Настенные часы, уставшие от слишком больших цифр показывали теперь четыре нуля. День умер, сограждане, да здравствует новый день. Я забрал из шахты подъемника то, чем нельзя отравиться. Сегодня оно состояло из жареной птицы, обильно украшенной перьями, зеленого салата, икры в вазочке и бутылки белого вина. Как всегда, подороже.
И снова плебейское происхождение заставило меня пожалеть, что вот сейчас измажу это фарфорово-хрустальное чудо. Куда комфортнее в дешевых забегаловках - пускай тарелка летит на стол так, что половина содержимого у тебя на коленях, зато и сам можешь не церемониться.
Поминальный ужин при свечах. Нет, свечей я не делал - фальшиво это как-то выглядит. Сидел и вспоминал погибших. Всех.
Захарченко, Зыков, Тисовской... С этими проще - одиночки. Ни детей, ни близких родственников. Может, оттого и стали мне помогать - нашли себе цель жизни. Или хобби. Лихова и Чернецов... Старики. Врач разведет руками - в пожилом возрасте остановка сердца... Ну, случается.
Чернецовым я переведу тысяч десять... Нет, не переведу - слишком принципиальные, начнут допытываться кто, да почему послал, а деньги не тронут. Выдумаю какую-нибудь лотерею, в первый раз что ли!
А в лице Астафьева я приобрел себе еще одного врага. Будто у меня врагов мало. Дед все перевернет, чтобы докопаться - кто виноват. И почему его внук был в поезде? Откуда билеты? Какой-нибудь нюхач определит: сделаны желателем. Московским. День Валентина разложить по минутам, найти те десять, когда он связывался со мной. Эксперт разберется в путанице столичной коммуникации, укажет компьютер, на который ушел вызов. Вот вам и готов преступник. Да еще и бумажка на столе под часами. Разжелать ее? Какая теперь разница...
0.30. Милицейский кордон уже оцеплял квартал, где стоит мой дом. Люди Дмитриева надевали бронежилеты и каски, зачем, спрашивается? Я ведь, кроме как в тире, нигде не стрелял.
Из Зверинца один за другим вырулили пять микроавтобусов. Сначала "Гор", "Ра", замыкал зеленый клоп "Тефнут". Машины разъехались, чтоб подобраться к моему дому с разных сторон.
Псевдоглаз любопытной сорокой метался над Москвой, наблюдал как к Лебедянке стягиваются все новые подразделения. Теперь на бронетранспортерах прибывали военные. Крепкие парни в лихо заломленные беретах торопливо спрыгивали на землю и разбегались за здания, жестянки гаражей, торговые ларьки. Затем, ломая гусеницами асфальт показалась танковая колонна. Шла тихо, рев моторов метался внури невидимых пузырей, окружавших бронетехнику.
Так вот как выглядит арест лучшего желателя государства!
Картинка оцепления задрожала. Передо мною возник Койот; пытался удержать валящуюся каменную плиту. А раз Койот, а не кролик Банни, значит, я проиграю. Можно трепыхаться, только результат и так ясен. Ну вот, старина Койот не совладал с плитой и она упала сминая его в лепешку. Из под камня высунулась мохнатая лапа и застучала по земле в знак поражения.
Я вышел из транса. По-прежнему сидел на кухне, только дом мой теперь был упакован в обертку Желания. Укутан трехмерным периметром. Глупость с точки зрения геометрии - трехмерный периметр. Название могло родиться только в нашем мире, спятившем девятнадцать лет назад.
0.45. Наверное, уже идут. Делагация "официальных лиц". Не слишком значительных, (вдруг ОН разбушуется - герои-арестовыватели полягут в первую очередь, а жалко умирать, если ты бо-ольшой начальник) но и не слишком мелких (неблагодарный Вербин оскорбиться, если его придет арестовывать сержант милиции). Идут серьезные люди, уполномоченные. У них дело государственной важности.
