Когда Максим и Яна были маленькими
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Пролог
Когда мой внук просил меня рассказать сказку на ночь, я ему иногда рассказывал быль - о том, как его папа и тётя Яна были маленькими детками и какие с ними происходили приключения. Потом Максимочка, так зовут моего внука, сам стал просить меня, чтобы я рассказал о том, как папа и тётя Яна были маленькими. А один раз он попросил: "Деда, расскажи мне про Бекимят"! Оказывается, это он просил, чтобы я рассказал тот эпизод из детства его папы и тёти Яны, где рассказывалось об их деревенских родственниках - "Екимятах": Татьяне, Андрее и Люданьке. Всякий раз вспоминать было трудно, какие-то детали забывались и тогда внук поправлял меня: "Деда, в прошлый раз ты рассказывал по-другому". Тогда я решил обо всём написать в виде маленьких рассказиков.
Когда Максим и Яна были маленькими.
Посвящается жене, Ирине Ивановне, с которой вместе растили наших деток.
Рассказы для внука.
I
Когда я приехал на весенние каникулы в Челябинск, Анна Никифоровна, моя тёща, сказала мне: "Иринушка родила мальчика". И я поехал в роддом. Палаты находились на третьем этаже. Я стоял под окнами и кричал: "Ирина!" К окну подошла одна из рожениц и открыла форточку. Я крикнул, чтобы она позвала Ирину Карташёву. Эта женщина сказала: "Ира Карташёва, тебя спрашивает какой-то грузин". "Нет,- ответила Иринка,- это не меня - у меня нет знакомого грузина". Она всё же подошла к окну и увидела меня. У меня были чёрные усы и я был в гражданском платье, поэтому соседка по палате и признала во мне грузина. Иринка показала мне младенца, которого я всё равно не разглядел.
II
Пока Иринка находилась в роддоме, наступили Первомайские праздники. Я и её брат Григорий поехали в гости к их деду Никифору, где по праздникам собиралась вся родня. Когда мы сели за стол и нам налили по стопке водки, кто-то из гостей спросил, как назвали новорожденного. Я не стал говорить, что имя сыну ещё не выбрали. Я хотел, чтобы имя у моего первенца было оригинальным, например, Антуан - в честь Экзюпери. Поэтому я, ничтоже сумняшеся, ответил: "Хельмут." За столом повисла напряжённая тишина. Все посмотрели вначале на меня - я в это время невозмутимо опрокинув стопку, закусывал, чем Бог послал. Потом все посмотрели на Григория, который сам был не в курсе и по этой причине спокойно и честно смотрел всем в глаза. Первым не выдержал дед Никифор. "Почто имя-то собачье?"- выразил он общее настроение.
III
Пришла пора забирать Иринку с новорожденным из роддома. Иван Иваныч и Анна Никифоровна - родители Ирины - и я поехали в роддом с цветами для молодой матери и тортом для персонала роддома. Везли Ирину с новорожденным на такси. Таксисты брали за мальчика 5 рублей, за девочку - 3 рубля.
IV
Через некоторое время посмотреть на правнука приехал дед Никифор. Войдя в прихожую, он увидел лежащего в импортной коляске крупного, упитанного мальца. "Красивый, - восхищённо произнёс дед Никифор по нижегородски, - рыло-то - во !" Он показал руками на себе, какое у правнука полное лицо.
Походил он на бабу Аню, особенно когда куксился и оттопыривал нижнюю губёшку. А бровки были папины - густые и чёрные.
V
Необычно крепким телосложением ребёнка восхищалась и массажистка в детской поликлинике, куда Иринка приносила малыша на массаж шеи. "Разве это ребёнок? - вопрошала она. Это - сбитень!"
VI
Имя малышу дали уже после того, как я уехал в Кустанай, продолжать учёбу. Назвали - Максим, о чём Иринка сообщила мне в письме. Мы с ней условились, что дочери имя даю я, а сыну - она. Поэтому не знаю, по какому критерию давалось имя, наверное, было в моде. Позднее мы называли его разными ласковыми именами типа "зайка". Один раз я назвал его при Иринкиной сестре Светлане Маковкой. "Ничего себе Маковка, - не согласилась Светлана, намекая на его довольно крупное телосложение, - это Маковище!" Тогда я стал звать Максима Тыковкой, Тыквёшей и просто Тыквой.
VII
Один раз Ира гуляла с Максимом и решила перейти улицу напротив магазина, в котором продавали сливы, естественно, дело происходило не на пешеходном переходе. В это время шёл троллейбус, который как раз в этом месте поворачивал во внутреннюю сторону. Ира отскочила на тротуар, бросив Максима в коляске, и троллейбус, разворачиваясь, стал прижимать коляску к бордюру. Хорошо, что рядом оказался мужчина, который не растерялся, подскочил и вырвал коляску с Максимом на тротуар. Если бы не он, троллейбус смял бы коляску вместе с малышом. Что касается Иры, то она быстро забыла об этом и продолжала нарушать правила уличного движения.
VIII
Вскоре после того, как я приехал по назначению в Тамбовское училище лётчиков для прохождения воинской службы и снял маленькую комнатушку недалеко от гарнизона в частном домишке у довольно приветливой пожилой одинокой женщины, меня отправили
в отпуск за следующий год. Подумав, мы поехали в деревню Сазоновщину Минской области, к родным бабы Нины.
IX
В Москве, пока Ирина бегала по магазинам, я сидел с Максимкой в "Комнате матери и ребёнка", на Белорусском вокзале, и занимал его новыми игрушками-побрякушками: птичкой, львом и оленёнком. Их я называл для сыночка: "Птича-синича, львиша и оленёночек". Когда я его баюкал: "А-а-а-а", он начинал тоже: "А-а-а-а", но не засыпал. Как только Ирина прибежала с покупками, я пошёл пообедать в ресторан, не следил за временем, и мы едва не опоздали на поезд.
