Березин Фёдор Дмитриевич : другие произведения.

Пепел. Роман. Избранные фрагменты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Пепел" мой первый опубликованный роман. На сегодняшний момент пережил пять изданий. Последнее в 2009 году. В свое время (в 99-м) был разнесен в распечатке по восьми издательствам Москвы и Питера. Одно - АСТ - ответило положительно. Впервые он вышел в феврале 2001-го, в серии "Звездный лабиринт - покет", вероятно первым в этой серии. Я, признаться, думал, книгу никто не заметит, ибо издать никому неведомого автора в новой серии - это эксперимент еще тот. Однако все оказалось наоборот. В том же году на "Звездном Мосту" роман взял "золото" в номинации "дебют".


   ПЕПЕЛ
   Научно-фантастический роман
  
  
   ...Помню я дело одно, но времен стародавних, не новых:
   Как оно было хочу я поведать меж вами, друзьями.
   Брань была меж куретов и бранолюбивых этолян
   Вкруг Калидона града, и яростно билися рати:
   Мужи этольцы стояли за град Калидон им любезный,
   Мужи куреты пылали обитель их боем разрушить.
   Горе такое на них Артемида богиня воздвигла...
   Гомер (древнегреческий поэт,
   слепой от рождения)
  
   Фонарщик Вселенной
   Потушит сегодня
   Несколько звезд.
   В сущности, это так мало!
   Прошу вас,
   Не надо слез.
   Константин Кинчев.
  
   Избранные фрагменты романа.
   ***
   Их звали Валье, Садао и Марч. Они проводили плановые регламентные работы. Боевая кинетическая станция (БКС), на которой они в данный момент находились, отличалась высокой степенью надежности, тем более она никогда еще не использовалась по прямому назначению, однако это не исключало ее поломки за длительные сроки. Вот уже пять лет на нее не ступала человеческая нога, а рука не касалась стерильно чистых панелей. Громадная конструкция долго ждала гостей и вот, наконец, рядом с ней пристроилась небольшая, созданная для полетов в вакууме пассажирская ракета. Двое людей покинули свое сложноустроенное жилище и пристыковались к БКС. Они были одеты в не слишком массивные скафандры и тем не менее надежно защищены от вредного воздействия космоса. Некоторое количество излучения пробиралось, разумеется, и через эту оболочку, поэтому вероятность лейкемии среди них превышала нормально-планетные стандарты, но за этот риск им платили дополнительно и щедро.
   Оба пристегнулись к поручням и посмотрели друг на друга, делая ободряющие жесты. Это была традиция: вместе они работали довольно давно. Лиц друг друга они не наблюдали, одному мешало слепящее сияние Индры, в связи с чем прозрачность стекла автоматически падала, а другому отражение светила в шлеме напарника. Каждый приступил к своим обязанностям. Садао начал отвинчивать запор входного люка аппаратной кабины, а Валье, подождав, пока товарищ справится с этим мероприятием, двинулся вдоль конструкции, внимательно осматривая внешнюю поверхность. Он перемещался, отталкиваясь руками подобно водолазу, периодически перецепляя тросик, связывающий его со станцией, когда карабин упирался в очередное крепление легчайшего парапета. В этом мире без веса его прочности вполне хватало для столь легкого предмета. как космонавт.
   Вскоре Валье добрался до оснований громадных медных колонн, уходящих в высоту, а может, в глубину окружающей бездонной бездны, как кому нравится, на триста пятьдесят метров. У Валье была очень несложная работа, по крайней мере до момента нахождения неисправности - нужно было просто внимательно следить за проплывающей мимо металлической поверхностью и замечать ее износ и возможные выемки от попадания метеоритов. Большие выемки могли привести к падению выходных параметров всей конструкции во время ее работы и в задачу космонавта входило устранять таковые прорехи. Контролирующего органа выше него самого в этом плане не существовало, БКС никогда еще не использовался, а в случае его применения никто не гарантировал, что повреждения не нанесены в результате собственной работы или вследствие попадания метеора в после-регламентное время, поэтому, можно сказать, он работал под собственным контролем и им руководила только личная совесть. Однако Валье любил свою работу и ему щедро платили. Он тщательно светил под собой мощным фонарем: в этом мире не было полутеней, это был мир полных контрастов темноты и света. Из-за большой площади разгонных стержней работы у него было очень-очень надолго. Пока, в начале процесса, ему было достаточно интересно даже из-за возможности физически размяться, ведь он должен был проползти, то есть продвинуться, подтягивая свое ничего не весящее тело на руках вдоль всей этой громадной колонны. Тут он мог выбирать любой из способов: то ли огибать эти колоссы через каждые несколько метров, навинчивая окружности слева направо или наоборот, то ли пройти их вначале с одной стороны во всю длину, а затем повторить этот трюк еще несколько раз повторно. Любой из вариантов был длительным процессом, рассчитанным на пару вылазок, но в случае кругового движения предусматривалось гораздо больше суеты, он был бы вынужден почти постоянно перецеплять страховочный фал с места на место. Он выбрал второй, более рациональный способ. Теперь он отцеплял карабин лишь через пятнадцатиметровые промежутки, в местах, где следовало очередное крепление пластмассовых перил, идущих вдоль колонн от начала до конца. Они были совсем тоненькие и очень легкие, рассчитанные на невесомость и испарение после первого же выстрела магнитной пушки. В прибывшей ремонтной ракете имелась целая связка этих запасных причиндалов. Вообще БКС была древним архаичным оружием, по массивности оно превосходило любой боевой космический лазер, за исключением их большого лунного, но ведь тот располагался на твердой почве, а не в межпланетной пустоте.
   Валье работал молча, все они соблюдали строгие правила радиомолчания, хотя всегда посмеивались над этой перестраховкой: БКС кружил по своей орбите уже много-много лет и, ясное дело, их слабые нашлемные рации ничего не выдавали вероятному противнику, разве только то, что на военном спутнике проводится регламент. БКС был огромной, сложной, автоматически действующей машиной для отражения ракетных атак или сбивания враждебных космических аппаратов. Самой тяжелой его частью являлись именно эти медные сердечники, параллельно уходящие вдаль, как раз вдоль них двигался механик. Чтобы их соорудить, потребовалось выбросить в космос гигантские грузы, однако их нельзя было сделать легче: при старте маленького снаряда, чудовищные силовые поля стремились развалить конструкцию и именно огромный вес колонн заставлял расходовать энергию на толчок полезного груза, а не на разрушение всей конструкции. Кроме того, огромная часть электричества изводилась на нагрев, что являлось паразитной тратой, однако при низком конструктивном КПД деться от этого было просто некуда. В этом случае снова спасала гигантская масса и площадь внешней поверхности.
