Белоусов Виталий Николаевич : другие произведения.

В летний полдень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   В ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ
  
   Через двор на туго натянутой веревке мама развесила для про­сушки постиранные простыни и пододеяльники. Покосилась на них Танюшка, а делать нечего - прижимая к груди упругий красно-синий мяч, расстроено прошла к сараю и опустилась на чурбан, на котором папа обычно колет дрова.
   Хорошо, папе. Когда он рабо­тает, белье не висит, и сухие сучковатые поленья могут отле­тать из-под острого топора, куда им вздумается. А тут хоть плачь. С какого места ни подбрось мяч, как осторожно ни ударь им об землю, он непременно угодит или в простыню, или же в пододеяльник.
   Поиграть в мячик в огороде? И думать нечего. Кругом там длиннющие и широченные гряд­ки, колючий и густой малинник, непролазная кустистая смородина. Выйти на улицу? Нет. Там один за другим проносятся мимо до­ма тяжелые самосвалы. Красивый мяч ненароком может закатить­ся в глубокую колею и ба-ба-х-х! - оглушительно хлопнуть под грязными шинами,
   А что если... Танюшка хитро­вато прищурилась и, с опаской поглядев на окна дома, перевела взгляд на приземистую каморку с облупившейся глиной на бре­венчатых стенах. Мама сейчас стирает, сильно занята. Она не успеет помешать хоть краешком глаза заглянуть внутрь помеще­ния.
   Уже месяц папа не столярни­чал в каморке за верстаком, а Танюшка не рассаживала там на подоконнике своих кукол и зве­рюшек, не устраивала для них на земляном полу комнату, ко­торая по ходу игры преобража­лась из столовой в школьный класс, из больничной палаты в ванную. Уже месяц на двери в каморку висел амбарный замок. Папа убрал оттуда и верстак, и инструмент, перетащил в другой сарай настенный шкаф. Танюшка не видела, когда он "переез­жал". Она ходила с мамой на рынок, а возвратилась из города и метнулась было к каморке, папа приостановил:
   - В ней нечего тебе делать. Крыша обветшала и может обва­литься, а то еще на ржавый гвоздь наступишь, тогда возись с тобой. Игрушки я собрал и в дом занес. Там играй.
   Ага, играй! В доме во всех комнатах прибрано, ни пылинки, ни соринки. А воспитанники-то у Танюшки -- шалуны и непоседы, маленькие еще, не понимают, что хорошо, а что плохо. Кукла Аня отчаянно отказывалась при­нимать лекарство от ангины и выбила из рук микстуру - целая кружка подкрашенной воды оп­рокинулась на белую скатерть. У зайчонка Васи пропал аппетит, но, чтобы к нему не приставали с обедом, он прятал печенье и ка­рамельки под покрывало на мяг­ком диване. А проказник Мишка-медведь взобрался на чистую постель, не помыв лапы под кра­ном. А их он вымазал чернилами на уроке в школе. Мама серди­лась и наказывала Танюшку, а той оставалось только шмыгать носом да краснеть за подопечных.
   А вчера девочка узнала, что хитрые родители повесили на дверь каморки замок для виду! С досады Танюшка чуть посиль­нее обычного дернула его, и заржавевшая дужка замка отомкну­лась. Случилось это под вечер. На улице уже сгустились сумер­ки, а в каморке подавно было темно. И девочка побоялась от­крыть дверь. Ну, а средь бела дня, какой страх?
   Танюшка осторожно и не без труда высвободила замок из ско­бы, потянула на себя дверь. В нос сразу шибануло пылью и плесенью, но девочка смело шагнула через порог.
   "Ой-ей-ей... - всплеснула она руками. - Да что ж тут и правда творится!...". Штукатурка со стен осыпается. Потолок продырявил­ся, а балка в одном месте об­висла так, что вот-вот грохнется на землю. Куда ни ступи, всюду кучки щепок и рваного тряпья, битое стекло, паутина. Ф-фу! Де­вочка попятилась, представляя, как со всех щелей пялятся на нее мохнатые и кровожадные, с са­мую большую пуговицу пауки, как копошатся по углам в мусоре противные мыши. Еще шаг - и она с размаху захлопнет дверь! Здесь, в каморке, ей действительно те­перь нечего делать. Совсем зря на папу обижалась.
