Белкин : другие произведения.

Огни черного города

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  "Without pain, life is not worth living" (Без боли жизнь не стоит того, чтобы жить) Combichrist
  
  
  Йен. Пробуждение.
  
  Идет слабый дождь. Капает неторопливо, и, кажется, даже с ленцой. Дует слабый восточный ветер, несущий с собой прохладу и сырость, мелкими каплями оседающую на одежде. Низкие тучи удивительно быстро проносятся через небосклон, клубясь, образуя причудливые формы неведомых существ, тут же растворяющихся в неутихающем свинцовом океане... В такую погоду хорошо, просто здорово наслаждаться теплом и уютом обжитого дома, глядеть на переливы жаркого пламени камина, прихлебывать из большой глиняной чашки горячий, душистый глинтвейн. Да, тогда начинает казаться, что в непогоде за окном тоже скрыта какая-то толика той самой романтики, что гонит в твою душу тоску, заставляющую мчаться мыслью ТУДА, за горизонт и дальше...
  Фигня все это. Стоит просто хоть раз понять, как это беспонтово-прячась от дождя, ютиться на втором этаже полуразвалившейся кирпичной будки неизвестного назначения, лишенной крыши, соорудив себе из прорезиненного плаща что-то вроде тента... Ты не можешь как следует отдохнуть на первом этаже, под надежной защитой бетонного потолка - есть риск оказаться далеко не единственным желающим сделать это. Ты не можешь развести костер, чтобы согреться - тепло и свет превратят твое убежище в маяк для местной вечноголодной фауны, или даже хищников посерьезнее. Тех самых, что передвигаются, на двух ногах... Ты не можешь даже уснуть как следует, тебя доканывает зуд капель влаги, попавших тебе под одежду - чертов дождик несет в себе если не всю химическую таблицу, то уж половину-то наверняка.
  Ты лежишь под своим утлым укрытием и слушаешь ночь. Изредка дремлешь... Но часа через три или четыре после полуночи просыпаешься окончательно - шорохи внизу становятся слишком явными. Кто-то, значит, все-таки залез под навес, спасаясь от дождя. Звуки для человека нехарактерные, значит, местная живность. Неприятно было бы проснуться от того, что тебе начали отъедать ноги. Так, сейчас нужно глотнуть из фляги с какой-то бурдой... Кофеином или другой гадостью... Когда покупал ее, предпочел остаться в неведении - к черту, действует эта штука убойно. Но - не больше шести небольших глотков за сутки. Сделал уже восемь, и весьма солидных. Да, насрать. Несмотря на шорохи и какие-то хрипы внизу, несмотря на убойную дозу стимулятора из фляги, тьма забытья наступает неумолимо - хронической недосыпание последних дней свое берет медленно, но верно.
  
  Где я? Кругом царит тьма египетская. По старой привычке продолжаю лежать не двигаясь, не спешу открывать глаза, что слегка обостряет все остальные чувства. Запах тухлой технической воды, с разными примесями. Какой-то железный привкус на губах. Сезон дождей. Глухого стука капель по натянутому навесом плащу не слышно... Дождь закончился? Вокруг просто поразительно, нереально тихо. Так тихо бывает только ЗДЕСЬ... Постепенно начинаю различать какой-то монотонный гул, но то ли это из-за чрезмерного перенапряжения слуха, то ли он всегда тут был, просто раньше я не обращал на него внимание. Не могу сказать. Самое страшное, что не чувствую тела. Совсем. Пытаюсь пошевелиться, и... Тут же получаю в ответ боль, и неимоверный холод - тело, похоже, успело слегка окоченеть. Затекшие конечности с трудом шевелятся. А что ты хотел, дорогуша? С трудом усмехаюсь. Да уж, сложить дважды два несложно - промокшая еще с вечера одежда, в которой пришлось спать, а также утренняя прохлада, когда температура падает градусов до сорока (по Фаренгейту, прим. автора) - и нате, получите застуженные почки и легкие.
  Не, так не пойдет, нужно согреться. Наконец-то открыл глаза. Похоже, уже рассвело. Серая наклонная поверхность над головой. Прорезиненный плащ, послуживший мне укрытием от дождя, был примотан проволокой к металлическим крюкам, торчавшим из ободранной кирпичной стены в метре над головой. Кто их туда вбил? И зачем? Если бы уснул прямо на полу, без термухи да теплой куртки, околел бы наверняка. Ладно, пора. Проснись и пой, блин. Перевернулся лицом к стене, и кое-как, непослушными пальцами, стал выгребать из угла еще сырые куски штукатурки, гнилые деревяшки (видимо, остатки обвалившегося потолка), и прочий строительный мусор. В образовавшуюся нишу выложил таблетку сухого горючего, запечатанную в пластик. Долго боролся с оберткой, а когда все-таки распаковал, то целую вечность тер краем таблетки по чиркашу, пытаясь поджечь. Эй, да не могла она отсыреть! Вконец измотавшись, просто поджег дурацкую таблетку, истратив драгоценную "всепогодную" спичку. Господи, благослови нашу бывшую химическую промышленность. Аминь.
  Огонек наконец загорелся, и я понял, что здорово сглупил - пришлось, превозмогая боль, быстро доставать из рюкзака небольшую раскладную металлическую треногу, жестяную чашку примерно на пол-литра, пластиковую бутылку с водой, и небольшую потрепанную сумочку на молнии, сделанную из черной кожи. С окоченевшими руками эта задачка оказалась не из легких. Треногу я разложил, и разместив над горящей таблеткой, поставил на нее чашку, в которую налил воды. Главное теперь, чтобы таблетки хватило, чтобы вскипятить воду. Это очень, очень важно...
  Таблетки хватило. Когда вода в чашке закипела, порылся в кожаной сумке, и достал несколько маленьких плоских белых таблеток и пучок сушеных трав, издающих слабый, но очень приятный аромат. Жаль конечно, но придется потратить все это богатство, просто из-за собственной глупости. Покидал таблетки и травы в чашку, верх кое-как затянул пластиковой оберткой от сухого горючего. Подождал, пока трава заварится, а таблетки растворятся, перемешал и выпил мелкими глотками - отвар был очень горячим. По телу сразу же пробежала обжигающая волна, сознание слегка помутилось, и я снова перевернулся на спину и закрыл глаза.
  Почти не помню, что мне снилось. Меня преследовали серые бесформенные тени, неясные и угрожающие, и я мучительно боялся их, ибо они были подобны смерти. Потом я сам их преследовал, одержимый жаждой убийства, а они пытались от меня скрыться. Целую вечность куда-то двигался, медленно, мучительно увязая в липком, вязком пространстве. Потом мир наполнился яркими, насыщенными цветами, фигуры вокруг обрели формы, гротескные и сюрреалистичные, а я получил невиданную свободу и легкость. Полет. Это ощущение осталось в теле и после пробуждения. Удивительно, сознание стало ясным, как гроздья кристалликов чистейшего льда. Такого льда не бывает в природе. Уже не бывает...
  На лоб упала капля воды, скатилась вниз, по абсолютно лысым, как и вся остальная голова, вискам, и затерялась где-то в складках тяжелой военной куртки, на которой я спал. Наверное, пока я был в отключке, снова занимался дождь. Етить, не хватало еще промочить снарягу. А все же удивительно, что после такой забористой штуки не чувствуешь никаких побочных явлений. Как тот тип говорил... Почки должны побаливать. И нифига. Уже который раз эта штука собирает меня из кучи запчастей.
  Пошевелился. Во мне не осталось ничего от того холодеющего полутрупа, каким я проснулся... Когда? Сколько я был в отключке? Впрочем, неважно. В кои-то веки чувствую себя неплохо, только нечто странное творится с дальномером - предметы кажутся то ближе, то дальше, чем они есть. Вылез из-под своего навеса, огляделся. Серое, хмурое утро, облака проплывают над головой все так же низко. Впрочем, уже медленнее, чем вчера. Ветер почти не чувствуется. Наверное, время подходит к полудню. Не знаю, часы сбиты. Стою на потрескавшемся, заваленном всяким хламом бетонном полу второго этажа приземистой кирпичной будки, без крыши, окон и дверей. Одна из стен, и часть соседней, образующей с ней угол, рухнули, а под будкой лежит большая пыльная куча битого кирпича, перекрытий, арматуры и шифера. Всякого прочего хлама в этой куче, впрочем, тоже хватает. Все же прохладно, черт. Застегнул под самое горло теплый жилет. Два слоя какой-то специальной синтетики, обшитые прочной плащевкой черного цвета. Отличная вещь. Легкая, теплая, и удобная. С помощью вшитых строп подгоняется почти под любой размер. Логотипов нет, так что, скорее всего, это из какого-то спецзаказа. Не знаю, я и разжился-то им по случаю...
  Долго возился с распущенными шнурками на ботинках, пока не затянул их как следует. Не нужно относиться к этому легкомысленно - если не повезет, даже самая маленькая мозоль на ноге может вырасти в нехилую такую язву. Климат у нас тут не сказка, да и заразы всякой кругом хватает. И грибка. Подошел к краю, где пол вместе с частью стены обрушился вниз, расстегнул штаны, чтобы справить нужду... Да так и застыл на краю со спущенными шатанами.
  Возле будки, в которой я нашел ночлег, прямо напротив кирпичной стены росло большое раскидистое дерево. Было оно очень, очень старое, даже на мой дилетантский взгляд. Пожелтевшие остатки листвы держались на его ветвях на одном лишь честном слове, но все же их было вполне достаточно, чтобы скрыть меня от посторонних глаз, и, что гораздо важнее, от оптических приборов. Мне они также мешали обозревать окрестности, что, впрочем, меня не сильно огорчало. До того самого момента, как я понял, что проворонил что-то важное - в обход дерева, во влажной после дождя жесткой высокой траве были хорошо различимы два протоптанных следа, упиравшиеся в кучи строительного мусора перед будкой. Зато в образовавшейся после дождя грязи у самого пролома были отлично видны несколько следов от ботинок. Я что, тут не один? Те странные ночные звуки снизу...
  
  Йен. Нападение.
  
  Медленно, стараясь не шуметь, застегиваю штаны и возвращаюсь к месту своего ночлега. Забираюсь под навес, нащупываю лежащий у изголовья рюкзак. Там, в боковом кармане, спрятан короткий пистолет-пулемет Т-12 "Рысь". То есть, конечно, послевоенная кустарная реплика. Тем не менее, машинка вполне надежная, в грудную мишень с 25 метров очередью на 6 патронов - да без проблем, и никаких осечек. Всего-то, что нужно - небольшая доработка молотком, напильником и такой-то матерью, регулярная чистка и смазка, да еще чуть любви и ласки. Вот и сейчас аккуратно извлекаю завернутые в отдельные промасленные куски ветоши сам агрегат, крышку ствольной коробки, механизм затвора с пружиной и снаряженный магазин на 30 опять же кустарных патронов калибра 9х18. Аккуратно, стараясь не шуметь, собираю в единый механизм, примыкаю магазин, досылаю патрон. Все, теперь пойдет другой разговор.
  Маленькое лирическое отступление:
  Автор утверждает, что по-хорошему, следовало бы постоянно держать под рукой это замечательное оружие, ибо шесть свинцовых цельнооболочечных друзей калибра 9 миллиметров, выпущенных одной очередью в упор, могут послужить хорошим аргументом в пользу твоего права оставаться живым еще какое-то время. И ведь даже прицепил когда-то ремень - одноточку, чтобы таскать на боку, но это оказалось жутко неудобно, и при ходьбе мешает, и напряжение плеча, опять же... В общем, протаскав так пару дней, разобрал и убрал в рюкзак, доставая только на подходах к обжитым местам, где резко возрастает вероятность встретить агрессивно настроенных двуногих прямоходящих. Ах да, против большинства остальных представителей местной фауны "Рысь" малоэффективна от слова совсем. Разве что испугать.
  Ну, в общем, оружие у меня теперь есть. Осталось только придумать, как разобраться с незванным гостем, а точнее, гостями, раз уж прощелкал клювом и не смог организовать им достойную встречу. Судя по следам, они все еще находятся внутри, если только не научились ходить спиной вперед. Толстенная стальная дверь с другой стороны кирпичной будки то ли заварена, то ли намертво приржавела-в любом случае, открыть ее без инструментов, и тем более бесшумно не выйдет, сам проверял. Так что будем считать, что они никуда не делись, и благополучно сидят внизу. Слышали ли они шум сверху, знают ли о моем присутствии? Какое у них оружие и подготовка? Черт, слишком много вопросов. В любом случае, прыгать с гиканьем вниз не вариант-высоковато, пол неровный, да и если они сидят в глубине помещения, выйдет полная срань - мне будет сложно разглядеть их не привыкшими к темноте глазами, сам же я на фоне пролома буду представлять собой отличную мишень. Как дадут со всех стволов, и не поморщатся. Ммать, как кролика же застрелят, пока я буду, щурясь, выискивать их сраные силуэты. А можно лечь у самого края обрушившегося пола, перегнуться вниз и аккуратно заглянуть внутрь, подсветив фонариком. Эта идея мне понравилась больше, и я вновь вернулся к своему рюкзаку. Оттуда я извлек кусок толстой капроновой веревки и довольно мощный фонарик, в теории способный ослепить человека. Будем надеяться, что порядком севших батареек хватит.
  Веревку я сначала привязал к одному из все тех же крюков, торчащих из стены, другой конец примотал к своему поясному ремню. Взял в руки "Рысь", фонарик включил и зажал зубами. Вот бы надыбать нормальный налобный фонарь, да все не судьба... Устроился на краю, закрыл глаза и посчитал до двадцати, чтобы привыкнуть к темноте. Потом резко перегулся вниз, держась одной рукой за торчащую из края бетонного пола арматуру, другой, с оружием, водя по сторонам нижней комнаты. Почти сразу же почувствовал, что заскользил вниз, потом движение прекратилось, а ремень на поясе натянулся. Но меня это уже не волновало - я сосредоточенно осматривал первый этаж полуразрушенной кирпичной будки.
  Сперва я не увидел вообще никаких признаков чужого присутствия, и уж было подумал, что все еще нахожусь под сильным глюком от давнишнего пойла, когда заметил в дальнем углу слабое движение. Шевелился сверток серой ткани, который в слабом свете луча я вначале принял за элемент местного ландшафта, или, говоря проще, за очередную кучу дерьма. Тут же поспешил вырубить фонарь, тем более, он итак уже находился на последнем издыхании. Прислушался. Я отчетливо различал доносящиеся со стороны странного свертка звуки дыхания, и какое-то тихое бульканье. Теперь все стало более-менее ясно: два человека, которых я квалифицировал как полнейших идиотов и самоубийц, прилегли поспать на первом этаже этого замечательного во всех смыслах строения, не удосужившись даже выставить охрану. Во дауны, а? Впрочем, они могли разместить часового не внутри помещения, а где-нибудь неподалеку, это было бы вполне логично. Эта мысль как-то не пришла мне в голову сразу, да и следы выдавали присутствие только двух человек, так что спустившись по торчащим из торца уцелевшей стены кирпичам, я даже не подумал оглядеть окрестности. Растяжек или мин я не опасался, никаких устройств сигнализации не заметил, да их там и не было.
  Осторожно зашел в помещение первого этажа и пошел вдоль стены, стараясь не наступать на строительный хлам и крошево электрического оборудования, обильно раскиданные под ногами. Рысь по-прежнему в руках, держу под прицелом темный угол, в котором, предположительно, находятся незванные гости. Накатила волна адреналина, руки начали подрагивать.
  Вдруг западня? Или следы тут уже давно, сохранились каким-то чудом... Или вообще мои собственные, а в углу притаилась какая-нибудь тварь, которая прекрасно меня видит, слышит, и уже готовится отобедать моей радиоактивной тушкой? Впрочем, нет - вчера я пришел совсем с другой стороны, и еще с вечера внимательно осмотрел всю будку и ее окрестности, разумеется, ничего подозрительного не заметив.
  Между тем, мои глаза уже достаточно привыкли к темноте (фонарик я больше не включал), да и подошел я довольно близко, чтобы увидеть серый грязный кусок ткани, очевидно, представлявший собой раскрытый спальный мешок, под которым угадывались 2 тела. Оба крепко спали, а одно даже слегка посапывало во сне. Мдааа, обладатели этих двух организмов либо достойные восхищения пофигисты, либо сказочные, просто невероятные долбодятлы. Вообще я в сказки не верю, но сегодня, видно, день такой... Особенный. Еще некоторое время прислушиваюсь к ровному дыханию, потом решаю, что пора действовать. Перехватываю "Рысь" одной рукой, в другую беру фонарик. Затем поддеваю ногой и откидываю в сторону спальник, врубаю фонарь, и направляю на лица ничего еще не подозревающих людей.
  
  Йен. Туристы.
  
  Первым, что я увидел, были 2 пары вытаращенных на меня изумленных глаз. Глаза эти располагались, опять же, на двух изможденных и весьма заспанных лицах, обрамленных грязными, спутанными волосами. Одно из лиц в дополнение имело недельную щетину. Это были парень и девушка, возраст-десятка по два с половиной, одеты в грязную и слегка рваную одежду дурацкого покроя, очевидно, гражданскую. Они просто молча смотрели на меня, даже не щурясь. Мляцкий фонарик, он не то, чтобы не ослеплял их, как планировалось, он и светил-то едва-едва, как-то тускло и иногда помигивая. А потом случилось то, что и должно было случиться рано или поздно: фонарик мигнул в последний раз и потух. Я моментально оценил, чем мне это грозит, и сделал то, что первым пришло мне в голову-со всей силы пнул тяжелым армейским ботинком на высокой шнуровке туда, где, по моим расчетам, находилось небритое заспанное лицо. Ботинок встретил преграду чуть раньше, чем я рассчитывал, но судя по характерному звуку удара и какому-то утробному бульканью, он нашел-таки в темноте свою цель. Дальше я выстрелил одиночным в стену приблизительно куда-то поверх голов. При этом я настолько разволновался, что о такой опасной штуке, как рикошет в замкнутом помещении, и думать забыл, а зря: что-то стремительно пронеслось прямо возле моего уха. А еще я оглох.
  Скорее почувствовал, чем услышал, визг девушки, и заорал благим матом:
  - Всем лежать, млять, не двигаться! Руки на жопу и на выход нах! Перефигачу к ипеням! Живо, млять!
  То, что данная команда как минимум бессмысленна, и даже слегка противоречит сама себе, меня тоже мало волновало. Ответа не последовало. Постояв в нерешительности примерно с минуту и прислушиваясь к свистам в ушах, я почувствовал себя идиотом, зажал "Рысь" под мышкой, и раскрутил фонарик. Вытряхнул батарейки, потряс, постучал друг о друга и, поменяв местами, поставил на место. Глубоко вздохнул пару раз, приводя нервы в норму. Включил. Фонарик кое-как, но работал. В его тусклом свете я увидел то, что, в принципе, уже ожидал увидеть: парень лежал на спине, раскинув руки, и судя по всему, пребывал в глубокой отключке. Его левая скула уже успела покраснеть и здорово распухнуть. Девушка лежала на боку, закрыв руками голову и не шевелясь. Похоже, она тоже потеряла сознание. Ну вот, мля, и отлично.
  Что делать дальше, я сообразил сразу. Перекинул "Рысь" на ремне за спину, спрятал в кармане фонарь, и выволок оба тела на траву под дерево, что растет напротив пролома. Когда свет упал на лица жертв моих слабых нервов, я понял, что чуток ошибся с возрастом-при свете дня им было на вид не больше двадцати. Впрочем, это неважно, на повестке дня сейчас другой весьма актуальный вопрос. Я прикинул длинну капроновой веревки, которой недавно привязывался, чтобы не выпасть со второго этажа, но тут же мне в голову пришла другая, более удачная идея. Пошарился среди хлама на первом этаже будки, и стал счастливым обладателем четырех обрезков вполне годной медной проволоки (возможно, когда-то у нее даже была изоляция, но она настолько обветшала, что осталась комками бесформенной грязи на моих пальцах). Проволокой я надежно связал руки и ноги своих незваных гостей, предварительно тщательно их обыскав. Моим уловом стали удивительно новенькая на вид газовая зажигалка, плохонький, но тоже новый фонарик (который я тут же сунул в карман), абсолютно тупой складной нож, набор судя по всему, письменных принадлежностей, блокнот с какими-то неразборчивыми каракулями, да еще кулон на кожанном шнурке, висящий на шее девушки. Сделанный то ли из серебра, то ли из какого-то сплава, он имел форму замысловато выгнутого лезвия, снабженного тут и там причудливыми зазубринами. Обычное украшение, безделушка, даже трогать его не стал. И-никаких документов или оружия. Потом я снова вернулся в будку и достал полупустой рюкзак и грязный серый спальный мешок. Они что, спали прямо на голой земле? Мдаа, мой первый диагноз с каждой минутой получает все больше наглядных подтверждений...
  В рюкзаке тоже не было ничего интересного-пара каких-то затасканных грязных шмоток да пластиковый термос. Не знаю уж, что в нем когда-то находилось, но только открыв, я сразу же зашвырнул его в кусты-амбре оттуда пер тот еще, даже на мой весьма непритязательный вкус.
  Обыскав своих невольных "гостей" и наконец-то сходив до кустов, чтобы справить нужду, я решил приступить к делу: достал из самодельного кожанного чехла на ремне штанов свой походный нож (его функции выполнял длинная узкая заточенная пластина стали с обмотанной кожанным шнурком рукояткой), и в задумчивости встал над двумя связанными телами (воняло от них-будь здоров. Ну ничего, мы и не к такому привычны). Чувствовал я себя при этом полным кретином. Ха, тоже мне, герой отыскался. Силен, что сказать-поймал двух грязных убогих оборванцев, ничего тебе не сделавших, напугал, оглушил, ограбил, а теперь вот собираешься ножиком пытать. Да в своем ли ты уме, дорогуша? Иэхх, черт!..
  Еще через полчаса они оба уже пришли в себя и сидели у костра, разведенного на первом этаже все той же будки, прямо возле места их недавнего ночлега (я подумал и рассудил, что днем, все-таки, можно), и по очереди пили из моей жестяной чашки отвар из душистых высушенных трав. Я счел это неплохой компенсацией за их недавние приключения. Их вещи я им, поразмыслив, вернул (все, кроме выброшенного термоса), а девушке дал свою куртку, в которую она теперь зябко куталась.
  Они оба молчали, и не выражали абсолютно никакого интереса к происходящему, настолько были измотаны. На все мои слова реагировали только настороженными взглядами, кивками, да иногда каким-то бессвязным мычанием. Уютно потрескивали поленья, по голым кирпичным стенам метались рыжеватые отсветы костра, плясали причудливые тени. Тепло, уютно... Я как-то незаметно расслабился, впал в ступор, засмотревшись на волшебные завораживающие переливы пламени огня, этой священной субстанции, единственной сумевшей сохранить девственную чистоту в окружении всеобщего хаоса. Сильно загнул, да? Не знаю, с чего это меня так проперло... Когда я пришел в себя и вновь поднял на парочку глаза, они уже спали, привалившись друг к другу. Черт, нельзя так расслабляться. Я встал, обошел костер (они сидели напротив меня, словно отгораживаясь жаром пламени от всех проблем и неприятностей в моем лице), взял стоящую на земле чашку и допил успевшее уже порядком остыть содержимое. Потом довольно крякнул, захотел сплюнуть, но сдержался. ЭТИМ не плюются. Не принято. С хрустом потянулся, и пошел собирать остатки своего барахла, раскиданного на втором этаже. "Рысь" я предусмотрительно оставил висеть на ремне за спиной. На улице было холодно и промозгло. Обычный, в общем-то, серый день, ветер быстро гонит все те же низкие свинцовые тучи, периодически принося мелкую влажную пыль, очевидно, остатки ночного дождя. Я потер ладонью голую кожу на черепе, стирая несколько капель. В местах попадания воды она начала слегка зудеть, реагируя на разные нехорошие примеси во влаге. Такой вот у меня умный организм - умеет чуять хреновую воду, а иногда и радиацию. Но я все же предпочитаю более точные и надежные приборы.
  А сейчас я счел за лучшее одеть герметичные защитные очки с круглыми стеклами без диоптрии, обрамленными толстой черной резиной, чтобы вода не попала на слизистую глаз. Стараясь не высовываться из-под навеса, собрал рюкзак, смотал кусок термоизолирующей ткани, на которой спал, обернул снятым с крюков в самую последнюю очередь навесом, и примотал сверху к рюкзаку. Сбоку приторочил завернутый в брезентовый чехол дробовик. Гладкоствольный шестизарядный шотган CF-40D двенадцатого калибра, с ручной перезарядкой скользящим цевьем, еще довоенный. Вроде шведы делали... Вышло неплохо. Черт, наверное, он старше моей бабушки, но до сих пор служит верой и правдой.
  Конечно, на солидных дистанциях даже самый крутецкий дробовик почти бесполезен. Как вдадут метров с трехста, да с нарезного чего-нибудь, даже "мля" сказать не успеешь. А вот против братьев наших меньших, да картечью, да в упор - еще ничего. Разогнать мелкую стаю тех же диких собак - вообще не вопрос. Главное, держать всегда заряженным и под рукой.
  Черт, ну мерзкая все же погодка! Осенняя! Но стоит признать, что и у нее есть свои плюсы. Например, даже мелкая изморось прибивает к земле зуду, не давая ей витать в воздухе. Кто не в курсе, это такой пух, обладающий кое-какими весьма занятными свойствами. Например, для человека неопытного первое знакомство с зудой часто становится последним. Кроме шуток. Дело в том, что семена этой дряни, окруженные тончайшей паутиной, позволяющей им летать, предпочитают расти и развиваться исключительно внутри плоти. В организм они могут проникнуть не только через рот или нос, но даже через кожу, вызывая страшный зуд и жжение (отсюда и название). Чуть недоглядел-и тебе под кожу уже ввинчивается эта гадость, проникая все глубже и глубже, и оставляя на поверхности маленькую ранку. Ну а дальше у тебя есть пара ооочень веселых дней, пока зуда прорастает длинными тонкими жгутами внутрь тела, поражая все больше тканей и вытягивая из них все соки. А потом ты умрешь, и через некоторое время превратишься в покрытую свежим пухом мумию, "одуванчик", как их метко называют охотники. Как и в случае с одуванчиком, через некоторое время легкий ветерок срывает новорожденную зуду, чтобы унести ее на поиски новых жертв. Вот такая душевная штука.
  Уже когда спускался обратно вниз, полИло не на шутку. Выматерился, забросил рюкзак в провал, при этом в нем что-то жалобно звякнуло, затем прыгнул следом. Налетел внизу на торчащую из пола железяку, споткнулся, и больно отбил коленку. Конечно, в такой спешке есть свой смысл, а как же. Тучки-то вполне могут быть и неместными, залетными, и нести они в себе могут что угодно, от радионуклидов, до какой-нибудь биологической заразы и даже приличного набора щелочей и кислот. Ну его нафиг. Конечно, Кеша, местный синоптик наверняка предупредил бы заранее, случись в наших краях такая штука. Обычно его прогнозы... Небезосновательны. Да вот беда, радио я не включал уже третий день, причем по самой банальной причине: сели аккумуляторы. И... Да, прошлой ночью я тоже порядочно рисковал.
  Чувствую, рано или поздно у меня не останется выбора, и придется снова пойти на риск - отсиживаться тут долго не получится по-любому, осталось мало еды и питьевой воды. Делить свой скудный паек с абсолютно незнакомыми людьми меня, к слову, душит большая толстая жаба. А что поделать? Пойти в уголок забиться, чтобы пожрать, или ловить их голодные взгляды? Не-на-ви-жу! Даже вид срущей пятиногой облезлой собаки не может мне так испортить аппетит, как такие вот взгляды... Эхх, ладно, черт с ним. Я вздохнул, достал из рюкзака три банки тушеного мяса еще довоенной заготовки, вскрыл каждую своим ножом и разложил на алеющих углях. Часов через пять сумерки дня окончательно сменятся кромешной, абсолютной тьмой ночи. Темнеет тут быстро. Обустроиться наверху мы навряд ли сможем, не промокнув до нитки. Ночевать внизу-единственно верный вариант. Думаю, спать сегодня придется по очереди.
  
