Прижав руки к животу, он тяжело оседал на землю и чувствовал, как с каждым выдохом жизнь утекает сквозь пальцы. Все остальное вдруг стало таким далеким, как будто это все и не происходило, а если и происходило, то где -то далеко, там где его нет или уже нет. Все, что присущее любой битве: крики, звон стали, как на картинках, в книгах, только эти картинки никогда не передадут запах крови, убивающее зловонье горящей плоти, предсмертные, полные не высказанной боли крики умирающих, последний взгляд в еще живые глаза противника, и вот они уже поддернуты пеленой смерти. И никогда они передадут вам той боли, когда некогда отточенный, но уже покрытый зазубренными клинок входит в тело, которое когда то было твоим.
Пока он мог дышать, он старался вдохнуть как можно больше воздуха, не взирая на боль, как будто это могла спасти ему жизнь. Сейчас ему хотелось жить, прожить минуты полу-жизни-полусмерти. Вдох-выдох, сквозь сжатые зубы сочиться кровавая пена, вдох -выдох вокруг становиться все темнее и темнее, но только для него, вдох-выдох стало так холодно и тело уже не хочет слушать привычных команд. Странно, с усмешкой подумал он, со стороны это всегда кажется так быстро - секунда и твой противник уже мертв, а он умирает уже целую вечность. Умеешь убивать- сумей и умереть. Всегда говорят, что перед глазами проноситься целая жизнь, что успел прожить, что успел сказать, но это не правда. Не правда, потому что те кто это говорили, не умирали. Он мог думать только о боли, которая теперь жила самостоятельной жизнью в его теле, боли. Ну давай же, открой глаза посмотри на небо последний раз, небо, только ты можешь быть таким прекрасным, и равнодушным. Боль стала еще сильнее, как будто решила взять реванш за секунду затишья она вспыхнула, заставляя уже почти не его тело выгнуться дугой, а потом уходя тише и тише, тише, вдох-выдох.
А как он хотел жить. О Свет! Как именно в эту минуту он хотел жить. Все вдруг стало таким значимым, все то чего он раньше никогда не замечал. Жить, любить, дышать, видеть небо как глаза любимой - таким ясным, а не поддернутым кровавым туманом, слышать голоса, а не яростное рычание потерявших человеческий облик людей. Кто- то бесконечно любимый звал его, пытался удержать его жизнь... кто-то.
Уже давно закончилась битва, усталые ратники обречено собирали на поле боя поломанное, но еще пригодное для других дел оружие, вещи, доспехи, мертвым они уже не нужны, а им еще жить. Обыденно вздыхая, они переговаривались короткими, рубленными фразами и думали: о своих детях, женах, о том, что осталось дома и чего так остро не хватает.
А он все умирал. Почему же так долго? Вдруг пришло странное ощущение как будто очень хочется открыть глаза, так бывает рано утром, когда тебя впереди ждет что-то хорошее. А почему бы и нет? Он открыл глаза и тут же в ужасе зажмурился. Как же так- он же еще жив! Жив! Дышит и чувствует боль- просто почему -то смотрит сверху на землю. Кто позволил им снимать с его ног сапоги?