Стояло лето. Нет, не так - наступало лето, вот как будет правильно! Стояло лето - это и в конце августа можно сказать, но какое же это лето, всё равно, что беременная девушка... А вот в конце мая лето - это даже и не песня, а так, распевочка, подготовка к празднику, который всегда впереди! Всё ещё впереди, ребята, но делай дело, делай, а не просто так надейся и жди, сидя на точке! И мы вот с Михаилом делали, были в пути, прям конкретно на дороге, и дорога нас вела... Да это и не важно, куда вела, важно, что дорога была длинной и ехать надо было долго. А летом это хорошо: и утром хорошо, пока солнце низко ещё и всё немного в оцепенении, и днём хорошо, когда мир пышет жаром и все винтики и шарики крутятся - ох! - на полную катушку, и вечером тоже неплохо, когда огорчаешься маленько, что вовсе не столько сделал, как намечал, но потихоньку успокаиваешься, и мир окружающий как бы тоже успокаивается вместе с тобой, выдыхает что ли, замирает...
Мы ехали и болтали, кстати, и не о девках совсем, то ли потому, что давно были оба женаты, то ли оттого, что Мишка, как человек целомудренный - он, между прочим, во второй раз женился - этой темы избегал, не поддерживал. А болтали... ну так, обо всём на свете, например вот:
- Ну за-ко-ле-бался я стекло протирать! Смотри, сколько мы их опять подавили. И так, я думаю, на каждой машине, а машин вон, немерено на дороге.
- Да, дорога эта просто бойня, а мы с тобой компоненты оружия массового жучиного поражения! Ох, отольются нам как-нибудь насекомовские слёзки!
- Да они, наверное, и почувствовать-то ничего не успевают... Бац - и мгновенная смерть, без никаких слёз.
- Очень может быть. А кстати, как ты думаешь, отчего их так расплющивает?
- Как отчего - от удара конечно, типа как снежок о стенку!
- Похоже на то... Но знаешь, есть и другая версия, не помню, то ли прочитал я её где-то, то ли по телеку слышал.
- Ну и какая? Самоликвидация при отклонении от траектории полёта?
- Почти угадал... Якобы, когда воздушный поток обтекает лобовое стекло, в струе резко падает давление, а внутри несчастного жучка давление снизиться не успевает, вот его и разрывает на части! Он вроде как маленькая бомбочка. Поэтому напрямую наше стекло не виновато, дело в струе. А на стекле всего лишь фиксируются последствия гипертонического криза...
Мишаня помолчал, обдумывая, и через пару минут спросил, неуверенно так - вдруг розыгрыш:
- Ты чё, серьёзно что ли?
- Да что я, люди так считают, квалифицированные энтомологи. Доктора с кандидатами...
- Вообще прикольно. А сам ты не прикидывал, не считал, насколько давление понижается? В струе то есть.
- Ну! У меня других реально важных прикидок - о! - по горло, в очередь записываются, буду я по насекомым дельта пэ высчитывать! Чего они вообще разлетались? ...подумаешь, крылья себе отхватили у эволюции. Человек вон, царь природы, образ даже Божий, как говорят, не может летать, а эти, таракашки ползучие, на раз-два. Несправедливо!
И мы вдруг оба замолчали и молчали минут пять. Потому что любовались: что до меня, то убегавшими вдаль лесами и перелесками, по-весеннему ещё свеженькими и зелёненькими холмами и низменностями, жилыми массивами и отдельно стоящими зданиями, и ещё много чем, проплывающим с обеих сторон. А так же прекрасным и восхитительным просто небом с его белоснежными облаками, стремящейся вдаль дорогой, и вдобавок наслаждались (я, опять же, за Михаила не поручусь, он человек серьёзный, реалист что называется) скоростью, почти полётом и свистом ветра в ушах. Ветер-то почему насвистывал: машинка у нас была старенькая, но хорошая, немецкая, разгонялась она здорово, только вот кондиционер - и это обидно! - отсутствовал. А припекало уже по-летнему, настойчиво припекало и приходилось боковухи приоткрывать для минимального хотя бы охлаждения. И вот этот почти полёт, этот молодецкий посвист в ушах и волшебная небесная голубизна как бы вынуждали вернуться к прерванному разговору. И я начал опять:
- Смотри, Миш - всякая никчёмная тварь летает, а человек, венец творенья - не способен! Вечный вопрос, блин - ну вот почему люди не летают как мухи или как стрекозы, в конце концов?
