В этот год река замерзла рано, и с окончанием навигации гости перестали посещать Драгонвик. Миранда не догадывалась, что Николас использовал беспорядочную суматоху развлечений нескончаемых толп гостей в личных целях, но в ноябре, когда в доме жили только Ван Рины и она сама, девушка почувствовала себя гораздо счастливее.
Николас вновь вспомнил о ней. Он держал ее в отдалении все лето, но, как выяснилось, вовсе не отрекался от нее, чего Миранда так боялась. Хотя вслух ничего сказано не было, она чувствовала, что их отношения вернулись к тому, что случилось в бальную ночь четвертого июля.
Где-то в середине ноября в утро вторника в дверь Миранды постучала Магда.
-- Мифрау хочет видеть вас у себя, -- заявила горничная. -- Немедленно, --безапелляционно добавила она, когда девушка подошла к зеркалу, чтобы пригладить волосы и поправить безукоризненные оборки на запястьях голубого утреннего платья.
Несколько встревоженная, Миранда последовала за горничной. Раньше ее никогда не вызывали в спальню Джоанны.
Хозяйка имения возлежала на огромной кровати Ван Ринов. Как и кресло для сбора ренты кровать была привезена из Голландии первым патруном, и ее спинка была украшена причудливого резьбой, где среди орнамента из листьев и розеток красовались три леопарда. Любой другой человек выглядел бы маленьким между четырьмя мощными дубовыми столбами, поддерживающими пурпурно-золотой балдахин, но необъятная плоть Джоанны выпирала за пределы всех матрасов.
Комната миссис Ван Рин была очень большой, но она не оставляла ощущения пространства, потому что вся была заставлена не подходящими друг другу предметами старинной мебели, купленной Джоанной в Олбани. Несмотря на неустанные заботы горничной, все столики были завалены недоеденными коробками конфет, разорванными вырезками из журналов и кусочками цветного воска. В последнее время Джоанна увлекалась искусством делать цветы из воска, что как раз вошло в моду. За окном ослепительно сверкала на солнце полузамерзшая река, тяжелые коричневые портьеры были плотно сдвинуты, а в комнате стоял кислый запах застоявшегося воздуха.
Если бы это была моя комната, размышляла Миранда, сразу же заметившая все детали, какой красивой я бы ее сделала. Это была бы лучшая комната в доме.
Неясное раздражение в глазах Джоанны стало более отчетливым, когда она рассмотрела девушку. На фоне ярко-голубого платья аккуратные кудряшки Миранды сияли чистым золотом. Обиженный взгляд Джоанны остановился на тонкой талии девушки, которую корсет смог уменьшить до восемнадцати дюймов.
-- Вам не следует так затягиваться, -- резко сказала миссис Ван Рин. -- Это не соответствует вашему общественному положению. Как и ваша прическа. Вам следует заправлять волосы под сетку.
Алая волна медленно поднялась вверх и залила лоб Миранды под пышными кудрями.
-- Простите, мэм, -- неловко произнесла она. -- Вы... вы это хотели мне сказать?
-- Нет. Я недовольно успехами Кэтрин. Вы оказываете недостаточное внимание ребенку.
-- Я стараюсь, мэм, -- ответила Миранда, чувствуя себя очень несчастной.
-- Что ж, я хочу, чтоб сегодня вы отвезли ее в Гудзон. У нее на пальце нарыв. Отвезите ее к доктору Гамильтону на Даймонд-стрит.
Миранда расстроилась. У нее уже были планы на сегодняшний день. Два дня назад за обедом Николас неожиданно спросил:
-- Миранда, вы катаетесь на коньках?
-- О да, конечно, я очень люблю кататься, -- ответила она, думая, как было бы хорошо прокатиться по Дамплинг-Понд.
Он кивнул, и его яркие глаза остановились на оживленном лице девушки.
-- Проток за островом Брон хорошо замерз. Во вторник, если погода будет хорошая, мы переправимся на тот берег и покатаемся.