  Анна. Знакомство.
  
  Мужик, сидящий напротив, выглядел странно. Голова абсолютно лысая, без бровей, щетины и вообще каких-либо намеков на них. В свете костра узкое лицо выглядит особенно жутким, нечеловеческим. Какие-то пятна на нем. И эти глаза... Нет ни зрачков, ни белков, одна лишь черная, непроницаемая пустота. Как будто это и не глаза вовсе, а две дырки, из которых на тебя смотрит бездна. И кто знает, что скрываются там, во тьме... Брр, с ума сойти. Посмотришь - и передергивает. Говорят, что глаза - отражение души... А у него что, и вовсе нет ни того, ни другого? Черт его знает... Одет в потрепанные черные штаны с карманами на бедрах, заправленные в высокие ботинки. Судя по фингалу Сэма, очень прочные и тяжелые ботинки. Армейские, наверное. Вот только на солдата он не похож. Сверху - серый растянутый свитер крупной вязки, с высоким воротом. И конечно, грубые уродливые швы, сделанные толстыми черными нитками. Толстая черная синтетическая жилетка, сейчас расстегнутая на груди. Он вообще очень худ и довольно высок, плечи узкие, дурацкая растянутая одежда местами болтается на нем мешком, как на скелете. На голове - странные очки - "консервы", как у некоторых рабочих, но с круглыми прозрачными стеклами, сейчас сдвинутые на лоб. Словно спиленные рожки. Мутный тип, словом. Непонятно, кто он такой и откуда взялся. Мы спали, когда он напал на нас, оглушил и связал. Потом освободил и накормил. Теплую куртку дал. Где логика? Псих, наверное.
  - Ну что же, ребята, давайте, что ли, знакомиться? А то не по-людски как-то выходит. Я Евгений, или кратко Йен. Охотник, разведчик и просто хороший человек. Не красавец ни разу, но вот вам не похер, хаха. Вас как звать? Откуда сами? В тутошних краях настоящие живые люди - больша-ая редкость...
  - А какие не редкость? -что-то потянуло ляпнуть. Глупость, конечно.
  - Сами догадаетесь. Или увидите, хехе. Скоро.
  - Ааа... Зачем вы на нас напали, а?
  - Такая маленькая, а квакает уже громко... Напал зачем, говоришь? Да низачем. Скушать хотел. -Он засмеялся сухим каркающим смехом. Так и сидел, смеялся один, в полной тишине. Не считая шума дождя снаружи.
  - Я вижу, вы издалека, да? Маловато тут желающих сначала спрашивать... А только потом стрелять, блядь. Вам повезло, что Я спросил. Мог бы и ебнуть. Не, ну честно. Так как?
  - Что?.. -Не поняла я.
  - Зовут, блядь. Имена ваши. Или как мне к вам обращаться? "Эйтыбля", что ли? Или "голубок-1" и "голубок-2"?
  - Да хватит уже издеваться! -Голос предательски срывается на визг. Сэм молчит, гад, смотрит в пол. Синяк свой потирает. Слабак. Что, что делать? На улице дождь, полумрак, и наверное, скоро вечер. А мы тут с этим лысым уродом. Безглазым. Но с другой стороны, у него еда и оружие, и неизвестно что лучше - идти искать другой ночлег, или остаться... Он как будто прочел мои мысли:
  - Что, уйти хотите? Сдристнуть подальше? Не держу. Валите, нах. Консервов жаль, ну да и фиг с ним, взять с вас нечего. Не знаю, далеко ли вы утопаете, но попробовать определенно стоит. Может, и не подохните до ночи... -Он замолчал, перевел взгляд на Сэма, затем внимательно на него уставился. Через минуту этот мягкотелый идиот заерзал, через три заговорил глухим хриплым голосом (наверное, мы оба уже успели простудиться). Рассказал не все, конечно, на это у него ума хватило. Незнакомец слушал внимательно, иногда кивал, регулярно переспрашивал и вставлял свои ядовитые замечания...
  - Я Сэм, это Анна. Видите ли, мы тут... Неместные...
  - О, бля, как же я сам не додумался! По повадкам вашим, эта... Суицидальным, во! Неместные, епть...
  - Вы не понимаете! Мы из... Эээ, из Эш-Рэя. Из единицы.
  - Это где такое дивное место?
  - Ну... Я слышал, местные называют это Метрополия. Ну, Д-1.
  Тут Йен присвистнул.
  - Ебаать, вот так встреча.
  - Мы не туристы и не военные, не подумайте! Приехали работать, практика у нас.
  - Че за практика?
  - Ну понимаете ли, мы с Анной студенты, медики. Ну, врачи... Из М-ФГУПа. Я военный медик, она формаколог. Ну, мы учимся еще, в общем...
  - Слушай, дружище, не гони херню. Вы через гейт пришли? Через Ворота?
  - Откуда? -не понял Сэм.
  - Бля, да вы ж вообще, выходит, не нашенские. Здрассте, гости дорогие! -На лице Йена отчетливо проступила мерзкая глумливая ухмылка.
  - Эээ, да-да! -Поспешил подтвердить Сэм- Понимаете ли, нам надо было проходить практику, и нам предложили пройти ее здесь. Обещали заплатить, и мы приняли предложение...
  - Ох, пиздец! -Охотник внезапно снова разразился смехом, временами переходящим во всхлипы.- Так значит... Значит, вы сами сюда приперлись? По своему желанию? Работать и учиться? Да вы, ребят, просто ебнутые! На всю башню, бля! Отсюда съебываться надо, а они учиться поехали, студентота херова! Ладно, продолжай. Мне уже интересно.
  Внезапно охотник успокоился.
  - Зачем вы нас оскорбляете?
  - Потому, что вы сами оскорбляетесь, не? Успокойся, студент, эт я так. От избытка чувств, так сказать. Итак, вы приехали учиться и работать в закрытую милитаризованную зону, и вам обещали заплатить. Охуенно. Насколько я знаю, единственный более - менее живой мегаполис с действующим Гейтом в эту, как ты ее называешь... Рэй, да? Так вот, портал туда находится в паре тысяч километров отсюда. Как вы сюда попали? Пешком прошли?
  - Ээ, я как раз хотел... Впрочем, да. Нас привезли в лабораторию при НИИ, где мы должны были работать.
  - Че еще за НИИ?
  - Научно-исследовательский институт. Закрытый.
  - Ага, вам еще и допуск дали? Двум студентам, да? И как же вы туда попали, если не секрет?
  - Эээ... Сначала на поезде, потом по воздуху. Я не знаю точно, сколько времени прошло. Там все герметичное и без окон, а всю электронику у нас еще на сборном пункте в Эш-Рее забрали, ни у кого даже часов с собой не было.
   - Угу, типа в секретность и маскировку поигрываем. Тупые ублюдки. Поссыкивают же, суки, даже часики забирают -Пробормотал Йен.- А то, что окон нет, так оно и понятно - тут до сих пор хватает желающих по летающим кастрюлям пидролиума тем же "Молотом" ебнуть... У кого он есть, конечно. Хуякс - и в кастрюле винегрет, хаха!
  - Эээ.. Что? -Вытаращился на него Сэм.
  Внезапно Йен нахмурился, подтянул за лямку свой рюкзак, достал из брезента дробовик, зарядил шесть извлеченных из гнезд на прикладе патронов с гильзами из зеленого пластика, передернул цевье, досылая патрон. Сэм и Анна удивленно переглянулись и теперь смотрели на него с открытым испугом. Что это он задумал? Тем временем охотник встал, обошел костер, и, сопровождаемый взглядами незадачливых студентов, подошел к самому пролому, за которым начиналась стена дождя. Некоторое время стоял там, прислушиваясь и держа ружье наготове, потом его спина расслабилась, и он вернулся на место, ухмыляясь. Ружье разряжать не стал.
  - Да ничего, парень. Тебя, говоришь, в "Юниверсал Петролиум" наняли?
  - Ннет... Не знаю я никаких петролеумов. Нас вообще какая-то другая компания наняла, они медицинские исследования проводят. Эти, как их...
  - "Зэдстэйшн Медик Резерч" называется. -Подсказала Анна.
  - А, точно. А что за Петролеум?
  - Да, ничего... Конторка одна, крупная. Охуенно, что ты меньше моего слышал, кстати. Так вот. Сейчас они тут на всем сидят, долгосрочную аренду на нашу разъебанную директорию вроде взяли... Хуй их знает, как. Точно не знаю. Они не одни тут, на них с десяток дочерних контор пашет. Лаборатории - хуетории, прочая срань. Даже армию каких-то пидорасов наняли, еб твою мать. -Охотник смачно сплюнул в костер.- Пидроли сейчас типа деактивируют все по-тихоньку, после войны, значит. Освоением пространств занимаются. Природу восстанавливают, населению, кхе-хе, помогают. И до кучи нефть да уран достают да перерабатывают. Че еще... Испытания оружия, не совсем легальные, как я понимаю. Опыты над людьми, опять же. Все по конвенциям, ага. Соблюдение прав и вся хуйня. В общем... Много чего болтают, много чего самому увидеть можно. Да. Такие вот замечательные ребята вас наняли, поздравляю. Главное, пиздите об этом поменьше, тогда, глядишь, поживете еще. -Охотник по-идиотски криво ухмыльнулся, но Анна чутьем уловила, что на этот раз он говорит вполне серьезно.
  - А вы что, не осуждаете нас?
  - Слушай, девочка. Ты вообще в курсе, что бабе у кастрюль стоять положено, а не кукарекать, бля?
  Анна посмотрела на Йена с ненавистью, и уже собиралась ответить, когда к ее руке прикоснулся Сэм.
  - А все-таки?
  - Что все-таки, а? Мне насрать, очевидно же. Похуй и на пидролей ваших, и на прочую хуйню, пока мне за мою работу башляют. Устроит такой ответ? А теперь продолжим-ка нашу беседу. Мне уже охуенно интересно, а вам очень нужно побольше мне рассказать, вы еще ночлег в тепле да жратву нихуя пока не отработали. Не говоря уже про вооруженную охрану. Так они что, поняли, что вы недоучки, и вышвырнули вас нах?
  - Эээ, не совсем. -Сэм попытался сдержанно улыбнуться.- Просто понимаете, когда мы прилетели, был уже поздний вечер. Нас накормили, потом проводили в... Ээ, нашу комнату, выделили кровати, и велели спать. Распорядок был жесткий очень... А ночью... Эм...
  - Что там случилось ночью? -Йен говорил все так же, с издевательской ленцой в голосе, но теперь его черный взгляд буквально впился в лицо Сэма.- Ну давай, парень. не тяни. Что-то заставило вас быстро съебывать оттуда, правильно?
  - Ну, в общем, да. А как вы узнали?
  - Как узнал... Ты на себя-то погляди, и сам поймешь. Что это было, знаешь?
  В ответ Сэм лишь помотал головой.
  - Я не знаю. Ночью нас разбудили. Кругом бегали какие-то люди. Еще помню сигнал тревоги, мы оделись в свою одежду, форму нам еще не выдали... Потом мало что осталось. Вроде бы накатил страх, ужасный. Очень страшно. Я обо всем забыл. Схватил свой рюкзак, одеяло, еще что-то... Я не запомнил. Мы вдвоем выскочили оттуда. Понятия не имею, как. С ума чуть не сошли... Этого не описать. Погас свет, все куда-то бежали, кричали - это помню. Давка была страшная. Ну мы выскочили, и бежали всю ночь куда глаза глядят. Утром очнулись. Оказывается, мы прятались в доме... Ну, кирпичном, как эта будка. В подвале, там теплее было. Потом вышли, и увидели лес. Не помню, чтобы ночью по лесу бежал. Ходили кричали, но никого не нашли, так и решили выбираться, идти все время в одну сторону. Получилось как бы наугад. Не было еды, воды. Пить хотелось страшно. Хорошо, что дождь пошел-не так тяжело. Мы же не знаем тут ничего, я никогда вот так не был... Не оказывался, вы понимаете? Она тоже. У нас в Метрополии так не погуляешь по лесу. Я его только в стимках там и видел. Ну, и парки, но там с дороги уходить нельзя... Эм. Еще какие-то собаки за нами шли. А на вторую ночь мы нашли вот эту будку. Потом вы... Вас... Встретили. -Сэм умолк, и в который раз потер опухшую синюю скулу.
  - Ужас, говорите? Просто страх, без причин? -Охотник, похоже, задумался, не обращая больше внимания на Сэма.- Антиресненько. Я бы сказал, очень даже. Да.
  - Вы ведь в нашу лабораторию собрались? Зачем? -спросила Анна.
  - Что, так очевидно? -усмехнулся Йен.- И вообще, с каких это дел она таки вашей стала? Вы ж без документов, то есть и не люди, а так... Говешки две ходячие, чумазые. Нет?
  - Почему это, без документов? -удивилась Анна.- Есть у нас документы.
  - Ну-ка, кажи. -заинтересовался охотник. Его грызла досада на себя. Надо же, облажался при обыске, и кого! Двух сраных, оборванных студентов! А ведь во всем, что касалось мародерства, Йен мнил себя крупным специалистом.
  - Что показывать?
  - Доки ваши, дура. Бумажки. Где вы их ныкаете?
  - Нет у нас бумаг. -Сориентировался Сэм.- Я слышал, раньше они в ходу были. Паспорт, или как-то так... Потом на пластике чипы печатать стали. А лет пятнадцать назад их всем под кожу зашивать начали. У нас в Д-3, во всяком случае.
  - Чип? Что за чип?
  - Ну, типа схема электронная.
  - И че? Где она у тебя?
  - Эээ... В голове. Вот тут, за ухом. А вы что, не в курсе?
  - Не. Ну-ка, зацени... Ох, нихуя себе. Она стальная, что ли?
  В тусклом неверном свете костра Йен с удивлением разглядывал наполовину затянутую в латекс, выпуклую хромированную штуковину, торчащую прямо из-под надрезанной кожи.
  - Не, это от импланта разъем. Чип под кожей, его не видно...
  - Вот, сука, киборги... И что, у вас у всех там так? Все документы?
  - Ай-Ди, права на транспорт, кредитка... Удобно ведь. А у вас не так?
  - Нет, я такую хуйню вообще в первый раз вижу. Ладно, черт с ним. Короче, девка права, мне в это ваше заведение нужно.
  - Помочь раненным?
  - Ага. Помочь, хаха. Если найду кого-то, помогу о-бя-за-тель-но. Вот такие дела. Пойдете ли вы со мной - решать вам, ребятки.
  - Да ладно, вы же не знаете, где она. Это же секретное учреждение, так?..
  - Секре-етное, хехе... Хуетное! На самом деле, знаю. Близко не подходил, там снайперы шуруют, но в общем и целом приближался.
  - Снайперы? Вы хотите сказать, они в вас стреляли? -Глаза Анны расширились.
  - Стреляли?! Да, бля, пожалуй! А ты чего хотела, чтобы вышли и в жопу расцеловали?
  - Потому, что нечего ходить там, где...
  - Слышь, Сэм, ты умный такой, ага? Лучше подумай, че ты дальше делать будешь. Ты что больше, сдохнуть, или домой, к маменьке желаешь? В Эш-Рэй этот ваш ебучий а? Охуенно, небось, так жить. Тепло и благополучно, и мухи не кусают. Правда, Сэм? Кого-то там на рудниках урановых в жопу ебут, в кого-то стреляют, а ты-живешь. Сука.
  Ладно, проехали. Валите спать вообще. И думайте, с кем вы и куда вы. Сэм, я тебя часа через три после полуночи растолкаю.
  - Зачем это?
  - Не, ну ты и вправду америкос вылитый, блядь. Где ты так по-русски наловчился?
  - Я из русского сектора. И не америкос, родичи из Канадской части приехали в свое время...
  - Одна хуйня, короче. Спите сейчас, я буду дежурить. Половину ночи. Часы у меня сбиты, но через восемь часов зазвенят. Тогда и тебе жопу поморозить придет черед. Надо же консервы свои отрабатывать? Надо. Вот и будешь.
  А заодно присмотришь, чтобы нас всех тут не схавали.
  - Схавали?!
  - Ну да. Местная живность тоже вкусно питаться хочет. А такими педиками, как ты-особенно... Ты думал, один мяско нежное нямкать любишь? Ну все, спать! Вот вам постель, ляжете на нее... Голубки, блядь. -Йен развернул термостойкую ткань, и расстелил перед костром. Потом жестом указал-прошу!
  Сэм и Анна легли, накрывшись своим спальником. Анна по-прежнему была закутана в куртку Йена, но он подумал и махнул рукой, хотя к ночи температура обещала резко упасть. Еще и костер придется гасить: с наступлением темноты лучше сидеть тихо и не отсвечивать... А впрочем, наверное, это уже лишнее: дымом и тушенкой отсюда воняет за километр, а значит, ждем гостей. Еще одной проблемой оставался Сэм. Чтобы выспаться самому, придется будить этого рохлю-пендоса, и заставлять дежурить. Йен не боялся, что тот убъет его ночью, во сне-кишка тонка. А вот заснуть на посту и прозевать нападение он вполне может, как показывает практика. Будем надеяться, что тот фингал его чему-нибудь, да научил.
  Вдруг охотнику пришла в голову мысль, заставившая его снова залезть в рюкзак, достать оттуда маленькую коробочку портативного дозиметра, вставить в слоты хранившиеся отдельно две плоские таблетки батареек, и размотать провод с наушником-каплей, передающим звуковые сигналы. Батарейки определенно должны быть живы, один знакомый даже когда-то всерьез уверял Йена, что если хранить их отдельно, то они совсем не разряжаются. Черта-с-два! Вставив в ухо наушник и нажав на кнопку питания, охотник неверящим взглядом уставился в небольшой экранчик, остававшийся абсолютно пустым. Звука, сигнализирующего о включении, тоже не было. Попробовал включить еще несколько раз, поменял батарейки местами, бесполезно: дозиметр и не думал работать. В бешенстве охотник несколько раз ударил ставший бесполезным прибор кулаком, и опомнился только, когда внутри что-то отвалилось и начало греметь. Мда, вот теперь-то он точно не заработает. Хотел швырнуть прибор в дальний угол, но потом передумал, и снова спрятал в рюкзак. Впарим какому-нибудь дурачку, при случае. А сейчас, видимо, придется обойтись без тонкой машинерии.
  Он неслышно подошел к уже заснувшей парочке и принялся водить рукой сантиметрах в двух сначала над спальником, потом приподнял его, и проделал ту же процедуру над их одеждой, тшательно прислушиваясь к своим ощущениям. Кожу на руках слегка тянет и покалывает, а значит и спальник, и одежда фонят, но вроде бы слабо. Более точно без приборов все равно не скажешь. Остается только догадываться, куда студенты влезли по пути, и какую дозу дерьма успели хапнуть. А может быть... Да, похуй!
  Постепенно Йен успокоился, снова сел перед костром, обхватив руками стоящий прикладом на земле между ног дробовик, и уставился в огонь. Дежурство предстояло долгое, времени на размышления у него было предостаточно.
  Итак, разложим все по полочкам. Что мы имеем? Запасы жратвы почти иссякли, скоро придется плотно сесть на диету, или начинать охотиться. Животины здесь еще здоровые вроде бегают. Ладно, спичек дохуя, специй и прочей срани-тоже. Обеззараживать только нечем. Патроны есть, те и те. Рандеву с заказчиком уже проебано, не успеть, но это похуй, до крайнего срока еще месяц. Бонус, конечно, просран, но тут уже бонус пожирнее наклевывается... То есть крюк до лаборатории, да? Надо вначале идти до подвальчика, по-любому. Разгрузиться. Оставить студентоту. Не, даже запереть нахуй. Два медика-задрота... Опять же, девка, молодая, не инвалид, вроде. Кусок жирный, но крюк до их ебаного НИИ делать так и так надо: мало ли, что там у них такое. С собой этих тащить не вариант, пусть поспят, да и химии в них закинуть. Чтоб не померли. Эта девка... Анна, вроде петрит в таблетках. Хорошо. Черт, радио не работает, хер теперь погодку-то узнаешь. Может ведь и похолодать, тогда пиздец. Или зуда, или еще какая срань полетит. Ладно, пофиг. Поживем-увидим...
  За этими и подобными им мыслями охотник скоротал ночь. Никто на них так и не напал. Правда, под утро пришли собаки, которых привлек запах гари от погасшего костра и запах мяса, мирно спящего возле него, но Йен шуганул их из дробовика, разбудив и насмерть перепугав мирно спящую парочку. Сэм спросоня принялся метаться по комнате, рискуя напороться в темноте на какой-нибудь острый обломок, коих тут было полно. Пришлось снова применить силу. Когда он упал, сбитый подсечкой, и застонал, получив еще один пинок под ребра, кипеж прекратился.
  Больше до самого рассвета никто не уснул. Йену пришлось-таки разводить костер, чтобы отогреть порядком окоченевшую Анну, а самому караулить у входа с ружьем наготове, вконец продрогнув от утренней сырости и холода: давишняя собачья стая могла повторно нарисоваться практически в любой момент, подолгу караулить намеченную жертву они не любят. Или же, что было более вероятно, они просто убрались восвояси. Туда, где много другой, менее вооруженной жратвы.
  Когда окончательно рассвело, Йен, не обращая внимания на вопросы двух выспавшихся, и оттого приободрившихся студентов, открыл маленькую плоскую коробочку черного цвета, перехваченную резинкой, которую извлек из бокового кармана рюкзака, порылся среди цветных капсул, и вынул две, продолговатых, ярко-оранжевого цвета и с непонятной маркировкой . Заставил студентов скушать по одной, дал запить остатками воды из фляги.
  Таблеток в коробочке оставалось совсем не густо. Йен боялся, что Анна, как специалист, начнет задавать ненужные вопросы, но она молча проглотила капсулу. Видимо, глядя на нее, сьел свою и Сэм. Далее пришел черед расстаться с лишним имуществом: серый спальник и рюкзак со всем содержимым остались лежать в углу будки. Йен разрешил взять только зажигалку и фонарик. По-хорошему, нужно было вымыться и избавиться от одежды, но в данный момент все это было невозможно. Что ж, оставалось только поесть и выдвигаться. Дождь все-таки закончился.
  
