Береснева Елена Александровна : другие произведения.

Урок французского

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь не скупится на уроки, но для прилежных учеников она не жалеет и сюрпризов.

  
  Санкт-Петербургу
  
  Как это весело спешить к тебе на полном ходу.
  Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
  А остальное - за спиною не догонит, не поймает.
  Тот, кто помнит - понимает, понимает...
  
  Ночные снайперы, "Бу-бу"
  
  
  I
  
  'Привет. Я в Питере. Не пропало желание увидеться? Мой телефон...'
  
  Он сидел перед компьютером и не мог поверить своим глазам. Не мог и все. Они уже с месяца четыре общались в интернете и она обещала приехать в его город. Она не знала, когда это случиться и каждый раз на вопрос 'Когда встречать?' отвечала: 'Меня встретят. Не переживай так. Я сообщу'.
  
  ...У него сложились к ней противоречивые чувства. То ли у неё постоянно менялось настроение, то ли ей было невыносимо скучно жить, но что бы и как она не говорила - она всегда взывала к полемике. Было ощущение, что в споре она чувствовала себя как рыба в воде или что ей не хватало достойного противника и она то так, то эдак нащупывала - способен он на такой же содержательный и насыщенный эмоционально диалог с ней или нет?
  
  С другой стороны, несмотря на постоянно присутствующий улыбчивый смайлик, она казалась ему невыносимо грустной. Как будто смеется сквозь слезы. Как будто каждый раз что-то доказывает себе: то ли то, что жива, то ли то, что уже нет.
  
  И всякий раз, когда он читал 'Ну, мне пора. Хорошего вечера!' ему невыносимо хотелось, чтобы именно сейчас она передумала и осталась, и он писал ей всякие глупости, только чтобы задержать, но она все равно уходила. Как всегда - улыбалась и уходила.
  
  Последние три дня она не появлялась в сети и он заскучал. 'Может быть, она заболела?', мелькала у него мысль. И, зайдя и не увидев от неё сообщения 'Привет, Питер! FM еще вещают?', он уходил, но, словно притягиваемый ею, возвращался снова и снова каждые полчаса.
  
  И вот сегодня она написала, что она в Питере! Она приехала! И она сообщила ему об этом как обещала, хотя он знает, что у неё здесь и родственники, и друзья, а пробудет она всего-то дней пять и, возможно, у неё даже не будет времени увидеться с ним.
  
  Забив оставленный ею номер в телефон и тщательно проверив его правильность, он пошел звонить.
  
  - Слушаю вас. - Ответил приятный женский голос в трубке.
  - Будьте добры, можно ли услышать?..
  - Я слушаю.
  - Привет. Это Павел.
  - Привет! Какой ты молодец, что позвонил! Какие у тебя планы на сегодня?
  - Теперь все планы переменились. Хотелось бы увидеть наконец виртуальную знакомую. - Голос на том конце провода ему понравился.
  - Это очень правильно! Потому что лично я очень хорошо запомнила твоё обещание показать мне такой Питер, которого я еще никогда не видела.
  - Всегда готов. Ты где находишься?
  - Ближайшая станция метро Горьковская.
  - Прекрасное место! Петропавловка недалеко. Я смогу быть там через 45 минут.
  - Интересно, узнаю ли я тебя?
  - А у меня на спине родинка... - Фильм 'Питер FM' в процессе общения они уже обсуждали.
  - У-у-у, скольким симпатичным мужчинам сегодня повезет! - Засмеялась она.
  - А давай так - я сам тебя узнаю.
  - То есть к мужчинам мне не приставать и майки с них не снимать. - Она приятно смеялась.
  - Ни в коем случае!
  - Ну, хорошо. А если не узнаешь?
  - Непременно узнаю!
  - М-м-м. Я должна тебе признаться. Фото в интернете не моё.
  - Упс... Ну тогда тебе придется надеть красную шапочку.
  - Ни за что! Ладно, признаюсь - моё.
  - Если точно твоё, то узнаю.
  - Моё! Звучит убедительно? Если что - оставь сообщение. Вернусь домой - прочту.
  - Хорошо. - Теперь рассмеялся он. - Через 40 минут у входа на Горьковскую.
  - Справа или слева?
  - Слева.
  - От выхода или от входа? - Ну разве могла она быть другой. Да не могла!
  - Где встанешь. Только на улице, не внутри.
  - Уже выхожу.
  - Как уже? Ты же сказала, что станция рядом?
  - Ну хорошо, минут через 15. Уговорил. Но если я опоздаю, ты тоже к другим симпатичным девушкам не приставай!
  - Договорились.
  
  Он положил трубку и так и стоял у телефона, улыбаясь самой довольной улыбкой. Потом спохватился - ему-то еще до этой станции нужно добраться, а время идет!
  
  Спускаясь в метро, он подумал, что напрочь забыл что хотел ей показать. Но по ощущениям он понимал уже и сам, что в этот раз увидит свой родной Питер не таким как раньше. И не важно увидеть что-то конкретное, достаточно судить по испытываемым ощущениям. Спуск к изученной до мелочей станции оказался слишком длинным, двери вагонов открывались слишком медленно, народу почему-то было больше чем обычно.
  
  Он узнал её сразу. Нет, красной шапочки на её голове не было, но то, как она смотрела на проходящих мимо людей, её выделяло. Она улыбалась, удивлялась, смущалась - она на них реагировала! Остальные не реагировали ни на что.
  
  - Девушка, вы не замужем?
  - Нет! - Интересно, узнала она его или...? Наверное, да, потому что в её глазах заплясали озорные чертики.
  - Как мне повезло!
  - Почему? - Удивилась.
  - Ну, потому что вы выйдете за меня замуж и пропишите в свою квартиру. А я всегда мечтал жить в Питере!
  - Как вам не повезло! - Она сочувствующе покачала головой.
  - Почему?
  - Потому что я не из Питера. - И пожала плечами.
  - Не может быть!
  - Сама не верю. - Вздохнула она. - Замечательный город!
  - Мне удалось тебя разыграть? Привет! - Он чмокнул её в щеку.
  - У тебя здорово получилось. - Она засмеялась. - Был момент, когда мне показалось, что это действительно случайно проходящий мимо.
  - Я рад тебя наконец-то видеть!
  - Я тоже.
  - Ну что - узнал. Как и обещал.
  - Молодец! Ну - куда?
  - На Неву, куда же еще!
  
  Казалось, не он её вел, а она его. Они шли по парку, куда выходит станция метро Горьковская, и она показывала ему старый дом со стеклянной шахтой лифта, сквозь которую можно было видеть, как он устало поднимается на верхний этаж. Она рассказала как, однажды заметив его, не смогла пройти мимо - забежала в подъезд и каталась на лифте туда и обратно раза три. И, каждый раз открывая и закрывая за собой тяжелые деревянные двери, запускала пальцы в панцирную сетку и смотрела сквозь прозрачные стекла на то, как удаляется улица, а потом как она приближается. И как ей стало стыдно за ребячество, и совершенно смущенная она бежала от этого дома прочь, как будто подсмотрела что-то интимное из чужой жизни.
  
  Она рассказывала какими большими были деревья в этом парке, когда будучи маленькой, она гуляла здесь с бабушкой, совершенно так же, как нынешняя ребетня, с ногами забираясь на скамейки, как будто нечаянно попадая в лужи или прячась от бабушкиного пристального взора за толстыми стволами.
  
  - Кстати, почему в историческом центре и вдруг такое название метро - Горьковская? - Вдруг спросила она. - Ведь название Васильевский остров - самое старое название в Питре. Оно существовало за 200 лет до возникновения города.
  - А еще Васильевский имел финское название Хирви саари - Лосинный остров, знаешь?
  - Угу, слышала. И вдруг - Горьковская?..
  - Вроде бы на Кронверкском проспекте некоторое время жил Горький.
  - А! Ну, тогда понятно...
  
  Она постоянно что-то показывала, на что-то обращала внимание, казалось, что она летела над этой улицей как только что оперившаяся птица, почувствовавшая вдруг как замечательно не переставлять ноги по земле, но еще не понявшая, что можно подняться выше.
  
