В огромном бумажном пакете, который я получил утром, лежала форма, предусмотрительно отправленная новым работодателем. Классические брюки, рубашка-оксфорд, ремень, ботинки, фуражка. И да, носки и нижнее бельё. А я ещё удивлялся, почему в анкете от меня требовалась столь доскональная информация, вплоть до размера трусов. Мне это показалось странным, но вакансия того стоила. Деньги были нужны позарез, а за три рабочих дня пообещали заплатить две мои месячные зарплаты - с того места, откуда меня недавно вежливо выставили. Не любят они вести дела со студентами.
Я посмотрел на мелкие буковки, кольцом смыкающиеся на пуговицах. Серьёзный лейбл. От одного названия марки веяло дороговизной, граничащей с роскошью. Нехило для шофёра, но, по-видимому, карманы моего клиента были основательно набиты, и вовсе не соломой, а его банковские счета располагали железными цепочками нолей.
Вакансия подвернулась как нельзя кстати. Я выпускался из института, Марийка училась на третьем курсе, а через пару месяцев мы ждали малыша. Расписались мы наспех, денег на свадьбу не было - родители особого участия не проявили, ссылаясь на наше легкомыслие - а вот на ребёнка в ближайшее время потребуется кругленькая сумма. Да и за съёмную однушку тоже платить. Деньги, деньги, деньги! И мне, как мужчине, следовало позаботиться о нашем молодом и пока беззащитном семействе.
Жена плюнула на допотопный утюжок, который сердито зашипел в ответ, и забрала у меня пакет с обновками. Разложила на доске рубашку, расправляя складочки, касаясь своими безупречными тонкими пальцами драгоценных пуговиц.
- Сев, только позвони, как приедешь на место, хорошо? - Марийка подняла на меня свои пленительные глазки с чуть опущенными уголками.
Я стиснул зубы: совсем забыл сказать любимой об одном из пунктов договора!
- Мобильник с собой брать нельзя, - произнёс я, ожидая сердитого бурчания.
- Это ещё почему? - сложив руки на груди, спросила жена.
Я лишь пожал плечами.
- Такова воля работодателя. Но если получится, я позвоню тебе.
- А куда ты хотя бы едешь? Где тебя искать потом? - на полном серьёзе проговорила Марийка.
По позвоночнику пробежал электрический разряд. Мне её вопрос совершенно не понравился.
- Всё будет хорошо, не переживай, - ответил я, испытывая непонятное напряжение.
Марийка скривила губки - как же мне захотелось поцеловать её, крепко обнять и повалить на кровать, но жена предпочитала соблюдать полезную для ребёнка дистанцию. Пока я любовался своей молодой супругой, прокручивая в голове всевозможные сценарии наших утех, носа коснулся запах палёного. Марийка взвизгнула, хватая утюг, о котором совсем позабыла.
- Рубашка!
Чёрная метка на белой ткани. Прямо на спине, под левой лопаткой.
- Прости, прости, - запричитала Марийка, но я молча мотнул головой.
Другой приличной рубашки у меня не было - в институт и на прежнюю работу я ходил в спортивных вещах. На сердце зрело нехорошее предчувствие: как стартуешь, так и побежишь.
- Брось всё это, - сказал я, выдёргивая шнур из розетки и поднимая рубашку. С обратной стороны след был не слишком ярким, но всё же заметным. Я привлёк жену к себе. - Ничего страшного, что-нибудь придумаю.
Вечером мы валялись на кровати, переключая каналы и пытаясь найти, чем себя развлечь. Фильмы попадались один оптимистичнее другого: то ходячие мертвецы, то апокалипсис, то ещё какая муть. Не обнаружив ничего стоящего, я выключил телек. Жена закряхтела и перевернулась на бок. Ко мне сон не шёл. Я встал и перебрался на кухню, за кофе. Дурацкая привычка пить кофе на ночь, но только так я мог унять нервяк. Совсем как перед экзаменами.
Сидя в обнимку с горячей чашкой, я вдруг вспомнил ещё об одном условии: никаких личных вещей или украшений. Отставив кофе в сторону, я повертел обручальное кольцо. Марийке лучше не говорить об этом, а то закидает вопросами, решил я. Потом снял кольцо, обводя кухоньку взглядом и думая, где его лучше спрятать. Выбор мой остановился на вазе с пыльными сухоцветами, притулившейся на подоконнике. Я бросил кольцо туда, а вместе с ним и серебряную цепочку с крестиком. Приеду, надену обратно, жена ничего и не заметит.