  Йен. Первый встречный-поперечный.
  
  Не, ну какой мудак придумал ЭТО закатывать в банку? Скажите мне. Хотелось бы взглянуть ему в лицо. Не, не взглянуть. Засветить, сука. Ботинком. Этикетка давно уже отклеилась, так что я и не подозревал, какое говно там внутри. Причем не помню, то ли это мне их продал кто, то ли сам где-то подобрал. Валялись на дне рюкзака, на крайний случай, и вот он настал. По вкусу эта гадость как водоросли, по виду тоже. Может, это они и есть, кстати. Просроченные лет на пять, вперемешку то ли с мясом, то ли с рыбой-странные, не вызывающие доверия куски чего-то некогда живого. Это судя по тухлой вони. Бля... Анне тоже не повезло, а вот Сэму досталась хоть и самая ржавая банка, зато с тушняком. И, гад, даже не поглядел на свою девку, в затруднении смотрящую на зеленую мерзость, сам жрать начал. Пришлось лично заставить поменяться. Вот, бля, америкос херов...
  Э, а с чего ты вообще взял, что они пара? Кто тебе такое сказал? Спали вместе? Так им уже не до условностей, это понятно. Но что это меняет для тебя? Ты что, это радиоактивное мясо принимаешь за потенциально СВОЮ бабу? Да ты ебнулся, друже. Хотя, если отмыть... Здоровая, ноги длинные, крепкие... Так. Стоп нахуй. Посторонние мысли-вон. Сейчас-дойти. Потом-все прочее говно.
  Надо разделить на всех банку жидкого концентрата, воды уже до самого подвала не будет. Кстати, надо пить первым, во! Если они нахватались не только сраной пыли, но и чего покруче... Пока что на здоровье не жалуются, хотя итак видно, в каком оба состоянии. Иммунитет ослаблен, да еще и нездешние, так что сдохнуть даже от какой-нибудь вполне заурядной болячки им сейчас как два пальца обоссать, особенно Сэму. Анна все же девка, их организм обычно выносливее. Вроде бы.
  А до лаборатории все равно сходить надо, уж больно перспективный кусок вырисовывается. Упустишь его-возьмет кто-то другой. Неет, сейчас этих-в подвал, и по тапкам. Посмотрим, что там творится. Какие-нибудь вояки или спасатели... Да ну, нафиг. Откуда? Заведение-то режимное, плюс, за контролируемым периметром... Да еще и после ЧП. Неет, хрен туда кого пустят без допуска. А тех, кто с допуском, не так уж и много набежит, сто пудов. Какая-нибудь мобильная группа. На контроль всего комплекса их вряд ли хватит, да и будут ли они пасти периметр? От кого его пасти-то, территория считается незаселенной. Есть еще, правда, внешнее наблюдение, спутники всякие... По-любому какая-нибудь срань там сверху уже болтается. Если спутник, то это похеру абсолютно. Вот если беспилотник-это уже хуже. С него ведь и подарочек прилететь может. Хуякс, и готово. А еще заминировать, наверное, могут. Или не могут? Хуй его знает, сколько у них времени будет. Даа, тут надо осторожно, а то и не заметишь, как пол-сраки оторвет...
  Отвлекшись от своих мыслей, я внезапно понял, что мы уже отошли от будки на приличное расстояние, и теперь направляемся к расползшейся железнодорожной насыпи, видневшейся в полукилометре впереди. Оказывается, я на автопилоте собрал рюкзак, взвалил на плечи, вылез через завал и теперь шел, раздвигая начавшую желтеть высокую траву вперемешку с кустарником. Она вообще поздно желтеет. То ли была уже такая, когда заселяли, то ли модифицированная, под местный климат заточена. Вот блин, генетики хуевы... Яйцеголовые...
  Сэм и Анна шли следом, но уже заметно отставали: даже без рюкзаков и по протоптанной тропе они плелись позади, метров за двадцать. Я остановился, и пока ждал их, провел небольшую ревизию вещей. Ого! Оказывается, я даже на автопилоте умею нормально складываться. И зачем человеку нужен мозг в голове, если тем, что находится в спине, можно прекрасно обойтись? Вот только ружье я зачем-то зачехлил, а надо бы держать наготове. Учтем. Достал, проверил, снял с предохранителя, передернул цевье. Вот сейчас порядок, и пусть теперь кто сунется близко-враз ебло отстрелю.
  Дождь уже закончился, тучи слегка рассеялись, и сквозь прорехи в их покрове выглянуло голубое небо. Такое чистое, такое бездонное... И, кстати, гораздо светлее, чем вчера. Было бы еще и теплее, наверное, если бы не ветер, который только усилился. А тучи-то как быстро летят. И листья какие-то.. Бррр! Я зябко поежился. Ну ничего, жить можно. Извлек из рюкзака большой кусок плотного хлопка цвета хаки, и уже привычно обмотал себе голову так, что осталась только небольшая щель для глаз. И стекла очков так гораздо меньше бликуют, тоже в плюс. Студенты уже стоят рядом, смотрят слегка недоуменно.
  - Ну, и че встали, господа задохлики? Все, двигаемся, двигаемся! А еще у меня для вас ну про-осто охуенная новость: нам предстоит осилить примерно семнадцать километров пешего хода. Местность-пересеченная, причем давно. Пересечена всякими пидорасами в погонах и их ебаными ракетами. Задача-дойти до темноты. Всем ясно? Вопросы?
  - Евгений Иванович, а мы одолеем? За день?
  - Э, бля. Не понял. Ты откуда взяла, что Иваныч я? На самом деле, хуй его знает, батю не помню совсем. Но Михалыч, например, мне больше нравится. Запомни, и больше не путай. Фирштейн?
  - Чего? Какой еще фир... Фе... Евгений Михалыч!.. -В ответ я только промычал, дескать, слушаю внимательно.- Мы же не дойдем... Мы ж, вон, больные. -Сука, уже и Сэм заныл. А что, быстро они на шею садятся... В другое время я бы снова врезал ему, но сейчас махнул рукой. Какая разница? Пусть хоть совсем изойдет, все равно, деваться-то ему некуда.
  - Не дойдете, значит, сдохнете по дороге. Ну и хер с вами, говнюками. Так что держи хвост бодрее, дружок, и вперед. Вы идете налегке, и что, вам еще тяжело? Не смеши меня. Короче, довожу: ежели что-то не ндравится, так никого идти не заставляю, можешь в будку вернуться и спать лечь. -Честное слово, у них даже рожи вытянулись от такого! Между тем я развернулся, и, весьма довольный собой, взял направление наискосок к насыпи, с тем расчетом, чтобы забраться на нее уже за сгнившими остовами сошедших с рельс вагонов. Среди них есть один удивительно целый. То ли почтовый, то ли пассажир, я в поездах не шибко петрю. Так вот, соседние все сгнили, болото ж рядом, а этот стоит себе... Облез весь, да каким-то дерьмом покрылся, здорово на плесень похожим. Ну его в жопу, короче. Я его всегда обхожу, пофиг, что по мокрой траве.
  Вокруг-самый заурядный пейзаж. Небольшое поле, заросшее густой травой, примерно мне по грудь, по которому мы и пробираемся. Кое-где над сплошным желто-зеленым покровом поднимаются груды ржавого железа, давно потерявшие всякую форму. То, что не доела ржавчина, быстро уничтожал густой рыжий мох. Так что теперь уже сложно сказать, чем эти штуковины были раньше. Некоторые из них слегка фонят, судя по специфическим покалываниям кожи, когда руку подносишь. К некоторым и не подойдешь-воняет, да ноги проваливаются в густую болотную жижу.
  Прямо перед нами тянется та самая насыпь с вагонами. За послевоенные годы она сильно расползлась, ветер нанес земли и семян растений, и теперь она местами напоминает заросший земляной вал, из которого кое-где торчат остовы трансформаторных будок и накренившиеся бетонные столбы с обвисшими проводами. Со столбов и проводов тут и там свисает какая-то похожая на серые водоросли дрянь. Когда подует ветерок, можно услышать, как тихо шелестят сухие волокна... Насколько я знаю, эта штука совершенно не опасна. А позади, возле разбитой бетонки, в окружении нескольких деревьев располагается та самая будка, которая и служила мне ночлегом последнее время. Больше в обозримой округе ничего примечательного не наблюдается: по левую руку примерно в полутора километрах идет заболоченный берег неизвестной речушки со сгнившими развалинами дач (там насыпь обрывается обломками рухнувшего в незапамятные времена моста), по правую руку поле постепенно переходит в лес, у самой кромки которого возвышается холм, верхушка которого как бы срезана горизонтально лежащими бетонными плитами. Там же находится несколько строений из белого кирпича, от которых осталась только пара стен первого этажа. Я давно уже подозреваю, что 'Срезанный холм' с плитами имеет не совсем естественное происхождение, и когда-то даже пытался найти вход внутрь, но потерпел неудачу. Нет, мне было решительно похуй на все эти дурацкие россказни про призраков подземелий, но... Видимо, единственный вход находился как раз под завалами в зданиях неподалеку, я не знаю. Вот только однажды, несколько месяцев назад, я пришел туда утром (ночевать в развалинах я тогда не стал, и, как выяснилось, не зря) и нашел висящее на стене сильно обезображенное тело без одежды, подвешенное на вбитый между кирпичами металлический штырь. Примечательно, что тело было довольно свежим, и у него отсутствовала голова. И гениталии. При более внимательном осмотре, правда, выяснилось, что все это было тут же, при хозяине, просто находилось в предварительно выпотрошенной брюшной полости. Такая вот художественная, блядь, инсталляция. Кэннибал-арт. Я готов был поклясться, что еще прошлым вечером ничего подобного тут не было. Короче, намек я понял, и в этих краях старался больше не светиться, пока не был вынужден заночевать в той кирпичной будке двое суток назад. Когда я рассказал об этом случае своим спутникам, они вполне прониклись моим беспокойством, судя по их испуганным чумазым рожам. Я уверен, что теперь они могли немного иначе взглянуть на мои недавние ночные переживания.
  - Евгений Михалыч, а вы их выследить не пробовали?
  - Это кого же?..
  - Ну, тех, кто того... Повесил.
  - А, дядю-то? Да ты знаешь, как-то не пробовал. Да и грех ведь таких художников валить. А ты че подумал?
  - Ну...
  - Хуйну! Ты бы сам, кстати, пошел? Мстить там кому-то... В одиночку, да? Герой, бля. Вот скажи, ты образованный человек, верно?
  - Евгений Михалыч...
  - Йен, бля. Просто Йен. Короче, студент, ты думаешь, вот у тебя оружие есть, и все, ты уже крутой, да? Стрелял хоть раз, кстати?
  - У нас запрещено иметь оружие... -Буркнул Сэм.
  - Еще бы его таким мудакам давали! Насмотрелся этих ваших кино про Рэмбу... Так вот: это, блядь, НЕ ЕБУЧЕЕ КИНО! Здесь, дружище Сэм, мочат по-настоящему. И башку твою дурную режут, а потом в жопу тебе же засовывают тоже, сука, не понарошку! Добро пожаловать в жизнь, ёпть! А, впрочем, кому это я говорю... Двум пиздюкам, решившим, что в их тепленьком уютном мирке слишком мало скучно. Засранцам из ебучего "золотого миллиарда", или как у вас там эта хуйня зовется... Вы что, всерьез думали, что все это сраная игра? Короче, так. Если хотите жить-вы, оба, выучите слово "осторожность", блядь. И не лезьте, куда вас не просят... -Ох, сука, чето я разволновался, надо меньше нервничать.
  - Йен, а что такое кино? -Заинтересовалась Анна. Женщины... Почему-то мне сразу же расхотелось орать на нее.
  - Ну это, бля... Эээ... Картинка такая, на экране. двигается, и показывает говно всякое. Ну, про людей, там, или еще что-то. Сюжеты как бы. Не, ты правда не знаешь?
  - Никогда не слышала о таком. Зато... Ну, у нас есть стимы. Это как... Вот подключаешься к стимке, и смотришь глазами какого-то человека, возможно, актера. Захочешь-и можешь смотреть глазами другого. Или вообще со стороны. А есть еще Ви-Лайф, это когда можешь и чувствовать, что происходит в стимке или вирте. Чем твой имп круче, тем ярче ощущения... Но у нас он запрещен, за это могут лишить доступа к личному аккаунту. Надо ехать туда, где не запрещен... Например, в резервацию, или можно рискнуть у лайф-дилера. Но за это могут наказать, если заметят. Или кредитку заблокируют, тогда все, хана.
  - Бля, какую еще кредитку? Не, погоди, погоди, че за...
  Договорить мне не дали весьма странные звуки, доносившиеся из-за одной из железок впереди. Я рефлекторно скинул рюкзак, перехватил удобнее ружье и тут же нырнул вниз и вправо, замирая и прислушиваясь. Звуки повторились, было похоже, что кого-то сильно рвет, а еще прорывалось какое-то сипение... А вот звуков шагов и шелеста раздвигаемой травы впереди вроде не слышно. Я обернулся и поглядел на Сэма с Анной. Они остановились, и теперь стояли в полный рост, переминаясь с ноги на ногу и непонимающе таращились на меня. Рано или поздно эти идиоты и сами гробанутся, и меня с собой прихватят с такими замашками камикадзе. Я жестом велел им опуститься в траву, но они лишь непонимающе переглянулись. Когда я рассержено зашипел на них, эти бараны подошли ко мне, чтобы получше расслышать, чего я от них хочу. Пришлось махнуть рукой и в полный голос приказать им сесть тут и не отсвечивать. Сам я взял дробовик наизготовку и двинулся вперед. Да, если бы там был вооруженный человек, он бы давно уже нас шлепнул, вычислив по голосам. Из-за травы не было видно вообще ни черта. Между тем звуки стали громче, исходили они, судя по всему, от заросшей мхом железяки, напоминавшей огромный ковш, лежащий на боку. Я начал обходить его, пока не вышел на тропинку из примятой травы, в конце которой виднелся утоптанный участок, а в центре расположилось нечто грязно-серое. Подойдя поближе, я увидел лежащего на земле человека, одетого в замызганный рабочий комбинезон. Судя по всему, это был мужчина, хоть я и не решился бы сказать наверняка. Грязное лицо, покрытое язвами, опухло и заплыло настолько, что вообще было непонятно, как он еще дышит. Его голова и изорванная одежда были заляпаны кровью вперемешку с бурой жижей, распространяющей вокруг резкую кислую вонь. Из заплывших складок, когда-то бывших ртом, вырывалось сипение и бульканье, которое и привлекло мое внимание. Вдруг он дернулся, по телу прошла судорога, и из складок лица полилась новая порция кровавой каши. За моей спиной кто-то ахнул. Я обернулся и увидел бледную Анну, прижавшую кулаки к груди и смотревшую на лежавшего перед нами человека. За ней из травы вылез Сэм, тащя за лямку мой рюкзак. Когда и он увидел, что привлекло наше внимание, он выпустил свою ношу и кинулся обратно. Через минуту я услышал, как утренняя тушенка с водорослями нашла-таки выход из организма проклятого интеллигента. Что ж, вполне предсказуемо. Доктор хренов, блин.
  - Тебе ведь знакома эта одежда, а?
  - Нне знаю... Нет, наверное... -Голос Анны дрожал и был очень слаб. Мне и самому, признаюсь, стало не по себе.
  - Да ладно, я почти уверен, что это ваш собрат по несчастью, такой же бегун на длинные дистанции. Только вот повезло ему меньше... Эй, стоп! Если не хочешь присоединиться к нему... Ты ведь не хочешь, правда? Так вот, ближе не подходи! А еще я и без всяких приборов чувствую излучение. Хер его знает, что он там успел подхватить. Кстати, вас ведь обкалывали прививками, когда сюда привезли?
  - Да, был курс...
  - Значит, не от всего. Или его иммунитет лучевая сломала. Ладно, поднимай нашего блюющего докторишку, и идем.
  - А этому мы не будем помогать??
  - Вот еще... Не, ну помоги иди, если жить надоело. Единственное, что лично я для него могу сделать, это пристрелить. А потом транспарант растянуть: пожалуйте, мол, отобедать, сегодня в меню у нас немытые кретины в собственном шмотье, хаха. И не смотри на меня так! У меня что, по-твоему, патронов дохера? Он-то все одно сдохнет, а нам еще пожить нужно. Все, идем, идем... -Я подтолкнул Анну в сторону зарослей, где Сэма все еще рвало. Интересно, чем? Схавали-то все одинаково мало...
  Уходя, я последний раз обернулся и бросил взгляд на обреченного на смерть человека. Прав тот, кто выжил. А вот ты оказался неправ, дружок. Ничего личного, каждому свое. Jedem das seine, прощай.
  
  Йен. Мертвый город.
  
  Наконец мы добрались до насыпи. С нее открывался вид на такой же пустырь с другой стороны, за которым начиналась полоса болот, плавно переходящая в гигантское озеро с казавшейся отсюда абсолютно черной, будто нефть, водой. Озеро подпитывала та самая речушка, что рассекала насыпь слева. А далеко впереди из воды вырастали оплавленные зубья домов разрушенного войной мегаполиса, одного из многих на этом материке. Лишь череда почерневших и сгнивших развалин посреди ровного черного поля-вот и все, что от него осталось. Туда не ходили охотники. Там не жили даже вездесущие птицы. Ветер, дующий оттуда, приносил лишь запахи тлена и разложения, а еще, изредка, какие-то странные звуки, похожие на глухие протяжные стоны огромного животного. Если такие когда-нибудь жили, конечно.
  Да, это проклятое место. Проклятое, и по-своему прекрасное. Оно прекрасно и в солнечный день, когда блики играют на подточенных влагой голых ребрах каркасов и свай, и в самую темную ночь, подсвеченное изнутри сотнями маленьких огоньков святого Эльма, и даже хмурым туманным утром, когда из клубов плотного белесого тумана тут и там появляются загадочные черные тени. Но любоваться им можно только издалека, места человеку там нет уже давно.
  По старой привычке я присел на короткую жесткую траву, затянувшую насыпь, оперся о брошенный рядом рюкзак, и неподвижно замер, уставившись вдаль. Анна и Сэм стояли за мной и тоже молчали, только шумел ветер, трепал их спутанные, грязные волосы. Пускай. В конце концов, сейчас я нуждаюсь в этой короткой передышке.
  - Ого... Так красиво... Йен, а что там было раньше?
  - Раньше? Да было всякое... -Рассеянно пробормотал я. Но отставать от меня не спешили.
  - Ведь там был город, правда? Похоже на старинный город! Я такие видела когда-то. А... А что там случилось?
  - Наверное, сейсмическая активность... Или что-то типа того. Я слышал, город затопило аккурат после удара.
  - Что, настоящего ядерного удара?
  - Да нет, что ты, понарошку бомбили... И кожа горела понарошку... И глаза лопались от жара... Тоже. По игре. Все это было лишь большой игрой, детка... Ты только не переживай.
  - Вы... Ты издеваешься, правда? Зачем ты издеваешься над нами?
  - Я?.. Хм... Понятия не имею. Слушай, ты можешь помолчать вообще?
  Анна и впрямь замолчала, а я вновь погрузился в созерцание. Впрочем, мне не повезло: внезапно все вокруг буквально накрыла стена мелкой мороси, водяной пыли, почти сразу перешедшая в мелкий дождик. Видимость резко упала, и город вдали мгновенно окутала, а потом и окончательно скрыла серая дымка. Я молча встал, взвалил на плечи рюкзак, и поплелся дальше. Студенты снова двинулись за мной. Они были подавлены, и все еще хранили гробовое молчание, лишь зябко поеживались на ветру.
  
  Йен. Рассказ.
  
