Искатель приключений.

- И долго, Рунд, мы еще собираемся торчать в этом лесу?!

- Пока не обнаружим компанию аборигенов подходящего возраста, куда можно будет пристроить нашего подопечного.

- Это ж невесть сколько дней еще ждать придется! Мы ж не знаем ни их порядков, ни побуждений. Если один раз что-то похожее удалось заснять, это ж не значит, что оно непременно скоро повторится.

- Никто не обещал, Стэл, что будет легко. Зато плата-то какая!

- Да, но меня никто не учил развлекать пресыщенных детей! Этот наш Фест от скуки уже на деревья лезет, ну прямо мартышка какая!

- Да все они в этом возрасте мартышки...

Оба охранника оглянулись на поваленный сосновый ствол, на котором сидел, повесив голову и широко расставив ноги, одиннадцатилетний парнишка в обтягивающем сиреневом комбинезоне.

- А если сверзится и кости переломает?

- Да ладно, тут же сплошной мох под ногами, должен смягчить падение, к тому же Фест не совсем комнатный ребенок, гимнастикой, вроде, занимался и группироваться умеет.

- Все равно синяков наставит.

- А это, Стэл, уже не наша забота. Нам приказано следить, чтобы он вернулся домой живым и сравнительно целым. Под последним понимается отсутствие серьезных увечий, синяки и порезы не в счет. Его, собственно, сюда и отправили, чтобы всяких сильных впечатлений набрался.

- А что ж тогда его к дикарям не внедрили? Поохотился бы с копьем за крупной дичью, и впечатлений точно бы на всю жизнь хватило.

Рунд заржал, представив Феста, одетого в звериную шкуру и держащего в руке копье с грубым каменным наконечником. Самое то для любимого сынка олигарха!

- Ну, его папаша мыслит все же не столь радикально, - отсмеявшись, промолвил он. - Подобрал для сыночка достаточно цивилизованную планету, где чужаков уже не принято рассматривать в качестве еды. Но все же еще не настолько цивилизованную, чтобы их тронуть боялись, иначе никакого смысла бы не было. Короче, чтобы отпрыск помучился, но не слишком.

- Погоди, тут наш дрон, кажется, подходящую кампанию засек, - прервал его Стэл.

- Вот, а ты боялся! Подождем, когда они где-нибудь осядут, и готовь пацана.

Трое беглецов из лагеря со вкусом расположились на лесной полянке, развели костер и принялись печь картошку. До ужина их точно не хватятся, и вожатые сюда не забредают, они предпочитают отлавливать тех, кто тайком ходит купаться на речку. Местные сюда тоже не забредали. И пацаны ощутили легкий шок, когда из кустов появилась фигура в странном одеянии и направилась в их сторону. По виду это был такой же, как они, пацан, но кто же ходит по лесу в цирковом трико?

У Феста, в свою очередь, было ощущение, словно он вступает в клетку с опасными хищниками, к которым в обычной жизни его, конечно, и близко бы не подпустили. У него никогда не было проблем с общительностью, и трусом он себя отнюдь не считал, но это ж инопланетяне... Да, он учил их язык и даже что-то читал о принятых у них порядках, но это же все данные внешних наблюдений, а как это все выглядит изнутри, никто не знает. Ну, или никто просто не удосужился его в это посвятить, чтобы не мешать свежести впечатлений. Очень хотелось сбежать, но, поскольку он сам согласился на эту авантюрную экспедицию, поступить так означало бы покрыть себя несмываемым позором. И он храбро шел вперед, не решаясь первым заговорить и ожидая, когда его окликнут.

- Эй, ты кто?

Философский, между прочим, вопрос. Как у любого человека на свете, у него много социальных ролей, но вряд ли эти мальчишки ждут, что он все их начнет перечислять. Может, их интересует, не робот ли он или даже какая-нибудь голограмма?

- Я обычный живой человек по имени Фест.

Неуверенные смешки в ответ и новый вопрос:

- Откуда ты здесь взялся?

Фест показал пальцем в небо и коротко произнес:

- С другой планеты.

- Так ты инопланетянин? А откуда наш язык тогда знаешь?

- Специально выучил перед путешествием.

- А почему именно тебя к нам послали?

- Нужда заставила, - Фест подошел уже вплотную к костру и, поскольку его собеседники и не думали вставать, сам присел рядом на корточки.

- Именно тебя? Такого пацана? А почему не взрослого?

- А наши взрослые за вами со стороны наблюдают. Понимаете, наш моральный кодекс запрещает нам вмешиваться в развитие самобытных цивилизаций. Изучать их можно, а вот как-то намеренно на них влиять - нет. А если к вам кто-то взрослый заявится, вы же непременно станете раскручивать его на всякие технические новинки и научные знания, которые вы по идее должны обретать самостоятельно.

- А тебя не станут?

- А толку-то? Я же все равно ни хрена в этом не смыслю. Умею только сценарии писать для игр в виртуальной реальности, но ваши авторы наверняка не хуже меня с этим справляются.

- Ну-у, может быть... А что у тебя за нужда такая возникла?

- Нехватка острых впечатлений. У нас детей слишком ото всего берегут, ни к чему опасному не подпускают, законы такие, что даже мой отец ничего сделать не может, а ведь он владелец крупной компании, один из самых влиятельных, эээ... как это там у вас называется... а, олигархов, вот! И даже ему оказалось легче отправить меня на другую планету, где эти законы не действуют, чем договариваться с нашей бюрократией. Короче, ребята, если вы поможете мне устроиться на проживание в вашем лагере и получить эти самые впечатления, то в накладе не останетесь. Денег ваших у меня пока нет, но когда мои охранники реализуют здесь наше золото, должны появиться. Тогда вы сможете купить себе все, что пожелаете. А пока вот, - извлек он из заднего кармана комбинезона несколько жевательных пластинок. - Попробуйте. Это и вкусно, и для зубов полезно.

Мальчишки разобрали угощение. Инопланетная жвачка меняла вкус по мере разжевывания с кисленького на сладкий и обратно.

- Так у тебя и охрана есть? - спросил один из ребят.

- Есть, разумеется. Кто бы меня отпустил одного безо всякого сопровождения! У меня, вон, и чип вживлен, - хлопнул Фест себя по спине в районе правой лопатки, - который мое местоположение отслеживает. Но охранники нам докучать не будут. Им инструкция дана не вмешиваться без крайней необходимости. Ну что, договоримся? По рукам?

- По рукам, - ответили ему.

- Тогда представьтесь, пожалуйста. А то вы мое имя уже знаете, а я ваши - нет.

Сидящие у костра мальчишки по очереди назвали себя:

- Дима.

- Валера.

- Олег.

- А тебе лет-то сколько? - спросил последний из представившихся.

- Одиннадцать.

- У, как и нам всем. Если дело выгорит, то в наш отряд попадешь. А вот если не удастся, тогда что делать будешь?

- Тогда меня в другое место эвакуируют, - признался Фест. - Буду там пробовать. Где-нибудь да повезет.

Обе стороны заметно расслабились, и дальше разговор пошел уже в более доверительной обстановке. Фест хотел побольше расспросить о лагере, но вышло так, что спрашивали больше как раз его, уж очень землян интересовали подробности жизни инопланетных сверстников. Жили там явно богаче, а вот в плане личной свободы дела обстояли куда плачевнее.

- Так тебе что, и драться ни разу в жизни не доводилось? - удивлялся Дима.

- Угу. У нас же это считается агрессивным асоциальным поведением. Узнают и такими препаратами заколют, что будешь ходить как сомнамбула. И даже отец ничем помочь тут не сможет при всем его влиянии, - мрачно промолвил Фест.

Ему искренне посочувствовали и даже поделились печеной картошкой. Конечно, ему не раз доводилось пробовать самые изысканные деликатесы, но горячие клубни, с которых надо было обдирать обуглившуюся корочку, чтобы добраться до мягкого содержимого, это было нечто! Фест с огорчением подумал, что у него на родине детям подобное угощение никто никогда не даст, поскольку считается, что пища, контактирующая с пламенем, насыщается канцерогенами, то есть становится вредной для здоровья. Ну да, все, что вкусно, всегда почему-то вредно!

Перед уходом Фест сбегал к своим охранникам и взял золотое изделие, которым надеялся расплатиться за проживание в лагере, пока денег нет. Ну, а если и не возьмут, то, по крайней мере, будут знать, что его обещания солидной платы - не пустые слова.

Светиться у лагерных ворот ребятам не хотелось, и возвращаться решили так же, как и уходили - через дыру в заборе. Идя по лесу, Фест размышлял о нарядах своих новых приятелей. Все они были в таких коротких штанах, что голыми оставались даже коленки, изрядно, кстати, измазанные от постоянных контактов то с опавшей хвоей, то с песком, то с травой. Фест догадывался, что так и пораниться можно запросто, но земных мальчишек это почему-то не волновало, хотя вряд ли у них есть универсальный иммунитет ото всякой заразы. Не достигла еще их наука такого уровня развития. Вот это-то и было всего удивительней. Они уязвимы, но ничего не боятся, а мы вроде как защищены со всех сторон, а при этом всего шугаемся. То ли боли боимся, то ли психологических травм.

Алексей Семенов, директор детского лагеря "Орленок", был изрядно удивлен, когда в дверь его кабинета постучал известный и шкодник Олег Распопов. Обычно такая публика старается держаться подальше от любого начальства.

- Ну, что тебе?

- Алексей Петрович, тут вот какое дело... - мальчуган мялся и, кажется, жутко смущался, что обычно ему было не свойственно. - Вы, наверное, решите, что я вас разыгрываю, но только мы с ребятами встретились сегодня с настоящим инопланетянином. Его зовут Фест, он мой ровесник, специально выучил русский язык и хочет немного пожить в лагере, ну, чтобы познакомиться поближе с нашей жизнью. Извините, что мы его без спроса провели на территорию, но у нас другого выхода не было.

- Ну, зови... - ни в какие сказки об инопланетянах директор, конечно, не верил, но нужно же разобраться, кого это к ним занесло!

Олег с облегчением выскользнул за дверь, кому-то что-то там прошептал, и его место в дверном проеме занял другой мальчуган, которого Семенов в лагере точно ни разу не встречал. Рыжеватый, светлокожий, вполне обычного роста для своих одиннадцати лет, разве что одетый во что-то сиреневое, напоминающее цирковое трико. Ну, ради розыгрыша еще и не то достать можно. Об инопланетном происхождении визитера у директора и мысли не возникло, пока тот не уставился на него сиреневыми... нет, не голубыми, а именно натуральными сиреневыми глазами, прямо под цвет его клоунского костюма!

- Так это ты к нам с иной планеты прилетел? - вопросил Семенов.

- Я. Разрешите представиться: Фест Эндигул с планеты Арвет из звездной системы... А впрочем, наша классификация вам все равно ничего не скажет. Мой отец - владелец крупнейшей компании, разрабатывающей игры виртуальной реальности. Ну, такие, чтобы игроку казалось, что он реально в этом мире живет. Но чтобы их покупали, там сюжеты должны быть очень увлекательные, но такие, чтоб на реальность походили, а не какая-нибудь лажа из головы. Вот только все, что нам известно, уже по многу раз использовано. Новые впечатления позарез нужны! Вот меня и отправили в командировку на вашу планету, чтобы я их здесь набрался.

