Великаном не станешь, даже надев башмаки Гулливера.
Меня позвала к себе в гости давняя приятельница Нина. Собственно, изначально я дружил с её мужем - моим сокурсником по институту, и, когда та стала его женой, мы с ней быстро нашли общий язык. Так сложилось, что я перебрался в Америку, но наша связь не прервалась. Мы продолжали перезваниваться, и уже через год с небольшим я встречал своих друзей в аэропорту Лос-Анджелеса. Они решили обосноваться в Калифорнии, и, естественно, их выбор меня чрезвычайно порадовал. Что может быть лучше, чем возможность сохранить за границей былое общение? Теперь Нина, не вдаваясь в подробности, туманно намекнула, что у неё в доме будет некий занятный человек. Слова Нины звучали интригующе, заставляя теряться в догадках.
- Обещаю, что скучать тебе не придётся, - с удовлетворением заключила Нина. Она явно зачем-то добивалась моего присутствия, но, не желая лишить себя удовольствия произвести впечатление, тем не менее продолжала скрывать, с кем мне доведётся сидеть за её гостеприимным столом. Этим загадочным кем-то оказался мужчина в летах, но очень живой и подвижный. Когда я появился у Нины, он уже был там в обществе девушки лет около двадцати. Как выяснилось чуть позже - его дочери.
- Познакомься, это Алексей Петрович, - Нина подвела меня к своему гостю, и мы подали друг другу руки. Ладонь того была по-бабски холёной, а рукопожатие вялым и безразличным. Никакого другого особого впечатления этот человек на меня не произвёл. Вполне обычный мужик, разве что одет не по-здешнему. Значит, приезжий. Впрочем, у Нины в доме я навидался разного народа. Встречал я у неё и эмигрантов-долгожителей, и вновь прибывших. Ниночкин гость оказался диковинной птицей. Что мне сразу же бросилось в глаза, едва мы успели представиться, так это крупный загадочный орден на лацкане его пиджака. Постеснявшись пристально пялиться на приметную цацку, я то и дело бросал осторожные взгляды в сторону заинтересовавшего меня знака отличия и никак не мог отделаться от впечатления, что он ненастоящий. Стоило обратить внимание на странный аксессуар в одежде Алексея Петровича, как тут же начали бросаться в глаза и все остальные детали его забавного гардероба. Под видавшим виды и слегка помятым пиджаком наискосок поверх кремового жилета висела шёлковая муаровая голубая лента.
Мы перекинулись с Алексеем Петровичем незначительными фразами, и меня не замедлили представить молодой девушке, явно скучавшей в сторонке. Онa равнодушно следила за нашим разговором, думая о чём-то своём. Совершенно просто было запомнить её имя - Арина. Среди всех так часто встречающихся имён её звучало не столь распространённым, а даже редким, и сразу оставалось в памяти.
Хозяйка дома излучала само гостеприимство и, не желая попусту томить собравшихся бесплодным созерцанием аппетитных яств на тарелках, уже вскоре начала всех рассаживать. Алексей Петрович почему-то занял место по центру стола, принадлежащее главе дома, который пока, по необъяснимой причине, уступил ему эту привилегию, а сам скромно приземлился возле меня.
- Я хочу выпить за нашего московского гостя, - в наступившей предтрапезной тишине Нина торжественно подняла бокал и победоносно оглядела присутствующих.
- За светлейшего князя Алексея Петровича! - oна произнесла тост вполне серьёзно, и я не уловил в её тоне ни тени шутки. Внутренне я даже горячо поддержал Нину по той причине, что был очень голоден. Настоящего носителя голубой крови мне ни разу в жизни не доводилось видеть и тем более выпивать с ним.
Первая рюмка водки приятно освежила нёбо и обласкала горло. Я с благоговением гурмана прочувствовал хорошо охлаждённую глицериновую вязкость напитка и, как нельзя кстати, обнаружил возле себя малосольную селёдочку, припорошённую зелёным лучком. Её нежный вкус немного напоминал незабвенную одесскую "Дунайку" с легко узнаваемым специфическим душком тины и прелых водорослей. Пока Нинкин муж опять наполнял рюмки, моё внимание наконец смогло переключиться с гастрономических изысков на личность важного соседа.
"...Интересно, где она выкопала этого потешного вельможу с игрушечной медалью? Светлейший. Надо же..."
Мой взор невольно переместился в сторону князя, и я поймал себя на озорном желании поймать в его движениях особые великосветские манеры, не присущие остальным людям.
- Алексей Петрович и Арина прибыли в Калифорнию с важной миссией и пробудут здесь несколько недель, - заметила Нина, стараясь постепенно ввести присутствующих в курс дела. Я, не уверенный в том, как мне следует себя вести, решил на всякий случай воздержаться от лишних вопросов. Впрочем, расспрашивать о чём-либо не было никакой необходимости. Нина, как умелая распорядительница, старалась не упустить ни одной существенной детали.
