Новая реальность. Глава 16
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Говорят, что будущее гарантировано тому, кто знает прошлое. Но так ли это?
|
Вот это да! Как же это вышло?
- Лина! - одними губами говорит Леш. - Лина, неужели?
Его голос почти не слышен, шум зала накатывает и глушит, но она понимает. И одновременно - не понимает. Это невозможно! Девушка медленно опускает края шали, недоверчиво глядя на серебристый блеск под ногами - свои ножи.
Блокировка. Чары, ограничивающие ее магию, чары, снять которые даже Стражам было не под силу ... они просто сгорели, неведомо почему?
А зал беснуется, выкрикивая "бис" и "браво". Лешкины штучки?
Феникс нетерпеливо дергает руку хозяйку за руку, и в машинально раскрывшейся ладони возникает еще один нож. Острый блик, знакомая теплота и тяжесть...
Правда... Это правда.
- Бис! Бис!
Улыбка замерла на губах. Преисподняя, Феникс, ты что творишь? Обрести силы - здорово и замечательно, но другой момент выбрать можно было? Не такой, когда хозяйка на виду у тысячи с лишним человек? Что случилось, кто пережег чары, она узнает потом. Сейчас - надо как-то отвлечь толпу.
Лина озорно улыбнулась и вскинула руку, прося тишины. Леш понимающе отозвался аккордом гитары... и стало тихо.
Хотите бис - будет!
Цветные облака закружили вихрем. Дим невольно отвел глаза от дикой пляски - было в них что-то такое... отчего в момент заломило виски. Пришлось сосредоточиться на лице двойника.
Тоже не сахар. Серый пепел вдруг стал льдом. Тяжелым таким.
- Повтори?
Тон такой, что сама собой промелькнула мысль - а так ли уж нужен этот разговор и это "наследство"? ЭТОТ Вадим, пусть и свергнутый правитель, почти раздавленный грузом своей вины, пусть бесплотный и заключенный в этой небесной полутюрьме...а все-таки было в нем что-то такое, что Дим в себе не ощущал. Какое-то королевское величие, властность какая-то.
И, может быть, именно это помогло ему когда-то справиться с дай-имонами.
Нет. Никуда не денешься.
- Мне нужна твоя память.
- А я думал - послышалось... - усмехнулся хозяин барьера. - Бредово звучит. Прямо по-лешкиному. Раньше... - он вдруг замолк, и улыбка ушла с потемневшего лица. - Объясни.
- Чтобы знать.
- Зачем? - лед уже обжигал, - Любопытно стало? Острых ощущений не хватает? Слишком благополучной жизнью живешь? Или охота в повелители, а не знаешь как? Что тебе надо?
Двойник не повышал голоса, но Дим на секунду ощутил себя щенком, которого ткнули носом в лужу. Ухватили за ворот и ткнули: не глупи.
Потом пришла злость. Он успел ухватить ее за хвост - двойнику за его непростую жизнь в этом цветном гробу можно многое скостить - но она все-таки вплелась в голос горячей ноткой.
- С чего бы такие вопросы? По себе судишь или есть что скрывать? Оставь свои тайны при себе, мне не они нужны.
- А что?
- Я должен знать про все! Про дай-имонов знать, чтобы не дергать Лешку каждые пять минут, про союзников этих, настоящих и будущих, чтобы сообразить, что, черт возьми, все-таки можно сделать... про врагов... про то, где ты споткнулся, демон возьми, чтобы не вляпаться! Ты хотел все исправить, так давай исправлять, пока еще можно. Вместе исправлять.
Он замолк, и снова навалилась давящая тишина. Дим неожиданно осознал, что невольно повысил голос... Вместо разговора получалась перепалка.
Паршиво.
Двойник молчал. Сказать нечего? Но он молчал и смотрел, не двигаясь. В этой неподвижности было что-то от хищника...