  У него от неё захватывало дух. Общаясь виртуально, он испытывал схожие ощущения, только намного слабее. И он признавался себе в том, что был бы крайне разочарован, если бы на самом деле она не была такой. Но она была. И он не то чтобы сам что-то ей рассказать - он не успевал поворачивать голову туда, куда она вдруг показывала рукой:
  
  - Вон, смотри! - Она касалась его локтя пальцами. - Видишь спиленное дерево? Я не знаю, когда его спилили, но раньше оно росло совершенно странно - стволом вдоль земли, зеленые ветви кверху и издали оно казалось мне ощетинившимся драконом. Меня не могли с него снять! Я ползала по нему и воображала себя воительницей, побеждающей чудовище!
  
  Вот так в полуполете они дошли до набережной, где она, оперевшись руками на парапет, загляделась на воду и замерла.
  
  - Ты совершенно уникальная! Знаешь? - Он обалдело смотрел на неё. Она улыбнулась.
  - Я так люблю этот город... - Она оперлась подбородком на руки. - Я знаю его. Я так давно в нем не была, что ехала в этот раз и робела - вдруг он уже другой? А он мой! Представляешь? Он остался таким, как я его оставила. Он как будто ждал меня. И от этого я испытываю совершенный восторг.
  
  Она отвернулась от Невы, оперлась о парапет и довольно запрокинула голову. Он удивленно всматривался в её лицо.
  
  - Да. Я даже и понятия не имел, с чем мне придется столкнуться. Я думал, буду волочь тебя вдоль набережной со словами 'Посмотри налево, посмотри направо', а сам пролетел этот сквер и даже не понял - куда я иду. Ты словно вихрь меня подхватила!
  - Торнадо! - Она засмеялась. - Я могу показать тебе свой Питер. Хочешь? Я его чувствую. Я с ним как с братом. С братом намного старше меня. Он, знаешь, относится ко мне несколько снисходительно, но никогда не одергивает, как, например, отец, а просто смиренно вздыхает, глядя на испытываемую мной детскую радость и тихо про себя улыбаясь. И я могу задать ему совершенно любой вопрос, и нам не будет перед друг другом стыдно...
  - Разве можно не согласиться на твои предложения!? - Он развел руками. - Обещал показать свой, а будем смотреть твой Питер. Тебе вообще когда-нибудь отказывали?
  - Не знаю... - Она вдруг задержалась на вопросе. - Наверное, да.
  - Наверное?
  - Ну что ты говоришь! - Она рассмеялась. - Конечно, отказывали. Мало того, запрещали! Потому как мне ж только волю дай...
  - И ты взлетишь!
  - Точно! А знаешь, давай ничего специально не будем друг другу показывать. Будем просто гулять. Оно все само увидится. Все, чему нужно. Давай?
  - Значит, отказывали?.. - Он серьезно посмотрел на неё.
  - Угу...
  - Ну и зря! - Он засмеялся. - Лично я соглашусь - давай просто.
  - Налево или направо?
  - Петропавловка?
  - Нет. Мосты! Питерские мосты. - Она взяла его за руку и он, вдруг почувствовав себя только что описанным старшим братом, довольно пошел рядом.
  
  II
  
  Второй день Володя не мог найти себе место. Они познакомились во время отпуска на одном турецком курорте. Познакомились просто и просто потом составляли друг другу компанию за завтраком, обедом или ужином, во время анимационных представлений или на пляже, на дискотеке или на экскурсии.
  
  Он отдыхал там с другом. Она, как казалось сначала, с подругой. Но потом выяснилось, что это для неё такая же новая знакомая, как и они. Причем все трое оказались питерцами, а она даже из другой республики.
  
  Но дело было даже не в этом. То, что она не настроена на какие-либо с кем-либо отношения - было понятно сразу. Она отрывалась по полной программе. Вдруг зацепив то одного молодого симпатичного, то другого, со всеми здороваясь и у всех непременно чем-то интересуясь, распивая со всеми легкие коктейли днем и напитки потяжелее вечером, её носило как тот вольный ветер, что дул с моря.
  
  Вот она только прыгнула в воду с пирса, как уже с кем-то рука об руку идет плавать. Вот она только что присела за столик, как уже очередной знакомый берет её за руку, чтобы пойти потанцевать. И еще она всегда смеялась. Всегда. И она всем улыбалась. И всем рядом с ней было хорошо. Не только ему. Всем. А он был всего лишь одним из всех.
  
  Лишь однажды ночью на дискотеке он заметил, как она со стаканом в руке пробралась сквозь танцующие тела и с таким невыразимым отчаянием и какой-то вселенской тоской в глазах ушла к морю, что у него просто не хватило смелости пойти за ней. Он корил себя потом: 'А мог бы и подойти. Спросить что к чему. Стать ближе...', но сам себе отвечал: 'Да не мог! У неё на лице было написано - не подходить!'
  
  В тот раз она жутко напилась. Нет, она вела себя прилично. Причем тихо. Абсолютно. Даже не танцевала. Просто сидела и пила. И если бы его не было рядом, она добралась бы до номера к утру, потому что её земля уже не держала. Она все время спотыкалась и искала опору. Опорой был он. Ровненько до двери её бунгало.
  
  Утром же они снова была на завтраке все вместе и она снова всем улыбалась и все её знакомые радостно кивали ей в ответ, а потом снова приходили посидеть с ней рядом на пляж поговорить, посмеяться, поплавать, выпить коктейль. И снова он был один из прочих. И, несмотря на то, что его шезлонг был рядом, ему казалось, что он дальше всех остальных, потому что они могли запросто присесть к ней на край её шезлонга.
  
  Он все время видел её. Нет, он не наблюдал специально. Так получалось само собой. Они были взрослыми самостоятельными людьми и каждый был волен делать все, что ему вздумается. Просто, что бы он ни делал и что ни говорил - он оглядывался в поисках её глаз, её голоса, её реакции.
  
  На следующий вечер она снова не ограничивала себя в напитках. Как-то отчаянно танцевала, вытянула в круг новенького француза, который попал под её чары просто моментально и даже после того как закончился танец - таскался за ней повсюду, а она оборачивалась, смотрела на него, грозила пальцем и смеялась.
  
  А потом этот француз тянул её за руку от барной стойки куда-то на темный пляж, а она обнимала его за шею, смотрела в глаза, смеялась и говорила: 'Я никуда с тобой не пойду. Ну какой же ты глупый. Ты ничего не понимаешь. Я с тобой никуда не пойду! Дурачок...'
  
  Но француз, видимо, совсем опьянев не столько от коктейлей, сколько от её глаз, нервно прижав её к стене, целовал лицо, шею, плечи. А она в это время как будто ничего не чувствовала, смотрела в никуда и лишь делала глоток коктейля, и еще, и еще... Но вот она, оттолкнув француза, поставила стакан на стойку и пошла в сторону туалета. Он танцевал и провожал её глазами...
  
  Её не было довольно долго. Он начал переживать. Нашел знакомых ребят и узнал, что нет, из туалета она пока не возвращалась. Тогда он пошел ей навстречу вдоль кромки пляжа. Дошел до туалета, понял, что там никого нет и развернулся было идти обратно, когда в метрах десяти увидел знакомый силуэт.
  
  Она сидела на матрасе от лежака на песке прямо у моря, обхватив руками лодыжки, и тихо-тихо покачивалась. Нет, не похоже было, что она плакала. Просто тихо сидела, уткнувшись лбом в колени, потом откидывала голову с закрытыми глазами назад, как будто успокаивала невыносимую боль, и снова утыкалась в колени.
  
  Она не видела его. Было далековато, да и против света. Но тут со стороны дискотеки неверными шагами выдвинулся француз. Он тоже её потерял, видимо, и теперь нужно сделать так, чтобы он её потерял на самом деле. Он пошел ему навстречу, подхватил под локоток, оглянулся - не видела ли она их, и они вернулись на дискотеку.
  
  Но его увлекли тогда танцевать и только через какое-то время он увидел как француз с двумя коктейлями направляется в её сторону. Догонять его было уже поздно и он тогда тоже выпил один коктейль залпом и увлек какую-то девушку в танцевальный марафон.
  
  После того как дискотека закончилась, они своей дружной компаний прошли мимо того места на пляже, но среди них только он знал - куда нужно посмотреть, чтобы увидеть её. Она лежала головой у француза на коленях, тянула из трубочки коктейль, а он что-то говорил ей на своем языке...
  
  Он долго стоял под душем и думал: 'Сейчас я оботрусь, накину шорты и пойду за ней, скажу, что ей не нужен этот француз, ей нужен я. Возьму за руку и приведу в свой номер...' Он быстро вытерся, надел шорты, а потом сел на кровать и понял, что никуда он не пойдет, что если у неё что-то будет с этим французом, то и пусть будет. И кто он вообще такой... И почему он должен быть ей интересен? Он так и уснул потом в шортах.
  