   Спустя какое-то время Валье несколько утомился от однообразия работы, заключающейся только в наблюдении. Было пройдено уже более половины колонны: там, позади, вырисовывался невидимый край основания направляющих, с насаженной на них станцией, он попросту заслонял далекие бесчисленные звезды, подобно темным гигантским туманностям, имеющим плотности ниже лабораторного вакуума, но благодаря не выражаемым километрами протяженностям гасящих звездные сигналы. Валье оглянулся на расстилающуюся за спиной бездну и сердце забилось чаще, да, именно из-за этого зрелища он любил свою работу, только из-за него он покинул родную планету. А на другом краю медного толкателя краснел диск злополучной Гаруды. С этого ракурса он занимал полнеба, до зараженной радиацией почвы было десять тысяч километров. Запасенные в недрах БКС снаряды не предназначались для ее поражения, они были слишком легки для пронизывания атмосферы, но как всегда планета находилась в риске прицела. БКС двигался в перигее, несколько обгоняя Гаруду во вращении.
   Валье отстегнул карабин. Он добрался до очередного крепления и ему нужно было всего-навсего продвинуть защелку на пару сантиметров и вновь зацепиться за поручень. Его скорость уравнивалась со скоростью спутника, но в эту секунду он становился независимым космическим телом. От боевой станции его отделяло менее метра вакуума и если бы он перестал совершать самостоятельные поступки, еще многие недели они бы двигались рядом, подчиняясь только законам небесной механики, однако со временем, благодаря тем же законам, их пути бы несколько разошлись, несмотря на то, что станция весила десятки тысяч тонн, ее притяжения не хватило бы удерживать вблизи новую луну, а из-за разности в массе их орбиты со временем стали бы отличными друг от друга. Валье наслаждался этим мгновением полной свободы. Ни одной частью тела он не прикасался к другому космическому объекту, только неощутимые гравитационные поля и не наблюдаемые искривления пространства соединяли его с материальным миром. Валье мог бы двигаться и без страховочного фала, просто подтягиваясь руками за перила, однако он всегда следовал инструкции. В ярком свете фонаря, он приблизил к пластмассовой струне самозахлопывающийся карабин и... Он увидел, как гигантский столб вздрогнул. Он ничего не услышал и если бы не приближенный к корпусу карабин, он бы и не увидел, как сместилась медная колонна. Валье не сразу поверил своим ощущениям, он проследовал взглядом по исполинскому сооружению и не заметил ничего необычного, лишь через секунду он увидел со стороны края, с которого он начал движение, белое колышущееся марево и не прямо возле станции, а довольно далеко в стороне. Колыхающееся парообразное шевеление в этом месте выходило из тени и попадало в освещенный местным солнцем участок. "Корректирующие двигатели!" - ослепляющей догадкой вспыхнуло в мозгу. Он не глядя сделал отработанное движение, но карабин не зацепился, так как не встретил препятствия. Валье воззрился на свою руку, но ее размаха уже не хватало на то, чтобы достать до корпуса колонны. БКС уходил, удалялся от него или просто разворачивался. Валье бросило в пот, однако он сразу успокоил себя, вспомнив о реактивном пистолете из джентльменского набора космонавта. По столь нетривиальному поводу Валье решил нарушить радиомолчание.
   -Садао, черт тебя дери! Что ты там натворил!
   В принципе, даже в экстренном варианте они общались не по радио: в каждом шлеме на этом случай был микролазер, а специальный дешифратор сразу переделывал словесное сообщение в кодированный световой пучок. Ответа не было. "Он внутри комплекса и поэтому экранирован от меня" - догадался, а скорее успокоил себя Валье. Было почти невероятно представить, что Садао решил запустить для проверки двигатели магнитной пушки, у БКС был большой запас топлива, но тем не менее пополнить его было очень трудно, для этого пришлось бы снарядить в космос специальный рейс. Свою собственную ракету он тоже не видел, она скрывалась за основным корпусом. Он внезапно подумал, что, возможно, это заработали не дюзы БКС, а их собственный космолет решил переместится в пространстве. Однако их двигатели давали красные отсветы, а не парообразную субстанцию, он много раз это наблюдал. Может, спутник выполняет подстройку орбиты, - подумал Валье, продолжая наблюдать, как удаляется от него ближайшее космическое тело. Теперь, помня о пистолете, он наблюдал это увеличение расстояния спокойно. Он снова скользнул взглядом по колоннам: они трансформировались на глазах, представляясь солнцу другим ракурсом. Дальняя колонна медленно заходила за ближнюю и весь огромный механизм менял перспективу. Валье отследил край колонн, до которого так и не добрался: враждебная планета уже не была мишенью - БКС отворачивал. Валье нащупал сзади пистолет, стало легче. Он вновь кинул взгляд в противоположный край. Там, из-за темной громады станции, бесшумно выплыл их маленький космолет. Видимо, он тоже потерял непосредственный контакт с боевым монстром. В эту секунду Валье уловил внутри темного очертания БКС движение... Вакуум не доносил звуки и если бы он не смотрел в нужную сторону, то совсем бы ничего не заметил. Что-то блеснуло на солнце: быстрое, леденящее душу предчувствием, движение. Валье похолодел: он никогда не видел этого наяву, но четко знал, что произошло: зарядный механизм извлек из внутренностей станции и дослал в область разгона пятнадцатикилограммовый самонаводящийся снаряд. Это уже не были шутки-прибаутки - пахло жареным. Валье почувствовал в руках вес, имеющего в этих обстоятельствах только массу, пистолета. Он поспешно сорвал предохранитель и стал прикидывать, как с наименьшей затратой горючего пристыковаться к родной ракете. А боевая космическая станция продолжала свое неожиданное движение-разворот.
   ***
   -Что случилось, Марч? - спросил Валье, направляя шлем в сторону "Конька-горбунка".
   Ответили сразу и ответил Садао.
   -Произошла внезапная активация, видимо, получена задача от верхнего эшелона.
   -Послушай, Садао. А ты там ничего ненужного не нажал?, - подколол Валье, ему было страшно.
   -Не пори чушь, Валье, - вмешался в разговор Марч. - Срочно на корабль!
