Аннотация: 3-е место на ВК-8 Романтические комедии
Сегодня я поставила перед собой совершенно немыслимую сверхзадачу - не опоздать на работу. Иначе до конца испытательного срока не дотяну, дадут мне такого пинка, что улечу за тридевять земель. В болото, откуда я собственно и прикоптила в этот чудесный столичный город в своём маленьком коробчонке - "матизе" ядрёно-зелёного цвета.
Вставать пришлось аж в семь утра, а я так люблю понежиться в тёплой постельке. Но раз хотела самостоятельности, получай. Вчера весь вечер отмокала в ванной, на три четверти заполненной заморской солью со всеми аромамаслами, которые у меня нашлись, и одну четверть роскошной пеной, но мерзкий запах тины никак от меня не отлипнет. Спасибо вам, родственнички дорогие, за уникальный парфюм!
Заглянув под расшитое синими цветами полотенце, вижу там пышненькое, гордо поднявшее свою прелесть тесто. Так, по-быстрому налеплю-испеку пирожков и стрелой в офис. Успею, в лепешку расшибусь, но успею. Иначе я - не я. Попробует Константин Семёныч моих мягких ароматных булочек... тьфу, пирожков, и растает, как сладкий леденец у меня на языке... Ой, матерь божья, да что за ерунда в голову лезет!
Сосредоточимся на деле, ведь здесь главное любовь. Через пятнадцать минут отправляю пирожки в духовку, а себя к зеркалу. Сегодня же в офисе особенное мероприятие - день рождения компании. Вечером на корпоративчике я должна блистать во всей своей красе-косе. Константин Семёныч меня непременно заметит. Мне бы его только немножко охомутать, а там уж и в омут с головой закину. Вот маманя рада будет. Хоть жабиться на меня перестанет. А то: "Василиска, когда ж ты замуж выйдешь. Двадцать пять годков стукнуло, а ты в девках!"
Всё, русая коса до пояса, юбочка складочкой к складочке, блузка шёлковая - сама вручную алыми ягодками расшивала (старый народный способ для возбуждения аппетита - не моего, конечно), туфельки сверкают, глаза ярче самоцветов горят, пирожки в корзине с жару с пылу. Готова к штурму крепости. Константин Семёныч, сдавайся без бою, заклинаю. А то придавлю ненароком тяжёлой артиллерией. Неможно боле девке томиться. Именно такого мужика мне и надо, красивого, разумного, порядочного, чтобы раз и навсегда, как у нас заведено.
Перед выходом делаю контрольный выстрел в зеркало. И опаньки! Чуяла неладное. Всё лицо бородавками зелёными пошло. На каждой руке уже по пятнадцать верёвочек заговорённых, и ещё жемчужинами усилила, собранными в новолуние самими стариками-отшельниками. Но всё равно натура моя лягушачья нет-нет да прорвётся. Маманя говорит, гормоны это. Она сама по юности маялась, а батя из неё царевну сделал, глаз не оторвёшь. Мне бы такую любовь. Ох, Костюшка, держись, я иду!
Вплела я в косу атласную ленточку, и бородавочки - шу! и улетели. Одна только злыдня на щеке осталась, но я её маскирующим карандашом отлично замазала, и не найдёшь, коли искать не будешь. Затолкалась я, наконец, в коробчонку и поехала. Машинку я свою люблю даже очень. Может, конечно, маленькая для моих габаритов, зато уютненько. Если бы ещё глазки прикрыть было можно... Нет, глаза пошире таращим, надо срочно кого-нибудь обогнать. Мой рабочий день начинается в девять, а Константин Семёныч приходит, если верить бабе Зине, в девять ноль пять. Только вот я раньше девяти тридцати в офисе не была, не знаю. Но сегодня категорически нельзя его пропустить! Мне же ему по пирожку за обе щеки затолкать нужно, а ещё ресницами отхлопать так, чтобы на двадцать пятый кадр он уже на поводке коротком приплясывал.