- А почему тебя, а не кого-нибудь повзрослее?

- Чтобы у него, если вычислят, всякие технические секреты стали выведывать? Так нам запрещено делиться ими с менее развитыми цивилизациями. Они должны развиваться по собственным законам и сохранять свою самобытность. А я только про написание игровых сюжетов и могу рассказать, ну и всякие там элементарные знания на уровне начальной школы.

- Ну, допустим. Наш язык ты выучил, а на своем родном можешь что-нибудь сказать, чтобы я убедился, что ты действительно пришелец?

Фест кивнул и заговорил. Его певучая речь не походила ни на что, что Семенову когда-либо доводилось слышать, но ясно было, что это именно осмысленный язык, а не набор случайных звуков.

- Это что ты сейчас сказал?

- То же, что и раньше, только на своем родном. Теперь верите?

- Уже верю, только пока не понял, чем могу тебе помочь. В лагере у нас кого попало со стороны не селят.

- Так у вас же места свободные есть, мне ваши ребята сказали. А я за проживание заплачу и очень много. Вот, - Фест протянул директору массивный золотой браслет. - Это настоящее золото высокой пробы. Мы знаем, что оно у вас в цене. Денег ваших у меня пока, извините, нет, но появятся, как только мои сопровождающие сумеют сбыть кому-нибудь нашу ювелирку.

- Так ты не один здесь?

- Да кто же ребенка одного на чужую планету отпустит! За мной присматривают, разумеется, но только со стороны. Даже чип под лопатку вживили, чтобы знать, где я в данный момент нахожусь. С вами им контактировать запрещено, кроме как по крайней нужде. Ну, так мы договоримся?

Юный инопланетянин попал в больное место Семенова. В эту смену действительно были выкуплены далеко не все путевки, поскольку цена их не соответствовала репутации данного места детского отдыха. Если бы не социальные службы, выкупающие что-то за бюджетный счет для своих подопечных их малообеспеченных семей, был бы полный швах, а владельцы, между тем, требовали приемлемых финансовых результатов. Браслет выглядел убедительным аргументом, чтобы закрыть глаза на кое-какие правила, но все же было боязно.

- Но совсем без документов мы все равно никого принять не можем...

- Ну, у меня есть свидетельство о рождении на имя Федора Огонькова, - предъявил Фест нужную бумагу, - поддельное, конечно, но кто там будет докапываться?

"А ведь действительно не будут", - подумал директор, - "и к цвету глаз присматриваться мало кому в голову взбредет. А так - пацан и пацан..."

- Раз так, мы, наверное, сможем договориться, - промолвил он. - Только ведь вам не только мне за платить придется, но и всем людям из нашего персонала, что будут посвящены в вашу тайну.

- Да не вопрос! У отца золота - завались! По миллиону на каждого устроит? Лично вам - вдвое больше.

От озвученной суммы директор даже взмок, а по глазам мальчишки понял, что тот не просто мелет языком, я действительно готов раскошелиться. Ну да, если его на другую планету смогли забросить, то это для них гроши...

- Ладно, договорились...

- Но сперва лишь аванс, а остальная сумма перед моим отбытием из вашего лагеря, - произнес Фест. - Если кому вдруг придет в голову меня выдать, то меня отсюда тут же эвакуируют, а вот вы потом ничего никому не докажете, только выставите себя дураками.

- Условие принимается, - сказал Семенов, пряча полученный браслет в ящик письменного стола, - только и у меня есть некоторые условия. Тебе придется переодеться в нашу форму, чтобы не привлекать лишнего внимания.

- Без вопросов.

- А еще тебе надо будет пройти медосмотр у нашего врача. Без этого мы детей не заселяем, а то мало ли какую заразу занесут.

- Вот с этой стороны можете быть спокойны, - промолвил Фест. - Бороться с каждой отдельной инфекцией оказалось не эффективно, и поэтому мы давно уже так модифицировали свой генотип, чтобы организм получил средство для ликвидации всех чужеродных генов, встречался он с ними ранее или нет. Без этого свойства было бы чистым безумием лететь на чужую планету, где полно незнакомой нам заразы. Так что ни я вас не могу ничем заразить, ни вы меня.

- Это замечательно, - ответил директор, - но врачу ты все же покажись. Просто у нас порядок такой.

Протестовать Фест, конечно, и не думал. Он же сюда за новыми впечатлениями приехал, а чем не впечатление - медосмотр, проведенный на чужой планете и по их правилам?

С лагерным врачом отправился договариваться сам директор и сумел его убедить. Больше, конечно, предложенной суммой, но и возможность увидеть живого инопланетянина была немалым стимулом, особенно для человека, грезившего в юности научными открытиями, но вынужденного влачить существование участкового педиатра в районной поликлинике, подряжаясь на лето для работы в лагере. Иван Ильич Смольников рвачеством не отличался, но и того, что плывет в руки, упускать не желал.

В лагерном медпункте Феста удивило почти полное отсутствие медицинской аппаратуры, что, конечно, можно было списать на общую отсталость данной цивилизации. Зато для осмотра от него потребовали раздеться догола. Он и не помнил уже, когда его осматривали в таком виде. Наверное, в совсем уже бессмысленном возрасте. К тому же здешний лекарь отличался бесцеремонностью, рылся у Феста в волосах, лез в рот и даже трогал за такие интимные места, что на родине Феста за подобный осмотр его бы точно привлекли к суду за домогательства к малолетнему. Мальчик был почти что шокирован, но и не думал сопротивляться. "Ты же сам явился сюда за острыми впечатлениями? Ну, вот и получай полной мерой!"

После тщательного осмотра его загнали под душ, а затем вместо его комбинезона выдали лагерную форму, ту самую, с короткими штанишками. Только прежняя обувь осталась при нем, чему он был несказанно рад.

Осмотрев инопланетного пациента, оставленного пока при медпункте до направления в отряд, Смольников отправился докладывать директору.

- Ну что, Иван, заметил что необычное кроме цвета глаз?

- Только отсутствие малейших дефектов. Телесное развитие соответствует заявленному возрасту, рост средний, вас в норме, на зубах ни единой пломбы, вши отсутствуют, явно ничем серьезным не болел, кожа чистая, не заметно ни единого шрама, кроме небольшого под правой лопаткой, где ему вживляли чип, который, кстати, прощупывается. Ребенок очень ухоженный и чистоплотный. Что у него там в голове - сказать не могу, это уже не моя компетенция. Я бы присвоил ему первую группу здоровья. Проблем по медицинской части не предвижу. На карантине держать нет смысла, если верно то, что он говорит об универсальном иммунитете.

- А ты ему веришь?

В принципе да. Никаких следов от прививок я у него не нашел.

- Тогда сегодня же определю его в отряд к сверстникам. Трое шалопаев уже знают, откуда он такой взялся, вот и не будем без лишней надобности увеличивать круг посвященных.

Заселили Феста в ту самую комнату, где уже проживали Дима, Валера и Олег. К сожалению, свободная койка нашлась только в углу, а не рядом с ними. Вожатого третьего отряда, куда попал Фест, равно как и воспитательницу, пришлось посвятить в его тайну, зато на них же легла обязанность обеспечить его всеми необходимыми для жизни в лагере вещами, поскольку у него с собой даже сменного белья не было. Пацанов из отряда, за исключением указанной выше троицы, никто посвящать, конечно же, не стал, и они с удивлением на него косились, что это за хмырь такой взялся, опоздавший к началу смены, и почему это взрослые так с ним возятся. Впрочем, для них он был Федей Огоньковым. Так, ради конспирации, звали его теперь вожатый, воспитательница и его первые приятели.

Вот, правда, говорить с непосвященными Фест теперь откровенно боялся. А ну как станут расспрашивать, кто он и откуда? Он мог сказать, как зовут его "родителей", вписанных в метрику, город, из которого он якобы приехал, и адрес своего там проживания. На том его легенда и заканчивалась. Да, представители их цивилизации следили за землянами, но их интересовали глобальные вопросы, во всякие бытовые мелочи никто не вдавался, а потому и создать для него подробную легенду, которую трудно было бы разоблачить, оказалось некому. Решили, что и так сойдет, главное подкупить там людей, что принимают решения, чтобы они закрыли глаза на все несостыковки.

Ну, относительно уровня местной коррупции наблюдатели не ошиблись, Фест теперь убедился в этом лично, но нельзя же подкупить всех, с кем тебе доведется контактировать! Так что с одной стороны он был теперь надежно защищен от пристального внимания проверяющих, представляющих местные властные органы, а с другой стороны его в любой момент могли разоблачить сверстники, которым рот не заткнешь и которые бог весть кому могут передать свои догадки. Для него было неестественно разыгрывать из себя такого вот нелюдимого буку, но он не видел другого способа отвадить любопытствующих.

А еще приходилось привыкать к уровню здешнего комфорта. Дом третьего отряда представлял из себя деревянный барак с двумя большими спальнями, для мальчиков и для девочек, кладовками и маленькими комнатками для вожатых. Туалет на улице в отдельном здании, умывальник тоже, душевых не предусмотрено, зато есть большая отрядная баня, куда в субботу один за другим отправляют мыться все отряды. Лагерный медпункт с собственной душевой и туалетом рядом с этим убожеством казался островком рая. То ли детей в этом лагере специально приучали терпеть жизненные тяготы, то ли у владельцев просто денег не хватало ни на какую реконструкцию и вся инфраструктура здесь оставалась неизменной с замшелых советских времен. Чистоплотного Феста все это откровенно злило, но зато незабываемых впечатлений он действительно получал выше головы и уже прикидывал, как впишет окружающую его сейчас обстановку с сценарий новой игры. В условиях полного погружения игроков точно ждет шок!

А еще его напрягало, что в одной комнате здесь ночует десяток мальчишек, не все из которых к нему благожелательно настроены. После отбоя возня и даже швыряние подушками, и вожатому Степану приходится прилагать немало усилий, чтобы утихомирить своих подопечных. А еще какой-то дурак здесь придумал после отбоя тихий час! Фест слышал, что в жарких странах на этой планете бывает послеобеденная сиеста, но это потому, что в эти часы из-за угрозы перегрева нереально заниматься никакой активной деятельностью. Но здесь-то это и во вполне прохладные дни устраивают! Разумеется, никто не спит, и все только маются дурью, задирая друг друга.

Положение усугубилось, когда Рунду удалось, наконец, найти тайного скупщика золота, согласного приобрести большую партию ювелирных изделий безо всяких документов. Что наличные теперь у них на руках, охранники оповестили Феста через все тот же чип, который на самом деле не только его местоположение отслеживал, но и текущее состояние его организма, а при необходимости мог работать не только на передачу, но и на прием информации, посылая нужные импульсы прямо в мозг. При интенсивном использовании его заряда надолго бы не хватило, так что такие сеансы связи должны были проводиться только по исключительно важным поводам, вот как сейчас.