   Да, теперь было действительно не до шуток. Валье послал из своего пистолета длинную-длинную струю газа и ньютоновские законы толкнули его в противоположную сторону. Он понесся в сторону своей ракеты, а мимо, не слишком близко, скользили гигантские медные сердечники, снова увеличиваясь в размерах из-за сближения. Надо быстрее убираться от греха подальше, подумал Валье. Он смотрел на свою, такую надоевшую, но столь теперь желанную ракету, когда внезапно весь окружающий мир крутнулся вокруг собственной оси. Он поспешно изменил положение пистолета и сумел остановить странное вращение. Однако его сносило куда-то в сторону и очень быстро, кроме того, он заполучил еще и поперечный крутящий момент: теперь он медленно совершал кувырки через голову. Это было чертовски странно. Пришлось затратить некоторое количество газа и на нейтрализацию новой помехи. Он не мог понять что произошло, ведь он вроде не попадал под струю чьего-то двигателя, а ветра в открытом космосе доселе не наблюдалось. Он продолжал удаляться от станции, однако теперь, перестав вращаться, он мог обозреть ее всю. Внезапно по глазам ударило слепящее сияние: он зажмурился, а "умное" стекло поспешно ввело затемнение. Фиолетовая вспышка рванулась в сторону с недоступной человеческому зрению быстротой: он пронаблюдал не само движение, а его след в собственной глазнице. И тут же его снова крутануло, он ощутил инерционность собственной массы, и затем потащило в совсем ненужную сторону. Снова включая реактивный пистолет и задерживая это падение в бездну, он внезапно сообразил что происходит: электромагнитная пушка стреляла! Чудовищной силы магнитное поле пыталось раздвинуть гигантские сердечники, но их масса было слишком велика, те, кто их делал, рассчитали все досконально. Зато разгонные заряды, сжатые этой невидимой мощью, мгновенно обращались в плазму и выталкивались прочь, туда, в дальний конец трехсот пятидесятиметровых стержней, а впереди себя они волокли боевые снаряды. Заодно поле воздействовало на все окружающие предметы, содержащие металл, наводя в них вихревые токи, неизвестной мощности. Его одежда, ясное дело тоже содержала металл, а потому он получал ненужные ускорения. Он похолодел при мысли о том, чтобы случилось будь он сейчас пристегнут к этим огромным столбам. Пушка, по тактико-техническим характеристикам, разгоняла снаряды до двадцати тысяч метров в секунду и гигантские ускорения не смогло бы выдержать никакое известное живое существо. Однако и сейчас судьба не очень улыбалась ему. Он потратил неизвестное количество газа, но так и не приблизился к ракете, а ведь на нее поле тоже воздействовало, отбрасывая прочь.
   Он снова остановил свое вращение и вновь похолодел. Он находился вовсе в стороне от БКС и стремительно перемещался параллельно направлению ее наведения. Он прикинул собственную скорость и на мгновение запаниковал, рассчитывая возможности газового пистолета. Он снова подумал о том, что будет, когда газ кончится. Но размышлять было некогда, каждую долю секунды он все дальше уносился от родного летательного аппарата. Валье навел пистолет, но тут циклопическое электромагнитное устройство снова активизировалось. Похоже, стрельба шла в максимальном темпе, который позволяла система охлаждения оружия. Ему некогда было размышлять на темы, чем вызвана эта самая стрельба - он боролся со смертью. Однако, несмотря на выхлоп пистолета, его снова понесло не туда. Краем глаза он вновь заметил плазменный сгусток, мелькнувший, с его точки зрения, сверху вниз. А огромные колонны-сердечники стали хорошо видны и не только освещенными сторонами: они пылали багрянцем. "Видимо, перегрелись! - мелькнула в голове обнадеживающая мысль. - Надо успеть добраться, пока они остывают". О, если бы в этих условиях можно было бежать или хотя бы ползти, но предательский вакуум не давал такой возможности. Он сделал короткий выхлоп. Скорость отдачи немного остановила приданное сердечниками ускорение, но этого оказалось мало и пришлось повторить выстрел. В наушниках он расслышал голос Садао.
   -Валье, где ты подевался! Скорее!
   Он ничего не ответил, ему было некогда расслабляться, а по лицу лил пот: если бы не специальные поглотители, он бы испытывал добавочный дискомфорт. Станция приближалась, однако собственная ракета была видна не четко, словно сквозь туман: это были продукты, выброшенные системой экстренного охлаждения станции. Валье решил немного сместиться, огибая это призрачное препятствие, опасаясь отдачи реактивной струи. По его прикидкам, в пистолете было еще достаточно смеси и он мог себе позволить некоторый маневр. Он почти успокоился и решился подать голос.
   -Марч, что случилось, нельзя до моего прибытия остановить эту бандуру?
   -Не пори чушь, Валье. Быстрее.
   Он уже стремительно огибал корму электромагнитной турели и родной "Конек-горбунок" был виден в свете Индры замечательно, однако он не мог предусмотреть все существующие факторы. Сбоку с правой стороны внезапно полыхнуло большое корректировочное сопло: чудовищное орудие снова меняло угол прицела, отслеживая те, невидимые им мишени, находящиеся за тысячи километров и упреждая их будущее движение. Валье отбросило в сторону подобно пылинке и снова начало вращать. От неожиданности он едва не выронил пистолет и сердце на мгновение остановилось. Некоторое время он перемещался, окруженный потоком быстро рассеивающейся газовой смеси. В это же время огромные электромагниты задирались вверх, оставляя много лет находящуюся в прицеле планету в покое. Его снова, как на зло, тащило туда, к выходному обрыву колонн, ближе и ближе к тому месту, в котором снаряды и плазменные сгустки теряли контакт с соленоидами в процессе выстрела. Он не давал панике взять над ним верх, но холодное отчаяние обволакивало мозг. Когда он смог остановить вращение, точнее, сделать его более плавным, он находился уже в нескольких сотнях метров впереди боевой станции - прямо перед наводящими шинами. Расстояние он прикинул автоматически, сказывался большой стаж работы в открытом космосе, реально здесь не было ориентиров, позволяющих прикидывать дистанции.
   - Ребята, - заорал он в микрофон, - сделайте, черт возьми, что-нибудь!
   Только молчание было ему ответом: видимо, у них у самих было достаточно неприятностей. "Так, - подумал он внезапно, глядя в темный провал пустоты между колоннами. - А если устройства наведения примут меня за цель?" Это было довольно здравая мысль, поскольку индивидуальные скафандры не имели системы опознавания "свой-чужой", подобно всяким большим летающим штуковинам. С этого ракурса станция представляла собой компактную темную массу и, возможно, оттуда из глубины его обозревал наводяще-поисковый телескоп. Однако инерция продолжала смещать человека дальше: БКС медленно уменьшался в размерах. Валье взвесил в руке ничего не весящий пистолет, желая угадать, сколько в нем осталось сжиженной в баллоне надежды. Он еще верил, что не все шансы исчерпаны. Он послал в сторону, противоположную движению, длинную струю топлива, тормозя снос, теперь вблизи не было ориентиров и он руководствовался инстинктом, абсолютно бессмысленной тактикой, сформированной предками, прыгающими по деревьям. У него не было никакой возможности измерить собственную скорость, только ускорения были доступны его органам чувств, но они действовали столь непродолжительное время, что и здесь надежды не было.