- Там вообще-то про птиц говорилось.
- Где это там?
- У Чехова.
- А... Ну давай классически, по Чехову Антону П., если желаешь, сформулируем проблему: и почему же люди не летают как птицы? Какие у вас, Михаил, мысли на этот счёт?
- Считаем, что слабоват человек в плане физического развития. Не окреп для такой работы, мышечной силы у него недостаточно. Опять же в анатомическом строении огрехи: крыльев нет, киля нет, хвост тоже отсутствует - как без этого полетишь-то..?
- А, ты вон с какой стороны заходишь, с формальной. Значит, ты эволюционное развитие отвергаешь, получается, над диалектикой природы насмехаешься.
- Ты мне диалектику не шей, я диалектику изучал и сдал на четвёрку с первого захода. Так что огульно, с размаху прикопаться не получится, если предъявить чего имеешь - конкретно попрошу, в деталях!
- В деталях? Да сколько угодно, с нашей стороны не заржавеет!
Тут я подумал минутку-другую-пятую, и выдал:
- Вот ты слышал, наверное, откуда дельфины и киты с кашалотами пошли? Слышал-слышал, ваньку мне не валяй, все знают, что они не в море зародились, а с суши явились. Был их парнокопытный предок размером с собачку и бегал, резвился себе на твёрдой земной поверхности, но потом вдруг собрался, сделал над собой усилие и скользнул в водную стихию, не испугался. И через каких-то 50 млн лет имеет прекрасных потомков, которыми может гордиться: тут тебе и киты под сорок метров длиной, и касатки, и дельфины, которые, кстати, может быть поумнее нас с тобой. Заметь, что плавников у предка не было, хвост рыбий отсутствовал и вообще он, возможно, плавать не умел и воды боялся. Но ничего, всё получилось. А вот у наших с тобой предков в отношении полёта в небо не сложилось! Отчего так?
Я сейчас даже не именно человеческих предков в виду имею, мне за всех млекопитающих обидно. Вот в водную среду они проникли всё же, закрепились, пусть не самоё достойное место заняли, но свою уважаемую экологическую нишу определённо имеют. А с воздушным пространством вышло же полное фиаско - одни мыши только летать умеют! Да и то кое-как, исключительно по ночам, и выглядят при этом как уродливые средневековые горгульи! Про белок-летяг или каких-то там летучих лисиц я вообще лучше промолчу - тут уж полная пародия на свободный полёт!
Пока я это излагал, Мишка поглядывал на меня искоса и ухмылялся, а когда мне потребовалось передохнуть немного, потому что воздуха в лёгких хронически уже не хватало, он выпалил комментарий:
- Эк как тебя зацепило! Переживаешь, будто премии квартальной лишили!
И тут я задумался: А действительно, чего это я так? Зачем мне всё это надо - ну то есть про полёты, про будем как птицы и прочее подобное. Не может же быть, что просто так или из-за жуков раздавленных... И я решил немного покопаться в себе, найти причину. Кажется, что-то нашёл, и в итоге появилось вот такое лирическое отступление в форме философского размышления. А если оно покажется кому-то для нашей истории неуместным, скучным и бесполезным, советую немедленно отступление это пропустить - к нелетающим млекопитающим оно не имеет никакого отношения. А само по себе отступление вот, будьте любезны:
Начну с того, что я, если честно, очень люблю небо. Пожалуй даже, что больше всего на земле я люблю небо. Я, на всякий случай, уточню - в пейзажно-ландшафтном плане, то есть как объект наблюдения и восхищения. С собственно землёй, точнее, с предметами на её поверхности, это как-то сложнее получается. Земля хороша для любования издалека: из космоса, например, в кино посмотреть или в других специально снятых сюжетах, где взята подходящая точка для съёмки, выбран правильный ракурс, такой, чтобы ничего лишнего, портящего впечатление в кадр не попало, а что попало - вычищено, затёрто, профотошопено. Без подобных уловок живая природа обязательно подведёт: у красивого дерева окажется кривая, или обломанная, или сухая ветка, на живописном лугу обнаружится неприятная лужа с ржавой вонючей водой, к дикому романтичному утёсу прилепится харчевня, где жарят шашлыки и продают кеговое пиво...