  А на утро ему было неловко посмотреть ей в глаза, а она как всегда весело с ним разговаривала, что-то рассказывала, касалась рукой и улыбалась. А он так и не понял - произошло у неё что-нибудь с французом или нет. Но днем француз сам нашел её на пляже и они пошли вместе купаться, а потом сидели вдвоем в баре и она как всегда громко смеялась и что-то переспрашивала у него. А за ужином он махал ей рукой, а она махала ему. И на дискотеке они снова танцевали вместе. И снова уходили на ночной пляж с коктейлями.
  
  Он больше не ходил за ней. Он понял, что подойти, взять её за руку и сказать что-то очень важное, такое, чтобы она поняла и осталась с ним - он не сможет. И, поняв это, он успокоился. Они по-прежнему вместе завтракали, загорали, курили кальян и ели мороженое. Она по-прежнему была легка, говорлива и смешлива. И отдых, в общем и целом, очень даже удался.
  
  Вот только когда они прощались, перед тем как разъехаться на разных автобусах по разным рейсам, она взяла его за руку и тихо сказала 'Спасибо'. И она сказала это так, что он вдруг все понял. И то, что она про него все знала. Причем знала сразу, и знала даже то, что он сам понял лишь потом. И что она все видела, и что ...и что он, дурак такой, так и не сказал и не скажет ей уже ничего.
  
  А когда автобус начал отъезжать от отеля, он увидел в двух шагах от себя самого несчастного француза на свете, который неотрывно смотрел на то окно, за которым она была, шептал что-то на своем языке и... по его щеке катилась слеза. Настоящая французская слеза! И он совершенно не смущался тому, что она течет. Он просто потом небрежно смахнул её, вернул на глаза темные очки и грустно пошел в своё бунгало.
  
  И он так и остался бы стоять там, совершенно ошеломленный произошедшим, если бы его друг не вернул к жизни обычными словами: 'А у нас еще есть время перекурить перед отъездом. Зажигалку дай'.
  
  ...Пошел третий день, как она приехала в его город. Когда они разъезжались из Турции, она обещала, что обязательно приедет. Не ему конкретно. Всей их кампании. И она выполнила обещание - сообщила им, когда едет и когда встречать, и они все дружно приехали на вокзал, хотя за эти три месяца после отдыха так и не удосужились вместе встретиться.
  
  И снова все было просто, легко и весело. Как будто не было расставаний. Ну, может, только на ночь все разошлись по своим номерам, а сегодня снова встретились. И снова он смотрел на неё и не знал как себя вести. А ведь ждал её приезда и строил планы, и четко представлял - что и как он ей скажет и покажет. И, конечно же, покатает на своем катере. Ведь у него на Неве есть катер!
  
  Но она посвятила им только первый вечер. На следующий день она уехала к родственникам на дачу и должна была вернуться только сегодня. И тогда, возможно, она позвонит. А может, она позвонит не ему, а Маше. И совершенно не известно - захотят ли они потом позвонить ему...
  
  Для него время остановилось. Оно было тягуче-неподвижным. И такими же непробиваемо резиновыми были мысли. И он почти себя уже ненавидел за то, что ведет себя так словно ему все равно. Ведь ему не все равно!.. И Володя позвонил Маше.
  
  III
  
  - Почему ты приехала отдыхать одна? - Они с Машей сидели на втором этаже стеклянного корпуса перед открытым окном, за которым было бескрайнее, совершенно синее море, и маленькими глоточками пили вкусный турецкий кофе.
  - А ты почему? - Она прикурила.
  - Я накануне рассталась со своим мужчиной.
  - И я... - Она грустно усмехнулась.
  - Да. Неожиданный ответ. - Усмехнулась Маша.
  - И не говори...
  - И много нас тут таких? Как думаешь? - Маша прикурила тоже.
  - Очень хочется думать, что мы единственные. - Ей ничего не хотелось рассказывать. Она и сама еще не очень понимала, почему она сделала так, а не иначе. Просто она чувствовала, что поступает правильно.
  - ...А ведь мне его нагадали, представляешь?
  - Представляю.
  - Нет, правда. И имя, и рост, и возраст. Я знала о нем все-все, когда его еще не было. А потом просто узнала, когда он появился.
  - Говорят, что любое гадание - это просто программа, на которую нас настраивают...
  - Может быть... Только с одним тогда ошиблись - он должен был появиться в этом году. А он в этом году исчез...
  - Маш, а может, это был не он и тот, твой, как раз в этом году появится?
  - Может быть... Хотя, если честно, мне не очень этого хочется. Наверное, рано еще кому-то появляться.
  - Да. Нужно время... Время, которое чаще всего ведет себя с нами отвратительно - его не хватает, когда оно нужно, и которое мы нещадно убиваем, когда оно нам мешает.
  - А мы не будем убивать! Мы будем пить, гулять, загорать, плавать и веселиться! Да? - Маша махнула рукой официанту. - Два коктейля: коньяк, кола, вишневый ликер.
  - Ну так! А зачем мы здесь? - Она утвердительно кивнула в знак согласия. - Чтобы испить эту чашу до дна. А может, просто пропить, извините за конкретику, и прогулять.
  - ...А почему вы расстались?
  - Да мы не расставались, Маш. По сути, мы никогда вместе и не были... - Её взгляд зацепился за какую-то точку на горизонте.
  - Не хочешь рассказывать?
  - Нет, солнце. Это долгая, да и грустная история... - Она вздохнула и задумалась о чем-то своем.
  - ...Тебе очень хреново? - Спросила Маша после первого глотка коктейля.
  - ... Я даже не знаю, как это сказать. Я сейчас дохожу сердцем до того, что шепнул мне разум. А, может быть, мой разум сейчас дозревает до того, о чем сердце давно знает... Я сейчас вроде переводчика между ними. Мне просто нужно, чтобы они, наконец, поняли друг друга.
  - А мне хреново. Я, кажется, сегодня я напьюсь, найду какого-нибудь товарища и хорошенько совращу его.
  - Мне тоже иногда выть хочется... И знаешь, что я тогда делаю? - Она подняла свой бокал с предложением чокнуться.
  - Что? - Они чокнулись.
  - Я вою!
  - ...- Маша чуть не поперхнулась. - Как это?
  - Просто. Закрываю глаза, поднимаю голову к небу и вою. Так тихо-тихо... - Выражение глаз напротив описать было нельзя. - Ладно, шучу я. Давай сегодня и в самом деле напьемся и разгуляемся!
  - Давай! И это - не надо выть, хорошо?
  - Не буду! Кстати, твоего суженого как зовут-то?
  - В смысле?
  - В смысле как зовут того, с кем назначено тебе в этом году. А то выпью, пристану к кому-нибудь, а потом окажется - это твой был.
  - Очень смешно. - Маша засмеялась. - Его звали, точнее зовут, Павел. Точнее, должны звать Павел.
  - А Пьер по-русски это не Павел, случайно?
  - Пьер? Кажется, нет. - Маша задумалась. - А ты не про того ли француза у бассейна? Это его зовут Пьер?
  - Угу.
  - Интересно, красивые французы все похожи на Ален Делона или это совпадение?
  - Хорошо, что не на Бельмондо. - Девушки рассмеялись.
  - И когда ты успела узнать, как его зовут?
  - Подслушала. - Она произнесла это шепотом.
  - Нет, мой должен быть отечественного производства. - Засмеялась Маша.
  - А вот мне совершенно не нужен сейчас отечественный... Мне нужен тот, кто ничего не спросит и не поймет ничего из мной сказанного. Во всяком случае раньше, чем я пойму про себя сама...
  - А ведь ты Володьке нравишься, знаешь?
  - Знаю. - Она вздохнула. - Этого, наверное, только слепой не заметит... Но он справится.
  - Значит, Пьер?
  - Угу.
  - Сегодня?
  - Не знаю...
  - Как не знаю? Мы же только план действий утвердили! С курса не сбиваться! - Маша изобразила грозного капитана.
  - Посмотрим, Маш. Я ведь могу сразу не решиться. Нерешительная я. - Она пожала плечами.
  - Ой, не смеши. Я когда смотрю, как легко ты со всеми обходишься - меня завидки берут.
  - Общаться - это одно. А вот... Это совсем другое. У меня не было после него никого. Я себе даже представить этого с кем-то не могу. Я все еще хочу только его одного...
  - Знакомо. - Маша с понимаем вздохнула. - Я тебе могу сказать только одно - до тех пор, пока ты не попадешь в другие руки, пока не поймешь, что тебе с кем-то, а не только с ним, может быть хорошо, у тебя все это и будет продолжаться...
  - Я знаю, Маш. Я знаю. Посмотрим. Кто знает, может уже и время... - Она сделала последний глоток коктейля, когда к их столику подошли ребята.
  