   Станция, вроде бы, перестала уменьшаться. Он никак не мог разыскать среди звезд красный маячковый сигнал родной ракеты. В этот момент в глаза снова полыхнуло: это испарилась разгонная ступень очередного снаряда. Все продолжалось доли микросекунды. Совсем рядом с ним прошмыгнул невидимый из-за гигантской скорости снаряд-перехватчик. Его сверхчувствительные системы наведения были остронаправленными, а потому совсем не заметили проскочившего мимо человека, хотя их сверх-охлажденные линзы, даже прикрытые, пока еще не сброшенной защитной оболочкой, испытали всплеск температурного перепада от близкой цели. Возле Валье снаряд выплюнул из маленького чрева струю пламени, отрываясь от плазменного разгонного сгустка, который никак не желал отставать, хотя выполнил свою функцию. Испытав дестабилизирующее воздействие, эта искусственная шаровая молния распалась, однако не изменила своего направления движения. Валье ощутил тепловой удар, хотя воздействие температуры было несказанно коротко, но ее значение превышало десятитысячную отметку по Цельсию. Скафандр не очень помог, однако выдержал. Валье получил многочисленные ожоги от перегрева металлических частей, наведенного вихревыми токами. Он потерял сознание на полчаса, а газовый пистолет навсегда, хотя их путь пролегал не более чем в сотне метров друг от друга. Кроме того, он снова приобрел ускоряющий импульс, уносящий его в неведомые дали. Это был конец, а дальше была агония.
   ***
   Шахта представляла собой широченную трубу двадцатиметрового диаметра, уходящую в недра Гаруды на добрые два километра. Однако никогда, даже в своем появлении, этот гигантский ствол не доходил до поверхности планеты: его строили с промежуточного уровня уже с глубины более сотни метров. Вначале он не планировался столь глубоким, однако с ходом местного исторического процесса потребности в его углубке появились. Лишь недавно его, казалось бы, бесконечное продолжение было оставлено, потому как на данном этапе жизнь доказала преимущество рассредоточения государства вширь, а не вглубь. Добыча полезных ископаемых с больших глубин и обходилась слишком дорого, потому экспансия вниз несколько ослабла, хотя на некоторых участках отдельные зоны добычи уходили еще ближе к мантии планеты.
   Отряд членов народной организации "Матома" добрался до соединения горизонтального коридора с этой огромной вертикальной трубой. На подходах они смели заслон легионеров, разметав их в куски тайно изготовленной взрывчаткой. Теперь командир отряда по имени Цаккони, бывший статус Восемь, подсвечивая себе мощным фонарем, оценивал размеры открывшейся ему обоюдонаправленной пропасти. Согласно поставленной задаче, его интересовало движение вверх, однако из чистого интереса он долго рассматривал темноту под ногами: туда, туда уходили бесконечные крепления центрального стержня, пронизывающего шахту навылет. Трудно было представить весь гигантизм проделанной когда-то монтажниками работы, наверняка они использовали металлические детали, накопленные заранее, до начала планетарного катаклизма. Луч мощного фонаря терял в этих просторах свою магическую силу и окончательно таял в тумане окружающей водяной взвеси метрах в ста или более, но и эта видимая высота производила ошеломляющее впечатление на людей, привыкших в замкнутому миру подземных лабиринтов. Однако Цаккони не зря был послан именно сюда, когда-то в годы юности он работал ремонтником в этом высверленном в теле планеты отверстии и теперь, глядя вверх прищуренными глазами, он спокойно воспринимал падающие на лицо капли. Воды здесь было в избытке. Она сливалась в ствол со всей округи, возможно, со всего Хануманского предгорья. Цаккони понятия не имел и если бы ему рассказали - вряд ли бы поверил, что в настоящее время и уже не первый год предгорья представляли из себя иссушенную пустыню, и мелкие речушки, некогда бегущие с гор, давно оставили за собой пересохшие русла. Вся вода, орошающая ствол подобно холодному осеннему дождю, происходила из подземных артерий Гаруды и никогда не знала солнечного тепла. Бледное лицо Цаккони было первым живым существом, встреченным каплями в своем бесконечно-долгом круговороте-движении во внутренностях планеты.
   Обычно перемещение людей вдоль ствола происходило на подвешенных канатами к большущим подъемным барабанам клетях-капсулах, но сейчас не наблюдалось ни каких движений. Ствол был мертв. Там наверху кто-то очень не желал проникновения вверх отряда Цаккони. Однако задача была поставлена и альтернативы не было.
   На первый взгляд, задача была вполне разрешимой: вдоль стен шли две вделанные в бетон металлические лестницы, однако то, что на поверхности планеты представляло бы семечки для начинающего альпиниста - небольшой подъем на несколько сотен метров, в условиях умелого противодействия становилось невыполнимым трюком. Несколько сплоченно действующих головорезов, комфортно разместившись наверху, могли бы, если понадобится, сбросить вниз целую армию. Человек не крот - мало кто вообще может быть обучен действовать в полной темноте, а включение фонарей выдавало бы наступающих с потрохами. Никакие усилители света не действуют в условиях полной тьмы, им там нечего усиливать. Тепловые датчики хороши для отслеживания движущихся объектов, как раз то, что надо обороняющимся, но нисколько не помогали наступающим. Цаккони видел перед собой несколько методов прорыва наверх, но вначале нужно было попробовать прямой - произвести атаку в лоб, принести жертву, но убедиться, что повстанцев действительно ждут.
   Цаккони отцепил от стены страхующий его ремень и преодолевая сильнейшее встречное движение воздуха вернулся в покинутый коридор. Несущийся ему в грудь поток горячего ветра ураганной силы был одной из составляющих местной сложно устроенной жизни. По некоторым горизонтам воздух всасывался, по другим удалялся, но нигде он не застаивался, разве что в каких-нибудь забытых богом и людьми коридорах.
   ***
   Когда монотонность бесконечно идущего сверху дождя взорвалась заблудившимся эхом слившихся в рев выстрелов многоствольных пулеметов, Цаккони отодвинулся от невидимой под ногами пропасти, прячась за ненаблюдаемый в темноте бетонный козырек. Там вверху, на сотню метров ближе к космическим безднам глубинах, крики смертельно раненых разведчиков потонули в механическом хохоте торжествующего железа. Невидимо и неслышно в пораженных грохотом ушах, пронеслись по стволу останки тряпичных тел, превращаясь в кровавую вату от ударов о встречные тронутые ржавчиной балки. На миг метеором сверкнул мимо не выключенный кем-то фонарь, оставив на сетчатке след, но в реальности уже разлетаясь осколками двумястами метрами ниже. Цаккони вжался в стену, не ощущая вышибающего искусственного ветра. Он не знал, что сейчас покрывало его лоб: нападавшие сверху капли или же выступивший пот. Жертва была принесена: пять разведчиков "Матомы", с каждым из которых он знался очень давно, более не существовали как боевые единицы. Как люди они тоже исчезли навсегда, но мысли на подобную тему Цаккони отогнал с ходу. Важно было одно: прямой ход к цели закрыт и те, кто его перекрыл, не собирались шутить.
