15 июля 1973 года, где-то к востоку от Токио
В комнату заглянуло раздражающе бодрое утреннее солнце, зайчиком золотистым ткнулось в лицо Такихиро и заскакало по одеялу.
Минимум мебели, потолок с несколькими световыми куполами и окно, выходящее на клубящийся паром Токио. На многоэтажные офисы его, серо-стальными глыбами тянущиеся к небу, иголку строящейся телебашни, на зелень парков и садов.
Квартира. Но не его обычно-привычно-надоевшая, родная.
"Тогда чья? И как я сюда попал?" - подумал юноша. Страха не было, скорее казалось любопытным, что проснулся он не у себя дома, а в каком-то новом месте.

Кроме него дома никого не было, и, не найдя ничего лучше, Такихиро решил спокойно собираться.
"Я же ехал за город. По этой старой дороге. Даже не думал, что такие попадаются рядом с Токио. А потом? Или... Когда это было? Что-то с паматью... Как будто целые куски вырезали".
"Уже половина?!" - с ужасом осознал юноша, глянув на табло часов. "С учетом пробок и метро... О, нет!"
Такихиро наскоро выпил чай и кинулся к выходу.
И тут же одернул себя - спешили обычно те, кто не умел планировать свое время. А это было недостойно уважающего себя человека. Пускай, опоздает он, но будет вести себя, словно так и задумывалось!
С этими мыслями неторопливо подошел Такихиро к двери и нажал на ручку. Створка не шелохнулась.
- Да что такое! - не сдержался юноша, толкая ее снова. - Эй!!
"Может быть, там что-то мешает?"
Молодой человек посмотрел в глазок и тут же в ужасе отпрянул. За дверью смутно различалась каменная кладка.
- Эй!!! - глупо закричал он, изо всех сил дергая ручку. - О... Откройте!!! Откройте!!
Ответа не было.
Уже пять лет молодой человек почти не опаздывал на службу.
Почти не уходил в отпуск, на ногах переносил простуду, брался за сверхурочные...
- Что такое! Эй!! Эййй!!!
Такихиро даже представить не мог, что однажды не придет в офис.
"Только... Где же я работаю? Я помню, что работал. Или мне кажется??"
- Эй? Отзовитесь?!! Эй... - с каждым разом голос юноши становился тише, и неумолимо подступало отчаяние.
"Никого там нет. Никого".
- Эй... - ноги Такихиро подогнулись, и он сполз на пол.

Наше время

Зимнее солнцестояние

Белы одежды снега,
Как цапли крылья.
Падают с неба перья...

Все началось именно с них. С разбросанных по перрону розовых лепестков сакуры. Поднявшийся от движения поезда ветер подхватил их и подбросил в воздух.
Чтобы в следующий же миг жестоко швырнуть под ноги спешивших пассажиров.
Ягами-сан наступил на один из цветков. И, подняв сапог, устыдился. Девственно-чистая красота помялась и покрылась грязью. Навсегда утратила свое природное очарование, и старик был тому виной.
Ему вдруг стало нестерпимо жаль эти лепестки. Пройдет несколько часов - и ноги тысяч пассажиров разотрут их, размажут по мрамору платформы.
А ведь они что-то значили? Эти растоптанные цветы. Кто-то потерял их. Или забыл. Или выбросил, отчаявшись...