Перестраиваюсь из ряда в ряд, точно танцую дорожный вальс. Вперёд, влево, приставили ножку. А часики-то тикают. Ну, может и не тикают в буквальном смысле, но что давят на мозг это точно. У меня осталось ровно пятнадцать минут, чтобы проехать до конца проспекта, свернуть направо, потом налево и на улочку, ведущую к зданию компании, припарковаться - на корпоративной стоянке мне пока по статусу не положено, - пройти пост охраны, минуя складские помещения, и добраться до офиса, находится который в самой зад... задней части территории.
Собралась я провернуть очередной манёвр, поворотник включила и бочком, бочком. Но тут на чёрной "мазде" какой-то особо умный тип меня выдавливает, не хочет уступить даме. Сигналю ему громко и дерзко. Окошко ползёт вниз. Вижу красную бейсболку, скрывающую половину лица, и ровные белые зубы в ехидном оскале.
- Самая умная? - выкрикивает он. Вот как у людей иногда мысли сходятся.
- А пусть и умная! - кричу я в ответ, открыв окошко. - А тебя жаба что ли душит?
Недруг замолкает и пропускает меня вперёд. Я перестраиваюсь с довольной ухмылочкой. Приходится пробиваться, что поделать. Не успела я вкусить все радости победы, как заметила неприятную тенденцию. Куда бы я ни двинулась, "мазда" не отстаёт. Совпадение? Нет, похоже краснобейсбольчатый решил надо мной поиздеваться. Повис на хвосте, думает нервишки потрепать. Ну а вдруг на маньяка попала? Я с детства не слишком везучая. Угораздило родиться в семье квакушек. Хоть мальчиком родилась бы тогда - на них проклятие не распространяется, ан нет.
Маньячный тип заезжает следом за мной на узенькую улочку и тоже паркуется возле проходной. Как назло вокруг ни одной души. Я скорее выпрыгиваю из машины, только бы до охранника добежать, а там спасена. С испугу забываю про корзинку с пирожками и вспоминаю про неё только на турникете. Вот что делать? Добровольно отдаться в лапы мерзавцу или забить на пирожки? Но ведь так старалась. Пока я мнусь возле стеклянной будки, теряя драгоценные секунды и ловя на себе озадаченный взгляд охранника, в поле видимости появляются белые кроссовки. Их обладатель пищит пропуском и проходит через турникет, хмыкая в мою сторону:
- Что-то потеряли?
Рваные джинсы, кожаная куртка-косуха поверх белой футболки, бейсболка агрессивно красного цвета. Не маньяк значит? Фух, ёшки-рыбёшки. А то я уже липкой вся стала. Не дай бог опять слизью покроюсь от стресса. Несусь что есть мочи обратно к машине, за корзинкой. Ладно, потрачу секундочку на сладкую глупость - подбегаю к "мазде" и рисую на грязном заднем окне злую рожицу, а под ней выношу приговор: "Придурок!"
Что имеем? Без двух минут девять. Ещё не всё потеряно. Ноги мои мчатся вперёд, обгоняя друг дружку. О, а вот и мой обидчик. Странно, поворот на склады уже был, а по его прикиду на офис он не тянет. Там мужчины при костюмах все - Домовёнок не в счёт, и даже он с джинсами носит исключительно классические рубашки.
До входа остаются считанные метры, но Мистер Красная Шапка сворачивать никуда не собирается. Топает прямиком в офис. Курьер что ли? Вон в руках папочка какая-то. Прибавив газу, иду на обгон. Так-то вот. Знай наших!
- Быстрее лапками перебирайте, а то опоздаете, - слышу за спиной нахальный голос и со страху чуть не врезаюсь в дверь - неужто знает что про меня?
Намытый бабой Зиной пол блестит, отражая офисные квадратные светильники. Мои ноги предательски расползаются в стороны, как лыжи новичка, я пытаюсь удержать в руках корзину, и уже близка к позорному падению. Но меня подхватывают под локоточки и возвращают в вертикальное положение.
- Поспешишь - людей насмешишь, слышали такое? - шепчет мне на ухо тип из "мазды" и бесцеремонно умыкает из корзины румяный пирожок. - С картошкой?
