Аннотация: Друг, соратник, целитель... Почему Симон стал священником? После КК2.
КОЛОКОЛЬЧИКИ
Его любили и уважали.
Он не был старым, нет, он был сильным и энергичным мужчиной средних лет. Почему он решил удалиться от мира - не знал никто. Поговаривали, что он был боевым магом с немалыми способностями целителя, что его хорошо знали в Пограничье, что он дружил когда-то с бароном Байдеком - тем самым, что неожиданно для всех стал в одночасье принцем-консортом, супругом королевы Василины. Нет, не так. С тем Байдеком, что женился по любви на небогатой дворяночке, жил с ней тихо-мирно, в любви и согласии, трех детей родили - и вдруг она оказалась принцессой Рудлог, стала королевой Василиной, а барон-то и принцем стал... О чем только не поговаривали!
Впрочем, не о бароне сейчас разговор, барон так, к слову, хотя и интересно было о нем поговорить.
Интересно было, почему боевой маг ушел от мира, стал священником, служителем в храме, помогал бедным и немощным, поддерживал огонь в светильниках, исправно приносил жертвы стихиям, венчал и отпевал... и как будто чувствовал себя на своем месте.
А он и чувствовал себя на своем месте. Потому что на любом другом месте он не знал бы покоя. Потому что на любом другом месте он слышал бы голос, видел бы легкий силуэт и понимал бы, что никогда эта улыбка не будет обращена к нему, никогда эта рука не коснется его так, как ему было нужно, никогда, никогда, никогда...
Словно легкий звон колокольчиков послышался ему тогда, когда он впервые увидел ее - юную девушку, почти девочку, полную очарования молодости и озаренную пламенной аурой ко-ролевского дома. Ее - сидящую с солдатами у костра и с горящими глазами слушающую немудреные сказки егерей. Ее - упрямую, яркую и трогательно невинную. Ее - сильную, упорную и борющуюся за жизнь его друга и командира. Ее - совершившую чудо и вернувшую друга оттуда, откуда, казалось, нет пути...
Нет, он не видел ауру - он был простым боевым магом, это было не в его силах, но волей судьбы он прикасался к ней, когда они вместе тащили израненного барона и пытались уложить его поудобнее. Прикасался к ауре, чувствовал ее пламя - а еще чувствовал, что она отдаст это пламя, отдаст все за того, кого полюбит. А вот что он видел - это искры, проскакивающие между ней и командиром - боевым и не только боевым другом, те искры, которых еще не чувствовали или не понимали эти двое. Они просто были вдвоем. А он... Он молчал, помогал, спасал. Это его служба и его потребность.
И потом, потом, через годы, когда растерянный, настороженный, встревоженный Байдек повернулся к нему, гостившему в его поместье, чтобы проверить, что это за девушки и раненый мужчина появились внезапно из портала, он не узнал ее. Не узнал потому, что просто знал - это она. Этот звон колокольчиков, превратившийся в трагический перезвон карильона, он не мог спутать ни с чем. И сухие слова: 'Здравствуйте, Ваше Высочество. Да, это она. Аура полностью совпадает, с поправкой на взросление' не могли и не должны были передать ту бурю, что закружила его. Даже настороженность, с которой она отдернула руку, его обрадовала. Задержись рука в руке - и неизвестно, что случилось бы.
Он мог помочь - ей, ее отцу, ее сестрам - и это спасло его. Он останавливал кровь, залечи-вал страшную рану, отдавал этому делу весь свой магический запас и радовался, что выкладывается и не остается с ней один на один. Он был рядом с Байдеком, как бывали они рядом в бою, и видел, как те искры, что он заметил между этими двумя, превращались в сияющие нити, связывающие их все крепче - не в нити, в канаты, соединяющие их навсегда, навсегда, навсегда. А для него - никогда, никогда, никогда...
Ни словом, ни взглядом, ни прикосновением он не дал им возможности понять свои чувства. Был на свадьбе. И первым заметил, что Василина ждет ребенка. И как виталист помог ей подготовиться к материнству.
А потом оставил службу. Военную службу. Потому что только другая, более высокая служба могла спасти его разум и душу.
Помогал растить детей, лечил ушибы и царапины у мальчишек и видел: так - правильно. Так должно быть.
Священник в небольшом храме, он выслушивал прихожан, помогал им - как мог, исцелял, советовал, поддерживал. И почему-то, утомившись от трудов, любил отдыхать на скамеечке напротив изображения Синей Богини - ему казалось, что она смотрит на него с мягкой грустью и чуть заметной понимающей улыбкой, от которой старая боль словно задремывала под легкий перезвон колокольчиков. А вот Красного Бога почитал, но старался не встречаться с ним взглядом. Колокольчики начинали звучать тревожно, и Бог чуть хмурился.
И ему почти никогда не снилось, как едут они вдвоем с принцессой к водопадам, и она улыбается ему. И уж совсем никогда не вспоминалось, как бросился он вслед за другом в тот провал, куда обвалившаяся земля унесла его свет, его жизнь, его колокольчики...