- Князь здесь, в Америке, представляет людей благородного происхождения, и мне выпала честь с гордостью отметить, что именно он является главным учредителем "Ордена Международного Дворянского сословия".
Что-то мне почудилось подозрительным в Ниночкиной замысловатой тираде. Да и весь облик этого орденоносца со сценических подмостков совершенно не вязался с дворянской породой.
"...Зачуханный какой-то его сиятельство. Уж не прощелыга ли, часом?.."
Меня охватывало стойкое ощущение фальши каждый раз, когда глаза случайно останавливались на ленте под его засмоктанным пиджаком. Не знаю, почему, но я нервничал, чтобы Алексей Петрович, не дай Бог, не посадил на неё масляное пятно. Ну, вдруг ненароком капнет, подхватив на вилку кусочек селёдки - вон она какая жирная. Тот, кого беззастенчиво величали князем, словно уловив мои переживания, заложил за ворот салфетку и продолжал активно жевать. Единственное, что я никак не мог пока уловить, это моя роль на Ниночкином ужине.
"...И каково же здесь моё предназначение?.."
В факте его существования не приходилось сомневаться: Нина не относилась к тем женщинам, кто делает что- нибудь без дальнего прицела или просто так.
"...Ах, Нинок, Нинок, ну и какая же для тебя от всего этого будет выгода?.."
Вторая рюмка водки незаметно внесла в атмосферу застолья естественное оживление. Хозяйка стола не суетилась, а с видом светской львицы уже предлагала очередное блюдо.
- Князь, не изволите ли отведать икорки?
- Спасибо, голубушка!
Он подхватил из её протянутой руки небольшую розетку с деликатесом местного производства из "русского" магазина. Я едва сдержался, чтобы не прыснуть. Обстановка начала напоминать трапезу у старосветских помещиков. Какая-то невероятная метаморфоза. Начало третьего тысячелетия, Америка, а тут - чистый водевиль!
Впрочем, Алексей Петрович был не так прост, как могло показаться с первого взгляда. Он, вероятно, привык поль зоваться вниманием к своей персоне и на сей раз не ожидал ничего иного. Князь уверенно принимал знаки расположения к себе, не конфузился и, вообще, вёл себя так, как будто цель визита у всех присутствующих заключалась побывать на высочайшей аудиенции и отдать дань уважения незаурядной персоне. Глотнув воды из фужера, Алексей Петрович созрел к тому, чтобы все ему с почтением внимали.
- Ах, как всё замечательно! Так приятно находиться среди достойных людей. Вы знаете, господа, поскольку мне довелось представлять наш орден, я с радостью могу ответить на ваши вопросы.
"...Похоже, что этот ряженый привык брать быка за рога, - промелькнуло у меня в голове.
"...А господа - это мы, что ли?.."
Я никак не могу привыкнуть к подобному обращению. Оно всегда ставит меня в тупик.
"...Если в обществе есть господа, стало быть, существуют и холопы? И где же эта грань?.."
Пока я мучительно соображал о местоположении этой специфической социальной границы между антагонистическими классами, Нина с видом профессионального журналиста задавала своему гостю наводящие вопросы:
- Ваше сиятельство, вы позволите мне называть вас по имени-отчеству?
Князь не без тайного удовлетворения осклабился.
- Ниночка, дорогая, будьте проще. Я не люблю церемоний.
"...Угу. Не любит, а самого так и распирает от самодовольства..."
Почти всё мне уже стало кристально ясно, и я с облегчением вздохнул. Терпеть не могу ощущения человека, заблудившегося в лабиринте с завязанными глазами. Я ещё раз глубоко вздохнул, будто почувствовал, что вышел на нужную мне дорогу.
"...Ну а теперь, когда хозяйка и её гость обменялись любезностями, наверное, и остальные имеют право голоса, - я положительно захотел поучаствовать в происходящем спектакле и тоже почувствовать себя, хотя бы ненадолго, героем представления, где действие развивается в прошлые столетия в какой-то помещичьей усадьбе. Оставалось только выбрать подходящий момент и половчее пристроиться в светскую беседу. Наконец образовалась короткая пауза, и мне тут же удалось проявить личную заинтересованность в вещах исключительных и благородных.
- Уважаемый князь, я так полагаю, что все члены вашего общества - дворяне? Как вам удалось разыскать этих людей?
Вопрос не казался мне праздным. Я действительно с трудом мог себе вообразить воистину титанический труд. Шутка ли: взять на себя такую серьёзную ответственность и объединить осколки знатных семей, рассеянных по всему свету. Алексей Петрович, оценив мой интерес, даже отложил свою вилку с надкусанным кусочком буженины.
- Представьте себе, их немало, и я даже могу поделиться секретом, что мы собираемся здесь, на западном побережье Соединённых Штатов, открыть "Дворянское Собрание".
Он аж зарделся от важности столь волнительного сообщения.