   Пришло время осуществлять альтернативные планы прорыва на верхние ярусы. Их было два: один уже реализовывался независимо, а второй проистекал из первого, но и сам по себе обладал некими шансами на удачу. Прежде всего Цаккони нужна была связь. Они снова рисковали и возможно стоило заняться этим сразу, но ведь если бы они были однозначно уверены в неудаче, никто бы не послал разведчиков на гибель. Несколько человек поднесли необходимое оборудование. Цаккони лично проверил исправность радиостанции и емкость батарей: все было в норме. Затем он сам забросил веревку с самозащелкивающимся карабином и со второй попытки тот захватил толстый, изготовленный еще во времена процветания колонии сверхпрочный керамико-стальной канат удерживающий на весу подвешенную где-то внизу капсулу-клеть. До каната было метров пять и кто-то должен был их преодолеть. Несколько человек натянули веревку до предела, а один из опытных бойцов, зацепившись страховочным фалом, двинулся к краю пропасти. На нем были специальные усиливающие сцепление рукавицы, но когда он повис на тонкой веревке, она сразу провисла на целый метр. Неизвестно какими приборами наблюдения располагали те кто находился наверху, оттуда не били прожектора, но кто знает, не фиксировали ли происходящее их инфракрасные датчики. Цаккони очень надеялся что не фиксировали, поскольку теперь его драгоценный посланец находился вне укрытия. Он извивался ужом, однако быстрое движение не совсем получалось - человек все время пребывал в самой нижней точке провисания. Его движение продолжалось считанные секунды, но для тех, кто его наблюдал и физически ощущал каждый пройденный сантиметр, время имело другую длительность.
   Когда он коснулся каната-монолита, все немного перевели дух. Поскольку карабин-защелка тоже сдвинулся вниз, теперь посланец находился ниже наблюдателей. Один из людей вверху давал ему неяркую подсветку для ориентировки, а тот не терял времени даром. Охватив ногами блестящий от воды канат, словно наездник на гигантском морском змее, он быстро крепил рацию-ретранслятор длинной клеящей лентой. Стоящие наверху не сводили с него глаз, хотя его черный силуэт был едва различим, однако их глаза уже привыкли к темноте. Она царила не только в шахте, но и в коридорах: те вверху находящиеся личности оставили захваченные противником этажи без освещения.
   Теперь у Цаккони появилась собственная связь с одним очень нужным человеком. Стоило ее проверить, хотя использовать по прямому назначению было еще рано.
   -"Шаи", это "Апис". Есть возможность говорить?
   ***
   -Командир, - обратился к Цаккони подскочивший из темноты Витторио. Оттуда, сверху, что-то спускается.
   -Саданите по ним хорошенько и все дела.
   -Возможно, вам стоит посмотреть, если, конечно, я имею право советовать.
   По взгляду Витторио, которого он знал довольно давно, Цаккони понял, что дело неотложное и, отодвигая нарисованные от руки разрезы подземелья, встал. Когда он добрался до выхода из коридора, это уже прибыло. Те, кто спускал сверху груз, не могли точно рассчитать длину троса и поэтому груз продолжал опускаться. Прямо напротив прохода медленно, немного вращаясь и раскачиваясь от движения, вниз следовал обвешанный лампочками подобно рождественской елке и скрепленный проволокой человеческий скелет. Но это было не самое страшное, самое кошмарное было то, что вместо черепа красовалась целехонькая голова. Когда в своем неторопливом кружении затылок несчастного отодвинулся уступая место лицу, внутри живого черепа Цаккони сверкнула молния: это был Абдуэ-Монсар, парламентер, посланный наверх руководством.
   -Втащите его, - хрипло распорядился Цаккони. - Только осторожно, на нем могут быть мины.
   Его кулаки сжались, а костяшки побледнели. Он бросил взгляд вверх, хотя не мог пронзить зрением туманное марево гигантской шахты и увидеть тех зверей наверху. Как он хотел их крови.
   ***
   -Внимание, "Апис", начинаю спуск десантников вниз, - неслышно доложил "Шаи". В действительности это была девушка семнадцати лет от роду, звали ее Лахути, она являлась статусом Пять, но ей это не нравилось. Она родилась и всю свою жизнь провела в подземном мире, ей не с чем было его реально сравнить, однако ей много чего не нравилось, наверное поэтому она и примкнула в свое время к движению Заудиту Тина. Она восседала на пульте управления гигантским барабаном, назначение коего было двигать по стволу шахты клети и прочие подвесные грузы. Работа, которую она делала, была явно по силам простейшему электронному автомату, однако это была очень ответственная работа и до конца машинам ее не доверяли. А вот ей власти доверяли. О том, что она связана с оппозиционной и запрещенной партией "Матома", они ведать не ведали, зато знали, что ранее она состояла в "Шурале" и это учитывалось. Беспроволочный радиопередатчик был вживлен ей в челюсть, потому она могла говорить почти беззвучно, даже не открывая рта. Слабенький сигнал его ретранслировался в замаскированный в тягловом механизме более массивный прибор, а из него, со скоростью близкой к скорости света, сигнал бежал по виткам каната прямо вниз на дешифратор установленный Цаккони. Сигнал был донельзя слаб, кодировался особым образом и почти сплошь терялся в окружающих электромагнитных полях, находящегося в зале подъемных машин, оборудования. Девушка никогда не видела своего теперешнего собеседника, она даже не знала его имени и представляла его стальным рыцарем, идущим на ее спасение оттуда из нижерасположенной преисподней. Она впервые участвовала в настоящем серьезном деле подполья и на кон была поставлена ее голова. Однако те, кто втянул ее в операцию, были уверены в ней: в свое время она прошла испытание.
   -Сколько десантников, "Шаи"? - спросили снизу. Она удивилась, неужели они не могут знать простой вещи: отсюда из зала она абсолютно не имеет возможности наблюдать посадку в клеть-капсулу.
   -Я не знаю, - честно ответила Лахути и пояснила ситуацию. - Я слышала, что несколько десятков. Я последовательно загружаю все три этажа капсулы.
   -Понял, "Шаи". Вы сможете произвести торможение на нашем уровне? - Данный вопрос был равнозначен приказу и его выполнение ставило ее жизнь в полную зависимость от планируемого события. Стальной рыцарь явно мало интересовался дальнейшей судьбой своей царицы. Словно улавливая ее мысли с замаскированного в челюстной кости динамика добавили: - Наши люди прибудут к вам с минуты на минуту, постарайтесь продержаться. Мы верим в вас, "Шаи".