И вот настал вторник. Несмотря на яркое солнце, погода была ясной и морозной. Можно было вволю покататься. Ее мышцы часто бунтовали от бездеятельного образа жизни леди, который ей теперь приличествовал. К тому же, она была бы с Николасом.
-- Но там нет никакого нарыва, мэм, -- запротестовала она. -- У Трины была заноза, которую я вытащила. След почти не виден.
Джоанна сжала губы.
-- Магда говорит, это нарыв. Кроме того ребенка надо отвести к сапожнику на Юнион-стрит и забрать ее отремонтированные ботиночки, и вот список, что вы должны купить мне в городе.
Она протянула измятый лист бумаги.
-- Вы поедете немедленно.
-- И куда это Миранда немедленно поедет?
Обе женщины от неожиданности вздрогнули. В дверях стоял Николас, на его губах играла вопросительная улыбка. Миранду он словно не замечал, сосредоточив взгляд на лице жены.
Одутловатое лицо Джоанны как будто сдулось. Она облизнула губы.
-- Вы... вы напугали меня, Николас. Вы редко заходите сюда.
Наклонив голову, он продолжал ждать ответ, и Джоанна нервным движением плотно запахнула на огромной груди халат и поправила плоский ночной чепец.
-- Сегодня Миранда должна отвезти Кэтрин в Гудзон. Ребенку нужен врач, -- наконец, проговорила она.
Его брови сошлись.
-- А разве врач не может, как обычно, приехать сюда?
-- Это слишком долго, к тому же в Гудзоне есть и другие дела.
И она вызывающе добавила:
-- Я распорядилась заложить карету. Карета ждет.
Николас вновь наклонил голову.
-- Понимаю. Поездка в Гудзон очень важна. Миранда и Кэтрин, конечно, должны поехать. Это несколько меняет мои планы, но неважно. Я собирался поговорить с шерифом графства. Но ваши желания, моя дорогая, важнее всего, вы же знаете.
Она встревожено выдохнула:
-- Что вы хотите этим сказать?
-- Как что? Лишь то, что я должен сопровождать их до Гудзона, -- мягко ответил Николас.-- Они вряд ли смогут вернуться раньше вечера, а с нынешним настроением фермеров дороги небезопасны. На прошлой неделе карета Ливингстонов попала в засаду.
Миранда не могла сдержать благодарного взгляда, но он остался не замечен Николасом: его немигающие глаза пристально изучали лицо Джоанны, на котором застыла беспомощная растерянность и, как заметила девушка, что-то еще.
"Неужели она боится?" -- с изумлением подумала Миранда. Николас всегда был с ней очень вежлив, да и сейчас тоже. И он сказал чистую правду -- обычно он всегда поступает так, как хочет Джоанна, особенно в последнее время. До чего же она глупа, с неприязнью думала девушка и тотчас забыла о Джоанне, чьи желания не имели никакого значения, раз Николас полностью завладел ситуацией.
Этот ноябрьский день в Гудзоне был одним из тех чудесных осенний дней, которые приходят редко и всегда неожиданно, когда любая мелочь благодаря взрыву пылких чувств становится событием для посвященных. О темном подводном течении, имевшемся у этого сияющего дня, Миранда не имела тогда ни малейшего представления, впрочем, как и еще многие-многие годы спустя.
Ей было достаточно ощущения, что в тот миг, когда Николас сел рядом с ней в закрытую коляску, она впервые почувствовала легкость от его присутствия -- восхитительную, трепетную и прекрасную. На Миранде было зеленое шелковое платье, к которому она совсем недавно пришила новые рюши из кремового кружева, а поверх надела длинную накидку из светло-коричневой шерсти. Хотя у нее еще не было возможности в ней покрасоваться, Миранда знала, как идет ей зеленая шляпка с атласными лентами и перьями страуса. Ее носовой платок в очаровательном ридикюльчике лимонного цвета благоухал гелиотропом, и этот соблазнительный, но нежный запах придавал ей уверенность.