О поступлении денег Фест известил Степана, и тот закрыл глаза на тайный уход подопечного за территорию лагеря через уже знакомую Фесту дыру в заборе. Обратно мальчик вернулся с пакетом, где лежали пачки купюр. Теперь можно было, наконец, заплатить обещанный аванс. Пакет этот он отнес в медпункт, откуда большая часть его содержимого попала в директорский кабинет и там уже разошлась по рукам. Вот только одну из пачек Фест оставил при себе, намереваясь лично заплатить приятелям и не очень-то задаваясь вопросом, где они станут хранить столь огромные для них деньжищи. Деньги он передавал с рук на руки, когда рядом не было посторонних, но кто-то, видимо, все же подсмотрел и, конечно же, сделал неверные выводы, решив, что это просто Фест такой трусливый и слабохарактерный, что деньги свои кому попало готов отдать, наверное, чтобы не били. Олег Распопов и его приятели в пай-мальчиках отнюдь не числились, так что подумать о них можно было всякое. Ну и кому-то, естественно, стало завидно.

Игорь Пустельгин без особых на то оснований считал себя крутым парнем, но наглости ему и в самом деле было не занимать, чем он и пользовался при всяком удобном случае.

- Эй, Федь, я слышал, у тебя лишние деньги завелись. Не поделишься с товарищем?

Такого наглого наезда Фест никак не ожидал. У него на родине такое и представить было невозможно. Да там и наличные деньги давно отсутствовали как класс, а если со счета на счет перечислить, так всегда следы останутся, и тогда расспросов не избежать: за что, мол, и на каком основании? Не зная пока, как на такое реагировать, Фест недоуменно захлопал ресницами, что только убедило юного вымогателя в правильности выбранной тактики. Свои слова он подтвердил невзначай продемонстрированным кулаком.

- А тебе-то за что платить? - наконец, пораженно вымолвил Фест. - Ты мне что хорошего сделал?

- Так, может, еще сделаю, - глумливо ответил Игорь. - Например, трогать не стану. Или, может, стукнемся?

Фест понял, что его откровенно провоцируют на драку. И ведь не объяснишь этому наглецу, что он ведет себя асоциально! И никто его за это ничем закалывать не станет, поскольку здесь это, похоже, если и не в порядке вещей, то все равно дело привычное, а не ужас-ужас-ужас!

Фест быстро огляделся по сторонам. Приятели были неподалеку, но на помощь ему что-то не спешили. Ну да, они же не защищать его договаривались, а устроить ему здесь интересную жизнь, то есть сделать его участником всех своих авантюр. Ну и зачем им в партнерах такая размазня, которая даже за себя постоять не в состоянии?

Фест еще раз внимательно оглядел противника, уже начинающего терять терпение. Игорь и ростом его не превосходил, и в плечах был ничуть не шире. Нет, физически он точно не сильнее! У него разве что опыта может быть побольше, если он, допустим, какими-нибудь единоборствами занимался, но проверить, так ли это, можно только на практике. И хотя хорошо привитые манеры не позволяли Фесту ввязаться в обмен ударами, откуда-то из глубин его подсознания уже вздымались древние родовые инстинкты, требующие прямо противоположного, и Фест чуть ли не с удовольствием им отдался.

Первый удар нанес все же Игорь, попав Фесту в плечо, но тот устоял на ногах и тут же сам замолотил кулаками, сперва целясь по корпусу, а потом уже куда придется. Мальчишки крепко сцепились, не устояли на ногах, и дальше обмен ударами происходил уже в партере. Никаких боксерских навыков у Игоря не обнаружилось, только лишь наглость и остервенение.

Растащил пацанов прибежавший на шум вожатый. Сперва каждому из бойцов прилетело по подзатыльнику, чтобы малость охолонули, а потом, наконец, дошло дело до обстоятельного разбора, по какому поводу драка и кто ее зачинщик. Тут и выплыло, что Игорь наезжал на соседа по комнате из-за денег, а Фест только защищался. Теперь все шишки посыпались на малолетнего вымогателя с угрозами выгнать из лагеря, если такое еще раз повторится. Ни о каких медикаментозных мерах для снижения уровня агрессии речи, разумеется, так и не зашло.

Потом обоих бойцов отвели умываться и в медпункт, залечивать травмы. До разбитых губ и носов, правда, дело не дошло, оба отделались синяками, один из которых, правда, оказался у Феста под правым глазом. Никакими примочками его было не убрать, и, разглядывая себя в зеркало, мальчик хмуро думал, что это "украшение" останется при нем до самого возвращения домой. Вот как он там будет объяснять, как и при каких обстоятельствах его заполучил? Убеждать взрослых в своей правоте - это дохлый номер. Наверняка, по их мнению, он должен был бы отдать агрессору требуемое, а потом на него же и нажаловаться, чтобы с ним потом компетентные взрослые люди разбирались. Здесь, возможно, формально от законопослушных детей требовалось то же самое, но на деле наставники понимали, какой это будет удар по мальчишеской гордости, и позволяли воспитанникам постоять за самих себя. Да, так было опаснее, непредсказуемее, но зато естественнее и даже как-то честнее.

На досуге Фест задумался, сможет ли он использовать полученный сейчас опыт при разработке игровых сюжетов. Не обвинят ли его тогда на родине в пропаганде насилия и жестокости? Очень даже могли. Но эту свою победу над собой он не забудет никогда и станет ей в тайне гордиться. А может, и не в тайне. За считанные дни, проведенные здесь, он уже стал заметно решительнее, и кто знает, что там будет дальше. Острые впечатления, оказывается, не только вызывают всплеск адреналина в крови, но и характер выковывают.

Фест заметил вдруг, что после этой драки и с окружающими его пацанами ему стало как-то легче сходиться. За своего, что ли, признали? Хорошо бы, ведь это гарантировало ему участие в дальнейших приключениях.

На лагерь навалилась удушающая жара. На улице, под жарким солнцем, все ходили квелые, ни в какие подвижные игры играть не хотелось. В помещениях от нее тоже не было спасения - у Феста создавалось впечатление, что о кондиционерах здесь даже и не слышали, хотя он точно знал, что местная цивилизация давно уже до них доросла. Вот что это за отношение такое к подрастающему поколению?! Или, может, это советники отца специально ему такой лагерь подобрали, чтобы смог испытать побольше всяких трудностей? Фест, конечно, понимал, что он здесь именно за этим, но и трудности трудностям рознь. Одно дело, когда они обостряют мышление, и совсем другое, когда даже мысли от перегрева начинают лениво ворочаться.

Единственным доступным способом охладиться было купание. Своего бассейна в этом нищем лагере, разумеется, не было, зато неподалеку протекала речка, где на сравнительно мелком и спокойном месте был выгорожен лягушатник. Купаться водили, но раздельно по отрядам, и каждому из них доставалось слишком мало времени, чтобы насладиться этим процессом. Да Фест, будь его воля, сейчас вообще бы, наверное, из воды не вылезал!

И это при том, что плавать в проточной воде ему раньше ни разу в жизни не доводилось. Только в бассейнах, под неусыпным наблюдением видеокамер и инструкторов, которые, чуть что, ринутся тебя спасать. Система эта была настолько эффективной, что Фест не слышал даже, чтобы кому-то не повезло утонуть. Здесь же, судя по разговорам, такое частенько случалось, но, разумеется, не во время организованных купаний. И мелко так, что не утонешь, и вожатые вкупе с физкультурником глаз с подопечных не спускают.

Вот только те подопечные, как заметил Фест, особым послушанием не отличались и нередко сбегали на речку частным порядком, прежде всего в ненавистный всем тихий час. Проступок этот считался здесь самым серьезным, за него выгоняли из лагеря, если, конечно, сумеют уличить. Но ты сперва поди поймай!

Новые приятели Феста тоже временами занимались этим незаконным делом и вот сегодня, видя, как он мается от жары, предложили присоединиться, заставив его глубоко задуматься. Да, его, пожалуй что, и не выгонят до срока, поскольку его неформальный договор с дирекцией лагеря предусматривал полную оплату лишь по окончании оговоренного времени пребывания здесь, а пока они получили только аванс. В другое время он бы, наверное, все же поостерегся от такой авантюры, но сейчас от жары мозги плохо соображали, да и инстинкт самосохранения молчал или, точнее, работал совсем в другую сторону, озабоченный больше возможным перегревом.

С лагерной территории они выбрались, разумеется, через дыру в заборе, а вот дальше товарищи Феста свернули с натоптанной тропинки. Отдыхая в этом лагере уже не первый год, они знали уже, где именно вожатые подстерегают потенциальных нарушителей, и старались обойти эти места стороной. В итоге они привели Феста в место, где река, подмывая высокий берег, образовала глубокую заводь и где, по словам Олега, частенько купались деревенские. К счастью, сейчас здесь никого не оказалось и удалось обойтись без конфликтов.

К немалому удивлению Феста, приятели его перед купанием разделись донага. Сам он всегда купался в плавках и хотел было и тут их оставить, но ему популярно объяснили, что времени у них мало и полностью высушиться на обратном пути не удастся. Тела-то еще обсохнут, а вот плавки так и останутся влажными. А если они вдруг кому-то попадутся, что тогда? Так можно еще отбояриться, мол, в лес ходили, но непросохшее белье станет неопровержимой уликой. Ну, раз так...

Мелькнула мысль, что новым друзьям, возможно, еще и хотелось увидеть его, так сказать, в натуральном виде, ну, вдруг он там как-то отличается от землян? Интерес, впрочем, был взаимным. Оказалось, что отличий нет никаких, даже в степени развития. Ни у одного из четверки не видно было еще никаких следов полового созревания. У Феста, правда, было побольше подкожного жирка. Никаких лишних выпуклостей и складок, просто чтобы грудная клетка выглядела гладкой и не походила на стиральную доску. Его приятели, конечно, тоже не были дистрофиками, и на их поджарых телах можно было разглядеть приличные для их лет мускулы, но и ребра тоже можно было пересчитать взглядом. Недокармливали их, что ли? В лагере-то кормили вполне прилично, Фест сам был тому свидетелем, стало быть, они такими сюда уже приехали.

Но все размышления о телосложении друзей Фест отбросил, когда они дружно попрыгали в воду. Здесь явно было глубоко, можно и нырнуть, но что если на дне притаились коряги?! Юный инопланетянин с ужасом осознавал, сколько правил они сейчас разом нарушают! Купаются одни, без присмотра взрослых, так что спасать их в случае чего будет некому. Купаются в месте с неисследованным и, скорее всего, не расчищенным дном. Купаются в проточной воде, где могут быть холодные струи, например, от донных ключей, грозящие судорогами. Все это недаром же запрещено, так что благоразумному молодому человеку, каковым он всегда себя считал, следовало бы отказаться так рисковать, ну, максимум осторожно войти в воду у берега, дабы охладиться, но он почему-то прыгнул с откоса вслед за остальными, разве что ногами, а не головой вперед, да еще и отчаянно взвизгнул при этом.

Прохладная вода на миг словно обожгла разгоряченное тело, так что у Феста даже перехватило дыхание, но он быстро очухался и рванул из глубины вверх, к воздуху и солнцу. А там уж началась такая веселая толкотня, какой присматривающие за тобой взрослые никогда не допустят. Вопи, брызгайся, гоняйся друг за другом, пытайся ухватить и даже притопить товарища - никто и слова не скажет! К счастью, все четверо плавали отлично и никто лишней воды не нахлебался.