Стало не по себе. Нет, не страшно. Скорее, стыдно, что ли. Двойник, что б он там не натворил, уже расплатился. Отказаться от будущего, от собственной жизни, от тела, добровольно сотворить эту радужную жуть и запереться в ней, чтобы дать миру немного дополнительного времени. А тут еще альтер-эго является с упреками и претензиями.
Есть что скрывать... ты бы на его месте хотел душу выворачивать?
Перед чужим человеком. Не собой, а чужаком, с твоим лицом и твоими глазами. У этого лже-тебя благополучная жизнь... спокойная, твоими стараниями... и не висит на плечах никаких кошмаров. И он должен сделать то, что не смог ты сам. Кто послабей - возненавидел бы такого "чужака". Неужели ничего не выйдет.
Или...
- Ладно. Похоже, я зря пришел.
Тишина.
- Мне тут первое время тоже часто орать хотелось, - вдруг вздохнул Вадим-двойник. Очень по-человечески. - Слишком тихо. Глухо так... Сядь. Ты уверен в том, на что напрашиваешься? Подожди. Не отвечай. Ты, если видишь дым, о чем думаешь? Костер, варенье, сигареты? А мне видится Нью-Йорк. Драконы над Манхэттеном... Статуя Свободы тает в драконьем пламени. И кристаллы на мостовой. Туристы еще успели увидеть драконов и кристаллы достать. Записать уникальное зрелище. Кристаллы жаропрочные... их так в камень и вплавило. Надолго...
За спиной двойника цветной вихрь вдруг на мгновение соткался в багрово-жаркое полотно. Из него будто протаяла спаленная улица в изломанных остовах зданий, быстрые тени в дымном небе и тающая башня. Ни одного человека, вместо машин дымные факелы или лужи, проплавившие асфальт. И россыпь искр - кристаллы. Те, что должны были стать памятью...
Дим сглотнул ком в горле.
- Послушай...
- Подожди, - картина погасла, будто выжженная, пепельные глаза снова смотрели на Дима, - Тебе действительно все это надо? Лешка и тот не хотел памятью делиться. Слишком уж веско по мозгам дает, обоим.
- Что ж он тогда так?
- Как? Не знал он, что так выйдет. И я не знал. Недоучки мы оба. Энергии полно, а знаний не хватает. Все случайно вышло...
- Почему - недоучки? - осторожно спросил Дим. Кажется, контакт начинает налаживаться.
- Обучение не закончили. Ни я, ни он. Не до того стало...А ты доучился?
- Почти. Минимум на Стража уже сдал, сейчас и университет заканчиваю.
Пауза.
- Университет... - раздумчиво повторил альтер-Вадим. - История? Медицина?
- В некотором смысле. Психология.
- А-а... - в сером пепле словно промелькнуло что-то недосказанное, неуловимое. - Детская?
Так-так... Кажется, это у них тоже общее. Но это уже не тревожило, не раздражало.
- Интересно. И странно...
- Что?
- Я иногда думал, как бы все сложилось, не будь дай-имонов. Был там и этот вариант. Не худший. И отец жив. И мать... А Зайка?
- Кто?
- У тебя есть младшая сестра?
- Есть. Маринка. Та еще пройдоха. Но веселая и добрая. С семи лет рвалась Стражам помогать, те уж не знали, как ее удержать. Целую контору организовала, бюро добрых дел. - Вадим говорил и говорил, все, что попадалось на язык - про соседей, про беспокойную Марго... Про Юрку Змиева, лешкиного друга. Про сироту Игорька, что вместе с Маринкой полоскал мозги Стражам: мол, почему это возраст "деяний" должен начинаться с восемнадцати лет? Анахронизм. Он говорил - и видел, как потихоньку мягчает лицо альтер-Вадима, как светлеют глаза...
- Все-таки не зря... - наконец проговорил тот, - Ладно, поговорили - и будет. Иди домой. Моя память не улучшит дела.
- Так ты обо мне заботишься?
- Обо всех. Будешь носиться с воспоминаниями и психовать, и станет еще хуже, чем без памяти.