- Губернское или уездное? - вырвалось у меня нечаянно. По правде говоря, я не большой знаток всех этих сословных тонкостей, но как раз накануне я перечитывал Писемского, и некоторые детали той господской жизни по непонятной причине застряли в памяти. В романе упоминалось или подобное заведение, или великосветский быт героев - не суть, главное, что те самые старорежимные термины вдруг засели в голову. Наверное, и по причине того, что князь говорил на русском языке, я предположил и российскую принадлежность его поля деятельности.
Алексей Петрович заёрзал на стуле как бы от неудобства и, холодно посмотрев на меня со всей строгостью царедворца, невозмутимо заметил:
- В настоящее время этот орган сословной дворянской корпорации имеет несколько другой устав и не подразделяется по территориальному признаку. Туда для его официального открытия должно входить не менее двадцати человек, но, я думаю, они наберутся.
Откуда он взял эту цифру - было загадкой. По-моему, с потолка. Тем не менее, нисколько не смущаясь, князь продолжал говорить со знанием дела. Где князь собирался отыскать такое фантастическое количество продолжателей старинных родов в Калифорнии - об этом можно было только догадываться. К тому же я так и не удосужился получить ответ на свой первый вопрос. Алексей Петрович его просто проигнорировал. То ли по причине высокомерия, коим отличаются некоторые россияне к нашему брату эмигранту в Америке, то ли из соображений ненужности вступать в полемику с каждым встречным-поперечным.
"...Ну, чо ты суёшься куда не надо. Сильно грамотный выискался, - безошибочно читалось во взгляде именитого гостя.
- Князь, а скажите, все члены ордена - дворяне?
Я как раз успел пропустить третью рюмочку водочки, пока стол готовили к горячим закускам. Моё безобидное замечание тоже не поставило Алексея Петровича в тупик.
- Наш орден сам даёт дворянство. Его присуждают решением совета под председательством магистра.
"...Ну да. Как же иначе? А магистр - это, конечно, ты. Хорошенький расклад..."
Тот факт, что титул передаётся по наследству или присваивается источником дворянской чести и содержателем сословия, только! - это как-то не принималось во внимание. Мне даже было неловко заикнуться о таком "пустячке", чтобы ненароком не смутить вельможную особу, а то и на- влечь на себя её гнев и немилость.
- И какой же титул, скажем, могут получить соискатели и что для этого нужно?
Всё стало на свои законные места. Откуда дует ветер - знать не столь важно, главное - определить, куда. Князь приосанился, расправил плечи, вполне удовлетворённый проявленным вниманием со стороны публики. Только теперь я заметил на другом лацкане его пиджака небольшую букву "К" в виде стилизованного вензеля.
- Магистр может пожаловать титул графа или барона. Присуждают его в зависимости от заслуг и выдают соответствующую грамоту, подписанную лицами, входящими в совет ордена.
- И что, среди этих избранных людей может найтись место и для такого человека, как я?
Мне было небезынтересно узнать, насколько организация князя массовая и кто всё-таки туда входит. То, что Алексей Петрович - мастак наводить тень на плетень общими фразами, уже стало вполне очевидным. Он словно ожидал такого рода любопытства и немедленно назвал несколько громких имён. В этот короткий, но убедительный список попали эпатажный эстрадный певец, знаменитая спортсменка и очень влиятельный чиновник, известные мне по русскоязычной прессе. Я допускал, что названные особы - заслуженные и уважаемые люди, но крайне сомневался, что те могли оказаться наследственными представителями господствующего сословия, право которых носить титул юридически подкреплялось когда-то монаршей милостью.
- Как видите, господа, все те, кого я упомянул, теперь дворяне, и любой из вас может доказать своё право быть вместе с нами.
Мы незаметно приблизились к тому, ради чего, собственно, сиятельство так усердствовал в неутомимом красноречии.
"...Доказать чем? - чуть не вырвалось у меня. Впрочем, мой вопрос не имел в настоящий момент смысла, - Доказать кому?.."
Понемногу ситуация начала проясняться, и каждое княжеское слово я уже воспринимал как попытку коммивояжёра всучить лысому средство против перхоти, причём по неслыханно высокой цене. Я по натуре человек совестливый и всегда стремлюсь оправдать те надежды, что другие на меня возлагают. Вот и теперь я изо всех сил старался быть благодарным за угощение и не перебивал Алексея Петровича. На него, как видно, нашло необычайное вдохновение, и он стал немного заходиться в рассказах о собственной исключительной персоне и о жизненном пути праведника.