- С капустой! - со злорадством отвечаю я. - Спасибо, конечно, но я бы и сама как-нибудь справилась.
Из бокового коридора выплывает баба Зина с ведром и шваброй.
- Доброе утро, Иван Семёныч! - улыбается она напомаженными губами.
- Иван Се... - говорю я, захлёбываясь от потрясения слюной.
Воздуха не хватает, и я захожусь кашлем. Ко мне подскакивает баба Зина и энергично стучит кулаком по спине.
- Может, скорую? - саркастично предлагает мой как-бы-начальник. - А то она вся красная-прекрасная стала.
- Не волнуйтесь, откачаем, - снова хлопает меня по хребту баба Зина.
Белые кроссовки бегут вверх по лестнице, на этаж руководителей, а я никак не могу прокашляться. Что за напасть?
- Баб... Зин... Это был... он?
- Ты присядь-ка, Василисушка.
Баба Зина заводит меня за ресепшен, усаживая в кресло. Всё, теперь я на месте. На часах - девять ноль пять. Телефон надрывно орёт, но я даже ответить сейчас не могу. А Маринку, кстати, где носит?
Марина, одна из секретарш "нижнего" эшелона, как и я, вылезает из подсобки - комнатушки размером со скорлупку грецкого ореха. Там у нас небольшая кухонька, правда вдвоём в ней разместиться уже проблематично. А мне, девушке высокой и не хворающей худобой, лучше туда вовсе не соваться. Вдруг застряну, вот посмешище будет.
- Алло? - деловито отвечает по телефону Маринка, протягивая мне стакан воды. - Подождите секундочку, сейчас переключу.
Я немного прихожу в чувство.
- Спасибо, Маришка. Думала копыта отброшу. - Напарница машет мне рукой - "не за что", а может "иди ты лесом" - и садится за компьютер, но снова раздаётся звонок. - Сейчас, я дух немного переведу, - говорю я, кивая ей на телефонный аппарат.
- Алло? - говорит Марина строго и спокойно, как робот.
- Баб Зин, да что же это такое? - поворачиваюсь я к нашей "даме-хозяйке". - Как я могла проработать здесь месяц с лишним и вот так с начальником повстречаться. Вы бы мне хоть фотографию этого Ивана Семёныча показали. Константина-то я каждый день вижу.
- Да кто бы знал, как он выглядит, - фыркает Марина, кладя трубку и возвращаясь к экрану. - Он же весь такой эксцентричный. Непонятно когда приходит, когда уходит. Вообще вон месяц пропадал. У него ветер в голове, что ему компания. Другое дело Константин Семёныч, - нарочно улыбается Маринка, а мне хочется дать ей за это пятернёй по лбу. Понимает ведь, что я к нему неравнодушна.
- А ты много-то знаешь! - отвечает ей баба Зина. - Я тут ещё при Семёне Васильевиче работала, начальников наших клопами помню. Так что нечего наговаривать, а то язык отсохнет.
Маришка пропустила эти слова мимо ушей и уткнула нос в электронную почту.
- Нормальный он парень, Иван, - подмигивает мне баба Зина. - Ну может немного чудной, зато добрый.
Ага, доброта из него так и лезет, как фарш из мясорубки. Видели мы его в деле. Только почему, интересно, начальничек этот на парковку офисную не заехал? Меня попугать решил? И снова дрынь-дынь-дынь. Не люди, а изверги, чего так рано названивать.
- Я возьму, - говорю я Маринке, оттопыривая большой палец - ну мы прям команда!
Утренняя суета чуть улеглась, я откидываюсь в кресле и смотрю на часы. Девять сорок пять. Глаза мои выпрыгивают на лоб, но я возвращаю их на место и тщательно протираю. Как? А Константина Семёныча ещё нет? Или, пока я тут работала не покладая рук, он мимо прошмыгнул? Не, я бы заметила.
- Марин, а Константин Семёныч приходил?
- Нет, - без всяких эмоций отвечает она.
- А это не странно?
- Странно. - Маринка что-то печатает и даже не смотрит в мою сторону.
- И?
- И ничего. Он начальник, ему виднее.