Может, спать и не хотелось, но отдохнуть не помешало бы. Левой рукой, на которой теперь виднелась полоска от кольца, я поднял со стола чашку с недопитым кофе и подошёл к раковине, открывая кран второй рукой. На меня брызнул целый фонтан холодной воды, заставляя отпрыгнуть. Чашка выпала из ладони, а по линолеуму потекли кофейные грязевые потоки. Вода в кране выровнялась, я же стоял и глазел на расползающуюся под ногами кляксу, которая теперь напоминала огромного паука.
Понедельник
Вскочил я рано - Марийка, словно округлая сонная муха, встала сделать мне пару бутербродов. Поверх испорченной рубашки я накинул ветровку. Она отлично скрывала след от утюга и пуговицы, выдающие дорогой брэнд, к тому же, соответствовала питерской погоде. Начало сентября, облачность переменная, возможны грозы. Не расслабляйтесь. Фуражку я сунул подмышку, в ней я выглядел просто нелепо, как заказанный на девичник стриптизер. Надену в машине, при клиенте.
Жена чмокнула меня на прощание в щёку и закрыла дверь, а в груди у меня заныло: я уже скучал по моей крошке.
На остановке я никак не мог дождаться автобуса, чтобы добраться до станции метро, а потом ещё и застрял на двадцать минут в вагоне, который отказывался ехать дальше по понятным лишь машинистам причинам. Вися на поручне, я то и дело проваливался в темноту полудрёмы, потом резко вскидывал голову и озирался по сторонам, окружённый раздражёнными вздохами и чужеродным сопением. Глаза мои вновь сомкнулись, и я оказался в просторной светлой комнате, заполненной стиральными машинами с крутящимися барабанами. В руках я держал свою прожжённую рубашку. Отметина походила на дыру в этой стерильной вселенной, окно в космос, выход... или вход? Стоило этой мысли посетить моё дремлющее сознание, как из прорехи ко мне устремился длинный щуп, обвиваясь вокруг горла и утягивая прочь от света. К тьме.
Вагон дёрнулся, спасая меня от сонного наваждения. Я вскрикнул, отпустил поручень, и тут же повалился на сидящих в рядок тёток с закрученными в кренделя причёсками.
Поезд моего клиента прибывал с минуты на минуту. Я торопливо шёл по перрону, пытаясь предугадать, где остановится нужный вагон. Шестой, как значилось в письме госпожи Ады - ассистентки моего нового босса. Вдалеке ярко блеснули огни поезда Калининград-Санкт-Петербург, и я вытянулся в струнку, пытаясь сообразить, как общаться с клиентом - приветливо-дружелюбно или с чопорной серьёзностью. На голову я всё-таки водрузил фуражку, которая теперь тяготила меня, словно корона на правителе-самозванце. К сожалению, Ада ни строчки не написала о внешности моего работодателя. 'Он сам вас узнает', - говорила она. Может, дело как раз в фуражке.
Когда из шестого вагона высыпал почти весь народ, обходя меня стороной, я уже отчаялся. А что, если это глупый развод, для таких лопухов, как я? Но увидев появившегося в дверях человека, я мигом перестал думать. Я просто знал, что это он - Роман Германович, мой босс. Кучерявые волосы доходили до плеч, на гладковыбритом мучнистом лице мелькала странная улыбка - то появлялась, то исчезала. Я вежливо отвёл взгляд от дрожащих губ: возможно, это что-то вроде нервного тика.
Проводник помог мужчине спуститься, получив в ответ хриплое 'спасибо' и комок купюр. Багажа при нём не было, может быть, сумки остались в вагоне. Роман Германович приблизился ко мне, чуть волоча правую ногу и опираясь на деревянную трость с загнутым, как крюк, набалдашником.
- Здравствуйте! - поприветствовал я босса.
- Идёмте, Всеволод, - сквозь зубы проговорил он. Речь его была несколько скрипучей, острой. Скрежет когтей по металлу. Будто что-то мешало его челюсти, а может, всему виной необычный акцент.
- А ваш багаж? - замялся я.
Мужчина с хрустом запрокинул голову и вперился в меня пронзительным волчьим взглядом. Придавил им, опуская на колени и прижимая щекой к асфальту. Заставляя скулить от боли. Я тряхнул головой в попытке прогнать образ забитого щенка, каким чувствовал себя сейчас. Нет, я не щенок, крикнул я себе, мысленно поднимаясь с подкошенных лап. Я самец, альфа-самец.