Вскоре князь поднялся и принёс пухлый, изрядно потёртый портфель, очень похожий на тот, с которым интеллигенты ходили в общественную баню. Однако там, вместо мыла, мочалки и смены нижнего белья, его сиятельство припас всё необходимое для своей благородной миссии. Лихо щёлкнув металлической застёжкой, он, как новогодний Дед Мороз, стал доставать оттуда удивительные и волшебные для моего понимания вещи. Первой на свет Божий появилась роскошная грамота. Наверху блистали золотые буквы: "Святой Орден Международного Дворянского сословия". Я с почтением взял в руки ценный лист довольно большого формата. Бумага была отменного качества. Не какая-нибудь занюханная промокашка, а настоящая - мелованная. Чуть потоньше картона, но достаточно плотная, чтобы сохранять форму и не мяться. Вверху, под титульной шапкой, располагался герб наподобие регалии, украшавшей мятый пиджак Алексея Петровича, и далее уже шли незаполненные строки. Внизу находилось несколько размашистых подписей, очевидно, соратников князя, облечённых властью и духовным правом милостиво возвышать имя счастливчика до сиятельного уровня. Алексей Петрович неторопливо давал пояснения:
- Всё зависит от заслуг претендента и его моральных качеств. Людей отличают друг от друга такие несоизмеримо важные черты, как милосердие или меценатство. У человека могут быть высокие заслуги перед отечеством. Критерии неограниченны. Уверен, что во многих из вас возможно найти прекрасные стороны характера.
Я слушал с неослабевающим вниманием, нетерпеливо ожидая самое главное. Все эти отвлечённые рассуждения имели поверхностный смысл, и не хватало лишь основного звена.
"...Почём графство или баронство? Ну, какие мы, на хрен, миротворцы или благодетели? Я и мои приятели - Нинка с мужем? Ведь чистой воды потребители, которые думают только о собственном благополучии. Те, кому глубоко наплевать на всё и на всех, лишь бы самому устроиться получше и потеплее. Прошедшие велфер и не побрезговавшие фудстемпами. Расчётливо-меркантильные в получении всех возможных социальных льгот. Да и где наше отечество, именем которого, по логике вещей, благословляется ему служение в таком почётном звании? Нет, Алексей Петрович слишком умён, чтобы так безалаберно тратить своё драгоценное время. Ну, не пришёл же он сюда, чтобы хряпнуть водки с малознакомыми людьми или тем более обсуждать с ними задачи своего ордена? Однозначно можно дать отрицательный ответ. Он хорошо знает, с кем имеет дело. Именно таким, успешно выплывшим из дерьма, как раз и не хватает для полного счастья звания дворянина, пусть даже в виде откровенной туфты. Наверняка найдутся среди нас те, кто сам попросит и захочет заплатить. И будет потом безмерно благодарен приобрести титул в угоду даже не своему самодовольному тщеславию. Нет, подобное было бы слишком просто. А сделают соискатели липового дворянского звания это потому, что беспардонно дурацкая акция станет спасительным путём прочь от собственной никчёмности..."
Я посмотрел на Ниночку. Она успела принести из кухни огромное блюдо с бараньей ногой, обложенной молодой картошкой, и замерла со всем этим великолепием на пороге столовой, с замиранием сердца внимая словам вельможного гостя. А тот разливался сладкоголосым соловьём, так что мне ничего не оставалось, как остановить поток княжеского красноречия и, не теряя времени, приступить к аппетитно пахнущему мясу.
- Алексей Петрович, вы не против, если мы на минуту прервёмся. Хозяйка уже почти всё подала на стол, и мне кажется, будет несправедливым не оценить по достоинству её труды. Да и водочка киснет, - добавил я тоном заговорщика. Князь как-то нехорошо на меня зыркнул. Надо полагать, что дирижировать ситуацией он привык единолично и не допускал, чтобы кто-то вот так бесцеремонно вмешивался не в своё дело. Я тотчас заметил его реакцию, но не посчитал для себя нужным усомниться в правильности оказать Нине содействие.
"...А ну тебя на фиг! Нинка старалась, и это будет свинство, если всё остынет..."
Впрочем, я напрасно беспокоился. Едва выпили и успели разложить поданное по тарелкам, как Алексей Петрович опять взял в свои руки бразды правления.
- Членами нашего ордена являются многие уважаемые люди, - произнёс он отработанно-поставленным тоном оратора, прожевав первый кусок. Аккуратно вытер губы и начал перечислять этих счастливцев. Перечень лиц в списке новых дворян получился довольно внушительным. Помимо уже названных, он упомянул с десяток других. Правда, утверждение о проистекающей в их жилах потомственной голубой крови прозвучало явно неуместно. В прошлом они наверняка состояли в рядах КПСС, но я предпочёл не касаться столь щекотливой темы, понимая, что нынешнее положение жалования привилегий родовитости, тем более организацией во главе с Алексеем Петровичем, вполне может не соответствовать моей логике. В одном я испытывал недоумение - что могло прельстить людей подобного полёта стать дешёвыми комедиантами?
"...А может, сиятельство бессовестно врёт?.."
Подозрение закралось само собой, стоило мне пораскинуть мозгами.
"...Ведь некому опровергнуть и некому подтвердить. Ни я, ни Нинка с мужем не сможем уличить его в брехне. Ох, дядя, что-то вы темните..."