А вскоре выяснилось, что это далеко не единственное доступное тут развлечение. На берегу росла могучая старая ива, и кто-то, вероятно из тех же деревенских, привязал к ее суку две веревки, к нижним концам которых, в свою очередь, была привязана короткая, но крепкая на вид палка. Как выяснил Фест, эту немудреную конструкцию здесь называли тарзанкой. Надо было залезть на откос, ухватиться обеими руками за палку, хорошенько оттолкнуться, и тогда она сама вынесет тебя подальше от берега, и в этот момент отцепляйся и ныряй! Первым из ребят ею воспользовался Олег, а за ним и другие не устояли.

Фесту доводилось уже нырять в бассейн с вышки, но то в проверенный бассейн, к тому же есть время собраться перед прыжком и отталкиваться предстоит от чего-то устойчивого и надежного. А тут какая-то палка на веревках, которые, того и гляди, еще и оборвутся, и надо в процессе движения подгадать момент для отцепления и сбить при этом горизонтальную скорость, чтобы правильно войти в воду, а не шмякнуться плашмя. Когда он в свою очередь забирался на откос и хватался за палку, сердце так бухало в груди, что казалось, вырвется оттуда и само куда-то улетит. А потом был сумасшедший полет над водной гладью и удачное приводнение.

Фесту потом и самому не верилось, как он на такое решился, но тот фантастический восторг, что он тогда испытал, останется с ним, наверное, до могилы. Это ж сколько адреналина и эндорфинов он тогда разом заполучил!

Но все хорошее в жизни, увы, скоро кончается. Во избежание неприятностей ребятам надо было успеть вернуться в лагерь до окончания тихого часа, так что пришлось вылезать из воды, хоть и не хотелось. Даже обсохнуть на месте времени не оставалось, поэтому, захватив одежду, они отправились пробираться сквозь заросли нагишом.

Фест ощутил сейчас такое единение с природой, какого, наверное, давно уже были лишены все его соотечественники. Влажная кожа даже жару-то не особо ощущала. Хвоя и мелкие камушки на тропе покалывали босые ступни, но он уже немного приучился ходить босиком и ничуть от этого не страдал. Комары в зарослях, конечно, пытались атаковать, но лишь единичные, и при ходьбе от них удавалось отмахаться.

Зато воображение мальчика работало на полную катушку. Он уже представлял себе, как задействовать в игровых сценариях свои сегодняшние ощущения, чтобы и игроки могли в полной мере почувствовать то, что сейчас чувствует он. Ну, например, в роли нагих дикарей, ловящих рыбу в реке голыми руками или охотящихся с луками и копьями на оленей. Кстати, говорят, что в глубине тропических лесов здесь еще сохранились племена, которые именно так и ходят, и охотятся. Фест не сомневался, что такую игру будет ждать потрясающий успех, так что можно уже считать, что его командировка на эту планету полностью себя оправдала.

Оделись ребята недалеко от лагерного забора и сумели незаметно проскользнуть на территорию. Удача сегодня была на их стороне, так что и по пути к отрядному домику их никто не перехватил.

Фест сам себя не узнавал. Он сегодня нарушил все, что только можно, подвергал свою жизнь опасности и при этом был несказанно счастлив. Ощущение эйфории не проходило до самого вечера, и даже засыпал он с блаженной улыбкой на устах.

Что здесь бывают такие странные мероприятия, родительские дни, Фест в принципе знал, хотя и не понимал их значения. А в остальное время, что ли, родственников отдыхающих здесь детей не пускают на территорию лагеря? Если да, то почему? Боятся, что занесут какую-нибудь заразу? При существующем здесь уровне медицины это выглядело бы даже резонно, но зачем тогда пускать родных всех скопом, напрочь разрушая всякие намеки на изоляцию? Чтобы могли лично убедиться, как отдыхается здесь их отпрыскам? Но почему тогда только в этот день?

Если одна традиция столь явно обесценивает другую, от какой-то из них надо избавляться, но головы здешних обитателей эта логичная мысль почему-то все никак не посещала. Впрочем, тут таких примеров было хоть завались. Вот даже с тем же купанием. Детям мало того времени, что им отводится, ясно же, что они будут искать пути урвать сверх положенного. Ясно также, что взрослые не хотят, чтобы дети при этом рисковали. Ну так вы или организуйте им купание в другом месте под присмотром все тех же вожатых, или так оборудуйте лагерный периметр, чтобы там и у мыши не было шансов проскочить незамеченной? А на деле одни делают вид, что ловят, а другие вынуждены скрываться, выходя уже из-под всяческого контроля и забредая в совсем уж опасные места! Да хоть дырку ту в заборе потрудились заделать! Но нет, все здесь о ней знают, кроме, наверное, проверяющих, и откровенно игнорируют ее существование. Похоже, она не только детям нужна, но и тем же вожатым, чтобы незаметно покидать лагерную территорию.

Феса не покидало ощущение, что все это кажущееся двоемыслие на деле просто помогает жить и именно потому так неистребимо. Или тут детей специально так растят, чтобы они учились везде искать обходные пути? Для морали его родины это казалось немыслимым, но здесь, похоже, господствует какая-то другая мораль. И он уже понемногу начинал к ней приспосабливаться.

Как бы там ни было, но грядущее мероприятие ставило перед ним новые вызовы. Тут же скоро появится масса постороннего люда, и среди них наверняка найдутся желающие поинтересоваться, кто он такой, откуда родом и как сюда попал. Директор уже по-дружески советовал не мельтешить на глазах у гостей и, главное, ни на кого не пялиться, чтобы никто не заинтересовался его странным цветом глаз. Чтобы гарантированно этого избежать, ему вообще не следовало бы выходить в этот день на улицу, но это, в свою очередь, могло бы вызвать подозрения, так что Фесту посоветовали все же гулять вместе с товарищами по отряду, но никакой инициативы не проявлять и вообще стараться привлекать к себе как можно меньше внимания.

Как только промчалась весть, что из города подъехал первый автобус, народ дружно рванул к лагерным воротам встречать родных. Фесту встречать было некого, его охранники тут точно не рискнут показаться, но он все равно поплелся следом и встал в сторонке, мол, тоже кого-то ждет.

Кому-то сразу повезло. Жаркие объятия, будто давно не виделись, расспросы, горячее желание младшего поколения поделиться впечатлениями. Выходило это сумбурно, но весьма экспрессивно, с воплями и размахиванием руками.

Наконец, всю первую партию приехавших разобрали и повлекли на территорию осматривать лагерь. Те, кто родных пока не дождался, продолжали торчать у ворот, жадно вглядываясь в каждую подъезжающую машину. Приезжали ведь не только заказными автобусами, многие прибывали на своем личном транспорте. Стоянка перед лагерными воротами вскоре оказалась забита до отказа, и опоздавшие парковались теперь на обочинах. Когда и друзья Феста встретили, наконец, своих родных, он оторвался от созерцания дороги и двинулся за ними, стараясь, впрочем, не приближаться, а не то всяких нежелательных расспросов уж точно было не избежать. Мальчик, наконец, отчетливо осознал, что в этом празднике жизни ему суждено участвовать только в качестве стороннего наблюдателя. Ну, что ж, он тогда и понаблюдает за нравами аборигенов. Может, и подметит еще что интересное!

Первое, что удивило Феста, это развернувшиеся по всей лагерной территории семейные трапезы. Родственники привезли с собой массу снеди и теперь закармливали ею своих детишек, словно те здесь голодали. Да и пища эта, на взгляд Феста, отличалась от лагерной в худшую сторону, поскольку тут было полно сладостей и копченостей. Это же и сахар в избытке, и трансжиры, и даже канцерогены в тех же копченостях! Сплошной, короче, вред для зубов, плюс угроза ожирения, плюс возможные проблемы в будущем с желудочно-кишечным трактом. У него на родине такого вызова принципам здорового питания точно бы не допустили, но здесь, похоже, народ относится ко всем этим принципам с полным пофигизмом. Вот вставишь такое в игру, и для кого-то это точно станет потрясением! Но нет, не позволят, риск для жизни персонажей - это еще ладно, почему-то считается, что никто из детей в здравом уме повторять такое все равно не осмелится, но вот подобную трапезу точно сочтут пропагандой вредной пищи!

К счастью, повестка родительского дня одной жратвой не ограничивалась. Были запланированы еще разные конкурсы, в которых старшее поколение могло бы участвовать на равных с детьми, а также отчетный спектакль лагерного драмкружка.

Да, был тут и такой кружок, и еще разные другие, в основном связанные со всяким рукодельем, куда дети записывались вскоре после приезда в лагерь. Всякие ручные поделки Феста никогда не привлекали, а вот роль в пьесе, он, возможно, и рискнул бы сыграть, да только все роли расхватали еще до его здесь появления. Теперь оставалось только пялиться на сцену и подмечать все огрехи юных артистов. Ну да, почти все тут выглядят как-то зажато и говорят неестественными голосами, разве что реплик своих не забывают, успели выучить назубок, молодцы! Смотреть на эти жалкие потуги Фесту было смешно, а вот родители умилялись, глядя на своих отпрысков. Но ведь ясно же, что никто из них в будущем в артисты не выбьется, так зачем тогда, спрашивается, корячиться? С трудом дотерпев до конца представления, Фест двинулся на спортплощадку.

Вот здесь, на его взгляд, было повеселее, хотя некоторые конкурсы все равно казались глуповатыми. Участие в семейных стартах ему не светило, но он упорно искал, где сможет проявить себя. Внимание его привлекла русская национальная забава.

Гладко оструганное бревно было вкопано одним концом в землю, а на другой конец прибили колесо, к которому подвесили призы. Смельчак, сумевший долезть до вершины, мог отыязать для себя любой приз. Желающих было немало, но мастеров лазания по деревьям среди них как-то не попадалось, и очередной претендент на приз неизменно съезжал вниз под смешки зевак, так и не дотянувшись до колеса.

Фесту, однако, тут было не привыкать. Его, вон, даже собственные охранники за глаза обзывали мартышкой! Наплевав на советы не привлекать к себе внимание, он, дождавшись, когда чей-то отец, решительно взявшийся за дело и не дотянувшийся до вожделенных призов всего каких-то полметра, все же съедет вниз, подошел к столбу сам и начал свое восхождение. Да, зацепиться на этом бревне было не за что, ну, разве что впиться в него ногтями, но плотно обхватить конечностями вполне возможно, а силу трения никто не отменял. Так он и пополз вверх, не боясь елозить брюхом по столбу, главное - не ослаблять захвата. И вот башка его уже практически уперлась в колесо, теперь можно рывком ухватиться за обод... а дальше хоть на руках его обойти, выбирая приз по вкусу.

Фесту почему-то приглянулись новенькие кроссовки. Как раз по его ноге и, наверное, можно будет увезти с собой в качестве сувенира. Это, конечно, не шедевр современных технологий, но зато такой модели на его родине точно никто не видел, так что можно будет похвастаться эксклюзивом.

Зажав в зубах их шнурки, он опять перепрыгнул на столб и триумфально съехал вниз под приветственные крики. Больше всего радовались его друзья, которых тоже занесло на эту площадку, а может, специально подошли, когда увидели его на столбе.