К полудню они добрались до Дагвей-Роуд и по крутому холму стали въезжать на Вторую улицу Гудзона.
-- До чего же этот город мил! -- воскликнула Миранда. В тот день она была настолько возбуждена, что могла бы счесть милым даже кучу приземистых грязных хижин. Но городок и впрямь был очарователен. Небольшие домики, сложенные из кирпича и камня, явно указывали на свое ново-английское происхождение. По большей части Гудзон был заселен квакерами с острова Нантаккет, которые после революции нашли новый, более безопасный от нападения китов порт, и через владения привязанных к земле голландских фермеров Фолгеры, Мейклсы и Коффины с немалой выгодой для себя пятьдесят лет спускались вниз по реке к морю.
-- А где здесь Даймонд-стрит? -- спросила Миранда. -- Кузина Джоанна сказала, что там живет доктор Гамильтон... Нужно показать ему Кэтрин.
Николас покачал головой.
-- Гамильтон старый дурак. Он не знает никаких методов лечения, кроме каломели, хины и бренди. Отведите ребенка к молодому Тернеру. Похоже, он знающий человек.
-- Но он такой грубиян, и он противник ренты! -- в праведном негодовании вскликнула Миранда, чувствуя отвращение к молодому врачу.
-- Тем больше оснований оказать ему честь своим покровительством, -- спокойно ответил Николас. -- Он быстро оставит бредовые идеи, если я предложу ему стать врачом моего поместья.
-- О! -- с благоговением произнесла она. -- Понимаю.
До чего же Николас был умен!
Он отдал распоряжение конюху, затем повернулся к Миранде.
-- Я собираюсь встретиться с мэром Куртисом и шерифом. При сборе ренты снова были проблемы. Я добьюсь, чтобы с этими глупостями было покончено. В два я встречу вас в Гудзон-Хаузе.
Он вышел из коляски и некоторое время стоял со шляпой в руке, пока лошадь не тронулась. Миранда смотрела, как высокий стройный мужчина, казавшийся еще выше из-за большой круглой шляпы, быстро зашагал вдоль улицы. Люди смотрели на него, переглядываясь. Один раз, сняв шляпу, он поклонился старой леди в сером, и его волнистые волосы засияли на ярком солнце смоляным блеском.
Карета свернула на Юнион-стрит, и Миранда больше не могла видеть Николаса. Они остановились у небольшого кирпичного коттеджа у реки на Фронт-стрит. Небольшая табличка на побеленной двери гласила: "Джефферсон Тернер, доктор медицины".
Миранда вздохнула.
-- Идем, Кэтрин. Это тот самый доктор.
Девочка, обнимая куклу по имени Крисабель, послушно пошла за родственницей. Когда Миранда подняла дверной молоток, она была ошеломлена, услышав внутри хор громких голосов, среди которых выделялся один, раздраженно крикнувший:
-- Черт! Говорю вам, сейчас не время для полумер!
Стук Миранды вызвал мгновенную тишину. Кто-то сказал:
-- Тихо!
Миранда ждала долгих пять минут, пока дверь не открылась, и на пороге не появился доктор Джефф. Его светлые волосы были взлохмачены. Он был без пиджака, с засученными рукавами, открывавшими крепкие мускулистые руки с рыжими волосами.
Девушка скривила губы. Она поправила зеленую юбку и вздернула подбородок.
-- У мисс Ван Рин болит палец, -- надменно произнесла Миранда, положив руку на плечо Кэтрин. -- Патрун хочет, чтоб вы осмотрели ее.
Джефф продолжал пристально смотреть перед собой. Его острый взгляд нацелился на стоящую за ними карету Ван Ринов, дверцу которой украшал фамильный герб. Затем он вновь взглянул на высокомерную фигуру девушки, запрокинул голову и расхохотался.
-- Будь я проклят! -- сказал он. -- Входите, мадам... такая честь.