Судя по месту, занимаемому этими людьми в общественной жизни, они сумели хорошо преуспеть, обладая от рождения недюжинным умом и завидной хваткой. То, что все ти- тулы примерно такого же качества, как и самодельный орден его обладателя, сомневаться не приходилось. Мы как раз закончили с горячей закуской, и Ниночкин гость опять потянулся к своему заветному портфелю. Настал черёд фотографий с запечатлёнными моментами посвящения в рыцарское достоинство. Я глядел во все глаза, изумляясь изобретательности. Фотографий князь заготовил немало, и на каждой из них он непременно присутствовал. Впрочем, не понимать всей необходимости таких бесценных свидетельств зарождения новой элиты мира было бы непростительно.
"...А вот, безусловно, важный и торжественный момент - скрепление подписью святейшей грамоты. А это, очевидно, сиятельные члены ордена..."
Я передал фотографии Нине. Она буквально стала пожирать их глазами и очень тихо делилась впечатлениями со своим мужем. Тем временем в руках у Алексея Петровича появились новые диковинки. На этот раз ими оказались латунные значки, подобные тому, что был вколот в лацкан его пиджака. Стилизованная буква "Г" и "Б". Они тут же вызвали в моей памяти чёткую ассоциацию. Так выглядели символы родов войск на погонах офицеров советской армии. Танки, пушечки, крылышки, молнии... Уставные знаки отличия, которые когда-то, в лучшие времена, в ассортименте лежали под стеклом на витрине военторга и стоили, если мне не изменяет память, по тридцать копеек за штуку.
- Вот. Обратите внимание, - князь пустил по рукам мелкие железки.
- C титулом и грамотой граф или барон получают вот такие отличия, - продолжал он, - Человек, обладающий подобной символикой, может требовать, чтобы к нему обращались в соответствии с его статусом - "ваше сиятельство".
Услыхав слова князя, я подумал о двух вещах: первое - что хорошо бы выпить ещё водки, а во-вторых, задал себе вопрос: что произойдёт, если я не подчинюсь требованию такого, с позволения сказать, вельможи? Наверное, он должен будет приказать меня выпороть, поскольку я не являюсь субъектом для дуэли?
- Ниночка, а как насчёт водочки? Простите великодушно, ваше сиятельство, не изволите ли присоединиться?
Алексей Петрович опять как-то недоброжелательно покосился в мою сторону. Я явно выпадал из ряда последователей его идей возрождения дворянского сословия, сформированного из бывших пионеров и комсомольцев. А может, ему тон мой не понравился? Так я вовсе и не собирался иронизировать над княжеской манерой изъясняться благородно и витиевато, как то подобает отпрыску древнейшего аристократического рода. Боже упаси! К счастью, Нинкин муж был не прочь составить мне компанию, и я, желая немного переменить тему, попытался незаметно перевести разговор в другое русло. Водочка прояснила мозги, и мы постепенно отвлеклись.
- Алексей Петрович, а что вы думаете по этому поводу? - я из самых лучших побуждений пригласил князя высказать свою точку зрения. Мне безумно надоели глупые расшаркивания, тем более что я уже ни грамма не сомневался, что все его рассказы - это стопроцентная липа. Какие-то самопальные грамоты, дурацкие значки. Общество фалеристов! Князь всё это время, насупившись, молчал и теперь словно очнулся.
- Меня пригласили сюда, чтобы я рассказал о нашем оpдене.
Алексей Петрович был явно раздосадован моим непочтением к его особе и к той галиматье, с помощью которой он беззастенчиво старался произвести впечатление человека, облечённого полномочиями Божьего помазанника. У него даже немного съехала лента на сторону.
- Если не угодно, я могу не продолжать.
Нина постаралась сгладить шероховатость.
- Ну, что вы, князь! Нам всем безумно интересно. Она многозначительно стрельнула в меня глазами.
"...Нет проблем. Уже молчу, - я виновато улыбнулся Ниночке, как бы пообещав вести себя прилично. Собственно, в моих же интересах было не мешать князю выговориться. Его стоило дослушать до конца, чтобы выяснить самое основное: сколько? Ну, не за красивые же глаза он здесь распинается. Ещё с полчаса князь распространялся о своих корнях, уходивших чуть ли не к Рюрику, когда вдруг осторожно заметил:
- Многие дворяне нашего ордена жалуют некоторые суммы на благодеяния.
Я предусмотрительно не стал уточнять, в каком направлении их благородия тратят денежки. Благотворительность - она и в Африке благотворительность, главное - не задумываться, кому она выгодна. Ну, не на страждущих же и убогих направлены заботы и чаяния богатеев, решивших расщедриться во спасение души. То, что передо мной человек сообразительный и не лишённый способности играть на не самых лучших чертах человеческого характера, рисовалось очевидным.
"...А ведь этот московский виртуоз отнюдь не дурак..."
Я отчего-то вспомнил Николая Васильевича Гоголя и его роман "Мёртвые души", затасканный в своё время школьной программой. Тщеславие, пожалуй, самая дорогая людская слабость. Однако оно не только опустошает карманы, но и, к сожалению, делает свою жертву слепой. Всегда найдётся кто-то, кому покажется, что, надев башмаки Гулливера, тотчас вырастешь из лилипута в великана. Его сиятельство сегодня был в ударе. Надо отдать ему должное, что, несмотря на малочисленную аудиторию, он отрабатывал по полной программе. Мне даже стало неловко от сознания, что вдруг никто не откликнется и столичный гастролёр так и останется с пустыми руками. Я с надеждой посмотрел на Ниночку, её мужа и остановился на себе, безуспешно прикидывая, какие же из наших помыслов в последние годы можно было бы назвать благородными.