Мычу ей в ответ и перевожу взгляд на тарелку с пирожками, которую поставила на стойку ресепшена - для привлечения одного очень импозантного и симпатичного мне мужчины. Только вот где его черти носят? Пока привлекаются к моим пирожками не те, кто надо. Уже половины как не бывало. Так всё растащат. И Маринка опять руку к тарелке тянет.
- Тебе вредно столько мучного, - изгибаю брови и впиваюсь взглядом в её осиную талию. Марина тут же отдёргивает руку и, насупившись, принимается разбирать документы.
До полудня кручусь-верчусь, время от времени поглядываю в зеркало - не исчезла ли бородавка, но та никуда не торопится. Отлучившись в туалет, пересчитываю ниточки и ленточки и другие обереги, которыми себя увешала, и тут обнаруживаю пропажу. Не достаёт одной красной верёвочки с жемчужной бусиной. Как быть? До конца рабочего дня далеко, и корпоратив ещё. Но кто знает, что случится за это время? Только бы лягушкой не обернуться на работе - не уволят, так прихлопнут. Ладно, главное избегать волнений, тогда, может, обойдётся.
Встречаю в коридоре бабу Зину.
- Проветривание! - командует она, заглядывая в кабинеты. Вместо рупора наша "дама-хозяйка" прикладывает ко рту огромные трудовые ладони. - Василиса, у тебя что опять стряслось? Чего на лбу морщины распустила? В двадцать пять нельзя девушке так хмуриться, женихов распугаешь.
- Что вы, баб Зин, не говорите так, - хватаюсь за сердце. - Мне маманя все уши прожужжала, когда же я замуж выйду. На выходных всей семьёй нагрянут, а я без жениха опять.
- Ничего, будет и на твоей улице счастье, - задумчиво говорит баба Зина. - А пирожки остались? - вдруг спрашивает она.
- Кажется, да, - с опаской отвечаю я. Пока меня не было, могли и убежать. - А что?
- Ты бы Домовёнка угостила, сидит там один без окон без дверей. Даже проветрить не заставишь.
- Ой и правда.
Так ждала Константина Семёныча - который, к слову, пока не явился, - что забыла сегодня к Домовёнку заглянуть. Это наш местный гений. Говорят, у него не мозг, а компьютер. Сегодня, судя по слухам, на корпоративном вечере обещают презентовать его новую разработку.
Завариваю чаю и заглядываю к Домовёнку без стука - парнишка как всегда сидит, уставившись в экран. На прилизанных гелем волосах гигантские наушники. В его кабинете давно пора навести порядок, чего здесь только нет: гора оригами, кубики Рубика, фантики от конфет, миниатюрные фигурки животных, металлический конструктор с разбросанными вокруг гайками и шурупами. Но трогать что-то в его святилище строго настрого запрещено, это знают все. Нельзя лишать творческого человека вдохновения.
- Привет! Перекусить хочешь? - говорю я и ставлю на тумбочку возле стола кружку и тарелку с двумя пирожками, которые я подогрела в микроволновке.
Парень меня не слышит, разглядывая на экране какую-то абстрактную картинку. Все зовут его Домовёнком, но он вроде бы не против. Настоящее имя я не запомнила - Петя, Ваня, Вася?
- Эй, - легонько толкаю его в плечо.
- Привет, Василиса! - поворачивается ко мне Домовёнок. Брекеты совсем не портят его лучезарной улыбки. А глаза за стёклами очков удивительно голубые и наивные. - Какая вкуснятина. Ты сама пекла?
Радостно киваю и слежу, с каким смаком он поглощает пирожки. - Вот спасибо, накормила. - На подбородке у него повисла капуста. Хочу смахнуть, но тут чья-то рука выдёргивает меня в коридор.
- Константин Семёныч приехал, - говорит мне на ухо Маринка. - Не один! - Такого оживления я от неё не ожидала, значит случилось что-то из ряда вон.
