Действие рассказа происходит в 1991 году. В то время ещё не вошли в широкий обиход мобильные телефоны с эсэмэсками, письма по электронной почте, видеокамеры на каждом углу. Трудно поверить, но всего этого ещё не было.
Прошу прощения за условные географические названия, мне показалось, что так будет лучше.
Уважаемые читатели! Иллюстрации -- см. ссылки в конце текста.
Есть у Ирины старший братик Тимур, он же Тима. Милее и обаятельнее мужчины не сыщешь, вот поэтому и подался братик -- нет, не в киноактёры, а в политики. Образование Тима получил хорошее, общителен был немеряно, амбиций хватало, а жизненным девизом было: "Если не я, то кто?!" Вот и влип Тимка. Незаметно для сестры Иры, старательной студентки, стал он вдруг в одночасье персоной опасной и нежелательной, и пришлось ему проживать на Территории-с-другой-юрисдикцией без права появления в родной стороне во избежание неприятностей. А то ведь и арестовать могли. Звонил он редко, говорил, что это опасно.
В один прекрасный августовский вечер появилась на Ирином горизонте -- а вернее, позвонила ей домой -- незнакомая девушка Эмма. И оказалось, что была она у Тимура самой большой любовью в жизни.
Ира предположила, что это розыгрыш, а может, и провокация. Подняла брови и стала задавать вопросы -- предельно осмотрительно, выбирая слова. Тимур предупреждал, что за ним серьёзно охотятся и телефон Иры прослушивают. Эмма, кстати, тоже была в курсе. Ира поняла это, когда на её ироничный вопрос "Эмма, Вы хотите всё по телефону обсудить?" собеседница ответила, что нежелательно. Что очень рассчитывает на встречу, но не знает, будет ли Ире удобно.
По такому случаю Ира, конечно, согласилась. Она вообще-то настраивалась не доверять ни одному Эмминому слову, но внести ясность мог только Тима. Связаться с Тимуром не было никакой возможности, он всегда звонил только сам. Часто из автомата. По вечерам, около девяти часов. И родителям в деревню, куда они перебрались из города ради спокойной жизни, тоже. Это было Тимкино телефонное время -- "с восьми до одиннадцати". Легко запомнить, известная цитата из фильма.
Так что Ира положилась на свою интуицию и отправилась знакомиться с Эммой. Ира никогда раньше не знакомилась с братикиными девушками, но Эмму нужно было выслушать. Она не производила впечатления очень уж пугливой дамочки, но сейчас явно нуждалась в поддержке.
Девушки встретились у входа в кафе, решили никуда не заходить, а просто погулять. Ирина разглядела Эмму внимательно, а мнение можно было составить потом. По ходу.
-- Вы, наверное, думаете, что я Вас обманываю, -- ничего себе начало разговора.
-- Давайте просто поговорим, я же не знаю, что случилось. Ведь что-то же случилось?
Да, событий хоть отбавляй. Эмме и так несладко: с Тимуром она не видится, общается только по телефону, и когда встретится, неизвестно. А виделись они последний раз в марте -- "ну, когда проходил референдум." Да, Ирка помнила, Тимур тогда носился по разным городам и изо всех сил кого-то агитировал. И с тех пор он с любимой девушкой только созванивался. Но несколько дней назад квартиру Эммы пытались ограбить, всё вверх дном перевернули, переворошили. Такое впечатление, что рылись в основном в бумагах, а драгоценностей Эмма дома не держит. Денег было -- всего несколько купюр в потайном месте, но они не пропали. Не добрались воры до заначки, видно, плохо искали или торопились. Эмма сообщила в милицию о попытке ограбления, но, поскольку ничего не пропало -- "а что там воровать, только телевизор старый, не холодильник же," -- в общем, в милиции пожали плечами. Эмма вставила новые замки и постаралась выбросить всё из головы. А через день начался этот телефонный террор. Наехали вдруг на Эмму какие-то люди, сначала вежливо разговаривали, потом угрожать начали. Мол, ищем мы одну вещь очень важную, которую Тимур Антонович только у тебя мог спрятать. С собой он её не взял, у родителей не оставил, потому как к ним не ездил. А родители живут, понятное дело, далеко. Точно, мол, эта вещь у тебя, а что там такое -- сама знаешь. Так что вспоминай, что и куда ты спрятала для любимого Тимочки, а не вспомнишь, хуже будет. И три дня на размышление дали.