Ягами-сан вышел из метро. В темноту позднего вечера, в зимний воздух, равнодушно-суровый и чуждый, в полузамерзшую слякоть. Вышел и направился к трамвайной остановке.
Рядом с ней, грустно уткнувшись носом в асфальт, лежал плюшевый барашек. Сверкающе-белый, будто только что купленный, он казался живее мерзнущих в ожидании транспорта людей.
Пронзительно звякнуло слева, и мужчина перебежал на тротуар, уступая дорогу угрюмому трамваю.
А за остановкой закружились, поднятые ветром, несколько лепестков. Таких же, розовых.
И чуть дальше были они. Ягами-сан, как зачарованный, двинулся по следу. По дорожке меж покрытых белыми шапками деревьев, через переход под скоростной железной дорогой и опять в лес. Вновь и вновь утыкаясь взглядом в такие нелепые в это время года и в этом месте лепестки сакуры.
Старик даже не думал, куда эти цветы его приведут - настолько был зачарован их нездешней, невязавшейся с грязью и холодом красотой. Поэтому испытал невольное разочарование, когда лепестки закончились, и финальным штрихом возникла перед ним общипанная ветка сакуры. Одиноко лежащая на мокром асфальте и словно измученная. Ягами-сан пошел дальше, надеясь снова увидеть эти цветы, но...
Их не было. Мужчина выбрался из леса к многоэтажным кубикам домов и осмотрелся. Очевидно, в этом районе и исчез владелец или владелица цветов, но где именно? Только гадать.
За спиной раздражающе загудел ночной поезд. Пора было возвращаться домой. Шансов найти хранителя цветов - почти никаких. И зачем ему это вообще?
Ягами-сан двинулся назад. Плюшевый барашек все также лежал у остановки. Как человек приходит после тяжелого дня домой и падает лицом вниз на постель, так и эта игрушка казалась обессиленным, прилегшим отдохнуть работягой. Старик подумал и поднял ее.
На белой мордочке черным клеймом сочилась грязь, а искусственный мех слипся, торчал замерзшими сосульками
- Не находишь, что сегодня распогодилось, Копыто-сан? - поинтересовался Ягами-сан у игрушки. - Приглашаю твое баранье высочество быть моим гостем.

15 июля 1973 года, где-то к востоку от Токио
Такихиро то и дело хватался за трубку телефона, но ответом ему неизменно служила глухая, ватная тишина.
Оставив бесполезную затею, юноша схватил сковородку и начал стучать ею по батареям, стенам...
И снова - никакой реакции.
- Да что, все вымерли что ли! - швырнул он посудину на пол.
"А вдруг, это шутка? Друзья?
И сейчас они на меня смотрят и смеются там. Тогда надо просто подождать, и они меня выпустят.
Точно, я буду просто сидеть и ничего не делать. Какой им интерес смотреть на такого человека!"
Такихиро сел на кровать и замер.
Минута.
Две...
Семь...
Ожидание стало невыносимым - будто замерла, затвердела сама ткань времени, и он безуспешно проталкивался через этот кисель.
Одиннадцать минут...
Молодой человек не сдержался и попробовал включить телевизор.
Без толку. Синий экран на всех каналах.
Двадцать две минуты...
Город за окном просыпался. Навстречу изводящему зною нового дня, удушливому Токийскому лету и миллионам взмыленных жителей.
Такихиро никогда не любил это время года - температура зашкаливает, а идущие чуть ли не каждый день дожди вместо облегчения приносят лишь раскаленный пар. Не то что его родной Хоккайдо с морозными зимами, с берегами, поросшими пихтами и соснами.
"Хоть кондиционер работает..."
Тридцать шесть минут...
"Я мог бы попробовать снять дверь с петель.
Нет, косяк будет мешать!"
Юноша встал и начал ходить вокруг кровати.
"Неужели я ничего не могу сделать? Если только... разбить окно! Выбраться я, конечно, не смогу, тут высоко... Но осколки упадут на асфальт, их кто-нибудь увидит и вызовет полицию".
Решено! Он схватил стул, размахнулся и швырнул изо всех сил в окно.
Зазвенело разбитое стекло, но импровизированный таран тут же отскочил обратно, будто встретив непреодолимую преграду.
- Что за... - прошептал Такихиро и попятился.
Окно на город исчезло, и теперь перед ним чернел разбитый кинескоп.
"Да где же я?!!"
Вдруг что-то мелькнуло сбоку - синяя картинка в телевизоре сменилась на нормальное изображение.
Комната, полускрытая в тени, какой-то треск или жужжание на заднем плане и человек в инвалидном кресле. Лица его, скрытого длинными волосами, видно не было, зато звучал тихий голос, вновь и вновь повторяющий непонятную фразу:
- инмо... ес... инмо... ес...

Наше время

Весеннее равноденствие

Первый росток
Солнцем весенним, сердцем моим,
Капелью звенит.