   ***
  
   Машина, поднимающая клети, была устроена по древним, отработанным, экономящим электричество методам: грузы были закреплены на барабане с обоих концов, посему когда одна клеть опускалась - другая поднималась и без учета сил трения работа механизма затрачивалась только на подъем полезной массы. Поскольку ствол был глубок, скорости в нем применялись солидные, ибо от них зависела пропускная способность, а значит, сама жизнь подземного царства-государства. Однако стремительность, с которой опускались вниз легионеры, намного превышала допустимую правилами для транспортировки людей. Они этого не чувствовали, все в мире относительно, а закрытые в капсулах, они не имели внешних ориентиров. Ничто не мелькало в застекленных грязных окнах, потому как отсутствовало внешнее освещение, а организм наш реагирует только на ускорение. Большинство из солдат вообще пользовались этим транспортом считанные разы, посему многие выполняли наставления из инструктажа начальника добросовестно. Они держались за поручни, опустили тяжелые предметы на пол и немного согнули ноги в коленях, опасаясь аварийного торможения, ведь, по рассказу инструктора, в случае неожиданного сбоя напряжения: камера-клеть стопорилась мгновенно и тогда ничего не стоило поломать коленные чашечки от собственного веса.
   Они проскочили уровень "четыре", назначенный командованием для разгрузки, однако абсолютно не догадались об этом. Их путь лежал теперь ниже, в неизвестность накатывающегося с крейсерской скоростью будущего, и судьба их висела не только на сверхпрочном волоконном канате, но и на хрупких пальчиках молоденькой девушки Лахути, мечтающей о своем неизвестном стальном рыцаре.
   Когда ее глаза, прилипшие к мельтешащему колесу прибора, отсчитывающего метры, опознали нужные цифры, что было непривычно, поскольку за свою практику она не видела столь быстрого вращения счетчика, она сделала серию запланированных заранее движений ногами и руками. Такого сочетания команд она тоже никогда не давала. И никакие автоматические блокировки не смогли ей помешать.
   Там, в темной глубине проточенного в Гаруде вертикального туннеля, произошла новая краткосрочная трагедия. Огромная, наполненная людьми трехэтажная повозка внезапно замерла, когда длиннющий канат резко остановил ее неудержимое падение. За счет своей гигантской длины, он смог несколько скрасить отсекающее обычное время от катастрофы мгновение, растянувшись почти на полтора метра. Это была полная ерунда для его длины: толщина его при этом уменьшилась на микроны. Затем наступил обвал. Все люди, путешествующие внутри, упали. Пол, находящийся под ногами, рванулся им навстречу, сминая ступни: все они как будто спрыгнули вниз с высоты шестого этажа, причем без всякой подготовки. Раздался многоголосый хор ужаса и многослойный стон крошащихся голеней, зубов и черепов, заглушающий скрежет металла, выведенного из себя варварством людей.
   Люди Цаккони, стерегущие поблизости, вздрогнули, хотя были готовы. Затем они врубили свои фонари и взяли наперевес оружие.
   ***
   Им некогда было церемониться: за борт полетели раненые и покалеченные, а те из легионеров, кому повезло отделаться испугом во время торможения, перед сбрасыванием в шахту получили ножевые раны. Теперь люди Цаккони были вооружены на славу и загружены в капсулу-клеть. Дело осталось за малым, но сие от них не зависело.
   -"Шаи", как у вас дела? - спросил Цаккони, теперь он окончательно проникся к "Шаи" глубоким уважением.
   -Что вы там возитесь, "Апис"? Давайте быстрее, - Лахути была в панике, ее трясло после совершенного поступка.
   -Вы справились отлично, "Шаи". Нагги получили по заслугам. Давайте, герой, вознесите нас повыше. Мы готовы. Увеличьте скорость выше нас метрах в ста или более, там засада.
   -Ясно, начинаю подъем. Одновременно попробую подать вам клеть из параллельного барабана.
   -Давай, дружище, - Цаккони был по-прежнему уверен, что разговаривает с мужчиной, поскольку рация доносила до него не живой голос собеседника, а раскодированный импульсный код.
   -Всем лечь, - проорал Цаккони.
   Клеть рванулась вверх. Через несколько сот метров их действительно обстреляли и некоторым не повезло. Но когда капсула осторожно замерла на уровне "ноль", у Цаккони вырвалось:
   -Мы прорвались, ребята!
   И все подхватили его крик. И распахнулись створки, и их новехоньким трофейным автоматам сразу нашлась работа. И сам Цаккони, нарушая свои собственные правила, бежал в первых рядах. У него была впереди своя великая цель, помимо полученного задания - захватить подъемные машины: он хотел успеть спасти "Шаи".
   ***
   Все, кто его знал близко, звали его Бумеранг. И кроме того, все знакомые его побаивались: он очень хорошо это чувствовал, а ведь ему было всего тринадцать лет по земному летоисчислению. За эти годы он не получил ровным счетом никакого образования, хорошее на этой планете перестали давать давно - лет двадцать назад, плохенькое - муравьиное давали и ныне, но он умудрился не получить и его. Зато он прошел хорошую школу жизни, или вернее выживания и почти регулярно хорошо питался. Он любил мясо, еще больше печень и предпочитал сырую. Сегодня Бумеранг стал очень горд: сам Заудиту Тит - Святой Освободитель, отправлял его в дело - вот как он прославился за свою короткую жизнь. Дело, которое ему поручили, было очень ответственное, но нравилось Бумерангу не только этим: оно не связывало ему рук и давало возможность без отрыва от его выполнения насытиться, а сейчас он был очень голодный, вот уже две недели он питался вареными брикетиками из водорослей, как и все. То, что сейчас его терзал голод, тоже очень нравилось Бумерангу - ведь чем дольше длилась его нездоровая диета, тем приятней будет покушать печень. А скоро очень скоро у него в руках будет свежая теплая печень, мясо тоже будет, но, видимо, теперь он сможет себе позволить питаться исключительно печенью. На некоторое время сознание Бумеранга удалилось в сложные дебри предсказания будущего, что вообще-то с ним не случалось, наверное на мозги давила эта долгая нездоровая диета: он вдруг представил, что в награду за его подвиги глава повстанцев станет с ним дружить и вместе питаться, Бумеранг будет приносить ему еду и они вместе будут дегустировать добытое. Интересно, станет Заудиту Тит есть сырое, да еще руками, как любит Бумеранг? Но даже если не станет, Бумеранг не будет обижаться на вождя всех угнетенных, ведь Бумеранг умеет хорошо готовить печень, вкусно готовить. Бумеранг будет носить своему старшему брату самую лучшую печень, ведь после победы никто не будет запрещать Бумерангу охотиться на эксплуататоров рода человеческого когда угодно. Самая лучшая - жирная печень была у старших статусов, как знал Бумеранг: чем выше был статус, тем вкуснее и больше был у него этот полезный Бумерангу орган. Бумеранг никогда не анализировал, почему это так, вообще-то он еще и никогда не пробовал печени самых высоких статусов, он не был силен в теоретической анатомии и даже не знал, что такая наука есть, он не связывал тонким гипотетическим построением более высокое служебное положение с более изысканным питанием: столь далеко идущие выводы были для него чрезмерно сложны и он бы наверняка потерял нить рассуждений, растолкуй ему кто-нибудь такое, но он был уверен в этом всегда, как и в том, что Гаруда состоит из нор. Правда, были в этом правиле исключения - самая наивкуснейшая печень находилась, конечно, внутри женщин. Тут, строя нить рассуждений далее, можно было прийти к выводу, что опять же - чем выше статус другого пола, тем вкусней его внутренности, но тут Бумеранг снова сбивался на более прозаические вещи: он начинал терзаться воспоминаниями, он видел перед собой кусочки старых, еще с Земли вывезенных стереофильмов, в которых было множество женщин. Таких женщин, как в этих фильмах, Бумеранг не видел никогда: он был убежден, только никому об этом не говорил, что внутри этих супер-женщин находится самая вкусная печень во Вселенной, просто сладкая, как легендарный и никем не виданный земной мед. Еще он знал, что этих женщин разводят на далекой заоблачной Земле для получения этого вожделенного продукта и возможно, когда они одержат победу и когда Святой Освободитель снова помирит их планету с Землей, тогда земляне подарят им несколько таких женщин для разведения. Как их там будут разводить, в этом Бумеранг не очень разбирался, но он верил, что найдутся умные люди, которые смогут это сделать.