Бегу к ресепшену - никого. Выглядываю в окно и вижу, как перед офисом кто-то неуклюже паркуется на белом "мерсе", пристраиваясь то так, то сяк, а Константин Семёныч стоит скрестив руки на груди и с улыбкой смотрит за этими перемещениями. Наконец, пытки над машиной прекращаются, и водитель-мучитель выбирается наружу. Точнее, мучительница. Так это же Алина, ассистентка Константина Семёныча, из секретарей "верхнего" эшелона или, как они любят про себя говорить, "элитного отряда". Неужели это то, что я подумала?
Парочка смеясь заходит внутрь. Слева от меня присаживается Маринка, поправляя причёску.
- Доброе утро, девушки, - говорит начальник, хотя уже далеко не утро, и бросает мимолётный взгляд в нашу сторону. Я сижу вся на нервах и даже улыбнуться не могу при виде блаженной удовлетворённости на лице Алины.
- Здравствуйте, Константин Семёнович, - бодро отвечает Марина.
- Ква... - вдруг вырывается из моего горла вместо приветствия.
Константин Семёныч останавливается и смотрит на меня, Маринка пинает под столом мою ногу, а Алина прыскает со смеху и идёт вперёд.
- Что, простите? - говорит начальник.
- Два! - отчётливо произношу я, стараясь не квакнуть. - Два пирожка осталось, не хотите?
- Нет, спасибо, - произносит Константин Семёнович и поворачивается уходить, но вдруг снова переводит на меня взгляд серо-голубых глаз. - Э... Василиса, кажется? - Я киваю. - Зайдите ко мне через пару минут.
Он поднимается по лестнице, такой высокий, статный, и сердце моё трепещет. Придумала я видимо что-то про Алину, ему нужна я и только я. Иначе зачем приглашать к себе в кабинет?
- Алло? - выводит меня из мира фантазий голос Марины. - Да, сейчас передам. - Она вешает трубку и удивлённо смотрит на меня. - Тебя Иван Семёныч вызывает.
- Что? Сейчас?
- Бегом!
Я иду за Константином Семёнычем по пятам, поднимаясь на второй этаж. Он сворачивает налево и скрывается у себя в кабинете, а я оказываюсь на распутье. Передо мной ресепшен, за которым сидит вся такая аккуратная девица, с шелковистыми, как в рекламе, волосами - Светлана. Алина же вертится перед зеркалом. По обе стороны от девушек находятся кабинеты братьев-собственников. Направо пойдёшь - к Ивану - работу потеряешь, налево - голову: я в присутствии Константина Семёныча не могу здраво мыслить, у меня аж коленки трясутся. И как назло верёвочку потеряла.
- Иван Семёнович тебя ждёт, - растягивая гласные, говорит Светлана. Губы у неё надутые, точно пчёлами покусанные, поэтому, наверное, разговаривать неудобно.
Хорошо, по-быстрому забегу к Ивану Семёнычу, узнаю, что к чему. С этими мыслями берусь за дверную ручку.
- Только осторожней там, - снова мычит Светлана. - Он любитель фокусов.
Знаем мы эти фокусы. Решительно распахиваю дверь и захожу внутрь. В кабинете приглушённый свет, окна зашторены, слышится шуршание воды. Ивана Семёныча нигде не видно. Под стол что ли забрался? Делаю несколько осторожных шажков и осматриваюсь по сторонам. Ничего особенного, кабинет как кабинет. Я бы даже сказала, какой-то он стерильный, безликий. Вдруг шум воды смолкает. Озадаченно смотрю в сторону обычной белой двери. Здесь ещё одна комната? Дверь отворяется, и я упираюсь взглядом в обнажённый торс. Мельком замечаю растрёпанные влажные волосы и ироничную ухмылку. Перед глазами всё расплывается от стыда - хотя стыдно должно быть начальнику, и я резко отворачиваюсь.
- Василиса, - тихо говорит Иван Семёныч и берёт меня за плечи, подводя к стеклянному круглому столику. - Присаживайтесь, я только оденусь.
Он только оденется! Ну что за хамство. Бормочу что-то нечленораздельное и опускаюсь в мягкое кресло. Сейчас увольнять будет.
- Угощайтесь, - слышу из-за спины голос начальника.