- ... И об итогах первого квартала нам расскажет Ягами-сан. Ягами-сан? Ягами-сан, вы с нами?
Перед стариком вырос длинный стол и сидящие вокруг люди в костюмах. Заседание. Он был на заседании совета директоров.
- Да, сейчас, - Ягами-сан глянул в окно, где виднелись лишь крыши небоскребов на фоне ярко-синего весеннего неба.
"Что за?!" - блеклое отражение на миг приняло вид молодого юноши, сбило дыхание Ягами-сана.
Но, уже спустя пару секунд, морок растаял. Будто ничего и не было.
- Так. Давайте начнем с государственного сектора...
Стройными рядами вылетали изо рта заученные фразы, а мысли бежали в совсем другом направлении.
Уже и неделя цветения сакуры прошла неторопливо, укрыла Токио розово-белым ковром. Подбиралась разноцветными стягами и шлемами самурайскими повисала на фасадах неделя "золотая"... А те проклятые выброшенные лепестки все не покидали голову Ягами-сана. Превратились в какую-то одержимость, как у того художника, что всю жизнь рисует гору Фудзи.
- Ягами-сан? Вы в порядке?
- Я...
Раньше его так сильно занимали только диабет и победа социал-демократов на выборах в парламент - когда они впервые за полвека получили большинство.
- П-простите. Не выспался... Показатели производства, как видите таковы...
"След из лепестков привел меня к домам. Я мог бы обследовать их. Не спеша. Скажем, по этажу после работы.
Спрашивать, не терял ли кто-то игрушку и не разбрасывал цветы. С другой стороны, почему я решил, что это - один человек?!
И зачем мне это, вообще?!!"

Дома Ягами-сана ждала огромная пустая квартира. С модной мебелью из какого-то каталога, двумя ванными и видом на город с тридцать второго этажа. Мечта любого здравомыслящего человека. За которую ему даже не приходилось платить - подарок компании в день назначения на новую должность.
Огромная холодная квартира, в которую старик всегда боялся возвращаться.
На тумбочке в прихожей раньше его неизменно встречал барашек, сверкал то ли приветственно, то ли подозрительно бусинами глаз. И, куда бы Ягами-сан ни направлялся, будто следил за ним.
В конце концов, мужчине это надоело.
- Любуйся, - он усадил игрушку лицом к окну. За ним, как и десятки лет назад, сверкали далекие окна сине-ледяных небоскребов. Будто исполинские корабли плыли по небу.
"В Токио небо близко как нигде. Только до людей далеко."
Ягами-сан поморщился от солнечного зайчика и сел на кровать. Впереди были четыре выходных дня, наполненных превращенными в рутину поздравлениями и подарками. Впрочем... Как и сотни других.

15 июля 1973 года, где-то к востоку от Токио
- Эй! Кто вы?! Меня похитили? - Такихиро зачем-то обхватил руками телевизор и тряс его. Словно это мог увидеть или почувствовать мужчина в коляске. - Вам нужны деньги? Эй!!
Ответа не было. Только повторял непонятные слова пугающе тихий и спокойный голос.
Юноша отпустил экран и сполз на пол.
"За дверью - стена. Вместо окна - стена. На кухонном окне - решетки. Какой-то ненормальный в коляске. Зачем мне его показывают?
И, главное, кто? Кому нужно было тратить такие усилия, чтобы заточить меня здесь?"
Вдруг Такихиро осенило: "Может быть, запись включили с каким-то смыслом? Только зачем...
Чтобы я пробрался к этому мужчине! Точно! Тут должен быть еще один выход!!"
Юноша понимал, что идея была наивна до невозможности, что тешил он себя глупыми надеждами... Но как еще Такихиро смог бы бороться с нарастающими страхом и отчаянием?
"Где может быть выход? За шкафом?"
Молодой человек кинулся к нему и попытался сдвинуть. Слишком тяжело!
Полетели на пол пиджаки, праздничные кимоно, галстуки, переборки между полками... Пока один лишь деревянный корпус не стал отделять юношу от желанной свободы.
- Ааа! - Такихиро не то захрипел, не то зарычал от напряжения, двигая ненамного полегчавший шкаф.
Вдруг сорвалась вспотевшая рука, и молодой человек повалился на пол.
"Надо успокоиться. Успокоиться. Спешит тот, кто не умеет планировать. Кто не умеет..."
Такихиро тяжело дышал, баюкал как ребенка ободранную руку, меж лоскутков кожи которой выступали капли крови.
Наконец он поднялся, и, замотав рану полотенцем, снова начал толкать шкаф. Понемногу, по миллиметру... Только чтобы увидеть вместо темных обоев желанный проем.
Но там была лишь стена.
Такихиро вздохнул и вытер выступивший на лбу пот.
Ошибка.
Ничего страшного.
Просто нужно искать в другом месте.