Хотя с этим-то ещё можно примириться, но есть вещи похуже. Чуть в стороне от выверенного маршрута обязательно найдётся заводик, весело попукивающий разноцветными дымами и неприятно пахнущими газами, или карьер, который любопытно и занимательно рассматривать на экране, а вблизи он ужасает и наводит на чёрные мысли об адовой бездне. А если немного отклонится от туристской тропы, за поворотом может оказаться поле, хорошее, но заставленное десятками однообразных вентиляторов-клонов, терзающих своими лопастями безропотное ньютоново пространство, или обнажившееся мёртвое дно пересохшего моря с лежащими на боку ржавыми корабликами, при взгляде на которое наворачиваются слёзы. И ещё много чего подобного и как-бы лишнего.
А в культурном центре этого дивного нового мира вздымаются ввысь и тошнотворно пузырятся отвратительные наросты ипотечного жилья, до удивления похожие на осиные гнёзда или паучьи кладки.
Но это мы пока ещё находимся на гламурной стороне вселенской деятельности по преобразованию природы под управлением человеческого гения, а ведь есть ещё и другая, оттеснённая на периферию жизни. Там, в районной глуши, где вместо автострад непролазные глиняные колеи в пол-человеческого роста, с поваленной и поломанной флорой и фауной на обочинах, бесследно исчезают в культурном слое рассыпающиеся полусгнившие халупы, остатки исторических скреп и обрывки национальных нравственных кодов.
А объединяет две эти стороны - как у серебряной денежки - переиначенный, но по-своему великий старый лозунг на новый лад: Всё на продажу, на благо продажи, во имя продажи!
Впрочем, дело, наверное, не только в человеке, а в жизни вообще, которая всюду на Земле оставляет следы своего пребывания, далеко не всегда привлекательные. В небе же никаких значимых следов оставить невозможно, всё там присутствует временно, а из-за приличного земного тяготения даже мимолётно: раз - и тут же падает на землю, в эту смердящую мировую свалку.
Хотя нигде я палку - увы! - не перегибаю, но из сказанного может ошибочно показаться, будто я какой-то жизнененавистник, а это категорически не так. В данном вопросе я всецело солидарен с поэтом и на пару с ним ненавижу всяческую мертвечину, обожая всяческую жизнь. Однако любоваться предпочитаю небом; такой вот ущербный неактуальный характер, с которым поделать уже ничего не получится...
Впервые о полётах в небо я услышал от бабушки, совсем ещё в бессознательном возрасте четырёх или пяти лет. Она рассказывала, не помню, по какому случаю, что перед войной - ещё той самой, настоящей, Великой - в нашем городке был аэроклуб, в котором летали на самолётах, самолётиках то бишь, и прыгали с парашютами, и вот она там занималась. Не думаю, что бабушка сама прыгала с парашютом - очень уж трудно мне её представить, висящую под куполом в небе - но первую риску в какой-то формирующейся мозговой извилине этим сообщением она оставила, и с той поры я начал поглядывать в небо кроме как с удовольствием, ещё и с любопытством. Но и только-то. Бесконечные детские годы авиация напоминала о себе лишь многочисленными белыми полосами над головой и пугающими хлопками - много позже я узнал, что это, оказывается, инверсионные следы и ударная волна от преодоления звукового барьера. Я окончил школу, учился в институте, но летать всё ещё не доводилось, обходился привычными поездами и автомобильным транспортом.
