праздношатающиеся. Впрочем - не много ли слов о малых сих. Вернемся к Его Светлости маркизу Арнорскому. Который прохаживается себе по палубе собственной своей яхты отнюдь не в одиночестве (не получается никак у сэра Питера удалиться от ближних, да - и от дальних ...). За маркизов рукав (как бывало, в детстве, за мамкин подол) держится небольшого росточка, кругленькая, беленькая девчушка - Лиззи, невеста злосчастного Эраста. Вытащенная недавно маркизом из подземки, где ей вздумалось искать своего суженого. Гарданна старается закрывать от Лиззи происходящее на берегу, потом уводит ее вовсе на другой борт, снимает там с себя портупею с палашом и кортиком, бросает ее сквозь круглое окошко в каюту на застеленный тигровой шкурой диван. Опускается в шезлонг, усаживает Лиззи к себе на колени. Гладит по русой головке, рассказывает что-то. Похоже - о несчастной любви добросердого принца Джозефа и прекрасной графини Мальвины. Ну а про какую еще несчастную любовь может рассказывать бедной Лиззи сэр Питер ? ...
   На берегу с другой стороны расследуется некое, имевшее место прошедшей ночью, происшествие. Возле вытащенного на береговой откос штатного егерского брезентового вельбота небольшая толпа. Видны хитоны пастбищных, лохмотья нищебродов, клеенчатые с капюшоном рыбацкие куртки, серо-дымчатые колеты Камышевых Котов(и здесь без них не обошлось). Возле самого уреза воды лежат в лютиковых зарослях неопрятно мокрые, словно бы раскисшие мохнатые морлочьи трупы. Числом - около дюжины. Двое оборванцев привязывают к ногам жутких белесых кукол камни, бросают , раскачав, дохлое морлочье в воду.
   Морлочье это, неведомо с какой радости - как-то дуром, поперло в Чевенкорт, на замковый двор, где коротала ночь сборная артель, посланная валить виселицы в бывших солдатских поселениях. Да, артельщики спали беспробудно, утомленные дорогой и дегустацией местного яблочного вина. Да, костер их залил случившийся ночью дождь. Но порядочные морлоки-мясники в старые добрые времена обычно не утруждали себя шастаньем по хлевам своего двуногого скота. Предназначенное под нож мясника элойское старичье само собиралось в специально для того отведенных местах. Вкусив Нектара Блаженных Грез, кротко дожидалось вечного успокоения в морлочьих желудках. (Не на пустом месте возникла идея Сада Грез. Помните еще, читатель, императрицу Гортензию, удалившуюся в Сад этот самый, будь он трижды ... благословен). Были, конечно, отдельные представители старшего поколения пастбищных элоев, упорствующие в нежелании сподобиться вечного успокоения через систему продовольственного снабжения Подземного Мира в пищеварительной системе его обитателей. Таких, с наступлением темноты, молодежь выталкивала из хлевов взашей. А если элойская пастбищная молодежь обнаруживала недостаточное понимание ... Понимание чего ? ... Опять бестактные вопросы !!! Плохо мы еще воспитываем ... Вон у пастбищных элоев все знали , что в случае обнаружения такого рода пробелов в воспитательной работе среди молодежи, морлоки-мясники лично заявятся ночью в хлева двуногого мясного скота. И тогда уж ... (Путешественник-по-Времени у Герберта Уэллса напоролся на подобную ситуацию. Но там, видать, молодежь элойская была - тово, малость с идеологической гнильцой. Взять ту же Уину: ну вытащили тебя из стремнины, так и беги себе, радуйся жизни, а то - развела какие-то там человеческие чувства).
   Вернемся, однако же, к нашим морлокам и элоям. Всего вернее, что морлочье, попершееся дуром к чевенкортской виселице, привыкло подхарчиваться элоятинкой, на виселице этой во времена Джозефа Железного регулярно вывешиваемой. Но - всему хорошему в жизни приходит конец. Нашла коса на камень. Ретировавшихся к каналу любителей элоятинки в мгновение ока вырезали рыбачившие там пажи боевой свиты командира третьей роты Камышевых Котов. Рота была откоммандирована в эти места для урегулирования ситуации, возникшей в связи с распаеванием пейзанами земельных и водных угодий. Урегулировали. Пейзане свое - получили. Заодно доблестные речные егеря и с обнаглевшим морлочьем малость разобрались. Сказано ведь: "Клинок для морлока, ножны - для простолюдина". Пейзане удовлетворены (никому, по крайней мере, мало не показалось). Морлочье брошено в воду - прикармливать рыбу. Исполнившие сие последнее оборванцы идут в Чевенкорт - помогать товарищам, валящим и корчующим виселичные столбы. Беседуют. Один, судя по нашивкам на его рванине, бывший солдат гатсенмордской пехоты. Другой - смутно знаком Евгении Львовне, кажется - по какому -то эпизоду в Бутылях.
   Ветеран разрушение виселицы не одобряет. Втолковывает товарищу:
   - А как иначе с нашим братом ? ... Ты вот ослу под хвост репей затолкал. И то ... А мы - при оружии. И нас - не рота, или там даже - полк. Мы - сила ! ...