Не оказалось выхода за полками в кухне и ванне. Не виделось ничего похожего на потолке и на паркете под циновками, под кроватью, в нише красоты с потертой статуей божка...
Пусто.
Он заперт. Замурован.
А если дверь заделана? Такихиро схватил давешнюю сковородку и принялся простукивать стены в поисках пустот.
Снова ванная, кладовка, большая комната, кухня...
Вдруг звук удара изменился. Неужели?.. Не веря, юноша опустил сковородку и медленно вздохнул. Нужен молоток.

Треск, грохот, куски бетона на полу и белая пыль в воздухе.
Первая трещина. Вторая.
Вновь и вновь исступленно молотил Такихиро по стене. Уже и рука его онемела и ныла от усталости, и брызгали в лицо куски штукатурки...
А юноша не останавливался.
Молоток пробил сквозную дыру и гулко звякнул обо что-то металлическое.
"Люк?"
Отлетели в сторону оставшиеся куски, и перед Такихиро предстала дверца кухонного лифта.

Наше время

Летний солнцеворот

Обманчиво тепло летней воды
И коротко время его,
Как гейши красота.

Весну сменило лето. Грозами и жаром окутало город, превратило его в исполинскую кастрюлю, где варились, плавились и горели миллионы жизней.
Каждый день Ягами-сан обследовал дома, но безрезультатно. Это вошло у него в привычку и стало чем-то обыденным, даже обязательным. Будто поиск владельца или владелицы растоптанных лепестков превратился в смысл его жизни. В тот самый путь "До", который должен был привести его к озарению. К дороге, что позволяла сделать столь легкий первый шаг, но вела в бесконечность...
Радушные и не очень люди в высотках и частных домах. Болтливые подслеповатые старики, флиртующие молодые девушки, почему-то жаждущие "дарить весну" совершенно незнакомому человеку...
Никто из них не выбрасывал барашка и цветы сакуры.
Но сдаваться мужчина не думал.

Сбоку замаячил просвет между высотками, и Ягами-сан свернул туда.
Каково же было его удивление, когда вместо обычного двора впереди возникло поле. Засеянное рисом и редькой, еще чем-то... С мужчиной в соломенной шляпе, методично рыхлящим землю, - островок природы посреди урбанистического царства небоскребов.
"Неужели оно?!"
Раньше такие участки попадались в Токио на каждом шагу. Но цены на землю неумолимо росли, а поля и луга подминали под себя безразличные асфальтоукладчики.
И теперь дешевле было покупать китайский рис, нежели выращивать свой. Хотя разве могло что-то иностранное сравниться со своим, родным, японским?
"Впрочем, Йошидо вообще вместо риса утром ест бутерброды", - с содроганием вспомнил старик привычку молодого коллеги.
- Пасмурно сегодня, - заметил Ягами-сана мужчина и, держась за поясницу, выпрямился.
- В новостях говорили, что дожди будут до вторника.
- Правда? Они чего угодно наговорят, - щербато усмехнулся собеседник. - Обещали, что сакура будет цвести десять дней, а она и недели не продержалась.
- Да, точно, - вспомнил старик. - Еще певицу позвали, на английском которая поет...
- Да-да! Миоко. Поет хорошо, только не нравится мне, что не по-нашему. Лет двадцать назад над ней только бы посмеялись. Вы-то меня понимаете.
Ягами-сан пожал плечами. Его тоже трудно было причислить к числу ярых почитателей традиций.
- У меня к вам необычный вопрос. Вы или ваши родные... знакомые не разбрасывали сакуру зимой? И игрушку - барашка?
- Хмм. Говорите сакуру? - мужчина задумчиво нахмурился и потер бровь. - Нет. Зачем же это делать! Но я недавно видел ветку сакуры на остановке.
- Где?
- На остановке, на той стороне квартала, - показал граблями собеседник. - Откуда только летом ее цветущую взяли... Видно из тех, сортов, что цветут в неправильное время.
- А... Давно это было?
- Недели полторы назад, кажется. Как раз после Танабаты(*).
- Спа... сибо, - медленно произнес Ягами-сан, понимая, что ему, видимо, предстоит новая поездка.
Старик уже собрался уходить, когда вновь раздался голос мужчины:
- На Танабату тоже был дождь... - придерживая шляпу рукой, он смотрел в хмурое небо. - Теперь еще год влюбленные не встретятся.