  Володя и Сергей приехали в этот отель всего на 10 дней. Им нужно было получить международный сертификат по дайвингу. Они познакомились с девушками в свой самый первый вечер на дискотеке и сразу сдружились. Теперь они занимали один общий столик на время трапезы, занимали рядом лежаки на пляже, вместе ездили в город, вместе играли в волейбол. Девчонки приходили посмотреть на каждое их погружение...
  
  На сегодняшней дискотеке, Маша, покидая занятый ими четырьмя столик, намекнула, что сегодня их не удержат ни двое, ни трое. И уже через часа полтора, плавно качая бедрами в сопровождении какого-то мужика, удалилась в сторону бунгало. Она же методично надиралась, периодически бросая взгляд на одного из французов.
  
  - Да, девчонок для интимного времяпрепровождения нам придется искать других. - Заметил тогда Сергей.
  - А мне она нравится... - Ответил ему Володя.
  - А я бы от Маши не отказался...
  - Как ты думаешь - я ей нравлюсь?
  - Не знаю, Вовка, но, по-моему, нам отведена роль друзей. Так что, не знаю как ты, а я попробую найти какую-нибудь другую симпатичную девчонку.
  - Давай. А вон, смотри, светленькая ничего. - Володя указал головой на одну из танцующих девушек.
  - Вполне! - Сергей выдвинулся к ней в круг...
  
  IV
  
  Пьер был не только хорош собой, он был не похож на всех остальных - как-то слишком ровен и пропорционален, ни сутулости плеч, ни кривизны ног - у него все было на месте. Он был правилен и гладок, и ничего лишнего. Она смотрела на него, и ей казалось, что с таких как Пьер, наверное, в свое время высекали из мрамора античных героев. Хотелось потрогать его, чтобы убедиться, что он теплый.
  
  У него было несколько узкое лицо, но с правильными чертами, а голубые глаза на смуглой от загара коже выглядели особенно яркими. Средней длины волосы цвета вареной сгущенки он ловко откидывал головой назад, а днем завязывал их в хвостик. 'Все-таки мне нравятся именно длинноволосые мужчины', думала она, поглядывая в его сторону.
  
  В компании своих громкоголосых друзей и энергичных подруг он выглядел английским лордом. Тонкими пальцами он как-то особенно трепетно держал сигарету, затягиваясь, едва касался красивыми губами фильтра. В его руках бокал с голубым коктейлем выглядел как сосуд, наполненный волшебным зельем. Он не танцевал - то просто стоял за барной стойкой, то сидел за столиком, глядя на танцующих и поддерживая дружескую беседу.
  
  Несмотря на договоренности, она сразу поняла, что сегодня его трогать не будет, только полюбуется со стороны. Мысли в голове роились как мухи, громко жужжа и не давая расслышать ни одной. Коктейли улетали мгновенно и, кажется, она жутко надралась, потому что на утро болела голова и без таблетки за завтрак не было смысла даже идти.
  
  Но днем она выяснила, что у Маши вечер прошел по намеченному накануне плану. И что оказывается, ничего в этом страшного нет. Мало того, нет ничего зазорного в желании получить удовольствие ради удовольствия. Даже наоборот, вести себя можно несколько интригующе, а чувствовать при этом захватывающе.
  
  Получив нагоняй за то, что сама так и не решилась ни на что подобное, она дала слово, что сегодня обязательно попробует. И, увидев, как Пьер занял свое любимое место у барной стойки, подошла к нему. Они распили по коктейлю, что-то говорили друг другу и смеялись тому, что никто из них не понимает ни одного слова, а потом она все же вытащила его на танцпол.
  
  Он что-то говорил ей по-французски. Держал своими тонкими пальцами за запястья и заглядывал в глаза. Она ничего не понимала, кружилась в его руках и смеялась. И они снова брали коктейли, и снова танцевали. А потом Пьер показывал рукой на темный берег и убеждал её, что нужно туда уйти. А она обнимала его за шею, смотрела в глаза, смеялась и говорила: 'Я никуда с тобой не пойду. Ну какой же ты глупый. Ты ничего не понимаешь. Дурачок...'
  
  И она бросила Пьера, присоединившись к другим танцующим ребятам. Но Пьер ничего не понял, он протиснулся сквозь танцующих, выхватил её оттуда за руку, неожиданно сильно прижал к стене и начал искать губы. У неё кружилась голова, из динамиков вырывалась громкая энергичная латинская музыка и казалось, что все происходящее нереально. Она отворачивала лицо, а Пьер целовал ей шею и плечи...
  
  А потом ей стало смертельно скучно и она, оттолкнув француза, сбежала, якобы в туалет, кивнув Пьеру головой, что скоро вернется. Она действительно заглянула в туалет. Ополоснула лицо холодной водой и подумала про себя, что на сегодня коктейлей хватит.
  
  Она готова была вернуться на дискотеку, но не смогла пройти мимо как будто для неё приготовленного матраса на песке. Села, закурила и в голове роем пронеслись уже не мысли-мухи, а настоящие пчелы, не только грозно жужжащие, но и больно жалящие: 'Я ведь пойду с этим французом. Пойду. Зачем? Потому что надо выбираться. Потихоньку выбираться. Хватит киснуть... И, наверное, надо пойти.
  
  Ах, если бы он сейчас оказался здесь. Если бы он хотя бы позвонил и сказал, что я ему нужна. Что он меня любит. Ну, пусть что он просто скучает. Да и не надо звонить. Одна смс-ка - больше ничего! И я навсегда оставлю мысль о французе, о ком-то еще. Я буду только его. Всегда...
  
  Как глупо. Как все глупо. Ведь я пойду с этим французом. И он мне ничего не напишет и не скажет. Ничего и никогда... Нет, надо выбираться. Надо. Иначе, зачем я приехала сюда?.. Ведь жизнь продолжается. Должна продолжаться...'.
  
  Она не знала, сколько так просидела. Просто в какой-то момент уловила, что со стороны дискотеки играет медленная музыка. А это значит, что скоро все закончится. И как только она подумала, что сегодня, видимо, француза тоже не будет, Пьер присел рядом, держа в своих тонких пальцах два голубых мерцающих сосуда. Выглядело это действительно волшебно и она улыбнулась ему, подвинулась, чтобы он сел, и устроилась головой на его коленях.
  
  Он что-то очень красиво рассказывал. Иногда по интонации его голоса она понимала, что он что-то спрашивает, но лишь молча улыбалась в ответ, глядя снизу ему в глаза. Тогда он отвечал сам себе, смеялся и замолкал. Потом он снова начинал что-то говорить, а она просто закрывала глаза и слушала доносившиеся ноты музыки, шум волн и мурлыкающий французский язык.
  
  Когда коктейли были допиты, она встала перед Пьером на колени, взяла в руки его лицо и нежно поцеловала в губы. Он хотел обнять её, но она ловко увернулась и, пожелав на английском спокойной ночи, почти бегом направилась к бунгало. Потом стояла в темном номере, прислонившись спиной к двери, пытаясь успокоить бешено скачущее сердце и думала: 'Интересно, он знает, в каком бунгало я живу?.. Нет. Вряд ли. А если знает? Если знает и сейчас придет? И постучит? А я не открою. Или открою? Нет, не открою. А он будет до утра сидеть под дверью. Нет, он не знает...'.
  
  Пьер сорвался было догнать её, но передумал. Он облизывал свои губы и не мог понять - чем, как и почему эта русская девушка его зацепила? Она странная - то тянет его танцевать, то бросает. То что-то много говорит и смеется, то вдруг надолго замолкает. Он совсем не понимает её. Да и она его совсем не понимает... Но он её хочет. Со вчерашнего вечера, когда заметил, как она на него смотрит, он думает только о ней...
  