Ира верила. Дала себе слово выяснить всё у Тимы, но пока что слушала. Девушки уже перешли на "ты". Хорошо, что же сделала Эмма? После того, как перестала плакать? Самое ужасное, что ничего сделать она и не могла, только ждать Тиминого звонка. "Знаешь, обычно он звонит вечером," -- "Да, конечно," -- и хором получилось: "с восьми до одиннадцати". На следующий вечер Тимур наконец позвонил. Эмма чуть не разрыдалась: "ты оставил у меня что-то, они ищут, но не говорят, что это. Я ничего не знаю, они не верят! Мне страшно!" По версии Эммы, Тима ответил так: "Продолжай говорить, что ничего не знаешь. Они должны от тебя отстать. Ничего не бойся. Я буду на связи. И предупреди Ирку, ты помнишь, это мой старый телефон и адрес. Скажи ей, что происходит. А эти вещи никто не найдёт, они хорошо спрятаны." И всё. Эмма клятвенно уверяла, что больше ничего сказано не было. Ну, ещё что-то вроде "Передай Ирке привет, скажи, что я жив-здоров, я ей потом перезвоню."
-- Вот, -- выдохнула Эмма. -- Вчера Тима звонил, а я ваш... твой телефон помню, вот и позвонила. Как он просил.
Девушки почти подружились. Эмма записала для Иры свои координаты, а потом Ира попросила вспомнить, что ещё сказал Тима. Дословно.
Получилось: "Не беспокойся. Эти вещи спрятаны, их не найдут. А чтобы найти их, нужна звезда сыска."
Да, вот только Ирка никак не считала себя звездой сыска. Выпускница университета, новоиспечённый филолог, не очень общительная и к тому же безработная. Временно.
А на следующее утро, когда Ира вернулась из магазина, оказалось, что в её квартире тоже побывали гости.
Ирка даже развеселилась. Замок был открыт аккуратно, и сегодня Ира решила обойтись без заявлений в милицию и без покупки нового замка. Интересно, ей тоже начнут звонить и угрожать?
У неё ведь, кстати, ничего не пропало. По некоторым деталям можно было сделать вывод, что преступников не интересовали небольшие вещи, даже такие, как книги и тетрадки. Они искали что-то покрупнее. Но ведь не золотые слитки? В ящиках письменного стола и в шкафах? И как они не боялись ещё, днём, что соседи увидят? А соседи у Иры наблюдательные. Соседки в частности. Просто на редкость тонко чувствующие дамы: по запаху определяют, что у Иры на ужин...
Таким образом, за Иркой следят, но как она могла вывести преступников на документы Тимура? Ох, скорее -- Тимура и Команды... В том, что это документы -- а значит, листы бумаги стандартного формата -- Ирка почти не сомневалась.
День клонился к вечеру. Хорошо бы Тима позвонил сегодня. Надо будет ещё слова выбирать.
И он позвонил. "Я не могу говорить," лучше бы не напоминал, Че Гевара фигов. Конспирраторр...
-- Я знаю, что вы уже познакомились.
Уже хорошо, не надо много слов тратить.
-- Ура, значит, это не шутка! Кстати, она молодец, не паникует. А знаешь, у меня тоже были гости.
Пауза.
-- Когда?
-- Сегодня утром. Но я не волнуюсь. Давай так: я не представляю, что они искали, и если ты хочешь что-нибудь...
-- Ирка, хватит! Эти штуки никто не найдёт, а если найдёт, то лучше пусть сразу же уничтожит. Понимаешь? Опасные... предметы. Чтобы их найти, нужна звезда сыска. Ирка, я серьёзно! Всё, я отключаюсь. Береги себя -- и позвони маме. Пока.
Гудки. Ну-ну, братик. Кажется, теперь Ира начинала понимать... вернее, только предполагать... при чём здесь звезда сыска.
Тимка не мог говорить, но он дал Ире наводку. Сначала через Эмму, потом сам. Что-то, понятное только брату с сестрой. Так, чтобы никто посторонний не догадался.