Расправив плечи, я улыбнулся Роману Германовичу и жестом пропустил его вперёд. На платной стоянке, под нависшими чёрными облаками, нас ждал белый 'мерс'. Я открыл заднюю дверцу боссу, подождал, пока он устроится, потом сел за руль и скинул ветровку. Провёл пальцами по панели. Красота! Автомобиль был совсем новеньким.
В спине неприятно загудело. Под левой лопаткой. Роман Германович словно прожигал мне спину взглядом. Я с досадой вспомнил про отметину на рубашке, отчего жжение только усилилось. Воздух в салоне накалился и теперь потрескивал. Я знал, что должен что-то сказать, но не понимал, как это сделать. Мой клиент заполнял собой всё пространство.
- Сперва прокатимся по городу, - наконец нарушил молчание Роман Германович. - Обо мне здесь уже позабыли, наверное, - загадочно проговорил он.
Кто такой этот человек, я понятия не имел, да это и не важно. Главное, чтобы платил.
- Как пожелаете, - ответил я, словно джин из лампы. Скованный по рукам и ногам.
Почти весь день мы колесили по Питеру, пару раз заезжали на заправку, где я улучил момент, чтобы сходить в уборную и заполнить пустоту в желудке бутербродом с кофе. Босс из машины не выходил, и я подивился его выдержке. Интересно, сколько ему лет. Возраст обходил этого мужчину стороной: он был одновременно молодым и старым. В чём же его секрет? Длинные волосы падали ему на лицо, не давая толком разглядеть его.
С наступлением сумерек мне приказали ехать в ресторан 'Пиковая дама', о котором я слышал впервые. Роман Германович давал короткие, сухие инструкции - он великолепно знал город, каждую улицу и переулок - и в итоге мы остановились возле переделанной усадьбы с дутыми башенками, статуями и колоннами. Над входом висела невзрачная вывеска с названием ресторана и двумя пиками с обеих сторон.
- Поужинаем здесь, - бросил мне Роман Германович и потянулся к ручке.
Я тут же выскочил из машины, открывая для него дверцу и подставляя руку, но в ответ услышал фыркание да ещё больно схлопотал по ладони тяжёлым набалдашником. Надрывно сопя и опираясь на трость, мужчина выкарабкался из тёмного салона на тротуар. Босс напоминал жука с пятью конечностями, который выбирался наружу из влажной земли. Лестницу усадьбы-ресторана освещали круглые фонари на железных изогнутых столбах, кленовые листья щедро усыпали подножие и ступеньки.
Когда я собрался вернуться в машину, Роман Германович ухватился за моё плечо. Ростом он был почти с меня, только немного заваливался набок.
- Ты идёшь со мной, - непоколебимо произнёс он. Я поёжился - должно быть, к вечеру похолодало.
Внутри ресторана оказалось весьма уютно. Приветливо улыбались официанты, звонко смеялись посетители - мужчины в солидных костюмах и женщины в платьях и сверкающих украшениях. Свечи в старинных канделябрах рисовали узоры на лицах людей и нарядно накрытых столах. Ароматы кушаний, клацание столового серебра и трели бокалов заставили мой желудок протяжно заурчать.
Разместились мы в углу зала. Я по-быстрому скинул ветровку и устроился спиной к стене, чтобы никто не заметил подпалину на моей рубашке. Хотя я немного успокоился из-за этой неурядицы, кожа под лёгкой тканью нестерпимо зудела. Но чесаться в таком месте, конечно же, было верхом неприличия.
Роман Германович не скупился на угощения и заказал нам огромные порции самых дорогих и изощрённых блюд, всё от шеф-повара. Я слегка опьянел от такого разнообразия и изысканности лежавших перед нами яств - казалось, мы не осилим этот пир на двоих. Официант налил мне вина, я отставил бокал в сторону, мотнув головой. Всё же я за рулём.
- Выпейте немного, Сева, - подал голос мой босс. - Вам это пойдёт на пользу.
Я не знал, о какой пользе идёт речь, но сделал небольшой глоток. Может, мы переночуем в этом заведении - видимо, помимо ресторана здесь есть ещё и гостиница. Вино с восхитительным букетом только добавило тумана в мою голову. Я расслабился, наслаждаясь пищей и радуясь своей удачи - кроме высокой оплаты ещё такие бонусы. Не работа, а мечта. Даже назойливое покалывание в спине не так сильно докучало мне.