  Как только он поймал её взгляд, он возвращал ей его снова и снова. Она была невероятно хороша. И очень красиво танцевала, чувствуя каждый музыкальный оттенок, движения её тела четко отражали каждый ритм. А еще она была вся какая-то неуловимая и порывистая. И ему каждый раз хотелось схватить её, сильно-сильно обнять, подержать так некоторое время, чтобы она успокоилась, а потом заняться с ней любовью. Медленно, нежно и долго...
  
  Друзья заметили его заинтересованность русской девушкой и теперь постоянно шутили. Он смеялся вместе с ними и обещал, что непременно попробует завести с ней тесное знакомство.
  
  ...Пьер закурил и медленно пошел в сторону своего бунгало. Он не знал, как себя с ней вести. Он не знал, что и как нужно говорить, чтобы она хоть немножко его понимала. Он очень хотел, чтобы она его понимала. Чтобы была рядом, смеялась и задавала какие-то вопросы. Переспрашивала, пытаясь повторить, французские слова. Рядом с ней было легко. Легко и просто...
  
  Когда она поняла, что в её дверь никто не постучится, она даже немного расстроилась. Нет, не потому что ей хотелось близости с мужчиной, а потому, что сегодня она была вероятна. Завтра, наверняка, она просто выбросит Пьера из головы, и все вернется на свои места...
  
  Но на завтра Пьер нашел её на пляже. Накануне он с друзьями ещё сидел в ночном баре и сегодня встал поздно. Не успев на завтрак, он сразу направился к пляжному бару за сэндвичем и пивом, когда увидел её, принимающую душ после моря. И он подошел и поцеловал её. И почему он это сделал, он не мог объяснить. И только когда она, удивленно вытирая капли с лица, сказала ему странное слово 'привет', он заметил, что вода в душе довольно прохладная. И они вместе пошли в бар. И он держал её за руку, а она улыбалась.
  
  Но потом пришли его друзья, а она вернулась к своим. Вот только его глаза теперь всегда сами искали её, а уши сами старались уловить звуки её голоса. Теперь они вместе ходили пить вечером турецкий кофе, при этом, сидя за столиком, она брала в свои руки его, рассматривала кисть и пальцы и что-то тихо говорила на своем языке.
  
  И на дискотеку он приходил ради нее. Он становился у барной стойки, смотрел как она танцевала, а потом она подходила к нему, целовала в щеку и они пили коктейли. А потом вместе танцевали. А потом она шла в туалет, а он встречал её оттуда, прижимал к себе и рассказывал, что он в жизни не видел такой красивой девушки, такой нежной и странной. А она, ничего не понимая, улыбалась ему, целовала в щеку и тянула за руку, возвращая на танцпол.
  
  Ночами они подолгу могли сидеть у моря или гулять вдоль берега под яркими звездами. Но когда он предлагал ей пойти к нему в номер, она отрицательно кивала головой. А заняться с ней любовью прямо на пляже он боялся, потому что ему казалось - она вдруг встанет и снова растворится в ночи, оставив его одного...
  
  Маша никак не могла успокоиться, и все время утром её первым вопросом было: 'Ну что - было?', а она улыбалась и, качая головой, отвечала 'Не-а'. Но её радовало то, что успокоился Володя, она перестала находиться под его неусыпным вниманием, он занимался своими делами, и при этом им по-прежнему было легко и весело вместе.
  
  Они с Пьером купались в море после завтрака, а потом, когда аниматоры начинали конкурсы у бассейна, он уходил к друзьям. Однажды, возвращаясь днем из номера, она увидела, как Пьера приветствуют аплодисментами, и задержалась у бассейна. Он выиграл очередной конкурс и, увидев её, помахал рукой и подплыл к краю бассейна.
  
  Он был необыкновенно красив: его глаза были такого же синего цвета, как отражающаяся от плитки вода, мокрые волосы казались темнее, на лице маленькими солнышками блестели капельки... Она присела у кромки бассейна и не могла оторвать от него взгляда. Он что-то говорил ей на французском, когда она подала ему руку. Он ловко выпрыгнул из воды и вдруг понял, что она хочет его. И хочет так, что её желание сразу передалось ему, словно их накрыла общая волна, и стоило лишь молча потянуть её за руку...
  
  Они занимались любовью на только что замененных гладких простынях медленно, нежно и чувственно - так, как он хотел. У неё были самые вкусные губы на свете, и он всегда искал их. Потом находил и отправлялся в путешествие по телу. Его тонкие пальцы касались кожи едва-едва, как будто это были не мужские руки, а выдыхаемый кондиционером прохладный воздух.
  
  А потом они вместе принимали душ, намыливая друг друга пенистым гелем, и смеялись, и снова целовались, и он снова возвращал её на руках на кровать. И было невероятно хорошо. И время текло мимо. И ждало море, ждало солнце, ждал песок... А потом, взявшись за руки, они возвращали себя миру, бежали по песку, ныряли в море и долго плыли рядом в сторону горизонта. А потом расслабленные лежали спинами на волнах, закрыв глаза и взявшись за руки.
  
  И она понимала, что именно так всё и должно было произойти. Так и никак иначе. И если бы все было по-другому, она была бы очень расстроена. Не просто расстроена - крайне разочарована. И она была невероятно благодарна Пьеру за то, что он это понял, за то, что он такой и другим быть не может. И она испытывала к нему какую-то бесконечную нежность. Нежность, которую могла выразить только своими действиями, потому что не умела выражать их на понятном ему языке.
  
  Они занимались любовью еще только раз. В ночь перед тем, как она уезжала. Она была то весела и порывиста, то грустна и потеряна. И ему самому было невероятно тоскливо и что-то сжималось внутри при мысли о том, что они видятся, возможно, в последний раз. И после того, как они выпили с друзьями по коктейлю за их отъезд, за их последнюю ночь, они пошли танцевать и из танца, научившись понимать друг друга без глупых слов, вместе ушли в номер.
  
  А потом они снова вернулись на дискотеку и снова пили коктейли, и, обнявшись, танцевали под грустную музыку, а потом забрались с парой бокалов на дальние лежаки, расставленные в уступах скал над самым морем, и там уже довели друг друга практически до изнеможения. До такого, чтобы нельзя было забыть. И когда никто из них уже не мог пошевелить ни рукой ни ногой, они просто лежали и смотрели на звезды. И он читал ей какие-то нежные французские стихи, а она перебирала пальцами его карамельные волосы...
  
  Она боялась увидеть Пьера в последний день. Ей казалось, что ночью они попрощались и если теперь она его увидит - ей будет невероятно тяжело прощаться заново. И он испытывал схожие чувства и намеренно не пошел на завтрак. И потом не пришел в бар на пляже, куда они всей своей дружной компанией пришли на дорогу поесть пиццы с пивом.
  
  И она чувствовала, что он, наверное, уже не придет. И ей очень захотелось искупаться перед дорогой в море. И она уплыла далеко-далеко, чтобы вспомнить, как они вместе лежали на волнах, держась за руки...
  
  Последние полчаса перед отходом в аэропорт автобуса она ходила по холлу главного корпуса и искала его глазами. Но Пьера не было. Он так и не выходил из своего номера, он сидел на кровати, держал в руках цифровой фотоаппарат и смотрел на её фотографии. Он любил её фотографировать - то просил позировать, то снимал тайком, чтобы она не видела. Но она замечала и иногда смущалась, а иногда шутливо грозила пальцем.
  
  И вдруг он понял, что фотографии эти он может рассматривать всю оставшуюся жизнь, а она - живая, ласковая, нежная, страстная, теплая - сейчас навсегда отсюда уедет. И он сорвался и побежал в главный корпус. Автобус уже закрывал двери и готов был тронуться, когда он увидел её в окне. И... он заплакал. Он понимал, что кричать бесполезно, поэтому только тихо шептал на своем французском: 'Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя...'
  
  А она увидела его и перестала махать рукой своим русским друзьям, просто прижала к стеклу ладонь, и как будто он даже почувствовал тепло от неё на своей щеке. На щеке, по которой стекала слеза...
  
  V
  
  Прогуливаясь по брегам Невы, Паша выуживал из памяти все, что знал о родном городе.
  