Никому больше его подвиг повторить не удалось, так что местных он, как у них тут выражаются, уел. Его даже сфотографировать хотели, так что пришлось спешно жмуриться, чтобы цвет глаз не разглядели, и побыстрее сваливать с площадки. Триумф триумфом, но лишние проблемы ему не нужны. К тому же он и так набрался сегодня впечатлений, будет о чем на досуге поразмышлять.

Так и закончился для Феста этот заполошный день. Авторитет его среди друзей заметно приподнялся, наверное даже больше, чем после драки и полетов с тарзанки. Из чудного инопланетянина, которого надо выгуливать за обещанные им блага, он превратился в своего в доску парня, с которым можно идти на любую рискованную авантюру. Во что это может вылиться на практике, мальчику скоро предстояло узнать...

То ли умение Феста лазать по столбу произвело такое впечатление на его земных друзей, то ли они посчитали его отчаянным парнем, которого можно взять с собой на самое рискованное дело, но уже на следующий день после его триумфа с добычей кроссовок со столба Олег, Дима и Валера предложили ему поучаствовать в налете на сад, как они выразились, "одного куркуля", где как раз поспела сладкая черешня. Хозяин ее, как сказали Фесту, был не на лучшем счету среди собственных односельчан, имея стойкую репутацию жлоба и крайнего жмота, у которого и снега зимой не выпросишь. Деревенскую детвору он шпынял по поводу и без, и юная поросль платила ему той же монетой, так что традиция обносить при всяком удобном случае его сад порождена была вовсе не ребятами из лагеря, но зато с энтузиазмом ими подхвачена.

По сведениям Олега, куркуль этот, Николай Кузьмич Трапезников, должен был вскоре отправиться на рынок продавать свой урожай, так что некоторое время его дома не будет и можно будет попытаться проникнуть в сад. Деревенские, мол, так и делают, да и сам Олег год назад с ними ходил и успешно утек с добычей. Участок, правда, охраняла серьезная псина, но после того, как она серьезно кого-то покусала, хозяин в свое отсутствие предпочитал держать ее на цепи.

Сделанное предложение оказалось для Феста неожиданным и даже немного шокирующим. Как ни крути, но его звали поучаствовать в мелком воровстве, пусть даже и освященном местными традициями. У себя дома он, разумеется, никогда ничем подобным не занимался и даже помыслить о таком не мог. Чтобы сын богатейшего предпринимателя принялся воровать по мелочам?! Это ж какое пятно на репутацию и потом позор на всю жизнь!

Но то, что там однозначно считалось позором, так таковым, похоже, вовсе не выглядело. Мелкие кражи здесь и у взрослых были в порядке вещей, главное не попадаться, а для пацанов и подавно являлись предметом гордости, если связаны с опасностью и возможностью испытать себя. Ну, не ради же материальных благ его приятели на это шли? В лагере все же неплохо кормили, фруктами тоже не обделяли, хотя конкретно черешню не выдавали, может, слишком дорого стоила. Ну, Фест бы все равно мог ее для них купить, если бы не пожелали. Но для них это было прежде всего щекочущим нервы приключением, и Фест решил относиться к этому делу точно так же. Ну, он же сюда специально за новыми впечатлениями прилетел? Вот и будет ему впечатление, каких дома точно не получить.

Сперва все шло даже как-то слишком гладко. Они без проблем улизнули из лагеря, добежали до соседней деревни, нашли на ее краю нужный сад, заглянули через забор. Хозяина не видно, даже собака, что должна сидеть на цепи, почему-то не лает. Заснула, что ли? Ну. это ее проблемы.

Заборные доски были прибиты вертикально и сверху заострены, так что лучше на них не садиться. Но коллективными усилиями, помогая друг другу, эту преграду удалось преодолеть. Дальше оставалось найти черешню, которую сам владелец сада еще не успел обобрать. Таковая обнаружилась, причем очень высокая и многоствольная, до ягод с земли не дотянешься, нужна стремянка, ну, или залезть по стволу поближе к кроне. Юные налетчики так и сделали, причем Фесту удалось забраться выше всех.

А какое это, оказывается, наслаждение - есть ягоды прямо с дерева! Удобно устроившись в развилке ветвей, Фест подтягивал к себе тонкие веточки с темно-малиновыми плодами и срывал последние прямо губами, чавкая сладкой мякотью и выплевывая косточки. Он настолько увлекся этим процессом, что не сразу даже расслышал внизу грозное рычание.

Здоровенная овчарка вместо того, чтобы сидеть на цепи, стояла прямо под деревом и не сводила глаз с незваных пришельцев. Фест прикинул расстояние до забора и с разочарованием понял, что туда не добежать - успеет тяпнуть. Хотя заразиться бешенством ему в принципе не грозило, кто тут в этом станет разбираться, а какие неприятные процедуры следуют здесь за собачьими укусами, он был осведомлен и подвергаться всему этому никак не жаждал. Приятели его, похоже, размышляли сходным образом и потому тоже не рыпались, застыв в ветвях черешни и горестно думая, сколько же им тут еще торчать. Появление владельца сада было воспринято ими чуть ли не с облегчением.

Дальше пришлось слезать с дерева и под конвоем Трапезникова и его собаки плестись в хозяйский хозблок, представляющий собой сразу и хранилище сельхозинвентаря, и столярную мастерскую, на что намекал стоящий здесь длинный верстак. Овчарка, к счастью, осталась снаружи, но ее хозяин лаялся ничуть не хуже, обрушив на головы пойманных воришек поток оскорблений. Закончилось все предъявлением ультиматума: или он ведет их в лагерь и устраивает там официальные разборки с участием их родителей, дирекции лагеря и полиции, или накажет их собственноручно и отпустит восвояси. Олег от лица всей компании осведомился, как именно Николай Кузьмич собирается их наказывать, и услышал в ответ, что ивовыми розгами.

Вот тут Фест испытал настоящий шок. У него на родине любые телесные наказания детей давно уже считались преступлениями, а уж чтобы хлестать кого-то прутьями... Такое бывало, кажется, только в совсем уж давнюю старину, чуть ли не в Средневековье. Фест и слыхал-то об этом только краем уха и совсем не представлял как-то выглядело в натуре, поскольку подобные сцены изымались из доступной школьникам литературы, дабы не травмировать нежную детскую психику. Фест, конечно, уже много что здесь успел испытать и полагал себя вполне готовым к разным потрясениям, но неизвестное же всегда страшит, а о таком он даже и помыслить не мог, когда сюда собирался. Не зная даже, как реагировать на такую новость, он оглянулся на друзей, которые, наверное, в этом вопросе были все же более компетентны.

Приятели его, между тем, обменивались унылыми взглядами, но возмущаться что-то не спешили. Фест тихонько попросил Олега пояснить, что им грозит в случае начала разборок. Тот, вздохнув, ответил, что тогда их и из лагеря наверняка выгонят, и на учет в полиции могут поставить, и родителей заставят штраф платить, а они и так живут небогато, так что сыновьям еще и от них хорошенько влетит. Короче, он склонялся к мысли, что порка - это меньшее из зол. По репликам Димы и Валеры Фест понял, что и они думают примерно так же. Хозяин сада все эти переговоры, конечно, слышал, но не мешал пацанам обмениваться мнениями.

Фест осознал, что протестовать против такого жестокого обращения тут, кроме него, никто не станет. И что, одному идти на принцип? Во-первых, новые друзья могут счесть его трусом, и тогда можно позабыть о любых приключениях в их компании, да и вообще его с таким трудом завоеванный здесь социальный статус мгновенно обрушится. Во-вторых, если дело дойдет до полиции, то быстро выяснится, что и родителей у него тут никаких нет, и вообще он непонятно откуда взялся. Тогда остается только надеяться, что охранники сумеют его эвакуировать без лишнего шума, но тех взрослых в лагере, которые ему доверились, он в любом случае подведет капитально, да и возвращение домой выйдет отнюдь не триумфальным. Нет, на такой позор он точно не согласен! Итак, хорошего выхода из сложившейся ситуации у него просто нет, стало быть, остается выбрать меньшее из двух зол. Ну, не убивать же их здесь собираются!

Все четверо в итоге согласились, что пусть уж лучше будут розги. Николай Ильич удовлетворенно кивнул и сказал им ждать, пока он сходит нарезать лозин, приказав своей собаке сторожить пойманных воришек.

Потянулись томительные минуты ожидания. Бежать никто не порывался, поскольку чертова овчарка сидела за дверьми и наверняка учуяла бы, даже если бы им удалось сделать подкоп. К окончанию тихого часа они точно теперь не вернутся, но мальчишки надеялись, что вожатым тоже нет резона поднимать шум из-за того, что кто-то из их подопечных предположительно загулял в лесу, так что жо ужина их искать не станут.

Наконец, Трапезников вернулся, притащив с собой целую охапку очищенных от листвы ивовых прутьев, которые бережно сложил в углу.

- Ну, кто самый смелый? - поинтересовался он. - Скидывай с себя все ниже пояса и укладывайся на верстак!

Первым согласился пойти Олег как лидер всей компании. Разувшись и сняв с себя шорты с трусами, он взобрался на верстак и растянулся там вниз животом. Николай Кузьмич приказал Диме с Валерой крепко держать его за руки и за ноги, чтобы особо не дергался, а сам пошел выбирать прут.

Фест, которого пока не задействовали, взирал на это действо со стороны широко распахнутыми глазами. Его не оставляло ощущение, что он смотрит какой-то спектакль на историческую тему, вот только актеры в нем играют слишком уж реалистично. Вот мужчина встает над распростертым мальчиком, взмахивает длинным прутом, и тот с резким свистом опускается поперек обнаженных, пока еще молочно-белых ягодиц, на которых после этого немедленно вспухает красная полоса.

Фесту еще не доводилось видеть, как плачут его новые друзья. Ну, не мальцы ведь уже какие, чтобы слезы пускать из-за каждой мелочи! И уж совсем трудно было представить рыдающим отчаянного и всегда уверенного в себе Олега. Но сейчас он громко взвизгнул после первого же удара и так дернулся, что друзья с трудом его удержали. Дальше было только хуже. Мальчик рыдал во весь голос и заливался слезами, в то время как прут планомерно превращал его белые ягодицы в бордовые. Фест не считал наносимые удары, лишь заметил, что через какое-то время экзекутор сменил прут, обошел верстак и принялся полосовать Олега с другой стороны. Тот продолжал орать при каждом ударе, и особенно громкие крики раздавались, когда прут пару раз попал по складке между бедрами и ягодицами. Когда на последних живого места не осталось, Олега, наконец, отпустили.

Буквально свалившись с верстака, он тут же схватился руками за больное место, с трудом встал на ноги и захромал прочь, не переставая всхлипывать. Его сейчас явно совершенно не заботило, как он выглядит со стороны, он даже одеться не спешил, думая лишь, как побыстрее избавиться от боли.

- Ладно, пусть отрыдается пока, - махнул на него рукой Трапезников. - Кто там следующий в очереди? Дима? Ложись-ка, дружок, на его место, а товарищи тебя подержат.