Мне вдруг жутко захотелось устроить им какую-нибудь гадость. Детскую, в духе нашего Яшеньки. И полюбоваться, как прорастет у них на лицах дурацкая растерянная гримаса.
И я испортил лифт в подъезде. Взял аккуратно удалил электромотор. Это, между прочим, много легче, чем мотор теперь вернуть на место. И еще я подключил маленькую штучку к кнопке лифта. Просто для смеха.
В окно уже была видна честная кампания, подходящая к подъезду. Арестовывать меня шло шестеро, еще десятка полтора шныряло по кустам, пряталась за деревьями на детской площадке, жались возле стен. В войну они играют что ли?
Слабый свет фонаря над подъездом не позволил как следует разглядеть шестерку. Видно только, что три пары. Первыми шли двое в форме, вроде как, армейские. За ними, чуть позади и сбоку пара - в руках автоматы, на голове береты. Похожи на "антов" - людей подразделение борьбы с терроризмом. Замыкают двое в штатском.
"Люки".
У каждого из шестерки, на плече горбилась небольшая телекамера. Обычная страховка, если вдруг подведут псевдоглаза. А псевдоглаз надо мной роилось уже десятка полтора. Вот еще один Выжелался. Кружат, как мухи над трупом. Ведите себя смирно, не то выпущу Багза Банни, и он вас отмолотит бейсбольной битой.
Гахнул по ушам свадебный марш. Ну и орет, даже у меня на шестом слышно! Не стоило вызывать лифт, господа уполномоченные, ножками поработать, ножками.
Интересно, как поведут себя разбуженные соседи, обнаружив на лестнице личностей с погонами и автоматами?
Магнитофон поперхнулся и замолк. Откуда-то сверху с лестничного пролета доносился гомон разбуженных жильцов. А по ступеням уже колотили ботинки господ уполномоченных.
У самой квартиры делегация замешкалась. Разобралась вдоль стен. Это чтоб я через дверь не застрелил кого-нибудь! Играют в крутых мужиков, пришедших брать опасного террориста. Екэлэмэнэ, я тоже люблю играть!
Чей-то палец пришлепнул пуговку звонка.
- Кто стучится в дверь моя?- поинтересовался звонок, с гнусавым кавказским акцентом.- Видишь, дома нет никто!
За дверью промолчали. Крутые мужики не разговаривают со звонками. Снова вдавили белый кружок кнопки.
- Если ты друг - захадЫ, если враг - убью-зарЭжу!- взревел звонок.
- Ломайте дверь,- сказали на лестничной площадке.
"Люки" не отреагировали - в конце концов, операцией руководит полковник Дмитриев. Поступает как считает нужным. А мы что - людишки подневольные. Молчим, пока бум-бум! отбивают себе плечи парни в беретах.
Данила Петрович нас не любит, и мы отвечаем тем же. В лагере сидел, дурак, пока его нюхач не вытащил. А он потом нюхача посадил в этот же лагерь. За злоупотребления. Умный ведь дядька, свои на него молятся, а все мечтает расстрелять сво"лючье" и паранормалов.
Боевики отпрыгивали и снова ломились в защитный периметр.
- Может, из автомата?
Дмитриев сдался.
- Хватит. Кобры, Разжелайте тут все.
- Кобры остались на 27-м.
- Да мне плевать, кобры вы, дятлы или гиены,- все так же, не повышая голоса, сказал Дмитриев.- Вынесите дверь к чертовой матери.
Уж эти-то смогут. Я прошагал в коридор, сняв задвижку толкнул дверь: заходите, не нужно ломать мебель. На лестничной площадке, опять никого не было - пришедшие жались за стенами. В конце концов, мне это надоело. Ну, дмитриевцы, я еще могу понять. А какого лешего прячутся "люки"?
Я сотворил грубый муляж гранаты и бросил ее в дверной проем. Ждете, этого? Получайте.