  - ...Самый длинный мост на Неве - мост Александра Невского - почти 910 метров, а самый широкий - Синий мост на реке Мойке - почти 100 метров.
  - Ого!
  - А улегшиеся над Невой на высоких гранитных постаментах сфинксы - самые древние из всех памятников в России. Им около трех с половиной тысяч лет.
  - Я знаю! Сфинкс - животное с силой льва и умом человека. Кстати, прошу заметить, эти мифические существа имели женскую голову! - Она в знак особого внимания подняла указательный палец. - А эти два, охраняющие невские воды, высечены с лицом египетского фараона Аменхотепа III.
  - А ты знаешь, что написано на них иероглифами? - Он улыбался.
  - Не-а. Не знаю!
  - Не может быть! - Съехидничал он. - 'Сын Ра, Аменхотеп, правитель Фив, строитель памятников, восходящих до неба, подобно четырем столпам, несущим небесный свод'.
  - Ничего себе! - Она восторженно захлопала ресницами. - Ты хоть представляешь, кто у тебя в земляках? Сын бога солнца!
  - У Питера много символов. Например, кораблик-флюгер с распущенными парусами на шпиле Адмиралтейства.
  - Это флюгер? Не знала... Для меня символы Питера хрестоматийны - Медный всадник, Александрийский столп, Петропавловский шпиль...
  - Его высота 122 метра.
  - Столпа?
  - Шпиля.
  - Потрясающе! Ты замечательный экскурсовод: длина, ширина, высота. - Она явно подкалывала его.
  - Ах, ты так! - Паша подбоченился. - Давай, выкладывай все, что знаешь про питерские мосты, раз уж у нас сегодня такая тема.
  - Я, да?
  - Ты, ты. Твоя очередь. А я послушаю.
  - Ну... Я знаю, что на Аничковом мосту находятся знаменитые непокорные Клодтовские кони. У меня даже фотография есть с ними, представляешь? - Она вспомнила, как посреди бела дня нагло залезла на постамент к одному из коней, а потом не знала как слезть и её оттуда доставал фотограф. - А через канал Грибоедова на Банковском мостике живут грифоны. С ними я, правда, почему-то не фотографировалась...
  - Ужасное упущение.
  - Может, меня пугает обилие золотой краски?
  - Неужели тебя что-то может испугать? - Теперь уже он её подкалывал.
  
  Они с Павлом задержались посреди Дворцового моста. Просто стояли и наслаждались великолепным видом на Неву: Стрелка Васильевского острова - гранитная стена с парапетами, разделяющая Большую и Малую Неву. Знаменитые пологие спуски прямо к воде. Они украшены громадными каменными шарами, а стенка набережной - львиными масками.
  
  Стоя здесь, ощущается вся мощь Невы, захватывающий дух водный простор и вкус тех самых балтийских ветров. И все рядом, все вокруг тебя - гордый голубых кровей Зимний дворец, как на ладони непокорная приземистая Петропавловская крепость, словно стражи по бокам Ростральные колонны.
  
  Две кирпичные колонны, некогда служившие маяками при входе в порт, несут на себе причудливые ростры - носовые части кораблей, давшие название самим колоннам. У подножия Ростральных колонн расположились русские реки: женственные Волга и Нева, мускулистые Днепр и Волхов. И кажется, что вся мощь и несокрушимость русского флота, замершая за твоей спиной, готова в любую необходимую минуту ринуться за тебя в бой и победить.
  
  Со Стрелки Васильевского острова открывается великолепный вид на Петропавловскую крепость, Адмиралтейство, Исаакиевский собор и Эрмитаж на Дворцовой набережной, с которой Стрелка соединяется Дворцовым мостом. А по Биржевому мосту с Васильевского острова можно перейти на Заячий и оказаться в стенах Петропавловской крепости...
  
  Маша позвонила, когда она заканчивала рассказывать Паше как первым делом по приезду в Питер, наскоро бросая сумки, всякий раз бежала сюда - на Стрелку. Если встать в самом её центре, подставив лицо невским порывистым ветрам, кажется, что ты стоишь посреди вод самой реки, готовой подхватить тебя и унести далеко-далеко...
  
  - Привет! Когда вернулась? Ничего себе, и молчишь?! Где вы? Здорово, мне ехать туда минут 20. Обещайте, что не тронетесь с места! ...А еще мне позвонил Володя и говорит: вы про меня не забывайте, а то по Неве-матушке так и не прокачу. Видимо, тебе звонить он все еще боится. Смешной такой!
  
  VI
  
  ...Ей странно было смотреть на этих двух только что познакомившихся мужчину и женщину. Как только она их представила друг другу, возникло стойкое ощущение, что это не Маша только что влилась в их компанию, а она сама. Она стала существовать как-то отдельно. Теперь диалоги велись между ними двумя и о ней, стоящей рядом, она иногда даже слышала в третьем лице.
  
  'Что ты ей успел показать? А о чем ты ей рассказывал только что? А куда бы ты её повел дальше?..' И он отвечал ей, и она утвердительно кивала в ответ. Маша щебетала с Павлом так, как будто они были знакомы тысячу лет, а не десять минут. И тут она вспомнила. Вспомнила про названное Машей имя и про время их встречи, усмехнулась, отошла в сторону и набрала Володю:
  
  - Привет! Володенька, ты обещал с ветерком по Неве, помнишь?
  - Привет! И я намерен обещание сдержать. И не только по Неве.
  - Какой ты замечательный!
  - Хорошо, что ты позвонила... - Володя попросил передать трубку Маше, чтобы объяснить, куда им нужно подойти, чтобы он их подобрал на катере.
  
  - Питерцы, а вы считали, сколько колонн у Казанского собора? - Спрятав телефон, она обратилась к Маше с Пашей.
  - 96.
  - 94. - Они выпалили практически в один голос и все втроем рассмеялись.
  - Так сколько? - Паша тактично молчал, Маша задумалась.
  - Вы не считали!? - Продолжила она тоном, полным возмущения. - Вы с рождения живете в городе-памятнике, городе-музее и никто из вас не удосужился посчитать, сколько колонн у Казанского?..
  - ... - Мария и Павел сомкнули ряды, словно сдерживая вдруг обрушившийся на них натиск.
  - Да каждый одессит наизусть знает все ступеньки Потемкинской лестницы! А вы - 94, 96... Эх. - Она безнадежно махнула рукой. - Значит так. Даю задание: пересчитать колонны Казанского собора, лично до каждой из них коснувшись рукой!
  - Так точно! - Выпалил Павел, вытянувшись по стойке 'смирно'.
  - И доложить! В письменной форме.
  - Так точно. - В тон Павлу повторила Маша.
  
  Потом они втроем весело направились в магазин, чтобы купить вина и фруктов девушкам, пива и кальмаров юношам.
  
  А потом, проносясь по каналам под низкими питерскими мостами, они декламировали Пушкина и пели старые добрые песни группы 'Секрет'. И для всех питерцев оказалось приятной неожиданностью то, что она знала почти все песни 'Зимовья зверей' и любила 'Ночных снайперов'.
  
  И было удивительно, что все это происходит с ними. И ни воды Невы, Невки или какой-либо канала рассекал нос Володиного катера, а саму реку времени. И она даже касалась их легкими брызгами воды, делая бессмертными, отрывая от реальности и уводя в запредельное, но возможное, в невероятное, но очевидное.
  
  А потом они пришвартовывались где-то и Маша с Павлом бегали в магазин, а потом танцевали на черных гранитных плитах вальс-бостон. А ночью, остановившись между двух мостов, они смотрели как их разводят. И ей казалось, что это две большие птицы - на одном берегу черный стерх, на другом белый лебедь - взмахнули своими крылами и так и застыли.
  
  Володя, как местный заправский моряк, профессионально владел информацией:
  - В период навигации - а именно с апреля по ноябрь - в Петербурге разводят мосты. - Обращался он большей частью к ней. - Разведенные мосты делят город на три части: южную, северную и Васильевский остров. Всего в Санкт-Петербурге 13 разводных мостов. Мосты начинают разводить в 01.30 ночи и сводят примерно в 4.30 утра. Где-то в 3 часа ночи всего на 20 минут сводят Дворцовый и Тучков мосты. Так что на Васильевский, к месту вашей дислокации, мадам, ночью не так то легко попасть!
  - Но ведь нам повезло! - Она любовалась стоящим за штурвалом Володей как за всяким человеком, виртуозно выполняющим свое дело. - В эту ночь благодаря тебе мы стали водными путешественниками! И разведенные мосты нам не страшны!
  