---

*Танабата - праздник, который восходит к китайской легенде о пастухе и принцессе. Отец девушки развел их по разным сторонам реки и разрешил видеться только в седьмую ночь седьмого месяца. Если в этот день был дождь, считается, что влюбленные не смогли встретиться и будут вынуждены ждать еще год.

15 июля 1973 года, где-то к востоку от Токио
Юноша неуклюже вывалился из шахты лифта и попытался отряхнуться.
"Да что я делаю, все равно рубашку не спасти!"
Темная комната, тонкий лучик света сбоку, и все тот же приглушенный голос.
Такихиро пошел на звук, выставив вперед руки. Пока не уткнулся в... дверь? Точно! Свет шел из замочной скважины!
В импровизированном глазке показалась еще одна комната. Похожая на кабинет, с сидящим у стола мужчиной в инвалидной коляске.
"Попросить помощи?.. Или он меня и похитил? Нет, глупости. Тоже жертва? Что он все время говорит?"
- Эй! Вы... Вы меня слышите?
Человек никак не ореагировал, продолжая исступленно шептать.
"Что же делать?"
Без особой надежды подергал юноша ручку, и дверь неожиданно поддалась.
- До... Добрый день. Послушайте... Что это за место? Вы меня слышите?
И снова ничего не ответил мужчина.
- Вы... - Такихиро шагнул к нему и... чуть не вскрикнул. Под свесившимися на молодое лицо прядями волос виднелись зашитые толстыми нитками рот и глаза.
И что было хуже всего, лицо это казалось смутно знакомым.
Поборов отвращение, Такихиро попытался нащупать пульс у инвалида. Впрочем, судя по темно-бордовому пятну на кимоно юноши, все и так было ясно.
"Мертв. Мертвее некуда. Кто его так? И... со мной они то же сделают? Но за что?!"
Молодой человек осмотрелся по сторонам. Стол, заваленный бумагами и в каких-то пятнах на ящиках, два окна с зелеными шторами, плетеный из бамбука шар, граммофон... С крутящейся пластинкой?! Так вот откуда звучала фраза!
Такихиро подошел к проигрывателю и поднял иглу. Тишина. Почему-то от того голоса становилось не по себе.
Но, что же... Что же тут творится?! И как отсюда уйти?
"И откуда я знаю этого человека?"
Бумаги на столе оказались обычными чистыми листами. Зачем было их разбрасывать? Разве только...
"...вершина искусства икебаны - самый яркий, центральный цветок разместить в композиции так, чтобы, не сразу замечая его, зритель испытывал изумление..." - гласила вырезка из статьи про какого-то монаха. Такихиро пришло в голову, что он сам, и этот мертвец в коляске, и весь этот странный дом - все они будто части... Картины? Представления?
Вдруг Такихиро застыл - на одной из бумаг, на которую были наклеены квадратики с буквами, оказалось его собственное имя:
"Такихиро, знаю, что тебя мучает множество вопросов, но, прежде чем ответить на них, выполни мою просьбу.
В столе ты найдешь ножницы. Возьми их и выкинь в шахту кухонного лифта. Ты должен знать, где она, раз читаешь это.
Вторую часть письма ты найдешь на внутренней стене шахты".