"...М-да. Увы, увы..."
Оставалось только плюнуть в сердцах, проследив с сожалением весь наш незатейливый список желаний и довольно низменных устремлений. Я ещё раз перешерстил свои и Нинкины порывы и деяния, вздохнув от неуместности притязаний на роль носителей бессмертных идей.
"...Ну, какие, к бесам, из нас графья? Тьфу! Одна срамота. А может, мои понятия чересчур идеальны? - я уже начал было сомневаться в заниженной самооценке, но тут же спохватился.
"...А могли бы мы все, включая этого пройдоху в несвежем жилете, стать гордостью нации? Не в этом ли заключается главный и основополагающий принцип дворянства, дающий неоценимое право быть обязанным больше других? Вот то-то и оно, что тот, кто сегодня претендует на столь высокое звание, совершенно не задумывается о подобном..."
Я приподнял графин с приветливо плескавшейся уже на самом дне водкой и передал его Нинкиному мужу. Ну, не оставлять же там "кошачьи слёзы"?
- Алексей Петрович, ещё рюмку?
Тот в знак отказа замотал головой.
"...Оно и к лучшему. Чем меньше нас, тем больше наша доля", - я не без удовлетворения встретил отказ нашего собутыльника. Встреча заканчивалась. Вернее сказать, аудиенция с его сиятельством подходила к завершению. Он уже немного подустал и равнодушно, по-простецки хлебал чаёк. На сладкое Ниночка подала торт.
- Ещё чаю, князь? - она буквально источала предупредительную внимательность к своему гостю. Тот о чём-то задумался, но, вмиг очнувшись, тут же продолжил:
- Так что каждому из вас предоставляется уникальный случай.
Алексею Петровичу понравилось иностранное слово, пусть даже и не исходившее от него самого. Оно имело прямое отношение к его проповедям. В моём замечании князь не почувствовал и тени иронии, он лишь старался запомнить красивый, звучный термин, собираясь взять его себе на вооружение. Опять-таки, блеснуть при случае знанием чужого языка. Наверняка сегодняшний визит не был первым в его гастрольной поездке и уж совершенно точно не будет последним. Я покосился на видавший виды переполненный портфель. Их сиятельство сделал небольшую паузу и подытожил:
- Пожертвовав на нужды нашего ордена, можно стать дворянином. Титул графа - семь тысяч долларов, баронство может быть пожаловано за пять...
Нина позвонила мне через несколько дней.
- Ну что? Ты надумал?
- Ты о чём? - Я слегка растерялся, судорожно пытаясь сообразить, что конкретно она имеет в виду.
- Неужели ты не понял, что тебе представился редкий шанс.
- Какой шанс? Ниночка, золотце, объясни, пожалуйста!
- Господи, да всё очень просто. Ты помогаешь дочке Алексея Петровича. Ты же говорил, что хочешь сдать внаём свой кондоминиум, а ей как раз нужна квартира на полгода. Ариша там поживёт, а князь тебе за это пожалует титул графа.
- Он!
Я рассмеялся в трубку.
- Мне титул? А на фиг, я сильно извиняюсь, он нужен мне - потомственному пролетарию? Ниночка, я тебя обожаю! Окстись! С таким же успехом и точно такой же титул я могу пожаловать своему коту! Та же правовая и юридическая основа. Ты что, действительно поверила во всю эту белиберду?
Я, откровенно говоря, не ожидал такого развития событий. Мне показалось, что Алексей Петрович не лишён проницательности, во всяком случае на мой счёт. По-моему, я не подал ему ни малейшего основания считать меня законченным идиотом.
- Прости, моя дорогая, но твоей княжне и её разлюбезному папаше придётся поискать кого-то другого, если, конечно, найдётся подходящий клиент, который прельстится его предложением.
Нина на минуту примолкла, всё ещё не решаясь окончательно поставить крест на моей персоне как на потенциальном заседателе "Дворянского Собрания". Я, вероятно, её жутко подвёл. Мне стало это вдруг понятно со всей очевидностью. Она думала обо мне как о серьёзном мужчине и до последней минуты лелеяла надежду, что её давний друг будет более сговорчивым.
- Ну, дело твоё.
Как мне показалось, Нина обиделась. Вернее, была раздосадована поведением человека, на которого явно рассчитывала. Только теперь я понял, в чём заключался её интерес. Обеспечив пару вот таких соискателей, готовых деньгами или услугами купить себе липовый титул, она сама станет графиней! Ей сделают скидку за заработанные комиссионные!
"...Господи, прямо дворцовые интриги! Только на уровне "Джонса..."