  Так мы и шли, я со своим баулом за плечами и дробовиком наперевес впереди, двое студентов-неудачников плелись у меня в хвосте, отставая метров на пять. Идти по насыпи было, в общем, удобно, если бы не бесконечный ветер, промозглый и сырой, периодически накрапывающий дождь, да попадающиеся под ногами рытвины от неизвестно куда девшихся шпал, ржавые железяки, выступающие из земли рельсы и прочие препятствия техногенного характера. На насыпи мы были, словно мишени в тире. Разумеется, идя параллельно ей в траве мы были бы не так заметны со стороны... Но тут есть кое-что еще. Прежде всего, собаки, которых тут развелось немеряно. Они любят охотиться в траве, и не всегда тебе об этом дано вовремя узнать. А есть и еще зверушки, которые не прочь пообедать свеженьким на шару. Во-вторых, встретить живых людей в этих местах-все же редкость (и не всегда-удачная). На сотню километров мы могли быть единственными двуногими, если не считать полудохлый персонал лаборатории. Но их принадлежность к разряду живых в свете последних событий была уже весьма условной.
  Почему так мало людей? Окей, я расскажу. На самом деле, все просто: в этих краях нет абсолютно ничего интересного. До войны тут был агрокомплекс, крупнейший в секторе. Для справки-раньше здесь располагалось несколько сотен квадратных километров всяких пашень, птицеферм, элеваторов и тому подобной херни. А еще курорты и дачи всякой номенклатуры и прочей сволочи. Мясокомбинат вот был-там, говорят, еще в самом начале заварушки народ знатно жратвой тарился. Консервы мясные хорошие, не то, что это говно привозное. Очистной завод был, закрытый, правда. Воон там, прямо за нами. И, говорят, даже силовой купол. Его так и не достроили. А теперь... Теперь вокруг-ничейная земля, и нахер никому не нужная, заросшая лесом и покрытая болотами. Природа быстро убивает то, что не успел раздолбать человек. А ведь раньше это был гигантский кипящий котел, из которого жрала целая россыпь городов. Даже пара мегаполисов в округе водилась. Один из них мы как раз видели сегодня. И, как говаривал один мертвый политик из далекого прошлого... Он утонул.
  Интересно, а как это? Вот была жизнь, а потом хлоп, вспышка в небе-и буквально за час-два уже все, пиздец. Нет ничего, только горячий пепел. Каково же было тем, кто выжил. Эти люди выбирались из убежищ, еще не понимая и не осознавая, что вся их старая жизнь, их друзья, надежды, планы, все, что когда-то имело значение, было стерто кучкой ублюдков в погонах, превратилось в ничего не значащее дерьмо. А может, утюжившие все стратегические точки банкер-бастеры запечатали выходы, и те люди сидели в темноте и ждали, когда пребывающая радиоактивная вода окончательно прикончит их. Темнота, паника. Хаос. Бля... Лучше об этом вообще не думать.
  Немного дальше, километрах в ста к югу, начинаются относительно нетронутые промзоны вперемешку с мелкими поселениями, вот там люди да, живут. Скоро вам, пиздюкам, предстоит вдоволь наобщаться с тамошним контингентом. Вам понравится, обещаю.
  - А что... Там за люди?
  - Да люди, как люди. Такие же, как везде.
  - Но вы же не такой! Мы таких... Таких...
  - Да уж, готов поспорить, таких уродов вы не каждый день увидите. Так что наслаждайся.
  - Я... Я не это хотела сказать.... -Анна покраснела. Кажется, и впрямь сумел прочесть ее мысли.
  - Да ладно, ты не стесняйся. Кстати, Сэм, тебя тоже касается-начинайте уже думать, что вы там пиздеть будете и кому.
  - Где?
  - Как это где, в Бахаревке, вестимо. Я не сказал? Так вот, дела у меня там. Туда и пойду.
  - А что за Бахаревка?
  - Да так... Бывший закрытый комплекс Дзержинский-4. А нонче-охотничий поселок. Его и местные-то жопой мира считают, зато никаких полицаев и карточек, все на местном самоуправлении. А что это значит?
  - Эээ... Что?
  - А то, что ребятам вроде меня там самое оно. Хотя местный колорит, признаюсь, мало кого порадует. Хотите, расскажу? Вижу, что хотите. Меня там по первости гробануть пытались, сопляки какие-то. Да я и сам сопляком был, признаться. Лет пять назад дело было. Иду, значит. По дороге. А там дождь был, холодина-ну просто дубак, я руки в карманы сунул, и ствол на ремне болтается под плащем... Типа, в городе безопасно, а мочить под дождем его неохота, потом чистить еще... Ага. И тут выходят на дорогу крысеныши эти. То есть не сзади налетели, а вот так внаглую, встали и стоят, понял, да? Один ружжо свое достал, отпиленное по самое немогу. Доставай, говорят, руки из карманов. Аккуратно только, без дурости. И на землю ложись, ладони на затылок сложи. А там грязь, на дороге-то, говна всякого-не счесть... Неохота было ложиться, прямо скажем. А еще, я ж, сука, как знал: ляжешь сейчас, и уже хуй поднимешься. Почему? Да, потому, что пристрелят нахер, когда карманы почистят, и привет!
  - П-почему это?
  - Что почему? Почему сразу не пристрелят? Да чтоб не светиться лишний раз-мало ли, кто на выстрелы сунется, поселок все же близко. Люди там не ссыкуны, да и мало ли, чего с такой пальбы поиметь можно, если появиться грамотно.
  - Да не, это... Почему убьют, когда ограбят?
  - Слушай, Сэм, ну ты как дите, ну ей-богу. Будто первый день живешь. Запомни, дружище, накрепко запомни: если делаешь кому-то плохо, то либо делай анонимно, либо вали сразу же и наглушняк, чтобы потом не пришлось ходить, оглядываясь. Или не делай вовсе, если поссыкиваешь. Усек? Ну, что, что вы на меня так смотрите, как на вшивую собаку?
  - Жестокий вы...
  - Ха, девочка, это не я такой... И вообще, при чем тут жестокость? Это ж здравый смысл, как он есть. Ра-ци-ональизм, во! Эта ваша дурацкая мораль тут ни пришей к жопе рукав...
  Так, стоп. Вроде бы справа что-то шевелилось... Или мне показалось? Я сбросил на землю рюкзак, и улегся за ним, положив сверху дробовик и направив его на подозрительные кусты. Сэм и Анна, глядя на меня, тоже заткнулись и легли, вжавшись в землю. Смотри-ка, ведь и впрямь студенты, учатся прямо на глазах.
  - Что там? -Прошептал Сэм.
  - Да хуй его знает... Вроде шевелилось что-то. Ты не видел?
  В ответ он лишь помотал головой.
  Так мы пролежали еще минут пятнадцать, после чего я скомандовал отбой, и мы продолжили свой путь.
  - Йен?
  - Мм?
  - А что там могло быть? Ну, в кустах?
  - Понятия не имею. Животина какая-нибудь, наверное. Они тут сейчас хозяева, не мы.
  - Здесь есть животные?
  - Ну а сам-то как думаешь? Собак же видел?
  - Собак видел...
  - И остался после этого жив-здоров, хвалю. Ты думаешь, это те же самые домашние собачки, что у вас в дома обитают?
  - У нас собак вообще нет, уже лет пятьдесят. Нам про них на курсе по биологии читали.
  - Один хуй, короче. Так вот, когда-то давно, когда эту директорию еще только заселяли, сюда понавезли разного скота: собачек, кошечек, коровок, и прочей сволочи. Много разных. И мало того, что привезли, так еще, вроде как, как-то их изменили...
  - Модифицировали генный код?
  - Нихуя себе, Сэм, какие ты слова знаешь! Прямо мозг! Да, верно, так и было. А потом, после войны, часть видов повымерла, а другая вот выжила. Долгое время они были нахуй никому не нужны, так что одичали изрядно. Некоторые даже человечинкой теперь не брезгуют. Прикинь, ты давеча говядину кушал, а завтра она тебя заточит, хаха!
  - Откуда вы все это знаете?
  - Залетный ветер нашептал... Я хоть и не такой робот, как ты, но читать худо-бедно умею. Знаешь, какие любопытные книжки порой можно откопать?
  - Книги? Настоящие, картонные?
  - Не, вы там совсем пизданулись все... Бумажные, блядь, а не картонные.
  - А почему они такие? Ну, животные, я имею в виду? мы видели хромую собаку, у нее три задних ноги было, а не две...
  - Да хуй его знает, Сэм. Я ей ту ногу не пришивал, могу тебя заверить. Мутировали, наверное, или заболели...
  - Йен?
  - Ну что, блядь, еще?
  - А с этими-то что?
  - С кем это?
  - Ну, бандитами теми... Они тебя не убили? Или... Ну, ты их?
  - А сам-то как думаешь?
  Я снова ушел в свои мысли. Сэм замолчал и даже немного поотстал.
  
  Йен. Охота.
  
  Собаки... Наглые, хитрые бестии. Слабые поодиночке, но вот беда, живут они только в стаях. Еще любят нападать тихо, бесшумно, и до обидного внезапно. Знаем мы их повадки, проходили. И шрамы, оставшиеся после этих уроков, вряд ли когда-нибудь сойдут полностью. А еще можно подцепить заразную дрянь, бешенство например, и даже чего повеселее. Ну а в самых тяжелых, и, увы, нередких случаях, незадачливому путнику предстоит слегка освежить и разнообразить собачий рацион, уж такова жизнь. Что до ужаса обидно, потому что сами собаки с гастрономической точки зрения не представляют никакой ценности. Вообще. В целом верно, что хороший охотник умеет скушать все, что имеет наглость дышать и двигаться, только вот собак не ест никто.
  - А что, кто-то пытался? -Я удивленно оглянулся. Черт, я что, ВСЕ мысли теперь озвучиваю? Пора завязывать, а то не сболтнуть бы чего лишнего...
  - Кто пытался, так того уже самого в земле червяки едят, хехе.
  - Но как вообще можно есть мутантов? Они же радиоактивные все?
  - Да кто тебе сказал такое? Ну да, фонят немного, бывает. Они же менее восприимчивы к этим делам, в конце концов. И что? Ты когда мясо-то готовишь, отвари его хорошенько, потом прожарь. Ну, и таблеточек волшебных, дезинфецирующих, в кастрюльку кинуть не забудь. Тогда нормалек. -Сэм что-то невразумительно пробурчал в ответ. Думаю, он со мной не согласился. Что ж, ему же хуже.
  - Вот что, я тебя сейчас обрадую, дружище. Тебе тоже скоро предстоит мутанта сожрать. -Добавил я не без злорадства в глосе. Мне показалось, или мои спутники побледнели?
  - Ккак?
  - Ну как, обычно, мля, ртом. А ты что, иначе это делаешь? Кто весь мой запас консервов сожрал? Вы сожрали. Сухпай сожрали? Тоже стрескали. И хули теперь делать, с голоду подыхать? Будем обходиться тем, что само к нам прибежит. Не совсем безопасно, по крайней мере, для вас двоих... Но мы ведь рискнем, правда? -Я подмигнул им. Эта игра все больше нравилась мне. Два неопытных засранца, постоянно сидящих на измене, чертовски подогревают собственную самооценку. Да, такая вот я свинья. Раньше я никогда не брал с собой новичков. И ведь просились, а как же! Мягкотелые сопляки, которым наскучила сытая и спокойная жизнь за крепкими бетонными стенами, и захотелось найти острых ощущений на свою жирную задницу. Эти вообще кровь с молоком, да и деньги предлагают хорошие. Вот только не хочу я с ними возиться. Моя собственная тощая задница, уже изрядно получившая пинков по жизни, за версту чует засаду. Поясняю: с неопытными дураками, а проще говоря, балластом, далеко не уплывешь-на дно за собой утянут. Этим двоим надо было тоже объяснить, как себя вести, но черт побери, я не очень-то уверен в своих талантах наставника. Самый действенный способ, который мне доводилось наблюдать, называется 'прикладом по хлебальнику', но беда в том, что после такой радикальной науки далеко не все в состоянии воспринимать остальной материал. Да и... Они же и сами учатся, в конце концов! Мои мысли снова оборвал неугомонный Сэм, уже успевший поравняться со мной:
  - Мистер Йен, там что-то в кустах шевелится, метрах в пятидесяти справа!..
  - Это ты к слову о жратве, что ли? Ну да, шевелится, и что? Ты голоден? Пойди, поймай нам обед. Ну, давай-давай. -С этими словами я подтолкнул Сэма в спину прикладом ружья. Он недоуменно глядел на меня, не понимая, шучу я или нет. Потом решился, и начал спускаться с насыпи. Я скинул рюкзак и отправился следом за ним, тогда как Анна молча присела на торчащую из земли бетонную шпалу, не изъявляя никакого желания идти с нами. Мы спустились на довольно неплохой луг, почти без кочек, не слишком сырой, и к тому же трава тут была совсем невысокой, где-то мне по колено.
  - Эй, америкос! Ты его голыми руками брать собрался? На вот, возьми. -Я протянул ему свой нож.- Не боись, если что, я с дробовиком подстрахую.
  На удивление, он не стал спрашивать, почему бы мне самому не застрелить животное, а молча взял нож и двинулся вперед. Я пошел за ним следом, предвкушая необычное зрелище, и остановился метрах в пятнадцати от плотных зарослей, чавкающие звуки из которых резко оборвались, сменившись тихим похрюкиванием. Судя по всему, мы совершенно бесцеремонно прервали процесс питания самой обычной дикой свинки. Когда Сэм приблизился к кустам метров на пять, она с диким визгом выскочила прямо на него, в прыжке протаранила его в грудь головой, и свалила с ног (я никогда до этого не видел прыгающих свиней, а вы?). В падении щуплый студент схватил ее, и в итоге они повалились вместе. Он молотил руками по воздуху, свинья месила его грудь и живот острыми копытами. Я попытался прицелиться, чтобы застрелить животное, потом чертыхнулся, отбросил дробовик и с разбега прицельно пнул ногой туда, где, по моим прикидкам, находилась облезлая свиная голова. Сэм всхлипнул в последний раз и перестал дергаться-на этот раз я попал ему в ухо. Зато удивительно агрессивная свинья переключила свое внимание на меня, довльно лихо атаковав. Я отскочил в сторону, и тут понял, что оказался совсем без оружия. Идиотская ситуация. А свинья времени зря не теряла-она снова кинулась и попыталась вцепиться своими зубами мне в ногу, и это ей почти удалось! Я в последний момент дернулся, и в зубах у нее остался кусок черной ткани-очевидно, выдранный из моих штанов. Между тем я откатился в сторону, схватил-таки валявшийся в траве дробовик, и поняв, что времени прицелиться и выстрелить мне никто не даст, просто огрел наглую свинью прикладом по голове, держась за ствол и пользуясь ружьем, как дубиной. Из моей головы совсем вылетело, что ружье заряжено, и вполне может случайным выстрелом снести мне пол-башки. К счатью, этого не случилось. Конечно, из положения лежа удар получился не ахти какой, но животное было не готово к такому повороту событий, а посему оказалось деморализовано, издало пронзительный визг и ринулось обратно в кусты. Дополнительное ускорение ей придал пущенный вслед заряд картечи: свинья буквально влетела в заросли, переворачиваясь на лету кверху ободранной и продырявленной задницей. Раздался удар, хруст веток, визг сменился хрипом, а потом и совсем затих. Допрыгалась, блядь. Похоже, развлекаловка благополучно завершилась.
  Я с кряхтением поднялся, дрожащими руками зачем-то принялся отряхивать штаны, наткнулся пальцами на дыру с висящими по краям лохмотьями ткани (и когда успела так порвать, зараза?), ощупал глубокую кровоточащую царапину и с чувством выматерился. Адреналин просто зашкаливал, колени в дополнение к рукам начало запоздало трясти, живот свело судорогой. Дурацкая реакция. Я повернулся в сторону насыпи, собираясь подать знак, но Анна уже шла к нам, едва волоча довольно крупный для ее худой фигурки рюкзак. И даже не волоком, а на горбу. Молодец девка, далеко пойдет... Если выживет. На Сэма я старался до поры до времени не смотреть. Лежит по-прежнему без движения, весь залитый кровью. Дышит вроде ровно, но хрен его знает. Моего ножа не видно ни у него в руках, ни рядом, в траве. Неужели сам спиной напоролся, студент хренов? На виске возле уха у него уже вспухает и наливается красным огромная шишка. Крепко же я его приложил... Уже дважды, хех. На этот раз-сотрясение, как пить дать. Тут подошла Анна, скинув рюкзак к моим ногам, но не рухнула в траву, как я ожидал, а по-прежнему не говоря ни слова склонилась над Сэмом и взяла его за руку, пытаясь нащупать пульс. В это время я поправил закрывавший часть моего лица платок, и принялся за осмотр легкой летней куртки, которую Сэм носил все время после побега из лаборатории. Мдаа, в каком же все-таки дерьме в Метрополии таскаются... Ткань-говенная тонкая синтетика. Ни от чего не защищает, легко рвется, прекрасно намокает... Шлак, короче. Сейчас вся куртка была изорвана и залита кровью. Под курткой обнаружилась нательная рубашка, но она оказалась сравнительно целой, хоть и тоже вся в крови. Когда Анна расстегнула ее, выяснилось, что Сэм отделался парой ссадин и целой кучей синяков. Ну, еще у него была разбита губа, и судя по всему, он лишился одного из нижних клыков. Тоже, в общем, не беда. По сравнению с выпадающим из разодранного живота ливером, естественно. Короче, все с ним было в полном порядке, даже ребра не поломал, Анна подтвердила. Мне оставалось только почесать свою лысую репу, дивясь удачливости студента. Но чьей же кровью он тогда залит, словно мясник?
  Я позволил Анне обработать наши раны, а также выдал ей одноразовые шприцы и три ампулы. После короткого опроса выяснилось, что от банального столбняка они привиты, а вот от местных его аналогов, увы, у них двоих защиты нет, а у меня есть, но я перестраховщик. Также проглотил сам и засунул Сэму в рот растворимую капсулу на случай, если животное было больно бешенством. При этом я старался не думать, во сколько мне обойдется это наше путешествие. Жрачка, снаряга, медикаменты... Цифра получается нехилая. В конце концов, махнул рукой и запретил себе об этом думать. До поры, до времени. Когда с общим лечением было покончено, я снабдил Анну маленькими стальными плосканками из оружейного ремнабора, и велел выдернуть Сэму остатки выбитого зуба, пока он не очнулся. Она побледнела, но кивнула и инструмент взяла. Объяснять я ей ничего не стал-в конце концов, кто у нас тут доктор? Сам я отправился на осмотр нашего потенциального ужина. Потенциального потому, что обычно довольно мирная и трусливая свинка сегодня вела себя немного неадекватно, а жрать больное бешенством животное я не намерен. Еще и штаны мне порвала, сука. Впрочем, я тут же выяснил, в чем дело.
  
  Йен. Смерть профессора.
  
  Продравшись через мокрую колючую зеленую стену, я вылез на сильно вытоптанную поляну примерно четыре на четыре метра, почти со всех сторон окруженную тем же кустарником. В центре поляны на спине лежал человек, под боком у него примостилась свинья, оба-мертвее некуда.
  Очевидно, до нашего прихода животное успело вволю попировать на трупе-у него были выгрызены мягкие ткани лица и шеи. Вы ведь в курсе, что вкус и запах свежей кровушки на некоторое время способен радикально изменить мировоззрение некоторых наших четвероногих друзей? Во-от, теперь знаете. Неудивительно, что в общем-то мирной поросе так капитально сорвало крышку. Истерик по этому поводу я решил пока не устраивать. Зато мое внимание сразу же привлекло отсутствие приличного куска черепа на лбу экс-человека. Свинья такую дырку проделать не могла однозначно. Судя по всему, тело когда-то принадлежало еще одному беглому яйцеголовому. Об этом говорил измазанный в грязи, но когда-то белый халат на голое тело, короткие пижамные штаны и резиновый шлепанец на одной ноге. Собираясь в долгий поход, обычно так не одеваются. Хех, а второй шлепанец мужик, видимо, где-то потерял. Свиньи ведь не питаются тапочками, правда?
  Так, а это что тут у нас? В петлю на поле халата примерно на уровне груди была продета тонкая стальная цепочка, тянущаяся в нагрудный карман на липучке. Не долго думая, я расстегнул его и извлек плоский прямоугольный кусочек пластика величиной с ладонь-магнитный ключ с отпечатанным на одной стороне личным пропуском, сорвал с цепочки и поднес к глазам. С фотографии на меня смотрел пожилой мужчина в очках, с интеллигентными чертами лица, на котором выделялись умные серые глаза, коротко стриженными седыми волосами и аккуратной седой бородкой. Сразу видно, за периметр лаборатории выходил не часто. Какой-нибудь нанятый со стороны профессор, мать его растак. Тээкс, а что у нас тут? Мацал Живальски, хаха. Даа, шнурки у этого типа шутнички еще те были. Дата рождения... Эм, это сколько ж ему сейчас? 47? А хорошо сохранился, или просто фотка старая... Личный номер... Не то... "доступ Зеленый-С"... Что бы это еще значило, а? Ладно, пригодится. Я засунул ключ в набедренный карман штанов и снова переключил свое внимание на труп. Перевернул его ногой на живот... Бля, сколько крови-то натекло... Хм, посмотрим-ка... Подавив отвращение, я пошарил пальцем по окровавленным седым волосам на затылке, и почти сразу же нашел то, что искал. Аккуратное входное пулевое отверстие. Кто-то ему прописал свинцовую пилюлю, причем не слишком давно. Во всяком случае, тушка окоченеть еще не успела. Ну-ка, а если... О, бля! Еще одна дырка, побольше. На этот раз-за ухом, точнее, бывшим ухом... Аккурат там, где должен находиться электронный чип. Значит, и ты у нас этот, бля, гастарбайтер... Мдя, дела.
  Итак, самое главное: мое неприятное открытие в корне меняет всю ситуацию. Кто-то застрелил сбежавшего умника. И похоже, что стреляли в упор, приставив ствол к затылку, то есть вполне осознавали, что делают. Хотя я не спец, конечно... Ну ладно, а дальше? А дальше, свинка приволокла дедка в это укромное местечко и вознамерилась единолично скушать, вон и кровавый след на примятой траве, ведущий куда-то за кусты. Сильная, с-сука... Да, это уже к делу отношения не имеет.
  Так кто мог стрелять в дедулю? Свинью, пожалуй, отметаем сразу. Охотники? Да, они тут тоже попадаются, но крайне редко-и добывать мясо, и заниматься мародерством гораздо безопаснее ближе к жилым зонам, да и регулярным частям Юпи ("Юниверсал Петролиум", прим. автора) тут тоже особо делать нечего. А кто еще стал бы тратить патроны на этого типа? Дешевле было его просто прирезать, раз уж поймали. А ведь еще этот чип... Его-то было зачем вырывать? Остается предположить, что идет обычная чистка свидетелей недавнего инцидента, и на боеприпасах нанятые чистильшики не экономят. При этом, пытаются худо-бедно скрыть следы. Карточку оставили... Бездарность и распиздяйство? Или самая обычная деза? А смысл? В любом случае, я оказываюсь в крайне нехорошей ситуации, так как вероятно, в случае чего и сам попаду под раздачу, вместе с моими пациентами. Вот, бля...
  Теперь в моей душе боролись шкурное желание поживиться за счет предположительно неохраняемых лабораторных закромов, и элементарный инстинкт самосохранения. Правда, в свете последних событий, шансы на то, что лабораторная кормушка все еще находится без присмотра, тают прямо на глазах... Но я мог и ошибиться насчет чистки. Вдруг это просто совпадение, а чип скушала свинья? В конце концов, можно добраться до более-менее вменяемого укрытия, выспаться и отдохнуть, а уж потом поразмыслить обо всем на свежую голову и сытый живот. К слову, о животе... Что там с нашей свинкой? Хм, выглядит она как-то неважно. Глаза у нее три, причем два из них помещаются, похоже, в одной глазнице. Странные такие, затянутые пленкой. Века нет, торчат сильно. Третий глаз нормальный, и главное, находится там, где ему положено. Уши непропорционально большие, одно из них разорвано картечиной. Шкура толстая, темно-бурая, заросшая жесткой темной щетиной... Стоп, а это что?
  Я взялся за рукоять своего ножа, торчащего в боку животного, потянул, и с чавканьем выдернул его целиком. На мою руку плеснула кровь-оказывается, свинья была еще жива, ее сердце билось, хоть и очень слабо. Живучая скотинка. Упитанная, хоть и немного меньше размерами, чем казалась вначале. Тогда я ее принял за хрюкающего теленка, а на самом деле, в холке она была даже ниже средней паршивости собаки. Мдаа, у страха глаза велики. Я вытер нож о траву и сунул в чехол на поясе. Вот вам и студент... Пойти, что ли, поздравить этого героя? Все-таки не угадывался в щуплом сгорбленном школяре Сэме человек, способный врукопашную сойтись в схватке с диким животным. То, что он при этом хотя бы остался жив, я засчитал ему как несомненную победу. Вздохнув, схватил тушу свиньи за все еще дергающуюся заднюю лапу, увенчанную острым копытом, и потащил ее обратно, туда, где уже слышал два знакомых голоса...
  Когда я вылез из кустов и кое-как выволок за лапу наш будущий ужин, Сэм сидел на траве и потирал ушибленную голову, а Анна суетилась вокруг, ощупывая повреждения и предпринимая еще целый ряд абсолютно лишних на мой взгляд телодвижений. Признаюсь, я ощутил некоторую ревность, увидев такую заботу. Надо МНОЙ так никто не порхал. Никогда.
  - Ну как, наш герой уже очнулся?
  - Зачем ты его так??
  - Судьба у него такая, видно... Метил свинье по жопе, попал студенту в башку, невелика разница... Ты кстати как, студент, жив?
  - Ооо... Голова раскалывается. Наверное, сотрясение...
  - Да уж, возможно. Ну, ничего, идти нам осталось недолго. И, это... На, держи. -Я снял с пояса и протянул Сэму свой нож в чехле.
  - Это еще зачем? Снова идем мутантов бить? -Слабо улыбнулся он. Не, ну не ожидал я от парня. Еще и шутить умудряется.
  - Та не, эт подарок. Больно лихо ты хрюшке в бочину его сунул, уважаю. Интиллигент, бля. Вот и стебай после этого ботаников... Короче, теперь нож твой.
  - Ыым... Спасибо. А как же вы с... Сами, без ножа-то?
  - Ну, чтобы порезать нам мяса на обед, я, пожалуй, у тебя одолжу, а там-посмотрим. А, кстати... -Я вытянул из чехла, который Сэм держал в руках, свой бывший нож, потом достал из рюкзака кусок ветоши и рулон больших черных целлофановых мешков, подошел к мертвой свинье. Отмотал от свертка пару мешков и положил их рядом, сунув остатки обратно в рюкзак, перехватил поудобнее нож и принялся аккуратно разделывать тушу. Эхх, не измазаться бы в крови... Воды нет совсем, вот что досадно, а местной злоупотреблять чревато. Мясо, кстати, рекомендуется есть только с филейной части и спины, аккуратными кусочками срезав его с туши, избавившись от крови, костей, и тшательно отварив. До места готовки его можно донести в двойном целлофановом мешке, что мы и сделаем. Мешок я отдал Анне.
  - Вот, не потеряй. Это наша сегодняшняя еда. -Сказал я, вытирая сначала руки, потом нож ветошью и возвращая его Сэму.
  - Но... Тут так мало... Ты что, не мог настричь с этой свиньи больше? Вон сколько мяса осталось!..
  - Вот что жадность с людьми делает! Слышь, девочка... Ты это, не спорь со старшими. Мне, наверное, виднее, что тут можно жрать, а что нет. А если хочешь, блядь, персонального меню, можешь прямо сейчас взять нож и отрезать от свиньи все, что тебе по душе. И сожрать. Вон какие у нее глазки аппетитные, ням-ням! Хочешь такие же?
  - Нет, спасибо!.. -Буркнула она и отвернулась.
  - Так-то лучше. Кстати, держи мешок подальше от себя. А лучше выломай вон оттуда сухую ветку и повесь на нее. Измажешься в крови-твои проблемы. Но я бы не советовал. И поторапливайтесь. -Я начал взваливать рюкзак себе на плечи- Тут могут обитать зверушки, которые охуенно чуют свежую кровь. И наша свинка по сравнению с ними просто чудо как ласкова и мила. Хотите на них посмотреть? Нет? Тогда шевелите, блядь, вашими задницами, господа и дамы! -Студенты и впрямь задвигались быстрее, Анна кое-как оторвала от кустарника сухую ветку и повесив мешок, перекинула ее через плечо. У Сэма получилось встать, и теперь он стоял, покачиваясь, и ждал, когда мы двинемся дальше. Анна поддержала его опять же без всяких указаний-взрослеет, девочка.
  Мы снова двинулись, но теперь уже удаляясь от насыпи-я знал, что скоро она заметно понизится, и там будет развилка. Одна из железнодорожных веток идет прямо и дальше, другая же забирает резко вправо и ведет к полуразрушенным корпусам старой фабрики, смутно вирисовывавшейся из завеси дождя вдали. Эти корпуса условно отмечали конец территории бывшего агропрома и начало бывшего же индустриального сектора, и на ближайшее будущее становились нашей первоочередной целью. Правда, скорость нашего передвижения, и раньше не ахти какая, упала почти до ноля. Я всерьез опасался, что темноты даже такое мизерное расстояние мы покрыть просто не успеем, что грозило нам серьезными неприятностями. Я не врал, измазанный кровью пакет в руках Анны действительно послужит отличным маяком почти для всех четвероногих мясоедов на расстоянии километра по направлению ветра. Правда, в силу местного климата, кармы, положения звезд, или еще чего, но дневных хищников, кроме собак, в этих широтах почти не осталось. Теперь жадные до свежей кровушки твари предпочитают охотиться исключительно ночью. Обычно мне это на руку, но сегодня, как видно, время решило сыграть против меня.
  