Дима беспрекословно избавился от обуви, шорт и трусов, забрался на верстак и даже сам подтянул повыше майку, обнажая место для внушения. Валера держал его за запястья вытянутых рук и, кажется, о чем-то с ним шептался. Фесту пришлось взяться за щиколотки нового приятеля и покрепче прижать их к верстаку. Теперь ему предстояло увидеть чужую порку с нового ракурса.

Дима, кажется, был более привычен к подобной процедуре, поскольку старался сдерживать крики и не очень сильно дергался. Попа его, однако, заметно подпрыгивала после каждого удара. Постепенно дело дошло и до рыданий. При виде, какие следы оставляет прут на коже приятеля, Феста и самого стала бить нервная дрожь. Впечатления оказались уж слишком сильными, а ведь самое страшное для него было еще впереди!

Отстрадавшего свое Диму отпустили, наконец, с верстака, Валера обречено полез на его место, а малость оклемавшегося и успевшего одеться Олега Трапезников приставил держать его за руки. Фесту опять достались щиколотки приятеля, но на сей раз задача оказалась куда более сложной. Валера под розгами отчаянно извивался и старался вырваться из дружеских захватов, чуть не засадил Фесту пяткой по носу, так что для удержания его мальчику потребовались все силы. Размышлять о чем-то постороннем просто времени не было.

Но вот, наконец, зареванный и даже пустивший сопли Валера был отпущен с верстака.

- Ну, хоть не обоссался, - промолвил Николай Кузьмич, пристально осмотрев освободившееся ложе, - а то ведь с мелкими оглоедами и такое случается...

Фест похолодел от мысли, что увиденное им только что, оказывается, еще не вершина возможного позора. Раздеваться перед чужим мужиком было стыдно, ложиться на верстак - страшно, а уж от мысли о предстоящей боли даже дыхание замирало. Ему, однако, удалось не показать себя трусливой размазней и проделать все то же, что ранее сделали его приятели. За его щиколотки взялся Олег, а за запястья - Дима.

- Держись, - прошептал он, - это даже больнее ремня, но терпеть все равно можно...

Ага, а Диму-то, оказывается, пороли и раньше, но только ремнем... Беда в том, что самого Феста раньше и пальцем не трогали, так что ему просто не с чем было сравнивать. Он только весь сжался, как будто это как-то могло ему помочь.

Раздался зловещий свист прута, и на ягодицы Феста словно кипятком плеснули! Такой боли он еще никогда в жизни не испытывал! Он жалобно взвыл и дернулся, но товарищи держали крепко. Удары приземлялись один за другим, и каждый последующий казался хуже предыдущего. Боль никуда не уходила даже в промежутках между ударами, только была уже не опаляющей, а как бы свербящей, но чем дальше, тем более невыносимой. Даже во время паузы, когда Николай Кузьмич менял прут, она заметно не уменьшилась. Фест и не пытался сдерживать вопли, но все же каким-то чудом не потерял контроль ни над своим телом, ни над своим разумом, чего он боялся особенно, а то вдруг начнет кричать на своем родном языке! Вот слез он сдержать не мог, они обильно текли помимо его воли...

Когда его, наконец, отпустили, он, подобно Олегу, кулем свалился с проклятого верстака и только потом как-то сумел подняться на ноги. Рыдания продолжали сотрясать его тело, задница горела, что твоя печь, хотелось срочно стереть с нее этот жар руками, но больно было прикоснуться. Поскольку он шел последним, остальным пришлось ждать, когда он хоть немного придет в себя и сможет натянуть штаны, после чего их выпроводили с наказом больше и носа сюда не казать. Участок они, правда, покинули культурно, через калитку.

Ягодицы отдавались болью при каждом шаге, так что сперва Фест шел в раскорячку, но потом как-то втянулся. Настроение и так было не веселое, а впереди еще маячили неизбежные объяснения в лагере. Некоторую живость проявлял один Дима, который и завел по пути разговор.

- А этот мужик дерет мастерски, - промолвил он, - столько ударов, и ни одной просечки!

- А сколько их было-то? - поинтересовался Олег. - А то я как-то сразу счет потерял...

- По два десятка каждому, - пояснил Дима. - Он еще после каждого десятка истрепавшийся прут менял.

- Жуть...

- Не, это он нас еще пощадил. Увидел, что вы еще не поротые, и сбавил для первого раза. Мог и больше всыпать.

- Да-а?.. - поразился Фест. Он-то думал, что ему тут через настоящую средневековую пытку довелось пройти, а его, оказывается, еще и пощадили! - А что, в следующий раз может и больше дать?

- Если такими дураками окажемся, что опять туда полезем, может и полтинник выдать, - хмуро пояснил Дима, - и не только по жопам, как сейчас, чтобы под трусами не было видно, но и по ногам. Некоторым деревенским пацанам, я слышал, именно так и доставалось. Даром, что ли, он приказывал снимать все ниже пояса?

- Да я тогда, наверное, вообще сдохну!

- Не, это только в первый раз так тяжело переносится, потом немного привыкаешь. Но при повторной поимке мы так легко не отделаемся, и жопы тогда точно залечивать придется!

- Вот и поели черешни... - протянул Валера.

Настроение упало еще ниже, и в лагерь они возвращались в угрюмом молчании. Хотелось упасть на койку и отлежаться, а пришлось терпеть от вожатого разнос за побег за территорию и жалко оправдываться, что, мол, на солнце разморило, вот и проспали все, что можно. Выяснять подробности, в каком именно лесу они гуляли, Степан, к счастью, не стал, только назначил им в наказание убирать на следующий день лагерную территорию.

Сидеть за ужином было больновато, но Фест мужественно терпел. А на что тут жаловаться? Сам же погнался за сильными впечатлениями, ну и огреб их по полной программе! Обидно только, что если такой эпизод потом в игру вставишь, то в широкий оборот она уже точно не выйдет, не для детей потому что подобные переживания!

На следующее утро, выпросив у воспитательницы зеркало, Фест нашел укромный уголок, где смог, наконец, без лишних глаз осмотреть пострадавшее место. Общая краснота уже спала, и лишь следы от прутьев ярко выделялись на фоне бледной кожи. Фест даже пересчитал их и убедился, что Дима не ошибся - их было ровно два десятка. Они и не пересекались почти и теперь практически даже не болели, ну, если не считать легкого зуда, и вообще выглядели сейчас как какое-то экзотическое украшение. Ну, есть же любители наносить себе на тело красочные временные рисунки, которые потом можно смыть по желанию! Фест не сомневался, что и эти полоски скоро сойдут, оставив лишь неприятные воспоминания.

А такие ли уж, кстати, неприятные? Да, было очень больно и к тому же унизительно, когда тебя лупит по голой заднице незнакомый мужик, да еще на глазах у твоих друзей, а ты при этом ревешь во весь голос и заливаешься слезами! Вот только боль эта преходяща, а стыд... А перед кем тут особо стыдиться-то? Этого мужика он больше никогда не увидит, и на родине никто не узнает, что он с ним, с Фестом, сотворил. Друзья, конечно, все видели, но и он видел их всех в таком же состоянии и вел себя во время порки ничуть их не хуже, так что ни у кого тут нет повода дразниться. А посторонним они ничего не расскажут, поскольку у самих, как тут говорят, "рыльце в пуху".

Фест вспомнил вдруг, что по мнению корифеев психологических наук у него после такого потрясения непременно должен был развиться посттравматический синдром. Он даже помнил все его симптомы, но, удивительное дело, ничего подобного у себя не наблюдал. Друзья в том, что ли, виноваты, которые сумели ему внушить, что перенесенная порка это еще не конец нормального существования, а всего лишь преходящая неприятность, мол, с кем не бывает? Ну, попался, ну, выдрали, можно сказать, списали с тебя так грехи по младости лет, и живи теперь дальше, только не вздумай повторять! Но он же не дурак какой, чтобы, как тут принято говорить, дважды наступать на одни и те же грабли!

А раз так, то с ним в итоге останутся лишь крепкие ощущения, которые он, конечно же, не позабудет до конца своей жизни. И как воровал чужую собственность, и как его за это стыдно и больно наказали. Никто из его сверстников на родине через такое не проходил и никогда не пройдет, так что теперь у него есть недоступное им тайное знание, которым он, правда, может и поделиться под большим секретом или, действительно, устроить такое же испытание для какого-нибудь героя из придуманной им игры. Ну да, детей к этой игре никто, конечно, не подпустит, но есть ведь еще и взрослые, которым не запретишь и которые сами никогда ничего подобного в жизни не испытывали! Догадаются ли они, что это не просто буйная фантазия автора, а реально перенесенная им процедура? А если догадаются, то будут ли хранить эти догадки при себе? Да будут, конечно, ведь одно такое предположение выглядит жуткой дискредитацией, за которую можно много слупить по суду, если он, Фест, сам не признается, что это было. Но он, конечно, будет хранить молчание, лишь давая этим почву для слухов. Одни эти слухи сделают его жутко популярным! За каждой его работой будут теперь пристально следить и раскупать придуманные им игры в надежде обнаружить там еще что-нибудь такое.

Фест вдруг ясно осознал, что теперь свою миссию может считать блестяще выполненной. Все, что необходимо для продолжения активной творческой деятельности, он уже получил, теперь можно расслабиться и отдыхать весь оставшийся здесь срок.

Отдыхать ему, однако, не дали. Вместо всяких интересных занятий пришлось вместе с друзьями собирать мелкий мусор по всему лагерю. Фест бурчал под нос, что на его планете этим давно уже занимаются исключительно роботы, но отлынивать не рисковал. В конце концов, раз они сообща пошли на эту авантюру с черешней, то и расхлебывать ее последствия тоже следует сообща. Его тут уже считали своим парнем, так что не стоит портить о себе впечатление напоследок. Ну, не такой уж он и белоручка, чтобы брезговать всякие грязные бумажки подбирать!

Товарищи по отряду, видя их, конечно, подшучивали, они дружно отшучивались в ответ и, несмотря на отсутствие трудового энтузиазма, работу свою все же выполнили не так уж и халтурно. Фест даже пофантазировать успел на тему "человек в роли робота". Все, казалось, складывается неплохо, и лишь к вечеру они вдруг вспомнили, что завтра-то банный день!

Вообще-то Феста с самого начала малость шокировало то, как здесь проводятся необходимые санитарные процедуры. Никаких тебе персональных санузлов и, главное, почти никакой приватности! Ладно хоть в туалете отдельные кабинки отгорожены, где можно сходить по большому, хотя через тонкие фанерные стенки решительно все слышно, но по малому пацаны там частенько ходят друг у друга на виду, ничуть при этом не стыдясь. Ладно общий умывальник, где можно ополоснуться только выше пояса и отдельно ноги обмыть, а все остальное либо в речке мой, либо жди, когда поведут в баню, которая бывает лишь раз в неделю, а душей в домиках не предусмотрено. Так ведь еще и в баню ту вас загоняют мыться сразу всем отрядом, хорошо хоть для мальчиков и девочек отправляют в разные помещения!

Фест уже года два как считал себя достаточно большим, что нуждаться в чьей-то помощи при мытье собственной персоны, и с тех пор осуществлял эту процедуру исключительно приватно. Тут же приходилось заниматься всем этим в обществе товарищей по отряду, да еще под непременным присмотром вожатого, следившего, чтобы они не расшалились. Да еще и душевых рожков на всех сразу не хватало, так что намылишься и жди, пока подойдет твоя очередь. И, конечно же, все друг на друга пялятся, потому что где еще увидишь сверстников без ничего?