- Не буду. Я ведь знаю, что все будет по-другому.
- Уверен?
- А ты? - Дим уже чувствовал, что победил. Неизвестно, обрадуется он выпрошенной памяти или, наоборот, от такого подарка только в петлю влезть захочется... Но он своего добился - двойник готов сдаться. Кажется.
Цветной хаос вдруг застыл на месте. А седой альтер-Дим усмехнулся - почти одобрительно.
- Упорный... Ну хорошо. Хорошо... предположим. Но с силами не выйдет, дай-имонов с их дьявольским даром нет, да и к лучшему.
Так они не знают? Этот Алекс, который в Лешке, ничего не сказал? Не поддерживает связи? - Почему - нет, - на пробу сказал Дим. - Здесь они.
Может, он ошибается? Может, эти демоны...
Нет. Лицо двойника оцепенело:
- ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?
- Дай-имоны здесь. Уже несколько дней. Небольшая группа...
- Ты с ними контактировал?
- Мы с ними дрались. На Уровнях.
- Ты и...
- И Леш. И горные. И демон один. Двоих мы убили, остальные скрылись.
- Преисподняя...
По иллюзорным стенам снова заметались вихри красок, в хаосе мелькали панорамы городов, какие-то пейзажи, обрывки событий, чьи-то лица... и Дим замер, не в силах отвести взгляда от этого мелькания... от окна в чужую жизнь.
- Преисподняя... - снова услышал Вадим. Последнее, что он услышал перед...
Диму очень нравится слушать шум речки. И сама речка нравится. Она не плавная и тихая, как другие, она горная, и поэтому прозрачные струйки прыгают по камням, звенят, брызгаются. Над речкой висит водяная пыль, иногда в ней появляются-складываются радуги. Небольшие, но яркие. А среди камней мелькают темные гибкие змеи, только это не змеи, а рыбки. Папа говорит, это форель. Она и против течения плывет, и из воды выпрыгивает. Красивая... Дим уже решил: свою он отпустит.
- Ну что, рыбак, домой?
- Ага. - С папой весело, но домой хочется тоже. Сегодня день рождения. Дома ждут вкусности и подарки. Ой... а это что? Димка удивленно смотрит на нитку, которая появилась прямо в воздухе. Черная и немножко фиолетовая. Она превращается в щель, и оттуда... оттуда выпрыгивает человек.. серый... потом еще несколько.
- Не может быть! Вадим, до...- голос отца обрывается, и папа... папа.... Нет!
Нет-нет-нет! Папа!
Но отец почему-то смотрит в небо и не двигается, и когда из дыры сыплются люди с серыми лицами, и когда тебя хватают за плечи и волокут по траве, по рассыпанным рыбкам...
Очень болит голова, болят руки и плечи, а глаза закрываются сами - быстро, не по-человечески быстро мелькают горы, снег и пустыни, то все затягивает ночная темнота, то туман, то беспощадно жаркое солнце... Серые сбивают со следа погоню, и телепортируются куда попало, все быстрей и быстрей, и от этого жуткого мелькания уже тошнит...
Ни минутки нет, чтобы попробовать перенестись, чтобы... ни минутки...
Папа... пап, ты же не умер, нет?
Найди меня, папа... пожалуйста.
А потом мир исчезает... совсем исчезает. Совсем темно становится. Будто свет отключили.
Больно было везде - и во сне тоже. И проснулся он тоже оттого, что стало больно. Очень...
Он вскрикнул и дернулся, вырываясь из чужих хватких рук, но они не отпускали, и давили все сильней и сильней, пока он не закричал, вслепую отбиваясь... пытаясь отбиться... пытаясь...
Почему он ничего не видит? Почему?!
Вокруг чужие голоса, чужой смех... почему они смеются, когда кому-то больно?
Отпусти! Не хочу!
Нет...
А внутри жжет так, словно в него попали огненным шаром. Большим. Как мяч...
Пустите... больно же...
Я же умру... Не надо...