  Диалоги о мире.
  
  Думаете, я жалею, что ввязалась в эту... Хуйню, что клюнула на хороший заработок, обустроенную лабораторию, халявную научную степень, бла-бла-бла... Нееет. Я всего лишь жалею, что сразу же не удавила того слащавого типа, что подкатывал ко мне на кафедре со своей сраной тухлой работой! Вырвала бы ему яйца, и в задницу вбила! Каблуком! Твою, мать, Сэм, ты сам-то ногами еще шевелишь? Ай, его еще и вырвало! Прямо на ноги мне!.. О, Евгений был чертовски прав, это ж рохля, америкос! Как морда-то разукрашена, герой, блин. Куда мы идем? К тем руинам? Мне что, и впредь предстоит скитаться по сраным развалинам и есть жаренных мутантов? Как романтично... Он что, не понимает, какая еще лаборатория? А впрочем... Возможно, мы там как раз встретим команду спасателей, и они отвезут нас с Сэмом домой, а Евгенийу дадут денег. Или еще чего-нибудь... Не убьют, точно, про снайперов он все врал, иначе бы не совался туда сейчас. Пиздит, чтобы круче выглядеть... Мужики все трусливые, и понты любят. Думаешь, я поверила, как наивная дурочка? Ага, щщаз!
  И есть так хочется... Неужели придется жрать эту тварь? Тошнит от одной мысли об этом... Я же видела, что там, в кустах, лежал какой-то труп. Свинья его ела! А теперь мы должны съесть эту свинью, иначе умрем... Гадость! Не думать об этом, и все будет в порядке. И о том, что сейчас идешь в компании двух незнакомых мужиков в таких ебенях. Вздумай они что сделать-и не узнает никто... Нет, успокойся. Сэма на такое не хватит, а вот Евгений... Кто он такой? Откуда взялся тут? Что у него на уме?
  Эти и не только мысли прекрасно читались на чумазом личике девушки, молча ташившей под руку Сэма. Наконец она не выдержала.
  - Послушайте, Евгений!
  - Да что вы оба ко мне на "вы" начали? Я вам что, этот ваш профессор яйцеголовый или еще какая важная шишка?.. Ну, чего хотела?
  - А вы... Ты сам где-нибудь... Учились?
  - Ну ты спросила. А я не помню, хех. Кем до войны был и что делал-понятия не имею. Я тогда совсем мелкий пиздюк был. Вспышку яркую только помню, и все.
  - Так ты видел войну?.. А сколько тебе лет?
  - Ну что ты ко мне пристала, женщина? Не знаю я... -в голосе Йена звучала плохо прикрытая злость. Потом он замолк и задумался. Анна решила не будить лихо, и некоторое время отряд шел молча. Примерно через пол-часа Йен заговорил сам.
  - Знаешь, ты не обижайся. Я и в самом деле ничего не помню, кроме этого сраного света. Просто яркого белого света, не знаю, как объяснить. Взрыв это был ядерный, или нет, но до него всю память будто ножом... А потом... Потом я жил в деревне. Пришел в нее, как они говорили. Ну, люди, что там жили. Местные. Работал, охотился вместе со всеми. И друг у меня там был. Не знаю, где он сейчас... А потом... Потом люди начали умирать. От какой-то заразы. Страшно умирали, и кричали от боли, но помочь никто не мог. У нас лекарств не было, если они вообще от этой хуйни существуют. А кто к больным приближался, и сам начинал болеть. Такая дрянь... Даже подходить к больным боялись, а все равно дохли. По нам же не только ядерным оружием работали, но и болезнями разными, бактериями... Многое из этого до сих пор еще живо, и иногда вспыхивают эпидемии.
  - А как... Как же ты выжил?
  - Да хуй его знает, мы остались живы тогда-я, да тот парень, друган мой. Энди. И девка. Нас трое детей было, что уже после войны родились. И не заболели. Девка-то нормальной была, а мы с ним-такие вот, без волос, и с глазами черными, вроде как уроды.
  - Понимаю...
  - Да нихуя ты не понимаешь! По глазам твои блядским вижу. Куда тебе понять, ты же выросла этом своем благополучном мирке, у вас там кругом электроника, хай-тек, бля... Комфорт, хуё-моё, а вот людей за банку тушенки никто не валит, правда?
  - Зря вы так...
  - Зря? А то как же. Вот ты думаешь, разнылся уродец, расконючился. Да? А похуй, я просто хочу, чтобы ты запомнила, если вернешься к себе, туда. И остальным рассказала, что есть еще другие места, кроме вашего уютненького Эш-Рея. И что вы живете за счет того, что здесь добывают, хоть вам и похуй на тех, кто вас кормит. Вам похуй, что здесь идет война, которая выгодна этим вашим ебаным корпорациям, и тем раздутым мешкам сала, которые ими рулят. А люди-хуй с ними, с людьми. Не принято у вас о людях, неудобно, правда?
  - Выгодна война? О чем ты говоришь?
  - Ты и впрямь так наивна, или претворяешься? Ты, видимо, просто не понимаешь, что пока идет война, эти пидарасы могут делать деньги на мно-огих интересных вещах. Смотри. Частники могут зарабатывать на военных контрактах, производители-на разработке и производстве оружия. Все довольны, да? И это не считая огромных денег с добычи урана и нефти. Весь бизнес, естественно, контролируется корпорациями, которые имеют с него очень неплохой навар. Большие деньги, и замешаны они на крови тех, кому посчастливилось родиться в милитаризированных зонах. На самом деле, на людей всем плевать. Зато доход неплохой.
  - Но... Ведь это неправда. Есть же правительство, конвенции, наконец... Суды, защищающие права свободного человека... А еще я слышала, что на восстановление соседних директорий после катаклизма выделяются огромные деньги. И сюда высылают гуманитарную помощь.
  - Катаклизма? А, так вот у вас как называется вся эта хуйня... -Горько усмехнулся охотник. -Деньги... Ну, выделяются, наверное. Иначе на какие шиши деактивируются шахты и карьеры, чтобы пинками согнанное туда население не подохло раньше времени? Эти же деньги, видимо, кормят и армию наемников, охраняющюю собственность компаний.
  А что до хваленой гуманитарной помощи... Если ты не в курсе, тебе и самой не так давно довелось ей воспользоваться. Да, это те самые просроченные консервы, что толкают здесь за треть цены, подавляя любые попытки конкуренции со стороны местных. НИКТО не сможет продавать дешевле... И ведь что характерно, приходтся покупать. Жрать-то охота... Альтернативы, по понятным причинам, нет и не будет. И что мы имеем? Правильно, зависимость от их ёбаных продуктов. Контролируемый голод. Они могут привозить больше или меньше, они могут управлять... Ведь это такой мощный стимул. Охуенно, правда?!
  - А по-моему, вы все преувеличиваете... Я вас понимаю, вы выросли в тяжелых условиях, поэтому в вас столько цинизма. Но на самом деле...
  - Это все вранье, потому, что тебе столько лет талдычат обратное красивые дяди и тети с экранов. Это называется пропаганда, детка. А нужна она для того, чтобы ты могла спать спокойно, не ломая голову над чужими бедами. А главное, тебя такое положение дел более чем устраивает. Я знаю. -Закончил за Анну Йен.
  - Почему вы говорите за меня?
  - А что, я в чем-то оказался неправ? Ну так поправь меня. Но сначала обернись и погляди по сторонам. Внимательно погляди.
  Дальше они шли молча, погруженные в свои мысли. Йен со свим рюкзаком и дробовиком в руках чуть впереди, а Анна с мешком мяса на палке, поддерживающая слабеющего Сэма, которого периодически рвало, чуть позади.
  
  Анна. Старая фабрика.
  
  Местность пошла относительно ровная и легкопроходимая, если не считать больших пятен болотистых участков, впрочем, встречающихся не слишком часто. В таких местах из воды, черневшей в разрывах желтого мха, торчали голые, как карандаши, и толстые, в два обхвата, стволы дереьев, вздымающие свои корявые узловатые сучья к низким свинцовым тучам. Анна заметила, что даже останки этих некогда могучих растений не были мертвы в полном смысле этого слова-многие из них населяли маленькие верткие пушистые зверьки, снующие по веткам.
  - Йен!
  - Ммм?..
  - А кто это? Ну, там, на деревьях?..
  Йен пристально поглядел на девушку, покачал головой. Она выглядела сильно измотанной.
  - Тебе что, правда интересно?
  - Ну... Да.
  - А я уж надеялся, что ты перестанешь задавать свои идиотские вопросы.
  - Слушай... Те, чтоб вы... Чтобы ты знал, мои вопросы...
  - Белки.
  - Что?
  - Это бЕлки. Животные такие.
  - Я о таких не слышала.
  - И немудрено. Я читал, что Тройка-это единственный мир в кластере, где они еще сохранились. Но это было до войны. Сейчас никто не знает, что они все еще живут здесь. И хорошо, если не узнают подольше.
  - А почему?
  - Ну, тут их разводили до войны. Было несколько ферм, где их массово выращивали. Вряд ли ты знаешь, но тогда, в то время, были очень в моде такие коротенькие женские куртки, из серого меха. Я читал об этом. Так вот, эти куртки делали из белок.
  - Ну, я тоже видела такие на записях, очень красиво, кстати...
  - Чтобы сделать "красиво", они сдирали шкуры примерно с двухста белок, Эн. Двести!
  Ради какой-то ебаной куртки. С тебя когда-нибудь сдирали шкуру, кстати? Тебе бы вряд ли понравилось, поверь. А еще, ты, наверное, не знала, но это модифицированная разновидность. Те, кто их разводил, убрали возможность естественного размножения, и еще что-то там подправили в генном коде, так что белки не могли выжить вне питомника. Не знаю, зачем, может быть, чтобы ограничить их вывоз за пределы директории...
  - Но ведь как-то они выжили?
  - Вот! В этом-то все и дело, Эн. Они выжили! Черт его знает, как. Но я охуенно рад за них.
  - Послушайте, Викт... Йен, откуда вы все это знаете?
  - Ты даже не представляешь себе, СКОЛЬКО вокруг сохранилось информации. Самой разной. А главное, неконтролируемой. Вообще, блядь, никем! Те, кто за это отвечал, давно уже мертвы, многое забылось. А книги, документы-они все еще лежат, и ждут кого-то, достаточно смелого, чтобы их отыскать, и достаточно любопытного, чтобы прочесть. Как ты понимаешь, себя я отношу именно к таким.
  Анна как-то странно взглянула на охотника, и отвернулась. Больше она на него не глядела.
  Приближался вечер, а вместе с ним как-то незаметно появилась и мошкара: маленькие, тихо звенящие крылышками тела наводнили все пространство вокруг. Они лезли в рот, в нос, в уши, и при этом весьма ощутимо кусались. Сначала Анна пробовала отмахиваться от назойливых насекомых, но с занятыми руками это было невозможно. В конце концов она решила смириться, только изредка мотала головой да фыркала. От укусов начало опухать лицо. Сэм, похоже, мошек просто не замечал, а Йена спасал его платок.
  Когда Анна в очередной раз зашипела мотая головой, охотник сказал, не оборачиваясь:
  - Потерпи, мы уже почти пришли. Там их не будет.
  - Да?
  - Ага. Голый бетон да кирпич они не очень-то жалуют.
  - Ухх, хорошо бы...
  Раньше, когда они бежали из лаборатории, Анна не замечала почти ничего живого, кроме пары собак. То ли из-за того, что шел сильный дождь, то ли просто была слишком испуганной и уставшей. Да, мир вокруг по-прежнему был враждебным, но если раньше он казался ей безжизненным, словно пустыня, то сейчас... Сейчас это огромное живое существо проснулось, ожило, и кто знает, ограничится ли оно мелкими укусами мошкары, или решит подкрепиться более существенно...
  Тем не менее, как и предсказывал Йен, когда они почти в полной темноте добрались до развалин фабрики, перебравшись через ощерившуюся ржавой арматурой дыру в бетонном заборе, всю мелкую летающую нечисть словно отрезало.
  Отряд шел по территории фабрики, огибая завалы, и обходя темные громады полуразрушенных строений: то ли ангаров, то ли заводских корпусов, подсвечивая себе дорогу ручным фонариком Сэма. Слабый луч выхватывал из темноты какие-то ржавые механизмы, металлические конструкции самых различных размеров, а их причудливые формы, изломанные наросшим мхом и мелкой травой, порождали невообразимые тени. Тут же была свалена какая-то строительная техника, станки, а один раз им даже пришлось обходить нечто, весьма напоминавшее отдельную секцию гигантского башенного крана, буквально вросшего в зеленый ковер из сорняков. Под ногами хрустел полусгнивший мелкий мусор, один раз Анна чуть не влезла в нечто, казавшееся черной дырой, ведущей прямо в ад. Йен назвал это странным словом "мазут", но это такое, Анна понятия не имела. Сэм же вообще отключился от внешнего мира. Почти повиснув на плече девушки и еле переставляя ноги, он шептал одними губами что-то неразборчивое и, похоже, бредил. Уже полностью стемнело, когда Йен предупредил, что осталось идти совсем немного. Они пересекли железнодорожную колею, и Анна заметила не так далеко слева темные силуэты, железнодорожных вагонов. Йен на секунду посветил туда, и девушка смогла разглядеть их ржавые пустые громады, которые, впрочем, сохранились куда лучше того поезда, что они видели на насыпи утром.
  Ей уже было не до любопытства, она всего лишь старалась отвлечься от усиливающейся боли и слабости. Ее стоптанные за последние дни и уже порванные туфли без каблуков были насквозь мокрыми, ступни распухли и болели. Это если не считать мозолей. Абсолютно неприспособленная для таких испытаний одежда тоже была уже порядочно мокрой из-за дождя и влаги, осевшей на траве, по которой они шли, а еще порвалась во многих местах. Если бы не теплая непромокаемая куртка, которую Йен так у нее и не забрал, Анна, наверное, давно бы уже погибла от переохлаждения. Сильный, холодный ветер и сырость-самое паршивое сочетание.
  По крайней мере, она не ощущала жажды, хотя последнюю банку жидкого концентрата они разделили еще днем. Йен объяснил, что рассчитывал запасы только на себя, ему одному этого хватило бы на несколько суток обратного пути до населенных людьми зон. При мысли о еде Анну впервые начало тошнить.
  Наконец они добрались до длинного и низкого, в два этажа, кирпичного строения. Судя по всему, подошли с торца, входа нигде не было видно. Ветер тихонько завывал в темных провалах окон, давно уже лишенных стекол. На углу Йен сбросил рюкзак на землю, и прислонил к нему свой дробовик, взамен достав давнишний короткий пистолет, вставляя магазин и перезаряжая.
  - Ну все, ребята, привал. Ждать здесь, не уходить, на звуки не реагировать. Скоро вернусь.
  Анна отпустила Сэма, тот как подкошенный рухнул на спину и зашелся в новых спазмах тошноты. Девушка же стояла рядом, бараньим взглядом глядя на него, и Йен, чертыхаясь, бегом вернулся и перевернул студента на бок, чтобы тот не захлебнулся в своей рвоте. Потом чуть ли не силой усадил девушку на жесткую колючую траву, проросшую через разрушенный временем асфальт, и сунул ей в руки ружье, предусмотрительно поставив его на предохранитель. Девшка прислонилась к рюкзаку, да так и осталась сидеть. Она тщетно пыталась вспомнить, куда же делся мешок с мясом, который она не так давно несла с собой.
  Сэм по-прежнему лежал на боку, не подавая признаков жизни. Вроде дышал. Йен окинул их последним взглядом, и скрылся за углом.
  
  Анна. Боишься ли ты темноты?
  