X
От Москвы до Минска мы ехали на фирменном поезде: "Москва -Берлин". Потом Ирина знакомилась с магазинами города Минска, а мы с Максимкой ждали её на вокзале, в комнате матери и ребёнка. Затем мы поехали на автобусе до ближайшего населённого пункта от Сазоновщины, которая находилась в стороне от трассы и автобусы туда не ходили. Я оставил Ирину с вещами у поворота, а сам взял Максимку на руки и пошёл в сторону Сазоновщины. Оставив Максима в доме под присмотром, мы с дядей Казимиром быстро пошли в сторону трассы. По дороге дядя ругал меня за то, что я оставил Ирину одну на трассе: "Мало ли что?" Ирина не стояла на одном месте и продвигалась нам на встречу, перенося вещи одну за другой. Поэтому мы встретились на полпути.
XI
После приезда из отпуска мы ещё некоторое время жили у хозяйки. Потом мне дали комнату в квартире на три семьи. Я привёз и при помощи товарищей разгрузил контейнер с вещами. Стали понемножку обустраиваться.
Мы с Ириной постоянно спорили, на кого Максим больше похож и чей он сын. Один раз, когда он ещё не умел ходить, мы положили его на кровать, стали по разные её стороны и каждый стал звать его к себе. Максимушка немного поколебался и пополз к папе. С тех пор он надолго стал папиным сыночком.
XII
Максимушке почему-то не везло - он часто падал ещё в кроватке и норовил удариться головушкой. Один раз Иринка сварила яйцо всмятку, а яйца всмятку Маковка просто обожал. Он ещё плохо ходил, засмотрелся вверх на маму, которая несла ему яйцо, не удержался на ножках, упал и ударился виском об угол тумбочки. Максимушка буквально закатился плачем, я схватил его на руки, увидел на виске отпечатавшуюся от угла тумбочки вмятину и очень сильно испугался. Но, слава Богу, всё обошлось.
XIII
Он очень любил мультфильмы, особенно начало, где Заяц, Волк, а за ними крокодил Гена с Чебурашкой бегут к телевизору смотреть "мультики". Максимка, держась за спинку кроватки, бурно выражал свой восторг, прыгая в такт мелодии: "Ла-ла-ла-ла." А в конце повторял за Волком: "Гы!" Когда он видел по телевизору что-нибудь круглое, например, земной шар в программе "Время", то показывал пальчиком и говорил: "Анг!" Этим словом он называл и буковку О.
XIV
Вскоре меня перевели к новому месту службы. Перед этим к нам в гости приехали Светлана, её муж Саша и их сын Андрейка из Германии, где Саша проходил службу, а так же Анна Никифоровна и очень напрягала меня. Когда я уезжал в Торжок, была весна.
Когда получил комнату в квартире на два хозяина, и ко мне приехала в военный городок Сокол, что в 20 км от города Владимира, Иринка с Максимкой, был уже август месяц.
Максим бегал по городку в коричневой рубашке с длинным рукавом, синих шортах и ноги колесом. Меня он называл: "Дада". Потому что долго не видел и отвык.
Ирину в детстве родители звали: "Губаня". Я стал называть её Губастенькой. Один раз, когда мама укачивала Максимку на руках, он вдруг сказал ей: "Губастенькая ты моя!" "Что-что?"- переспросила Ирина. Но он ей больше ничего не сказал.
XV
На День авиации в гарнизоне было объявлено торжественное собрание, форма одежды - парадная. Когда я одел отутюженный тёмно-синий парадный костюм, форменную авиационную фуражку и начищенные до блеска кремом чёрные ботинки, Максимка во все глаза смотрел на меня и восхищённо повторял: "Па-а-па, па-а-па!..."
XVI
Зато на день Советской Армии и Военно-Морского Флота Ирина и Максим, что называется, отличились. Во время торжественного заседания, когда заиграл Гимн Советского Союза, и все встали, а военнослужащие - по стойке "Смирно!", Ирина со свойственной ей безответственностью не следила за Максимкой, и он побежал вдоль рядов что-то громко крича. Естественно, вся торжественность была испорчена, поскольку все смотрели на него и улыбались. Исполняющий обязанности командира полка подполковник Солдаткин посчитал такое поведение моей семьи во время исполнения Государственного Гимна кощунством и после этого невзлюбил меня.
XVII
Мы купили Максиму детский самокат в виде мотоцикла тёмно-красного цвета, и он гонял на нём по асфальту, отталкиваясь ногами.
XVIII
Разговаривать ему было лень, и он экономил на слогах, например, соседского взрослого мальчика Сашу называл: "Ся."
XIX
Показывая на картинке "Трёх медведей", он комментировал, изображая медвежий рык: "Папа-р-р, мама-р-р, ляля-р-р".
XX
Когда я его спрашивал: "Максимка - аган? (что на его языке означало "хулиган"), он энергично возражал. "А кто?" - спрашивал я. "Ряря," - отвечал Максимка. На его языке это означало "ляля".
XXI
Как-то мы с Максимкой смотрели картинки в журнале "Советский воин". "Максимка, а где здесь вертолётик,"- спросил я, показывая фотографию, где на переднем плане шла высадка десанта из вертолёта, а дальше садились и подлетали остальные вертолёты. Максимушка показал самый дальний и потому самый маленький, величиной с муху, вертолётик, который я до этого даже не замечал.
XXII
Зимой мы поехали во Владимир, чтобы сфотографировать Максимку. Он постоянно капризничал и нам с большим трудом удалось развеселить его и сделать несколько снимков, на которых он выглядел весёлым, в том числе и групповой, где мы втроём. Потом мы послали фотографии нашим родственникам. Когда баба Аня показала Максимкины фотографии Иринкиным подружкам, то одна из них - Вера Комиссарова - всё восхищалась: "Как может быть таким красивым человек!"