Миранда метнула на него яростный взгляд и величаво переступила порог. В коттедже кроме кухни позади дома было четыре маленьких комнаты. В приемной комнате и операционной находилось не менее дюжины людей, в их числе она заметила плачущую женщину, которая при виде Миранды торопливо вытерла глаза.
-- Посмотрите, кого я нашел у двери! -- закричал Джефф, все еще смеясь. -- Мисс Ван Рин собственной персоной...
Он отвесил озадаченной Кэтрин шутовской поклон и она, испуганно сунув палец в рот, спряталась за юбки Миранды.
-- ...и, -- продолжал Джефф с еще большим восторгом, -- утонченная мисс Уэллс. В ней, друзья, тоже есть примесь королевской крови, потому что она кузина патруна.
Присутствующие в комнате переглянулись. Маленьких худой мужчина с бакенбардами мышиного цвета схватил Джеффа за руку и что-то зашептал.
Женщина встала, ее поношенная серая шаль упала с худых плеч.
-- Да, -- горько сказала она. -- Эти Ван Рины могут наряжаться в шелка и бархат, в то время как я и мои дети голодают.
Она боком прошла мимо Миранды, которая стояла у нее на пути. Сердце девушки при этом отчаянно забилось.
-- Встретимся позже, ребята, -- проговорил Джефф. -- Может быть, теперь имеет смысл кое-кому подготовить сюрприз.
Он кивнул на стоящую под окнами коляску Ван Ринов. Собравшиеся обменялись понимающими взглядами. Довольно ухмыляясь, они молча вышли из комнаты, оставив там только маленького худого человека и Джеффа.
Наконец Миранда обрела дар речи.
-- Это было собрание противников арендной системы! -- гневно воскликнула она.
Мужчины взглянули на негодующее лицо Миранды и Джефф весело расхохотался.
-- Совершенно верно, принцесса. Позвольте мне представить доктора Смита Боутона.
Маленький мужчина холодно поклонился.
Смит Боутон, где-то она слышала это имя. Ей вспомнился Фенимор Купер и его презрительные слова: "Дешевый коротышка-доктор, который подстрекает к мятежу и неповиновению закону". Значит это и есть тот самый человек, верховодивший фермерами.
-- Думаю, вам должно быть стыдно, -- запальчиво воскликнула она, -- подстрекать людей на дурные поступки, устраивать всем неприятности. Фермеры были счастливы, пока не появились вы.
Оба врача переглянулись. Они были знакомы еще с тех пор, когда вместе изучали медицину в Кастельтоне в штате Коннектикут, и, хотя Боутон был старше, они всегда были друзьями.
С тех пор как Боутон, в душе которого горело пламя истинного крестоносца, переселился в графство Колумбия, Джефф, как мог, помогал его делу. Но у Джеффа при этом хватало здравого смысла и чувства юмора, которые отсутствовали у его друга. Маленький доктор резко повернулся к Миранде, его глаза засверкали гневом. Она подумала, что, несмотря на маленький рост, у него очень сильный характер.
-- Вы как попугай повторяете чужие слова, -- закричал он. -- Фермеры никогда не были счастливы в этих проклятых имениях. Мои пациенты -- арендаторы Ренсселиров, и поэтому я прекрасно все знаю. Вы, вздорная легкомысленная девчонка, вы хоть понимаете, почему наши предки покинули Старый Свет много лет назад? Потому что они искали свободы и избавления от тирании. И по всей нашей огромной стране белые люди свободны, кроме тех несчастных, что живут здесь, в этих имениях. Говорю вам, для великой страны это черное пятно позора. Гнилой пережиток прошлого!
Он поднял кулак, и Миранда отступила назад. Кэтрин с широко распахнутыми глазами украдкой выглядывала из-за юбок девушки.
-- Но есть закон! -- слабо запротестовала Миранда. Она чувствовала непоколебимую силу в словах маленького доктора, но вовсе не была убеждена в его правоте.
-- Этот закон плох! -- с еще большим жаром воскликнул Боутон. -- И его надо изменить.
-- Но только без насилия, -- предупреждающим тоном вставил Джефф, обращаюсь к другу. -- Наше дело пострадает, если мы к нему прибегнем.