   "Родненькие... - обмерла Та­нюшка и поднесла сложенные ру­ки к груди. - Да зачем сюда за­летели? Бедненькие мои...". На окошке, которое выходило в ого­род, она увидела мотыльков. Две бабочки тревожно бились в стек­ло, третья смиренно сидела на раме, сложив красивые крылыш­ки. Старший брат Андрюшка пой­мал как-то сестренке одну похо­жую и сказал, что она называет­ся махаоном.
   Идти нужно к противоположной стене.
   - Погодите, миленькие. Не рас­трачивайте силы. Сейчас я вас спасу.
   По улице мимо двора прогро­хотал грузовик. Земля под ногами девочки задрожала, с потолка и стен посыпалась штукатурка, под­нялась столбом пыль. Танюшка поскользнулась на смятой гряз­ной клеенке и проехала по ней прямо к подоконнику. Звякнуло задетое ею пустое смятое ве­дерко и с дребезжанием накати­лось на моток перепутанной бе­лой проволоки. Откуда-то сверху упала за ее спиной на пол и со звоном рассыпалась банка из-под зеленой краски.
   Танюшка торопливо, не разду­мывая, сунула руки меж оброс­ших паутиной запыленных бутылок и пузырьков, стоявших на подоконнике. Раз! -- и схватила пальцами обессилевшего махао­на. Но теперь правая рука была занята, а левой метавшихся по стеклу бабочек, оказывается, не так-то просто поймать. Можно, конечно, слегка прихлопнуть их ладошкой, да от знакомых ребят девочка слышала, что если сотрется пыльца с крылышек, то мотылек уже не полетит.
   - Доченька, да что ж ты тут делаешь?! - услышала Танюшка недовольный мамин голос. - А ну, выбирайся из грязи! Все-таки забралась сюда. Сердце мне как подсказывало. Вот возьму я хво­ростину, да вздую тебя хорошень­ко. Ну, разве здесь играют?
   - Мама, мамочка, - испугалась девочка. - Не прогоняй меня. Тут бабочки. Их же пауки заедят. Смотри уже сколько в паутинах сухих мух насобиралось.
   - Вылезай, кому я сказала! Ба­бочек в огороде полно. Тебе брат купил сачок, вот и лови их на здоровье. Долго я буду ждать?
   - Но, мама... Я сейчас, я одну минуточку...
   - Ну, буду тут стоять, дверь подпирать, будто дел у меня нет. Выходи! И как ты еще платье не порвала. А ну, подними подол. Так и есть, бедро изодрала.
   К Танюшке подошла кошка, за­мурлыкала и потерлась о ее ногу.
   - Мурка тоже просит тебя вый­ти, - не сдержалась от улыбки мама. - Умное животное, хоть и не говорит.
   - А мотыльки что говорят? - встрепенулась девочка. - Может, они плачут и просят о помощи. А мы, - она вдруг всхлипнула, - не поможем?
   - Не выдумывай. Станут они каждый день сюда залетать, так...
   - Ну, глупые они, мама. Но ведь безобидные. Я вот тоже глупая. Ты так часто говоришь, когда сердишься. И все же ты за меня беспокоишься. Беспоко­ишься?
   - Сравнила. Надо же!
   - Мама, - наседала Танюшка, - Ты же сама говорила, что надо помогать один другому. Говорила?
   - Говорила.
   - Так помоги. Чего ж ты стоишь?!
   - Да ну их. Это баловство, доченька. У меня работы много.
   - А ты не мотылькам, а мне помоги. Ну, мама... А потом я тебе в чем-нибудь подсоблю.
   С удивлением посмотрела мама на дочку, покачала головой, вздохнула.
   - Ты только меня не лупи, - взмолилась девочка , когда мама, переступая через опрокинутое ведро, запуталась ногой в проволоке. - Пожалуйста.
   - Ишь ты, пожалела теперь. Поломаю ноги, кто вас кормить будет, кто на вас стирать будет? Нашла занятие для меня...
   - Не сердись, мамочка. Пожалуйста...
   - Молчи уж. Показывай, что тут.
   - Мотыльков всего три, - повеселела девочка. - Одного крепко держу. Хватай того, крайнего. Только крылышки ему не изломай. Поаккуратней.
   - Постараюсь... Я его, негодни­ка, сейчас!.. У того вон пузырька горлышко побито... Смотри, не поранься.
   - Нет, я осторожно. Ах ты, ах ты!.. Не вырвешься теперь! По­пался! Все, мама. Вот я и схвати­ла вторую бабочку.