На столике вижу две чашки кофе на блюдцах и две тарелочки с заварными пирожными. Зачем на меня продукты переводить, коли уволить решил? Тем не менее, пододвигаю к себе чашку, вдыхая ароматные пары, и делаю глоточек. Иван Семёныч распахивает расположенный возле окна шкаф и гремит вешалками, выбирая себе костюм и рубашку - там их у него в избытке. Я же пялюсь на его волосатые ноги в белых тапочках. Не могу поверить, что всё взаправду. В более идиотскую ситуацию я ещё не попадала.
Через несколько напряжённых минут Иван Семёныч садится в кресло напротив меня - наконец, одетый, но смотреть ему в глаза по-прежнему выше моих сил. На стол он кладёт белый лист в файлике с крупными чёрными буквами, которые я не могу собрать воедино, будто читать разучилась, и пододвигает ко мне.
- Что это? - спрашиваю я, лакая понемногу кофе.
- Пропуск на нашу стоянку, - отвечает начальник. - Так, надеюсь, не будете опаздывать?
Щёки мои вспыхивают, одновременно от злости и смущения.
- Спасибо, - отвечаю я и беру пироженку, чтобы чем-то занять рот. Что же это он сам там не паркуется?
Вдруг на зуб попадает что-то твёрдое... и круглое. Чувствую на себе пристальный взгляд начальника. Очередная шутка? Выплёвывать сейчас неудобно. Придётся молчать, пока не выйду из кабинета.
- Василиса, с вами всё в порядке? - с издёвкой спрашивает Иван Семёныч. - Опять словно красная девица.
- Угу, - киваю я и встаю, прихватив с собой файлик. Потом мотаю головой в сторону двери и начинаю пятиться. - Я пойду, - говорю я, чуть прикрыв рот пропуском. - Долг зовёт.
- Идите, конечно, - смеётся мне вслед Иван.
Выпрыгиваю из кабинета и сплёвываю странный предмет на ладонь, тут же зажимая его в кулаке. Алина и Светлана даже не глянули в мою сторону.
- Константин Семёныч тебя примет, - безучастно говорит Алина, и я перехожу ко второй двери. - Кофе захвати.
- Что?
- Вон, кофе на подносе. И не пролей ничего, Константин Семёныч терпеть не может неуклюжих слонов.
Это я что ли слон? Ладно, кофе так кофе. Прежде чем взять поднос, раскрываю ладонь и вижу там золотое колечко. Простенькое такое, но с симпатичным камушком. Как оно оказалось в пирожном? Может, вернуться и отдать его Ивану Семёнычу? А то ещё в краже обвинят.
- Иди давай, чего встала, - прикрикивает на меня Алина.
Открываю дверь, держа поднос одной рукой и молясь о том, чтобы ничего не разлить и не ударить в грязь лицом перед несравненным Константином Семёнычем. Колечко пришлось нацепить на средний палец - подошло на удивление идеально.
- А... Василиса, заходите, - машет мне рукой начальник, сидящий за огромным письменным столом, и указывает на стул напротив себя.
Ставлю поднос с кофе - ни капельки не обронила, вот как! Сажусь и разглаживаю складочки на юбке. Потом сцепляю руки в замок, нервно сжимая и разжимая пальцы. А это что? Чуть опускаю голову и вижу, что кожа на ладонях покрылась отвратительными пупырышками. Ой господи боженька, а вдруг я сейчас вся такая распрекрасная?
- У меня к вам очень важное дело, - наконец говорит мой ненаглядный. Я знала, знала, что он положил на меня глаз!
- Да? - с надеждой отвечаю я.
- Вы же мне поможете, правда? - Какое же у него красивое открытое лицо. И этот взгляд, проникает в самую душу.
- Да... - выдыхаю я, позабыв про лягушачью напасть.
- Василиса, я буду очень признателен, если вы наденете на сегодняшний вечер вот это. - Он переводит взгляд в сторону огромного бумажного пакета, стоящего на низком журнальном столике.
