Белянский Дмитрий Юрьевич :
другие произведения.
Минисборник стихов и рассказов
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 4, последний от 27/05/2011.
© Copyright
Белянский Дмитрий Юрьевич
(
dima_belyansky@mail.ru
)
Размещен: 25/05/2002, изменен: 25/05/2002. 67k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Лирика
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Литературно-художественное издание "Сочинения Дмитрия Белянского", издательство "Норд-Пресс 2002",
Донецк.
ISBN 966-8085-12-4.
ББК Ш(2=Р)6 Б 32.
ВСТУПЛЕНИЕ
Эта книга могла быть издана два года назад. Сочинения, предлагаемые на строгий суд не
столько широкой, сколько избранной публике, были созданы мною до 2000 года
включительно. Забегая вперед скажу, что за два истекших года автору также удалось
исписать немалое, едва ли не большее, количество бумаги. Но, к моему удивлению,
написанное в том веке категорически отказывается сочетаться с сочинениями этого века.
Посему было принято героическое решение не смешивать молоко с абрикосами, дабы
соблюсти качество художественного пищеварения почтеннейшей публики. Прошу к
столу, дамы и господа, кушать подано!
Дмитрий Белянский
СТИХИ
Развивая тему о сочетании всевозможной художественной продукции по дате
изготовления, замечу, что уже в этом веке мне не удалось написать ни одного
стихотворения, за исключением нескольких скабрезных лимериков. Автор не испытывает
уверенности в том, что ему удались своеобразные поэтические экзерсисы в прошлом веке,
тем не менее, берет на себя смелость предложить вашему вниманию так называемые
"стихи", написанные с 1994 по 2000 год. Смею надеяться на благосклонность уважаемого
читателя к оным произведениям, дабы автору не пришлось краснеть настолько, чтобы
шаркающей кавалерийской походкой отправиться по направлению к психиатрической
клинике имени Бертольда Шварца, посыпая себе голову пеплом.
*
Динамо крутится и всё летит в трубу.
И нет монетки, чтобы выверить судьбу.
Жизнь одинакова - во сне и после сна.
Не там где надобно таскается она.
И я бегу, не видя финишной черты.
Ко всем чертям пошла однажды ты.
С тех пор скачу я, словно кенгуру.
Лечу как пух в июньскую жару.
Как далеко от сердца голова!
Помашет вслед мне пальцами братва.
Я выпущу гулять беду в трубу,
Ко всем чертям я за тобой пойду.
*
Эти пряди волос, эти слезы из глаз,
Этот запах зимы, этот мир не про нас.
Эти горы окурков, этот мокрый от снега асфальт.
Эти дамы сердец, которых уже не объявит геральд.
И никто не отравит в этой скользкой колючей зиме.
И Господь не отправит нас на царство в далекой стране.
Это колокол бьет, монотонный набат декабря.
Это роют могилы, но все они не про тебя.
Этот Ворон Эдгара, эти крики потом "Nevermore!".
Это рядом с филфаком "Зеленая Вошь" и вино.
Это тянешь зачетку Пилату: "Прокуратор! Поставьте зачет!".
Курсовая. Булгаков. Это жизнь как сплошной гололед.
В оркестровую яму уже не успеешь упасть,
И закружит до смерти по сцене еще не написанный вальс.
Ну, а зрительный зал - там, за рампой, не видно их глаз.
Ты живешь только здесь, а вокруг этот мир - не про нас!
*
Я хотел сном забыться, а проснулся от сна.
И в комнате пахло весенней Покровкой.
То ли я заболел, то ли ты умерла.
В общем, что-то не так в этой жизни короткой.
Я хотел быть один, и я стал - одинок.
(Не остались вдвоем, будто слились с толпою).
Я хотел быть героем своих длинных строк,
И вдруг кто-то чужой оказался героем.
Я хотел happy end, а вышел какой-то бардак.
Я непонят остался, и сам ничего не пойму.
Да и в снах моих странных действительно что-то не так,
Но беда вся не в этом - что-то не так наяву!
*
Как не крути, но будет и твой черед.
И сузится мир до капелек смертного пота.
И тверди, сколько хочешь, что после тебя - хоть потоп.
Да дай Бог, чтоб случился хотя бы запой у кого-то.
Но вертится жизнь, и вновь всемогущен авось,
И шаблоны все те же, и счастливы пьяные рожи.
Ты хоронишь своих мертвецов, но не в братской могиле, а врозь:
Та могила - дешевле, а эта вот - чем-то дороже...
Никогда не узнать, куда закопают тебя.
Нет, не в глину, не хуже, в какие-то добрые души.
Где в них будешь лежать? Где болотом изрыта земля?
Или где кипарис, саркофаг, где местечко получше?
И ты в ком-то останешься жив, а в ком-то фальшивою нотой
Лишь озвучишь гаданье с ромашкой на "любит - не любит".
И завертится жизнь без тебя. В лучшем случае, кто-то
Просто купит бутылку и выпьет. Потопа не будет...
*
Но не было причин, чтоб не сказать "Прощай!".
Все фразы брошены. Подарками мы квиты.
А я, представь, проснулся знаменитым
И вдруг подал своей любви на чай.
Ты пририсуешь мне усы к афише,
Ругательство напишешь поперек.
И станешь ждать, и выйдешь на порог,
Помянешь к ночи, а я не услышу.