Глубоко вздохнув, маленький доктор кивнул.
-- Увидимся позже, -- сказал он Джеффу.
Небрежно поклонившись Миранде, Боутон вышел.
-- Итак, юная леди, -- проговорил Джефф, с улыбкой глядя на Кэтрин, -- давайте взглянем на ваш пальчик, который привел вас сюда в столь волнующие мгновения.
Он бережно взял девочку за руку и отвел в операционную, оказавшуюся маленькой комнатой с красным половиком. В ней, кроме вымытой дубовой скамьи, на которой лежали железные хирургические щипцы и пара скальпелей, располагались лишь шкаф, заполненный бутылками и коробочками с пилюлями, каменной ступкой с пестиком и несколькими медицинскими книгами, а с другой стороны стол и два стула. Солнечные лучи весело проникали в операционную через единственное окно, на котором даже не было занавесок.
Миранде невольно понравилось ловкость, с которой Джефф колдовал над рукой Кэтрин, и подбадривающий тон при разговоре с девочкой. Но больше, собственно, восхищаться было нечем. Ей было отвратительно его коренастое мускулистое тело, хамские манеры, но больше всего девушку смущали его опасные связи с арендаторами. Ей не терпелось поскорее уйти отсюда и рассказать все Николасу. Она взглянула на стенные часы. До двух оставалось уже меньше получаса.
-- С пальцем все в порядке, -- сказал Джефф после тщательного осмотра, поднимая глаза на Миранду.
-- Конечно, -- ответила она. -- Я и не предполагала ничего другого.
Джефф выпрямился и умильно сложил руки.
-- Вы заинтриговали меня. Смею ли я надеяться, что это я зажег тайную страсть в вашей девичьей груди? Значит ли это, что вы пришли сюда исключительно в надежде вновь встретить меня? Такая возможность...
-- Чушь! -- выпалила Миранда и сразу же ужаснулась своей несдержанности. Благовоспитанные молодые леди не кричат "чушь" -- это явно сказывалось ее фермерское воспитание. И теперь это невозможный человек опять расхохотался.
Она важно натянула желтые перчатки и поправила шляпку.
-- Мы пришли сегодня, доктор Тернер, потому что этого хотел Николас... -- она сразу же поправилась, -- патрун. А теперь я желаю вам счастливо оставаться.
Эта небольшая оговорка и тон, каким она произнесла имя Николаса, отрезвили Джеффа. Он пристально вгляделся в нее. Ее холодная бело-золотая красота не трогала его. Он предпочитал пышный бюст и веселый нрав Файт Фолгер, бросавшей вызов своему квакерскому происхождению розовыми щечками и заразительным смехом, а еще страстью носить вишневые ленты в густых темных кудрях.
Миранда с ее мелкой претенциозностью раздражала его почти так же сильно, как и он ее. Более того, зная, что она девушка из простой фермерской семьи, он считал ее предательницей своего класса. Девчонке вскружила голову роскошь. Однако же, размышлял теперь Джефф, может быть, все гораздо серьезнее. Будет жаль, если глупая маленькая гусыня влюбится в этого Ван Рина, который, без сомнения, должен представляться ей очень красивым и романтичным мужчиной. И вся эта история может закончиться разбитым сердцем дрянной девчонки. Хуже того, Ван Рин может просто-напросто соблазнить ее. Но как только эта мысль пришла ему в голову, он тут же отверг ее. Какова бы не была вина этого человека, склонность к недостойным интрижкам была не в его стиле. В этом Джефф был совершенно уверен.
-- И Ван Рин приехал сегодня в Гудзон вместе с вами? -- резко спросил он.
-- Да, -- ответила Миранда, -- мистер Ван Рин сопровождал нас.
Ее глаза с явным волнением посмотрели на часы, и она решительно направилась к двери.
Под влиянием минутного порыва Джефф схватил ее за руку.
