Foreword. Название не имеет ни малейшего отношения к группе НIM.
Глава первая.
Темнота....Хоть бы она никогда не кончалась.... Так гораздо легче воспринимать окружающую действительность, когда ты никак не можешь к ней приспособиться. Закрыть глаза и представить себе... Мартиша всегда представляла себе горы...высокие горы. Такие высокие, что даже солнце и туман боролись там. Солнце было почти рядом, оно стремилось согреть, обнять горы, но туман был хозяином и не позволял солнцу, а это, плотной холодной дымкой окутал он горы и закрыл на замок. А солнце все равно пытается, но никогда...ведь горы этого не хотят.. это как в жизни, они знают что если пустят свет, легкомысленное солнце сразу ускользнет .. а их сердца оттают и не перенесут жизни, человеческой жизни...лучше быть холодными и неприступными, тогда не придется ощущать эти убивающие эмоции : любовь, радость, грусть...Все это оттенки печали, а зачем горам печаль? ....Свет настойчиво пробивался сквозь закрытые глаза. Поезд, мерно качаясь, выехал из туннеля.. Мартиша открыла глаза и сразу же зажмурилась от яркого света. Она любила свет, раньше, когда жила в Сербии. Маленькая девочка Мартиша Блавацкая любила горы, небо, дом...как все маленькие девочки . Она любила ходить вместе с папой в горы и смотреть вниз, на их деревню, лежавшей у самого подножия горы. Каждый раз на засохшее корявое деревце прилетал большой орел, наверное, он был очень старый, думала маленькая девочка Мартиша, и мечтала научиться летать как орлы. А однажды он не прилетел. Началась война. Ворвалась в жизнь, сломала все, что было дорого, все, что копилось веками. Мартиша помнит этот оглушающий звук. Сначала он оглушает, а потом натягивается тишина. Папа схватил ее и побежал...она все еще была оглушена тем ужасным звуком, звуком разрывающейся бомбы. Мартиша ненавидела войну. Она отняла у нее все : родину, дом, маму, сестру, горы. Все, что было у маленькой сербской девочки Мартиши. Немногие из ее деревни выжили, некоторые погибли добровольно в войне, потому что им некуда было бежать, они не представляли жизни в другом месте. В душе Мартиша ненавидела своего отца за то, что он не остался в Сербии, воевать. Нет, она понимала, что он хотел спасти ее, но зачем? Какой смысл? Лучше бы умереть...Мартиша ненавидела Москву, тут все было по-другому : безразличие, жестокость, равнодушие и в Москве не было гор, одиноких гор на которые можно забраться далеко-далеко от своих проблем. Ненависть жила в Мартише, прямо под ее кожей, она чувствовала ее. Ее кровь потекла вспять после того , как началась война, она стала совсем другой. Теперь Мартиша была настоящей москвичкой, даже по паспорту. Она почти не помнила своего детства в Сербии, она уехала, вернее, убежала, оттуда, когда ей было 6 лет. Иногда, когда она закрывала глаза, она вспоминала горы, а потом ее воспоминания разрывала бомба. Она уже не чувствовала ни ненависти к войне, отцу и Москве, ни желания вернуться на родину, 14 лет жизни сгладили все, стерли из памяти. Ее даже звали не Маришей, как ее отец, а просто Маринкой или Маришкой. Мартиша превратилась в Маринку и теперь была не маленькой сербской девочкой Мартишей, а взрослой русской девушкой Мариной.
Вагон резко притормозил, и противный женский голос объявил о конечной остановке. Мартиша неспешно побрела вдоль станции. Ей совсем не хотелось идти домой, хотя был ли у нее дом? Сам дом, как впрочем, и смысл этого слова она потеряла тогда, в Сербии, когда рано утром осторожно, словно боясь спугнуть холодный плотный туман, господствовавший в горах, из-за горизонта взошло солнце и осветило огромные валуны камней, которые раньше, еще ночью были ее домом. С тех пор у Мартиши не было дома.
Они с отцом скитались по общежитиям, коммуналкам, дешевым гостиницам - никто и слушать не хотел ни о каких сербских беженцах. Один "дом" сменялся другим "домом", и, в конце концов, они осели на окраине Москвы, в тесной трехкомнатной квартире, которую помимо них занимали грузин Вахтанг, торговавший арбузами и " настоящим грузЫнскЫм Вином, панимаешь!", девушка-флейтистка Нина, которая, кажется, никогда не спала и на флейте играла довольно редко, хотя всегда носила ее с собой и всегда, сморкнувшись в огромный клетчатый носовой платок и театрально закатив опухшие от слез глаза (сама она утверждала, что она находится в затяжной депрессии, которая является истинным источником ее вдохновения) начинала свою душераздирающую историю о том, как она не поступила в Гнесинку из-за бесчувственных, продажных экзаменаторов, которые ничего не понимают в настоящем искусстве; каждый раз она заканчивала свой рассказ тем, что она обязательно поступит туда на следующий год, но почему-то уже четвертый год она не подходила к Гнесинскому училищу, как впрочем, и к флейте, на расстояние менее 100 метров, и , видимо, чтобы утешиться начинала наворачивать клубничное варенье прямо из банки, и бедный студент 3 курса приборостроительного университета ( где он впрочем, не появлялся с середины 2 курса), фанат "Нирваны", наркоман Арсений, выступавший за легализацию марихуаны и засаживание колхозных полей коноплей вместо кукурузы и капусты. Арсений, безутешно влюбленный в Мартишу, но периодически ( каждую ночь) находивший утешение в лице флейтистки Нины ( иногда по ночам, лежа на кровати и слушая ахи-вздохи за стенкой, Мартиша думала, что лучше бы она ( Нина) играла на флейте), всегда умолял Мартишу пойти с ним на демонстрацию, посвященную этой самой легализации марихуаны и использованию посевных площадей РФ с большей пользой (т.е. засаживанием коноплей) ( однажды Мартиша, сжалившись над светлыми намерениями Арсения, все-таки пошла на эту демонстрацию, но почему-то кроме нее и Арсения там никого не оказалось, но зато в благодарность за поддержку его " идей светлого и справедливого будущего" Арсений пообещал ей первосортную травку в любой момент, хотя Мартиша пока не воспользовалась этим щедрым жестом) и, если не считать предложение руки и сердца, всегда звал ее в кафе-мороженое, но когда Мартиша была уже готова и в своем лучшем синем платье стояла у двери, он виновато потуплял глаза и мямлил, что у него пока нет денег, но они могут остаться дома, покурить травку и послушать Нирвану, и всякий раз очень расстраивался, когда Мартиша отказывалась от этого лучшего, по его мнению, времепровождению на свете.