Должен сказать, что ел в основном я, Роман Германович же потягивал вино и с любопытством осматривал зал, будто искал кого взглядом. Когда я ненароком рыгнул, босс сурово уставился на меня и подозвал официанта.
- Будьте любезны, счёт, - тихо проговорил Роман Германович, отставив в сторону бокал. - И ещё, я бы хотел высказать личную благодарность за отменный ужин директору вашего заведения. Это можно устроить?
- Конечно! - сверкнул улыбкой официант и скрылся за дверью 'Только для персонала'.
Через несколько минут к нашему столику подошла пухленькая женщина в годах. Лицо её было аккуратно нарисовано: жирные брови, круглые щёки, губы сердечком. По чёрному бархатному платью с меховой горжеткой тянулась нитка белого жемчуга. Сквозь перчатки в мелкую плотную сетку просачивался металлический блеск ногтей.
- Доброго вам вечера, - радушно произнесла владелица усадьбы. На меня она не обращала внимания, будто я служил здесь исключительно мебелью. - Маргарита Михайловна, - представилась она и протянула руку с массивным мельхиоровым кольцом в виде камелии на среднем пальце. Мне померещилось, будто металлом сверкали не только ногти, но и вся ладонь, но это, конечно же, взыгралось моё воображение.
Роман Германович вцепился в эту ладонь с некой кровожадностью, как свирепый коршун. Я внутренне сжался, всё моё хорошее настроение мигом испарилось. В глазах мужчины горел странный огонь, рот приоткрылся, обнажая острые кончики клыков.
- Мы могли бы поговорить наедине? - проскрипел Роман Германович.
На лице женщины, словно трупные пятна, проступил страх. Её тревожное состояние передалось и мне. Сейчас я хотел оказаться далеко отсюда, рядом со своей тёплой женой. 'Что ты здесь делаешь?' - вопил внутренний голос.
- Возвращайтесь в машину, - кивнул мне Роман Германович и направился за женщиной в служебное помещение. Пол рассекла полоска света - дверь осталась слегка приоткрытой.
Пару мгновений я не двигался с места. Значит, мы не станем ночевать здесь. А я уже выпил достаточно, чтобы садиться за руль. Тело моё сковало, будто я покрылся свинцовым панцирем. Зуд на спине вновь дал о себе знать, перекинувшись на плечи и пробравшись к ладоням. Я не выдержал и зачесался. Видимо, это нервное. Каждая клетка моего организма ожила, загудела, но я сам не понимал природы такой беспричинной паники. Я переживал за эту женщину, но ведь босс всего лишь хотел поблагодарить хозяйку заведения, так?
Отодрав себя от стула, я накинул ветровку и двинулся прочь от столика. Никто из посетителей даже не дёрнул головы, не бросил на меня случайного взгляда. Словно я находился в зазеркальном мире и оттуда мог лишь наблюдать. Или же это окружающие были нереальными -фантомами фальшивой роскоши.
Сам не знаю, как оказался возле той двери. Мною овладело навязчивое извращённое любопытство, которому я не мог противиться. Будто некто заставил меня прильнуть к проёму и заглянуть внутрь, с остервенением оттягивая ресницы и не давая глазам захлопнуться ни на секунду.
Тело моё не сопротивлялось, застряв в невидимой паутине, но мозг ещё боролся, отказываясь воспринимать увиденное. Неестественно растянутый рот с размазанной губной помадой, впалые, точно сдутые щёки, сползшие на глаза брови. Отсечённая по плечо рука с распустившейся камелией на среднем пальце.
И Роман Германович. Вытирает огромный поварской нож о меховую горжетку, только размазывая кровь по лезвию. Смеётся, не издавая ни звука. Тянется к отрубленной руке, видит меня. Чёрная тень скользит по белым векам.
Вторник
Очнулся я в машине. Утренний туман просачивался в салон, укутывая меня промозглым одеялом. Череп распирало изнутри, будто сознание пыталось взломать крепкую костяную пещеру, куда его запрятали. А потом сбежать, унося свои бестелесные ноги подальше отсюда в поиске спасения.
Должно быть, вчера я много выпил. Голова трещала, глаза отказывались задерживаться на свету, то и дело ныряя в безликую темноту. Фух, ну и приснится! В мыслях промелькнули страшные образы. Я лежал скрючившись на передних сидениях, в бок впивался подлокотник. Неудивительно, что мне привиделись кошмары, надо же уснуть в такой неудобной позе.