Этим недорогим продуктовым магазином мы с Нинкой пользовались со дня приезда в Америку. Экономить на чём-то ж надо...
Я, право, не знал, как реагировать. В том, что Алексей Петрович сумеет отыскать среди эмигрантов последней волны подходящий человеческий материал, мне не приходилось сомневаться. Бывшие советские граждане редко меняются внутренне. Что оставшиеся в России, что перебравшиеся в Америку. И вообще, люди есть люди. А если кто-то теперь влачит жизнь во всех довольствах, ему следует вовремя подсказать, какими эти довольства могут быть и направить страждущего в нужном направлении.
"...Но зачем Нине вся эта полова? Вроде бы умная женщина?.."
Я чувствовал, как уважение к ней постепенно тает, и передо мной уже маячит риск потерять близких мне когда-то друзей.
"...Что она видит в этой блестящей мишуре? Неужели ей кажется, что с завалящим алюминиевым значком и паршивой типографской бумажкой она обретёт некий незыблемый статус? Прыгнет выше своей головы? Из грязи да в князи? Впрочем, извернуться и шикануть хотя бы раз на глазах своего же невзыскательного окружения - это ли не тот немеркнущий огонь, что плебсу греет душу? Неужели это новая форма снобизма? Какая-то уж очень странная. Думать о себе как о титулованной особе и самозабвенно заходиться в восторженной гордости, но только втихаря, потому как о таком даже и заикнуться неудобно, чтобы, Боже сохрани, не сочли за дурака..."
Прошёл год с небольшим. Впечатления от обеда в компании Алексея Петровича у меня совершенно вылетели из головы. Ну, мало ли случается курьёзных встреч? Ниночка за это время сумела наскрести необходимую сумму для первоначального взноса и купила себе собственное жильё. В Америке это всегда событие. Сама жизнь здесь диктует приоритеты, от которых редко кто отказывается, предпочитая им свой собственный взгляд на вещи, важные по своей сути. Мнение большинства необязательно несёт в себе только косность, есть там иногда и здравый смысл. Нина устроила новоселье, и меня включили в число приглашённых на банкет. Он не был многолюдным: приехали ещё две пары, виденные мною у неё прежде, - Илья с Мариной и Алик с Машей. Пожимая Ниночкиным приятелям руки, я заприметил у Ильи на лацкане пиджака знакомую букву в виде вензеля. ""Г"!
"..Где-то я уже видел подобную? - промелькнула искра-догадка, но думать долго не пришлось.
- Ах да! Графский титул. И к его обладателю следует обращаться ваше сиятельство..."
Я посмотрел на этого "пассажира" и сразу понял, что именно титула ему как раз и недоставало в последнее время. Дом в престижном районе города, в гараже - "Мерседес", на запястье платиновый "Ролекс". Полный джентльменский набор и его американская мечта, вот только больше нечем перещеголять других. А тут на тебе, такая счастливая оказия! Теперь уж совершенно точно Илюшина мама - в прошлом продавщица овощного магазина, а теперь получательница дополнительного социального дохода и дама во всех отношениях положительная, проживающая в квартире по восьмой программе, сможет с гордостью рассказать об удивительном факте своим соседям, таким же, как и она, советским эмигрантам:
- Вон оно как! Сын в Америке выбился в графы!
Но самое невероятное состояло в том, что и Алик нацепил себе точно такую же брошку.
"...Что, и этот граф? Ну, прямо не новоселье, а то самое "Дворянское Собрание". Ну, вот - все в белом, а я в говне. А что же наша хозяйка? Или она бездарно проворонила редкий шанс?.."
Только сейчас я обратил внимание на знакомую грамоту с приметным гербом, занимающую почётное место на центральной стене в Ниночкиной гостиной. Ниночка поместила важную для неё бумагу в золочёную рамку с паспарту и теперь с гордостью показывала имя своего мужа, туда вписанное.
"...Совсем мозгами тронулись, - подумалось мне невольно. Несмотря на мой нескрываемый скептицизм по поводу возни вокруг раздачи титулов, Нина, похоже, считала, что утёрла мне нос, хотя мы никогда не соревновались друг с другом, как и кто достигнет большего в этой стране.
"...Бедная девочка. Хотя? Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не беременело..."
Не остались без внимания и памятные фотографии торжественного мероприятия. Она принесла их целую пачку после того, как все основательно поели и выпили. Я старался быть серьёзным, насколько мне позволяло полухмельное состояние.
"...Ай да Алексей Петрович! Ну и гусь! Интересно, как она рассчиталась?.."
Уверенность в том, что мои приятели не потратили ни цента, не вызывала у меня ни малейших колебаний.
"...Сумма пусть относительно незначительная, но ею Ниночка распорядилась бы с большим проком. Даже с учётом скидки от комиссионных тысчонку, а то и полторы, князь рассчитывал с них получить. Другое дело, что Нинка обошлась без материальной составляющей. Не такая она простушка. Деньги хоть и невеликие, но настоящие. Современный навороченный пылесос или барбекю из нержавейки - вещи несоизмеримо более важные при сжатом бюджете, чем титул, которым неизвестно когда можно будет воспользоваться. Нет, Ниночка не из тех, кто бездумно швыряет кровно заработанные на всякую ерунду..."