Мартиша очень тихо, чтобы не разбудить Нину, и не выслушивать вновь ее сопливую мелодраму о Гнесинке, или не помешать ее ночным "репетициям" в комнате Арсения, открыла дверь и на ощупь стала пробираться к своей комнатушке. Под ногами что-то предательски хрустнуло, вероятно, очки Нины, и Мартиша, замерев на одной ноге, словно цапля, напряженно стала вслушиваться в темноту, но к счастью она никого не разбудила и квартиру продолжал оглушать громкий храп Вахтанга, занимавшего самую большую комнату, половина которой была занята арбузами, и Вахтанг, упорно игнорируя софу, спал на раскладушке около своих арбузов : видимо очень боялся что кто-либо из его сожителей украдет или съест эти 250 кг этих замечательных фруктов, и Мартиша , с облегчением вздохнув,благополучно добралась до кладовой, переоборудованной в ее комнату. Дернув за шнур, болтавшийся на стене, под потолком закачалась лампочка, осветив "дом, милый дом" Мартиши: парочка матрасов на полу ( в такое маленькое пространство не поместилась бы даже раскладушка, не говоря уже о кровати), стопка книг в уголке, хромая табуретка на 3 ножках - вот в принципе и все, что досталось Мартише после дележки мебели в квартире. Она осторожно закрыла дверь и, плюхнувшись на матрасы, с наслаждением сняла эти отвратительные туфли, которые невыносимо жали ей и натирали больные мозоли, но это были ее единственные туфли и ее единственной мечтой каждый день было поскорей снять их. Она легла на свою " кровать", поджав под себя ноги, потому что когда она вытягивала их, они неизбежно упирались в холодную стенку напротив нее, и уставилась в потолок, который было вполне интересно рассматривать, когда ей не спалось- ржавые разводы на нем превращались в сюрреалистические астральные пейзажи, в которых Мартиша могла путешествовать всю ночь, пока на них не запрыгивал противный жирный клоп Борис, с которым безуспешно боролась вся квартира, но Борис, гордо воссев на потолке, неизменно доказывал кто истинный хозяин квартиры. Вот и в этот раз Борис, нагло запрыгнув на потолок, прервал мечтания Мартиши, и она, чтобы не видеть этого зажравшегося подлеца, дернула за шнур, погасив свет. За стенкой послышалось шуршание простыней и сладострастные повизгивания Нины. Мартиша закрыла голову подушкой и провалилась в сон.
Мартиша приоткрыла правый глаз. Закрыла его. Затем повторила эту же операцию с левым глазом, и поглубже закуталась в одеяло. " Шесть, пять, четыре, три, два, один" - про себя отсчитала она, и ровно в этот момент противно задребезжал будильник. Она ненавидела этот звук. Хлопнув ладонью по будильнику, который в ответ на такое обращение еще немного пофырчал своими механизмами, она поднялась с кровати ( то, что под ней подразумевалось) и закутавшись в одеяло побрела на кухню. В большой комнате отдельно от всех Вахтанг как всегда завтракал арбузом, запивая его вином из кофейной чашки. Иногда создавалось впечатление, что кроме арбузов и вина он больше ничего не ест.
--
Доброе утро, красавица. Вах- вах, садысь покушай арбузыков, вытамынчиков! - улыбнувшись улыбкой в 31 золотой зуб, прогорланил Вахтанг.
Мартиша не ответив, прошла на кухню. К счастью, Нина и Арсений еще не проснулись. Она поставила чайник на плиту и присела у окна, из которого,впрочем, была видна только городская помойка и гаражи, так что Мартиша предпочитала туда не смотреть. Она заглянула в холодильник, но не нашла там ничего кроме половины арбуза, который Вахтанг щедро пожертвовал им на прошлой неделе, и то потому что этот арбуз треснул и никто его не покупал, и банки соленых огурцов, которые прошлой зимой Нине прислала мама из деревни. Мартиша высыпала в чашку пакетик быстрорастворимого кофе и залила его кипятком, поднесла дымящуюся чашку к губам и медленно отглотнула, чтобы согреться . На кухню вышел Арсений, в неизменной заляпанной футболке с Куртом, прямо на правом глазу бедного лидера Нирваны красовалось яркое пятно от кетчупа, почесывая затылок.