Он задыхается и бьется, пытаясь сбросить с глаз это темное, рвется и кричит... и не замечает, как постепенно затихает вокруг смех... как слабеют руки на его плечах... как внезапно затрясло пол...
От-пус-ти-те меня!
Отпусти!
Пол трясет все сильнее, слышится чей-то испуганный крик. И что-то рвется... ломается... рушится...
В глаза вдруг врывается свет, руки, почему-то сильные, отбрасывают в сторону серого демона, а голоса неожиданно становятся понятными:
- Не может быть!
- Как это получилось?
- Это ОН отнял силы у Майроса? Этот детеныш?!
- Не выпускайте его!
Очень хочется есть, но еды "эти" не дадут.
У них не хватает сил убить его - из разговоров понятно, что их колдун, как всегда, решил усилиться, забрав чужую магию, но что-то не вышло... Получилось наоборот, это он, Димка, смог перетянуть магию на себя, отбросить этого серого... И теперь он мог не подпускать их к себе. Угол какой-то грязной пещеры, холодный и сырой - все, что он мог удержать, все, что ему осталось. Рядом в камнях какая-то пакость, вроде червя, только большого и колючего, она все лезла к нему, рыбку обнюхивала. У него одна рыбка почему-то была в руке зажата, он не помнил, откуда. Тварь все лезла, и он отдал ей рыбку, чтоб отвязалась. Потом жалел, ведь никакой еды не было...
Они не могут его убить. Зато могут не выпускать из пещер - барьер поставили. И не давать еды. И постоянно изматывать...Он не мог спать, серые все время шумели рядом, кого-то грызли, швырялись в его сторону горящими ветками. Холодно-о... Ноги как льдышки... и в груди до сих пор что-то такое... как ледяные колючки шевелятся. А глаза болят и болят, и голова тоже, и сил нет уже... почти совсем.. Заснуть бы насовсем, чтоб больше ничего не видеть и не слышать. Дим больше не верит, что его найдут. Кто найдет тут... Заснуть. Закрыть глаза и все. Не выходит. В ушах шумит, кто-то плачет. Кажется?
- Дим - плачет тихий голос. Знакомый голос. - Где ты, Дим?
Где ты?
Дима-а!
В голосе Лешки такое отчаяние, что полузамерзший Дим невольно отвечает, забыв про серых и пакостную тварюшку, которая не найдя новой рыбы, пробует укусить его.
Я... здесь...
Леш? Откуда? Связь ведь не проходила. Снится, наверное...
Но он забывает про все, потому что голос наливается сумасшедшей радостью, и звенит, звенит так, что голова болит еще сильней.
Дим?! Дим.. Где? Димка... Где ты? Мне же не показалось? Дим!
Я... здесь... - сами собой шевелятся губы. Надо сказать про серых... надо сказать, чтобы побереглись... но он не успевает.
- Ты живой?!
Лешка. Это по-настоящему Лешка.
Я... да... кажется...
Серые, кажется, что-то почуяли. Толпятся рядом, тыкают в "стенку". От каждого толчка боль - словно по голове бьют. Не могу... Он снова начинает уплывать в темноту и оцепенение, но братик не дает:
- Дим! Где ты?!
Не знаю... Больно...
- Дим... - голос тормошит и дергает. - Дим, открой глаза, посмотри - где ты? И ищи нас!
Это Лешка. Он не отстанет. Дим даже улыбается на секунду, но в пересохшие губы будто впиваются колючки - трещинки...
- Леш? Это правда ты?... А я думал - снится.
- Иди домой! - тут же требует братишка. - Димка... ты можешь идти?
- Не знаю... Мне... меня... - он не знает, как объяснить. "Эти" не выпустят. Они уже колотят по слабенькой стенке в несколько рук разом, и Дим утыкается лицом в колени, чтоб не так больно...
