- Стася, - в лабораторию вошла баба Галя, запыхалась женщина, платок сбился, куртка в снегу, что-то должно случиться, если она, не раздеваясь, побежала меня искать. - На краю села прямо у леса детишки нашли мертвую лису, хорошо, что я мимо проходила, отпугнула их, а то бы они её утащили нашему скорняку, чтобы шкуру снял.
- Лиса? Около села, да ещё и среди бела дня?
- Вот и я заподозрила, лисы животные пугливые, если и приходят в деревню, то только ночью, да в само село не заходят, боятся.
- Думаете, она бешенная?
- Вот об этом я не думала, откуда мне знать, но подозрительно же.
- Очень подозрительно нужно отрубить ей голову и отвезти в областной центр на анализ, а тело в мешок и утилизировать, а то ведь и правда на шкуру позарятся, а она больная. - Быстро снимаю халат, - где именно лиса лежит?
- Там мальчонка у крыльца стоит, он покажет.
Наматываю платок, одеваю длинную фуфайку валенки захватываю из кладовки топор и два мешка, выхожу на крыльцо, мальчишка лет десяти улыбается мне, я его помню, доктор неделю назад ангину лечил, Ромкой зовут.
- Побежали быстрей, пока не стемнело.
- А топор зачем?
- Рубить лису будем.
- Чтобы на шкуру никто не позарился? - любопытный мальчишка.
- Она больная, нельзя с неё шкуру снимать.
- Ты точно знаешь?
- Точнее некуда, прибавь скорость, я девушка спортивная.
***
Мальчишку я отправила домой нечего ему мерзнуть, сама же найдя удобную позицию замахнулась топором и рубанула по туше, я же курам ловко головы рубила, хотя лиса не курица, но туша замерзшая, однако топор хороший и я до позвоночника разрубила.
- Ты что творишь? - рядом со мной появляется Макс, всматривается и хмуриться.
- Голову нужно отрубить, потом по частям в мешки сложить, тело мы сожжем, а вот голову необходимо в областной центр отвезти на исследования.
- Зачем её исследовать?
- А вдруг она бешенная? Тогда нужно в ветеринарную службу сообщать, чтобы они вакцину в ближайших лесах разбросали, от бешенства лекарств нет только прививки и иммуноглобулин двадцать уколов в прямую мышцу живота, иначе смерть. И колоть нужно сразу после укуса, опоздаешь человек умрет.
- Ну и страсти ты рассказываешь, - сам забирает у меня топор и отодвигает.
Сама отойду если мужчина решил помочь, зачем ему мешать. У него выходит быстро удар и голова отделена, я надеваю перчатки, у меня рабочие в фуфайке всегда лежат и начинаю складывать в мешки голову и туловище, потом забираю у Макса топор и, собрав все свое хозяйство, направляюсь в амбулаторию.
- Может, я помогу? - Спрашивает он, и тут я наконец-то внимательно его рассматриваю, парень явно шел в гости, куртка та, что на выход, шарф новый, брюки отглаженные, ну куда ему мешки с кусками мертвого тела таскать.
- Нет, иди, ты же в гости шел?
- Нет в клуб, там сегодня танцы.
- Так не суббота же.
- У двух парней день рождения решили справить в клубе, обещали танцы до полуночи, ну и для согрева чуть.
- Для согрева обязательно, а то вы все голыми по морозу ходите, греться нужно.
- Осуждаешь?
- Я просто знаю, чем грозит периодический прием алкоголя.
- Тебе и положено знать.
- А другим значит не положено?
Тот пожимает плечами, о чем с ним разговаривать, темный как бутылка и просвещаться не хочет.
- Вот она опять его отвлекает! - Раздается женский крик, две дамы, одна уже знакомая мне повариха и, видимо, её подружка, так спешили, что куртки не застегнули, платки просто на голову накинули, бежали так, что груди до сей поры трясутся.
- И отвлекаю, - поднимаю топор и иду на них, ох они и испугались, побледнели, задом пятятся, глаза огромные.
- Макс, что ты стоишь, она же порубит нас.
- И порублю, если будете под ногами мешаться, - делаю ещё пару шагов и разворачиваюсь к переулку, по нему ближе всего к амбулатории.
- Да она дурная, и как её в амбулаторию взяли?! - Кричит одна из дам, вот и прекрасно, значит, никто связываться не будет, поостерегутся, и мне спокойно. А уж они позаботятся, чтобы все село узнало, как я на них с топором бросалась.