--
Аривидерчи, Маринка- решил блеснуть он перед Мартишей своим знанием иностранного языка.
--
До свидания, Арсений - передразнила его Мартиша.
--
Эээ...-удивленно пробормотал Арсений. Короче, доброе утро. Пошли со мной на демонстрацию, а? Я уже транспарант приготовил..
--
Я работаю. Возьми Нину, она все равно ничего не делает..
--
Да ну ее! Она не футуристическая..- Арсений сам не понимал смысл этого слова, но в тот момент ему хотелось сказать что-то умное и красивое, чтобы поразить Мартишу, но ему это не удалось. - Опять к своим трупикам?
Мартиша одним глотком допила все кофе, больно обожгла горло и, не попрощавшись с Арсением, вышла из кухни. В коридоре Нина осторожно, держась руками за стенку, продвигалась к кухне. Каждый раз, перед тем как продвинуться хотя бы на шаг,она вытягивала руку и ощупывала пространство,чтобы ни с чем не столкнуться и в этот раз она наткнулась на Мартишу. Прищурив глаза, она неуверенно спросила
--
Маришка, это ты? Не видела мои очки? Ума не приложу, куда я их дела...
--
Эээ...Не знаю, я их не видела- в этот момент Мартиша была очень рада, что Нина не видит ее лица, потому что она жутко покраснела, ей почему-то стало жутко стыдно за то, что она разбила очки Нины. - Не видела - повторила она еще раз. - Ладно, мне пора.
Она спешно натянула на себя куртку, и быстро спустившись по лестнице, побежала к метро.
Мартиша на цыпочках, словно шпион, пробиралась мимо кабинета Анатолия Евгеньевича, но этот неприятный во всех отношениях тип с пивным брюшком и сияющей лысиной всегда вырастал за ее спиной как раз тогда, когда это было меньше всего нужно, вырос и в этот раз.
--
Опять опаздываешь, Блавацкая! - грозно возвещал он.
--
Моим клиентам все равно уже некуда спешить - съязвила она.
--
Они может, и не спешат, а вот их родственники очень даже спешат!- он зарылся в каких-то бумажках, которые держал в руках. - Вот например Баранов В. Д....его мамашу мы еще вчера ему выдать должны были.. Давай-ка, за работу!
Помните, я говорила, что в Мартише уже не жила ненависть, как прежде? Так вот, осталось кое-что, что Мартиша ненавидела всем сердцем: свою работу. Это покосившееся на бок, старое, с облупленной серой краской на стенах, здание, с крошечными зарешеченными окнами, и кривой лесенкой, заросшей грязно-зеленоватым мхом.. Мартиша просто не могла понять, как таким может быть здание, куда люди приходят в последний раз? Анатолий Евгеньевич не уставал повторять, что мертвым уже все равно, где лежать, а о том, что помимо мертвых в этом заведении находится еще и парочка-другая живых, он как-то забывал. Иногда у Мартиши даже проскальзывала мысль: а не мертвый ли он сам?, иначе как живому человеку можно хотя бы 6 часов в сутки находится в здании, стены которого еще 30 лет назад в целях дезинфекции покрыли бежевой плиткой, которая, как впрочем и потолок, в свою очередь зацвела зеленоватыми разводами от сырости, а на прогнившем в паре мест полу и зимой, и летом хлюпали лужицы все от той же коварной сырости. Может, для многих это было вполне ожидаемое описание морга, но Мартиша всегда представляла себе его по другому: как отсюда люди могут уходить в более совершенное измерение, или, напротив, в ад, если чистилище находится прямо здесь, в Московском Городском Морге N 36, а как иначе было назвать это жуткое здание? Мартиша часто ловила себя на таких "христианских" рассуждениях о жизни после смерти, хотя она сама в Бога не верила, она считала, что Бога придумали слабые, безвольные люди, которые не нашли в себе силы чтобы справиться со своими проблемами и предпочли свалить все на что-то свыше, а потом сложа ручки ждать от этого " свыше" этого самого решения своей проблемы. Больше всего ей было жаль маленьких детей, сознание которых с самого рождения подгибают под какие-то стереотипы о Боге, заставляют разбивать мир на добро и зло, небо и землю, водят в церковь, заставляя молиться... А потом эти дети уже не смогут жить по-другому, осознать то, что они не верят в бога будет для них страшной трагедией, но когда рано или поздно каждый придет к этому осознанию, он скорее сойдет с ума, чем избавиться от навязанных стереотипов.
Мартиша шла по узкому коридору, слабо освещаемому двумя лампами, осторожно переступая лужицы, чтобы не промочить свои ненавистные туфли. Наконец она добралась до ржавой металлической двери и, с усилием повернув ключ, вошла. Ее окатила волна мертвого холода, холода тех людей, которые были здесь. Мартиша не капельки не боялась мертвых (на то ведь они и мертвые, не так ли?), напротив ей даже было довольно интересно разглядывать их и присев у железной каталки и откинув простыню с посиневшего лица, думать о том, как они жили, почему умерли, кем были.
.Хоть такими размышлениями она могла убить время в этом жутком местечке.