   Запах печени уже начал щекотать раздувшиеся ноздри Бумеранга, когда он уперся лбом в очередное препятствие. Покидая трепетные мысли, Бумеранг наклонил голову и, напрягая пальцы (использовать всю просунутую вперед руку он не мог, поскольку не было места ее распрямить) протиснулся еще чуточку вперед. Еще в течении примерно десяти метров горизонтального движения он полз, словно уж, сделав себя максимально плоским и узким: скальная ниша сдавливала его со всех сторон. Вот уже более четверти километра Бумеранг продирался через этот проточенный за миллионы лет подземный водяной канал. Вода давно не струилась по нему, видимо, после того, как в дело землекопания вмешался человек, что-то в распределении жидкости в недрах изменилось, она ушла по другим, проторенным человеком, рукавам. Умение передвигаться по самым непроходимым местностям - внутренним пространствам этого мира, являлось достоинством Бумеранга, и за это его тоже уважали, но не за это боялись. Бумеранг мог пройти туда, куда добраться считалось вовсе невозможным, он всегда добирался: иногда для этого нужно было сделать крюк в вертикальной или горизонтальной плоскости, много раз вернутся туда или сюда, то, что по прямой составляло, возможно, метров десять, здесь, в его мире, могло вычисляться километрами: вода была глупой, она точила пути не по кратчайшему расстоянию, а по пути наименьшего сопротивления горного материала. Она была очень слабоумной, эта вода, сотни тысяч лет назад, но она всегда добиралась до цели, как река в верхнем мире достигает моря, никто ведь никогда не видел заблудившейся реки, правда? Вот и Бумеранг был точно таким. Он не был Евклидом, он не умел соединять точки по прямой, не знаком он был и с Лобачевским, который делал это по другому, но он всегда находил путь к цели, за это его ценили, но не за это боялись.
   Сегодня у Бумеранга была цель поставленная другими, а не им самим и это было ново и волнующе - помочь другим, в нем нуждались, это было просто здорово, и нуждались в нем не абы кто, а сильные мира сего, полубоги, ведущие за собой всех. Дело в том, что Верховный статус перекрыл нормальные коммуникации и если Бумеранг не сможет добраться куда надо, то старшие статусы смогут перестать давать воздух вниз или сделать еще какую-нибудь гадость: ведь очень удобно действовать сверху вниз, Бумеранг это хорошо знал. Не зря у некоторых народов вертикальные и горизонтальные меры измерения различны: двадцать метров вверх, гораздо сложней преодолеть, чем двадцать метров вперед, потому футы не равны ярдам. Правда, о таких тонкостях Бумеранг не думал, он просто двигался. Для него самого оставалось загадкой, как он не теряет направление, действовал ли он по нюху, по слуху улавливая тончайшие шумы и запахи, а может, его редкие волосы ощущали малейшее движение воздуха? Он не знал этого, но и не мучался загадкой. Вот сейчас он почувствовал, что до его цели очень недалеко.
   ***
   Он услышал впереди движение, а в нос ударил резкий запах. Это было животное, одно из самых приспособленных животных с планеты Земля: никто его на Гаруду специально не завозил и звездолетов оно тоже, по-видимому, не строило, но отстать от человека оно не могло и последовало за ним в галактические дали. Это была крыса. Видимо, грызун тоже почуял пришельца, и, наверное, даже удивился, своими немногочисленными извилинами, нахождению его тут. Ни человек, ни крыса абсолютно ничего не видели в окружающем мраке и оба, исходя из инстинкта и опыта, прикинули взаимную опасность. Для Бумеранга движение в этом псевдо-туннеле было односторонним, он знал, что никак не сможет пропустить эту крупную крысу через себя: они просто не разойдутся, даже если захотят действовать согласовано, но эта наглая тварь явно не желала разворачиваться и отступать. Вообще-то, после начала ядерного катаклизма, взаимоотношение представленных в туннеле видов сильно видоизменилось: раньше только крысы иногда нападали и ели человека, а теперь и человек стал выслеживать и есть крыс. А уж после воцарения прямоходящего под землей, в природной нише обитания грызунов, эта тенденция вообще вошла в норму. Соревнование и борьба видов достигла апогея, правда, поскольку крысы были достаточно умны, но абсолютно технически неграмотны, человек все же оставался в преимуществе, но ведь у него было полно других дел окромя отлова грызунов.
   Бумеранг затаился. Он не мог подтянуть вперед другую руку, не мог достать свое острое оружие: не было места. Он ничуть не испугался, он просто ждал, расслабляя уставшую, вытянутую вперед правую руку. Мозг крысы был маленьким и размышляла она недолго, в этом было ее явное преимущество перед любым человеком, даже таким серым, как Бумеранг. Вообще крыса уже оценила размеры человека: он был совсем невелик для своего вида, неподвижный, мало опасный, без сомнения съедобный, кроме того, он совсем обнаглел и занял ее извечную территорию. Она еще не надумала окончательно, что предпринять и решила сделать разведку-выпад: она вцепилась ему в палец. Этого он и ждал. Его руки были небольшими, но очень быстрыми, достаточно чувствительными и цепкими. Через долю мгновения ополоумевшее животное билось в его пальцах, стремясь освободить голову. Бумеранг подтянул его ближе и сильно прижал к грунту: лишь теперь он смог задушить эту опасную тварь.