Сквозь громкую пульсацию пробивался и другой звук. Глухой, тошнотворный. Тихое, но непрекращающееся трение металлического инструмента о неровную поверхность.
- Проснулись, Всеволод? - раздался надсадный голос Романа Германовича.
Я встрепенулся, выпрямляясь на сидении. Спину невыносимо ломило, будто на плечи мне взвалили непосильную ношу. Сундук со всеми скорбями мира.
- Простите, - пробормотал я. - Даже не помню, как уснул.
Босс фыркнул, а может, так он смеялся. Омерзительный звук стал очевиднее, острее, выскабливая из желудка последние крупицы надежды. Я посмотрел в зеркало. Поймал взгляд Романа Германовича. Уставился на то, что он держал в руках. Железный чёрный напильник и белую кость.
Бежать!
Дёрнул за ручку, дверца не шелохнулась. С размаху врезал кулаком в боковое стекло, завопил. Развернулся на сидение, лишь бы не оставаться спиной к этому монстру.
Роман Германович смотрел на меня с ухмылкой. Губы его опять плясали шаманские танцы.
- Успокойтесь, Сева, - на удивление мягко проговорил он. - Я вас не трону.
- А это? - Я мотнул головой в сторону кости. - Она?
Мысли путались в голове. Я не хотел ничего знать, просто исчезнуть отсюда, но слова сами хлынули из меня, как кровь из покалеченного тела.
- Вы убили её? Да? Зачем? Вы сумасшедший! Выпустите меня отсюда!
- Вы славный мальчик, правда, - проговорил Роман Германович. - Но давайте каждый из нас будет заниматься своим делом. Повторюсь - успокойтесь и сядьте за руль.
Я послушался, как безвольное чучело. Повернул ключ и завёл машину.
- Хорошо, что мы поняли друг друга, - просипел босс. - Вам нужно освежиться, так что едем к моему старому приятелю.
Мы покинули городскую черту, перебираясь на загруженное шоссе. Другие машины, другие нормальные люди были совсем рядом, я же сидел в запертом 'мерсе', как в тюрьме. Или в гробу. Душа моя, казалось, уже отошла в иной мир. С тоской я думал о Марийке и своём ещё не родившемся малыше. Отчаянно захотелось позвонить жене, услышать родной голос. А лучше - провести ладонью по гладкой щеке, прикоснуться к круглому животу, почувствовать биение новой жизни.
У меня появилась безумная мысль - врезаться в кого-нибудь, устроить ДТП, тогда уж точно придётся остановиться, выйти из машины. Роман Германович, этот отвратительный маньяк, просто не отвертится. А может, он убьёт меня раньше.
Когда автомобили на дороге немного рассеялись, на меня опустилось блаженное спокойствие. Я точно смирился с уготовленной мне участью. Принял свою неотвратимую гибель. Лишь Марийку было жалко. Я вспомнил, что кольцо осталось дома, как последняя ниточка, связывавшая меня с любимой. Здесь я был совершенно беззащитным, один на один с судьбой. 'И даже тела не найдут', - молнией сверкнуло в голове.
Однако Роман Германович продолжал давать мне указания, и час спустя мы свернули в посёлок и подъехали к бревенчатому дому с ржавым сетчатым забором. По пыльному крыльцу к нам спустилась женщина, явившаяся из другой эпохи или сошедшая с полотна. Короткий атласный жакет беспощадно стягивал тонкую талию, а по полу стелилась длинная, расклешенная книзу юбка. Мой взгляд скользнул к декольте, излишне обнажавшему грудь.
- Роман Германович! - распахнула объятия незнакомка и пошла нам навстречу. Я не мог поверить глазам - как столь утончённое создание оказалось в этом захолустье? - Безумно рада нашей встрече, - волшебной музыкой лился её голос, а по бетонной, покрытой трещинами дорожке молоточками стучали тонкие каблуки.
- Ада, красавица моя, - ответил босс с нескрываемой нежностью. - Ты расцвела. Прелестно!
- А вы, должно быть, Всеволод, - устремила на меня жгучие глаза незнакомка. - Мы вели с вами переписку.
- А... да, - только и вымолвил я, нелепо складывая случайные слоги в её имя. - Приятно познакомиться, - добавил я в попытке выбраться из неловкой ситуации.