Однажды как-то самолёт сильно меня напугал: я стоял в толпе на платформе ж/д вокзала в областном городе в ожидании дизель-поезда на малую родину, как вдруг прямо над головами не спеша пролетел истребитель, похоже, с местного авиазавода. Рёв был такой неимоверной силы, что захотелось немедленно бросить всё и залезть, спрятаться под платформу - но я устоял, стыдно, наверное, было бы перед окружающими. И ещё случались разные, связанные с авиаций, негативы: к примеру, в аэропорту Шереметьево однажды у меня украли велосипед, или вот приятель мой, опоздав на самолёт, передумал и уже не поехал к родителям на каникулы, лишив меня тем самым удовольствия месяц пожить в общаговской комнатке одному.
Но небо ждало меня, и я в итоге не подвёл. Впервые мне довелось окунуться в небесную лазурь на самом исходе социалистического времени и на удивительном летательном аппарате - другого и слова-то не подберёшь! - называвшемся кукурузник, покорителе атмосферной целины. Аппарат этот был почти легче воздуха, и когда он, застыв в начале взлётной полосы, запустил свой моторный ресурс, беднягу так заколбасило, так замолотило, что я, перепугавшись, решил: ну вот, сейчас он рассыплется прямо тут, на земле! Но нет: едва лётчик отпустил тормоза, самолётик прямо взмыл в небо и, закрепившись на высоте птичьего полёта, начал уверенно преодолевать пространство. Воздухоплавание, производимое над телеграфными столбами, вышками-ретрансляторами и водонапорными башнями, произвело на восторженного меня приятное и сильное впечатление; но такое же сильное и вовсе не приятное впечатление было вызвано отсутствием туалета на борту воздушного судна. Второе впечатление по ходу трёхчасового путешествия росло и доминировало, и в конце совсем подавило и пересилило первое, от полёта как птица, к которому организм быстро приноровился...
Впрочем, пора, пожалуй, остановиться. Ничего полезного и значимого я так и не сказал, а вернуться к теме рассказа необходимо, а то возникшее затруднение может так и остаться неразрешённым, загадка нераскрытой, причины непонятыми... Итак, раз-два-три:
- Да блин, зацепило! И потому хочу узнать твоё мнение по назревшему вопросу. Вот как персонально ты относишься к ситуации, когда млекопитающие в подавляющем большинстве не летают? И готов ли это объяснить, диалектично и материалистично?
- Ёлки, а ведь серьёзная тема. Но интересная, если не сказать - захватывающая. Есть у нас время, чтобы рассмотреть проблему во всей её полноте?
Мишка ёрничал, конечно. Уж чего-чего, а времени-то у нас хватало. Ехать предстояло весь сегодняшний день и полдня завтрашнего. За бортом транспортного средства, кстати, случились перемены: набежали тучки, солнышко выглядывало, но всё мимолётнее и мимолётнее, небо посерело, в связи с чем окружающий пейзаж стал проще и суровее. Но полёту доморощенной фантазии двух оголтелых дилетантов это никак не препятствовало. После четвертьчасового размышления, большую часть которого мы провели в очереди на ж/д переезде, Михаил изложил родившуюся у него гипотезу:
- Считается вроде, что катаклизм динозавров погубил: то ли вулкан взорвался, то ли метеорит прилетел. Спорить не буду, не специалист, но как человек с естественно-научной жилкой, позволяю себе думать, что процесс этот столетия шёл, а скорее всего - тысячелетия даже. Хотя это и не важно, главное, что динозавры в смысле пресмыкающиеся - или рептилиями надо их называть? - которые царили и в море, и на суше, и в воздухе, и в каждой дырке имели свою экологическую нишку, почти поголовно исчезли, растворились, так сказать, в пространственно-временном континууме... Хорошо сказал, да?
- Нормально, дальше валяй.
- Вот я в институте книгу одну читал, не по программе, а так, чтобы отвлечься маленько от мрачных мыслей перед приближающейся сессией, так автор - Гумилёв, кажется его фамилия - настаивал, что все новые этносы, народности, то есть - если загрубить - зарождались на стыке природных ландшафтов: типа леса и степи, суши и моря, гор и равнин.
- Это какой Гумилёв - поэт, что ли?
- Нет, не похоже, стихами там и не пахло, про древние миры в основном речь шла, про пассионариев и расцвет цивилизаций.
- А кто это такие - пассионарии? И при чём тут нелетающие млекопитающие?