Она выдохнула струю пара и, взяв в руки небольшой блокнот и ручку, села на старенькую деревянную табуретку и начала писать. Она писала обо всем, что видела вокруг: о бомжах на улице, о мертвых, о себе.. Она отправляла свои статьи во многие журналы, но их почему-то упорно игнорировали.. Мартиша мечтала стать журналисткой: путешествовать по миру, писать о проблемах людей.. Больше всего она хотела поехать в Сербию, и написать о том, как живут люди после войны. Ее мечты разбивались об катастрофическую нехватку денег, отсутствие образования, о твердый серый асфальт Москвы, ее мечты были заперты в гробовом холоде вместе с теми, кто больше никогда не будет мечтать. Тяжелая дверь со скрежетом распахнулась, и щупленькая сморщенная старушка в белом медицинском халатике и махровых тапочках, Серафима Антоновна вкатила в комнату очередную каталку с новым обитателем морга N 36. Серафима Антоновна, третья и последняя сотрудница морга ( о вторникам и четвергам сюда еще приходил студент- патологоанатом Леня, проходивший здесь практику, и в которого Мартиша была тайно влюблена, и инспектор ближайшей милицейской части Альберт Васильевич) работала здесь с самого открытия, добрейшей души человек - она всегда поила Мартишу чаем с вареньем собственного производства и даже связала ей носки, правда Мартиша не носила их - тогда на нее не налезали ее единственные туфли. Пока Мартиша пила чай, Серафима Антоновна рассказывала о своей необыкновенной судьбе, о том, как она танцевала кордебалет для вражеских немцев во время войны, как повстречала в Париже свою любовь, но навсегда потеряла ее - впрочем, она сама смутно понимала, где же в ее рассказе правда, а где выдумка, не говоря уже о Мартише.
--
Ой, да что же творится.. - запричитала она, откинув простыню. - Такая молодая, совсем девочка...- скорбно качая головой и поглубже закопавшись в шерстяной платок на плечах, Серафима Антоновна вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Мартиша подошла к каталке и взглянула на девушку, лежавшую на ней. Девушка и правда была очень молода, на вид ей было не больше 19, такая юная и красивая - почему ее забрали? Мартиша никогда не понимала таких смертей, хотя она видела их очень много. Наверное, она была из богатой семьи - даже мертвой она словно испускала шик и лоск: хороший маникюр, дорогая одежда... Вдруг Мартиша заметила, что из кармана пиджака девушки торчит какая-то красная кожаная книжечка. Она достала ее и раскрыла на первой странице.
--
Да это же паспорт! - тихо воскликнула она.
Под фотографией той самой девушки было подписано : Белова Анастасия Григорьевна, год рождения и т.д. Неожиданно из паспорта выпала сложенная пополам белая бумажка и ,покружив в воздухе, упала на пол. Мартиша нагнулась и подняла ее, и, открыв, не могла поверить своим глазам. Это был билет в США, авиационный билет на 3 августа, билет на рейс первого класса! 3 августа наступало послезавтра.. А сегодня, 1 августа, вот в этот момент, решалась судьба Мартиши : навсегда остаться в этом проклятом морге, в этой проклятой квартире с Арсением и клопом Борисом, или начать жизнь с чистого листа, за океаном. " А вдруг за ней придут родственники, потребуют документы? - думала она. Можно сказать, что при ней ничего не было, ведь кроме Мартиши никто не знал о паспорте: осматривала новых покойников всегда только она. Но паспорт ведь чужой! Ничего не стоит наклеить фотографию Мартиши на фотографию покойницы ". Мартиша быстро сунула паспорт и билет в карман, испуганно озираясь по сторонам, словно боясь, что молчаливые обитатели этой комнаты выдадут ее секрет.
--
Привет. - Мартиша испуганно оглянулась и увидела стоящего в дверях Леню. Иногда она думала, что он тоже мертвый, потому что он всегда беззвучно проникал через тяжеленную железную дверь, крайне редко использовал человеческую речь (иногда казалось, что в его словарном запасе было всего лишь три слова: "Угу, Удачи, Привет"), и во внешности его было что-то неживое, нечеловеческое: иногда, может от недосыпания, а может от злоупотребления алкоголем, его лицо было еще бледнее чем у его "пациентов". Может, из- за этой его неординарности, ведь она сама была соткана из странностей, она и влюбилась в него.
--
Привет.
Леня надел свои странные очки с выдвижной лупой и принялся раскладывать на столике рядом сверкающие инструменты. Это повторялось из раза в раз: Леня молчал, Мартиша тоже молчала, Леня с упоением рылся во внутренностях бедных покойников, а Мартиша любовалась его сосредоточенным лицом в крошечных капельках крови.
--
Я, наверное, скоро уеду.. - как можно безразличней сказала Мартиша.
--
Удачи тебе. - буркнул Леня, плотней надвинув на глаза очки.
На глазах Мартиши появились слезы, хотя плакала она крайне редко. Теперь она точно знала, что ее здесь уже ничто не держит. В принципе Леня никогда ее не удерживал (когда Мартиша злилась на него, она думала, что в руках он держал только свои ужасные инструменты, не говоря о уже о том, чтобы удержать рядом с собой девушку). Нет, точно мертвый - заключила она, смахнув с левой щеки слезу. - Живые не бывают горами: холодными и бесчувственными. По дороге домой она купила в переходе клей-карандаш и пока ехала в поезде думала об этом счастливом, вернее несчастном случае, который дал ей хоть какую-ту надежду на спасение из этой трясины.