XXIII Весной меня перевели в город Торжок, где формировалась авиационная группа для переброски в Закавказье. К нам в гости приехали Русаковы Саша, Светлана и Андрейка из Германии. Ирина с Максимом и родственниками поехала в Челябинск, а я к новому месту службы. Потом я оказался в Грузии, где терпел тяготы и лишения военной службы, а моя благоверная укатила с сестрицей и детьми в Ялту, где развлекалась за мои денежки.
XXIV
Когда я получил отпуск и приехал в Сокол, Ирина и Максим уже были там. Один раз я взял его на аэродром. Там как раз облётывали вертолёт. Я посадил Максимку на сидение правого лётчика, и он взялся за ручку пилотирования. В это время командир на своём
сидении начал энергично двигать ручкой в разные стороны. Ручка правого лётчика вылетела из Максимкиных рук, и он в панике закричал папе: "Луку! Луку давай!"
XXV
Я взял Максима и поехал с ним в Орловку. Ирина покорно с этим согласилась. Когда мы приехали в Черемшанку, была ночь. Я нёс Максима на руках, а он звал: "Дедуска-бабуска-а! Дедуска-бабуска-а!" Он думал, что нас встречают дед Вася и баба Нина. Но они даже не знали, что мы приехали, так как ещё не получили телеграмму.
XXVI
Когда я его спрашивал: "Чей Максимка сыночек,"- он, не задумываясь, отвечал: "Папан". "А похож на маму,"- замечал я. "Всалавно папан,"- непоколебимо отвечал Максим.
XXVII
Через некоторое время приехала из Катон-Карагая сестра Катерина с дочерью Таней. которая была младше Максима на полгода. Она говорила два слова: "Катя" и "Гудон"(так она выговаривала Катон). Я возвращался с нижнего края деревни, когда баба Нина самовольно одела Татьяне Максимкины красные тапочки, в которых он ходил в помещении (а на улице была осенняя грязь), и повела её навстречу, поэтому я развернул компанию назад. Когда мы проходили мимо беседы, на которой сидели деревенские старики и старухи, одна из бабок спросила: "Где вы купили такую красивую девочку?" "Их не покупают, а делают,"- ответил Максим под хохот собравшихся на посиделки.
XXVIII
Как-то мы сидели за столом обедали, и баба Нина рассказывала про местную достопримечательность - немку Лиду и её слепого мужа Семёна, которого она называла "моя Самона". Максим подумал, что речь идёт о моём брате Семёне и громко возразил бабушке: "Мой Самоник!" С тех пор мы стали звать Семёна Самоником.
XXIX
По соседству с дедом Васей и бабой Ниной жил взрослый мальчик Генка Рулёв. Он и другие деревенские дети стали учить Максима: "Максимка, скажи: "Гавно собачье ". "Дедуска и папа не лазлесают", - отвечал Максим, который прекрасно знал, что глупости повторять нельзя.
XXX
Я уехал в Грузию один. Ирина, не долго думая, отправила контейнер в Грузию и приехала с Максимкой ко мне. По этому случаю мне дали комнату в квартире на два хозяина. Вскоре Максимка гулял по военному городку, в котором продолжалось строительство жилых домов и социальных объектов. Как раз выпал снег, и он катал на санках соседскую девочку Иру, которая была на несколько лет старше его.
XXXI
Весной мне дали отпуск и мы всей семьёй поехали в Одесский санаторий Министерства обороны. Перед отъездом Максим вышел погулять на улицу. Когда Ирина вышла на лоджию, чтобы позвать Максимку домой, чтобы собираться в дорогу, то увидела что он о чём-то разговаривает с проходившим мимо солдатом. "Максимка, ты о чём разговаривал с солдатиком?" - спросила его мама. "Таба-как-зовут-Максим-а-таба-Вася."- скороговоркой сообщил содержание беседы с солдатом Максимка. "Максим," - позвал его папа. "Я садат Максим", - заявил он папе. "Маленький ты мой солдатик",- с улыбкой произнёс папа. "Я басой садат Максим", - стоял на своём Максимка.
XXXII
Когда мы ехали на поезде, Максим стоял в коридоре, смотрел в окно и всякий раз, когда видел что-то интересное, громко звал папу из купе: "Папа, облати внимание!"
В Одессу мы приехали не по семейной путёвке, путёвки были только у меня и Ирины, поэтому Максимка оказался вне закона. Мы сняли по близости комнату для Иры и Максима, и они иногда, когда дежурила вредная сотрудница, там ночевали. Но чаще мы находились в санатории.
XXXIII
Мы ездили на экскурсию по местам боевой славы, в том числе были в знаменитых катакомбах; об этом до сих пор напоминают фотографии. Ходили в "ку-театр" - так Максимка называл кукольный театр,- где смотрели "пистакль" (спек-такль) про львёнка, у которого не было друзей. Посетили зверинец, где детишек катали на повозке, в которую была запряжена пони. Когда пони поехала, наш "большой солдат Максим" испугался и заплакал, поэтому папе пришлось бежать целый круг рядом с повозкой.
XXXIV
Когда мы возвращались из зоопарка и шли через подземный переход, Максимушка не послушал папу, не дал папе ручку, а побежал впереди папы и мамы вниз по ступенькам, упал и сильно поцарапался и ушибся. Плакать было нельзя, так как папа предупреждал, что можно упасть, и тогда Максим нашёл крайнего: "Он подбежал к маме, поднял на неё ручонки и закричал: "Ты зачем смотрела моих зверушек!"
XXXV
Так же мы продолжали учить азбуку и когда 25 апреля Максимке исполнилось 3 годика, он знал все буковки, и папа начал его учить читать. На день рождения мы купили торт и что-то из выпивки, пригласили отдыхавшую с нами супружескую пару и дежурившую горничную.
XXXVI
Через некоторое время, после возвращения из санатория, мне дали отдельную полуторку на втором этаже. У Максима появились друзья в нашем доме - мальчишки Хребтов и Павлович.
XXXVII
Максим не засыпал без сказки. "Па, лассказывай сказку!"- требовал он. Я рассказал ему всё что помнил, после чего начал сочинять сам. Обычно главным героем этих сказок был сам Максим в окружении Чебурашки и других мультяшных и сказочных героев. Когда я устами мультяшного героя начинал критиковать Максима за совершённые накануне проступки, он бурно протестовал: "Не хочу такую плохую сказку, лассказывай холосую!" Когда же я устами того же Чебурашки хвалил Максима за что-либо, он считал, что сказка хорошая.
XXXVIII Максим до 4-х лет рос нытиком. Бывало идём, а он хнычет по какому-нибудь поводу. И я начал ему внушать, что когда ему исполнится 4 года, он не должен будет так себя вести. И в четыре года он перестал хныкать.
XXXIX
Когда Максиму исполнилось 4 годика, мы пригласили на день рождения его сверстников - мальчиков и девочек. Одна соседская девочка по имени Лариса принесла Максиму в подарок костюмчик и ему это очень не понравилось. Поскольку Максим тактом не отличался никогда, то начал ныть: "Ладно, Варисынька, ладно - я тебе тоже на день рождения подарю платьице." А что бы ты хотел?"- спросил его папа. "Иглуску?"- недовольно ответил Максим. Другая девочка увидела, что в комнате находятся большая кровать и кроватка для малыша, стала ехидно спрашивать: "Максим, а где ты спишь?" Максим не хотел признаваться, что до сих пор спит в детской кроватке, поэтому делал вид, что не слышит её. Но она повторила свой вопрос несколько раз. "Пливязалась: "где спис, где спис," - недовольно пробурчал он, - на ласкладуске!" На балконе у нас действительно хранилась раскладушка, и Максим проявил военную смекалку.
XXXX
В этот год, мы поехали во время моего отпуска в Челябинск, чтобы потом от туда ехать в Орловку. Один раз Максим гулял с дедом Ваней во дворе. Дед Ваня разговаривал с соседями по дому и что-то сказал Максиму. Максим сказал деду Ване, что бросит в него камешек. Дед Ваня взял с земли прутик и в воспитательных целях чисто символически ударил прутиком Максима по попе. "Я думал, что он понимает сутки, а он суток не понимает,"- объяснил потом папе Максимка суть конфликта с дедом Ваней. После этого он перестал любить деда Ваню.
XXXXI
В Челябинске после разводом с мужем жила у родителей Светлана с сыном. Андрею Русакову тогда было 8 лет. Когда мы поехали в Орловку, взяли с собой Андрея. Я сделал на речке Орловочке запруду, куда Андрейка каждый день бегал купаться. А ещё он просыпался рано утром, когда дед Вася приезжал на своей Карюхе, на которой возил воду, и просился прокатиться на лошади. Максимке было обидно, что его дедушка катает Андрея, а не его, но Андрейка был старше и шустрей, а Максимушка любил утром поспать.
XXXXII
Один раз дед Вася запряг свою лошадь в телегу, и мы поехали на дальний покос, что на Чубке. Когда возвращались с покоса, ехали вдоль берега Убинки и Максим увидел песчаную косу. "О, нормально - песок: можно играть!" - воскликнул он. Он считал, что песок предназначен только для игры в детских песочницах.
XXXXIII
Однажды мы вчетвером пошли за деревню собирать лесные ягоды. Я находил ягодку - давал сыночку, Ирина собирала для Андрейки. Андрей был очень любопытным и сунул свой нос в норку и оса, которая в этой норке жила, укусила его прямо за любопытный нос.
XXXXIV
Андрея отец ещё в Германии научил красиво ходить строевым шагом. И вот, по предложению деды Васи, он стал чеканить шаг по орловской улице мимо соседской беседы. Максим пристроился за ним. Деревенские смотрели во все глаза. Тогда за ними начал ковылять хромой дед Андрон. Детям не понравилось, и они стали прогонять деда Андрона: "Уходи, ты не умеешь маршировать!"
XXXXV
Максим и Андрей играли в оловянные солдатики. Один раз между ними возникла ссора из-за солдатиков: Андрей обвинял Максима, что тот своих солдатиков потерял и украл его солдатиков. Ирина, как всегда, встала на сторону племянника. Через несколько лет мы убирали с кровати матрасы и обнаружили под матрасом солдатиков, которых Андрей спрятал и забыл.
XXXXVI
Из Катон-Карагая приехала в Орловку моя сестра Катерина с детьми Татьяной и Андреем. Когда мы сидели за cемейным столом, Андрей Русаков и Максимка читали стихи, пели песни, а Таня набычилась и молчала. И тогда безштанный Андрей Екимов заскочил на стул и затопотал босыми ногами, чем развеселил всю компанию.
XXXXVII
Андреев папа купил для дочери своей знакомой - Анжелочке - красные лакированные туфельки, но Светлана их конфисковала, и туфельки достались Максимке. Но это только присказка, сказка - впереди. Один раз Андрей стал дразнить Максимку: "Танечка, Танечка". Максим не растерялся и ответил Андрею: "Анзелочка, Анзелочка". Андрей бросился на Максима с кулаками, но Максимкин папа был рядом.
XXXXVIII Максим, к трём годам выучив азбуку, в три годика уже умел читать. Один раз дед
Вася, чтобы похвастаться внуком, привёл его в колхозную бригаду - место, где находились контора, конюшня, стояла колхозная сельскохозяйственная техника. Когда он сказал, что Максимка умеет читать, никто не поверил. Тогда Максим по просьбе деда продемонстрировал свою грамотность, прочитав несколько предложений на одном из стоявших в изобилии плакатов. Колхозный учётчик Григорий Иванович, муж сельской учительницы Анны Абрамовны, работавший раньше бригадиром, не поверил, взял Максима за руку, отвёл подальше, и Максим прочитал ему что-то на дальнем стенде.
XXXXIX
У деды Васи и бабы Нины не было туалета, поэтому я в это лето решил его построить. Строил из отходов. Когда было готово отверстие, необходимо было проверить, где прибивать доски, на которых будут находиться ступни ног, поэтому яма была уже не пустой. Забивая гвозди, я случайно уронил молоток, который нужно было вытащить, спустившись в яму. Это ответственное поручение вызвался выполнить Максим за очередное воинское звание "подполковник". Это у нас была такая игра: за героический поступок Максим получал очередное воинское звание, а за проступок, в зависимости от тяжести, я мог разжаловать Максимку до рядового.
L
Поскольку из Орловки мы увезли Андрея в Грузию, к нам, в военный городок приехала Светлана за Андреем. На фотографии запечатлён момент, когда мы на "КамАзе" в составе эскадрильи поехали отдыхать на Чёрное море. Максим сидит у папы на коленях, рядом сидят Андрей со своей мамой. В тот день было пасмурно и прохладно, но Светлана с Андреем, как дорвавшиеся до моря северяне, не вылезали из воды, хотя у Андрея, к тому же, была температура. Но всё обошлось.
LI
Максим любил рисовать на асфальте цветным мелом. В военном городке шло строительство, поэтому кусков белого и синего мела было полно. Но рисовал он только пыль и дым. Когда он хаотично чиркал белым мелом, это была пыль, когда синим - дым.
LII
В этот год с Максимушкой случилось большое несчастье - он серьёзно заболел. Он, как всегда, рисовал разноцветным мелом, сидя на холодном асфальте в своём синем комбинезончике и простыл. Поболев несколько дней, он, как будто бы выздоровел. И я вечером повторял с ним боксёрский танец, но Максим двигался как-то странно и несколько раз оступился. Я подумал, что он халтурит, либо устал и сказал, чтобы лез в кроватку спать. Когда я в обед забежал домой, то увидел на видном месте записку, в которой Ирина сообщала, что Максимушка заболел, и их скорая помощь увезла в больницу. Придя в больницу, я узнал, что у Максимушки парализовало левую сторону, врача-невропатолога нет и не известно, когда он будет, так как в больницах Грузии было много совместителей и "подснежников", а Максимушке поставлен приблизительный, и, как потом оказалось, неверный диагноз.
LIII
Одна из грузинок-медсестёр шёпотом сказала мне, чтобы я на их врачей не надеялся, что в Кутаиси живёт опытная врач-невропатолог и мне следует к ней обратиться; дала её адрес. (Надо сказать, что грузины в подавляющем большинстве к нам относились добро-
желательно). Назавтра я, отпросившись у командира, поехал со штурманом эскадрильи Лисицким на его машине искать врача. Заехав по одному из адресов, мы увидели там накрытые длинные столы. За одним столом сидели мужчины, за другим - женщины. Это были поминки. Узнав у нас, в чём дело, хозяева усадили меня и капитана Лисицкого за мужской стол и обещали найти врача. (Грузины - очень гостеприимный народ).
LIV
Через некоторое время грузины привезли врача, и мы поехали с ней в Цулукидзевскую больницу. Персонал местной больницы относился к ней подобострастно - это тоже особенность грузинского менталитета. Врач была прикомандирована из Тбилиси, а в Цулукидзевской районной больнице было много недостатков. Осмотрев Максимушку, врач сказала, что его поразил вирус гриппа типа энцефалит и посоветовала срочно везти ребёнка в Тбилиси - только там ему будет оказано квалифицированное лечение.
LV
На утро следующего дня Лисицкий привёз нас на Кутаисский аэропорт. Погода была нелётная. Только к вечеру мы вылетели в Тбилиси. Посадка выполнялась при плохой видимости и низкой облачности. На такси приехали в детскую республиканскую больницу. Там Максимушку не хотели принимать и предлагали везти ребёнка в инфекционную больницу, поскольку он переболел гриппом. Еле уговорили главврача принять нас. Звали её Саната Васильевна.
LVI
Когда Максима обследовали врачи и проверяли у него зрение, то показывали кружочки и удивились, когда узнали, что он не только знает буквы, но и умеет читать. А Саната Васильевна посоветовала Ирине родить ещё одного, иначе из Максим вырастет "махровый эгоист".
LVII
Квалифицированное лечение, крепкое здоровье ребёнка и Божья воля способствовали выздоровлению. Через несколько месяцев я забрал Ирину с Максимушкой и привёз в военный городок. Максимка носился по городку. Иногда он припадал на левую ножку и это отдавалось болью в сердце. Но вскоре всё прошло, и мы вспоминали это как страшный сон. Более того. Ирина сообщила, что беременна.
LVIII
Учитывая низкое качество медицинского обслуживания и антисанитарию в местном роддоме, жёны военных предпочитали рожать у себя на малой родине. Вот и я отправил Ирину и Максимку в Челябинск, к тёще. Ожидал сообщение о рождении ребёнка месяца через два. И каково же было моё удивление, когда мне доставили телеграмму от Анны Никифоровны с сообщением о рождении дочери. Я подумал, что меня разыгрывают, и отправился на главпочтамт, чтобы выяснить, их ли это телеграмма. Всё сходилось. Тогда я
занял у кого-то из знакомых 10 рублей, взял канистру и купил у грузин 10 литров вина. В это время шли полёты "день с переходом на ночь". Когда лётный состав и лица, обеспечивающие полёты, приехали ночью, после полётов, в жилой городок, все женщины из четвёртой эскадрильи и наряд на КПП были пьяными и распевали песни. И все говорили: "У Карташёва родилась дочка".
LIX
Я получил двухкомнатную квартиру, при помощи сослуживцев из нашей эскадрильи перенёс мебель, предварительно выполнив в новой квартире кое-какой ремонт. После этого взял отпуск и поехал в Челябинск за семьёй. Там я узнал причину столь неожиданного появления на свет дочери.
Оказывается, по приезде в Челябинск, буквально в первый же день, дядя Гриша посадил Максима на велосипед "Орлёнок", и Максим поехал вниз в сторону улицы с движением транспорта. Поскольку Максим сел на "Орлёнка" в первый раз и не умел тормозить, чтобы остановиться, Ирина испугалась за него и бросилась его догонять. После этого у неё начались схватки, её на "Скорой помощи" отвезли в роддом, где Ирина благополучно разрешилась девочкой.
LX
Один раз баба Аня сидела на беседе с соседями по дому, с ней был Максим. Максима попросили рассказать стихотворение. И он начал рассказывать "Бородино" М.Ю. Лермонтова. В одном месте Максимка запнулся. "Ба, как дальше?"- спросил он у бабы Ани. Но баба Аня ничем не могла помочь внуку. После этого Максим разочаровался в бабе Ане.
LXI
Когда я приехал в Челябинск, у моей дочери уже было имя - Яна. В отличии от Максимушки, который всё время куксился, Яна была улыбчивой и очень спокойной девочкой. Она была маленькой, курносенькой и голубоглазой. Правда, через некоторое время глаза стали карие. Кроме того, Ирина написала мне в письме, что дочь курносенькая и симпатичная, и я об этом всем похвастался. И вот теперь я опасался, что мою дочь не найдут таковой.
LXII
И вот мы переместились из холодного Челябинска в солнечную Грузию. На самолёте прилетели в Тбилиси, а от туда - до Кутаиси. Затем на такси - до Цулукидзе. Когда выгрузили вещи возле нашего дома, и возникла проблема с ключом от квартиры, Максим попросился сбегать к дому, в котором мы жили раньше. "Всё, Хребтов и Павлович сказали, что опять меня боятся,"- объявил он нам, когда прибежал назад. Оказывается, он поборол их, и они после этого сказали ему: "Максим, мы опять тебя боимся." Таким образом Максимка подтвердил свой социальный статус.
LXIII
На седующий год Максим и маленькая Яна с папой и мамой отдыхали в Орловке. Один раз родители с Максимом пошли купаться на Убинку; с собой взяли соседскую девочку Свету Рулёву, которая была на несколько лет старше Максима. Стоило родителям
немного отвлечься, как Максимка оказался в глубоком месте и начал тонуть. Всё произошло мгновенно. Мы увидели, что Света схватила его за головёшку и вытаскивает из ямки. Максим наглотался воды и испугался. Мы тоже испугались за него. Максимушка полежал на песке, отдышался, и мы пошли домой.
LXIV
Как-то мы собирались ехать убирать сено, и рано утром дед Вася стал совещаться с бабой Ниной, не пригласить ли Генку Рулёва возить копны. Это услышал сквозь сон Максимка и очень возмутился: почему Генка, а не он. Когда мы подъезжали к покосу, собака по кличке Индус, которую Максим называл Дусик, вспугнула выводок тетеревов, задавив 3-х штук. Одна тетёрка села на дерево, и я её подстрелил из отцовой одностволки 16-го калибра. Когда мы наложили достаточное количество копён, дед Вася посадил Генку на Карюху и тот стал возить волоком на верёвке копны. Максим сидел на телеге и наблюдал за такой несправедливостью, затем подошёл к стожару и заявил: "Ладно, ладно, деда Вася, не будет у тебя больше внучека!" Тогда дед Вася сказал Генке, чтобы тот слезал с лошади, и вместо него посадил Максимку. Довольный Максим привёз несколько копён, но так как Генка ездил быстрее, то вскоре вновь сидел на Карюхе, а Максимка удовлетворённый и умиротворённый опять пошёл к телеге играть с Дусиком.
LXV
Зачем-то я поехал в город, а когда вернулся назад, узнал, что Лена Рулёва пришла, чтобы поиграть с Яной, но Максим встал в воротах и почему-то не пустил её во двор. А вечером этого дня Лену Рулёву увезли в больницу с желтухой.
LXVI
Приехав в Москву и где-то устроившись, мы пошли на Красную площадь, а оттуда в сторону ГУМа. Я нёс Яну на руках. Она увидела кремлёвскую башню со звездой и громко сказала: "Москва!" Потом мы были в мавзолее Ленина, правда без Ирины. Я боялся, что Яна расплачется, и вездесущие чекисты удалят нас из очереди, но Яна держалась молодцом. Наше пребывание на Красной площади запечатлено на фотографии. А ещё мы ходили смотреть, как на башне театра Образцова в определённое время появлялись игрушечные зверушки и двигались по кругу.
LXVII
Когда мы занимали в поезде своё купе, Максим решил установить фиксатор двери, который не позволяет открыть дверь посторонним. Я, в это время находясь снаружи, открывал дверь в купе. Просто повезло, что ему не отрубило дверью пальчик.
LXVIII
В воскресенье я не ходил завтракать в лётную столовую и делал себе из дефицитного тогда растворимого кофе напиток с пенкой. "Па, дай кофе," - подходил ко мне Максим. Я давал ему всего пару чайных ложек, так как детям кофе пить нельзя. "Папа, и мне", - ковыляла вслед за ним на своих ещё не крепких ножках Яна с маленькой кружечкой.
LXIX
На следующий год у папы был отпуск зимой, поэтому Максима и Яну повезли в Челябинск, к бабе Ане и деду Ване. В Москве папа купил Максиму игрушечную пожарную машину красного цвета, которая приглянулась Яне, но Максим жадничал и не давал ей поиграть. И вот, когда мы уже приехали в гости, папа с дедом Ваней сидели за столом на кухне, а мама судачила с бабой Аней и не следила за детьми, вдруг куда-то исчезла Яна. "А где Яна?" - вдруг спросила баба Аня. Папа выскочил на лестничную клетку и побежал по ступеням вниз, а дед Ваня - вверх. И тут он увидел Яну, сидящую на полу площадки между этажами с Максимовой машинкой, с которой она спокойно играла.
LXX
Когда мы легли спать, все в одной комнате - кто на кровати, кто на полу - и погасили свет, Яна вдруг, под впечатлением всего услышанного за день, произнесла громко плохое слово. "Что, что ты сказала, Яночка?"- переспросил дед Ваня. Яна всё так же внятно и громко повторила это слово. "Молчите, молчите,"- прошептал папа. Все затихли. Вскоре и Яна уснула и никогда больше не вспоминала это слово.
LXXI
Яна ещё была малышка, поэтому не все слова выговаривала и вместо Максим говорила:"Асям", а вместо Максимка говорила: "Сямка". Максим дразнил её: "Сямка - во,"( и поднимал большой пальчик вверх),- "а Яночка - ни во!" Когда Яна начинала плакать, а папа ругал Максима, он успокаивал Яну: "Сямка - во, и Яночка -во!"
LXXII
Максим, когда был маленький, поднимал тяжёлое и у него образовалась в паху грыжа. И вот, перед школой, мы решили сделать ему операцию по удалению грыжи и положили в больницу. Навещать больных в палатах не разрешали, потому что наблюдать за ними можно было по телевизору, который, по тогдашнему советскому обыкновению, не работал. Поэтому связи никакой с ребёнком практически не было, даже передачи можно было послать только с ходячими больными, которые спускались вниз. Один раз мама на базаре купила у продавцов из Средней Азии стоившие очень дорого гранаты, которые я передал с какой-то женщиной Максиму. И, представьте себе, она украла у нашего ребёнка - не передала ему гранаты! К сожалению, бывают и такие уроды в человеческом обществе.
LXXIII
Когда Максимушка выписался из больницы, рассказал нам, что его в палате обижал большой мальчик и даже пнул в пах. Я считаю, что во всём этом виновата администрация больницы с их казёнщиной, равнодушием и безчеловечностью. А вот врачу-хирургу, который делал операцию, большое спасибо!
LXXIV
Гуляя по городу, я зашёл в фотоателье, на фасаде которого демонстрировались работы одного мастера. Я решил сфотографировать в этом ателье Максима и Яну. Раньше мама и Максим считали Яну страшилой. Но вот на фотографии на нас смотрела разумная симпатичная девочка. Вооружённый таким аргументом, папа начал утверждать, что его дочь - самая красивая девочка на земле. И Яна в этом нисколько не сомневалась, поскольку папа для неё был непререкаемым авторитетом.
LXXV
В этом году Максим пошёл в первый класс. Ходить в школу было далеко, поэтому первое время его провожала в школу и встречала из школы мама, потом он начал ходить в школу и из школы самостоятельно, с другими ребятами из военного городка.
LXXVI
Когда Максим пришёл в первый день из школы, папа спросил его, как дела. "Па, меня Картошкой обзывают," - пожаловался Максим. "Меня тоже обзывали Картошкой в школе,"- успокоил я его. Больше Максимка по этому поводу не комплексовал.
LXXVII
Яна очень быстро научилась говорить. Это произошло следующим образом. В нашу эскадрилью перевели из Читы на должность замкомэски майора Умерова, у которого было две дочери. Их квартира была под нами, на втором этаже. Младшая девочка Умеровых,
Ира, была на несколько месяцев старше Яны и уже хорошо разговаривала. Общаясь с новой подружкой, Яна буквально за несколько дней стала разговаривать не хуже её.
LXXVIII
Как-то раз папа и мама услышали, что мама Умеровых ругает Максима и вышли на лоджию, чтобы позвать Максима домой и выяснить, в чём дело. Оказалось, что старшая девочка Умеровых, Маша, предложила Максиму и его друзьям пойти за лётную столовую, чтобы показать друг другу писи. Чурбанов побоялся и подсматривал из-за угла, а другой мальчик, Пукарев, побежал домой и рассказал обо всём своей маме, которая сообщила маме Умеровых, а та подняла шум. Максим за это время успел посмотреть писи у всех девочек и разочароваться в них: "Я думал, что они разные, а они все одинаковые". Папа и мама сказали, что писи нельзя смотреть, потому что можно ослепнуть.
LXXIX
Один раз, когда Максим умывался в ванне, к нему тихонько подошла Яна и ударила
по голове оловянным солдатиком, пробив голову до крови. В другой раз она взяла Максимову красивую бордовую папку для нот, с которой он ходил на музыку, и бросила её в ванну, наполненную водой. Папка, естественно намокла, а когда высохла - покоробилась и стала некрасивая. Яна так поступала не со зла, а потому что была ещё маленькой и несмышлёной. Но когда Яна немного подросла, она горой стояла за Максима и всегда защищала его.
LXXX
Когда папа отпускал Максима с Яной гулять, он наказывал Яне, чтобы она смотрела за Максимкой. Яна была ответственная девочка, брала Максима за ручку и не отпускала её. Как-то Максим и Яна не успели выйти на улицу, как мы услышали в подъезде громкий плач и звонок в дверь. Папа открыл дверь и увидел, что Яна держит Максимушку за левую руку, а правая была в крови. "Что случилось, сынок?"- спросила испуганная мама.