Муляж покатился по полу, истошно визжа: "Щас взорвусь!" За стеной крикнули:"Ложись!", наверное желатель и крикнул - издевался. Дальнейшее напоминало кинобоевик.
Одна пара ног рванула лестницей вниз. Оба "анта", действуя за стандартной схемой бросились накрыть собой гранату. Стояли они по разные стороны двери, и оттого в прыжке столкнулись. Тот, что был крупнее крикнул:"Я!", лег-таки животом на муляж. Второй, потерявший при столкновении свой черный берет, кувыркнулся в сторону.
"Люки" напустились на гранату еще раньше. Первый из них пытался испортить взрывной механизм. Пару раз цепанУл его Желанием, механизм не цеплялся, и "люк" понял, что его и нет вовсе. Другой сразу превратил псевдогранату в камень и теперь вытянувшийся на полу лестничной клетки парень в маскировочном комбинезоне, закрывал собой булыжник.
А прочее Зверье в это время наседало на меня. Больше пытались усыпить, но было и четыре Желания мне смерти. Довольно сильных - не любят меня во Внутреннем Круге.
Багз Банни резво прыгал между грядками с цветной капустой и бейсбольной битой азартно лупцевал пикирующих ворон. За парочкой ворон вдруг потянулся черный шлейф перьев. Словно сжали дырявый пуховик. Две ощипаные тушки, бестолково машущие крыльями, с хрустом украсили грядку. Интересно, кто мне помогает? Шакалы на Курилах, чтоб не дай Бог не вступились...
- Это фуфло,- из-за стены показался Данила Петрович. Он один ничего не предпринимал.- Вставай, Варнаков.
По лестнице опять затопотали, теперь уже вверх. Боевик поднялся с булыжника, даже не повернув ко мне голову. Фуфло, так фуфло. Понимаем что к чему - не первый раз бьемся с желателями.
А Дмитриев, прищурившись, изучал мое лицо. Так, наверное, в средние века на площадного шута смотрел какой-нибудь почтенный цеховой старшина, думая при этом, насколько же он солиднее и благообразнее, а значит, лучше и умнее этого самого шута. Только Дмитриев мог и еще кое-что думать. Ну, например:
"Давай, давай, повыпендривайся в последний раз. Как был придурком так придурком и остался, сколько бы власти у тебя ни было. Куда тебе до Бога, дешевка! Ты потерпи, уже чуть-чуть осталось. Скоро отмучаешься".
Из-за стены высунулась рожица Паши Мерко. Как всегда с приторной полуулыбочкой. Пришел, дорогуша, не побрезговал и не испугался. Да и то сказать, не каждый день под стражу берут того, кто тебе морду набил. Хоть и не из-за морды твоей берут, но все ж таки приятно.
Паша хлопал светлыми пушистыми ресницами и выглядел как невинный семиклассник. Интересно, когда он будет выглядеть на свои теперешние сорок?
Теперь в проеме двери виднелись все шестеро. Вторым "люком" оказался Женя Грушевич - сокол Номер Один. Из-за двух молодых ребят в пятнистых комбинезонах виднелся раскрасневшися от бега по лестнице незнакомый мне подполковник милиции, которого я в темноте принял за второго армейского.
В квартиру я их пускать не хотел. Стоял в коридоре, загораживая собой проход.
- Чем обязан?
Пятнистые комбинезоны раздвинулись, между ними просочился подполковник.
- Вы из УВД? Я что, проехал на красный свет или бросил окурок на тротуар?
- Вами интересуется другое ведомство, Вербин,- устало сказал Дмитриев. Даниле Петровичу все происходящее здесь уже изрядно надоело, ему хотелось домой, забраться под одеяло, уснуть и не просыпаться дней эдак 10-15.
- Ага, только не говорите мне, не подсказывайте!... Ваша контора, наверное, заинтересовалась. Я - опасный террорист. Наконец-то! Поверите ли, всю жизнь мечтал. Давайте, я сразу и признаюсь. Днем изучал пособие "Стань опытным террористом за 21 день". Ночами, клеил усы с бородой и взрывал мусорные баки и канализационные трубы, чтобы всем показать в чем погрязло наше общество.