- Э, ты давай не отвлекайся и не перебивай меня, а то я мысль упущу... если она всё ещё здесь! Сходство я вот в чём вижу: возьмём, к примеру, собачку твою парнокопытную, которая до того себя доизменяла, что стала китом. Или касаткой. Ну, я, разумеется, в рамках дарвинизма всё это рассматриваю: мутации там, естественный отбор и всё такое общепринятое. Хотя имею персональный скепсис на счёт названной парадигмы, но сейчас не это главное. Так вот, бродила эта парнокопытная, всего скорее, вдоль береговой линии, а там ящеры, которые в водной среде жили, яйца откладывали, как их - ихтиозавры, что ли? Они ведь не живородящие были, значит, кладки на суше оставляли, ведь не в воду же ящерки яйца запускали, как поплавки? А этот предок кита, тварь ненасытная, яйца жрал! - ведь никто, наверное, снесённые яйца не охранял, были они беспризорными. Естественно, предок процветает, нагуливает жирок - он ведь живородящий, за яйца не опасается, а обречённые ихтиозавры вымирают. Но яиц, естественно, всё меньше, и от берега они всё дальше - на островках, отмелях; хочешь-не хочешь, а приходится твоему парнокопытному в воду лезть, приобретать плавательные навыки. Сначала, наверное, самым простым способом, то бишь стилем, обходился, по-детски собачкой, ну а потом, со временем в миллион лет, совершает уже полноценный нырок в новую для себя стихию. А когда все водные пресмыкающиеся поумирали из-за недостатка яиц, пришлось ему становиться китами и кашалотами. Или дельфинами, кому что нравится.
- А чё, убедительно, - отреагировал я, потому что действительно так считал. - А отчего же с полётом не получилось?
- Так у птиц другая совсем стратегия в отношении потомства, они же яйца свои не бросают! Нет, некоторые подбрасывают, конечно, типа кукушки, но в хорошие руки, а в массе высиживают яички, лелеют, охраняют, а потом и подкармливают молодняк, никаких тебе сделал дело, в смысле снес, то есть снесла - гуляй смело. Не так, к примеру, как морские черепахи себе позволяют, видел же, наверное, в Мире животных!? Нет, птицы, они к этим млекопитающим доисторическим всегда недоверчиво относились, и были, как видишь, правы - полное господство в воздухе, а у млекопитающих только ночная авиация, и то недоразвитая. Слушай, а может перекусим: завтрак я уж и забыл когда был, а до обеда ещё пилить и пилить?
Ну как тут возразить? С нашей стороны трассы тянулся лесок, решили свернуть на первую дорогу вправо. Но первая дорога Мишке не показалась, вторая тоже, приглянулась только третья. Проехали по ней метров триста, развернулись и встали. Солнца вообще уже не было, сплошная серость над головой, будто и не весна... И похолодало заметно - это уж когда отлить вышли, почувствовали.
- Первый готов, давай мечи, что есть в печи!
- Чё, прямо здесь что ли?
- А что не так?
- Ну мы же облегчились только что на этом месте! Это теперь вроде как туалет.
- Так мы ж аккуратно, в травку. Пахнет разве?
- Миш, блин, при чём тут пахнет! Ты не помнишь что ли уже, что мочу свою тут разбрызгал и мы на это место сейчас смотреть будем! И есть при этом...
-Да тут не только моя моча, вообще-то... Ну ладно, давай отъедем.
Ели бутерброды с ветчиной из индейки, с сыром, ну то, что от завтрака осталось. И яйца. Под лёгким ветерком шелестели листья на деревьях, молча стояли угрюмые тёмные ели, из почвы пёрла молодая жизнерадостная трава. Птицы перекликались в глубине леса, наверное, нас обсуждали. Типа: нажрутся сейчас здесь, намусорят, костёр ещё разведут и бутылок набросают. Э-эх, вездесущая мать-природа!
- Наливаю кофе?
- Давай! Остыл уже, наверное... А нет, ничего, сахарку ты маловато положил.
- Так это кофе, а не кока-кола. Про яйца я всё думаю.