   - Я тоже поймала.
   - Правда? Покажи! Умница ты, мама!
   Первой из каморки выбралась Танюшка. Мама и дочка зажмури­лись от яркого июльского солнца и весело оглядели двор. Как по команде, подняли вверх руки и одновременно разжали стиснутые пальцы. Мигом вспорхнули и жи­выми бантиками замельтешили в воздухе счастливые махаоны.
   С крыши сарая сорвался воро­бей. Но он не бросился вдогон­ку, а чинно и бесцеремонно усел­ся на растянутый по веревке пододеяльник, задорно зачири­кал.
   - Ах ты, негодник, - возмути­лась мама.
   Танюшка запрыгала:
   - Ага, ага... Я же говорила, что воробей белье испачкал, а ты не поверила тогда. Это, наверное, тот самый. Держи его!
   Девочка вприпрыжку выскочила на середину двора. Выскочила и застыла, услышав позади кла­цанье задвижки. Сейчас мама по-настоящему запрет дверь в ка­морку! А если другие любопыт­ные бабочки попадутся?
   Танюшка обернулась и увидела в руках у мамы молоток и три длинных гвоздя. Заколотит! Сей­час заколотит дверь совсем!
   - Я обещаю не заходить туда, - робко произнесла девочка, и на глазах у нее появились слезы. - Я не обманываю. Поверь.
   Мама встретилась взглядом с исполненным смятением взором дочери, опустила руки. Внезапно она вспомнила вчерашний вечер. Трогательно изменчивым, доро­гим для материнского сердца было лицо у Танюшки, когда чи­тала ей сказку. Девочка искрен­не сочувствовала и беспокои­лась, возмущалась и ликовала.
   - Хорошо, - сказала мама. - Не стану запирать дверь. Только в каморку не ходи одна. Меня позовешь. Или папу. Договори­лись?
   Когда мама ушла в дом, Та­нюшка подняла ожидавший ее подле чурбана красно-синий мяч. Опять огорчилась, было, поко­сившись расстроено на просты­ни и пододеяльники. Да грустин­ка тут же пропала. С какой это стати и на что ей сердиться? Ма­ма стирает или шьет, или гото­вит обед. Ведь это она забо­тится о ней, о Танюшке. Заботится и о папе, который в поле убирает хлеб комбайном, и об Андрюш­ке, который пашет землю за кол­хозным садом и которому осенью предстоит уйти в армию. А папа и Андрюшка, в свою оче­редь, заботятся о маме и о ней, Танюшке. Не потому ли в ее доме всегда праздник?
   Пусть мяч пока полежит на скамейке под вишнями. Девочка налила щенку в миску чистой прохладной водицы, позвала кошку Мурку и угостила ее под­жаренной котлетой, покрошила курам вареной картошки, на вся­кий случай заглянула в бочку с водой - не угодила ли туда какая букашка-таракашка. Затем она да­ла травки кроликам, погладила их и ласково с ними поговорила, нарвала в глубокую чашку спе­лой смородины и поставила ее на стол перед мамой.
   "Прямо замечательно, - обра­довалась девочка и решила, - я загляну во все уголки во дворе и в огороде. Вдруг у кого-то бе­да, и я еще успею помочь! По­том выйду на улицу. Не у одних нас должно быть весело".
  
  
   МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЬ
  
   Светка Овчарова по сто раз на день могла рассказы­вать нам о своей маме. И не докучала. И даже, когда без конца восторженно восклицала: "Ой, как я люблю свою маму!", никто в нашем пятом "а" ни разу не попытался унять ее. "Кто знает,- рассуждали, - может и вправду она так крепко любит свою маму, что не думать или не говорить о ней просто не в состоянии". Последнее сочинение о маме мы написали в пять-шесть страничек, а Овчарова не только размахнулась на всю уче­ническую тетрадь, но и еще несколько листов дополнительно вколола.
   И вдруг сегодня... Вернее, тучи над Овчаровой начали собираться вчера... Узнала Светка, что у Димки Соловейчика имеется довольно объемный сборник самых популярных любовных романов.
   - А у меня такого нет,- сказала она о огорчением.- давно хотела приобрести,- и неожиданно предложила.- Давай обменяем­ся.
   - На что?- спросил Димка.
   - Как, на что? На книжку, естественно.
   - Ну, даешь... Мой сборник - во! - он выразительно показал большой палец, на что мальчишки заухмылялись.