-- Мисс Уэллс, -- серьезно начал он, -- зачем вы остаетесь в Драгонвике? Разве вы не скучаете по дому и по своей семье?
Миранда вспыхнула от возмущения.
-- Вы наглец, сэр! -- воскликнула она, сбрасывая его руку, и, подхватив Кэтрин, гордо удалилась.
Недавно перестроенный Гудзон-Хауз на Уоррен-стрит обеспечил Ван Рину и его спутницам прекрасный обед. Их стол располагался в углу обеденного зала с большими колоннами, и сам владелец заведения бдительно следил, чтобы ни один смертный не приближался к таким важным особам, за исключением, конечно, трех услужливых официантов.
Миранда сразу же поведала Николасу об увиденном сборище противников арендной системы и о Смите Боутоне, но он отнесся к этому на удивление легкомысленно.
-- Это всего лишь детская истерика. Странно, что такой разумный человек, как Тернер, принимает в этом участие. Но скоро все закончится. Я уже разговаривал с шерифом.
Он был не в том настроении, чтобы обсуждать неприятные проблемы, потому что, как и Миранда, наслаждался чудесным днем. Он даже купил Кэтрин новую куклу и коробку с красками, а Миранде -- позолоченный эмалевый флакон с нюхательной солью. И она, и Кэтрин были в восторге.
День прошел слишком быстро. Миранде не хотелось возвращаться назад, да и Николас не особенно торопился. Они прошлись до Парад-Хилла, прогулялись по террасе у подножия Уоррен-стрит, где на досуге полюбовались восхитительным видом реки Гудзон, двумя старыми шхунами и китобойными судами, что лежали рядом с доками. Скоро китов не останется вовсе, а через несколько лет по мирному берегу с фырканьем побегут поезда и покроют террасу сажей и искрами.
Но сегодня здесь были только отдыхающие -- девушки в квакерских чепцах и скромных косынках, смеющиеся дети с обручами, которые они весело катали вокруг центрального фонтана, старики, вытягивающие ноги на живительном солнышке.
Миранда и Николас говорили мало, их обоих охватило нежное удовольствие. Николас, который так часто уходил в себя, в те дали, куда она не могла за ним последовать, весь этот день был с ней, откликался на ее восторги замечательным пейзажем и вместе с ней смеялся над шалостями детей.
Красное солнце скрывалось за горами Кэтскилл, с реки повеяло холодным ветром. Он вызвал румянец на щеках Миранды, растрепал ее кудри и зеленые ленты на шляпке. Девушка поежилась. Николас взглянул на нее.
-- Мы должны ехать домой, Миранда.
Слово "домой" он слегка выделил, и она не смогла сдержать горечи.
-- Драгонвик не мой дом. Я живу здесь только из милости и еще... -- она поколебалась... -- потому что вы не отослали меня домой. Джоанна совсем не любит меня, -- печально добавила она.
Они спускались по ступеням улицы, и хотя он взял ее за руку, это было такое легкое прикосновение, что она даже не почувствовала его. Николас так долго молчал, что она испугалась. Ей не следовало так говорить, думала Миранда. Может быть, он оскорблен тем, что она посмела обсуждать его жену. А, возможно, он счел ее неблагодарной особой, которая только напрашивается на еще большую щедрость. Это было бы ужасно.
Он проводил ее в ожидавшую карету, по-прежнему не произнося ни слова. Чувствуя себя совсем несчастной, она забилась в угол. Кэтрин зевнула и растянулась на сиденье напротив них. Две куклы и коробка с красками были крепко зажаты в ее руках. Миранда укрыла девочку каретным покрывалом.
Незаметно она бросила на Николаса умоляющий взгляд. В тени она с трудом могла разглядеть его профиль -- тонкий орлиный нос с чуть подрагивающими ноздрями, упрямый подбородок. Несмотря на молчание, она чувствовала его настроение, что-то вроде сдержанного ожесточения, не имевшего внешних проявлений. День понимания прошел, и она вновь осталась в одиночестве.