Кстати, когда же Ира видела Тимура последний раз? Надо подумать. В этом году. Перед Рождеством? Нет, ведь всё совпало с прибалтийскими событиями. Да, был же Старый Новый год, в комнате ещё стояла ёлка!
Или на другой день после Старого Нового года? Тима в комнате смотрел телевизор, Ира ушла на кухню готовить ужин. Скорее, варить кофе. Как раз говорили о событиях в Прибалтике, и было очень неприятно. Очень странно и страшно. Ире хватило одного выпуска новостей, а Тима, бледный и сам на себя не похожий, смотрел следующие новости, и ещё... И не хотел выключать телевизор, даже когда Ира позвала пить кофе.
-- Ты не понимаешь, -- говорил он. -- Ты должна понимать, насколько это серьёзно. А вместо этого ты прячешь голову в песок, говоришь: "Ах! как мне это не нравится, не буду об этом думать, мне так противно!"
Ира обижалась.
-- Но почему я должна ломать над этим голову? Я не понимаю, что происходит, и я не обязана моментально оценивать новую информацию. Да, я берегу свои нервы, -- говорила Ира, а Тима доказывал, что так нельзя. И что больше всего её поразило в том разговоре -- неожиданно процитированное Тимой "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное." Ирка слегка обалдела, брат всегда прохладно относился к священным текстам. Как-то она тогда поняла, что цитата должна иметь отношение к её нежеланию воспринимать новую, неприятную информацию. Но у Иры была защита диплома! Она устала, в квартире почти не топили, извилины просто заплетались в косички -- Ира не могла переживать за каждую мировую проблему! Каким-то чудом они с Тимой в тот вечер не поссорились. Ирка тогда же ещё доказывала, что "министр или президент Непризнанной Республики -- звучит по сути как Директор Погорелого Театра". И "то, что вы собираетесь построить -- это просто прыщ на карте Европы". Тимур, видимо, понял, что сестра сильно устала. Он сменил тему, и получилось, как Ира хотела -- семейный милый, тёплый, беспроблемный вечер. "Ты как ребёнок, который не хочет расти," -- сказал ей Тимур перед самым уходом. Да. Наверное, он был прав.
Глупая мысль. Сумасшедшая идея. Пока Тима был в комнате один, он вполне мог положить что-нибудь в коробку с ёлочными игрушками. Времени было достаточно, а ёлочка доживала в комнате последний день, от любого прикосновения с веток сыпались сухие иголки. А ведь Тима помогал Ире снимать игрушки, когда пришёл. Почему сейчас он так настойчиво повторял слова "звезда сыска"? Это была их детская дразнилка, их семейный шифр. И как раз этого не могли знать ни Эмма, ни, тем более, те, кто прослушивал телефонные разговоры.
Какой забавный эпизод из детства, Ирка его хорошо помнит. Скоро Новый год, вечер. Ёлка уже наряжена, отец смотрит телевизор. Тимке лет двенадцать, он где-то рядом с отцом. Маленькая Ира играет в другом углу, слушает телевизор краем уха и вдруг задаёт вопрос:
-- А что такое "звезда сыска?"
Папа, не отвлекаясь от фильма, повторяет:
-- Звезда сыска? Это такая звезда-шишка. Ну, звезда в виде шишки. Ну, то есть шишка в виде звезды.
Озадаченные дети молчат. Но Тимур уже начинает давиться от смеха.
Отец поворачивается и смотрит на Иру. Он абсолютно серьёзен, только усы чуть подрагивают. И тут вмешивается мама.
-- Не разыгрывай ребёнка, -- говорит она.
-- Я? Да никого я не разыгрываю! Я её сейчас вам принесу!
-- Кого? -- удивляется Тимур. -- Звезду сыска?
-- А вот сейчас увидишь, -- отец встаёт и скрывается в коридоре. Чем-то шуршит, потом возвращается. В руках у него что-то круглое, золотистое.
-- На. Держи. Я как раз собирался подарить вам на Новый год.
Ёлочная игрушка. Пластиковая. Маленький многогранник-шарик, с каждой стороны пятиконечная звезда. Золотая на серебряном фоне или серебряная на золотом.
Красота. И, кажется, там внутри что-то есть. Потому что шуршит, когда поворачиваешь или встряхиваешь.
-- Ира, хочешь открыть подарок? Давай я помогу.