  И Павел с Машей уже держались за руки, и они с Володей сидели плечом к плечу. И было совершенно очевидно, что FM-станции буду вещать в этом городе столько, сколько он будет сам. И люди буду здесь непременно находить друг друга. А те, кто уже нашел, - будут приезжать сюда, чтобы поделиться с этим городом своим счастьем.
  
  ...Было уже совсем поздно, когда Володя причалил как можно ближе к берегу от места, где она жила. Они втроем высадились на пустынный берег, помахали ему руками и направились в глубь острова, когда вдруг наперерез им по ночной, совершенно сонной улице вышел юноша.
  
  - Молодой человек! - Она вдруг ринулась ему навстречу. - Молодой человек, вас не интересует секс с незнакомой женщиной?
  - Нет! - Он улыбнулся и достал из ушей наушники.
  - Ну, я так и думала... Тогда может телефон оставите? А то ведь сопьюсь совсем. - Маша с Пашей за её спиной прыснули со смеху, вспомнив этот эпизод из "Питера FM".
  - Оставлю. - Засмеялся молодой человек и полез куда-то в рюкзак.
  - А как же правило никогда не разговаривать на улице с незнакомками. - Она не ожидала такого скорого согласия.
  - А разве просто так встречаются двое людей на пустой улице посреди ночи? - Молодой человек протягивал ей визитку.
  - Не знаю. - Она, улыбаясь, читала его имя. - Уже не знаю, Дима.
  - А как тебя зовут? - Услышав в ответ её имя, он вдруг заметил. - А знаешь, что одинаково безударная буква "а" в наших именах является знаком того, что мы можем жить вместе долго и счастливо.
  - Паш, мне второй раз за день делают предложение или это мне показалось? - Она со смехом обернулась к Паше с Машей.
  - Похоже, что да. - Они смеялись, наблюдая за этой сценой, практически не останавливаясь.
  - На третий раз соглашусь.
  - Так ты позвонишь?
  - Обязательно! - Она присоединилась к друзьям. - Доброго утра, Дима!
  - Доброго! - Дима в ответ махнул рукой. - А когда?
  - Лет через пять. Приеду в твой город и позвоню!..
  - Бедный молодой человек. - Вздохнул Паша.
  - Да почему бедный? - Вступилась за неё Маша. - Теперь ему будет что ждать...
  
  ...В её распоряжении на эту ночь была целая трехкомнатная квартира и они еще на катере договорились, что Машу с Павлом она оставит ночевать у себя. Володе же нужно было отогнать катер к месту стоянки, бросать его здесь он не имел права, поэтому с ним все попрощались, высказывая бурную благодарность за то, что Володя, конечно, хорош, но Володя с катером куда лучше.
  
  ...Она любила эту квартиру в одном из колодцев старого района Питера. Она знала её стены, чувствовала её запах. Каждый раз, ступая на её порог, она ощущала себя частью чего-то большого, доброго и непременно улыбалась. Здесь отдыхала душа.
  
  Вопроса о том, кто где будет спать никто не задавал. Она вручила Маше комплект белья, выделив в виде спального места гостиную с раскладывающимся диваном, а потом долго лежала в темноте, закинув руки за голову, и думала о чем-то своем, пока не уснула.
  
  Проснулась она рано. Видимо, со звонком первого трамвая. Потом просто лежала, глядя в окно на рождение нового дня, который пробирался все глубже в комнату, оставляя следы своих тихих шагов на стенах и потолке. Потом встала, сварила на кухне кофе и, распахнув настежь окно, уселась с сигаретой и чашкой ароматного напитка на старом широком подоконнике.
  
  Она с удовольствием отпивала по глотку кофе и вдыхала с его теплым запахом дыхание города. Она с детства любила сидеть с ногами на этих широких подоконниках и смотреть на жизнь внутри двора-колодца. Она была особенной. О том, что в этих домах живут люди, можно было узнать по открывающимся по утрам форточкам или по освещенным желтым светом окнам вечером.
  
  Вспомнилась живущая в одной из квартир дома слева молодая пара. Она по утрам гладила ему брюки, стоя напротив окна без занавесок в одних трусиках, а он подходил сзади, обнимал её руками за грудь и целовал в шею. А по вечерам у них собиралась веселая шумная компания, и они тоже открывали настежь окно и садились на подоконник, чтобы покурить.
  
  О том, что существуют трамваи, можно было узнать по их звонкам. О том, что один из дворов проходной можно было узнать по людям, которые шли туда, но не возвращались обратно. О том, что дома отапливались котельной, можно было понять по выходящим на перекур дежурным истопникам с загорелыми лицами.
  
  Каждый день в 12 по полудни было слышно, как со стен Нарышкина бастиона Петропавловской крепости производится выстрел сигнальной пушки, и в этот момент чуть позвякивали хрустальные бокалы в старом буфете.
  
  ...Она могла сидеть на этом окне вечно, потому что ей всегда казалось, что даже вот так просто сидя, она все узнает и ничего не пройдет мимо. И совершенно не нужно совершать каких-либо действий или принимать какие-то решения. Все произойдет само собой. И все будет так, как должно быть. Даже наоборот, хотелось, чтобы все произошло без чьего бы то ни было вмешательства. Точнее, чтобы ничего не мешало идти жизни своим чередом...
  
  На кухню заглянула Маша.
  
  - Привет. Чего не спишь?
  - Машка... - Она улыбалась, глядя на её счастливое лицо. - Доброе утро, Машка! Это твой Пашка?
  - Наверное, мой. - Заулыбалась Маша, смущенно одергивая майку.
  - Наверное... - Передразнила она её. - По описанию-то подходит?
  - Да я описания уже не помню!
  - Значит, точно твой! Вам кофе сделать или вы еще так поваляетесь?
  - Мы еще так...
  - Ну, тогда я еще посижу, а потом в душ. Валяйтесь.
  
  Она закурила, всматриваясь в бледно-голубое рассветное питерское небо. Сегодня она уедет из любимого сердцем города. Но эти навсегда разделяющие людей каналы и эти способные навсегда соединить людей мосты, эти старые глухие дворы с их особой атмосферой, эти проходные и гулкие подъезды, эти громкие суетливые проспекты и тихие широкие бульвары, и свинцовые воды Невы, и волнистые прибои Финского залива с проносящимися по ним стрелой 'Ракетами' - все это навсегда останется невозможно родным.
  
  Недаром говорят 'город детства'. Это город, где можно побыть маленькой, любопытной и непосредственной, где можно побыть младшей сестрой. Нет, сестренкой. Любимой...
  
  Ребята счастливо вывалились на кухню часа через два и уселись на один стул.
  
  - Вам места мало? - Улыбаясь спросила она, заливая в кофеварку воды. - Доброе утро, Маша и Паша!
  - Доброе! - Бодро ответил Павел. - Давай, может, я в магазин схожу, что-нибудь куплю к завтраку.
  - Нет, мы вместе сходим. - Маша решительно не хотела отпускать куда бы то ни было его одного.
  - Нет, дорогие мои. Сидите уж как хотите. Никуда идти не надо. - Ей хотелось смеяться, глядя на этих двух людей. Они были словно дети, которые не знали, чем её отблагодарить. - Машуня, намазывай бутерброды, режь сыр. Сейчас отварятся сосиски и яйца. Будет настоящий французский завтрак.
  
  Она не знала, почему так сказала. Просто вырвалось само собой. Но, произнеся вслух 'французский' и вспомнив, что Маша сейчас рядом, она вдруг замерла на секунду, ясно представив себе Пьера на этой маленькой кухне с газовой колонкой в старом доме посреди утреннего Питера с чашкой кофе и хрустящим круасаном.
  