Они как раз пересекли деревушку Стокпорт, когда спустился вечер. Лошади пошли шагом. Масляные каретные лампы отбрасывали неровный свет на пихты, обступившие дорогу. Они въехали в густой лес с таким труднопроходимым подлеском, что ветви царапали бока кареты. Миранда не могла больше выносить молчание.
-- Вы сердитесь на меня, кузен Николас? -- тихо спросила она.
Он повернул голову, но раньше, чем смог ответить, резкий толчок вырвал их из глубин переживаний. В еще недавно тихом лесу раздался странный шум, боевые выкрики и звуки рога. А над всем этим звучала ритмичная мелодия флейты и барабана и вызывающие голоса, орущие песенку "Старина Дэн Таккер".
Карета была окружена людьми в идиотских ситцевых нарядах, которые что-то вопили и устрашающе размахивали вилами, копьями и дубинками. Одна из лошадей встала на дыбы, и карета остановилась.
-- Разнесем ее вдребезги! -- закричал один из ряженых и тяжело ударившие вилы отскочили от крепкой кареты.
-- Прекратите! Это не наш путь! -- крикнул другой, тот что был в синей овечьей маске. -- Долой ренту, Ван Рин! Вылезай из кареты, мы хотим говорить с тобой!
Николас уже выскочил из кареты. Хотя ее сердце бешено колотилось, Миранда не чувствовала страха. Несмотря на оружие в их руках, все это сумасшедшее сборище в детских масках и ситцевых ночных рубашках больше походило на комедийное представление, чем на реальную жизнь.
-- Все в порядке, дорогая, -- успокоила она Кэтрин, которую шум вырвал из объятий дремы. -- Спи спокойно.
Миранда под влиянием любопытства и желания быть рядом с Николасом тоже вышла из кареты.
Ван Рин подошел к обладателю синей овечьей маски, в котором признал лидера. Остальные угрожающе сомкнулись вокруг них.
-- Ну? -- спросил Николас, обращаясь к синей маске. -- И что это значит?
Он говорил обыденным тоном, словно они находились на вечеринке в Драгонвике, но раньше, чем лидер ответил, в круг ворвался высокий человек в розовом ситце в головном уборе из перьев индейки и стал размахивать перед лицом Николаса факелом, выкрикивая при этом:
-- Ты хорошо знаешь, кто мы! Мы индейцы! Мы вместе собрались на тропе войны, чтобы наказать несправедливость!
Глаза Николаса медленно поднимались с грязных, подбитых гвоздями сапог говорившего, видных из-под окрашенной дома ночной рубашки, до сыромятного ремня, на котором висел крохотный рог. Наконец глаза Ван Рина изучили неумелую боевую раскраску.
Николас презрительно скривил губы.
-- Я не возражаю против игр в индейцев, хотя они больше приличествуют детям. Только будьте добры представлять где-нибудь в другом месте -- вы загораживаете дорогу.
Несколько ряженых в явном замешательстве повернулись за поддержкой к синей маске.
-- Скажи ему, Синий Орел, -- пробормотал мужчина в наряде из перьев.
Их вождь кивнул и повелительно поднял руку, указывая на Николаса.
-- Мы предупреждаем вас, Ван Рин, -- произнес он суровым голосом, чуть глуховатым из-за маски на лице. -- Вы не соберете следующую ренту. Мы, индейцы, не допустим этого. Наш вождь Большой Гром обещает это. Можете посылать всех шерифов и своего жирного бейлифа, вы не соберете ренту.
-- Неужели? -- с сарказмом спросил Николас. -- Ну, а теперь, когда вы передали свое послание, я намерен ехать дальше.
Стало тихо. Даже Миранда, восхищавшаяся смелостью Николаса, почувствовала растерянность, исходившую от вождя и охватившую всех остальных. Она удивилась самой себе, ощутив жалость к этим людям -- до чего же бессмысленным был их маскарад и глупы угрозы.
Наконец синяя маска снизошла до согласия.
-- Можете ехать.