.... На кухне Арсений помешивал ложкой какое-то варево в закопченной алюминиевой кастрюльке, содержимое которой испускало характерный специфический запах клея .
--
Собрался клеить что-то, Арсений? - с издевкой спросила Мартиша.
--
А, Маринка... Да ну, бабла ни хрена нет, даже на план у раста купить не хватает...Ну так я, это, полевым способом, так сказать! Меня дружбаны научили клей особым способом варить, говорят, не хуже марихуаны вставляет! Будешь? Качество гарантировано!
--
Да как-нибудь в другой раз...Арсений, ты в курсе, что у тебя клей уже год как просрочен? - Мартиша указала ему дату на картонной упаковке от клея.
--
Так ведь в этом вся и фишка! Это типа как вино: чем больше просрочен - тем больше вставляет. Я у нас в хозяйственном по дешевке купил..
--
А...Ну удачи.
--
Слышь Марин, у меня тут послезавтра дельце одно намечается...Если прогорит, капусту лопатой грести будем! На плантацию конопли хватит! Давай со мной, 50/50,а?
Мартиша вспотевшей рукой нащупала в кармане красную книжечку, ее единственный шанс.
--
Извини Арсений, у меня послезавтра тоже очень важное дело, никак нельзя отложить.
--
Ну, дело твое - обиженно протянул Арсений и продолжил помешивать свое варево.
Мартиша прошла в свою "комнату", споткнувшись об арбузы Вахтанга и тихо выругавшись про себя, закрыла за собой дверь, дернула за шнур и присела на пол. Борис ловко перепрыгнул с потолка на стенку и нагло уставился на Мартишу, ожидая, когда же она начнет гоняться за ним по всей квартире с тапком : это было его любимое развлечение. Когда он осознал, что Мартиша упорно игнорирует его, он перепрыгнул на ее кровать : он знал, что Мартиша ненавидит насекомых на своей кровати. Но сон заботил Мартишу в ту ночь меньше всего, так что обиженный Борис, не дождавшись ответной реакции, забрался в самый угол на потолке и не вылезал оттуда всю ночь.
...Мартиша еще раз пригладила свою фотографию рукой. Она взглянула на паспорт издалека и отметила, что получилось очень даже ничего. Оставалось 45 часов до начала ее новой жизни.
Глава вторая.
2 августа 23:45
Мартиша высунула голову за дверь и прислушалась. Похоже, все уже спали. Она накинула на плечи рюкзак и, осторожно прикрыв дверь, на цыпочках стала продвигаться к выходу, в очередной раз споткнулась о проклятые арбузы Вахтанга, один из которых, звонко шлепнувшись о стенку, откатился прямо к Вахтангу. Только бы не проснулся! - Мартиша скрестила пальцы. Но Вахтанг только причмокнул и обнял подкатившийся арбуз руками. Она с облегчением вздохнула... и, не продвинувшись даже на шаг, снова затаив дыхание, замерла в прежней позе. Арсений, так же как и она, испуганно озираясь по сторонам, тихо крался из своей комнаты. А он куда?! - рассержено подумала Мартиша. Арсений в свою очередь уже подобрался к двери, и в последний раз взглянув назад, закрыл ее за собой. Мартиша подождала еще минуты три, напряженно вслушиваясь в темноту, но, осознав, что Арсений уже не вернется, двинулась к выходу. До самолета оставалось 2 часа.
..... В аэропорту, не смотря на столь поздний час, было полно народу. Мартиша шла к таможенному посту с тяжелым сердцем, в глубине души она очень боялась, что обман выплывет наружу. Подходила ее очередь. Руки предательски задрожали. Она протянула паспорт пухленькой тете, похожей на поросенка в мелких завитках на голове, и тяжело вздохнула. Тетя метнула подозрительный взгляд на паспорт, затем на Мартишу.
Мартиша почувствовала, как ее лицо становится багряно-красным.
--
Да.
--
Проходите.
Невозможно описать, какое облегчение она испытала в тот момент.
.....Вау! Мартиша открыла рот от восхищения. Салон самолета был в 10 раз шикарней самой дорогой московской квартиры. Ну, еще бы, это же первый класс! Неудивительно, что стюардесса так удивленно покосилась на Мартишу: ее потертые джинсы и футболка никак не ассоциировались с билетом на рейс первого класса.
Мартиша плюхнулась на мягкое сиденье у иллюминатора и отодвинула бирюзовую занавесочку. Прощай, Москва, прощай Россия, прощай Арсений, Нина, Леня, Вахтанг, Борис и Московский Городской Морг N 36! Прощайте!
В салон вошла улыбчивая стюардесса и, объявив о взлете, попросила пристегнуть ремни. Мартиша надвинула на глаза бейсболку и, поудобней устроившись в кресле, заснула.
...Разбудили ее испуганные крики пассажиров и какая-то возня в салоне. Мартиша протерла рукой глаза и приподнялась с сидения, чтобы посмотреть, что происходит, и тут же пригнулась как можно ниже, закрыв голову руками. Прямо над ней просвистела шальная пуля.