  Она спала, и впервые за несколько дней увидела сон. Ей приснился город, застроенный одинаковыми серыми двухэтажными домами с черными окнами. Окна непрерывно, но как-то текуче и вяло меняли свой размер и форму, образовывая причудливые калейдоскопы. Улицы были выложены серым камнем, посередине каждой улицы торчал длинный ряд сухих корявых деревьев без ветвей, по которым бегали маленькие пушистые зверьки. Те самые модифицированные бЕлки. Она чувствовала какое-то противоречие: сухие серые деревья и теперь уже ярко-оранжевые зверьки. Она почему-то была твердо уверена, что это ее родной город. Картинка вокруг тоже была серой, с тихим бумажным шелестом шел дождь. Все ее существо наполнял один лишь этот шум, все остальные звуки как будто отсекло невидимым ножом. Ей показалось немного необычным, что крупные капли срываются с асфальта и стремительно улетают куда-то в свинцовое однотонное небо. Потом дождь закончился, и все изменилось. Мир вокруг стал ярким и красочным, словно невидимая рука выкрутила контраст на максимум. Она находилась в парке, за которым были улицы большого города: над деревьями она видела верхушки красивых высоких зданий. Какая тихая весна! Теперь она не слышала вообще ни звука, будто бы внезапно у нее не стало ушей. Удивительно, но это не доставило ей никаких неудобств, даже наоборот. Вокруг раскинулись цветущие яблони, и она вдыхала их аромат, любовалась кружащимися вокруг белыми лепестками, осыпавшими её голову и плечи. Очень сочные цвета, настолько яркие, что кажется, будто они даже слегка светятся. Она одета в легкое летнее платье, белое с голубыми кружевами, плечи и руки открыты, но низ очень длинный, и полностью закрывает ноги. По ощущению теплой шершавой поверхности она поняла, что стоит босиком на больших серых камнях, которыми выложена дорожка... Куда? Она все так же беззвучно пошла по ней, потом побежала. Так приятно было вот так пробежать по парку теплым весенним утром, и даже удивительное длинное платье не мешало ей. Так легко... Внезапно она поняла, что начинает чувствовать еще что-то внутри. Через минуту чувство полностью оформилось-ее тошнило. Она попыталась выпустить то, что шло из ее живота наружу, но у нее не получилось. Скоро она поняла, что просто лопнет. И эта тишина, давящая на уши все сильнее и сильнее. Из последних сил Анна подошла к стоящей прямо посередине дороги скамейке, упала на нее с краю, и принялась глубоко дышать. А когда повернула голову, увидела, что рядом с ней сидит человек. По одежде она узнала Евгенийа. Он сидел, закинув ногу на ногу, и отвернувшись от нее. Что он делает в ее мире? Она почувствовала злость не него, и попыталась его прогнать, но ее рот застыл в беззвучном крике-Йен обернулся. Его лицо было словно небрежно стерто старым, затвердевшим ластиком. Неимоверно искаженные черты почти не угадывались, на лице были только широко открытые глаза. Огромные, черные, пустые, лишенные зрачков.
  Эти глаза разверзлись и поглотили ее. Проснулся звук, все залил многократно усиленный шелест дождя. Она начала тонуть. В темноту, в бездну. Попыталась выплыть, закричать, но в спину вонзились ржавые тупые крюки, увлекая ее все глубже...
  Анна распахнула глаза и полной грудью вдохнула влажный воздух, закашлялась. Она лежала на спине, рюкзак Йена лежал рядом. Поливший не на шутку дождь заливал ее, глаза щипало, во рту был мерзкий металлический привкус. Пахло, как в их кабинете общей химии на первом курсе. Приступ тошноты постепенно проходил. Она поднялась, и спина отозвалась острой болью-оказывается она лежала на дробовике, который Йен ей оставил. А ведь ружье могло и выстрелить. Интересно, она кричала во сне? Девушка поднялась и попыталась оглядеться. Вокруг-сплошная тьма, только справа она чуть более темная... Так, это тот дом. Вдруг одна мысль окатила ее липким страхом. А сколько же она спала? Где Йен, почему он не вернулся за ними? Его рюкзак здесь, так что просто бросить их и уйти он не мог. Либо все еще разведывает дорогу, либо... Нет, об этом лучше не думать. Она повесила ружье на плечо, подошла к по-прежнему лежавшему на боку, и, кажется, потерявшему сознание Сэму, взяла его под мышки и потащила за угол, туда, куда до этого ушел Йен. За углом дома, метрах в десяти обнаружилось широкое крыльцо, дверей то ли не было, то ли они были распахнуты настеж. Над проемом чернел силуэт огромного козырька. Ногой нашаривая ступеньки, Анна с великим трудом затащила Сэма по низкой каменной лестнице в сухой и абсолютно пустой коридор. Под ногами скрипели половицы непонятно как сохранившегося деревянного покрытия. С трудом усадив Сэма возле стены, Анна вернулась и принесла рюкзак Йена, наощупь уже сильно промокший. Она не споткнулась и не упала в темноте только потому, что вокруг здания было раскидано на удивление мало крупного мусора.
  Что ж, сейчас оставалось лишь найти Йена. В пустом старом здании, в кромешной тьме отыскать человека, который уже, возможно, давно мертв. Анна попробовала крикнуть, но из ее горла вырвалось лишь жалкое блеяние. По щекам катились бессильные слезы. Пришло понимание того, насколько они зависят от охотника. Без него им уже никогда не выбраться отсюда, из этого старого дома, из этой бесконечной ночи. У нее в груди выросла пустота, которую пронзал лишь шум дождя снаружи. Еще она слышала, как где-то в глубине здания гулко падают капли, что-то тихо поскрипывает. Вдруг откуда-то сверху донесся звук, похожий на мяуканье кошки, настолько тихий, что Анна, замерев, долго прислушивалась, пока не решила, что ей померещилось. Она уже медленно шла вдоль коридора, одной рукой держась за шершавую поверхность стены, с которой свисали то ли лохмотья обоев, то ли еще какая гадость, в другой держала за рукоятку дробовик, сейчас бессильно глядевший стволом в пол. Как им пользоваться, она видела лишь мельком в старых стимках. Да и при всем желании она не смогла бы поднять его одной рукой и уж, тем более, выстрелить, но в ней проснулся иррациональный страх, что если она перестанет прикасаться к стене, то никогда больше не сможет найти ее. Внезапно ее нога наткнулась на некий твердый предмет, пальцы обожгло сильной болью. От неожиданности Анна отпрянула вбок, споткнулась обо что-то, и упала на спину. Дробовик она выпустила из рук, глухой стук за спиной доложил о его благополучном приземлении. Этого девушка не выдержала и глухо разрыдалась. Так она и сидела на полу, всхлипывая и размазывая по лицу слезы, и разум ее отказывался верить в происходящее. События последних денй упорно не желали как-то вязаться со всей ее прошлой жизнью. Семья, мама. Учеба, работа. Дом.
  Вот она встречает рассвет в мягком кресле, стоящем в просторной стеклянной лоджии ее квартиры. Тридцатый этаж, откуда утопающий в зелени Старый Город, залитый теплым и ласковым утренним солнцем, кажется просто игрушкой из картона. Чашка утреннего эспрессо с молоком. Коротенький ночной халатик из белого шелка и с кружевами, подчеркивающий ее великолепную фигуру. Миниатюрная деревянная трубка из какой-то очень редкой породы дуба, набитая душистым табаком, которую ей подарил один смешной аспирант с педиатрического. Кажется, его звали Феликс... Он тоже был частью ТОЙ ее жизни. Было ли это все на самом деле, или же только сном, прекрасным беззаботным видением? Все, что у нее было, осталось там, а пустота поспешила заполниться чем-то совсем-совсем иным.
  - Это кто ж так оружием разбрасывается, а, девочка? -Тихий хриплый шепот раздался над самым ухом Анны, она кожей ощутила горячее дыхание говорившего. Сердце девушки замерло от испуга, и некоторое время она не могла произнести ни слова. Потом выдавила из себя какой-то жалкий стон.
  - Студенты, блин... Школяры ебучие... Велел же снаружи ждать. Ладно, поднимайся и идем. Только не проси фонариком посветить и не говори громко, это небезопасно, поняла?
  Сознание девушки немного прояснилось, и она вдруг вспомнила, чей это голос и почему он разговаривает с ней.
  - А... Что... Там, в углу?
  - В каком углу? -Удивился Йен, который, похоже, неплохо видел в темноте.- Нет тут никакого угла. Ах, ты про это? Ну-у, это жмур. А когда-то был человек, между прочим. Ты о его ногу споткнулась. Думаю, он тобой недоволен, так что скорее извинись перед дядей, дай мне ручку, и идем.
  - Ж-жмур?..
  - Ну да, жмурик. Ты хочешь сказать, что на врача выучилась, а с покойниками дел не имела? Не смеши мои ботинки.
  Анна по-прежнему ничего не могла разглядеть в темноте. Йен говорит, что где-то тут есть мертвый человек, но она никого не видела. Мертвец... Одна тьма постепенно сменилась другой. Той, новой тьме было не достаточно мира вокруг, и она решила забрать еще и сознание девушки... На этот раз сон был без видений.
  
  Анна. Укрытие.
  
  По телу разливается приятное тепло. Затаилась боль, и даже сбитые и саднящие ноги абсолютно не дают о себе знать. Она удивительно легко вспомнила и приняла события последних дней. Сейчас ей было так покойно и уютно, что они уже не казались чем-то столь ужасным и непоправимым. Она жива, а это главное.
  Анна не спешила открывать глаза, вместо этого сладко потянулась, зевнула и довольно улыбнулась. Совсем недалеко от нее что-то очень уютно потрескивало, распространяя вокруг волшебное тепло. В ее воображении сразу же всплыла древняя пещера, какими она их себе представляла в детстве, в которой у жаркого огня грелись сильные и красивые мужчины, охотники то ли на мамонтов, то ли на динозавров... Под доспехами, отороченными мехом, играют могучие мышцы, а на мечах, лежащих на коленях, красиво переливаются отсветы пламени. Или это уже из другой оперы? Краткое изложение древнейшей истории было у них на первом курсе. В первом семестре, кажется. Звучало все это, словно сказочный сон, и забылось в конце концов точно так же. Сразу после сессии. Ее саму тогда больше интересовала не учеба, а братья-близнецы Донецкие со второго курса, симпатяги и умницы. Так что из душной аудитории, где у них проходил экзамен, она вынесла только какую-то романтическую чепуху про рыцарей в доспехах, все остальное оставив на электронной планшетке на суд и милость преподавателя. Зачет она тогда сдала, не в последнюю очередь-из-за короткой виниловой юбочки, открывавшей взгляду гладкие и упругие девичьи ноги. Вот так.
  А еще... Еще она была уверена, что на кострах эти удивительные люди жарили мясо. Наверное, добытых в бою драконов, или с кем они там воевали... И вправду, принюхавшись, она уловила просто одуряющий запах, на что ее желудок отозвался голодными спазмами. Нет, тут определенно должны давать кушать! С этой мыслью девушка решительно открыла глаза. Никакой сказочной пещеры она, естественно, не увидела. Она лежала, закутанная в какое-то рваное колючее одеяло, посреди подвала с низким закопченым потолком. Недалеко от ее ложа горел небольшой костер, разведенный в круге из битого кирпича. С другой стороны костра она заметила еще один крупный сверток, от которого доносилось легкое посапывание. Мдаа, Сэм не умеет тихо спать... Если это он, конечно. Еще тут была табуретка, криво сколоченная из толстых досок, к которой было прислонено ружье Йена.
  Анна усмехнулась. Евгений совсем не походил на образ древнего воина, что рисовало ей воображение. Худой, как скелет, абсолютно лысый, даже бровей нет. Больной, наверное. Да еще и эти его глаза... Она точно помнила, что в лаборатории, куда их привезли, люди из персонала были нормальные, только все бледные и на вид болезненные. По крайней мере, не такие страшные, как Йен. А ведь ведет себя, словно он сам по себе, а остальной мир его ни капли не заботит. Но... Анна с удивлением обнаружила, что полностью доверяет охотнику, так, как будто знала его всю жизнь. Только вот где же он?
  Девушка огляделась по сторонам, но никого не увидела. Зато она получила возможность получше разглядеть помещение, в котором оказалась. Что сказать? Подвал представлял из себя глухую бетонную коробку, у стен под самым потолком были видны трубы разного диаметра, на некоторых еще сохранились остатки теплоизоляции или какой-то другой дряни, сейчас лохмотьями свисавшие вниз. Вдоль стен и по углам было раскидано огромное количество разного хлама, плохо узнаваемого в слабом свете костра. Наконец Анна поняла, что это, по большому счету, остатки мебели, ветки деревьев, и какие-то доски. Дальняя стена, впрочем, была свободна, и в ней на расстоянии примерно метров трех друг от друга находились две плотно запертые стальные двери, одна была чуть больше и массивнее другой.
  Тут внимание Анны привлек неясный шум, доносившийся из-за деревянной ширмы в одном из углов комнаты. Пространство вокруг ширмы было более-менее свободно от мусора, с внешней стороны ее подпирало несколько весьма внушительных ящиков. Как раз из-за них и доносились странные звуки. Потом что-то звонко лязгнуло, раздалась громкая матерная брань, и из-за ширмы появился сам охотник, на ходу натягивая и подвязывая шнурком просторные штаны буро-зеленого цвета. Наверное, какой-то военный камуфляж... Жилетку и свитер охотник уже успел скинуть, и когда он вошел в круг света, Анна вновь поразилась его худобе и болезненно бледной коже. На груди и плечах было заметно несколько крупных шрамов (девушка поморщилась, представив, КАКИЕ раны могут оставить такие вот следы). Особенно ярко выделялись три глубоких, странных на вид пореза, идущих параллельно, и рассекаюших левое плечо.
  - Свежие? -Осторожно спросила Анна. Оказывается, ее голос был слабым и безжизенным. Йен проследил за ее взглядом и криво ухмыльнулся.
  - Ты же врач, скажи мне. -Он отвернулся и неторопливо прошел к куче деревянного хлама, вытянул откуда-то из ее недр довольно большой пластиковый мешок, что-то накидал в него из больших картонных коробок, стоявших там же, без труда забросил за спину и донес до костра.
  - Я формаколог. И с какой стати ты думаешь, что я должна уметь выдирать зубы кусачками и разбираться в пулевых ранах? -Она попыталась возмутиться, рассердиться, но не смогла найти в себе никаких эмоций, кроме давнишнего умиротворенного спокойствия. Казалось, что легкая дымка нирваны все еще окутывает ее, словно мягкое уютное одеяло. Сейчас в ее душе больше не было места ни для чего иного.
  - Пума.
  - Что? -Анна слабо попыталсь удивиться.
  - Это были когти древесной пумы. Знаешь, есть такая большая кошечка. Киса, мур-мур! Напала на меня однажды во время охоты. Ебнулась сверху, прямо с дерева. Эта сука ранила меня, и чуть не укокошила впридачу. Хорошо что я ее услышал вовремя, откатился в сторону, и выстрелить успел.
  - ...
  - Не, ты думаешь, она сдохла после этого? А вот ни хрена. Убежала, причем с двумя зарядами картечи в жопе, оставив мне этот подарочек. Полгода уже прошло, а он так и не зажил толком, открывается иногда и гноится. Чтобы не забывал, значит...
  - Ты принес мешок...
  - А, этот? Это тебе, дорогая. Не будешь же ты голой ходить?.. -Лицо Йена было нарочито серьезным.
  Только тут до Анны дошло, что на ней нет абсолютно ничего, кроме старого колючего одеяла, в которое она, собственно, и была завернута. Теперь оно слегка покалывало уже все ее тело. Почему она голая? Удивительно, но этот факт также вызвал у нее только легкое удивление. Зачем это Йену потребовалось раздевать ее? Она легонька хихикнула. Охотник лишь покачал головой.
  - Ты, видно, все еще под препаратами, иначе бы сейчас так не веселилась. А лучше попробуй рассказать мне, где вы с Сэмом сумели похвататить зуду, а главное-почему молчали всю дорогу? Еле повыколупывал. У Сэма вон вообще, эта дрянь почти проросла в артерию...
  - Зуда? А что это такое? Если честно, я совсем ничего не помню...
  - А высушенный труп в коридоре помнишь? Нет? Вы что, в темноте совсем ничего не видите? Ха, забавно... Так вот, её работа. Долго объяснять, но... Просто запомни, что это пиздец. Кстати, не такой уж и редкий в наших широтах. Слушай, а ведь удивительно-больше суток, по идее, прошло, а она не вросла почти... Невкусные вы для нее, что ли?.. Э, пластырь не трожь! Даже не прикасайся к нему.
  - Чешется...
  - Если рука чешется, значит-она есть... Во! Не всем так везло, как вам, двум идиотам.
  - Теперь все позади, да? Кстати, а сколько я спала?
  - Ну, спала-это слабо сказано. Шесть часов подряд вы оба блевали, как бешенные, только успевай вас переворачивать, да еще бредили хуйней всякой. Когда угомонились, я напоил вас химией и отварами, и вы вырубились еще часов на восемь. Короче, мои шансы порыться в лабораторных закромах раньше, чем пожалуют охраннички... Блядь, да я все просрал. Но сходить поглядеть... Все ж охота, да.
  - Ты нас тут оставишь? -На лице Анны теперь играла идиотская улыбка.- А как же спасательные отряды, которые должны нас забрать?
  - Думаю, сейчас ты как раз сможешь более-менее адекватно выслушать, хехе... Воспримешь и осмыслишь чуть позже. Короче, никто и не думал вас спасать. На ваши жистянки положили большой хер, девочка. Думаю, максимум, на что вы нынче можете рассчитывать при встрече с вашими бывшими нанимателями-это свинцовая пилюля. Помнишь дядю, которым та хрюшка обедала? Ну, та, которую Сэм хотел убить. Так вот, довожу. Того человека ебнули выстрелом в затылок, а потом вырезали этот ваш мозговой чип. Или наоборот. Так вот, я склонен полагать, что сделали это люди далеко не случайные. Хотя бы потому, что о микросхемах, запиханных в голову, местное население просто не в курсе. Вон, кстати, на табуретке его магнитный ключ валяется, с пропуском. Ознакомься... Короче, я так думаю, придется вам выбираться вместе со мной. Никто другой вам не поможет.
  Анна снова захихикала.
  - Ты шутишь, да?
  - Конечно, шучу. Охуенная шутка, да? Короче, запоминай. Я сейчас уйду, вернусь к вечеру. Подождете? Подождете, никуда вы, блядь, не денетесь. В мешке одежда для тебя и Сэма, немного консервов и спички. Огонь поддерживайте. А если погаснет... Сумеешь разжечь?
  - ...
  - Пожрать и согреться захочешь-научишься. Дрова... Да они тут кругом возле стен раскиданы, все чистое, сам собирал. Но экономь, помногу не жги. Вентиляция вон там и там, огонь жгите спокойно, у меня хитро все, снаружи не спалят. Если холодно станет-с табурета до заслонок дотянешься. Но при горящем огне задвигать не вздумай, угорите. Банки с мясом вскроете, и на углях разогреете. Вода есть во-он в том углу. Видишь, там труба с краном, и таз под ней? Нет? Ну, тогда просто поверь на слово. Набираешь сколько надо, кипятишь в кастрюле... А, поищи, забыл, куда ее кинул... Короче, воду просто так не пить, если не хочешь ближайшую неделю провести на карачках. Кипяченой-можно. Посуду тоже только кипяченой мыть. Запас есть в большой канистре возле таза. Впустую не тратить, у меня ее мало осталось. Кстати, умываться, наверное, можно и так, не вскипятив. Что еще? Ах да, таблетки тоже в мешке. Если Сэму худо станет, накормишь. Ты ж у нас разбираешься, вроде?
  - А ты надолго?
  - Говорю же, до вечера. Эээ... Словом, часов на пять, не меньше. До этой вашей сраной лаборатории еще километров семь-восемь топать, плюс обратный путь. Как вы так далеко убежать умудрились, да еще и почти голыми-это отдельный вопрос... Сортир вон там, за ширмой. Там люк в полу, и веревочка привязана. Потянешь-откроется. Узнаю, что кто-то не открыв погадил или мимо-туда же и спущу, башкой вниз.
  Анна слушала его, все еще улыбаясь и склонив голову набок. Сейчас она полулежала на ворохе тряпья, представлявшем собой ее теперешнюю постель, и старое колючее одеяло спало с ее плеч, открыв взору крепкие груди, небольшие, но упругие, и поразительно красивой формы. Йен скользнул по ним взглядом, но Анна ничуть не смутилась этому. Глаза ее задорно блестели.
  Да, снова отметил он про себя, девчонка ничего, ЭТОТ мир таких крепких и красивых не рождает уже давно. Но сейчас она очень слаба, держится только на стимуляторах и травах. Даже в тусклом неверном свете костра видна ее крайняя бледность и огромные темные круги вокруг глаз. И все лицо в укусах. Хоть опухоль спала, и то ладно... Самое паршивое, что без нормального врача со всякими медицинскими приборами и анализами сложно сказать, даже приблизительно, что же такого произошло с горе-студентами. Или они реагируют на радиацию, попавшую в их организмы вместе с пылью, или на какой-то местный вирус, или всему виной истощение и смена климата... Каков был шанс, что они выкарабкаются? И каков он сейчас? Йен снова покачал головой, потом подошел к дверям, взял за лямку прислоненный к стене между ними рюкзак, и притащил к костру. Расстелил свой прорезиненный плащ на бетонном полу и вытряхнул на него все оставшееся содержимое рюкзака. Его отвлекла Анна.
  - Евгений, а где наше мясо?
  - Какое?
  - Ну, со свиньи, которую вы с Сэмом поймали?
  - Вы с Сээмом! -Передразнил охотник.- Хуй, нет его больше. Кто его на улице бросил? Ну вот, кто-то бросил, а кто-то подобрал. И съел. Нам повезло, кстати: пока они жратву делили, похоже, слегка рассорились, и в дом не полезли. А то вместо свининки могли бы и вами, засранцами, отобедать. Не зря тот пакет сюда перли, короче.
  - А кто это-"они"?
  - Ты их не знаешь. Знакомиться не советую, удовольствие ниже среднего. -Йен теперь заново складывал рюкзак. Положил только флягу с водой, незаменимый кусок термоткани, ту самую теплую куртку, которую последнее время носила Анна, завернутые в прозрачный пластиковый пакет патроны от дробовика, уже снова разобранную и почищенную Рысь и несколько туго набитых сумок разного размера, сшитых из брезента, остальное завернул в плащ и бросил за табуретку. Разные полезные мелочи вроде спичек, фонарика Сэма, своих старых заводных часов и небольшого радиоприемника с запасными аккумуляторами рассовал по карманам черного разгрузочного жилета, извлеченного из мешка с одеждой. Жилет был изрядно потрепан, кое-где грубо зашит грязно-белыми нитками, имел невообразимое количество карманов и кармашков, а также всевозможных строп, регуляторов и застежек, позволявших подгонять его практически по любой фигуре. Когда с приготовлениями было покончено, Йен достал все из того же мешка и натянул на себя черную дырявую водолазку, а сверху легкую куртку со множеством карманов, такого же цвета, что и его новые штаны. Поверх всего этого он одел разгрузку, безуспешно попытался застегнуть молнию на груди, а потом долго возился со стропами, подгоняя жилет по размеру, что-то ворча и в пол-голоса матерясь. Наконец охотник справился, закинул за плечо изрядно опустевший и облегченный рюкзак, взял в руки дробовик.
  - Ну, вот и все. Ждите, скоро вернусь. Тебе нужно будет одеться, поесть. Пока что спи. Много не двигайся, а то снова свалишься. Когда Сэм проснется, накормишь и его. Я понятия не имею, что с вами такое, но лучше вам пока что отлеживаться. На улицу не выходить, двери не открывать, на звуки за дверями не реагировать.
  - Ааа.. Куда эти двери ведут?
  - Левая наверх, в административное здание, а правая ниже, в бомбоубежище. У той, что в подвал ведет, замок заклинен, но все равно, к ней я бы даже подходить на твоем месте не стал.
  - Это почему же?
  - Просто поверь-не надо. Потом как-нибудь расскажу.
  - И что, из-за нее тоже могут быть эти твои дурацкие звуки?
  - Могут... -Йен усмехнулся.- В любом случае, держись от нее подальше, и все будет в порядке. Ну, от винта!
  - Что? Какого еще винта? -Удивилась Анна. Опьянение постепенно проходило, все больше сменяясь апатичной вялостью и какой-то неясной тоской.
  - Забей...
  Больше не оборачиваясь, охотник вышел, захлопнув за собой дверь. Анна услышала звук проворачивающегося в замке ключа.
  
  Йен. В старом доме.
  