- Яйца не понравились? Или ты о своём, о личном?
- Да нет, именно что о нашем, о всемирно-историческом: ты вот считаешь, что у водных пресмыкающихся беспредельщики-млекопитающие яйца съели, вот они и вымерли, и эко-нишу освободили. А летающие пресмыкающиеся яйца свои берегли, потому млекопитающие и не летают. Как-то вильнула мысль-то вроде, сбилась с правильного пути... Берегли яйца и выжили, это понятно, вон их сколько теперь на каждом километре. Но почему млекопитающие-то не летают? Бегают, плавают, но не летают?
- Э, кому до чего... Чего они тебе покоя-то не дают? Птиц что ли мало? Вон как раскаркались! А ты знаешь, к примеру, за какое время птица яйцо сносит? Ну, то есть, сколько времени у неё беременность длится?
- Ну не девять же месяцев?
Мишка заржал.
- Эх ты, летучий голландец! Несколько часов, ну может десять, от начало процесса и до выделения яйца. Я, конечно, по семейным обстоятельствам, про кур больше знаю, у них как запрограммировано - каждый день по яичку. И петух для этих целей совершенно не требуется, он так, для украшения жизни. Правда, цыплёнок из такого яичка не вылупится, как его не грей - зародыш в яйце отсутствует, холостой, можно сказать, выстрел. Чтоб цыплёнок получился, без петушка уже не обойдёшься. Понятно, что у диких птиц - у, самодеятельность лесная! - схема усложнена, им холостыми яйцами разбрасываться нет резона, да и вообще: пяточек снесут - и достаточно! Но важно, что процесс этот можно сказать мимолётный - по отношению к девяти месяцам, я имею в виду. Так что когда яйцо кушаешь, не переживай, что чья-то жизнь загублена, всё норм...
Тема куриного размножения Мишку увлекла, он разгорячился, разрумянился и всё никак не мог остановиться:
- Слушай, я вот ещё разные книжки читал, не только Гумилёва, удивительные, надо сказать, случаются вещи в животном мире!
- Ты это о чём?
- Ну вот, к примеру, кто такой коала, ты знаешь?
- Мишка вроде такой австралийский, на деревьях живёт... Тёзка твой.
- Ну во-первых, никакой он не мишка, но дело не в этом... Как ты думаешь, сколько у него х... ну то есть пенисов?
Я, признаться, растерялся, и ответил первое, что пришло в голову:
- Неужели ни одного?!
- Ошибаешься! Целых два!
- Да ладно!? И как же он с ними с двумя управляется?
- Как - наловчился видно! Мишаня так возбудился, что при разговоре стал даже немного побрызгивать слюной. Хотя в обычной жизни он человек о-очень спокойный... и уравновешенный.
- Точнее если, там как бы не совсем два, просто конец, то есть самый конец, ну или конец конца, он раздваивается, разделяется на два совершенно самостоятельных... сам понимаешь чего.
- И зачем ему это надо?
- Во, самое главное ещё впереди! Оказывается, у самки тоже две... ну тоже два... у самки тоже два влагалища!
- Да чего ты гонишь!? Оно что, тоже раздваивается?
- А вот и нет! Совершенно два самостоятельных... отверстия... по количеству концов.
- Мишк, ну скажи, что ты всё это придумал!
- Да нет же, нет, вот честное слово - нет! Самка и рожать может через каждое влагалище индивидуально, то есть они оба для дела, а не для баловства. Беременность не знаю сколько длится, но не долго, новорожденный сам выбирается и по шерстке, по материнской шерстке ползёт в кожаную сумку, которая есть у самки - они же сумчатые, коала-то - и там уже присасывается.
- К чему присасывается? Он что, кровь сосёт?
- Да ты чего, нет, к груди, конечно, которая у самки внизу живота. К соску, откуда молоко течёт. В сумке же соски, вот он там, около соска, и развивается.