Единственная радость, что здесь можно было сравнить себя с местными ровесниками. И результаты этих сравнений Фесту вполне пришлись по душе. Оказалось, что он ничем особо не отличается от земных мальчишек, ну, кроме цвета глаз, а телосложение у него даже лучше, чем у большинства, так что стесняться тут следовало бы им, а не ему.

Но все это было раньше, когда его ягодицы не пересекали вот эти вот красные полоски. Ну и как их тут, спрашивается, утаишь? От посещения бани просто так не откажешься, погонят насильно, а если сказаться больным, так отправят в лазарет, где все это увидит врач и потом, конечно же, всем раззвонит. И мыться в трусах - тоже не выход, потому как здесь так не принято, и на стеснительность сослаться не удастся, ведь раньше-то уже раздевался безропотно, а теперь, спрашивается, что изменилось?

Короче, в баню Фест отправился в самом унылом расположении духа, словно шел на эшафот. Ему заранее представлялось, как все показывают на него пальцем, вслух гадают, откуда у него эти "украшения", потом, конечно, обо всем догадываются и начинают хором дразнить... А вожатый Степан, небось, еще и целый допрос по этому поводу учинит! Несколько успокаивал его лишь тот факт, что трое его друзей будут ровно в том же положении и, следовательно, внимание публики разделится между всеми четырьмя. Исходя из этих соображений, он старался нигде не отходить от своих приятелей, и раздевался, и намыливался, и пену с себя смывал рядом с ними.

На деле ситуация оказалась куда лучше той, что он себе нафантазировал. На них, конечно, пялились, и даже с ухмылками, но комментариев не отпускали. Степан, разумеется, тоже все заметил и пробормотал, что теперь-то он понимает, в каком таком "лесу" они намедни так задержались, но тут же с усмешкой произнес, что он, мол, ничего не видел.

Одеваться в предбанник они вывалились уже без Степана, который там что-то за ними домывал. И вот тут действительно начались расспросы, но... Но никто и не думал смеяться! Напротив, пацаны им всячески сочувствовали, поносили жмота и куркуля Трапезникова, с интересом выпрашивали подробности и даже просили разрешения потрогать следы от прутьев, а потом щупали их осторожно и уважительно. Фест с потрясением обнаружил, что их четверых тут, похоже, воспринимают как героев! Именно как героев, а не безвинных жертв насилия со стороны взрослого мужика! Ну и что ему теперь, спрашивается, было делать? Врать, как он стоически держался во время порки? Дима, вон, уже соловьем разливался на эту тему! И его ведь слушали. Ну что за люди, а? Фест с огорчением осознал, что за дни, проведенные в лагере, он так и не сумел по-настоящему понять души окружающих его ребят.

А вот его сверстники на родине так точно бы себя не повели! Да, они все стараются выглядеть порядочными, сознательными и не агрессивными, чтобы их не заподозрили в чем-нибудь нехорошем и не принялись "лечить" от асоциального поведения, но если обнаружится повод обратить внимание взрослых на чужой проступок, они охотно это сделают, чтобы просто казаться лучше на фоне провинившегося. Вот только, если сравнивать с земными ребятами, то окажется, что они там просто трусы, ябеды, лицемеры и слюнтяи! Ему было неприятно так о них думать, все же это, как-никак, его соплеменники, но Фест всегда старался быть честным хотя бы перед самим собой.

Итак, все его страхи оказались зряшными, но Фест все же не готов был превращать позор в триумф. Скромно отделавшись от расспросов несколькими не значащими фразами, он поспешил одеться и покинуть предбанник, а то у входа уже толпился следующий отряд. Демонстрировать свои "украшения" еще и им он точно не собирался!

На обратном пути к отрядному корпусу Степан вдруг положил Фесту руку на плечо и промолвил, что "шрамы украшают мужчину". Ну, относительно вожатый, конечно, малость переборщил, но суть этой сентенции Фест понял. Настоящий мужчина обязательно должен пройти в жизни через суровые испытания! Такова, стало быть, местная мораль. У него на родине к этому относились совсем иначе, но мальчик уже начал проникаться земными представлениями.

Фест решил для себя, что все испытания, доступные здесь для мальчишки его возраста, он уже прошел и нет смысла дальше рисковать. Оставшиеся до отлета на родину дни лучше просто наслаждаться жизнью в компании сверстников, благо, авторитет среди них он себе вполне обеспечил.

Сколько ни давай себе обещаний, а в жизни всегда может повернуться по-другому. В справедливости этого утверждения Фесту довелось убедиться очень быстро.

В лагере для детей иногда крутили кино, и Фест решил воспользоваться случаем, дабы познакомиться, так сказать, с местной культурой. Фильм на сей раз оказался старый, еще черно-белый, и назывался Добро пожаловать, или "Посторонним вход воспрещен!" Фест сразу понял, что это комедия положений. У него на родине такие тоже когда-то снимали. Вроде бы непритязательно, но зато весело, сойдет, чтобы развеяться.

Действие там, кстати, проходило в таком же детском лагере, которые в те годы назывались "пионерскими". Антураж вроде бы должен был кардинально поменяться, но в этом киношном лагере Фест с удивлением обнаруживал много схожих черт с тем, в котором он сам сейчас пребывал. Это что же получается, столько лет прошло, а традиции, да что там, даже многие элементы материальной культуры ничуть здесь не изменились? Все те же отдельно стоящие деревянные туалеты, все то же купание в реке в специально огороженных загонах, все те же родительские дни с дурацкими играми. И, кстати, дети и сейчас точно так же боятся быть выгнанными из лагеря, как и в те давние времена.

Вокруг этого, кстати, и строился сюжет фильма. Главный его герой, Костя Иночкин, во время купания удрал из огороженного загона, переплыл реку и встретился с деревенскими ребятами на той стороне, за что и был отправлен из лагеря его директором Дыниным. Но вернуться домой мальчик не мог, чтобы не травмировать бабушку, и потому тайком вернулся в лагерь, залез под лагерную трибуну и успешно скрывался там сперва при помощи товарищей по отряду, а потом и сочувствующего ему лагерного персонала. Фест, кстати, тоже ему сочувствовал, хотя и находил поведение всех положительных героев фильма асоциальным. Или здесь просто социум такой специфический, что для соответствия ему следует именно так себя вести?

И все у них вроде складывалось неплохо, но впереди маячил родительский день, когда бабушка наверняка приедет проведать Костю. И у Костиных друзей возникла идея этот день сорвать, а для этого надо было, чтобы в лагере объявили инфекционный карантин. В принципе, такое отношение к инфекциям здесь Фест готов был понять. Универсальной защиты от любой потенциальной заразы тут до сих пор не придумали, прививки не всегда эффективные, да ото всего и не привьешь. И это сейчас, а во времена создания этого фильма дела наверняка обстояли еще хуже. Так что лагерная врачиха, возможно, и не так уж зря беспокоилась, хотя она со своим голосом, похожим на корабельную сирену, определенно была сатирическим персонажем.

Но вот способ, каким эти мальчишки решили сымитировать заболевание, Феста откровенно поразил. Они хотели, чтобы их тела с ног до головы покрыла красная сыпь, а для этого стали нагишом забираться в заросли какой-то высокой травы, причем видно было, как они ее боялись! На родине Феста ничего подобного не встречалось, поэтому он после окончания фильма резонно поинтересовался у друзей, что это такое было вообще? Они ответили, что эта трава называется крапивой и она страшно жгучая.

- Даже хуже розог! - добавил Дима.

Фест не поверил. Уж розги-то он на себе испытал и прекрасно представлял, что это такое. И что, все эти пацаны прямо такие герои, что готовы так страдать ради друга? Особенно если вспомнить, что один из них потом не выдержал давления и нарисовал на Костю гадкую карикатуру! Ну, не розгами же ему тогда угрожали, в самом-то деле!

Выразив свои обоснованные сомнения, он, однако, получил в ответ дружные заверения всех троих, что Дима вовсе не преувеличивает и что в их стране, мол, пацаны и в самом деле такие стойкие и самоотверженные, что в состоянии добровольно решиться на такую боль. Не чета, мол, им, инопланетным хлюпикам! Тут Фест, разумеется, взвился и опрометчиво заявил, что может это повторить. Ну, надо же постоять за честь родной планеты! Ему ответили, что не поверят, пока не увидят это собственными глазами.

Да, Фест прекрасно понимал, что его, говоря здешним языком, "берут на слабо". Если под розги они попали по собственной дури, все четверо, и к тому же вовсе не рассчитывая на подобный исход, то сейчас никто из этой троицы явно не собирался составлять ему компанию, рассчитывая лишь понаблюдать со стороны. Но Фест за дни пребывания в этом лагере уже почувствовал себя невероятно крутым. Ну, мало ли что они тут заливают! Может, эта трава и в самом деле жгучая, но те мальчишки в фильме реально же ею хлестались и не померли при этом от болевого шока! Ну, стало быть, и с ним ничего плохого не произойдет!

Гордо заявив, что он от своих слов не отказывается и готов им наглядно все продемонстрировать, Фест поинтересовался, где ему найти такие заросли? Он все же не местный, окрестностей лагеря не знает.

Друзья, однако, оказались более осведомленными. Олег припомнил, что в лесу есть просека, а на ней заросли крапивы. Не такие, конечно, обширные, как показано в фильме, но Фесту хватит. Идти туда решили, разумеется, во время сонного часа.

Выбраться из лагеря через дыру в заборе и на этот раз удалось благополучно. Фест вдруг почувствовал себя в роли приговоренного, которого ведут на казнь. Но идти на попятную он не собирался, все же очень хотелось оставить о себе здесь лучшее впечатление.

Заросли высокой травы действительно обнаружились в указанном Олегом месте. Передернув плечами, Фест принялся медленно раздеваться. Особенно тяжело почему-то оказалось стянуть с себя трусы. Оставшись, наконец, без единой тряпочки на теле, мальчик коротенькими шажками двинулся к зеленой стене...

Свежий ветерок холодил обнаженную кожу, и Фест как-то особо ясно почувствовал свою полную незащищенность. Уже перед самой крапивой он замер и ждал уже, что друзья подтолкнут его в спину, как того мальчишку в фильме, которому выпал жребий первому входить в крапиву, но эти трое ничего предпринимать не стали, наблюдая за ним с тыла и явно ожидая, когда он проявит собственную инициативу. И Фест, наконец, решился...

Перед вхождением в крапивные заросли он инстинктивно согнул руки в локтях и прикрыл ими грудь, так что сперва обожгло их, а потом бедра и живот. Боль оказалась столь резкой и жгучей, что он с трудом сдержал крик. Замерев на мгновение, он, однако, возобновил движение и стал продираться сквозь заросли, разводя стебли локтями и тихонько подвывая. Разведенные им стебли смыкались за его спиной, касаясь теперь уже чего попало, так что теперь досталось и его бокам, и спине, и ягодицам. А спереди теперь уже просто все горело, включая даже интимные места!