- Кончайте ломать комедию, Вербин!- сморщился Дмитриев. У него, похоже, опять начинала болеть голова.- Вами интересуется Служба Безопасности, вы это отлично знаете.
- Да откуда мне знать-то, мы людишки темные сирые да лапотные. Незнамо чем такую могутную организацию прогневили. А чего они, кстати, своих людей с вами не прислали? Ой, шуткуете вы Данила Петрович...
Не любящий желателей Дмитриев повернулся к подполковнику милиции и процедил:
- Вы чего рот раззявили?! Говорите этому юродивому все что положено, да поведем его.
Главный Антитеррорист страны был совсем плох. Еще стошнит его прямо на пороге.
Подполковник забубнил, что, дескать, именем Российской Федерации Вербин Е.С. арестован за подготовку правительственного переворота. Затем офицер понес какую-то околесицу, но я скроив внимательную мину перебил:
- А права вы мне зачитывать будете?
- Здесь тебе не Америка,- внезапно озлился подполковник,- у нас и так все по закону!
- Этот шут с вами играет,- сглатывая слюну, объяснил милицейскому чину позеленевший Дмитриев.- Не идите у него на поводу, заканчивайте процедуру.
Подполковник неприязненно уставился на главу Отдела по Борьбе с Терроризмом и не сводя с него глаз, принялся что-то рассказывать мне об аресте.
Боевик, которого назвали Варнаковым, потянул ремень своего "Лейме". Сначала медленно, как бы поправляя автомат, только движение все продолжилось и ствол, прочертив короткую дугу глянул мне в грудь. Тут же плюнул очередью. Грохот выстрелов плетью врезался в уши, горячие капли свинца заколотили по груди, животу, лицу...
Все-таки я эмпат. Научники вешали на меня присоски своих циферблатных спрутов, и только пожимали плечами:
"Может, что-то и есть, но мелочь, в пределах ошибок. Вы же знаете правило, если существует Дар желателя, то ничего больше..."
Да, я правило знаю, но ерунда это, а не правило, если я могу чувствовать. То, что Варнаков будет стрелять почувствовал секунды за три. За себя не волновался, следил за окружающими.
Другой боевик четко, как на упражнении "Напарник под контролем" шарахнулся в сторону. Руки направили автомат на того, кто первым открыл огонь.
Поздно. "Люки" успели первыми. Глаза у Варнакова как две мутные бусины, он падал вбок. Ударился головой о стену, зацепившись об угол железного щита с электросчетчиками разодрал кожу на лбу. Но мертвым не больно.
Дмитриев лишь вздрогнул. Был опыт, понимал, что все решится и без его участия. Только еще хуже сделалось с лицом. Кто первым сдернет фуражку перед матерью:"Ваш сын погиб в перестрелке с захватившими самолет террористами..."? Данила Петрович...
А подполковник в милицейской форме... Похоже, это и был эсбешник. До поры до времени корчил из себя тупицу, а тут оказался быстрее тренированного "анта". Блеснувший никелем тяжелый "Палмер-Джи" выстрелил всего однажды - когда автомат Варнакова еще доплевывал остатки свинца. Пуля попала в недоубранный лоскут периметра. Сгорела в бледной вспышке. А затем оружие испарилось из рук Варнакова, и второй выстрел не понадобился.
Труп, сломавшись в поясе, съехал вниз. Из рассеченного лба заторопилась алая струйка. Второй "ант", отшвырнув ботинком дозванивающие на плитке цилиндрики гильз, присел у тела. Прикоснулся пальцами к горлу Варнакова. Не верил, сам хотел убедиться.
В подъезде хлопнула дверь, кто-то внизу прокричал слова команды, по лестнице загрохотали шаги автоматчиков.