На крыльце амбулатории, стоит Леонид Иванович:
- Бочку для сжигания я уже приготовил, а голову нужно плотно завернуть и в сенях оставить там холодно, завтра и поеду, с машиной договорился, до электрички меня подбросят, а дальше своими ногами не впервой. - Потом он заглядывает в мешок, завязывает его и засовывает в другой мешок, - ты молодец, и не забудь перчатки сжечь, да и руки обработать не помешает.
- Тогда я пойду, список лекарств напишу.
- Пиши все, что нужно, директор завода обещал спонсорскую помощь.
- И вы верите, что он выполнит обещание?
- Ему экономически выгодно, чем быстрее выздоровеют его работники, тем быстрее выйдут на работу и начнут зарабатывать для него деньги, а стоимость лекарств, при его доходах, ничтожно мала.
- Что-то не так с этой страной, если богатый директор решил оказать медицине спонсорскую помощь, они обычно считают, что все им должны, у них же не перед кем долгов нет, и в будущем не предвидится.
- Ты пессимистка, Стася.
- Что есть, то есть. - Захожу в амбулаторию, прихватив несколько поленьев подбросить в печку, ещё пару часов с работы не уйдем, нужно собраться в дорогу.
Сутки спустя. Стася.
- Все, Станислава, ты попалась на крючок, - баба Галя присаживается на стул рядом со мной и хитро улыбается, - раз топор на соперниц подняла, придется за парня замуж выходить, а то оставишь его бобылем, девушки нынче пугливые, сторониться будут.
- Такого самца и сторониться? Шутите, баба Галя, - та начинает смеяться и кивает головой.
- Они с таким ужасом рассказывают, как вырвались, буквально чудом спаслись и потом ночь не спали, боялись, что придешь их убивать.
- Ох и фантазерки, боялись они, спаслись, ночь не спали. А может и хорошо, что у них богатая фантазия? Меня сторониться будут, а то ещё немного, приревновали бы к самцу и сами пришли бить.
- Теперь точно не придут, напугали все село, а мужики ржут и Макса подкалывают, он уже рычит от злости, а те все не унимаются.
- Так, наверное, работы мало раз на подколки сил хватает?
- Увижу директора, скажу, пусть норму им увеличит, а то доведут такого красавца до нервного тика, - смеется она, - пойду поработаю, повеселилась и хватит, делу время.
- Красавец, а больше ничего, несерьезный, ещё и выпить не отказывается, красота, она временная, уйдет и ничего не останется.
- Молодая, но в корень зришь, - баба Галя уходит, закрывая дверь, нужно в печку дрова подбросить.
И только я поднимаюсь, как дверь распахивается и вваливается Макс, правую руку он зажимает левой, но это мало помогает, кровь тонкой струйкой течет на пол, рукав куртки промок, сам же Макс держится на упрямстве, лицо бледное, глаза остекленевшие, сейчас в обморок грохнется. Хватаю его за плечи и сажаю на кушетку:
- Все отрубайся, а то мешать будешь, - и тот как по команде закатил глаза и завалился на бок, так даже лучше, если рану нужно зашивать, то обморока не избежать, да ещё и дергаться будет.
Баба Галя вбежала, и сразу начала помогать мне снимать с Макса куртку. А рана действительно глубокая, ещё и рваная, кровь хлестала, вену перерезал. Быстро наложив жгут, я начала доставать шовный материал, антисептик, а ещё нужно антибиотики уколоть, чтобы избежать нагноения.
- Кровищи как с хорошей свиньи, - шепчет баба Галя, беря ведро и тряпку.
- Позже вымоем полы, сейчас главное - рану зашить, а то очнется и дергаться начнет, надо же быть таким чувствительным к медицинским процедурам.
Беру ножницы и безжалостно обрезаю рукав свитера, баба Галя в это время удобно укладывает пациента и становится рядом, чтобы, если что, придержать его, все-таки нам повезло с санитарками, золотые бабушки, в наши времена такие уже редкость.
***
Бинтую руку, рану я обработала, порез зашила, специальным порошком присыпала, осталось только забинтовать, а потом поставить укол с антибиотиком и противостолбнячную сыворотку. Судя по ране, Макс нанес её пилой и хорошо, что неглубоко вошла, а то и без руки мог остаться. Раненый пару раз приходил в сознание, но через пару минут опять падал в обморок, глаза к ране опустит и сознание уплывает, хотя мне это только помогало, я проводила процедуры и не отвлекалась.