А потом вдруг случается что-то непонятное. Словно в пещеру, прямо в руки Диму падает жар-птица из сказки. На руки, на лицо будто кто-то дохнул жаром. В грудь толкается горячее, по телу расходится тепло... и перед глазами светлеет, становится легче дышать. Так уже когда-то было... когда-то... не вспомнить... а, да, когда он болел, а Лешка как-то пробрался и "поделился", дал силы. Но ведь брата нет рядом? А сила есть, вот она...
- Иди сюда! Сюда! Прятки, Дим! Ищи! Дим, ищи!!!
Вот неугомонный...
- Прятки, Дим! Ищи меня! Ищи меня...
Серые бесятся все сильнее, но это уже не больно. Дим слизывает с губ что-то соленое и "толкает" барьер. Резко, изо всех сил. Так, что он врезается в пещеру, расплющивая почти всех серых о камень стен. За папу! Те трое, что у самого входа, опасливо пятятся, и Димка поворачивается к ним. За папу! За меня... Он успевает прижать двоих, один пропадает - ушел в телепорт? Гад. Еще встретимся.
Димка!
Сейчас, Леш... сейчас...
Ты тянешься к нему, зовущему, изо всех сил рвешься прочь из серой пещеры с кровавыми пятнами на стенах, из холода, из страха. Не хочу больше видеть это. Ни видеть, ни помнить, не хочу...
- Леш...
У Стражей всегда светло и солнечно, ему раньше так нравилось бывать на папиной работе... Но сейчас тут нет папы. И от света иногда глаза болят. А папины друзья только спрашивают и обследуют...
Ты не пострадал?
Ты что-нибудь вспомнил?
У него как-то странно нарушена аура. А магия при этом не пострадала. Так не бывает...
Ты не чувствуешь каких-нибудь изменений?
Ты ничего не вспомнил?
Он часто просыпается по ночам. Когда приходят плохие сны.
Нет, он не помнит, что снится, но это так страшно.
Стражи говорят, есть такие способы, чтоб не приходили кошмары. Учили, как расслабиться, как представить нужную картинку, настроиться на покой.
Но он пробовал, и это не помогло.
Никогда не помогает.
У него другое лекарство есть. Димка тихонько поворачивается на кровати и смотрит на младшего брата. Это Лешка вытащил его из того страшного места, которое он не помнит, Лешка помог вернуться домой. Лешка...
И глядя на Лешку, Дим понемножку успокаивается. Он дома. Все хорошо. Все будет хорошо.
А тот кусочек холода и злости, который иногда шевелится в груди, нестрашный. Он совсем редко просыпается...
- Здравствуй, Вадим Соловьев. Меня зовут Айвен, Иван по-твоему. Я твой новый... скажем так, старший друг.
Высокий мужчина в обычной белой рубашке (все Стражи носят белый, если они в Своде, а не среди людей) старался быть приветливым, но Дим мгновенно замкнулся. За этот год внимание Стражей его... достало, вот!
Вызовы прямо с уроков (а ребята каждый раз шепчутся, пока он собирает портфель и смотрят - кто-то с жалостью, а кто-то - как на урода), потом чужие пальцы на локте... Они же знают, как он не любит эти телепорты под присмотром, не любит чужие руки... а все равно посылают.
А потом - опять тесты. Бесконечные вопросы. "Око света", от которого ломит глаза и путаются мысли... Чужие руки на лбу. И все чаще - больно. Что они хотят, ну что им нужно еще, он же говорил, сколько раз говорил - не помнит он ничего! Не помнит!
Но время шло, и Стражи менялись один за другим, и он старался не злиться.... Не получалось.
- Здравствуйте. А где Эвген?
- Присядь... Вот так. Вадим, твой прежний куратор сейчас занят. Так что пока с тобой побуду я. Надеюсь, мы подружимся...
Подружимся... Дим недоверчиво смотрит на Стража. Все так говорят. А потом, когда понимают, что с вопросами не получается, вызывают телепатов или отправляют на гипноз. Или еще похуже.
Когда же его уже оставят в покое?..