--
Ни с места! Кто двинется-получит пулю! - орал парень с ружьем в черной маске, стоявший в начале салона. С ним было еще двое таких же парней в масках, один стоял рядом с главным, а второй прямо за Мартишей - она сидела в самом конце салона. Мартиша осторожно сползла вниз по сидению, чтобы посмотреть в щель между сидениями на того, второго, и словно окаменела. На нем была та самая футболка с Куртом и пятном от кетчупа на его правом глазу. Это был Арсений. Так вот о каком деле он говорил тогда...
--
Арсений...- прошептала она.
Арсений испуганно вздрогнул, направив на Мартишу дуло ружья, и медленно опустил его.
--
Маринка?! Что ты здесь делаешь?! - шепотом спросил он.
--
Ну...Лечу. - в тот момент она слабо соображала.
Он схватил ее за волосы, и, приставив дуло к виску, потащил к выходу
--
Эй, ты куда это ее?! - закричал главный.
--
Надо ее утихомирить, шума много разводит...Я быстро.
Мартише стало жутко. А вдруг он не шутит? Опять нанюхался своего просроченного клея и не соображает ничего... Арсений вытолкал ее в салон.
--
Значит так. Сейчас я открываю дверь, и ты быстро бежишь отсюда как можно дальше, поняла?! Тут аэропорт близко, поедешь в Москву. О том, что ты видела, молчишь, поняла?!
--
Поняла...Где хоть я?
--
Владивосток. Иди!
Он буквально выкинул ее из двери, и Мартиша побежала так быстро, как только могла. Когда она добежала до аэропорта, она спряталась за какой-то самолет, чтобы отдышаться.
--
А ты, почему еще не в форме?! - Мартиша удивленно посмотрела на высокого мужчину в одежде пилота.
--
Ээ... Ну я..
--
Быстро переодевайся! Через 15 минут взлетаем.
--
А куда мы летим?
--
Милая, ты больна? В США, как и планировалось. Ну, хватит болтать! Марш одеваться!
Мартиша, все еще не очень понимая суть происходящего, поднялась на борт самолета. Будь все, как будет, куда уж еще хуже - думала она, надевая форму стюардессы.
Впрочем, стюардессой ей побыть так и не удалось - она проспала всю дорогу, но может быть это и к лучшему : она бы точно опрокинула эти подносы на кого-нибудь из пассажиров и упала бы сама. К вечеру самолет приземлился в Нью-йоркском аэропорту. Действовать надо было быстро. Как же надоело делать все тайком! - думала Мартиша, тайно пробираясь из салона самолета. Наверное, со стороны это выглядело просто жутко - бешено удирающая от самолета стюардесса. В одном из туалетов аэропорта Мартиша снова надела свои старые джинсы и футболку и поскорей пошла прочь от этого самого аэропорта. Вот она, Америка... Мартиша шла по улице, не имея абсолютно никакого представления, где она находится, и что ей вообще дальше делать. Она просто шла, а между тем на величественный Нью-Йорк опустилась ночь. Блин, ну и где она? На тот Нью- Йорк, который она видела на картинках это похоже не было : дымящиеся помойки, покосившиеся дома, от балконов одних к другим были протянуты веревки с сушившимся бельем, на канализационных люках грелись бездомные собаки.
--
Красавица, далеко идешь? - Мартиша напрягла всю свою память, чтобы вспомнить хоть что-то из школьного курса английского. Перед ней стояло двое негров, прямо как из гангстерских фильмов.
--
Ты не хочешь с нами разговаривать? - раздраженно спросил одни из них и на шаг приблизился к Мартише, а она в свою очередь отступила назад..
--
Хулио, идиот, сколько раз тебе повторять что это моя территория?! - раздался грозный женский голос за спиной Мартиши. Она оглянулась. Прямо за ней стояла хрупкая темнокожая девушка с кучей косичек на голове, демонстративно уперев руки в бока.
--
Оо, какие люди, Дита...- с издевкой сказал второй негр.
--
Не выводи меня из себя.
--
А то что?
--
А то, что побереги свою тупую башку! - Дита достала из-под куртки пистолет и пальнула под ноги второму негру, Хулио, как она его называла.
--
Охренела, дура?! - завопил Хулио.
--
Вали отсюда пока не отстрелила кое-что другое, и всем своим передай, что это территория Диты !
Смачно ругаясь, оба негра пошли прочь. Мартиша мало что поняла из их разговора, но догадалась, что присутствовала при настоящей гангстерской разборке. Дита еще немного материлась, а потом повернулась к Мартише.
--
Не думай, что я тебя защищала. Тебе повезло. Просто терпеть не могу чужаков. Ты вообще кто?
--
Ну..Я...
--
Давай быстрей детка, у меня мало времени. Ты что, немая?
На ломаном английском Мартиша рассказала, вернее попыталась передать в общих чертах то, что с ней произошло.
--
Ну ни фига...Русская говоришь? Знала я одного.. Есть наверное хочешь? Пошли, я добрая сегодня.
Дита повела Мартишу через помойку в какой-то заброшенный дом на самой окраине улицы. Там, прямо на полу, расположились еще человек десять темнокожих девушек и парней. Они громко смеялись и разговаривали, но при появлении Диты все как по команде затихли.
--
Всем хай. Это наша новенькая, из России. - она указала на Мартишу. Не трогать ее, иначе будете иметь дело со мной. Все напряженно молчали. Сзади послышались какие-то перешептывания : русская, белая...