Что за ерунда? Это написал мертвец? Или тот, кто их похитил?
Зачем выбрасывать ножницы?
Такихиро отдернул штору - за окном царила снежно-белая пустота, то ли нарисованная, то ли настоящая, как если бы дом находился среди облаков.
Что же делать?! Может, ответ в темной комнате?
"Мне нужен свет".
Юноша начал рыться в ящиках стола - пусто, пусто... Вот! Игла, нитка и ножницы, все покрытые бурыми размазанными пятнами. Словно руками собственными зашивал себя этот парень?! Зачем?!!
"Нет! Это глупо!" - отогнал промелькнувшую мысль Такихиро. - "Разве только..."
Дрожащими пальцами взял он ножницы и повернулся к трупу в коляске.
"Они хотят, чтобы я сделал с собой то же самое? Чтобы я стал такой же куклой? Не дождетесь!!!"
Молодой человек схватил тело и толкнул на пол:
- Играть хотите?! - хрипло закричал Такихиро куда-то вверх. - А что, если я ваши игрушки сломаю!
И он ударил ногой мертвеца.
- Не нравится?! А так? - чуть сдвинул обмякшее тело еще один удар.
Неожиданно юноша почувствовал себя крайне глупо: "К чему это все? Ору в пустоту, тело избиваю..."
Щеки залила краска стыда.
"С другой стороны, в послании как раз и говорили избавиться от ножниц. А не сшивать себя!"
Такихиро, шатаясь, отошел от трупа и направился к шахте.
Бесконечный путь по темной комнате, бросок - и гремят ножницы в гробнице стальных стенок.
"Где же?" - молодой человек заскреб пальцами в поисках письма. Наконец под руку попалась заветная бумага:
"Спасибо, что выполнил мою просьбу.
Теперь обо всем по порядку.
Йокагама.
Если ты не вспомнил, что там было, значит, вещество подействовало. Тогда запомни его название - циклогексимид. Именно он стер твою прошлую жизнь.
Теперь главное. Две недели назад я направил в полицию письмо о том, что ты меня преследуешь.
А этим утром я направил еще одно, где говорится, что ты захватил меня в моем же доме, пытаешь и держишь взаперти.
Забавно, что все наоборот, не находишь?
Учитывая скорость нашего почтенного Уникаху-сана, почтальона, полиция будет здесь через час-два после того, как ты это прочтешь.
Как ты понимаешь, когда они найдут здесь тебя, то решат, что ты и есть убийца. Ибо единственные доказательства того, что это был суицид, - эти письма, ножницы, а ты уже и то и другое пометил своими отпечатками, и твое заточение, но и его, как я видел, ты нарушил.
Итак, ты можешь остаться и сесть в тюрьму. Так ты, скорее всего, вспомнишь или узнаешь от посторонних все то, что скрыл от тебя маленький пузырек циклогексимида.
Однако мы когда-то были друзьями, чего ты, наверняка, тоже не помнишь, и я не могу не оставить тебе второй вариант.
В полу затененной комнаты есть люк, он ведет к фундаменту дома, а точнее, к подземной реке. Там ты увидишь паспорт на новое имя и контейнер с кислотой - он сожжет рисунок линий на подушечках твоих пальцев, так что по отпечаткам тебя никто не найдет.
Если ты пойдешь вверх по течению, то рано или поздно окажешься на поверхности близ деревни Хитару.
Советую уехать в другой город и не вспоминать о прошлой жизни.
Так ты избежишь полиции, но никогда не узнаешь правду.
Истина или жизнь? Тебе выбирать. В любом случае, своей главной цели я достигну.
Мне горько, что все вышло именно так, но быть иначе и не могло.
Сайто".

Листок выпал из ослабевшей руки и плавно спустился на пол.
К чему все это? Полиция... Правда... Что сделал это сумасшедший?! И почему он называл его другом?
А главное, что ему самому теперь делать?
Истина или жизнь...

Журчание, рыжеватые отсветы на нижних ступеньках... Такихиро то и дело оглядывался наверх, будто покидая странный этот дом, лишался чего-то важного. Правды? Но разве может она быть важнее свободы?
Последний виток лестницы вывел его на небольшую площадку, за которой чернел масляно-блестящий поток. И огни - красные, желтые, розовые плыли по нему. Бумажные фонарики со свечками. Как... Как на фестиваль поминовения усопших, когда огоньки пускали по реке, и они указывали душам путь в царство мертвых.
Значит вверх по течению он и правда найдет деревню.
Такихиро осмотрел пол - чуть в стороне стоял контейнер с какой-то жидкостью, лежал рядом паспорт. Как оказалось, на имя "Ягами Шиоко".
Немного поколебавшись, молодой человек опустился на колени и прикоснулся подушечками пальцев к кислоте. И едва не закричал от боли.
Но он справится. Должен...