Так это ещё и коробка? А не просто ёлочная игрушка? Совсем незаметная крышка. Там были конфеты. Их даже не сразу съели, долго любовались. А когда осталась пустая коробка, её повесили на ёлку, за специальное ушко с петелькой.
Но при всём Иркином восторге от подарка она так и не узнала, что такое "звезда сыска". Нет, ей, конечно, потом объяснили -- и Тимур, и мама. Ирка бы и папе поверила, не сомневаясь, если бы Тимур не веселился так откровенно. А вот у отца вид был задумчивый и глаза блестели. "Ну, выпил немного," -- объяснила потом мама.
Отец всегда был похож на актёра Жана Рошфора. Усами и юмором.
И вообще харизмой. Если кто-то не знает, что это такое -- то Ирка тоже не знает. Но это что-то есть и у Жана Рошфора, и у её папы, и у брата Тимура. Обаяние, в общем.
Ира так до сих пор и не поняла, как называется геометрическая форма звезды-коробочки. Что-то из рода додекаэдров, а может, икосаэдров.
Проще говорить "звезда-шишка". Не зря же Тимур повторял это слово -- слишком похоже на подсказку!
А сейчас надо достать коробку с ёлочными игрушками и поискать, нет ли там чего интересного. Внимательно искать. Там не лежат документы, конечно, но есть надежда найти записку -- наводку -- что-нибудь маленькое, но важное. Например, ключ. К тайне. Случайно Ира взглянула на зеркало, взгляд задержался на собственном отражении. Не, Ирка, ну ты действительно мыслишь, как звезда сыска... как сыщица с во-о-от такой звездой во лбу!..
Делов-то, проверить догадку. Принести стул, залезть на антресоли. Нашарить коробку с ёлочными игрушками. Правильно, трудно. Сама же её так глубоко затолкала! Кому могут понадобиться ёлочные игрушки в августе?! Ну конечно, Тимуру Антоновичу или его сестре Ире...
А теперь -- выключить лишний свет и поставить коробку с игрушками на журнальный столик. И приступить к ревизии содержимого.
Телефон стоял рядом.
Ира стала по очереди вынимать и осматривать ёлочные игрушки. Вот же она, золотистая коробочка-шишка. Кто не знает, что одна из граней снимается, будет очень долго искать крышку. Выглядит всё как цельный шарик. И очень лёгкий. Но сейчас... не такой лёгкий, как обычно.
Там внутри что-то есть.
Ира сняла золотисто-серебряную крышечку и положила на стол рядом. Сердце стучало. Девушка осторожно достала маленький белый свёрток. Что-то, завёрнутое в обычную бумажную салфетку, у них всегда такие были. И на Старый Новый год тоже на столе лежали. А дальше -- записка, в которую завёрнут блестящий ключик от почтового ящика. С номером, выбитым на широкой части ключа.
Ирина развернула записку. "Ирка, извини, что впутываю тебя в свои дела. Это ключ от персональной ячейки в ***-м почтовом отделении, ты его знаешь, на улице ***-ской. Там важные документы. Не знаю, как повернутся события, но если я не смогу добраться до бумаг, тебе придётся их уничтожить. Сделай это для меня, пожалуйста. Это очень опасный компромат, сжигай всё не глядя. Если бумаги попадут не в те руки, кое-кому светит много лет тюрьмы. 13.01.1991. Я."
Тимур часто подписывался "Я" вместо имени.
Ира чувствовала сразу и облегчение, и усталость. Так. Вспоминай, Ирка, отвечай на вопрос: Тимур хочет, чтобы ты НАШЛА его бумаги? С января до августа прошло много времени, ситуация не изменилась?
Или, может, брат хочет, чтобы бумаги ОСТАВАЛИСЬ там, где они лежат?
"Ответ: Тима хочет, чтобы я НАШЛА документы. Надеется на это. Он сам мне это сегодня сказал.
И нет смысла сегодня-завтра уточнять это у него самого."
Да, но кое-что Ира обещала сделать сейчас. Не ждать утра. Ира взглянула на часы. Уже поздно, но родители ещё не спят.
-- Мама, привет, это я. Да, всё нормально. Как вы там? Сегодня звонил Тимур. Нет, не надо за него волноваться. Я знаю, я тоже иногда волнуюсь. И папе передай привет. Пока. Целую.