Когда Николас повернулся к своей карете, несколько вил качнулось им вслед, а рога победно затрубили, но в целом их вызов был жалок.
-- Вы были великолепны! -- обратилась Миранда к Николасу, когда они вновь усаживались в карете. -- И...
Ее восклицание оборвал пронзительный крик.
Окна в обеих дверцах кареты разбились одновременно, и над разбитым стеклом с ужасным воем пронеслась пуля.
Не помня себя от страха, Миранда бросилась в объятия Николаса. Его руки крепко обняли испуганную девушку и прижали к себе. Ее шляпка упала на пол и, склонив голову, он смог прикоснуться губами к ее волосам.
Как только кучер справился с перепуганными лошадьми, левая дверца кареты распахнулась, и на них уставилось встревоженное лицо Джеффа Тернера.
-- С вами все в порядке? -- обеспокоенно спросил он.
В свете факела, который он схватил, пока бежал к карете, Джефф увидел светлую головку Миранды, прижавшуюся к груди Ван Рина и, несмотря на свое смущение, раньше, чем Николас мягко отстранил девушку, успел подумать: "О, Боже, вот значит как"...
-- Этот выстрел был ошибкой, Ван Рин, -- сказал Тернер.-- Я прошу прощения. Один из наших потерял голову, но мы разберемся с ним. Мы не хотим никакого насилия.
Быстро оглядев карету, он заметил, что никто не пострадал. Кэтрин, визжавшая от страха, была защищена от падающего стекла покрывалом, а пуля, не причинив никому вреда, пролетела мимо.
-- Значит, Синий Орел, это доктор Тернер, -- без особого удивления отметил Николас. -- Вам не кажется, что вы могли бы выбрать общество получше?
-- Послушайте, -- нетерпеливо ответил Джефф, -- говорю вам, мне, действительно, очень жаль, но ведь никто не пострадал, и не удивительно, что один из них потерял голову. Вы провоцируете их, Ван Рин, своей спесью и упрямым нежеланием прислушаться к чужому мнению. Неужели вы не видите, что эти люди в отчаянии -- вы, глупец?
-- Это вы глупец, доктор Тернер, -- презрительно ответил Николас.
Джефф повернулся и медленно направился к группе недовольных ряженых. Они молча наблюдали, как карета, помчавшись по дороге, исчезла между деревьями. Они ничего не достигли, только впутались в неприятности с законом из-за собственной неосторожности.
-- Ничего ребята, -- сказал Джефф, молча признавая поражение. -- Соберитесь с мужеством, мы еще повоюем. Мы покажем им, что на следующей неделе возьмемся за дело всерьез!
В карете Ван Рина Миранда, успокаивая хныкающего на коленях ребенка, отчаянно пыталась сдержать истерические слезы. Дело было не только в испуге и угрожавшей им опасности, и не в стыде из-за того, как она бросилась в объятия Николаса.
Причина заключалась в том, что когда он прижал ее к себе, она ощутила, как он опустил лицо в ее волосы. В этот раз не было сомнения в его ответе, но под восторгом от осознания его чувств, она ощутила разъедающий душу страх. Она не могла смотреть на него. Поверх головки Кэтрин она всматривалась в темноту разбитого окна, из которого дул ледяной ветер. Но хотя ее зубы стучали, она почти не ощущала холода.
Я должна ехать домой, неожиданно решила она. Должна уехать, должна... Завтра я скажу ему... Нет, сейчас... скорее, пока я не утратила мужества...
-- Кузен Николас, -- произнесла она, ее голос был слаб, но решителен. -- Скоро Рождество, и я должна поехать домой. Я буду нужна матери. Всегда надо так много делать... Думаю, я должна ехать сразу же. Завтра или на следующий день... может быть...
Николас наклонился во тьму и положил руку на ее пальцы. От его прикосновения она замолчала.
-- Потерпите, Миранда, -- спокойно сказал он тоном, которому нельзя было не подчиниться. -- Вы вернетесь домой на ферму, когда придет время. Когда придет время...