Сегодня я заказываю вальс,
И музыка звучит для тех, кто платит.
А не для тех, кто над роялем плачет,
И на концертах прячется от глаз.
И ты увидишь в новостях бокал,
Я с ним небрежно рассыпаю спичи,
И рядом кто-то мне подносит спичку,
Как только я открою портсигар.
И ты подумаешь, что все идет не так.
Что ты могла быть королевой бала.
Я изменился? Ты мне изменяла.
Ты волка променяла на собак.
А я, как видно, снова в сопли влез.
Сейчас, когда уже это неважно
Для той, кто в конуре пятиэтажной
Тоскливо смотрит в бесконечный лес.
*
Я сжег твои письма на лестничной клетке, вцепившись в перила.
И дым поднимался, сжигая всё, что говорила.
И дым поднимался клубами по лестнице старой и серой,
А ты опускалась бумагой по-прежнему белой.
Я сжег твои письма. Я скомкал и время, и место.
Я предал. Я продал. Я сел в прокурорское кресло.
Я все эти вещи по ветру пустил и заплакал.
Я сжег твои письма. Неважно, что скажет Булгаков.
Она наблюдала, как что-то приносится в жертву.
Ты молча сгорала, летала в ночи по подъезду.
Ты крылья сложила, но все же - взметнулась, взлетела.
Она говорила, но сказать ничего не успела.
Моя зажигалка горела ненужной ремаркой.
Я сжег твои письма. Я нашел триумфальную арку.
Я снова трамваем могу теперь головы резать,
Но автор бессилен, где образ проклятый бессмертен...
Я сжег твои письма, но я ничего не исправил.
Я эти листы в свою душу опять переплавил.
Я точку поставил. Она дала новое слово.
Я жгу, а ты снова, ты снова, ты снова, ты снова...
ПЕСЕНКА КРЕСТОНОСЦЕВ
Игорю Скрипнику
Успокойся! Будь стойким в свой последний крестовый поход.
Не откроют ворот, перепрыгнем чрез ров и у стойки станцуем фокстрот.
Ты да я, мы с тобой, да бармен-сарацин в полутьме.
Он "Cinzano" смешает тебе и виски без содовой мне.
И Дева Мария, в сиянии, танец предложит тебе, в чистоте.
Не зря Ave Mater Die ты писал на щите.
Как станем кружится мы с Марией по бару вдвоем.
Я буду сбивать табуреты огромным двуручным мечом.
Мы танцуем фокстрот. Над нашим челом разгорается нимб.
Фонтанами нефти горит наш Иерусалим.
Мы не мародеры. Крестоносцы. Остались вдвоем.
Мы не грабим, мы - жжем. И стаканы допитые бьем!
Ах, как нам хорошо! Очищенье прошли мы в огне.
Мы танцуем фокстрот на воротах, снесенных с петель к Сатане.
Гроб Господень. Ты ложишься в него, а я лезу на крест.
Мы прорвались, и, значит, мы - Боги! Мы выжили двое из всех!
Что товарищи наши погибли - уже ерунда!
Сарацин ведь один, он - бармен, а нас двое всегда.
И кощунства мои - под оркестр уже не слышны.
Просто мы с тобой - новые Вечные Жиды!
Успокойся! Будь стойким в наш последний крестовый поход!
У ворот нас повесят, и мы в воздухе спляшем фокстрот!!!
*
Я увидел тебя в полумраке предутренних линий.
Среди лиц, всё ворчащих, курящих, куда-то бредущих.
Я увидел тебя. Я увидел тебя не в России,
А в каких-то бредовых мечтах, может после грядущих.
Я по улице шел. Падал снег, фонари выключали.
И я знал, что лишь подворотня - моя триумфальная арка.
И, как тени, всю жизнь по пятам нам дышат в затылок печали,
И с улыбкой садистской смеется беззубая Парка.
Я по улице шел. Выползали из нор своих люди.
Кто-то шел на работу, кто-то просто куда-то спешил.
Я - осколок фарфора, кусочек разбитого блюда -
Свою совесть как пряник на землю крошил.
Я увидел тебя в силуэтах ночных подворотен,
В переулках, в метро, в переходах, в трамваях, в машинах.
Я продать свою душу хотел, словно ты - Мефистофель.
Но тебя не нашел в этих серых и сгорбленных спинах.
*
Неврастения - болезнь молодых дураков,
Снега пушистого и искривленного льда.
Так вымирает пафос моих стихов
И перед Музой не чувствуешь вновь стыда.
Вдали от меня кто-то снегом хрустит, не таясь.
И в Яузу бросив окурок, бормочет слова
О том, что он мог бы вновь жить и писать, не боясь,
И просит у Бога разрешенье родиться сперва.
Вдали от меня есть так много молчащих друзей,
Что каждый из них недоступен как греческий бог.
И в желтом глазу незажженных жердей фонарей
Мелькает болезнь, чей диагноз: да, ты одинок.
Вдали от меня есть скользящие руки твои,
Рисунки в готическом мире на школьных листах.
Тот город, где каждую ночь оживают цари,
Который зовется из этих степей "Москв... ах!".
Свидетелем чьей-то любви рождаются вновь Чистяки.
(-Старик Грибоедов! Все наши прогулки храня...).
А неврастения кладет на глаза медяки
И не даст мне увидеть всех тех, кто вдали от меня.