--
Вот и отлично. - она достала гамбургер и протянула его Мартише. - У нас тут есть правила. Ты здесь не просто так.. Хочешь есть - зарабатывай. Можешь из карманов мелочь таскать для начала, а потом подберем дельце покрупнее..Завтра начнешь. Второе. Тут один за всех, и все за одного. Если загребут копы - друг друга не выдаем. И третье. Предательства и неблагодарности я не потерплю. Это запомни очень хорошо. А теперь спать. Можешь лечь вон там - она указала Мартише место в углу комнаты. - Собрание закончено. - она обратилась ко всем. Толпа стала расходиться по своим местам, подозрительно поглядывая на Мартишу. А она так устала, что свалилась на свой матрас и сразу провалилась в сон.
Утром ее разбудила Дита.
--
Вставай. Пойдешь с Кенни в метро.
...Американское метро было совсем не похоже на московское : грязное и вонючее, разрисованные поезда.
--
Объясняю один раз. Выбираешь человека и встаешь рядом с ним, но так чтобы между вами кто-то был, важно чтоб вообще была толкучка. И стой поближе к выходу. На него не смотри, делай быстро и уверенно. Поняла?! Ну все, я пошел. И без бабла лучше не возвращайся, Дита этого не любит.
Кенни удалился, а Мартиша осталась стоять посреди станции. Она, воровать?!
Сама виновата, знала на что шла - подумала она и вошла в вагон. Сердце бешено колотилось. Вот этот толстый мужик, пожалуй, подойдет - подумала она. Струйка пота прокатилась по ее лицу. Дрожащей рукой она потянулась к карману на его сером плаще. Она посмотрела на свое отражение в окне и, ощутив холодные монеты на дне кармана, осторожно вынула руку. Мужик, кажется, ничего не заметил, но она молила, чтобы поезд поскорей доехал до станции. Эти три минуты показались ей целой вечностью.
К концу дня Мартиша уже не чувствовала ни страха, ни угрызений совести, ни стыда перед людьми. Она пересчитала мятые купюры и монеты в своей руке. 52 доллара 30 центов - что ж, неплохо для начала - подумала она и убрала деньги в рюкзак. Внезапно ее внимание привлекло объявление на стене. Местный журнал объявлял конкурс на лучшую журналистскую работу, победитель которого получал работу в этом журнале. В горле у Мартиши пересохло. Вот он, ее шанс! Она посмотрела на часы. До " сбора" оставалось еще два часа. Юная воровка присела на скамейку в конце станции, достала блокнот и ручку и крупными буквами написала " ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ КАРМАННОГО ВОРА". И начала писать. Она написала о себе : как живется в преступной банде, как живется карманному вору, написала все, что она успела понять : преступники - это те же люди, которые просто зарабатывают на жизнь так, как могут, потому что они больше ничего не умеют, у них нет образования, их самих толкают к преступности, потому что без образования невозможно получить нормальную работу, а о каком образовании шла речь, когда в 7 лет их выкинули на улицу, и они боролись за свою жизнь?! Она посмотрела на преступников другими глазами - глазами самих преступников. По дороге в квартал Диты она купила конверт, положила туда свою статью и кинула в почтовый ящик. Это был ее последний шанс, потому что она знала, что у нее есть другой путь, не такой как этот.
Мартиша вошла в заброшенный дом, который с недавнего времени был и ее домом тоже. Дита и все остальные были уже в сборе.
--
Ну, как первый рабочий день? - улыбнулась Дита.
--
Вот... - Мартиша протянула заработанные деньги Дите. Она забрала деньги и положила к себе в сумочку.
--
Неплохо... Свою долю получишь, когда все деньги принесут. Черт, где Руф?! - раздраженно спросила она.
Все пожали плечами.
В комнату в бешенстве ворвался тот, кого видимо Дита и называла Руфом. Он запыхался и долго не мог отдышаться перед тем, как начал говорить.
--
Ну, что случилось, Руф? - в нетерпении спросила Дита.
--
Дита, Дита...там копы.
--
Что?! Чего ты натворил, придурок?!
--
Это он первый начал! Он на тебя наезжал,...говорил, что это их территория.. он мне пушкой угрожал.. ну я и... а рядом копы проезжали..
--
Идиот, ты пристрелил Хулио?!
--
Я не хотел! Я просто хотел его попугать!
--
.Козел.. - Дита оттолкнула Руфа в сторону с такой силой, что он ударился об стенку.
Она побежала к выходу. - Все за мной!
--
Очень спешите, мисс? - в дверях стоял полицейский, направив на Диту пистолет.
--
Очень - она выхватила свой и уже приготовилась стрелять, но полицейский ударом ноги выбил у нее из рук пистолет.
--
Придется подождать. - он сделал знак рукой и комната наполнилась полицейскими. Мартише заломили за спину руки и потащили к машине.
В тюрьме оказалась почти вся банда Диты. Полицейский открыл камеру и грубо швырнул Мартишу с такой яростью, что Мартиша потеряла сознание.
Очнулась она оттого, что кто-то толкал ее в плечо.
--
Выходи - сказал полицейский.
--
Разве я не арестована?
--
Девочка, двери тюрьмы всегда открыты для тебя. Но за тебя внесли залог. Выметайся.
--
Залог?! Кто?!
--
Мне плевать, на одного гаденыша меньше. Пошла вон!
Мартиша вышла из камеры, прижимая к груди свой рюкзак. Она оглянулась. Перед ней стоял мужчина лет 45, одетый в строгий костюм и державший в руках черный кейс, у прямо крестный отец клана Сопрано. Он улыбнулся - Ну, пойдем, юная воровка!