Не станет же Ира сообщать маме про попытку ограбления или про найденный ключик...
А теперь можно было ложиться спать. И перед сном всерьёз подумать, как она рискует больше: когда водит за собой неизвестный "хвост" -- или когда ждёт, что охотники за Тимиными бумагами успеют их найти раньше.
Кстати, как там Эмма? Надо будет завтра ей позвонить.
Иру злило, что за ней следят, но пока ничего толкового она не могла придумать. И уснула.
Утром попробовала позвонить Эмме. Домашний не отвечает. И так несколько раз. У неё должен быть выходной, но, может быть, она всё же на работе? Звонить на рабочий? "Но Эмма сегодня не приходила. Может быть, она заболела. Но скорее всего, взяла отпуск. Перезвоните по этому номеру." -- "Да, она взяла срочный отпуск. За свой счёт. На месяц." -- "Спасибо," -- "Не за что."
Домашний адрес тоже был записан. Ирка окончательно передумала идти сегодня на почту и решила поехать к Эмме. Заодно постарается увидеть, кто же её, Иру, "пасёт".
По дороге Ира звонила ещё раз Эмме на домашний. Глухо. Нашла дом, квартиру, долго звонила в дверь. Даже взмокла.
Выглянула соседка.
-- А Вам нужна Эмма? Она в отпуске, уехала на море.
-- Как-то так неожиданно... Она же не собиралась...
-- Ну, не знаю.
Они уехали рано утром. С каким-то мужчиной. Он такой невысокий, плотный такой брюнет. Неприятный тип, соседке не понравился. Нет, они не ссорились. Про море -- да они оба об этом говорили, и мужик, и сама Эмма. Конечно, они были с вещами. По крайней мере, с сумками.
-- Спасибо, -- пролепетала Ира, -- Вы очень помогли.
Как Ира добралась до дома, не помнит. Есть не хотелось совсем. Надо подкормить нервы, решила Ира, и бросила в мятный чай четыре ложечки сахара. Но это не помогло. На всякий случай Ира перепрятала ключик и отдельно Тимину записку. Сжечь её Ирина почему-то не решилась.
Ира не знала, за что хвататься. Какие поиски работы по объявлениям? Какие встречи с подружками? Она перестала себя узнавать. Даже в зеркале. Наверное, надо выспаться. Кончилось тем, что Ирка зажгла ароматическую свечку -- иногда помогало -- и вдыхала дым.
Когда позвонил брат, Ира почти пришла в норму.
-- Тима! Эмма пропала! Её похитили, Тима, как говорили! Или взяли в заложницы!
-- Успокойся, никто её не похищал. Ирка, тише, говорю же, она у меня. Ирка! Она со мной, мы будем вместе... всё, и ничего не бойся. Ну не плачь же. И маме пока не говори, я ей сам скажу. Ну, храбрая моя сестричка, вы ещё точно увидитесь, всё будет хорошо.
Да?! Мы ещё точно увидимся? И когда свадьба?
-- А что за тип её увёз?
-- Да не переживай, это моё доверенное лицо.
Ничего себе доверенные морды у братика...
Ирка могла наконец расслабиться. Несколько дней прошли как обычно. Тимур не звонил. Ира много гуляла и научилась чувствовать, когда за ней следят. Несколько раз она проходила мимо того самого почтового отделения, но внутрь не заходила. Ира сама себя не уважала за то, что бездарно тянет время.
И тут грянул гром. Понедельник, девятнадцатое августа, переломный момент истории. Вся страна сидит у телевизоров и слушает радио. Кроме непосредственных участников событий, конечно.
Какие последствия всё это будет иметь для Тимура, Ирка не представляла. Одно ей было понятно: больше тянуть нельзя. Надо было рискнуть. Но оказалось, что даже рисковать не требовалось: Иркин "хвост" куда-то исчез. Перебросили его на другой участок работы, дали более ответственное задание.
В среду, двадцать первого августа 1991 года, Ирина отправилась на рынок. В руках у неё была удобная хозяйственная сумка с гладкими деревянными ручками. Постепенно сумка тяжелела от продуктов и разных необходимых вещей. Ира долго ходила по рынку, слежки-"хвоста" не почувствовала. На обратном пути девушка зашла на почту. Странно, но почта, как и рынок, в этот день работали. Ирина прошлась по отделу персональных ячеек -- безлюдному лабиринту. В руке у неё блеснул маленький ключик, она открыла дверцу ячейки, достала оттуда тяжёлую "папку для дипломной работы", переложила пачку бумаг в свою сумку, прикрыла сверху. Аккуратно положила обратно пустую папку. Заперла дверцу и направилась к выходу.
Дома первое, что сделала Ира -- зажгла духовку. И включила вытяжку. Читала ли она документы перед тем, как отправить их в огонь? Нет, не читала. Только бегло просматривала.
Разная там была информация. То ли оригиналы, то ли копии документов "о государственной измене", расшифровки телефонных разговоров и то, что касалось образования Территории-с-другой-юрисдикцией. Ясно, как это всё нужно было спецслужбам. И не только спецслужбам, а разным акулам теневого бизнеса, которым "новое руководство" серьёзно мешало. Уже в январе иметь доступ к этим бумагам стало отчаянно опасным. Но почему тогда их вообще хранили?
Ира могла бы при желании найти и Тимин почерк, и Тимину подпись. Но проще было избавляться от документов не читая.
Оригиналы каких-то соглашений. Много распечаток телефонных разговоров. Что-то, похожее на расписку. Всё это благополучно отправилось в Иркину духовку.
В голове роились и жужжали голоса. Государственная измена. Наглые сепаратисты. Незаконные политические образования. Много лет тюрьмы. И голос Тимы: "Ирка, мы защищаем свою страну и её народ. Мы не можем иначе."
Взрослые мальчики играли в очень опасную игру с государством и с наследством бывшего государства. Взрослым мальчикам было некуда приложить свои силы, они хотели приносить пользу, а не прозябать -- и работать, но не за бесплатно. Самые идейные из них вдохновлялись самыми разными идеями. Ирка не знала, к чему это всё приведёт, но слишком хорошо знала историю Великой Французской революции. И теперь она тоже была готова попасть под раздачу, ради любимого брата и его идеалов. Несмотря на то, что его идеалы слегка отличались от её собственных. Ирка считала себя законопослушным человеком, не зря же она по гороскопу Весы. Очень миролюбивая. Ну совсем не борец и не боец. И все эти бури, кипения, брожения и шатания -- и мутная пена сверху -- ко всему этому Ира была не готова. Ирины проблемы, цели и планы кое-что значили для неё самой и тех, кто был рядом. Ей не хотелось, чтобы жизнь так вот пошла насмарку. Ире ужасно хотелось счастья. Самореализации и всего такого, а не тяжёлой доли, как у мамы и бабушки. Она уже представляла, что значит быть втянутой в водоворот истории, и слишком непредсказуемы были недавние открытия о прошлом Великой Державы.
И хорошо бы знать по большому счёту, чем это кончится. Но не дано почему-то.
А ещё Ире хотелось, чтобы Тимур с Эммой тоже были счастливы. Че Гевары фиговы.
Вытяжка работала на полную мощность. Ирка знала, что, скорее всего, придётся объясняться с соседями. "Да, был пожар, ничего от вас не скроешь," -- вздыхала бы потом Ира виновато. -- "Всё собиралась выбросить старые конспекты, неудачно уронила горящую спичку, вовремя не заметила." -- "Нельзя быть такой рассеянной, Ирочка." -- "Мы тоже вот все волнуемся, переживаем, вот и давление скачет..." -- Ира бы выслушала соседок предельно доброжелательно.
А ключ, завёрнутый в записку, потом так и лежал на прежнем месте -- в золотистой коробочке-шишке. Ждал или визитёров-шантажистов, или особых распоряжений Тимура.
Лёжа там, пережил ключ благополучно и парад суверенитетов, и развал Советского Союза, и даже лето следующего года...
Иркину квартиру осенью ещё раз взламывали, но до ключа не добрались. И по телефону не угрожали. Хотя это было бы логично. Но Иру почему-то оставили в покое.
И ей пока не мешала слава "это сестра того самого деятеля, Тимур Антоныча".
А лёгких периодов в истории не бывает. Времена не выбирают, сказал поэт. В них живут.
![[]](/img/b/belowa_a_a/zvezda/zwezda-syska.jpg)