Подружимся... два часа спустя Дим дрожащими руками застегивает рубашку, даже не пытаясь стереть оставшиеся от "наложения рук" следы. Голова еще разламывается, пальцы еле попадают по застежкам. Дим смаргивает слезы. Закусывает губу. Не будет он здесь плакать, не будет. Но все-таки... почему они никак не оставят его в покое?
Ненавижу...
- Дим... - завидев его, младшенький тут же бросает книжку, - Димка, тебе плохо? Ложись, ложись... Позвать, чтоб помогли?
Помогли - это значит позвать Стража. Только у них есть лекарства, которые за минуту залечивают раны. И боль снимают... И детям Стражи помогают без споров, голова перестанет сразу. Только... Димка трогает языком припухшую губу. Только вот видеть сейчас еще кого-то в белой рубашке совсем не хочется.
- Не надо. Так полежу.
Он закрывает глаза, потому что от яркого света виски ломит еще сильней. Вот так... темно и хорошо...
А братишка не уходит, топчется рядом, а потом на бок невесомо опускается любимый лохматый плед... Ой, Лешка, спасибо. Догадливый... Маленькие руки тихонько расправляют плед, прикрывая спину и ноги. Тихий нерешительный вздох... А потом край дивана прогибается под новой тяжестью, и маленькая ладошка осторожно касается лица...
- Эй! - глаза распахиваются разом, и рассерженный Димка быстро отдергивает голову, - Ты что?! Дурак какой...
Алешка еле слышно шипит и трясет рукой, словно обжегся. Ну да, эмпат же... Ну куда лезет?!
- Ну говорил же! - от злости у Димки пропадают все слова. - Говорил же - не трогай меня, когда со мной такое!
- Я чуть-чуть, - младший опускает голову, но в голосе ни капельки виноватости, - Немножко...
Вот голова упрямая.
- Немножко, - передразнивает Димка (а голова правда прояснилась... чуточку, самую капельку). - Самому же плохо будет!
- Ну и пусть. - Лешка независимо пожимает плечами. - На двоих-то немного.
- Балда.
Но спорить нет сил, и Дим кое-как пристраивает гудящую голову на подушку...
- Но Дим...
- Брысь отсюда.
Уже на самой грани сна, когда перед закрытыми глазами закружились золотистые облака и неясные цветные картинки, Дим снова ощутил касание. Осторожное... Но отругать упрямого братца не успел. Заснул.
- Дим... а ты кем станешь? Как папа - Стражем? Я вот хочу.
Дим отвечает не сразу. Раньше он бы сразу ответил "да". Он хотел... Стражи ведь не просто маги. Это самые лучшие, самые храбрые. Они следят, чтоб темные не нарушали перемирия, они выслеживают вампиров и демонов. И прорывы останавливают тоже они. И уже почти тысячу лет помогают маскировать магию от обычных людей, и спасают, если что. Стражами были и отец, и дед, а двоюродная бабушка и вовсе стала Координатором. Вошла в совет Стражей и живет в Своде Небес.
Димка тоже хотел быть Стражем. Папа даже стал его учить потихоньку... еще тогда. И он, конечно, хочет защищать... Лешку, Зайку мелкую. Маму... Да всех. Ведь прорывы сейчас стали чаще. Словно что-то гонит пришлых демонов из их прежнего мира. Надо защищать. Только...
- Дим?
В голосе младшего удивление, но Димка правда не знает, что ответить. В последнее время он слишком часто навещал Свод. Слишком внимательно смотрели на него люди в белых рубашках. Дим не знает, возьмут его в Стражи?
А хочет он этого вообще?
- Я не знаю...
- Вадим Соловьев? - возникший прямо посреди комнаты молодой Страж был строг и неприветлив. Лешка быстро встает навстречу:
- Димка заболел. Не трогайте его сегодня.
Не надо им ничего говорить. Для них это - не причина...
- Болен? - Страж как-то разом оказывается у кровати, всматривается... глаза пристальные и цепкие. Дим с трудом выдерживает этот взгляд. Так хочется закрыть глаза и не шевелиться. Совсем.