  Чтобы понять, почему я запретил девчонке приближаться к двери, ведущей в бомбарь, нужно знать одну простую местную истину: под землей-опасность. Думаете, очередное сраное суеверие охотников? Вообще-то да, здорово смахивает на идиотский розыгрыш. Однако ж, факт: в жилых домах довоенной постройки, заново обжитых людьми, все входы в подвалы наглухо забетонированы, а в послевоенных жилищах подвалов нет вообще, не считая погребов глубиной в метр-полтора. Со служебными зданиями все немного сложнее, но... Люди панически боятся спускаться под землю. А спроси, в чем, собственно, дело - на тебя поглядят, как на идиота, при этом, скорее всего, промолчат. Или нахер пошлют. Болтать на эту тему обычно не принято, уж больно происходящее смахивает на чертовщину. Странное там случается. Померещиться может что угодно, разная ересь, причем для всех строго индивидуальная. Глюканы такие, что... Мертвецы, оргии, или большой розовый кролик, трахающий вашу давно умершую маленькую дочку... У кого что болит, как говорится. Кто-то резко с катушек съезжает и полнейшую дичь несет, ну а кто-то вообще вдруг исчезает без следа. Знавал я тут одного шамана, и сказывал тот шаман множество любопытных вещей про демонов, поглощающих души, про мрак иных, не таких, как наш, миров... Много слов было сказано, много водки выпито... И хоть не верю я ни в каких этих его ебучих демонов, от подземелий теперь стараюсь держаться подальше.
  Что касается официальой стороны вопроса, то тут дело принимает еще более мутный оборот. Говорят, что пока вся эта истерия не утихла, были расследования, и официальные и не очень. Несколько версий было оглашено, и одна была дивнее другой. Бактерии? Форма массовой послевоенной шизофрении? Ядовитый газ? Петролеум и его прихлебатели всеми силами открещивались от всего этого говна, отрицая сам факт существования феномена, однако проект грузового метро прикрыли, не успев как следует развернуть. А в глубоких шахтах теперь только автоматика работает, людей не гоняют. Вот и думайте сами, есть там, под землей, что-то, или нет.
  А я особо не прячу свое убежище, и даже толком не запираю, только так, чисто символически-все равно никакая мародерская харя в мое логово добровольно не сунется. Другое дело, что меня самого порой трясет, когда я слышу громкие звуки или голоса из-за левой двери (по идее, звуконепроницаемой), ведущей в бомбарь, или когда кто-то пытается повернуть с той стороны массивное колесо, отпирающее механизм. На очко садит капитально, поверьте. Не хочу я знакомиться с теми, кто обитают ТАМ, внизу, во мраке. Тем более, что навряд ли они испытывают по отношению ко мне теплые чувства: оно и неудивительно, учитывая, что периодически я использую как нужник вентиляционную шахту, ведущую вниз. Еще и люком ее перекрыл. Однажды мне пришлось тут отсиживаться почти что целый месяц, так вот, как-то раз я увидел свет, идущий оттуда, из глубины своего сортира. И голоса, нечеловеческие, жуткие... Наглухо завалив люк ящиками, целую неделю я ходил по нужде исключительно на улицу. Даже ночью. Зимой. Осторожность, друзья-штука такая... Чем только не рискнешь из осторожности.
  А ведь когда-то давно я смеялся над всеми этими страхами и причудами. Охотничьи байки такие типичные, ими только детей пугать... Пока в руках дробовик, никакая опасность не страшна. Ага, как же. Однажды забрел в подвал старой больницы. Увидел дохрена, и всякого... Впрочем, ну ее нахуй, эту тему. Не хочу я об этом говорить.
  Итак, оказавшись в полной темноте, я привычно поднялся по стертым ступеням наверх, преодолел поворот на сто восемьдесят, стараясь не напороться на натянутый на уровне лодыжек тонкий тросик, привязанный к погремушке из старой жестяной банки, осторожно открыл полусгнившие остатки деревянной двери. Петли провернулись с тихим скрипом... Проклятье, ведь в прошлый раз же смазывал, и опять двадцать пять! Бесшумно выскользнул наружу, и оказался на первом этаже корпуса бывшей администрации бывшего же завода. Справа зиял проем в абсолютно пустую (всякий мелкий бесполезный хлам и стекла на полу не в счет) просторную комнату, залитую солнечным светом из больших и абсолютно пустых окон: все годные деревянные двери, дверные косяки и оконные рамы отсюда давно уже перекочевали в мою нору. Слева-сзади - лестница на второй этаж. Выщербленная непонятно чем или кем, на месте перил торчат редкие и сильно покореженные железяки разной длинны. Понятия не имею, что с ними случилось и кому понадобилось так их курочить. Что творится на втором этаже, я тоже слабо представляю, потому что... Да просто потому, что ни разу там не был. Вот так. Во-первых, годной на растопку мебели и, хм, элементов интерьера, позаимствованных с первого, пока что вполне хватает, учитывая редкость посещения тайника. Второй причиной можно считать то, что на втором, похоже, когда-то случился пожар. Мало того, что все ценное уже давно сгорело, так и перекрытия от огня и постоянных кислотных дождей крепче не становятся. Короче, перспектива опробовать на собственной жопе экспресс-спуск на первый этаж или ниже меня не вдохновляет. К тому же, наверху по ночам иногда кто-то мяукает и даже икает. Страшно.
  По левую руку - длинный коридор, оканчивающийся широким дверным проемом на улицу. Немного необычно: несмотря на длинну, с каждой стороны он имеет всего по одной двери, друг напротив друга: левая дверь, которую Анна ночью спутала с углом, ведет в огромную комнату непонятного назначения, тоже пустую, правая выходит в коридор, ведущий в другую часть здания. Рухнувшие перекрытия полностью завалили ту, а когда-нибудь завалят и эту половину. Стены с облупившейся и выцвевшей краской (то ли синей, то ли зеленой, сейчас уже сложно сказать), да деревянный скрипучий пол, присыпанный штукатуркой. И, конечно, лежащий прямо посреди коридора, аккурат между дверными проемами, Тихий Друг. Иссохший труп-все, что осталось от бедолаги, ставшего когда-то очередной (или внеочередной, это уж смотря как поглядеть) жертвой зуды. Его не трогает даже местная живность, обычно охочая до жратвы на шАру, хоть он и успел "отцвести", и не представляет опасности. Зато отпугивает случайных пассажиров.
  Аккуратно обходя его, стараясь не нашуметь на скрипучих половицах, я мысленно поприветствовал своего безмолвного стража, обтянутого сухим пергаментом кожи, в разрывах которой виднеются сплетения белесых нитей, оплетающих кости и остатки высушенной плоти. Изо рта и глазниц ростки тоже торчат. Хуевая смерть, наверное... Недостойная невьебенного примата по имени человек. А кто виноват? Все злая, враждебная природа? До войны, говорят, такой хуйни не было. Сами изобрели, себе на задницу. А если и была, то людей уж точно не ела, что, в общем, одна фигня. Так кто ж тогда? Невидимый выдуманный дядя с сотней имен, в которого вы, вопреки всякой логике, так истово веруете, и рабами которого себя мните?
  Апокалипсис настал, но где же были Его ангелы? И с какой такой стати вы вообще уверены, будто Он склонен к любви и всепрощению? Разве не с Его согласия, исходя из вашей же веры, грянула самая большая в истории человечества война, разбившая на осколки единую когда-то Цепь Миров? Разве не Он послал на ваши головы всю эту хуйню, последствия которой вы расхлебываете теперь?
  И если этот приколоченный к двум доскам мужик склонен прощать, то какого черта Он не вернул вас в блаженный Эдем, откуда изгнал за единственный косяк каких-то двух идиотов, живущих черт знает когда? Верите ли вы, что были извергнуты в Ад ради вашего же собственного блага?
  Так ответьте же, готовы ли вы к встрече с реальностью, лишенной вашего лживого идола? Лживого потому, что вы сами изобрели его, сделали таким, каким он удобен лично вам, дали ему удобную для вас мораль, которой теперь пытаетесь следовать.
  Да, блядь, я НЕ люблю вшивых религиозных фанатиков. Не оттого , что не понимаю их. О, я прекрасно понимаю, что движет этими людьми. Потому что я ЗНАЮ, как это легко-думать, что есть кто-то, на кого можно переложить ответственность. У кого можно попросить, вместо того, чтобы взять самому. Легко думать, что есть то-то, кто любит тебя, и заберет твою душу в рай, если ты подохнешь. От тебя нужно одно - молиться.
  Эй, это не значит, что я сам ни во что не верю, о нет. Но мой Бог другой. Его не мочили его же собственные дети. Он живет там, внутри меня, рожденный тем самым адским пламенем, которого так боитесь вы, тупые трусливые ублюдки. Он суров, его глаза полны ярости, а руки сжимают крупнокалиберный пулемет. И ему не нужны рабы.
  (Йен имеет довольно специфичное представление о религии, прим. автора)
  А что до трупа... Да-да, вернемся к трупу! Неважно, кем он был, и во что верил при жизни. Теперь тихо он лежит, не шумит, и есть не просит. Тихий Друг, словом. Люблю покладистых друзей.
  
  За размышлениями на разные религиозные и не очень темы я добрался до выхода. Вдоль стены, медленно и осторожно, стараясь не шуметь, временами замирая и вслушиваясь. Вроде бы ничего такого, но... Мне было тревожно. Вся эта сраная игра в прятки казалась бы полным кретинизмом, если бы не одно "НО": хорошенько все обдумав, я пришел к выводу: если кто-то всерьез озаботился отстрелом выживших яйцеголовых, то логично предположить, что действовать они будут группой, и найдут себе проводника, неплохо знающего местность. Например, кого-то из охотников. Далее, они вполне могли наткнуться на наши следы, или даже услышать выстрелы, и выпасти все перемещения группы. Вот такая вот мысля. Конечно, сам я в делах следопытов разбираюсь не ахти, но зато видел, на что способны опытные охотники. Искать они будут яйцеголовых, то есть чужаков, хотя это и неважно - вряд ли, даже зная обо мне, кто-нибудь соскочит. Все эти замуты по поводу неписанных правил, понятий и прочей лабуды хороши для пьяных братаний в кабаке. На деле вопрос лишь в цене. Я бы взялся, например.
  Короче, если кто-то нас выследил, ему необязательно было со стрельбой и криками врываться в подвал. Нахуя? Мало ли, что там нахуеверчено, пара с умом поставленных растяжек-и привет. Нет. Им достаточно просто подождать снаружи, поделив сектора, с которых я могу нарисоваться, выходя наружу. И устроить теплый прием с пары-тройки карабинов. Никакого риска.
  А не могли они в самом доме сесть? Маловероятно, нно... Блядь, как дымом-то пасет, дымоход надо переделывать, не рассеивает уже ни хера. Не, пока тихо, в комнате и заваленном тупичке коридора пусто. На пыльном грязном полу множество следов, но это мы вчера вроде натоптали, а больше ничего не разобрать.
  Подойдя к выходу, я достал из кармана разгрузки старенький потертый монокуляр перменной кратности (который пришлось взять взамен проебанного во время рейда бинокля), и принялся осматривать тусклый, серый пейзаж по ту сторону стен. Изображение чуть плавало-это ноги напряглись, готовясь бросить тело вниз и в сторону. Живот снова скрутило в ожидании трабла. Но завод выглядел полностью пустым. И все же что-то мне не нравилось, вызывало смутную тревогу. Тупая измена. И че теперь? А ничего. Тряхнуть головой, подальше загоняя липкий страх, взошедший на благодатной почве из стремных мыслей и прогрессирующей паранойи, убрать монокуляр обратно в карман, взять наизготовку дробовик и на ватных ногах шагнуть из полумрака развалин наружу.
  Выстрела не последовало.
  
  Йен. Дорога в лабораторию.
  
  Облегченно выдохнув, я зябко поежился, плотнее застегивая куртку. Изо рта вырывались и уносились ввысь облачка пара. Холодно, блин, гораздо холоднее, чем вчера. Заморозок, что ли... Лужи подернулись тонкой корочкой льда, но нос не прихватывает, вряд ли ниже 20-23 (В этих краях в ходу шкала Фаренгейта, прим. автора). Однако же, как вовремя мы добрались до подвала. Туч над головой почти не видно, утренний туман ушел, обнажив руины зданий и зубчатые обломки огромных труб старой фабрики, раскинувшейся вокруг. Их контуры настолько четкие и осязаемые, будто только руку протянуть, и сможешь схватить их руками. Любопытный такой эффект.
  На всякий случай снова обмотал лицо-чертовых инсектов пока не видно, да и прохладно для них сегодня. Вот вечером, может, и повылезут, хотя вообще, могли бы и помереть уже, зима ж на носу. Непостижимые твари. А бывает, еще и заразные. "Трясучку" или "Мама-мало" схватить можно. Веселая зараза, особенно "Мама". Поражает мочеполовую систему, о бабах можешь сразу забыть. И писать только через трубочку. Трясучка напрочь убивает спинной мозг, в процессе поциент смешно дергается, пока не замирает, уже насовсем. Из менее экзотического-энцефалит там, аллергические. Много всякой дряни... Тьфу-тьфу, три раза налево, и по башке постучать. Эх... Вспомнив, наконец, воткнул в ухо каплю микронаушника от радиоприемника, включил, поиграл с кнопками настройки. На УКВ пусто, хотя не, шумит какая-то херня. Из-за помех вообще не понять, что это. На средних гражданских... На шестисотке обосновались какие-то ушибленные на всю голову меломаны, довоенщину крутят, а на восемь-семь-пять иногда Синоптик сидит. Вещает. Сейчас сплошняком помехи и там. Антенна, что ли, накрылась? Петроли тут вроде не глушат... Ладно, тогда музыка, с ней и идти как-то веселее.
  Дробовик на плече, палец - у спускового крючка. Сунется кто - башку отстрелю, нах. Вот так. Патронов только сдецл, а переснаряжать их я так толком и не научился. На заметку, надо затарить будет. Сейчас похуй, много и не нужно. Топать что-то около восьми километров, охраняемый периметр вокруг комплекса-километра два-три в диагонали. Вокруг лес, отделен расчищенной полосой, плюс минное поле. Есть еще идушая по широкой просеке бетонная дорога с КПП и двухэтажкой, там доты и снайперская точка. Выкупил её, когда собак со скуки стреляли, дятлы. Все что можно спалили, я в это время у них перед носом торчал, на опушке. Будь у меня длинностольный нарезняк - ебнул бы этого стрелка ворошиловского, и в лес, хуй бы вы меня достали, суки. Даже ваши сраные турели бы не помогли, тут даже идиоту видно, что отключено все. Электричество экономим, да? Теперь, правда, может и сложнее все. И у периметра надо бы поосторожнее, мали ли у них там подарочков. Эти их ебаные умные мины, беспилотники, прочая хайтековая педерастическая херня. Вояки, блядь. Так заходить надо с опушки вдоль дороги, как в прошлый раз. Так не спалят. Тихонько доразведать, не нарваться на их группы. Чуть что - по тапкам.
  А если повезло, и вправду там пусто... Заходим, таримся ништяками, ищем хинты по минам, или вообще отключаем их нахуй... Бля, размечтался чето. Дойти бы сначала.
  Интересно, а та штука все еще там? Похоже на "Измену", охотники про нее байки травили. Садит, дескать, капитально. На нее самую. Просто обосрался, когда уходил - знамо, повезло. Мог бы и башкой тронуться, или сердце не выдержит. Вроде, что-то там с акустикой связанное, низкочастотные колебания и прочая байда, а откуда берутся-непонятно. Феномен такой, типа. Неизученный, как и все прочее дерьмо, что людей нынче пачками валит. Тут даже шаманы бессильны.
  
  С такими вот мыслями я вышел с территории фабрики, и теперь быстро шагал по девственному, чистому хвойному лесу, периодически перепрыгивая через поросшие мхом стволы поваленных деревьев. Лес был чистым и свежим, под ногами хрустела опавшая хвоя, из рыже-желтого ковра которой кое-где выступали обточенные дождем и ветром гладкие бока валунов там, где на поверхность выходил гранит. Тут в окрестностях много гранита. Где-то к югу, говорят, даже столбы гранитные из-под земли торчат. Хвоя на нижних ветвях некоторых деревьев была необычно рыжей, то ли от концентрации нуклидов, то ли еще от чего, и свет, проходивший вниз, окрашивался в причудливые тона. Несколько раз пришлось перепрыгивать через широкие ручьи, один раз переползать по бревну целую лесную речку, а еще мне встречались огромные поляны, где вместо деревьев торчали лишь сухие огарки, а весь подлесок рос страшно коряво, изгибаясь под немыслимыми углами, словно даже нахождение в этом месте причиняло растениям ужасные страдания. Я буквально кожей ощущал исходившую от таких мест странную тревожность, и старался обогнуть их по широкой дуге. Обходил также и обрушившиеся, заросшие до неузнаваемости одинокие здания, что встречались порой прямо посреди леса. Откуда они тут взялись и что делают? Кто бы знал...
  От быстрой ходьбы организм разогрелся, я даже позволил себе снять закрывавший голову платок, и прохладный лесной воздух с запахами прелой хвои приятно обдувал мою разгоряченную голову. И - никаких насекомых. К полудню явно распогодится... Люблю я лес, он как большое и мудрое существо, дающее своим детям кров, пищу и безопасность. Старые охотники поговаривают: заходишь под сень деревьев - не поленись, ляг и полежи в траве, послушай Лес, да поздороваться не забудь. Но здоровайся не так, будто к чужаку в гости пришел, а так, словно ты вновь в доме родительском очутился. Все мы из леса вышли, в лес же и вернемся. Веди себя достойно, почитай Его, не вреди Ему, и будет Он в ответ милостив, укрыв тебя от боевых механизмов врагов и избавив от острых зубов диких детей Его. Не убивай их без нужды, а убив-не глумись, с уважением относись. Лес милостив к своим детям, но помни: тот, кто войдет со злобой к Нему в мыслях, назад уж не вернется: Он заберет его и поглотит целиком. Так говаривали старые охотники-бродяги, намотавшие не одну тысячу километров по лесам и болотам пустынных зон. Так что хоть это и звучит, как еще одна старая байка, я заучил эти слова, словно мантры, а через какое-то время познал их глубокий смысл. Лес платил мне тем же: мне просто было хорошо здесь, я перестал бояться. Я научился слушать его и понимать плавное, неспешное течение его жизни, мне открылось новое, не испытанное доселе ощущение духовного единения, и я как будто преображался, уходя из пыльных, душных бетонных развалин, построенных человеком, туда, в свой будто вновь обретенный дом. Так я и стал когда-то охотником, предпочтя неторопливое одиночество Леса бетонным лабиринтам городов. Бывали, конечно, и неприятные моменты, но вообще местная живность почти перестала меня беспокоить, да и сегодня мне везло: только раз мне довелось цыкнуть на двух увязавшихся следом собак, и они тут же отстали. Большой лось, косматый и, по слухам, крайне агрессивный, лишь проводил меня равнодушным взглядом, ему не было никакого дела до бредущего по своим делам человека. Правда, ночью лес становится гораздо опаснее, ночью тут свои законы, в которые человеку, желающему уцелеть, лучше даже не соваться. Остается только спать, пристегнувшись ремнями к верхушке какого-нибудь высокого дерева.
  А бывает и другой лес, хранящий на себе отпечаток отгремевшей когда-то войны. Мертвые, покореженные деревья, глубокие воронки, наполненные радиоактивной водой, поросшие репейником груды железа, оставшиеся от подбитых танков и ЗСУ. Поговаривают, что случаются в таком лесу совсем уж дикие и непонятные вещи, и человеку, попавшему в него, следует бежать оттуда со всех ног. У меня нет оснований, чтобы относиться к этим словам с недоверием.
  
  Йен. Теплая встреча.
  
  Часа через два, не встретив на своем пути никаких серьезных препятствий, я вышел на опушку просеки, по которой шла дорога до комплекса. Еще пол-часа неподвижно пролежал в высокой сухой траве, укрывшись термотканью (чтобы не спалиться с беспилотника) и разглядывая пустынную дорогу и небо над ней через монокуляр, и слушая мир вокруг, силясь различить в шуме травы гул двигателй транспортника. Или увидеть в небе поблескивающую на солнце точку беспилотника... Тщетно. Убедившись, что никто над дорогой не летает и по дороге не ездит, я неспеша, от дерева к дереву, двинулся по лесу вдоль опушки, предусмотрительно не снимая свою чудесную накидку.
  Термоизолирующая ткань-штука хорошая, даже незаменимая. Но редкая. Моя к тому же тонкая и невероятно прочная на разрыв, настоящий хайтек. Такую не купишь и не обменяешь, ее можно только добыть, в чем я однажды убедился лично. Охотники говорят, она как сказочный плащ-невидимка, делает тебя невидимым для тепловизоров и беспилотников, и не светится в ИК. Во всяком случае, о неудачном опыте использования никто пока не рассказывал, хехе...
  К расчищенной полосе напротив КПП я вышел внаглую, почти не скрываясь. В меня не стреляли, да и некому было стрелять: визуально КПП выглядел давно заброшенным, и радостнее от этого не становилось. Пустые провалы окон, лишенных стекол, скалились, казалось, насмешливо и глумливо. Кругом, даже в лесу, был раскидан разный обугленный и покореженный техногенный мусор и какие-то обломки, раньше тут было явно чище.
  Трехметровый бетонный забор, ограждающий внутренний периметр комплекса, весь покосился, словно с той стороны каждую его плиту упорно пинала гигантская нога, стремясь повалить, а потом ей внезапно надоедало, и она переходила к следующей, пока совсем не бросила это занятие. Вышки слежения и радиосвязи, прожектора, автоматические турели и вся прочая бижутерия куда-то исчезли, словно их и не было, а первые ряды деревьев, начинавшихся метрах в двухста за периметром, были частично повалены, а некоторые даже обгорели. Со стороны периметра ветер доносил отчетливые и очень характерные запахи сгоревшей взрывчатки. Перед забором, прямо там, где, судя по уцелевшим предупреждающим табличкам, находилось минное заграждение, четыре диких собаки обедали чем-то, весьма напоминающим человеческое тело. Уже абсолютно не таясь, я вышел на дорогу и приблизился к КПП. Животные не обратили на меня никакого внимания. Проход внутрь был совершенно свободен-гигантские стальные створки ворот какая-то неведомая, но страшная сила погнула, сорвала с направляющих, и отшвырнула по обе стороны от дороги. Одна из створок воткнулась в съехавший на боку в придорожную канаву полуприцеп-кунг, почти разрубив его надвое. Теперь взгляд мой был намертво прикован к пейзажу, раскинувшемуся за воротами, по ту сторону забора: там была гигантская, наполовину заполненная водой круглая воронка, кратер от мошного взрыва в середине абсолютно пустого, огороженного наполовину сваленным забором гигантского поля. Вот уж, блядь, ни хера себе... Лаборатория, етить ее налево.
  Я был ошарашен и подавлен, и постепенно ко мне пришло еще кое-что. Разочарование. Блядь, ведь я уже столько успел нафантазировать... В чудесных закромах из моих грез было все, что угодно: вкусная жратва, крутые пушки, экспериментальные препараты, всякие электронные штучки-дрючки, хайтек... И главное, полезная и явно не общедоступная инфа, которую можно продать, если знать, кому. Так уж вышло, что я знаю.
  С другой стороны, постарались тут явно непростые люди. Простые такой пиздец после себя не оставляют... Короче, хер его знает, как бы все обернулось, приди я сюда пораньше. Они бы и мою тушку, пожалуй, на орбиту запустили вместе с этой чертовой лабораторией... Все же вовремя яйцеголовые смылись, вовремя. Да и мне, наверное, пора. Щаз помахаем ручкой дяденьке, играющему с собачками в кусь-кусь, и бочком, бочком... Во бля, зараза!
  Занятый своими переживаниями, я уже почти обошел опрокинутый, располовиненный створкой ворот кунг, скользнул взглядом по гигантскому мосту с мощной подвеской, чуть выше моей головы увенчанной здоровенным, широким колесом, а когда, наконец, посмотрел на дорогу перед собой, то на мгновение застыл, а потом плавным быстрым движением метнулся обратно, вжавшись в грязное, воняющее соляркой днище полуприцепа. Мозг даже не успел толком осознать увиденное, тело же среагировало моментально, на инстинктах, без которых в наших краях никак нельзя. Вот она, цена за трудные годы скитаний! Оказавшись в безопасности, я закрыл глаза, пытаясь восстановить увиденное. Кажется, их было трое или четверо. Сложно сказать, в тот момент мне как раз светило в лицо очень некстати выглянувшее солнце. По-осеннему маленькое и тусклое, но все же... Черт! Вот раззява, мудак! Расслабился он, видите ли, ебучее дефиле устроить решил! Идиота, блядь, кусок. Так, до них было метров двести-триста, не меньше, и непонятно, заметили они меня или нет. В прямой видимости я был около секунды, не больше, плюс-нас фоне довольно темного забора. Монокль бы сейчас достать, поглядеть кто это, блядь, такие и с чем пожаловали, но вот этого мы с тобой делать как раз и не будем, дорогуша. Солнце-то в харю прям светит, выкупят на раз, по бликам.
  Так, педролю здесь делать уже нечего, яйцеголовых тоже отметаем нахер. Мародеры, охотники? Конкуренты, бля... Не, они хоть и дятлы, но не настолько, чтобы вот так, по дороге... Еще ведь жахнуло тут прилично... Кстати, а мы-то почему не слышали? Должны ведь были, по-любому. Не, точно не мародеры, ловить тут давно уже нечего. Че им здесь делать? Или это те, которе умников отстреливают? Терминаторы, епть... Ну, щас я вам организую охуенное сафари, пидоры.
  В коне концов, я решил взгянуть на них получше, чтобы определить дальнейшую тактику действий. Если я прав, они вооружены, и неплохо. Их больше. Четверо только на дороге, а сколько в лесу пасет? Или нисколько? Патронов жалеть не станут, по-любому. Если они меня выпасли, то уже рассыпались и залегли. Кого-то пустили через лес, в обход, это без вариантов. Сам добежать не успею. Да еще и мины, бля... Хотя собак вроде не херачило, но кто знает, может они определяют как-то, и только людей... Отсекут ведь, суки, как пить дать. Зажмут и закидают какой-нибудь хуйней. За забор тоже не вариант, окружат и через дырки захерачат. Бля, а че делать-то... Посмотрим... Размышляя, я уже карабкался вверх, цепляясь за подвеску моста.
  Их оказалось всего трое. Они и не думали рассыпаться в стороны, не залегли в сухой траве, они продолжали спокойно идти по дороге, видимо, разговаривая друг с другом. Идиоты слепые. Хотя что уж, сам-то... Солнце снова спряталось за тучу, и теперь я имел возможность достать монокуляр и разглядеть их подробнее. Увиденное меня несколько удивило-все снаряжение и комки у них были черного цвета. Самое оно по зеленке, ага. Сверху навешана куча какой-то ненужной дряни, вот пижоны. Наемники какие-то, видимо. Волосатые, у одного аж хвостик на затылке собран. Идут, болтают меж собой, смеются. Крутые и беззаботные, типа. Ну, окей. Из леса, значит, тоже не пасут, уже ясно.
  Оружие... Я аж сглотнул внезапно заполнившую рот слюну: короткие карабины с какими-то крутого вида массивными штуками, прицепленными сверху (прицельные приспособления?), явно новенькие и дорогие. Вот оно, современное оружие другого мира, техноло-огии, м-мать их!..
  Сразу же захотелось заполучить такую игрушку, но воевать с этими уродами, да еще с моим-то арсеналом на руках... План, впрочем, имеется. Бесхитростный и наглый настолько, что может и сработать: сворачивать с дороги они вроде не собираются, так что мне просто надо спрятаться, пропустив их вперед, а потом в упор расстрелять из шотгана. Стрелять в жопу или в затылок, чтобы не попортить снарягу, касок-то у них нет. Главное - атаковать внезапно и в упор, чтобы они охуели и загрузились. А для этого - не спалиться. Не спалиться. Не...
  Я повторял и повторял эту фразу, слезая с кунга, и стараясь не раскачать его ненароком. Почему мне раньше не пришло в голову забраться и посмотреть, что у него внутри? Наверняка что-нибудь полезное... Нет, не сейчас. "Рысь" собирать будем? А вдруг у них броники? Нет, тут только картечь, и только в упор. Ну же, идите сюда, ребятушки вы мои, козлятушки... Я сполз ниже, в придорожную яму, и вжался в грязное днище, укрывшись вывалянной в грязи накидкой из термоткани. Потом расслабился, попытался успокоить свое сознание, представить себе, что я всего лишь кусок дерьма, ненароком прилипший к днищу и потому совершенно неопасный... Всего лишь предмет ландшафта, мертвый и неодушевленный... Я всегда делал так, когда охотился-животные как-то чувствуют эмоции - страх, опасность, то ли по запаху, то ли еще как-то. Некоторые люди тоже способны на такие штуки, чисто на подсознательном уровне. Нельзя, чтобы они напряглись и сели на измену, а то я крякнуть не успею, как превращусь в дуршлаг.
  
