"We're foot--slog--slog--slog--sloggin' over Africa...". Я ненавижу Африку. Я ненавижу буш. Мы продираемся через него уже третьи сутки. Грильйо машет мачете и молчит. Позавчера он шутил. Вчера сыпал ругательствами. Сегодня молчит. Нам нужно добраться до Миссии. Там дорога и машины. Назад пути нет. Кубинские твари перекрыли обратный путь.
Ан-го-ла. Змеиное название. Мерзкая страна, которой повезло только в одном. Алмазы. Они были, есть и будут. В отличие от португалов. Португалы ушли. Это вам не буры. Свалили, как только запахло жареным. И теперь местные царьки рвут друг другу глотки за ... -- да как там было в этом фильме? -- "Бриллианты навсегда".
Отчего я здесь? Оттого!.. Мой работодатель потерял свой груз в этой грёбаной Африке. Вернее, не потерял. Груз в деревушке с непроизносимым африканским названием. Мне нужно забрать его и доставить по назначению. Способы, методы -- на мое усмотрение. И вот я здесь. И привычно ненавижу Африку.
Я ненавижу Африку. Ненавижу таблетки, которые приходится глотать горстями "на всякий случай". Ненавижу ядовитого вида и цвета воду, которую нужно обеззараживать до того, что она начинает разъедать желудок. И противокомарино-москитные сетки, в которых просто не продохнешь, -- тоже ненавижу! Ненавижу то, что нужно платить бешеные бабки за качественную резину. И идиотов, которым нужно объяснять, что "просто так" они могут случаться со своими обезьянками, а с английской леди такие фокусы не прокатывают.
Впрочем этот министр был так -- вполне себе ничего. Понятливый. Аккредитацию я получила быстро. И не без удовольствия. Вообще, этот местный вождёк оказался очень неплох... До тех пор, пока не вообразил, что я горю желанием сделаться старшей макакой в его обезьяннике... Не нужно было на меня давить, милый. Потому что твой адьютантик, милый малыш... да... это было нечто!.. Выпускник Сандрхерста так хотел выглядеть джентльменом в глазах белой леди. Наивный черненький щеночек, купившийся на сказку о несчастной жертве. Впрочем, аминь вам обоим, мальчики...
Что, уже пора? Грильйо сволочь! Я его ненавижу. Ненавижу, когда он командует "подъем". Ненавижу, когда он тащит меня за руку через этот мерзкий буш. Идиот! Почему мужики так покупаются на женскую слабость? Ненавижу, что он не дает мне сдохнуть!
Грильйо нравятся белые женщины. Странный человек. Здешние красотки с высокой грудью, тонкими икрами и крутыми бедрами... будь я мужчиной -- не желала бы ничего большего... Не.... Я могу понять местных горилл -- белая женщина для них как оливка в мартини. Но Грильйо? Я подобрала его случайно. В одном из баров для журналюг, где он сломал челюсть ублюдку, предложившему мне алмаз за ночь любви. Грильйо был хорошим вариантом. Я ушла с ним.
Грильйо был очень хорошим вариантом. Он давал материал. Все эти местные войнушки с реками крови, которые так нравятся нашим тупоголовым курицам. Они, что на это кончают? Наверное, раз "Би-Би-Си" платит за то дерьмо, которое я им сливаю. Через неделю я ткнула пальцем в точку на карте. Он не стал задавать лишних вопросов. У журналистов свои источники. А фунты не пахнут. Да, фунты. Я же английская журналистка. И нечего палиться на мелочах.
Тогда я впервые увидела кубинцев. Кубинцы -- мечта местной пишущей братии. О них травили байки, рассказывали истории одна занимательней другой. Но их никто не видел. Официально кубинцев в Анголе нет. Впрочем, здесь официально вообще нет никаких белых. И Грильйо здесь тоже нет. Не было, нет, и не будет. Я? А что "я"? Я английская журналистка и только.
Он был красив как сволочь. Этот кубинец. Настоящий кабальеро. Или я уже настолько свихнулась от вида черных, что готова кинуться на любого белого? Эта чертова сигара. Как красиво он курил! Грильйо нашел для него сигару. Они вывернули все мешки и карманы, но отыскали настоящую "гавану". Человеку нельзя отказывать в предсмертной просьбе. И вот он стоял, курил эту чертову сигару, а я пялилась на него как малолетка на рок-звезду, и ... вау! Если бы он захотел меня -- я бы точно дала! Тварь! Мог бы пожелать еще что-нибудь, кроме этой грёбаной сигары.
Грильйо! Он посмотрел на меня, а потом достал револьвер. Дерьмо! Белые обычно не утруждают себя грязной работой, но он выстрелил. Дождался, когда кабальеро докурит свою "гавану" и всадил пулю ему в висок. За миг до этого я подняла фотоаппарат и машинально нажала спуск. А потом Грильйо швырнул меня на землю. Прямо там. Рядом с телом. На черных мне было плевать, а ребята, вспомнили, что у них нарисовались неотложные дела в ближайшем буше. Не из деликатности. Просто мне повезло -- там были еще какие-то местные телки. Так что все по-честному и без обид. Что естественно -- то не постыдно.