Я как зачарованная встаю и иду к пакету, а в мыслях рисуется сказочное белоснежное платье, расшитое камнями. Заглядываю внутрь и хмурюсь. Там и правда что-то белое, только почему-то смотрит на меня оттуда медвежья морда.
- Ваш испытательный срок мы завершим, - говорит Константин Семёныч. Я молчу. - Я выпишу вам премию. Всё-таки день рождения организации.
К горлу подступают слёзы, но я героически сглатываю их. В этой морде я узнаю символ компании - белого медведя. То есть я должна явиться на корпоратив в плюшевом костюме? А если сейчас откажу, что обо мне подумает Константин Семёныч?
- Ага, - хрипло говорю я и поднимаю пакет.
- Спасибо, Василиса, - отвечает начальник. Вижу, как его взгляд останавливается на моих пупырчатых руках. Я в ужасе. На его лице читаю отвращение. Но спустя секунду Константин Семёныч возвращается к своим документам. - Вы свободны.
Выхожу из кабинета понурая, нос мой висит совсем низко. Теперь я даже не сдерживаю слёз, они ручьями льются по пунцовым щекам. Секретарши из "элиты" перешёптываются и хихикают у меня за спиной, а я так морально разбита, что даже ответить не могу этим кикиморам. Сползаю на первый этаж и прохожу мимо ресепшена. Сейчас я не способна возвращаться к рабочим обязанностям, не в таком уныло-сопливом состоянии. Нужно умыться, а ещё лучше где-нибудь спрятаться.
Направляюсь в туалет, но останавливаюсь возле убежища Домовёнка. Дёргаю за ручку, заперто. Так горестно стало мне, такая кручина одолела, что я сажусь тут же на пол и плачу. В двери шевелится замок, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Домовёнком.
- Василиса?
- Впустишь? - всхлипываю я.
- Конечно, - взволновано отвечает он.
Внутри, обнявшись с пакетом, я рассказываю Домовёнку про свои злоключения. Он кивает с искренним сочувствием на лице, а мне как-то даже полегчало, и всё уже не таким мрачным видится. Да и что мне сдались эти братья вместе со своей компанией. На них свет клином не сошёлся. Пусть увольняют, если хотят. Оба. А вот Домовёнка будет не хватать, хороший парень. Всегда выслушает, поможет.
Сквозь слёзы замечаю, что у него порвались джинсы на коленке. Непорядок.
- Я сейчас, - говорю я и убегаю к ресепшену - за иглой и нитками. Там на меня волком смотрит Маринка, но сказать ничего не успевает. Возвращаюсь в комнатушку Домовёнка. - Давай зашью.
- Штаны снимать? - спрашивает он.
- Не надо, - смеюсь я. (Я уже могу смеяться! Прогресс). - Я, можно сказать, профессионал. Руки золотые и всё такое, - хвалю себя я. - Ты только помалкивай.
Когда дело сделано, смотрю на Домовёнка и диву даюсь: он видится мне совершенно в новом свете. От него очень приятно пахнет, а голубые глаза светятся теплом. Похоже, накрыло и его. Тоже вон носом водит. Может, тина моя болотная приглянулась?
- Василиса, я хочу тебе кое-что показать.
Он берёт меня за руку и ведёт к шкафу в углу комнаты. Открывает, а там... Батюшки! Что делает лестница внутри шкафа? Мы поднимаемся наверх и оказываемся в маленькой комнатке. С душем. Ой-ой. Что же это творится? Соображаю, что каморка нашего гения расположена прямо под кабинетом Ивана Семёныча. А если приглядеться...
- Да, это я, - подтверждает он мою ужасную догадку. - Только не злись.
Домовёнок, то есть Иван Семёныч, поднимает мою ладонь и любуется колечком.
- Я сегодня пообещал себе - если выберешь пирожное с сюрпризом, сразу же замуж тебя позову. Ну что, Василиса?
- Ква, - вырывается у меня во второй раз за день.
Смотрю на руки - кожа гладкая, мягкая. Неужто дело в Иване? Как там маманя говорила... Смерть Кощеева в игле, а счастье наше лягушачье в глазах любящего мужчины.