"Меня Павлович за кулак укусил,"- с плачем ответил Максим. Оказалось, что Максима и Яну окружили ребята, стали задираться. Яна била кулаками и пинала ногами мальчишек,
кидала в них камнями, защищая братика, но её не трогали, так как она была маленькая. Максим ударил Павловича и рассёк суставы кулака до крови о его зубы. Когда же увидел кровь, подумал, что это его Павлович укусил за кулак.
LXXXI
Как-то раз мы с Ириной решили сходить в наш Дом офицеров на двухсерийный индийский фильм. Максим попросился на стадион поиграть в футбол. Мы его отпустили при условии, что Яна будет за ним смотреть. Братик и сестричка, взявшись за ручки, пошли на стадион, а папа с мамой - в кино. Только начался фильм, нас вызывают на выход. Выходим и видим Максимушку - бледный, губы трясутся, а левой ручонкой держит за запястье правую, сломанную. Оказалось, что он играл в футбол со взрослыми ребятами, и один из них толкнул Максима так, что он упал и сломал правую руку. Мы повели Максимушку домой, чтобы от соседей вызвать скорую помощь и там её ждать. А Яны всё не было. Когда Максимка с папой уехал в больницу, прибежала перепуганная Яна и стала оправдываться: "Мама, я бегала вокруг стадиона, чтобы не потолстеть, поэтому не видела, как Максимка сломал руку."
LXXXII
Максим, когда приходил домой со двора, всегда делился с родителями своими впечатлениями. Очень часто он рассказывал о поведении одного неуравновешенного мальчика, которого дети во дворе называли "Лёшка-псих".
LXXXIII
У Яны была любимая игрушка - пластмассовый медведь - которую папа купил ей в Усть-Каменогорске. И вдруг медведь у Яны пропал. Один раз Максим, проходя мимо детского садика, увидел Янину игрушку в песочнице. Он, не раздумывая, перелез через забор и забрал игрушку, не обращая внимания на протесты воспитателей детсада. Оказывается это один мальчик из нашего дома, сын прапорщика Зуенко, украл у Яны медведя и унёс в садик, где Яна не могла его увидеть. Папа похвалил Максима, когда узнал об этом: не надо стесняться забирать у воришек своё добро.
LXXXIV
Один раз папе во время очередного отпуска предоставили путёвку в военный санаторий, который находился в Карелии. В Грузии хорошие конфеты были в дефиците, поэтому папа набрал шоколадных конфет ленинградского производства и отправил посылку семье. Мама с Максимом ели конфеты и фантазировали, как приедет папа. Яна слушала, слушала, затем поставила всех на место: "Мезду плочим, папа не ваш, а мой. Тебя, мама, он называет Иласик, а тебя, Максимка, - лугает".
LXXXV
Как-то раз Яна стала говорить Максиму, что папа - её. "А моя - мама," - заявил ей Максим. "Нет,- возразила Яна, - мама тоже моя." "А я тогда чей?" - растерялся Максим.
"А ты, Максимка, обсий," - подытожила Яна.
LXXXVI
Яна требовала от папы, чтобы он подтверждал её привилегированный статус "папиной любимой дочери". Папа называл Яну - "вкусно-сладкий-ароматный". "А Максим какой?"- не унималась Яна. И была довольна, когда папа говорил, что Максим - "кисло-горький-неприятный".
LXXXVII
Ирина в очередной раз решила устроиться на работу, а Яну отвела в грузинский садик. Когда она уходила, сказала: "Пока, дочка." "Пока, мама", - ответила ей в тон Яна. А папа целый день не находил себе места - боялся за Яну.
LXXXVIII
Яне купили трёхколёсный велосипед с колёсами большого диаметра. Яна не доставала ножками до педалей, поэтому велосипед тащил за собой папа на своём ремешке или мамином пояске. Яна гордо восседала на велосипеде и спинка у неё всегда была прямая в отличие от Максима, который всегда держал спину "колесом".
LXXXIX
Иногда Яну в садик отводил Максим. Один раз я повстречался с начальником по физподготовке, которого в полку называли пан Спортсмен, и его женой. Они стали хвалить Максима за его выдержку и терпение. Оказывается, когда Максим приводил Яну в садик, она сразу не шла в помещение, а начинала прятаться от него за деревьями. Максим же терпеливо её уговаривал: "Ну, Яночка, ну, Яночка..."
XC
Если мы Максима называли Тыквёшей, то Яну - Мартышкой, а иногда - Пявкой.
Яной папа её называл редко. Папа говорил Яне: "Ну, дочка!" На что Яна в тон папе отвечала: "Ну, что, папка?"
XCI
Иногда Яна прибегала домой с улицы и просила у папы напиться, а сама была вся потная, поскольку в Грузии было жарко и душно. При этом от Яны пахло псиной. Папа
ничего не мог понять. Оказалось, что Яна обнимала и целовала всех бездомных собак, которые жили в военном городке и пользовались покровительством и любовью детворы.
XCII
Янины подружки, три девочки, в число которых входила Ирка-Умерка, все жили в нашем доме и по характеру подобрались, - как и Яна, - атаманки, то есть боевые девочки, которые никому не давали спуску.
XCIII
Когда я возвращался со службы, Яна бросалась ко мне и обхватывала меня за колени со словами:"Мой папа!" Её подружки подбегали вслед за ней, тоже обхватывали меня за колени и каждая говорила: "Мой папа! Нет, мой папа!" Чуть не доходило до драки.
Если Максим знал азбуку к трём годам, то Яну начали учить в пять лет. Как и все дети, Яна изучала азбуку, где каждой букве соответствовала картинка: А - арбуз, Б - барабан и так далее. Один раз Яна дошла до буквы "О" и назвала её "Птё", так как перепутала ос, нарисованных рядом с буковкой "О", с пчёлами.
XCIV