С самого рождения Ребёнка окружали такие роскошь и великолепие, которых вправе ожидать лишь особы королевской крови. Но его родители не были ни монархами, ни президентами. Впрочем, понимающие люди ценили их статус куда выше статуса земных владык. И почтенная, убеленная сединами мама, и юный, чуть за двадцать, отец - оба были учеными с мировыми именами, лауреатами Нобелевской премии.
Их резиденция, расположенная в значительном удалении от всех населенных пунктов, представляла собой совершенно уникальное сооружение: хром, никель, огромные, во всю стену, окна из бронированного стекла, военизированная охрана. Внутри всегда яркий, как в операционной, свет, многочисленная обслуга. Повсюду такая совершенная, стерильная чистота, что даже самый придирчивый глаз не отыскал бы мельчайшей пылинки. За всем происходящим неусыпно следили множество наблюдательных камер. Немыслимой сложности приборы и аппаратура обеспечивали отлаженную, как часы, жизнь этой маленькой семьи.
И как же родители обожали свое дитя! У него было абсолютно все, что только может пожелать ребёнок: уйма сладостей и шипучих напитков, горы самых невероятных, ярких игрушек, целый арсенал домашних животных - от крошечных, с красными клюковками глаз, беленьких мышек, до громадных свирепых горилл, содержащихся в специально укрепленном вольере.
Со всеми этими животными ему разрешали вдоволь играть, привозя все новые и новые экземпляры: уморительных морских свинок, робких пушистых кроликов, умных, с печальными глазами собак различных пород. Родители с интересом участвовали в его забавах. Папа иногда даже оставался дома ночью. Хотя, как правило, вечером родители уезжали по своим делам, каждый на шикарном, глубокого синего цвета, роллс-ройсе.
Зато ранним утром, после того, как бригада уборщиков в разноцветных пластиковых костюмах наводила в аппартаментах окончательный блеск, мама и папа появлялись в своих белоснежных одеждах, чтобы с просветленными лицами склониться над ним и пожелать приятного дня.
Милые, милые папа и мама! Маму Ребёнок, пожалуй, даже больше любил. У нее такие чуткие, такие ласковые руки! Такой глубокий, красивый голос! Такие внимательные, всепонимающие глаза! И, несмотря на возраст - никогда, ни разу не позволила она себе малейшей небрежности в одежде. Мама - само совершенство!
Поэтому сегодня Ребёнок был несказанно удивлен, заметив на одной из новых - каждый день новых! - маминых перчаток крошечный, микроскопический порез.
Ребёнок был воспитанным и деликатным. Он ничем не показал мамочке, что заметил ее оплошность. Но, целуя в знак утреннего приветствия дорогую руку, не удержался и легонько лизнул место пореза, желая намекнуть, что впредь обожаемая должна быть такой же безупречной, как всегда.
Эффект превзошел все ожидания: сдавленно вскрикнув, мама стрелой вылетела из детской. Слышно было, как она что-то взволнованным голосом говорила по телефону охране. Затем вдруг нестерпимо громко завыли сирены и замигали разноцветные сигнальные лампочки.
Мама с бледным, как мел, лицом вернулась в комнату, но не подошла, как обычно, к нему, а отошла в дальний угол, подключила себя к каким-то сложным датчикам и прилегла на узенькую больничную кушетку, приютившуюся между стеллажами с пустыми чашками Петри, колбами и мензурками.
Со своего места перепуганный Ребёнок мог видеть, как постепенно все ее лицо, руки, вся не скрытая одеждой кожа покрылись страшными, кровоточащими язвами. Потом кровь потекла из ушей, рта, глаз и носа. К вечеру мама была уже мертва.
Видимо, в этот момент сработали датчики, потому что снова взревела сирена. В вентиляционных ходах что-то зашипело и в помещение стал быстро поступать едкий, отвратительный газ.
Того, как похожие на космонавтов в скафандрах люди уносили на легких носилках почерневший и тщательно упакованный в пластик мамин труп, Ребёнок уже не видел.
Он пришел в себя в абсолютно темном, непроницаемом помещении со свинцовыми стенками. И не мог знать, что за герметически закрытой дверью стоит убитый горем отец и с ненавистью смотрит на прикрепленную к ней табличку. Табличку с именем Ребёнка: