Аннотация: Рассказ написан для конкурса "СССР-2061-2". Вошёл в топ-100.
--
Екатерина Белоусова
--
cat.the.redhead@gmail.com
--
Киборг Ромка
По коридору медицинского центра, отражаясь в до боли белых стенах, спешили двое. Высокий мужчина средних лет с тёмной бородой говорил успокаивающим тоном, какой вырабатывается за годы практики только у хороших врачей:
-- Татьяна Ивановна, поймите, голый металлический протез -- это временная мера. Если всё пройдёт без осложнений, а осложнения возникают крайне редко, то через месяц, в крайнем случае, через полтора, у Романа протезированная рука не будет отличаться от обычной. Даже отпечатки пальцев сделаем уникальные.
-- Да не нужны нам отпечатки! -- с отчаянием отозвалась полноватая женщина, постоянно поправляющая непривычную медицинскую форму. -- Рома подавлен, наотрез отказывается идти в школу. И я его понимаю. Пока внешне протез будет выглядеть не как рука, Рому задразнят. Вы знаете, какие дети жестокие? И очкариков дразнят, и рыжих, и толстых...
-- Татьяна Ивановна, когда вы последний раз видели ребёнка в очках?
Она задумалась, замедлила шаг, потом вовсе остановилась:
-- Давно... В школе ещё. А куда же они все делись, Георгий Давидович?
Врач улыбнулся:
-- Так медицина не стоит на месте, дорогая Татьяна Ивановна. Сорок пятый год на дворе. Коррекция зрения, стабилизация веса, устранение нарушений роста, -- всё это теперь доступно гражданам.
Татьяна Ивановна была искренне удивлена:
-- Вот это да! Меня в школе обзывали "Пончиком", я ревела...
Они почти дошли до нужной двери.
-- Георгий Давидович, -- женщина придержала врача за рукав, -- но выращивать новые руки медики пока не научились. Даже биопротез не станет настоящей рукой. Пожалуйста, если в вашем центре есть психологи, пусть они поговорят с Ромой.
Шмыгнула носом и добавила:
-- И со мной.
Георгий Давидович мягко пожал ей руку.
-- Всё будет хорошо, -- сказал он.
Ромка в палате был один. Соседа Сашу выписали сегодня утром. Ему хорошо, у него только мизинец на ноге заменили. Мизинца-то не видно...
Ромка вздохнул и с отвращением посмотрел на клешню. Это он сам так назвал свою новую руку. Как есть клешня! Железяка! Ромка отдельно, клешня отдельно. А в школу им идти вместе...
И самое обидное, что Ромка потерял руку по собственной глупости. В двенадцать лет вообще мало кто проявляет излишнюю осторожность. А Ромка побрезговал даже необходимой аккуратностью, полез в станок на заводе. Отбился от экскурсии, любопытная варвара... Смешно. Станок, штампующий детали для роботов, оттяпал живую Ромкину руку. А теперь и Ромка уже не совсем человек. Уже частично робот. Вот ведь жесть! "Жесть" -- это словечко Ромка подцепил от мамы. Она так говорила, когда была сильно поражена или взволнована.
Когда дверь начала открываться, Ромка машинально прикрыл клешню одеялом. Усмехнулся про себя: "машинально" теперь для него приобретало новое значение.
-- Ну, Роман, как дела? Покажи руку-то, -- сказал Георгий Давидович.
Ромка выставил на обозрение левую, живую руку.
Георгий Давидович протянул Ромке правую руку, и мальчишке ничего не оставалось, как подать врачу свою клешню.
-- Движения чёткие, плавные. Координация хорошая, -- сказал врач.
-- Только я не чувствую ничего. Вернее, чувствую, как железкой до вас дотрагиваюсь.
-- Это нормально, Роман. И это ненадолго. Скоро установим сенсоры, и ощущения станут неотличимыми от прикосновений кожи. Ты пока осваивай все возможности нового устройства, -- Георгий Давидович кивнул на протез, -- в полевых, так сказать, условиях. А мы пока подготовим тебе достойную упаковку для такого продвинутого гаджета.
Ромка вцепился в одеяло.
-- Не хочу я с этой... клешнёй никуда идти. Не хочу!
-- Понимаю. Но есть такое слово "надо", Рома. И оно есть у каждого, только своё. Твоё "надо" -- это учиться, развиваться. Тренировать руку.
-- Клешню, -- грустно поправил Ромка.
-- Руку, -- мягко, но уверенно сказал Георгий Давидович.
Татьяна Ивановна ждала сына в холле на этаже. Ромке осталось забрать вещи из палаты, и они поедут домой.
Лифт открылся, и к Татьяне Ивановне направились молодая рыжеволосая девушка и мужчина лет тридцати пяти с оттопыренными как у Чебурашки ушами. Татьяна Ивановна подавила улыбку и тут же устыдилась этой несостоявшейся весёлости.
-- Татьяна Ивановна, мы с коллегой представляем межведомственную психологическую службу. Нам сообщили о психотравмирующей ситуации с вашим сыном. Позвольте провести беседу с Романом.
-- Да-да, конечно, -- Татьяна Ивановна чуть растерялась. -- Из какой вы, говорите, службы?
-- Алёна Николаевна работает в системе образования, а я в Комитете по массовым коммуникациям, мой отдел занимается вопросами роботизации. Меня зовут Артём Валерьевич.
-- Очень приятно. Артём Валерьевич, если вы поможете Роме спокойнее пережить этот кошмар, я буду вам так признательна.
Мужчина дружелюбно улыбнулся:
-- Никакого кошмара, что вы! Наоборот, Роману жизнь подкинула удивительную возможность. Поверьте, удивительную.
Психологи и ошарашенная мать прошли в палату.
Ромка стоял наготове, с рюкзаком на левом плече и перекошенной курткой. Правый рукав был натянут на кисть, и оттого левый уполз почти до локтя.
Артём Валерьевич повторил трюк врача с рукопожатием. Ромка нехотя вытащил протез из рукава.
Алёна Николаевна открыла дипломат и достала документы.
-- Роман, ты ведь понимаешь, что теперь твоя жизнь изменится? -- спросила она, скрывая радостное волнение.
-- Да уж, изменится, это точно, -- настороженно пробурчал Ромка.
-- Роман, ты волнуешься о том, что новая рука вызовет насмешки у ребят. А на самом деле твои одноклассники могут тебе даже позавидовать.
-- Чему тут завидовать?
Алёна Николаевна лукаво улыбнулась:
-- Ну, например...
Она отошла на несколько шагов в сторону и внезапно кинула в Ромку что-то небольшое. Бросок получился резким, но Ромка с удивлением увидел, что держит в протезе маленький резиновый мячик.
-- Скорость реакции, -- радостно закончила Алёна Николаевна.
Ромка оценивающе глядел на клешню.
-- А ещё? -- спросил он.
Алёна огляделась, взяла у кровати табурет на металлических ножках.
-- Попробуй смять эту штуку. Твоя новая рука обладает достаточной силой для этого.
Ромка пожал плечами, но за табуретку взялся. Артём Валерьевич подбадривал мальчика, и Ромка, заставляя клешню сжиматься всё сильнее, расплющил круглую ножку.
-- Ух ты, -- выдохнул он.
-- А когда установят сенсоры с биоподобной оболочкой, то есть обтянут твою руку искусственной кожей, ты научишься контактировать с высокими технологиями, -- начал Артём Валерьевич, но запнулся.
-- Если честно, всё зависит от тебя, -- закончил он.
-- Понимаешь, Ром, таких рук, как у тебя, не так уж и много, тем более, среди школьников. Ребята заметят, что ты обладаешь сверхспособностями. Кто-то захочет подружиться с тобой, а кто-то, наоборот, может ополчиться на мальчика-киборга, -- пряча улыбку, сказала Алёна Николаевна.
Ромка округлил глаза:
-- Так это я, что, теперь киборг?
-- В незначительной части. Но да, киборг.
Молчание длилось недолго.
-- Я-а-а-а ки-и-и-иборг! -- выкрикнул Ромка. -- Мам, пошли скорей. Я очень, очень хочу в школу!
Артём Валерьевич выступил вперёд:
-- Постойте, молодой человек. Суперсила предполагает суперответственность. А ну как ты драться начнёшь этой рукой или потом, когда установят сенсоры, войдёшь в учительский компьютер?
Ромка счастливо улыбнулся:
-- А что, и это можно?
Артём Николаевич покачал головой:
-- Нет, Роман. Каждый киборг должен быть ознакомлен с кодексом киборгизируемого. И соблюдать его, таков уж закон.
Ромка приуныл.
-- Ты сможешь использовать биоэлектронный протез для защиты себя и других людей, но не для нападения. Ты сможешь учиться новому и помогать товарищам, но не хвастаться и не унижать. Согласен, что это справедливо?
Ромка подумал с секунду:
-- Да.
Новоявленный киборг Роман Пятахин подписал обязательство о соблюдении кодекса киборгизируемого и в радостной задумчивости отправился домой.
Татьяна Ивановна очень устала за этот день. И решила, что работать с психологами -- дело не из лёгких.
Ромка ждал уроков и смотрел на свою клешню с уважением и интересом. Но с утра пожилые соседки и люди в электробусе поглядывали на железяку с жалостью, и настрой Ромки улетучился.