Собрав всю свою волю, Фест сумел пересечь эти жуткие заросли из конца в конец и обрел возможность трезво оценить свои ощущения. Боль была, конечно, не такая, как от розог, она и не думала проходить после окончания контакта с ее источником, но зато и не вспыхивала заново при каждом движении, и ходить не мешала. Сколько это будет длиться, мальчик не представлял, но надеялся, что все же недолго. Хотелось завывать, но терпеть все же было можно.

И тут в Фесте очень некстати проснулся перфекционист. Он заметил, что спереди его жжет куда сильнее, чем сзади, а ведь те пацаны в фильме, помнится, и по спине себя тоже нахлестывали, специально срывая для этого крапивные стебли. Ну, чтобы выглядеть одинаково со всех сторон. В точности повторять их методику он все же не стал, а вместо этого решил еще раз пересечь крапивные заросли, только передвигаясь уже спиной вперед. Пусть поглядят и осознают, какой он на самом деле стоик!

Заранее стиснув зубы, чтобы не заорать, и обхватив себя руками за плечи, Фест вновь вступил в крапиву. Жгучая боль сперва усилилась, охватывая новые места, а потом новые соприкосновения с крапивными стеблями почти перестали восприниматься, ибо ничего уже не могли добавить к его ощущениям. Двигаться спиной вперед, не видя даже, куда ступаешь, было очень неудобно, но Фест все же продрался сквозь заросли и наконец позволил себе оглянуться. Друзья безмолвно пялились на него, выпучив глаза и, кажется, не в силах даже слова подобрать, пока, наконец, Олег ни выдохнул:

- Ну, ты даешь!...

Триумф был полный. Купаясь в лучах заслуженной славы, Фест даже как-то игнорировал испытываемую боль, но эйфория постепенно уходила, уровень адреналина в крови тоже спадал, а вот жжение оставалось. Все места на его теле, что испытали контакт с крапивой, порозовели и даже заметно вспухли, и Фест не знал, как избавиться от неприятных ощущений. Дима, правда, подсказал, что болеть станет меньше, если омыть тело холодной водой, но времени добраться до речки у них уже не было, так что пришлось одеваться и топать обратно в лагерь.

Испытываемые Фестом муки, впрочем, оказались не вечными. Уже на обратном пути жжение утихло до просто неприятного зуда, от которого хотелось чесаться, но мальчик упорно себя сдерживал. Он больше опасался сейчас неприятных расспросов, если в лагере его увидят в таком "вареном" виде. К счастью, они никому не попались, а вскоре и общая воспаленная краснота спала, оставив те самые мелкие точки, ради которых ребята в фильме и ныряли в крапиву. Валера заявил, что у них тут даже болезнь такая есть, именуемая крапивницей. Ну, тут уж Фест был спокоен. Все посвященные в его тайну здесь уже знали, что никакая инфекция к нему прицепиться не может, так что закрывать лагерь на карантин из-за него точно не будут.

К вечеру зуд ослаб настолько, что казался даже приятным. Так, легкое пощипывание в разных местах. Ощущения от розог держались куда дольше, так что ребята явно заливали, что, мол, крапива хуже.

Друзья, разумеется, проболтались о выигранном им споре и так впечатлили своих слушателей, что последний день пребывания в лагере Фест ловил на себе восхищенные взгляды. Из непонятного новичка он за короткое время смог выбиться в местные герои. Это было просто до одури приятно, и Фест жалел их, что не сможет открыто поделиться своими приключениями у себя на родине. Увы, не поймут...

Оговоренный срок пребывания в лагере закончился, все лица, причастные к сохранению его тайны, получили заслуженную плату, так что расставались они друзьями. Рунд со Стэлом встретили его в лесу, заставили раздеться для осмотра, подивились странным отметинам на его теле, но удовлетворились объяснениями, что так, мол, надо было для получения сильных впечатлений. Фест понимал, что по возвращении на родную планету его ждет тщательный медицинский осмотр и въедливых вопросов по поводу этого всего тогда точно не избежать, но особо по этому поводу не беспокоился. Ну, убедятся, что он вполне здоров физически и никаких психологических травм при этом тоже не получил, и отстанут. Испытанные им приключения того стоили.

Ну что ж, прощай, Земля! Жаль только, что второй раз его сюда уже, наверное, не пустят.

Фест увлеченно рисовал на экране компьютера очередной эпизод из похождений своего главного игрового персонажа. За последний месяц он успел так сродниться с ним, что воспринимал уже как свое второе я. Программа искусственного интеллекта потом оживит этот рисунок, заставит его двигаться так, что от живого актера не отличишь, но сама все придумать без его, Феста, участия все равно не сможет. Просто потому, что во всей ее колоссальной памяти не найти ни одного эпизода, схожего с той ситуацией, в которую на сей раз доведется попасть этому герою.

Дверь за спиной тихонько приоткрылась. Фест, однако, ощутил дуновение воздуха и оглянулся, увидев отца. Тот, не отрываясь, смотрел на экран с каким-то странным выражением на лице.

- Ну что, пап, я удачно съездил?

Старший Эндигул тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

- Сынок, я до сих пор поверить не могу, что ты и в самом деле все это испытал, - кивнул он на экран. - Да ладно я, никто поверить не может! Люди считают все это плодами твоей бурной фантазии, но при этом настолько влюбились в твоего героя, что с нетерпением ждут выхода каждого нового эпизода.

- И многие готовы играть этим персонажем? - поинтересовался Фест.

- Да таких уже миллионы! Ладно еще твои сверстники, им все же легче себя с ним ассоциировать, да и кто из них не хочет почувствовать себя героем хотя бы в игре. Но среди его поклонников и взрослых полно, и даже пожилых людей, которых подобные страсти, кажется, уже никак не должны волновать.

- Да ладно! - удивился Фест. - И как они, хотел бы я знать, объясняют этот свой интерес?

- Вот тут самое поразительное, - промолвил отец. - Им кажется, что они были чего-то лишены в своем детстве, и теперь они пытаются вернуться туда хотя бы виртуально. Они говорят, что раньше им так не казалось. Взрослые старались их ото всего уберечь, так что у них просто не было возможности испытать свою храбрость, да что там, просто изведать ощущение опасности! Тогда они думали, что так и должно быть, что безопасность превыше всего и что тонкие чувства просто несовместимы с грубыми развлечениями. А сейчас, оглядываясь назад, они понимают, что прожили пресную жизнь, что их ничего не притягивает в собственном детстве, которое, казалось бы, должно было остаться самым ярким воспоминанием. Ну, не было у них в детстве ничего столь же интересного, как у придуманного тобой героя!

- То есть они полагают, что все это я придумал, и, тем не менее, хотели бы пройти через то же самое?

- Да, это можно назвать тоской по риску и юношеским безумствам. Ты уже прекрасно понимаешь, что ничто подобное тебе в жизни уже точно не светит, но тем сладостнее помечтать, что и такое с тобой могло бы быть. А знай они точно, что ты испытал все это в самой, что ни на есть, реальности, они, наверное, померли бы от зависти.

- От зависти к тому, кто демонстрирует асоциальное поведение? - усмехнулся Фест. - При том, что своих детей они от этого старательно уберегали, да и внуков постараются уберечь? Я вот удивляюсь даже, как эта серия игр прошла возрастную цензуру и вообще была допущена к свободному обороту!

- А сперва ее и не допускали, - улыбнулся отец, - но потом заметили, что родители плюют на все эти ограничения и сами регистрируют своих отпрысков под собственными аккаунтами, чтобы те могли принять участие в игре. Просто они увидели, что в детстве можно жить по-другому и это, наверное, и есть полноценная детская жизнь, которой они сами же лишали своих детей изо всяких ложных опасений.

- А теперь вдруг прозрели, да?

- Знаешь, Фест, может быть, и в самом деле прозрели или, по крайней мере, начали прозревать. Конечно, никто детям полной свободы не даст, но дозволенная степень риска явно теперь будет расти, в виртуале так уж точно. Так что нашим с тобой творениям светит самое завидное будущее. Продажи и так уже растут бешеными темпами, мы просто в порошок стерли всех конкурентов. Я, когда шел на эту авантюру с твоим путешествием на Землю, даже в самых сладких мечтах не предвидел такого успеха. Ты покорил весь виртуальный мир Арвета!

- Ну, разве что виртуальный, - буркнул Фест. - Знаешь, пап, твоим ровесникам, может, и виртуального авантюрного детства хватит, а вот моим этого маловато будет. Только кто ж им позволит-то это в реальности испытать? Вот кто мне завидовать-то должен! Но они не станут, потому что тоже не поверят, что такое и на самом деле может быть.

- Знаешь, сынок, большинство, конечно, не поверит, но все же ты зря недооцениваешь своих сверстников, - усмехнулся отец. - Уже поступают сигналы, что кое-кто, наигравшись в виртуале, пробует воплотить нечто подобное и во вполне реальной жизни. Это, конечно, самые отчаянные пацаны, но они есть. Не так уж наша раса и безнадежна в этом плане.

- Именно в меня играют? - заинтересовался Фест.

- В тебя и в твоих земных приятелей, поскольку играют целыми компаниями. Только что в крапиву не лезут, поскольку у нас она не растет.

- Здорово... - выдохнул Фест и даже как-то повеселел. - А недовольные есть?

- Ну, всякие ханжи у нас пока еще не повывелись. Мы на них и не рассчитываем и ничего им предложить не можем. Хотя есть и еще одна недовольная категория...

- И какая же?

- Дамы, Фест, ну и, конечно же, девчонки, твои сверстницы! Приключения у тебя вышли чисто мальчишеские, но настолько увлекательные, что некоторые из наших женщин оказались готовы примерить их на себя, благо, в виртуальных играх можно представлять себя существом любого пола. Но большинство все же хочет и в играх играть женские роли, но только чтобы они были столь же увлекательными. Но нам, увы, пока нечего им предложить... Ты же, по возрасту, на Земле с девчонками не общался.

- Ну да...

В лагере том девчонки, конечно, присутствовали, но у них была своя обособленная жизнь, а у пацанов своя. Может, там свои какие-то риски присутствовали, но Фесту о том было неведомо, да он и не интересовался. Ему и в мальчишеской среде впечатлений хватало выше головы. Им сейчас, конечно, для коммерческого успеха и мужской части общества хватит вполне, но как говорят на Земле, железо надо ковать, пока оно горячо. А что если?..

- Пап, а твоих связей хватит вторую такую экспедицию организовать?

- Жаждешь повторения?

- Не, я не для себя.

- А для кого же тогда?

- Ну, может найдется какая-нибудь авантюрная девчонка моего возраста? Ей-то легче будет разузнать, чем там на Земле ее сверстницы живут. Вот и...

Старший Эндигул сперва оторопело уставился на отпрыска, потом хлопнул себя по лбу и вымелся из комнаты. Ценную идею надо быстро реализовать, пока она не пришла в голову и твоим конкурентам, это первое правило всех настоящих деловых людей. Фест проводил папашу понимающим взглядом, а потом, вздохнув, вернулся к своей прерванной работе.

---

Оставить комментарий © Copyright Беляков Евгений (lian@front.ru) Размещен: 17/09/2023, изменен: 17/09/2023. 88k. Статистика. Повесть: Фантастика

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"