   Женя брезгливо морщит носик. Переносит действие в подземку. Перемирие с белыми морлоками там давно кончилось. (А от рыжих Империю надежно прикрывает запечатавшее Порталы заклятие маг-ротмистра Воландау. Да - Воландау... Эту проблему он решил. А еще больше проблем он - поставил. Грамотно поставил. Для тех, кто будет решать их после него. После того как оставит благородный Воландау реальность "Новая Элоада". Вот уж где не скажешь : "Нет человека - нет проблемы... ").
   Освобожденный от головной боли с рыжими морлоками светлейший Леон Брегвэ лихо управляется с морлоками белыми. На дисплее - батальные сцены десантной операции на пятом уровне под Камелотом. Корчатся на гранитной набережной подземного канала самоходные истуканы , растерзанные огнем корабельной артиллерии. Горят кровавые отсветы на жалах алебард и вороненых касках - абордажно-штурмовая команда режется с морлочьем из свит подбитых истуканов. В полчаса все кончено. Через два дня Араторн Первый (еще не Великий) сможет позволить себе рескрипт, жалующий Брегвэ чином фельдмаршала и отправляющий свежеиспеченного фельдмаршала в почетную ссылку - в его графство Зебулонское. Поближе к Бутылям, где заждалась Леона прекрасная Базиливса.
   Другой изгнанник - маркиз Арнорский продолжает свое неспешное плавание. Рядом с ним - все та же бедная Лиззи. Она изменилась: распустила по плечам свои золотые волосы, одевается в шелка цвета надкрыльев майского жука (по последней столичной моде). И в лице появилось нечто эдакое ... Лиззи еще не решила - кем в ее жизни стал Питер Гарданна ? Гарданна же никак не решится сказать Лиззи, что суженый ее Эраст никогда уж не вернется из подземки. А может и не надо Питеру разговаривать с Лиззи об Эрасте. Зачем ? О мертвых - либо хорошо, либо ... В данном случае - безусловно лучше - ничего.
   По берегам являются Питеру и Лиззи картины новой жизни. Образы новой эпохи. Начинается Эпоха Просвещенного Попечения. Больше всего бросаются в глаза картины разрушения и корчевания "отныне и навечно" виселиц, установленных попечением государя-императора Джозефа Железного. Кое-кто по сему поводут ворчит. Высказывая взгляды, некоторым образом оппозиционные власти. Новой власти. Новой власти, нового императора. Аргументация ? В основном - как у ветерана, осуждавшего (страничкой выше) разрушение виселицы в Чевенкорте. Дескать - а как же с нашим братом без виселиц ? В рассуждение того, что без страха виселицы в душе народной враз рухнут мораль и благочиние. Опять же - нас много, мы - сила, без страха виселицы в душе мы такого можем наворочать, что ... Что - что ? А - то ! ... Вот такие вот чувства в народе. Несколько позже в беседе на эту тему с Воландау (опять - Воландау ! ...) маркиз Арнорский, несколько даже невпопад, скажет: "Не освободить рабов, а освободиться от рабов". Освободиться от рабов ... Это как ? ... Издать декрет, объявляющий всех свободными людьми ? ... Выдать всем подданным соответствующие справки ? ... А ежели кто не почувствует себя свободным и не будет вести себя соответственно, то с таким отщепенцем - по всей строгости ... "Кто не свободен, тот - против нас !!! ". Да, вот так ... А может - помягче как нибудь с людьми ? ... Пусть и со свободными людьми ?... Крапивкой, скажем. По рецепту и примеру, прекрасной и доброй бурмистерессы Базиливсы в благословенных Бутылях. Как там, кстати, в Бутылях ? Там вроде бы должен обретаться ныне светлейший Леон Брегвэ, первый граф Зебулонский. Давайте заглянем в Бутыли, читатель. Солнце нового трудового дня как раз встает в Бутылях. В саговниках слышны топоры трудолюбивых пейзан. Курится из трубы полевой кухни дымок. Из погреба возле конюшни выбирается наружу отбывавший там трехдневное наказание пейзанин. Улыбается солнышку - как вновьобретенному старому другу. Просит выпускающих его из узилища односельчан поскорее дать ему возможность честным трудом на благо родимых Бутылей исправить прегрешения. Возле конюшни уже не растет зеленая кусачая крапива. Только бурая - некусачая, на хлебово. Зеленая - кусачая растет теперь только на грядке возле господского дома. Исключительно - для лечебных целей. Лепота ! Смахнем слезу умиления и обратим свой взор на господский дом - бело-розовый, подобный коробке от сластей, пристроенный изнутри ко дну циклопической бытылки, в коей размещается все селение Благвондуннон. Из графской опочивальни слышен матерински ласковый голос прекрасной Базиливсы :
   - Ты, Леончик, миленький мой, нынче ночью был не довольно исправен, сам себя, прежнего, недостоин. Прострел в поясницу ? Не жалел себя на сырой земле с пастбищными девками ? А может - поближе, в шалашных раях с нашими шалавами ? Это причина - уважительная. Не бойся - здесь, в Бутылях, твой дом. Здесь - тебя вылечат. Домашними средствами вылечим - крапивкой .
   Следом слышен баритон графа - подобный рокотанию льва, возлегающего у ног девы. Означенный лев изъявляет покорность попечительным планам прекрасной Басиливсы.

Харьков , февраль 2007 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   5
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"