   - А я хорошую дам, - Светка стала предлагать книги, припоминая названия, но Димка только качал головой и некал. - Ну тогда...- отчая­лась она,- Какую б ты хотел?
   - Я? - не ожидая такого поворота, насторожился Соловейчик. - Я, значит... - живо зачесал он затылок.- Ну... Ну, хотя бы "Властелин колец" Толкинга... Трехтомник...
   - Три сразу? - ахнула Светка и нахмурилась. - У меня есть "Дружество колец" и "Две твердыни", - настроение у нее, явно, стало падать.
   - А "Возвращение государя"?
   - Нет, - закачала головой Светка.
   - Ну нет, так нет, - бросил Соловейчик и подхватился из-за парты, чтобы хоть на минутку выскочить в коридор.
   Я не удержалась.
   - У меня есть такая книга,- сказала я.
   - Правда?- вытаращился на меня Димка, - И отдашь? - ему и дела нет до того, что я еще ничего и не предлагала.
   - Давай меняться,- тут же подлетела ко мне Светка и усе­лась рядом,- Давай, а?.. Ну, пожалуйста. Ты мне - "Возвращение...", а я тебе - ...что-нибудь. Ладно?
   - Ладно,- согласилась я. - Завтра принесу.
   - И мы завтра... - почти в один голос пообещали Овчарова и Соловейчик.
   На том и порешили.
   А сегодня... Обмен произошел перед первым уроком, в при­сутствии всего класса. Димка, получив долгожданный трехтомник Джона Р.Р.Толкинга, поспешил за свой стол и начал перелистывать страницы. Светка, блаженствуя, прижала к груди толстый сборник любовных романов. А я - о, чудо! - бережно держала в руках "Хижину дяди Тома" Гарриет Бичер-Стоу в потертом переплете.
   Кто-то сказал:
   - Х-ха, не могла принести получше...
   Но я была другого мнения.
   - Ой, какая ж ты умница, Светка! Какая догадливая! И отку­да ж ты узнала, что мне очень-очень нравится эта повесть?
   Скоро должен зазвенеть звонок. Надо бы подготовиться к уроку, но я, забыв про все на свете, уселась и принялась рассматривать книгу.
   - Постой, постой... Чуть не забыла, - Овчарова буквально вырвала из моих рук "Хижину...", поспешно, придерживая книгу на столе, уже намерилась было выдернуть форзац, на котором выделялся руко­писный текст...
   -Не надо! Пусть остается! - вскричала я отчаянно.- Не нужно уродовать книж­ку!.. Света! - я схватила соклассницу за руку.- Этот текст ничуть ее не портит. Пускай остается. Не переживай.
   - Нет-нет,- не унималась Овчарова. - Мне нужен этот лист. Ты мне позволишь... Хорошо? - она стушевалась немножко. - Ты дру­гой взамен приклеишь... Или я сама... У меня такая белая плотная бумага имеется. - Светка слезно смотрела на меня, а сама ... потихоньку надрывала лист.- Ты только не сердись. Пожалуйста. Мне это,- она показала оторванный лист всему классу,- очень-очень дорого. Понимаете? - и объяснила.- Эту книжку мне мама подарила. На день рождения.
   Мы все, конечно, в шоке.
   - Хм, - выкатил глаза Соловейчик,- так чего ж отдаешь "Хижину...", если мамина запись дорога тебе? Что будешь-то с листом делать? На полку не поставить. Без книги он - ничто. Все равно где-нибудь потеряешь. Только книгу испортила.
   - А вот и нет, - засияла Светка. - Я на прошлой неделе купи­ла в магазине новую "Хижину дяди Тома". Для младшего братика. Не сравнить с этой книгой! -она пренебрежительно потрепала прежней своей собственностью.- Та - в ажурном переплете, в ней ужас сколько картинок, если б вы видели!.. Правда, маме жалко было расставаться с этой кни­гой,- Светка в последний раз перелистала потертую "Хижину..." и преспокойно отдала ее мне.- Мама даже заплакала. Но ничего, этот форзац я вклею в новую книгу. Мама успокоит­ся и забудет.
   Задребезжал звонок, оповещая о начале урока. До прихода учителя установилась тишина, неприсущая нашему классу. И только Светка Овчарова не замечала перемены. Она, со свойственным ей запалом, трещала безумолку, убеждая нас в своей любви к маме...
  
   beloysov2006@mail.ru

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"