   Несколько отдышавшись и придя в норму, он начал взвешивать варианты дальнейших действий. Вариантов было всего два: можно было съесть крысу, хотя он не любил есть их сырыми, и можно было не есть. Кушать очень хотелось, но, с другой стороны, впереди его ожидали явные деликатесы: стоило потерпеть. Он полез дальше, по пути вдавив своим туловищем еще теплую тушку в скалу.
   ***
  
   Пулемет у статусов был большой, дальнобойный, крупнокалиберный, с электрическим движком подачи безгильзовых патронов, с противофазным шумовиком, превращающим его громкую работу лишь в визуально наблюдаемую вибрацию, созданный давненько, еще в те славные времена, когда для войн нужны были широкие поля и дальние перспективы. Сейчас в этих прямых или плавно загибающихся штольнях многие его свойства стали избыточными, в первую очередь бешеная дальнобойность, ведь статусы просто перекрывали туннель, а повстанцы брали его штурмом. И нужна была только его сумасшедшая скорострельность и совсем не нужен прицел, ведь наведен он был все время в одном направлении. Как только тот из статусов, что смотрел в светоусилительный окуляр, замечал что-нибудь неладное, или у него в глазах темнело, он давал отрывистую команду и его товарищ нажимал спуск. Тогда там, за триста метров, на повороте штрека, поднималась пыльная метель, сыпались искры и становилось шумно, это долго-долго хранящиеся на складе пули плющились о бетонную преграду. Вот так они и несли службу. А вытесняемые обстоятельствами толпы нападающих за углом любовались их славной работой, опасаясь слишком дальнего рикошета.
   Статусов было трое и Бумеранг наблюдал за их деятельностью с неожиданного ракурса: он лежал выше них на пятиметровой высоте и смотрел в них одним глазом через крепежную щель железобетонного перекрытия. За свою долгую жизнь в этом мире, не озаряемом луной и солнцем, Бумеранг почти научился видеть в темноте, или его не занятое в других сферах воображение, интуитивно, но правдоподобно дорисовывало к предметам плохо наблюдаемые детали. Поэтому даже узкая щель давала ему полное представление о творящейся внизу истории. В сумке у Бумеранга был пистолет, большая ценность, выданная ему накануне для выполнения общественно полезного задания, но сквозь эту маленькую щелку он не смог бы стрелять. Бумеранг даже радовался такой трудности: не доверял он огнестрельному оружию, было оно, конечно, красиво, но не внушало ему уверенности. Однако любоваться славными легионерами можно было очень долго, но ведь надо было каким-то образом нанести им вред, ведь именно этого от него ожидало все прогрессивное человечество подземелья. Бумеранг уже несколько передохнул, вдоволь належавшись на сухом бетоне. Этот туннель явно строили нерадивые рабочие, они пожалели цемента для заполнения всех пустот, находящихся по ту сторону стандартных крепящих элементов, а может, кто-то вверху намеренно экономил материал, тайно зная о конечной стадии существования всего подземного мира и, рассчитав вероятность, решил, что и простого перекрытия без бетонной стяжки хватит для сохранения тоннеля в целости и сохранности. Теперь Бумеранг легко искал пути-дороги, ему был нужен маленький-маленький лаз, какой-нибудь давний перекос крепящих узлов, достаточный для пропуска в официально известное подземелье его щупленького тельца.
   ***
  
   Он появился позади них, маленький, босой и бесшумный, словно привидение. Он всегда так материализовывался около своих жертв, правда теперь их было трое, но велика ли разница, если ты не ведаешь страха, а после начала нападения в каждую секунду врагов будет становится меньше и меньше, но зато количество деликатесов возрастет. Он был очень голоден, но сейчас думал о деле, это была не простая охота - это было опасная охота, самая опасная в его жизни. Он достал из, специального крепления на поясе свое изобретение - острую как бритва, изогнутую и плоскую стальную пластину. Это была его гордость, он звал ее "бумеранг", хотя она совсем не походила на свой австралийский прототип, но от нее пошла его кличка: за умелое, волшебное мастерство метать ее - его и боялись окружающие. Он бесшумно приблизил ее к лицу и поцеловал, благословляя на подвиг. Люди были уже близко и их вооруженные приборами глаза засмотрелись в противоположную от него сторону. Статусы-легионеры ровным счетом ничего там не видели, но задача нападающих с той, перекрываемой пулеметом стороны, была привлекать внимание пулеметчиков, что они и делали. Периодически за поворотом штрека слышался подозрительный шум, как будто там таскали с места на место что-то тяжелое, и тогда солдаты открывали бешеный огонь: они все время боялись, что противник успеет до их очереди разместить, в противовес им, какую-нибудь пушку, тогда им станет некуда прятаться, потому как рядом не было никаких ответвлений и ниш.
   Смерть, выбравшая своим посланником тщедушное тельце недокормленного в младенчестве подростка, была уже рядом, а они все еще не чувствовали ее. Когда импровизированный бумеранг родил музыку, от стремительного скольжения по газообразной среде обитания человека, один из них - первая жертва - повернул голову на непривычный звук. Малолетний убийца, метнувший оружие, знал, что так бывает всегда, он не ведал, почему так происходит, но жертва-цель безошибочно угадывала момент и оборачивалась к вертящемуся лезвию вовремя. Это было колдовство, как и ориентация в катакомбах, и оно происходило вновь. Бумеранг легко вошел в горло, обрывая свою песнь: он мгновенно резал кадык, аорту, жилы и нервы на своем пути. Он застрял только в позвонках, почти срубив голову. Статус с неизвестным, но не очень высоким, судя по одежде, номером, упал, а руки еще хотели двигаться и делали это. Бумеранг был уже рядом, он уже вынул свое оружие из поверженного и успел метнуть вновь, когда до людей дошло, что на них происходит нападение с тыла. Но один из них уже падал, скрючиваясь и загибаясь вокруг распоротого живота, и роняя свою электрическую дубинку, а другой никак не мог увидеть происходящего, он только секунду назад оторвался от окуляра и сейчас его глаза никак не хотели перестроиться в этой сплошной тьме. А Бумерангу было некогда доставать свое грозное оружие, тот, второй, извиваясь, завалился куда-то вперед, через груду мешков с песком и там шумно умирал, визжа как свинья. И тогда пришлось пользоваться тяжелым, древним, совершенно ему непривычным пистолетом. Не зря он не любил эти штучки-дрючки: с четырех шагов, он смог попасть в пулеметчика только с пятого выстрела. Оба они, и жертва и палач, чуть не оглохли с непривычки, так громко стреляла эта древняя штуковина.
   И только теперь Бумеранг смог броситься доставать свое любимое оружие, а заодно и диетическое питание.
   ***
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"