Вид этой женщины, с её неприличной, пробирающей до мозга костей красотой, заставил меня на минуту позабыть о творившейся чертовщине.
Из-за склонившегося к земле деревца с чёрными ягодами арники выбежала белая собака. Ада потрепала её по голове и прошла мимо, Роман Германович не обратил на зверя внимания, я же встретился с собакой взглядом. Она смотрела на меня доверчиво, огромными круглыми глазами выпрашивая какое-нибудь лакомство. Но стоило мне приблизиться, как животное словно подменили. Морда сморщилась, зубы обнажились, угрожающе сверкая. Псина приготовилась к прыжку.
- Альба! - властным голосом произнесла Ада.
Собака моментально застыла, как мраморное изваяние, а я опрометью помчался к дому. В прихожей моё самообладание и вовсе разбилось вдребезги: вдоль стен тянулись стеллажи с банками, в которых, сквозь мутное стекло, угадывалось безобразное, отталкивающее содержимое. Я положил ладонь на дверную ручку, но услышал за дверью рычание.
- Вам не сюда, - проговорила Ада, касаясь моей ладони гладкими, как живот змеи, пальцами. - Сперва позавтракаем.
Она втолкнула меня в другую комнату, завешанную плотными шторами. Здесь был накрыт длинный стол, заставленный едой и готовой к трапезе посудой. Ада и Роман Германович увлеклись светской беседой, сев с одной стороны, я же устроился подальше от них. Про аппетит не могло быть и речи, я с трудом затолкал в себя крошечное канапе. А когда повернул голову налево, то увидел мрачную картину с изображением препарируемого трупа.
- Нравится? - подала голос Ада. - Это Рембрандт. 'Урок анатомии доктора Тульпа'. Есть в ней что-то, не находите?
В горле у меня застряла оливка со склизкой начинкой, и я закашлялся.
- Мальчик очень впечатлителен, - усмехнулся Роман Германович, - но, признаюсь, отлично справляется со своими обязанностями.
- Нам пора, - резко сказала Ада и повела нас на выход. Я шёл следом, как молчаливый ягнёнок перед закланием.
Когда 'мерседес' остановился возле трёхэтажного кирпичного дома на соседней улице, я крепче вцепился в руль, внутренне умоляя оставить меня в машине. Я не хотел знать, что за дела ждали за высоким забором моего босса с его неотразимой помощницей. Но услышав хриплое 'Идёмте, Сева', я утратил всякую надежду.
Ада запустила нас за ворота и, чуть виляя бёдрами, пошла по узорчатой дорожке. Лишь цокали металлические каблучки, заставляя меня вздрагивать. Из дома, как дым, струилась музыка, с едкими, душераздирающими нотками.
- Опять Полина музицирует, - с некоторым раздражением проговорила Ада, открывая ключом дверь.
В просторной гостиной, за роялем сидела девочка-подросток с идеально закрученными локонами, увенчанными огромным бантом. Пальцы Полины панически бегали по клавишам, точно не могли остановиться. Даже заметив нас, девочка не оторвалась от занятия, лишь слегка повернула голову с круглым, словно у фарфоровой куклы, лицом.
- Здравствуйте, мама, - пискнул её голосок на фоне бурлящей музыки.
- Здравствуй, Полина, - отозвалась Ада. - А где папа?
Не успела девочка ответить, как на широкой лестнице появился мужчина в старомодном цилиндре.
- Ада, дорогая! - громко воскликнул хозяин дома. - У нас гости?
- Да, Степан Сергеевич, - промурлыкала Ада. - Надеюсь, вы не против?
- Как можно? - расхохотался мужчина. - Друзья моих друзей - мои...
Едва он коснулся ногой нижней ступеньки, как Роман Германович прытко подскочил к нему и зацепил крючковатой тростью за ворот его рубашки. Ада выдернула из рукава тонкий, как спица, кинжал и одним махом сняла голову с плеч Степана Сергеевича. Та отлетела футбольным мячом и с неестественным звоном стукнулась о кафельный пол. Рядом приземлился цилиндр, опрокинутый и боле ненужный парашют. Я не верил своим глазам, не верил, что это происходит взаправду - что можно среди бела дня убить человека в собственном доме, к тому же обезглавить его такой иголкой.
Вихрь музыки стих, ему на смену пришёл оглушительный вопль. Я с потрясением смотрел на металлическую челюсть, обосновавшуюся за детскими мягкими губками. Полина вскочила из-за рояля, но острый нож добрался и до её горла. Ещё одна голова покатилась по полу. В мыслях не укладывалось произошедшее зверство, а о том, как странно выглядели убитые, я даже не решался думать.
