Он словно бы и не человек, а какая-то тлетворная природная функция. Если бы чума могла говорить, то говорила бы как он: тихо и вкрадчиво, редко пользуясь включением приличествующих эмоций - словно бы понарошку, не в полную силу. Тем самым даётся понять, что эмоции эти наиграны и необязательны, поскольку происходящий кошмар естествен, неизбежен и заранее спланирован, а невольные участники - просто расходный материал, долженствующий беспрекословно подчиниться ходу событий, неумолимо влекущих к давно просчитанному судьбой и неуклонно приближающемуся концу. Отсюда налёт глумливости его решений, в которых из нескольких возможных вариантов всегда реализуется наихудший из них.