Было ли мне хорошо? Конечно. Потому что свой груз я там все-таки забрала. А досадные накладки встречаются в любой работе.
И вот мы продираемся через чертов буш, к чертовой миссии. И мы дошли, наконец! Грильйо сволочь, но все-таки мужик.
И... дерьмо!.. Ну, вот почему все всегда идет через жопу?! Они умирали. Эти блаженные миссионеры конкретно умирали. От какой-то чертовой африканской заразы в этой чертовой Африке. Вернее, сказать, они все уже умерли. Кроме одного роскошного негра и маленькой беленькой сестрички. Они лежали рядом -- черный гигант и белая дюймовочка и захлебывались собственной кровью. И -- чтоб меня! -- это было безумно красиво. Интересно, "это" заразно?
-- У нас есть все шансы сдохнуть, детка, -- Грильйо впервые назвал меня так, и я поняла что "это" серьезно. Я должна испугаться? Наверное, но мне сделалось весело. Запах свежей крови... Смешно.
Грильйо достает револьвер.
-- Ты же хочешь это сделать, детка? Ты же всегда хотела сделать это? Они все равно трупы и мы всего лишь облегчим их страдания.
Никогда не думала, что у револьвера такой тугой спуск. А в его руках он смотрелся игрушкой. Я нажала на спусковой крючок обеими руками.
-- Заведи себе "Вальтер", -- усмехается Грильйо.
В "Лендровере" семь мест. Остальные? А что "остальные"? В конце концов, эти бойцы знали, на что шли, нанимаясь воевать за баки... Дерьмо! Какой все-таки у этого револьвера оказался тугой спуск!
Когда Грильйо дали пожизненное...
... я сентиментальная дура...
Когда ему дали пожизненное, после того, как ткнули в лицо моим снимком...
... я сентиментальная дура...
Я пришла на последнее заседание. С "железной" бумажкой от "Би-Би-Си".
И, конечно же, я сказала ему, что буду его ждать.
А он почему-то опять назвал меня сукой.
Я -- не сука, ты, сволочь!
Я-не-су-ка!
Просто я ненавижу Африку!
Я люблю Амстердам. Амстердам -- город дешевых шлюх и дорогих ювелиров. Мне плевать на здешних девок -- африканские девочки красивее и дешевле. Мы встречаемся с моим благодетелем в маленьком ресторанчике. Именно в таких ресторанчиках здесь обычно совершаются миллионные сделки.
У моего благодетеля мягкий задумчивый взгляд хорошего еврейского мальчика, мягкие руки и железная хватка. Мы договариваемся о цене. Я торгуюсь. В конце концов, я имею право на каприз. Небольшой круиз в качестве бонуса за "моральные издержки".
Моя лодочка спадает... И ... все-таки капрон -- это гениальное изобретение... потому что он идеально скользит по его идеально сидящей штанине от "Hermes". Мне нравятся богатые еврейские мальчики. Даже с железной хваткой.
-- Ладно, двенадцать!
А потом он расслабленно рассказывает о новом проекте -- и мне больше не придется ехать в эту чертову Африку. Хотя, Африка -- это вполне милое местечко. Где можно достать разные экзотические штучки. К, примеру, таллий.
Через пару недель, твои покупатели выйдут на меня, милый. Да, есть шанс, что меня грохнут. Но есть и другой вариант. Конечно, меня слегка кинут на бабло, но я все равно получу больше, чем твои жалкие двенадцать процентов. Тем более что у меня есть новый проект... твой бывший проект. И Россия куда перспективнее, чем Африка. Конечно, Россия это тоже не Мальдивы, но там спокойно, а главное -- никаких черных. А, баки они все равно баки -- что в Африке, что в России. Мне -- все равно. В конце концов, я из тех, кого называют "человек мира".
В восьмидесятом у них там будет Олимпиада, а Би-Би-Си очень понравились мои африканские репортажи. Подкрепленные парой рекомендательных писем от очень известных людей. Что ж. На этот раз я получу аккредитацию обычным путем. Не таким экзотическим как в этой чертовой Анголе. Впрочем... меня не особенно волнует то, как я это получу. Главное, я в конце концов все равно получу то, что мне нужно. Большая страна, большие секреты, большие деньги. Советы -- зло? Смешно. Две стаи обезьян кидаются друг в друга дерьмом и огрызками, не понимая, что империй добра не существует. А что? Человеческое общество не более, чем стадо обезьян. Или гиен? Когда я беседую с тетушкой Джейн или листаю её книги, мне все больше кажется, что человеческое общество не слишком отличается от стаи. Доминирующая особь, недоминирующая особь. Джейн искренне считает, что я влюблена в Африку. Дайан считает, что Африка моя слабость. О'кей, девочки, вы мне очень помогли. И в моих африканских приключениях и в определение моего места в мире. И, да, в моей репутации защитника дикой природы. Военный журналист это неплохо, но привлекает лишнее внимание; не то что спорт, природа, экология. И пока я буду писать восторженные репортажи об Олимпиаде... а потом об этой... Сибири, и совершенно спокойно летать между Лондоном и Москвой с чертовой кучей репортерского багажа, куда можно запихать все, что угодно, я сделаюсь в конце концов старшей гиеной в стае.