Ублюдок. Так отец называл любого, кто был ему не по душе. Ублюдками были владельцы зоопарков, банкиры, всеми силами "мешавшие" людям разбогатеть, родственники, по типу тети Хельги и дяди Тома, за то, что были приверженцами либеральных взглядов, повара ресторанов за мастурбацию в еду, священники за мастурбацию детям, порноактеры за мастурбацию на камеру.
К слову, отец не посещал ни церкви, ни ресторанов, но журналы с самой разной порнухой всегда заполоняли наш дом. Порнография, это товар, необходимый людям, особенно женатым. Там ты всегда найдешь того, кого по-настоящему хочешь.
- Все эти ублюдки превратили весь мир в пристанище идиотов и, однажды, доберутся до тебя. - говорил отец.
Он был политически подкованным гражданином, настоящим патриотом, так по крайне мере, он считал.
Новостные репортажи были неотъемлемой частью нашей жизни. Виделись мы с ним лишь в зале перед огромным телевизором последней модели, взятым в кредит, и кто-то очень умный вещал с экрана о растущих ценах на нефть и результатах футбольных матчей высшей лиги. Впрочем, я мало что извлекал из этой информации, потому что большую часть трансляций занимали комментарии отца.
- Полная чушь, - говорил он, - все, что им нужно, так это, чтобы ты всегда говорил спасибо за каждую ложку дерьма. Никому не позволяй сломать себя. Нам не нужен определенный объект для ненависти, хотя тебя будут учить тому, что ты обязан кого-то ненавидеть. Ненавидим мы всех одинаково.
Пожалуй, это все, что он успел мне преподать.
Мы никогда не были близки, но бывают ситуацию и похуже, знаете, когда родители говорят, что твой отец космонавт или, что подарки под новогоднюю елку кладёт, прибывший с севера, и не переносящий жару, мужик? Некоторые, наверняка понимают, о чем я. Так вот, мой отец не был космонавтом или исследователем подводных глубин Атлантики. Он не был даже, мать его, Санта Клаусом. Он был выше и круче этого дерьма. Он был героиновым наркоманом.
Его не стало, когда мне было восемь. За особое удовольствие - особая плата. Этому не учат в университетах.
В том же году матери подтвердили диагноз. Рак. Это страшное слово, прозвучало как приговор. Невыносимо долгие два года я наблюдал за тем, как болезнь приковывает к постели самого близкого и дорогого человека, превращая его в живой труп. Густые, некогда вызывавшие зависть у женщин волосы, выпали после долгих, но безрезультатных химиотерапий, обнажив изувеченный, натянутый тонкой кожей череп.
Отныне, хорошие дни для были только те, когда я не слышал ужасающего крика матери, взывающего Бога в просьбе о скорейшей смерти.
Зачастую я засыпал сидя на полу около её кровати, тогда мама ласково гладила мои волосы аккуратной ладонью и приговаривала, что всё будет хорошо. Но уже в следующее мгновение, я был вынужден просыпаться и со всех ног бежать к телефону, чтобы вызывать врача, который делал все необходимые уколы. Казалось, они вовсе не помогали.
Меня не было рядом, когда её не стало. Взрослые решили, что ребёнку попросту опасно находиться рядом с умирающей, и никакие истерики не смогли убедить их в обратном. Позже мне рассказали, что она ушла в смирении и покое, даже улыбалась... Я не поверил. Мне было достаточно вспомнить те искажённые болью гримасы. После такого спокойно не уходят.
Похороны состоялись в августе. Когда проходила прощальная церемония, я не проронил ни слова и более того, со стороны можно было уверенно сказать, будто бы мне и вовсе плевать на происходящее, и я только и ждал того, когда этот ад закончится. Но сказать уверенно, не значит сказать правду. Только когда последний клочок земли упал на её могилу, я сдался... Дальше были только слёзы. Я проиграл.
В тот день солнце смеясь расцвело во всей своей красе, будто показывая своё безразличие по отношению к человеку и его маленькому, по звездным меркам, горю. С каждым часом оно всё сильнее прогревало могильную землю, вплоть до сотен гробов, что погребены под нею. Я хотел упасть. Упасть всего на два метра выше, чем самое дорогое и уютное в жизни.
И вот уже липкая грязь и мелкий, раскалённый песок забились за шиворот и больно впились в спину камнями. Но я больше не чувствовал боли... Я гладил горячую землю, фундамент её нового дома, в котором больше никогда не загорится свет. Я закрыл глаза... Привет, мам... Ты слышала мой первый крик, я услышал твой последний. Наверняка ты думала, что из меня получится отличный человек. Но ты ошиблась...Прости. Я и есть та ошибка.