Теперь кричал я. А может, и не кричал. Может, всё происходило лишь внутри моего сознания. Роман Германович подобрал обе головы и сложил в мешок.
- Отнесите тела в багажник, Сева, - твёрдо сказал мне босс и встряхнул за руку. - Да очнитесь вы наконец! Не стойте как статуя!
Я и впрямь пришёл в движение. Руки и ноги делали то, что им приказали, мозг же застыл. Опять это странное состояние. Спину нестерпимо зажгло, будто по ней растекалась горячая, тягучая масса. А сквозь меня кто-то смотрел на всё происходящее, не я, а другой человек. Другое существо.
Среда
Ночью я почти не спал. Не мог позволить себе сомкнуть глаз. И утратить бдительность. Ведь я всё ещё был жив. Может, мне удастся выбраться отсюда, из этого дома, сложенного из костей и законсервированных внутренностей. Одежда моя перепачкалась, под ногтями забилась грязь. Я прокручивал в мыслях всё, что произошло.
Погрузив тела в машину, мы отправились в лес и закопали в овраге отрубленные головы. Пока я рыл яму, Ада и Роман Германович разбирали трупы на части, сортируя и аккуратно складывая в багажнике. Отбрасывая всё лишнее и оставляя 'цимус'.
- Поверьте, Сева, мы не совершаем ничего плохого, - звучал в голове голос босса, - скорее, напротив. Мы спасли этих людей. Взгляните сюда. Смотрите же! - Я послушно повернулся. Роман Германович показывал мне отсечённую голову Степана Сергеевича. В отсутствии волос макушка его напоминала лунную поверхность - стальная лысина с глубокими кратерами. Но почему у него металлическая черепушка? Я зажмурился, не в силах переварить увиденное.
- Откройте глаза! - И вновь я повиновался.
Теперь я смотрел на голову Полины. С разинутым металлическим ртом. Железные зубы и дёсны у милой круглолицей девчушки.
- Как такое возможно? - вымолвил я.
- Они - твари, созданные Ткачом.
Я замотал головой.
- Перестаньте! Я не хочу слушать!
- Слушайте! Вам придётся. Ткач очень хитёр. Он создаст себе целую армию таких существ. И вы даже не будете знать об этом. Скелеты, изуродованные металлом. Они уникальны, они ужасны. Ткачу бы только найти лазейку, изъян, и тогда не жди, что он отпустит тебя. Но мы уничтожим всех этих тварей, раньше, чем он наберёт силу!
- Кто этот Ткач? - дрожащими губами спросил я, вспоминая короткий сон в метро - когда нечто схватило меня за шею, пытаясь утащить во мрак.
- Он существо иного порядка. Тот, встреча с которым станет для тебя хуже любого кошмара. Он нигде и повсюду, ищет, как пробраться в нашу реальность, подкрадывается к нам, когда мы ни о чём не ведаем, желает сделать своими рабами. Но пока он по ту сторону, надежда есть. Надо вырезать его тварей, а потом...
И вот теперь, перед рассветом, я сидел в тесной комнате, наедине с безумными откровениями. Какая же чушь! Мне бы только выбраться.
Дверь распахнулась, и внутрь зашла Ада. Она была одета в длинное платье с низким, доходящим до пупка декольте. На солнечном сплетении я заметил татуировку - крошечную 'флёр-де-лис'.
- Вы так утомились сегодня, - проворковала красавица.
Я и впрямь устал, физически и морально, и отчаянно нуждался в глотке свежего воздуха. Чтобы набраться сил и сбежать. Вернуться к Марийке.
- Я тоже многое пережила, - вновь подала голос Ада. - Всё же, Степан Сергеевич был мне мужем. Непросто было подобраться к этой твари и его чудовищной дочурке, совсем непросто. Что ж, теперь-то я вдова.
Женщина приблизилась ко мне, зачаровывая своей походкой, гипнотизируя взглядом. Она обхватила меня за плечи и провела губами по моей щеке. Какая же она горячая, и так близко. Мысли мои забрели в неведомый лабиринт, из которого я не знал обратного пути. Она обхватила ртом мочку моего уха, ладони скользнули под рубашку. И застыли.
- Нет! - надрывно прокричала Ада. - Не может быть!
Соблазнительница круто развернула меня и содрала с моего тела тонкую ткань, как старую кожу.