Признаться, рассказом о такой природной аномалии - или норме? - я был ошарашен. Мы ещё немного посидели: я - переваривая нежданно-негаданно полученную информацию, Мишка - вспоминая незабываемые студенческие годы и свой круг чтения. Потом разом всё доели, допили, в конце чуть потрепались на общие темы, не связанные с полётами и яйцами, и двинули дальше. То ли приём пищи повлиял, то ли погодка решила уж не ухудшаться и начала потихоньку улучшаться, но настроение стало пободрее. Замелькали километры, посёлки, поля и промышленные предприятия, жизнь в её единстве и многообразии. Мы всё молчали, молчали, и, наконец, Михаил спросил:
- А кстати, где у нас обед?
- Проголодался уже?
- Да нет пока, но у человека должны быть разнообразные интересы, не только летающие млекопитающие и геноцид рептилий. Так где?
- Но если всё нормально пойдёт, то по времени в городе Гурьеве.
- И чего, большой город?
- Вряд ли. Я вот ничего о нём не знаю, да и ты, похоже, тоже...
-Это да. Но слово такое я слышал уже, точно слышал. То ли Гурьев, то ли Гурьева... А у тебя ничего не вздрогнуло? Гурьева... или Гурьевская. Ничего?
- Да нет вроде пока.
- А, сработало наконец, вспомнил. Каша гурьевская. Знаешь про такую?
- Нет по-моему, не припоминаю.
- Гм, гурьевская каша... Определённо я её не ел, но слышать точно слышал! Вот интрига нашего обеда - гурьевская каша! Думаю, в городе Гурьеве без гурьевской каши мы не останемся.
Мишка так обрадовался, что начал насвистывать песенку. Я молчал, потому что думал, а надумавшись, спросил:
- Михаил, а у тебя ведь дети есть?
- Ну есть. Да ты же знаешь!
- Двое вроде?
- Да да. Один, одна точнее, от первой, и один - от второй. Обоих очень люблю. А в чём дело-то?
- Я понял!
- Чего ты понял? Откуда дети берутся?
- Нет, почему млекопитающие не летают.
- Интересно. И что же тебя на решение навело - гурьевская каша или малолетние дети?
- Жена!
- Моя жена? Которая из двух?
- Да при чём тут твои жёны? Моя собственная беременная жена! То есть сейчас-то она не беременная уже давно, но когда-то была беременная, и я понял!
- Чего понял-то? Не пойму чего ты понял!?
- Неуклюжие они очень, когда беременные. Даже ходят с трудом. Ты можешь себе представить свою беременную жену в полёте?
Мишка заржал:
- О, это вряд ли! Она и не беременная от земли с трудом отрывается. Как говорится, рождённый ползать... Только ты смотри, при встрече не сморозь ей чего на этот счёт - отвечать-то мне придётся!
- Да я её видел раз в жизни!
- Тем более...
Михаил посмеялся ещё немного, а потом спросил:
- Так в чём дело-то?
- Понимаешь, Миша, полёт - это довольно сложный процесс. Это не плавание, когда ты в воде и ничего почти не весишь. Это даже не ходьба или там бег. Это полёт, а ты беременный и неуклюжий, и вес всё увеличивается. И быстро это состояние, как у птиц, или даже у коал, не заканчивается, тут счёт идёт не на часы, и даже не на дни, а скорее на месяца.
- А, вот в чём дело-то... Да, может ты и прав. Хотя мышки-то вот летают рукокрылые, правда, они и не мыши вовсе... Но какой-то надрыв в их в полётах есть, ощущается, не зря же вытеснили летунов этих со света во тьму, в сумрак; пришлось им даже ультразвук изучать и осваивать. Интересно, кстати, а они внутренности свои видят?
- Внутренности? Почему внутренности?
- Ну как почему? Ты свою жену беременную на УЗИ водил? А УЗИ - ведь это ультразвук.
Я опять удивился - ну Мишка, ну энциклопедист! И вдруг...
- Мишань, а ты ничего не замечаешь?
- А в каком собственно смысле?
- В смысле окружающей среды!
- Да нет вроде... А чего в ней замечать: как окружала, так и окружает...
- Так ты повнимательней присмотрись!
- К чему именно присмотреться? В чём дело-то?!
- На стекло, на стекло смотри, пассионарий-дарвинист!
- А..! Нету... Подевались куда-то мошки. Не летают.. А почему?