По дороге к школе мальчик забежал в автоматическую аптеку, и машина выдала ему бесплатный набор для обработки ран: обеззараживающий спрей, заживляющий гель-момент, бинты, пластырь. Ромка аккуратно вернул автомату всё, кроме бинтов. И намотал всю упаковку на протез.
Ребята встретили одноклассника дружелюбно, засыпали вопросами. Бинты пока держались.
Повязка поползла после второго урока. Майя, сидевшая за соседним с Ромкой учебным экраном, округлила глаза и заголосила:
-- Ой, мамочки. У Пятахина там... там... что-то чернеется!
Тут же ученики повскакивали с мест, Ромка задёргался, бинты предательски съехали, и класс застыл в изумлении.
Девчонки визжали, мальчишки лезли поближе. И только Жека, самый здоровый и сильный в их классе, громко и невозмутимо сказал:
-- Подумаешь! Вот если бы Пятахину мозг электронный поставили... А так, рука. Подумаешь!
Класс заржал. На слова Жеки все реагировали дружно, как по команде.
И вроде бы урок продолжался, но изредка Ромка ловил косые взгляды то одного, то другого. А на перемене Майя пересела к Ленке, а к Ромке выпихнула Рыжую. Как же её... рыжую Сашку Зайцеву.
Зайцева сидела тихо, как всегда. Ромке стало грустно. Так грустно, как не было даже в больнице.
Следующая неделя в школе прошла как в тумане. Вязком, подлом, непонятно, что таящем за поворотом. Ромка слышал смешки, сочувствующие вздохи, отбивался от любознательных одноклассников, желающих потрогать протез. Совершенно равнодушно себя вели лишь двое: Жека и Рыжая. Сашка то есть. Её, кстати, после явления классу увечного Ромки совершенно перестали дразнить.
Однажды на перемене к Ромке пристал Емельянов:
-- А из какого металла эта штуковина? А в огонь ты её сунуть можешь? А орех расколоть?
Ромка терпел, но закипал.
-- А если её плоскогубцами, ты что-нибудь почувствуешь?
Ромка ничего не ответил. Он подошёл к парте Емельянова и молча выдернул поочерёдно четыре привинченные ножки, потом загнул их дугой, взял Емельянова за шкирку, усадил на перевёрнутую парту. Емельянов дёргался, но Ромкина клешня надёжно придерживала мальчишку. Потом Ромка взялся за согнутые ножки как за ручки и стал толкать самодельные "сани" у выходу из класса. Неизвестно, чем бы закончилось дело, но прозвенел звонок, и в класс вошёл учитель.
После этой выходки с Ромкой серьёзно говорили и дома, и у директора.
А потом в школу нагрянул Артём Валерьевич. Он выглядел суровее, чем в последнюю их встречу в больнице. А на лацкане пиджака светился значок в виде красного знамени.
Для разговора с Ромкой их проводили в учительскую. Урок в классе продолжался, в школе было тихо, и голос Артёма Валерьевича в этой тишине показался Ромке очень внушительным. И даже оттопыренные уши психолога ничуть не позабавили Ромку.
-- Роман, я огорчён. Ты же подписал обязательство, помнишь?
-- А чё они все? Я им ничего не делал, вообще ничего. Я до сегодняшнего дня даже силу никак не проявлял.
Артём Валерьевич присел в кресло. Помолчал.
-- Показать силу иногда надо. Но не вредить. Если на тебя будут нападать с оружием, то твоё оружие при тебе, ты можешь его использовать. Но если нападают словами, а ты в ответ проломишь голову, то это, согласись, неравный бой.
За дверью учительской послышался шум. Мужчина выглянул за дверь, вернулся.
-- Артём Валерьевич...
-- Что, Рома?
-- Вокруг столько дураков!
Артём Валерьевич улыбнулся, в задумчивости пригладил уши к голове. Они тут же вернулись на место.
-- Это да, Рома. Дожить бы до того, как их станет меньше. Но мы с тобой целиком и полностью можем отвечать лишь за себя. Если каждый научится быть честным перед собой, вести себя по-людски, то окажется, что истинных дураков не так уж много.
-- Кстати, после сегодняшнего случая тебя на какое-то время оставят в покое. А точнее, могут игнорировать. Будь готов, -- добавил Артём Валерьевич.
-- Ну и пусть. Я буду только рад, если меня перестанут замечать.
В последующие недели Ромка и впрямь перестал быть центром внимания. И его это вполне устраивало. Да, немного скучно, когда с тобой никто не болтает на переменах. Но Ромка нашёл себе занятие. В холле за спортзалом хранился робот для тенниса. Размер холла позволял развернуться. Народ здесь собирался, только когда в школе проходили соревнования. Ромка почти каждую перемену бегал играть с роботом. Тот делал молниеносные подачи, а Ромка раз за разом ловил мяч клешнёй. Пока принять все подачи не получалось, но успехи были.