На лице у Дмитриева застыло брезгливое выражение:
"Из-за тебя же все, Вербин! И что ты за человек такой..."
У окна в кухне вздрогнул пузырь охранного периметра, подался внутрь. Стекло распалось, осколки, звеня, запрыгали на столе. В мертвый проем окна ввалилась фигура в черном. Поскользнувшись на стекле упала на четвереньки, по лягушачьи скакнула в коридор.
В лопнувший потолок гостинной провалились еще две черные фигуры...
"Ант" выпрямился, вскинув "Лейме" и повел стволом перед желателями, вдавливая пальцем спусковой крючок.
И тут же выстрелил подполковник. Целился он мне в голову... да неважно куда он целился! Неважно, если бы одновременно меня не ударил кто-то из желателей. Промелькнула картинка с Койотом, барахтающемся в жидкой грязи... Мой заговор, которой я новил сегодня утром, дал трещину, и пуля, словно дубина, хватила меня по голове.
Я отлетел к стене, больно ударившись об нее затылком, стал неторопливо сползать по дорогим обоям.
- Периметр ломали два Бога,- гудела голова,- сейчас они меня прикончат..."
Буравя плотную массу воды (наверное, это и есть та самая "тяжелая вода") ко мне неслась раскалившаяся от трения пуля. Раскалившаяся... Тогда вода должна испаряться. А кто это думает? Я? Нет. Я утонул, лежу в коридоре полном тяжелой воды. Утопленники не думают. Только теперь вижу, как от кусочка свинца вверх поднимаются цепочки пузырьков. А почему у меня в квартире так много воды? Наверное, оставил открытым кран, она заполнила ванную и теперь хлещет коридор, и она тяжелая, вот почему так тяжело дышать...
Пуля пробила мне грудь. Я еще успел заметить, как через порог валится фигура в милицейском кителе, и в руках у нее оружие, из которого в меня только что стреляли. Чем-то эта фигура отличалась от обычного человека. Ах да, ведь у человека, по-моему... ну правильно, плечи, затем шея, и наконец, голова. У этого головы не было. Выше шеи оставалась только нижняя челюсть, непонятно как и к чему крепящаяся.
Человек падал прямо на меня. Я видел все хуже - словно неслышный пылесос вытягивал свет из коридора, но мне неожиданно захотелось дождаться, когда перед лицом пронесется окровавленная вершина, верхушка или как это еще назвать, человека. И я смогу узнать, что там у него внутри, что обычно, словно пробкой бутылки венчается черепом.
Я не успел ничего увидеть - отключился.
* * *
Я лежу на спине. Вверху потолок гостинной. Лежать мягко. Слышу, как полдесятка людей ходит у меня по квартире, двигают мебель, роются в вещах. Это, должно быть, называется обыском - эсбэшники ищут у меня доказательства подрывной деятельности. Ну и черт с ними, пусть ищут.
- МАха, что там с головой?
- Да ничего у него с головой, выживет.
- Посмотри, как-то не получается...
- Ты, девушка, каким местом Желаешь? Изуродовала ему все легкое. Иди отсюда, попрактикуешься в другой раз.
Надо мной склоняется пухленькая брюнетка. В кружке эмблемы на зеленом халате хитро изогнулась гадюка.
- Маха, а он очнулся!
- Ну так усыпи его! Хоть это сможешь?
- Не надо меня усыплять,- язык мой ворочается с трудом.
- А тебя никто не спрашивает, преступный элемент,- рядом с брюнеткой возникает рыжая Маха.
- Машенька, золотце...
- Я тебе не золотце, Вербин,- режет медсестра.
- Эй, вы там, кончайте!- мужчина подходит ближе, но я все еще не могу повернуть голову, чтобы его увидеть.- Он под арестом, могу и тебя устроить...
- Что, конь с яйцами?!- заводится Маха.- Давай арестуй меня! Если своей задницы не жалко, давай, попробуй!