- Как он? - В кабинет вбегает женщина очень похожая на Макса и останавливается около кушетки, бледная она очень как бы в обморок не упала, я же пока этим пациентом занята.
- Жить будет, рука будет работать без ограничений, но нужно проколоть курс антибиотиков.
И после этих слов у женщины закончились силы, она пошатнулась, но я вовремя подставила плечо. Баба Галя быстро оказалась около неё и, обхватив за плечи, осторожно повела к стулу, усадив и вручив ей ватку с нашатырным спиртом, взяла ведро и отправилась набирать воду, самое время заняться уборкой, больной тщательно перевязан, без сознания и внимания пока не требует.
- Вот вышла бы за него замуж, он бы остепенился, и ран бы не было, - говорит женщина.
- А почему я? Или медицинский работник в доме - зверь полезный? Так у него повариха есть, тоже в хозяйстве пригодиться.
- Нет у него поварихи, она, может, и хочет, только он не поддается, уж больно ветреная девица, то с одним парнем гуляет, то с другим, а теперь клянется, что Макс - самая большая любовь.
- И такое бывает, увидела и влюбилась.
- Бывает, конечно, человек с первого раза любовь распознать не может, бывает, что и со второго не может. Но с пятого раза? Сомневаюсь я.
- Некоторые и с десятого не распознают, может, зря сомневаетесь?
- Да мне-то, что мои сомнения никто в расчет не возьмет, захочет Макс жениться на поварихе и спрашивать не будет, главное, чтобы жили хорошо, а я с внуками помогу.
- Очень здравые мысли, - набираю в шприц антибиотик и подхожу к пациенту, начинаю одной рукой стягивать с него штаны, мне много тела не нужно, небольшой части полупопицы хватит и тут меня хватают за руку, я дергаюсь от неожиданности и просто чудом удерживаю шприц, - сам сдвинь брюки мне нужно укол поставить!
- А без уколов обойтись нельзя? - Спрашивает Макс.
- Ты хочешь нагноения и ампутации?
- Да понял я уже, что ты не отстанешь, - ворчит он и, расстегивая ремень на штанах, чуть сдвигает их.
- Ещё, а то вдруг я промахнусь.
- На мою попу хочешь посмотреть так и скажи.
- И посмотреть и мишень наметить, пошевеливайся давай, и повернись на живот, чтобы мне удобнее было.
- А мне будет удобно?
- В нашей медицине комфорт пациента стоит на последнем месте. - И пока Макс не очухался, я быстро смазываю спиртом мишень и втыкаю иголку.
- Ой! - только и восклицает Макс, но я уже ввожу лекарство, пациент скрипит зубами, хотя лекарство неболезненное, вытаскиваю иголку и прикладываю ватку с легким шлепком.
- Предлагаю переночевать в палате, утром посмотрю швы, сделаю ещё укол, если воспаление начнет спадать, то можно и домой идти, только на перевязку приходить ежедневно.
- Сынок, лучше остаться, - говорит женщина, - я тебе вещи принесу и одеяло теплое и подушку, кушать соберу.
- Ну останусь, - вздыхает он, - мне подниматься-то можно?
- Можно, пойдем, я тебя провожу в палату, на кровати мягче, могу успокоительной настойки накапать.
- Я что барышня нежная, настойки пить? - Возмущается он.
- В обморок, как барышня, падаешь. И как до амбулатории дошел?
- Плохо помню, как шел, одна мысль в голове, нужно идти, иначе упаду и замерзну.
Женщина обхватила Макса за пояс, я открыла дверь, потом открыла палату и пока они медленно передвигались, расстелила постель, налила в кувшин воды, поставила её и стакан на тумбочку рядом и выложила на кровать пижаму, это белье нам досталось в наследство. Наши работящие бабушки разбирали в подвале и наткнулись на пару мешков из плотной резины, мы тогда с доктором даже напугались, вдруг там какие биологические жидкости хранились, да мало ли какие препараты могли быть в амбулатории в давние времена. Открывали мешки с большой осторожностью, а там оказались больничные пижамы, теплые, фасон старый, но все новые и материал крепкий. Мы их выстирали, утюгами отпарили и теперь выдаем больным, зачем добру пропадать. И кому понадобилось прятать их в подвале? Теперь уже никогда об этом не узнаем.
- Переодевайтесь, а я пока в печку дров подброшу, чтобы пациент не замерз. - И выхожу из палаты, не буду смущать парня.