  Волшебные мантры, словно длинные тонкие сверла, медленно вкручивались в мой мозг, прывычно очищая его от ненужного теперь мусора вроде страха, ведь неодушевленный кусок старой, ржавой машины не может бояться. Я стал всего лишь одной из железок, и меня совершенно перестало волновать, что сейчас мне придется замочить каких-то совсем незнакомых людей... Все это будет потом, в другой жизни. А пока что я спал, и видел сон. Наконец-то я вновь обрел (потерянную давно?) способность летать, но никак не мог привыкнуть к этому удивительному ощущению. Где-то на самом дне сознания засело легкое недоумение, как же это можно было жить раньше, не пользуясь такой чудесной возможностью, легкой и естественной... Я проносился над заросшим сухой осенней травой берегом, над дамбой, из шероховатого, осыпающегося бетона которой, как гнилые зубы, торчали ржавые прутья арматуры, я поднимался над подсвеченными вечерним солнцем редкими облаками или же несся над самой водой, развивая непостижимую скорость, окуженный ореолом света, отраженного от водной глади. И все это время меня сопровождало, казалось, оставленное в далеком детстве, давно позабытое чувство приближающегося чуда. Оно шло из бескрайних широт огромного и непознанного мира, незаметно закрадываясь во все еще доверчивую и открытую детскую душу, заставляя глаза блестеть, а сердце биться чаще... И вот, наконец, оно пришло, открыв уже повзрослевшему и давно переставшему верить в чудеса человеку-птице бескрайнюю гладь, сияющую миллионами новых маленьких солнц. Бесконечная Свобода, которую олицетворял океан, непоколебимая и вечная, захватывала дух. Над гладью воды с криками носились птицы, иногда пикируя, сложив крылья, серой стрелой пронзая холодные воды, и снова поднимаясь наверх, неся в клюве пойманную добычу. Я никогда не видел их раньше. В голове всплыло, вне всяких сомнений, связанное с этими птицами странное слово "чайка", но я так и не узнал, к чему же именно оно относится. Сейчас это было совершенно неважно. И лишь в одну сторону он ни за что не заставил бы себя полететь-к вспарывающим небеса, словно гигантские иглы, черным башням на горизонте.
  
  Йен. Теплая встреча, part 2.
  
  Жарко. Мерзкие капли катятся по лбу и шее. Темнота, через которую прорезаются громкие, сильные голоса. Они вывели меня из оцепенения. Теперь они раздавались уже совсем рядом, прямо перед мной, нас больше не разделяла массивная туша опрокинутого прицепа. Я слегка откинул полог куска термоткани, которым был укрыт, и через траву на обочине увидел три черных спины, метрах в пяти передо мной. Черт, как я умудрился отключиться? Слишком долго не спал, наверное... С тех пор, как я встретил этих двух яйцеголовых студентов сутки или двое назад, глаз так и не не сомкнул. Не, не помню... Бывает, что время в этих краях теряет власть над разумом, и один и тот же день может пронестись перед тобой за какой-то час, или растянуться на вечность. Черт, я и правду не помню, сколько времени прошло с тех пор. Но это не важно. Главное, что люди не засекли меня, проходя мимо. Стараясь не шуметь, выбрался из-под куска ткани, и чуть не вскрикнул от боли, так свело судорогой мышцы: я скрючился и устроил рюкзак с ружьем рядом с собой таким образом, чтобы в контуре под тканью было сложно прочитать человеческий силуэт, и не бросалось в глаза дыхание. В конце концов, это сработало.
  На затекших, непослушных мышцах очень, очень сложно двигаться бесшумно. Особенно не по мягкой траве, а по твердой, нагретой поверхности бетонной дороги. Но это особо и не требовалось-люди неторопливо шли, громко переговариваясь и смеясь, и казалось, даже не глядя по сторонам. Характерно, но глупо. Ну что ж, гости дорогие, сейчас мы вам организуем и прием, и науку, закачаетесь... А то и свалитесь. Все как положено, бля, сделаем, охуеете от такого гостеприимства... С такими примерно мыслями я вскинул дробовик и выстрелил одному, самого плотного телосложения, в задницу, рассудив, что его штаны все равно окажутся мне велики. Бах-и человек со страшным воем упал и забился в конвульсиях. Не дав остальным опомниться, я мгновенно сорвал дистанцию и двинул прикладом ружья (прости, родное, просто так вот оно было нужно) по оборачивающейся удивленной харе правого, чуть наискосок, прямо промеж двух вытаращенных глаз. Я все еще не пришел в форму, и удар получился не ахти какой, но успех он возымел. Раздался хруст, и второй боец был тут же нокаутирован. Третий, идущий слева, сориентировался быстрее, чем я вначале рассчитывал - то ли просто старший, то ли имел опыт и подготовку-как знать? Он отпрыгнул, и вскинул свой карабин, готовясь застрелить меня. И на этом, пожалуй, мой рассказ можно было бы смело заканчивать, если бы у него не заклинило патрон. Или еще что-то не срослось, теперь уже рассудить сложно. Факт, секунду мы стояли и таращились друг на друга, потом все пошло куда быстрее: я все еще усиленно пытался сообразить, кто ж это меня так любит, а тело уже сориентировалось, и в следующую секунду лицо третьего превратилось в один бесформенный кровавый фарш, во все стороны полетели какие-то ошметки, и, похоже, человеку снесло верхушку черепа. Крышку ну прям начисто сорвало, ничего не скажешь. Меня забрызгало чем-то теплым. Крупная картечь - это вам не шутки... Тело безвольной куклой съехало в канаву с другой стороны дороги. Теперь пришел черед заняться двумя подранками, но они, видимо, решили избавить меня от дальнейшего беспокойства: один, с простреленной картечью задницей, уже поднял вторую катю (то есть был мертвее некуда, прим. автора), под живыми такие лужи редко натекают, а второй просто потерял сознание, лежа на животе. То есть это я так думал, что он вырубился. И решил проверить. Под ним крови тоже было порядочно, но когда я приблизился к нему, этот гаденыш попытался перевернуться и застрелить меня из пистолета, который он тайком достал из кобуры на животе. Меня спасло то, что после столь близкого знакомства со стальным тыльником приклада, он вряд ли вообще что-то видел перед собой, и поэтому пули прошли в полуметре над моей головой, а после я выбил пинком пистолет из его рук и сорвал какую-то хитрую систему из ремней, державшую карабин, которым он так и не успел воспользоваться. С хрустом воткнул его же карабин ему в рот, похоже, сломав передние зубы и разодрав стальной мушкой губы, и несколько раз, с силой, пнул по ребрам. Он замычал, но быстро затих. Я мог бы просто выстрелить, но мне нужна была кое-какая информация. Кто вы такие? Какого черта вы тут делаете? Как далеко находятся ваши люди и сколько их? Но мне не суждено было ничего узнать: когда я вынул ствол у него изо рта, для верности пнув в пах, он согнулся пополам и заговорил, захлебываясь, на каком-то незнакомом мне языке. Я переспросил, он снова что-то залепетал. Мда, этот по-русски, как Анна и Сэм, говорить не умеет, а даже если бы и умел, понять этого беднягу было затруднительно, столько чудесных метаморфоз произошло с его лицом в последнее время. Что ж, ладно. Жестами я приказал ему раздеться, а также раздеть покойных товарищей, предварительно также их разоружив. Нет, трусы меня не интересуют. А вот носки и ботинки-да!
  И вот уже единственный выживший страдалец, зябко ежась на холодном осеннем ветру, стоит перед тремя ворохами одежды, а два тела перекочевали в придорожную канаву. Жопу первому разворотило-будь здоров, будто шипастым сапогом-сракобоем наподдали. Его-то разодранные окровавленные штаны я и отправил пинком ноги еще не поверившему до конца в свое спасение человеку. Потом жестом приказал одеваться и проваливать-когда боевой раж схлынул, оказалось, что убивать голого, напуганного пленника как-то некультурно, даже после всех его дурацких выкрутасов, а специально для этого его вооружать-нахер надо, небезопасно. Жестами кое-как показал ему, чтобы он медленно шел по дороге, смотрел только вперед и не делал глупостей. Он закивал, вроде понял, после чего получил прикладом по спине, ботинком по заднице, и отправился в путь.
  
  Йен. Конец пути.
  
  И вот, я вновь остался один. Рассудив, что задерживаться здесь дольше, испытывая свою удачу - хотя бы просто невежливо, я поспешил скидать все трофейное снаряжение и оружие на незаменимую термоткань, связать в один большой узел, еще раз взглянул на сгорбленную фигурку на дороге, и, кряхтя под тяжестью неожиданно свалившегося на меня богатства, быстрым шагом направился по направлению к лесу, но приступы вновь обострившейся паранойи достали меня и там: несколько раз я лежал или сидел на дереве в засаде, карауля предполагаемый хвост. Никто за мной так и не пошел.
  Уже возле ближайшего к фабрике ручья я, наконец, успокоился, и решил перетряхнуть доставшееся мне богатство. Пушки, конечно, были основной добычей. Правда, одну заклинило, вторая была залита кровью, итого боеспособной, хоть и серой от дорожной пыли, была только третья. Я стер пыль, подержал немного в руках чудесный карабин, извлек магазин и пощелкал затвором. Под ноги упал патрон в новенькой и блестящей латунной гильзе. Не, машинка-просто шик. Легкая, удобная, со складывающимся вправо прикладом, что само по себе для меня, не привыкшего иметь дело с такими штуками, было в новинку. На всех трех стволах-какие-то массивные угловатые электронные прицелы, у каждого-панелька со множеством кнопочек, я решил разобраться с ними чуть позже. Теперь боеприпасы. Я перетряхнул разгрузки, и с удивлением обнаружил в каждой всего по четыре магазина, плюс по одному примкнутому к карабинам. Видно, тем троим уже довелось пострелять, два из четырех магазинов в разгрузке у каждого были почти пусты. И на что бы они надеялись при столкновении? Всего триста патронов на троих, ха. Что еще? Пистолеты, почему-то две штуки (третий найти мне не удалось, как ни старался), тоже какой-то хайтек. Они мне не понравились-какие-то легкие и неудобные, корпус из хлипкого на вид пластика. Зато на каждом-лазерная указка. Всего три сменных магазина, по одному на каску, плюс по одному в каждом стволе. Абсолютно бесполезная хрень, можно будет загнать какому-нибудь лоху. Тактические фонари, маленькие, но очень яркие. Я чуть не ослеп, решив посветить себе в лицо, долго тер слезящиеся глаза. Какие-то коробочки с экранами и проводами. В приступе паранойи утопил их в ручье. Вдруг они нужны, чтобы пеленговать бойцов? Очки, похожие на мои собственные "консервы", но судя по всему, в отличие от моих, эти оснащены какой-то хитрой электронной системой наведения... Ну, или чем-то подобным, я так и не разобрался. много меток на экране, на непонятном языке. Всюду гребаный хайтек, и хер поймешь, зачем он там нужен. Ножи. Раскладные, каждый с набором инструментов. Смешные такие, нелепые. В бою вилка и то страшнее будет. Еще у всех троих были с собой небольшие штурмовые ранцы, полные всякого барахла. Ничего интересного я там так и не нашел, только аптечки, фляги с самой обычной водой, да несколько сухпайков. Их я узнал сразу, видел такие когда-то, у нас тоже вон пытались впарить их охотникам. Лучше ихней же тушенки, наверное, но тоже напичканы соей и модифицированным мясом с химикалиями пополам. Не думал, что они и сами такое говно жрут. А вот пошарив по разгрузкам, я нашел целую кучу каких-то небольших, упакованных в пластик брекетов, в которых я опознал шоколад, уже слегка подтаявший. И тут же распихал по собственным карманам. Уж это точно пригодится. Не удержался, распаковал одну, и засунул в рот. Ммм! Даже зажмурился от удовольствия. Настоящий шоколад! На вес золота... Думаю, Ане понравится.
  Какое -то время потратил, застирывая в вырытой на берегу ручья ямке измазанную кровью форму (ямка нужна, чтобы кровь не стекала вниз по ручью, ибо палево. прим. автора). Долго оттирал и снаряжение, отбиваться с тяжелым баулом от хищников было бы соврешенно не с руки.
  В общем, в путь на последний отрезок, отделявший меня от фабрики, я выдвинулся уже вечером - ночевать в лесу мне совсем не светило, да и студентов проверить не мешало бы. Итак задержался.
  Сейчас лес, такой тихий и умиротворенный, никак не выдавал надвигающейся опасности: через кроны пробивался рыжеватый свет, окрашивающий все вокруг в оранжевые тона, где-то чирикали птички, уже как-то по-вечернему, убаюкивающе шелестел легкий ветерок в подлеске. Хотелось просто лечь в сухую, пахнущую сеном траву и уснуть, забыться сладким сном, дающим яркие и удивительные сновидения. Нет уж, если кто-то и считал, что это хорошая идея, так теперь он лежал в виде аккуратно раскиданных по всему лесу какашек местных ночных охотников. Нынче человек-уже не царь природы. С этим просто нужно смириться.
  
  В самом конце пути мне все-таки пришлось сделать нехилый крюк, огибая охотившуюся за кем-то огромную стаю собак, благо ветер не позволял им унюхать меня, зато сам я их прекрасно видел и слышал. К фабрике подошел уже затемно. Тьма, как всегда, надвигалась стремительно и неумолимо, огромные черные тени развалин навалилилсь на меня и поглотили целиком. Мне пришлось ненадолго остановился, чтобы достать из разгрузки фонарик. По старой привычке, поторчал возле остатков бетонного забора, вслушиваясь в мир, впитывая информацию. Хочешь жить-и рога отрастишь, не то, что эти ваши шестые чувства. Да хоть десятое. Опасности впереди я не ощущал, и все же мной, как и утром, постепенно овладело беспокойство, стремительно перерастая в натуральную измену. Что-то явно было не в порядке. Сверток в моих руках? Нет, кровь я смыл, погони не было. Вся срань была ВПЕРЕДИ. Абсолютно точно. Я скинул и запихал в какую-то ржавую бочку и свой рюкзак, и трофеи, покрепче перехватил дробовик и пошел на разведку. Слабый луч фонаря Сэма выхватывал из темноты в нескольких метрах от меня нагромождения промышленного мусора и механизмов, за которыми таились глубокие тени, но стоило направить фонарик чуть дальше-и все тонуло в чернильной тьме. Я тут же пожалел, что не взял один из трофейных фонарей, но возвращаться не стал-дурная примета. Хотя и без примет выходила какая-то жопа, а почему-хер поймешь. Чем ближе я подходил, тем хуже мне становилось. Я неплохо вижу в темноте, даже очень сильной, но заставить меня погасить тусклый фонарик СЕЙЧАС не смог бы, пожалуй, никто. Живот привычно скрутило, руки начали трястись еще раньше. Пот заливал глаза. И вот, наконец я вышел к административному зданию... Вернее, тому, что от него осталось-видимо, оно рухнуло, аккуратно сложившись внутрь. Не в силах поверить, что это то самое здание, я обошел вокруг, и у самого входа наткнулся на два раздетых трупа, в принадлежности которых уже не сомневался. При свете луча фонарика от тел дернулась какая-то мелкая живность, уже пристроившаяся вкусно отобедать. Лиц не было, вернее, от них осталась только каша: стреляли из большого калибра в затылок, в упор, но и без этого ошибки быть не могло. Вон, на груди Сэма красуются ссадины, оставшиеся после схватки с дикой свиньей... Им уже не суждено зажить. Рядом с телами громоздилась куча окровавленного тряпья, в которой я узнал вещи, которые не так давно сам же и дал им. Разворошил, и достал тот самый кулон Анны в форме причудливого, зазубренного лезвия. Кожаный шнурок был разрезан. Я поднял кулон и машинально сунул в карман. Мародер херов...
  
  Ступор. Непонимание.
  
  Твою же мать, еще недавно они были живы, а я вел их, я спас их от смерти. А теперь они лежат у моих ног, мертвые и обезображенные. Пока я ходил, их убивали. Вывели из подвала, раздели, избили, а потом расстреляли. Победа обернулась поражением. В груди начала разрастаться какая-то непонятная пустота, вытесняя все остальное, превращая в одно даже не слово, а висящий в этой самый пустоте звук.
  
  Только звук.
  
  Бля, а ведь знал же. Чувствовал, что не надо уходить, но жаба взяла верх. А теперь вот... Похуй. На все похуй. Сознание еще успело слабо удивиться, когда же это я так привязался к двум студентам-неудачникам, но ведь это я, Я спас им жизнь, Я делил с ними хлеб. Это давно уже переросло просто бизнес... Ладно, я знал, кто мог бы отвалить за двух специалистов их профиля весьма нехилые бабки... Но сейчас мне и на это было насрать. Какие еще, нахуй, деньги. Ведь ОНИ же мертвы. Что-то щелкнуло во мне, отключаясь.
  
  Щелк. Пустота.
  
  Меркантильный ублюдок. Их нет больше. Из-за тебя, сука.
  
  ЩЕЛК.
  
  Словно поворачивали какой-то выключатель, и вдруг все прошло, не стало ни ярости, ни жажды мести, ничего. Мстить... Но кому? Кто оставил Анну в этом подвале? Кто свалил по своим делам, не удосужившись как следует досмотреть периметр? Эти суки явно пришли прямо за мной. Немного задержался бы, и...
  
  Что и? Ты бы сдох вместе с ними.
  
  Вот оно, блядь. Это самое ебучее "бы". В нем все дело. Все предрешено, и нет больше никаких БЫ. И не было. Гондоны. Пидоры. Ненавижу...
  Из глаз без спроса потекли такие непривычные слезы. Когда ты одинок, ты быстро забываешь, что такое боль, и что такое потеря тех, за кого ты взял на себя ответственность.
  
  Мы ведь в ответе за тех, кого приручили?..
  
  Йен. Эпилог.
  
  Я ушел на рассвете. Не помню, где и как провел остаток ночи. Меня лихорадило, и кажется, я бредил. В памяти осталась куча каких-то ржавых железяк, под которую я забился и лежал. Утром я вылез на свет, на автомате упаковал оставшиеся в тайнике шмотки, вскинул на плечи ставший значительно больше и тяжелее рюкзак. Все, пора. Прочь отсюда. Когда-то это место привлекало меня своей пустотой. Приходя сюда, я был абсолютно уверен в своем одиночестве, и это приносило мне некоторое удовлетворение. Теперь же тут... Тоже пусто, но по-другому. Тихая, давящая пустота потери. Больше я сюда не вернусь.
  Чудо, что ребята вообще протянули так долго. Они были существами из другого, параллельного, невообразимо далекого мира, где люди не убивают друг друга из-за денег, еды или ради удовольствия. Было ли им место здесь - как знать? Где-то в глубине души я чувствовал, что все давно уже было предрешено, иначе выйти просто не могло - но что мы знаем о судьбе и ее законах?
  А еще я думал о поднимающемся из воды мертвом городе, усеянном огнями атмосферных разрядов. Загадочный и темный, словно царство Аида, он не оставлял живым права находиться в его стенах. Он тоже был другим, параллельным миром. Как знать, может вчера на одной из его черных башен зажглось еще два огонька?..
  Ладно, к черту рефлексию.
  Последний раз взглянув на развалины своего бывшего прибежища, я отвернулся, и стал спускаться вниз, по склону. Из-за пелены туч выглянуло солнце, раскрасив золотом укутанную одеялом осенних листьев измученную землю, подул свежий легкий ветерок, всколыхнув сухой тростник. Запахи сухой травы и засыпающего леса. Под новенькими штурмовыми ботинками зашуршала галька, звякнули карабины на рюкзаке за спиной. А старая фабрика... Постепенно она исчезла из виду, и из моей жизни. Передо мной лежал долгий путь.
  
  ***
  
  Так уж вышло: как-то раз среди охотников взяло, да образовалось некое подобие самобытной, немного специфичной культуры, принадлежащей только их замкнутому сообществу. Есть в ней место и для мифологии, и даже для своей, мало на что похожей, философии. Касается она и смерти. Тела Анны и Сэма я оставил лежать там же, где и нашел: местное зверье само позаботится о них. Потому как, зачитывая на память:
  "Теперь их кости, как и кости всякого охотника вольного, будут растащены зверями дикими, да птицами, разнесутся по четырем частям света, как разойдется душа их тут и там, и везде, и вечно будет жить всюду: в шуме ветра да в хвое зеленой, да в траве, да в волнах морских, да в облаках, закатом озаренных... Сие дано понять не всякому: лишь среди бродяг одиноких, просторы земель диких постигающих, множество ходит поверий, увидеть сокрытое призванных. И смерти смысл истинный, и жизни ход, высшим законам подчиненный, дано им понять.
  И лишнее прочь отметая, вознесутся ушедшие, несомые ветром по всему свету белому, ибо таков удел по-настоящему сильного и свободного... Таков его путь, путь по Тропе."
  "Тропа Мертвых", Стих 3.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"