С мыслями о Нине и князе мне вдруг пришли в голову два классных литературных персонажа - лиса Алиса и кот Базилио. Два дружочка, готовые в любую минуту предательски подставить друг другу ножку. Наверняка Ниночка была уверена в том, что на сей раз с минимальными затратами не упустила шанс. Она вовремя подсуетилась, и князь ей по-дружески скостил цену за титул. И тот, очевидно, потирал руки оттого, что успешно нагрузил её бредятиной по самую макушку. Как раз в моих руках оказались снимки со всеми участниками благородной встречи. По всей видимости, те были сделаны у кого-то в доме, потому как, помимо Нинки и её мужа, там ещё находились и эти две пары, да и вид помещения уж сильно напоминал чьё-то жилище, стандартно обставленное на американский манер. Шанс посмотреть на паноптикум выпадает нечасто, и я внимательно разглядывал всех тех, кто там присутствовал. От вида торжественно одетых пар, самозабвенно позировавших в компании князя, у меня случилась нервная икoта. Я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, настолько на фотографиях уморительно смотрелись сомлевшие от упоения женщины. На их лицах застыла трогательная гордость от созерцания своих мужей - новоиспечённых рыцарей духа с алыми лентами на выпяченных вперёд животиках. Да и Алексей Петрович не подкачал, облачившись для торжественной церемонии в пурпурную мантию. Я поискал глазами на снимке его орден и, к своему облегчению, обнаружил регалию по самому центру груди князя на массивной, как у собаки, цепи. Издали и тем более на фотографии он блестел ещё ярче. Если бы Алексей Петрович взял в руки бубен, то он бы вполне сошёл за шамана. Судя по позам и по тому, как вся живописная группа стояла в виде шахматных фигур, здесь происходило посвящение в их карикатурное дворянство.
"...Ну, прямо kлятва Горациев, - я вспомнил небезызвестное полотно Жака-Луи Давида, но на всякий случай обошёлся без комментариев.
"...А вот и необходимые атрибуты! Грамоты, эмблемы. Процедура прямо на дому у заказчика. Быстро и без хлопот. И документ в зубы, не отходя от кассы. Хороший сервис, чёрт возьми! Интересно, что они о себе думают? Вероятно, представляют свою исключительную принадлежность к закрытому и избранному сословию. А может быть, размышляют о великой чести служить Отечеству? Или они даже слов таких не знают? И вообще, как эти люди себя воспринимают? Неужели всерьёз и без оглядки на тот факт, что кто угодно может стать вот таким опереточным графом, заплати или окажи он услугу материального характера? Каково ощущение называть себя ничего не значащим титулом, раздающимся направо и налево, как сахарные петушки в базарный день, неизвестно кем и неизвестно кому? По крайней мере, в качестве этого звания никто из них не сомневается. Да-с..."
Меня так и подмывало спросить напрямик, без всякого риска, как д"Артаньян, быть вызванным на дуэль сразу троими:
- Ребята, у вас с головой всё в порядке?
Из заурядного авантюриста Алексей Петрович в моих глазах вырос до чтеца душ.
"...Молодец! Какой же всё-таки молодец..."
Эпилог
Как оказалось, несколько недель спустя после нашей встречи, тогда год назад, князь благополучно укатил обратно в Россию, оставив на Ниночкино попечение свою дочку. Квартиру Ариша себе так и не сняла, и всё это время жила у Нины. Правда, вместо предполагаемых шести месяцев - целый год. Ну, так уж получилось. Она умудрилась выправить себе нужные бумаги и легализовалась в стране. Надо полагать, по ходатайству "Дворянского Собрания"? Ариша поступила в колледж, правда, не в привилегированное учебное заведение, что, по логике вещей, должно было соответствовать её титулу, а в обычный публичный - для городской бедноты. Я так понимаю, что этот жест служил свидетельством необыкновенной демократичности взглядов, принятой в новом дворянском сословии, и она просто не могла поступиться благородными идеалами своего отца. Первое время Ниночка, по своей душевной доброте, её туда возила, но вскоре Ариша купила себе машину, избавив тем самым семью моих приятелей от назревающего конфликта. Как важно, когда человек принадлежит к высшему обществу: у него тогда и манеры другие. Не желая быть нескромной, она, как истинная княжна, старалась не привлекать к себе внимания и избегала появляться без нужды на людной улице. Даже свою машину Ариша держала на домовой закрытой стоянке, а Ниночкин муж парковал свою где придётся, в радиусе квартала-двух от дома. Автомобиль она обслуживала и ремонтировала в принадлежавшей Алику автомастерской. Всё это я узнал из разговора позже. Как проявили себя Илья и Марина и за что им была оказана высокая милость, мне выяснить не удалось. Беседа перешла на какие-то сплетни, и я уже не слушал.