--
Куда? Кто вы?
--
Все вопросы потом.
Он взял ее за плечи и повел ее мимо камер. К решетке подлетела Дита, схватившись за стальные прутья.
--
Куда тебя ведут?!
--
Не отвечай, забудь о них . Теперь у тебя начинается новая жизнь. - сказал мужчина и еще более прибавил шаг.
--
Я достану тебя! - крикнула Дита.
Мужчина открыл Мартише дверь машины и жестом предложил сесть. Она, с недоверием взглянув на своего спасителя, отпрянула от шикарного порше.
-Не бойся, Мартиша. Ты ведь отправляла в " Нью-Йорк`с Лайф" свою статью о преступниках? И что же, совсем не надеялась на победу? - он засмеялся.
-Яя.. - Мартиша не могла ничего сказать... - Я что, победила?!
-Представь. Вообще-то к моменту, когда пришло твое письмо, конкурс уже закончился, и мы даже выбрали победителя...Но, прочитав твою статью, мы решили сделать исключение. Я, как главный редактор, поздравляю тебя с новой работой!
Мартиша не спеша, шла по улице, напевая какую-то мелодию и любуясь закатным солнцем. Неужели теперь у нее есть все, все, о чем она мечтала? Работа журналистки, дом, настоящий дом...Слишком долго она страдала, чтобы поверить в это счастье.
-Далеко идешь, Мартиша? - Мартиша вздрогнула, услышав этот голос. Это был голос Диты, грозный и напряженный. Она обернулась, и как можно спокойней сказала
-Дита.. Привет.
-Здравствуй-здравствуй. Удивлена увидеть старую знакомую?
-Я рада, что тебя выпустили.
-Выпустили.. - Дита усмехнулась и, закурив, выпустила колечки дыма изо рта.
Помнишь, я говорила, что ненавижу предательство и неблагодарность? Я просила тебя хорошо запомнить это, но ты забыла.
-Я не предавала тебя, Дита.
-Неужели? - Дита удивленно подняла брови. Ты похоже забыла все правила.. Прав был Кенни, когда говорил что ты всех нас сдашь...Надо было тебя сразу пристрелить..
-Дита, но моя статья...Ты ведь даже не читала ее! Я написала правду, ничего плохого..
-Может быть детка, но я не умею читать, так что...Я необразованная, живу по своим законам и я требую этого же от тех, кто мне жизнью обязан, мать твою! - Дита перешла на крик. - Ненавижу неблагодарных. - Дита достала пистолет, и в квартале раздались два глухих выстрела. Затем еще один.
Мартиша сказала бы, что именно таким : чистым и светлым, должен быть морг, если бы увидела тот морг, куда привезли ее тело. Она была бы довольна : отсюда можно спокойно уйти туда, где люди уже не мечтают...
Мартиша открыла глаза и зажмурилась от яркого света лампы на потолке. Она приподнялась с кровати, чтобы осмотреться...Что за чертовщина? Это что, пресловутый американский юмор?! - рассержено подумала она и откинула со своего лица белую простыню. " Нет, я понимаю, что пулевое ранение - серьезная травма, но не сразу же в морг!" - про себя проворчала она. Конечно, этот морг по комфортабельности мог даже сравниться с самолетом, на котором Мартиша летела в США, и даже каталки были не ржавыми, а чистыми и с белыми, а не неопределенно-серовато-желтыми, как в морге N 36 простынями, но с каких это пор живых помещают в морг, за неимением мест, что ли?! - с возмущением подумала Мартиша и нервно сдернула со своего пальца на ноге бирку с номером.
--
Привет. - по спине Мартише прокатилась холодноватая дрожь. Этот голос...Это был Леня. Совсем другой Леня. С лучезарной улыбкой, ямочками на щеках и розоватым румянцем. Она никогда раньше не видела его улыбающимся. - Я так долго ждал тебя, Мартиша. Очень долго.. Теперь мы всегда будем вместе! Я так хотел сказать тебе эти слова, но не мог.. Я так рад, что мы вырвались оттуда, из этого ужасного места...
--
Леня, что ты говоришь?! Откуда? Я ничего не понимаю.
Лицо Лени стало очень серьезным.
--
Из чистилища. Из морга N 36. Мы мертвые, Мартиша. Ты мертвая и я мертвый.
--
Хватит! Это уже не смешно!
--
Там все были мертвые. Анатолий Евгеньевич умер в 1980, от инфаркта. Серафима Антоновна еще в 1943, на войне, она была в разведке. А я в 1993, меня сбила машина. Но мертвые не могут уйти туда, если у них остались незаконченные дела на земле.. И я не мог, потому что на земле оставалась ты.. Но теперь мы можем уйти!
Мартиша, тяжело вздохнув, встала с каталки и подала руку Лене.
- Пойдем - сказала она, слабо улыбнувшись.
КОНЕЦ.
Спасибо дискам Massive Attack " 100th window", Tricky " A Ruff Guide", Linkin Park "Meteora", и Marilyn Manson " The golden Age of grotesque" за музыкальное вдохновение.
Спасибо всем писательницам (Alisa Rejected, Kelis, Mouse007, Hybrid Girl) на форуме за профессиональный опыт.
Спасибо всем читателям и критикам моих произведений за одобрение, неодобрение и конструктивную критику.