Лоб горит, губы горят, а в груди словно лед царапается. Надо было сказать, чтоб молчал... Лешка не понимает, почему Дим не хочет ничего Стражам говорить про болезнь. Почему этот жар и холод достают старшего брата недолго, всего три-четыре часа, но часто. Почти каждый месяц... и почему он не хочет помощи. А ему в такие дни хочется только молчать, потому что откуда-то накатывает злость... холодная, противная... И он врет Лешке, что это просто осложнение после простуды... пройдет. Оно правда быстро проходит. Обычно.
Но что сейчас скажет Страж?
И почему он стоит рядом с Лешкой? Непонятно, но почему-то Диму это не нравится...совсем. Что им надо от брата? Но Страж просто трогает Лешку за плечо.
- Сбегай-ка за водой, малыш. Сейчас мы поставим твоего брата на ноги.
Мелкий сияет и испаряется.
А Страж присаживается рядом.
- Очень плохо?
- Какая разница?
- Прости, Вадим. Мы просто... очень спешим.
- Что случилось?
Вопрос повисает в воздухе - вернулся Лешка с Димкиной любимой чашкой. Страж не глядя проводит над ней ладонью, и протягивает резко потеплевшую воду:
- Пей. И вставай.
- Да что случилось?
- Прорыв. Опять. На этот раз удалось захватить пленного.
..Стена разошлась, как занавеска, и Страж коснулся плеча, показывая, куда пройти.
Светлая, очень светлая комната. Темный изогнутый камень у стены. И на нем - человек. Нет. Не человек. Он повернул голову... серая кожа и красноватые глаза, которые словно вышли из кошмарного сна.
И что-то кольнуло в груди, шевельнулось, тяжело заворочалось... холодок. Холодок, который... Нет. Нет, пожалуйста, не надо! Не сейчас!
Страж что-то сказал - он не услышал. Он смотрел только на серого. Серого...
- Ссои ша? - шевельнулись бледно-серые губы.
"Шаман?"
Дима шатнуло. Как он... откуда он это узнал?!
Я не хочу... не хочу это знать!
- Ссои ша? Антэски симэ?
"Шаман" Пришел за мной?"
Ледяная колючка словно прострелила плечо, пронеслась по крови, острой иголочкой ударила-ужалила сердце...
Свод Небес Дим в тот день покинул не скоро. Когда он упал (вот же позорище, как девчонка из кино!), Стражи додумались вызвать маму... так что очнулся он под скандал. Мама разносила Стражей, те виновато что-то объясняли... Кажется, что они предприняли все меры безопасности, что такого не должно было случиться, что они недооценили глубину перенесенной мальчиком моральной травмы... и еще что-то, и еще....
Стражи честно извинялись, и Дим правда верил, что они не хотели плохого. Но он все равно не останется здесь. Даже для лечения.
Домой. Пожалуйста...
Ему было страшно. Страшно, как никогда в жизни... хоть холодок сейчас молчал.
Домой. Подумать. Что теперь делать....
Холодок... нет, не холодок, - холод, лед! Он не просто так шевельнулся - он узнал своего.
Он и дома очень тихий. Такой тихий, что мама что-то почувствовала.
Заподозрила.
Присела рядом, обняла...
Держит...
- Ну, Дим, подними голову. Все будет хорошо.
- Правда?... - он старается улыбнуться, но губы как чужие.
- Правда, - какие у мамы глаза - покрасневшие, заплаканные, но ласковые... - Правда-правда, все будет хорошо. Ты же слышал, они больше не будут тебя вызывать без твоей просьбы. Только если сам захочешь. Мы так решили. Все будет хорошо, Дим...
- Да... Спасибо...
Он старается верить. Послушно ложится отдохнуть, закрывает глаза, улыбается в ответ на мамино обещание приготовить к вечеру "пир горой" с его любимым тортом "Графские развалины". Если б можно было все исправить тортом...
Он не знает, что делать.