Однажды Ромка бежал на урок после очередной игровой перемены и наткнулся в спортзале на Жеку. Тот остановил Ромку и сказал:
-- Неплохо у тебя получается. Что, дополнительные возможности впаяли в протез?
-- Типа того.
-- А что ещё ты можешь сделать с помощью этого? -- в обычно бесстрастном голосе Жеки послышалась заинтересованность.
Ромке очень хотелось с кем-то поговорить. Он мог бы удивить Жеку и подружиться с ним, а значит, вновь завоевать расположение класса.
Но Ромка сказал:
-- Извини, я не могу это обсуждать.
Ромка ушёл на урок, а Жека за его спиной скрипнул зубами.
Когда на протез нацепили оболочку, жизнь стала возвращаться в привычное русло. Новая клешня выглядела совсем как настоящая рука, даже линии на ладошке разбегались тонкой паутинкой. Ромка увлёкся беспроводным соединением с учебным экраном, но не забывал и своего приятеля-робота с теннисными мячами.
Школьная жизнь завертелась, а на улице закружились метели. Близился Новый год. В школе стоял ящик для рукописных открыток. На уроках почти не писали от руки, поэтому для многих возможность смастерить открытку, написать поздравление была сродни аттракциону. Можно было поздравить учителей, товарищей, принимались и анонимные признания в любви. А в последний день перед каникулами письма и открытки разносили по классам.
Когда на Ромкину парту легла внушительная гора конвертов, он обалдел. С опаской, но и с интересом Ромка стал вскрывать и читать письма.
У мальчишки чуть слёзы не навернулись на глаза, когда раз за разом он читал извинения и добрые пожелания от своих одноклассников, от тех, кто смеялся над ним или отмалчивался. Всё-таки хорошие ребята в их седьмом "А"! Под Новый год принимаются важные решения, оцениваются собственные поступки. И Ромка был рад, что ребята, оказывается, помнили про него.
Соседке, рыжей Саше, дали один конверт. Ромка покраснел, когда Рыжая вскрывала его. Ничего особенного он не написал, так, поздравления с наступающим, но почему-то волновался.
Саша повернулась к нему и сказала:
-- Спасибо! Мне очень приятно, Рома.
Она искренне улыбнулась, и Ромка внутренне расцвёл. Ему тоже было очень приятно.
Тут за их спинами раздался громкий спокойный голос Жеки. Ребята синхронно вздрогнули.
-- Посмотрите-ка, киборг и рыжая обмениваются любезностями. Встретились два одиночества!
Емельянов хихикнул, кое-где раздался шёпот. Но того дружного гогота, к которому привык Жека, не прозвучало.
Дело было после уроков, и никто ребят не задерживал. Ромка повернулся к Саше:
-- Пойдём, Саш.
Они собрали свои вещи и ушли. На улице тихо падали снежинки.
Ромка сказал:
-- Не обращай внимания на дураков, Саш.
Она ответила:
-- Да я уже привыкла. К тому же, что я могу сделать? Проучить их так, как ты, когда напугал Емельянова, я всё равно не смогу.
Ромка помолчал:
-- Мама рассказывала, что в её детстве смеялись над теми, кто носит очки. А ещё над толстыми и тощими, много над кем. А сейчас и зрение исправляют, и вот, -- Ромка поднял руку, -- конечности приделывают.
-- Я знаю. А над рыжими смеялись всегда. Это ведь не отклонение, просто косметический недостаток, как нос крючком или там большие уши... Сейчас те, кто побогаче, могут генетические изменения вносить во внешность своих детей. Но мне это не светит. Окончу школу, первым делом волосы перекрашу.
-- Нет, не надо.
Сашка удивилась:
-- Почему?
Ромка смущённо сказал:
-- У тебя красивые волосы. Мне нравятся.
Оба неловко замолчали.
-- Смотри, покажу кое-что, -- сказал Ромка.
Он направил правую ладонь вверх, и спустя несколько секунд снежинки зазеленели, потом стали синими, красными.
-- Биоэлектрические импульсы и дополнительная прошивка, -- улыбаясь, пояснил Ромка.
Саша глядела на волшебный снег, на Ромку, и несмотря на холод ей было очень тепло.
А из окна класса на втором этаже за ними следил Жека. В его глазах отражались калека, раскрашивающий снежинки в воздухе своей ладонью и рыжая девчонка, смеющаяся и счастливая. Жека остался один в классе, все ребята разошлись. Вот уже весёлая толпа окружила Пятахина и Рыжую, и дальше класс двинулся вместе. Жека, всегда уверенный в себе и чувствующий свою силу, сейчас был растерян. Он оставался в пустом тёмном классе словно в прошлом, совсем один.