- Нет! - вновь раздался её голос. - Роман Германович! Скорее!
Я попытался вырваться, но она держала меня слишком крепко для обычной женщины, прижимая лицом к кровати. Я повернул голову набок и увидел металлический блеск её обуви. Юбка задралась, и в тот момент я понял, что дело не в туфлях - ноги Ады были железными.
- Тварь! - завопил я. В мыслях у меня помутнело. - Вы и сами тварь!
В комнату ворвался Роман Германович.
- Неужели? - зафырчал он. - И он тоже?
Я орал дурняком. Надрывая связки, хотя это было бессмысленно. Меня перетащили в другую комнату, раздели и бросили. В чёрную ванную, заставленную по периметру белыми свечами. Я ощутил шевеление под собой и увидел сотни пиявок. Они закопошились в предвкушении скорого обеда, облепляя меня. Как бы я ни старался вырваться, меня заталкивали обратно. Роман Германович забрал длинные волосы в пучок, обнажая металлическое ухо и изувеченную шею с правой стороны.
- Тише, Сева, прошу вас, успокойтесь. Вас ещё можно вытащить.
Он скинул пиджак и рубашку. Я увидел идентичную татуировку в виде цветка и у него на груди. Но страшнее всего была его правая рука - плоть, нанизанная местами на стальной стержень.
- Да, я тоже жертва Ткача. Как и Ада. Но мы - другие, поверьте, Всеволод. Мы сопротивляемся. Мы не стоим на месте. Мы действуем и искореняем зло.
По моему лицу текли слёзы, тело стонало от боли, пронзаемое прожорливыми гадами.
- Вы и есть зло! - завопил я.
Ада сунула мне в зубы кость. 'Чья это кость?' - думал я. Может, кто-то будет так же стискивать челюстью и мою собственную кость? Сколько мне осталось жить? Я не сомневался, что скоро умру, что все слова Романа Германовича - лишь бред повёрнутого маньяка. Они все - уроды, твари.
- К сожалению, Ткач добрался и до вас, - сочувственно проговорила Ада. - На спине жуткая отметина, под левой лопаткой. Но зараза расползлась не так далеко. Мы успеем, должны успеть. Благо, у нас есть свежий материал, чтобы поправить нанесенный ущерб. Сколько же раз мы проделывали это с собой! Не волнуйтесь, Сева, всё пройдёт отлично. Если только Ткач не коснулся вашего мозга...
Я провалился в бездонную яму. Наконец-то меня отпустили, и я улетал далеко-далеко. Туда, где смогу отдохнуть, забыть о кошмаре, в который угодил.
Однако в этой пропасти я был не один. От ощущения чужого присутствия моё сознание вывернулось наизнанку, страх полностью захватил меня в свою ловушку. Я увидел его. Ткача.
В своей иллюзорной камере пыток я наблюдал, как меня разбирают на части, оголяют до костей и вновь покрывают их плотью, вплетая в полотно моего организма металлические струны. Как они кружевом расползаются по спине, крадутся по позвоночнику. И над всей этой искусной работой нависает человек со множеством конечностей. Ткач. Он тянется длинными пальцами к моему мозгу, желая вонзиться в него, но вдруг презрительно, недовольно рычит. Потому что я убегаю. Ускользаю от него.
Я подпрыгнул на кровати, обхватывая себя руками. Жена лежала рядом. Когда я успел вернуться домой? Как сбежал? Или же всё привиделось?
Раздался звонок. Поднявшись с постели, я поплёлся к двери. Мои глаза отмечали каждую деталь окружающего пространства, столь обыденного и простого, успокаивая меня.
На пороге я нашёл огромный бумажный пакет. Мне стало не по себе. Я схватил посылку, захлопнул дверь и глянул внутрь. Достал продолговатую коробку, источавшую сладковатый аромат. Открыл. На атласном лоскутке лежала чёрная лилия, которую медленно оплетал ажурной сетью белый паук. Рядом покоилась записка: 'Не стойте на месте. Ткач рядом. Ваш Р.Г.'.
Коробка упала из моих рук. Я сорвал с себя майку, поворачиваясь спиной к зеркалу в прихожей. И облегченно выдохнул. Кожа была гладкой, ровной, без единого следа вмешательства. Я повернулся и замер.
На солнечном сплетении появилась маленькая татуировка 'королевского цветка', а нижнее ребро, слева, выпирало, отсвечивая металлом.