Если бы Он только знал, как же ей бывает холодно. Лорелей сидела на своем любимом камне и слушала, как Он играет. Она так и не узнала имени музыканта живущего в этом доме, но уже так привыкла стараться спланировать свой любой маршрут так чтобы обязательно пройти мимо Его дома, что даже, когда окна дома были темными, Лорелей все равно приходила туда.
Садилась на камень, опиралась на колени и огромными серыми глазами смотрела на море. Раньше ей говорили, что море - это ее родители, что ветер отец, а мама вода. Отец гладил ее по длинным волосами, мама играл ей и пела. И, кажется, Он слышал эту музыку, иначе как назвать то, что совсем недавно он напевал песню про русалку, которая вылавливала тонущих моряков и касаясь их губ выпивала последний вздох. Только Он написал, что таким образом она питалась, а на самом деле Лорелей просто хотела согреться. Этот холод жил внутри нее с рождения, он терзал ее утром и вечером, не давал согреться и вдохнуть ночью, даже когда она говорила - зубы выбивали дрожь. Даже имя ее было вначале Лролей. Но из за вечного озноба она никогда не могла выговорить его правильно, отсюда и родилось - л-ло-ре-лей.
Лишь недавно, лет двести назад, она спасла какого-то моряка, его грудь была пробита деревянной реей, и он умирал у нее на руках. Моряк бредил и увидев Лорелей решил, что она ангел и попросил его поцеловать. И только коснувшись его губ, с которых тут же отошел последний вздох Лорелей согрелась впервые в жизни. С тех пор она так и жила. Грела озябшие руки в лучах солнца, спала свернувшись клубочком где-то в лесу, гуляла по полям плавала в море.
Он опять пел про русалок и Лорелей поморщилась - он все же поет неправильно!
Дождавшись, когда музыкант замолчал, Лорелей подошла к дому. Она заглянула в темные окна и легко, как грациозная кошка забралась на третий этаж. Спрыгнула с перил балкона, и вошла в комнату. Это была гостиная, Лорелей, коснулась пальцами струн гитары, покрутилась у большого зеркала - темнота ей не помеха, она видит все, даже то, чего на человеческий взгляд в комнате не было. "Он мой!" - беззвучно ощетинилась Лорелей на темных существ ютившихся по углам, так же как и ее их привлекала энергия, тепло сердца и души музыканта. Существа сгрудились в темную кучу, но Лорелей зашипела на них почувствовав как ногти на руках твердеют и становиться длинными острыми когтями, а рот наполняется слюной, иногда, довольно редко, такое бывает - Лорелей жаждет крови. Боя и крови, когда жизнь побежденного врага можно высосать до капли, вместе с его кровью и не важно какого она цвета и принадлежит человеку или нет.
Почувствовав это существа из угла забились в ужасе и пропали, в комнате снова стало тихо.
Лорелей одернула платье и пошла дальше осторожно ступая по деревянному полу босыми ногами. Она поправила подол платья и осторожно вступила в блестящую дорожку лунного света. Присела и погрузив руки в лунный свет легко прошла сквозь пол в том месте, где луна прочертила ей дорожку, и так же невесомо по кошачьи приземлилась в его спальне. Музыкант спал в одежде лежа поверх покрывала. На тумбочке стоял недопитый бокал белого вина, рядом лежала вторая гитара. Он спал неспокойно, вертел головой, вздрагивал всем телом, и временами шарил около себя рукой, как-будто хотел нащупать что-то.
А возможно, как многие чувствительные люди, он чуял присутствие Лорелей.
Лорелей взяла бокал с тумбочки и попробовала - вкус ей не понравился, а вот ощущение его руки, на ножке бокала - предметы помнят и часто довольно долго сохраняют ощущение прикосновения человека к ним, было просто восхитительно. Она остановилась около его кровати и протянула озябшие руки к музыканту, осторожно забралась к нему - покрывало даже не примялось в том месте, где сидела девушка. Лорелей любовалась музыкантом - его волосы собранные в сбившийся хвост были такой же длинны как у нее, и примерно такого же цвета, она провела по ним рукой и не выдержала - наклонилась и потерлась о них щекой. Коснулась пальцами гитары, лаская, провела ими по грифу и незаметно для себя - провела линию дальше, по его бедру - такому упоительно теплому, животу и дошла до груди. Лорелей выдохнула сквозь зубы, почувствовав, как отступает холод. Тогда она вытянула обе руки и сделав их почти прозрачными, погрузила ладони в грудь музыканта. Его тепло потекло по ее венам, от нахлынувшей энергии Лорелей тихонько застонала, откинув голову назад она упивалась всем, что испытывала чувствуя как рушиться лед внутри ее, как согревают вечно холодный пальцы, как горят губы, но вдруг, что-то пошло не так - музыкант хрипло застонал, вздрогнул все телом и стал тихо и часто дышать - как-будто он пытался сделать вдох, но что-то мешало ему - ее руки?
Лорелей быстро выдернула руки у него из груди и напряженно вгляделось в лицо музыканта. Тот снова стал дышать ровно и спокойно. Она вздохнула, пожала плечами и наклонившись к уху музыканта рассказала ему как все есть на самом деле. И как было, будет до него и после него. Она говорила не голосом, а душой и разумом, поэтому никто кроме него не слышал этих слов.
Музыкант нахмурился во сне, а Лорелей не удержавшись от искушения осторожно коснулась снова ставшими ледяными губами мочки его уха, по кошачьи потерлась носом он его кожу и неожиданно откуда то изнутри ее вырвалось тихое гортанной мурлыканье.
Лорелей беззвучно засмеялась и поймав этот звук рукой быстро сжала пальцы не давая ему вырваться, после этого она сунула руку под вторую подушку на кровати музыканта и разжав пальцы отпустила звук. Она представила, как музыкант будет ворошить постель в поисках источника мурлыканья и улыбнулась.
После этого она снова беззвучно засмеялась и быстро выскользнула в окно. Легко приземлившись со второго этажа на землю, Лорелей одернула платье и легко побежала вперед, танцуя и подпрыгивая от греющих ее новых ощущений.
А через два дня она обнаружила, что музыкант снова уехал, а на ее любимом камне стоял термос с глинтвейном и лежала его любимая черная куртка. В эту куртку можно было уместить трех Лорелей и она совершенно не подходила к ее длинному платью, но разве от этого она грела меньше?"