Спустившись по пояс в поток, юноша двинулся против течения. Вокруг него плыли фонарики, бросали радужные отсветы на каменные своды. Переливалась бликами холодная вода. И Такихиро все не мог отделаться от мысли, что был он будто тот самый дух, что отринул царство мертвых и возвращался на грешную Землю...

Наше время

Осенняя меланхолия

Листья пламенеют
Ярче, чем солнце,
Греют взор мой уставший.

На той остановке были два маршрута. Один - курсировал по кварталу между станциями метро, другой - увозил пассажиров от города.
Ягами-сан побывал на двадцати шести остановках из сорока одной, но никаких следов сакуры не было. Но старик не отчаивался.

Остановки сменяли друг друга, и ползла вверх грунтовая дорога. А чуть в стороне полускрытая среди облаков высилась невозмутимая Фудзи.
"Как была она здесь, когда я приехал в Токио, так и останется даже после моей смерти..."
- Конечная, - объявил механический голос. Автобус заскрежетал старыми тормозами, открылись двери...

Ягами-сан заметил тропинку, ведущую от дороги и, не задумываясь, пошел по ней. Вверх по склону, меж горящих всеми оттенками желтого и красного деревьев.
Было пасмурно, промозгло, и осенний ветер то и дело трепал полы пальто. Словно пытался остановить старика.
Впереди показались дом на берегу пруда и одиноко стоящая у самой воды вишня. Осыпающаяся желтыми листьями. Один, другой - ни на секунду не замирали они - казалось, что само дерево плачет, горюет об ушедшем лете.
Ягами-сан подошел к дереву, рукой оперся о стройный ствол. Смотря то на дом, то на воду, где желтела на фоне хмурого неба крона дерева.
Очередной листок, медленно кружась, упал на отражение, исказил его маленькими волнами.
- Красивая сакура, не правда ли? - произнес звонкий голос рядом.
Ягами-сан обернулся и увидел пожилую женщину. У нее было желтое, под цвет осени, кимоно и удивительно знакомое лицо.
- Простите, я вас знаю? - снова первая заговорила она.
- Сакура... Да, красивая... Но... - мысли в голове Ягами-сана завертелись в бешеной пляске. Голоса, лица... Что-то совсем забытое, но еще жившее в самой глубине его души... - Вы не разбрасывали цветы сакуры в городе? И игрушку - барашка?
- Барашка - нет, а лепестки... - женщина странно улыбнулась. - Знаете, это глупо... Я уже не один десяток лет их раскидываю.
- Но... Зачем?
- Зачем? Зачем... Один юноша как-то сказал мне, еще давно, когда я была... Сказал, что я прекрасна, как сакура весной. А я ему ответила...
- ...что тогда он всегда сможет найти ее по дорожке из цветов... - закончил за собеседницу удивленный Ягами-сан. Он и сам не знал, откуда пришли эти слова. Только замелькали все быстрее полузабытые образы, собираясь вокруг бесплотными тенями и что-то настойчиво шепча:
- Вспомни...
- Вспомни...

Как он и Сайто поехали в Йокагаму. Встретили там прекрасную Кайо, и оба в нее влюбились.

- Вспомни...
- Вспомни... - голосов становилось все больше.

Что сердце свое девушка отдала именно ему, Такихиро. И былая дружба умерла... И родилась ненависть.

- Вспомни... Вспомни...
- Вспомни! - голоса уже не шептали, они срывались друг за другом на крик. - Вспомни!!!!

Как в минуту очередной ссоры, Сайто бросил:
- Раз я не могу быть с ней, то и ты не будешь! Жизни своей не пожалею, но не дам тому случиться!

... И как он позвал Такихиро к себе в пригородный дом, сказал, что признает свою ошибку и хочет помириться.
Дом, из которого, ни Такихиро, ни Сайто так и не смогли уйти.
И как появился Ягами-сан, человек без прошлого. Проживающий годы в страхе быть пойманным полицией, боящийся жизни своей, которую он позабыл, но в душе о ней мечтающий.

Старик судорожно вздохнул и поднял глаза на любимую:
- Кай... Кайо?
- Такихиро?

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"