  - Вспомнила Пьеро? - Маша поняла ход её мыслей.
  - Угу. - Она утвердительно покачала головой и улыбнулась. Маша в процессе общения через интернет, когда они уже разъехались по своим городам, называла Пьера не иначе как Пьеро. Она тоже видела ту слезу.
  - Неужели вы больше никогда не увидитесь?
  - Наверное, нет. - Она иногда задавала себе этот вопрос. - Мир такой огромный. Вот вы жили все это время в одном городе, и какова была вероятность, что вы вдруг встретитесь?
  - Ну, стоит всего лишь вспомнить количество населения и занимаемую площадь... - Серьезно начал Павел.
  - Ой, не надо подсчетов, а? - Маша закрыла ему рот рукой. - Зачем все подчинять цифрам? Надо просто верить.
  - Все-все, не буду. - Паша чмокнул её в ладошку.
  - А у тебя так никого и нет? - Маша старательно мазала масло на хлеб.
  - Не-а.
  - А что твой бывший?
  - Никак. Воспринял все как должное...
  - У него есть кто-то, да?
  - Не знаю. Не интересовалась.
  - Значит, улетела навсегда...
  - Значит. - Она напустила на себя серьезный вид. - Ведь главное что? Главное, правильно поставить цель. А целью было достижение спокойствия, чтобы принять вещи, которые не можешь изменить. Мужества изменить то, что можешь...
  - А мудрости понять разницу между ними у нас, слава богу, хватило. - Продолжила Маша. - Я бы к своему после Турции тоже не вернулась. Даже если бы позвал...
  - Кто кого куда позвал? - Вдруг встрял Паша.
  - Не слушай нас. - Маша закрыла ему уши ладошками. - Ты скучаешь по Пьеру?
  - Да как-то. - Она пожала плечами. - Нет, наверное. Просто вспоминаю. Хотя. Немножко скучаю...
  - Девушки, что за Пьер? - Павел не мог понять, о ком они говорят.
  - Это, Паш, человек, который стал для меня ступенькой к новой жизни. Смешное слово. Этапом. Вехой. Даже не знаю, как сказать. Переходным периодом. - Она усмехнулась и достала из воды сосиски. - Знал бы он, как я о нем сейчас говорю. Кетчуп нужен?
  - Нет. Он француз?
  - Самый настоящий! - Маша наколола одну на вилку. - Ему повезло отдыхать с нами в одном отеле.
  - Или не повезло... - Она разлила кофе по чашкам.
  - А я буду утверждать, что повезло! - Маша отдала вилку Паше.
  - Скорее, это мне с ним повезло.
  - Значит, вам обоим тогда повезло. - Маша откусила бутерброд.
  - Странно бывает, да? Встречаются два человека, играют в судьбе друг друга определенную роль и расходятся навсегда в разные стороны...
  - И что этот француз? - Любопытствовал Павел.
  - Ну, как что - уехал к себе во Францию. - Она села за стол и взяла с тарелки бутерброд.
  - Ты представляешь, он провожал её и плакал! - Маша даже жевать перестала.
  - Ой, не напоминай. Я думала, умру на месте... Мне так стыдно перед ним стало.
  - Да за что стыдно-то? - Маша округлила глаза. - У него был потрясающий отпуск! Он о таком еще мечтать будет!
  - Да ладно, Маш. - Она махнула рукой. - Ты же понимаешь о чем я.
  - И что ж вы - ни телефонами, ничем не обменялись? - Павел тоже перестал жевать.
  - Паш, не смеши меня. Ну какими телефонами!? Я ему в глаза глядя еле-еле объяснить что-то могла, а по телефону я как ему объясню? На пальцах? Так и то он не увидит. И будем оба лепетать что-то каждый на своем... - Изобразив глухонемую, она засмеялась.
  - А ты по-французски совсем ни бум-бум?
  - Именно 'бум-бум': мерси боку, бон суа, мон ами, мон амур, ля плян де Пари, Шонзе Лизе, Версаль, Сакре Кё, Монмартр, пляс Пигаль, Нотр Дам, Сен Женевье де Буа, жё не манж пас си жур, кес кё се, пуркуа па. А! Сова ещё. Это по-французски 'как дела'. Вот! - Выпалила она, смеясь и загибая пальцы на руках. - Богатый словарный, да? Одни названия...
  - Да уж... - Павел отхлебнул кофе. - Ситуация.
  - Угу, самое время вспомнить рекламу про то, как важно говорить на разных языках. Где кошка на грабителя лает, помните: гав-гав, гав-гав? - Все рассмеялись.
  - А еще я знаю, как по-французски 'я тебя люблю'... Жё тем.
  
  VII
  
  Пока она собирала в дорожную сумку вещи, ребята сходили в магазин за продуктами, поскольку решили никуда не выходить, а дома сделать вместе вкусный обед, к которому обещал подтянуться и Володя. И после употребленной жареной свежей рыбы с белым вином, и мойки посуды все дружно выдвинулись на вокзал.
  
  - Знаешь, а ведь я тогда, после твоего отъезда в аэропорт, оставил Пьеру твой e-mail. - Вдруг произнес Володя. Они стояли на перроне и до отхода поезда оставались считанные минуты.
  - Как оставил? - Она была мысленно уже по дороге домой и не очень поняла смысл услышанного.
  - Вот так. Забил ему твой e-mail в телефон.
  - Мой электронный адрес?..
  - Ну да. Ты хоть видела, что он плакал?
  - Видела... У меня тогда сердце просто оборвалось...
  - Вот и у меня. Оборвалось. Я его потом догнал в холле, отобрал телефон. - Володя усмехнулся тому, как удивился француз его действиям. - Забил сначала твое имя, а потом мыло.
  - И что он?..
  - А что он? Она расцвел как майская роза! Аж изнутри засветился. Пожал мне руку сначала, потом обнял, лепетал что-то на своем птичьем языке...
  - Володь, ты правда дал ему мой e-mail?.. - До неё не могло дойти, что у них с Пьером появился шанс, пусть маленький, но шанс, еще раз увидеться. Или услышаться. Списаться. Не потерять друг друга!
  - Правда-правда.
  - Володька, я так тебе благодарна! - Она обняла его за шею и уперлась носом в грудь.
  - Да ладно тебе. Я ведь все понимаю... Теперь ему осталось только написать и ты станешь парижанкой!
  - Да ну тебя!
  - Учи французский, солнце!
  
  VIII
  
  Она сидела на полке с ногами, обхватив в счастливой радости колени, улыбалась, смотрела в окно и думала: 'Какая странная штука жизнь. Ведь если бы не её скорый выбор отеля, не знакомство там с Машей, а потом не знакомство в интернете с Павлом, ведь Маша с ним могла так всю жизнь прожить в одном городе, ходить как в том кино, по одним набереженым, гулять по одним мостам, и не встретиться.
  
  И как это странно, что какой-то человек должен появиться в жизни. И кто-то об этом может даже знать заранее. При этом ни капельки не догадываясь о роли других людей, без которых он бы не появился.
  
  Господи, да ведь я могла просто не позвонить Павлу и не сказать, что я в Питере. Просто не позвонить!..
  
  А вдруг не могла не позвонить? А вдруг кто-то там наверху уже давно знал, что мы познакомимся в Турции с Машей, в интернете - с Павлом, что я приеду в их город и благодаря мне они найдут друг друга! Как это все странно...
  
  А если бы не Маша и не её настойчивые призывы 'проститься с прошлым', разве случился бы в её жизни Пьер? Да нет, конечно! А если бы не Володина в неё влюбленность, разве бы он понял как плохо Пьеру и догнал бы его, и дал бы её адрес?..
  
  Так, может быть, кто-то там наверху и сейчас знает, какая счастливая она сидит в эту минуту в этом поезде, в этом вагоне, в этом купе, на этой полке!? Тогда нужно сказать ему - проведению ли, судьбе - не важно, спасибо. За доброту.
  
  ...Да, странная штука жизнь. Здесь она дает тебе хорошего пинка. А здесь готова вдруг обогреть как родную. Почему так? А может быть, просто каждое достойно пройденное испытание все-таки вознаграждается? Тогда нужно сказать ему - проведению ли, судьбе - не важно, спасибо. За справедливость'.
  
  IX
  
  ...Через две недели, открыв утром свой рабочий почтовый ящик, она увидела письмо со странным заголовком: крупными буквами было написано два имени - её и Пьера. И сердце забилось чаще и мышкой на кнопочку 'открыть' она попала только со второго раза.
  
  Конечно, это было письмо от Пьера. Письмо на французском языке и то, что в нем было написано, можно было понять только с помощью веселой программки по скорому переводу Promt.
  
  'Моя далекая русская любовь, у меня закончились каникулы, но я не знал, что писать. Я скучаю много. Я смотрю на твои фото и думаю тебе. Я уехал из отеля одновременно после тебя, я не мог оказаться там больше, я хочу быть там только с тобой. Я узнаю на русском языке, я нашел курс. Я хочу прибыть к тебе. Можешь ты иметь шанс также прибыть ко мне в Париж? Напиши мне! Целую. Навсегда твой Пьер' ...
  
  Она читала снова и снова эти нелепые, переведенные электронным умом слова и смеялась, думая про себя: 'Мой урок французского'...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"