- Ну, ты, брат, молодец! Как же удалось найти такое сокровище? У-ух, молодец!
Виктор дернулся только в самом конце тирады, поняв, что она относится к нему. Поймал взгляд стоящего за спиной чернявого красавца, секунду поразмыслил, после чего изобразил на лице кривую ухмылку - спасибо, мол. Еще секунду рассматривал ровный загар и блестящие, явно подвергшиеся химической завивке волосы незнакомца. Тот улыбнулся в ответ и, подмигнув, многозначительно указал глазами на все еще позирующую у фонтана Людмилу. Виктор тем временем пришел в себя после резкого вторжения и определил свое отношение к незнакомцу - странный тип, и лучше - больше не реагировать на подобные возгласы. Отвернувшись, он поймал фигурку Людмилы в видоискатель и крикнул: "Снимаю!".
- Я уже решил, что таких больше не осталось, - незнакомец не унимался. - Ты снимай, брат, снимай, не отвлекайся. Кому-нибудь обещал ее? Или, может, поделишься?
Виктор решительно развернулся и с каменным лицом отчеканил:
- Слышь, вали отсюда!
- Какой горячий! Смотри, она заметила. Еще спугнешь...
- Вали, кому сказал!
- Ладно, брат - незнакомец не мог скрыть досаду. - Не стоило тебе так...
Увидев, что Людмила решительно направляется к ним, красавец неуловимым движением нырнул в толпу и тут же пропал.
- Кто это был? - девушка озабочено вглядывалась вслед незнакомцу.
- Да так, брат один нашелся - козел какой-то! Ты ему понравилась.
- Ну, а почему сразу - "козел? Вить, ты же у меня, вроде, не ревнивый?
Он отрицательно помотал головой, после чего сгреб Людмилу в охапку и крепко сжал, зарываясь лицом в ее пахнущие свежестью волосы. Один вдох - и неприятный инцидент с чернявым незнакомцем напрочь вылетел из головы. В груди невыносимо защекотало - спасаясь от этой щекотки, Виктор несколько раз звонко приложился губами к макушке девушки, к нежной кожице, светящейся в проборе. Людмила вырвалась и, сделав строгое лицо, собиралась его отчитать. Но Виктор при виде раскрасневшейся, растрепанной, но очень решительной подруги вдруг заразительно рассмеялся. Людмила наклоном головы попыталась спрятать свою улыбку, отчаянно боднула Виктора в грудь, после чего сдалась. Отсмеявшись, парочка нетвердой походкой, повисая друг на друге и врезаясь в многочисленных отдыхающих, последовала вглубь парка.
Виктору последнее время часто казалось, что все происходит как будто не с ним. Невероятное поступление в заветный московский вуз, встреча с Людмилой - ему приходилось щипать себя, чтобы поверить в реальность этих событий. Ему, парню из глухой сибирской деревушки, такая гора как-будто незаслуженного счастья казалась просто пугающей. Не успел прийти в себя после переезда в столицу, как тут же рядом оказывается девушка, ради которой хочется умереть. Людмила жила, как и он, в общежитии, почти землячка (для Сибири три сотни километров - совсем рядом). Встретив ее, Виктор обнаружил, что раньше ничего не смыслил в девушках. Оказывается, с ними может быть интересно, им можно доверять. Их даже можно не бояться. Более того - в Людмиле ему сразу почудилось какое-то родство, даже более сильное, чем в собственной матери.
Они устроились под тентом летнего кафе и взяли "Клинское" в прозрачных пластиковых стаканах. Болтали без умолку, и когда Людмила пошла к стойке бара за добавкой сушенных кальмаров, Виктор вдруг понял, что два последних часа ничего не замечал вокруг. Отсутствие серых, на пол-лица сверкающих глаз напротив вызвало резкий дискомфорт, от которого он спасся, рассматривая других посетителей кафе. Внезапно неприятно засосало под ложечкой - по проходу между столиками к нему решительно шагал недавний странный незнакомец. Усевшись на место Людмилы, он строго взглянул на Виктора, после чего спросил:
- Что же ты, брат? Нехорошо.
- Что вам нужно? - Виктор решил перейти на официальный тон.
- Нужно? Справедливости. Брат, тебе же ее всю - одному - ни к чему. Поделись!
- Вы, что, с ума сошли? Еще одно слово про дележ - и я за себя не ручаюсь.
- Что, поединок? Но это же запрещено, брат. Слушай, - в глазах незнакомца мелькнула догадка, - ты, может, еще не инициирован? Ты, вообще, регистрировался у Самуила?
- У кого?
- Так ты - не местный?
- А что, бросается в глаза? - Виктор с трудом сдерживал ярость.
- Тогда все понятно, - незнакомец расплылся в улыбке, как тогда, у фонтана. - Не знаю, что принято у вас, в провинции, но здесь все хозяева обязаны регистрироваться у Самуила - вот, держи.
Чернявый протянул через стол визитку. Виктор схватил карточку и быстро сунул в нагрудный карман. Ему не хотелось, чтобы это увидела Людмила. В том, что говорил незнакомец, ему чудился какой-то заговор против нее. И еще - опасность. Какая именно, он пока не понимал, но внутренне сгруппировался. Возможно, его, провинциала, сейчас пытаются одурачить. Втянуть в какую-то секту или просто ограбить. Хотя, кому интересны его жалкие сто пятьдесят рублей? В любом случае, незнакомец ведет себя настырно, поэтому стоит затаиться и беречь силы. И главное - ни о чем не спрашивать, авось чернявому надоедят эти игры. Тот же теперь источал снисходительность. Наклонившись к Виктору, он многозначительно изрек:
- Ты, парень - хозяин. Я - тоже. Брат, ты должен быть с нами, а не с ними. Это же скот, - чернявый обвел рукой вокруг. - Послушный, пугливый. Они даже не умеют летать... Ты-то хоть пытался крылья выпускать? Вон же у тебя колункулы на руках.
Виктор опустил глаза и посмотрел на собственные кисти. А незнакомец продолжал:
- Да-да, эти вот наросты. И еще - на локтях и плечах. Ты думал, это так - физический изъян? Нет, брат, это - примерно такая вот штука.
Чернявый вскинул руки, из них в течение секунды выросла огромная, метра два на два, тень и тут же втянулась обратно. Виктор мотнул головой - привиделось, но чернявый самодовольно улыбался, видя такую реакцию собеседника:
- Эх, завидую тебе, брат - все главные открытия еще впереди. Еще нет всей этой рутины... Она возвращается. Если хочешь подробнее - приходи на регистрацию. До свидания, брат.
Людмиле Виктор ничего не сказал. Это, в конце концов, его дело. Какой-то сумасшедший, или просто хотел посмеяться. Но вот только наросты. Если не вглядываться, их почти незаметно. Когда-то давно Виктор переживал на их счет - симметрично расположенные костяные шишки казались уродливыми. Врачи рекомендовали ничего не трогать. Виктор носил рубашки с длинным рукавом, поэтому наросты мог заметить только очень внимательный человек. Незнакомец заметил. Более того, у него самого - точно такие же. И еще - гигантские тени, вырывающиеся из них.
Незнакомец говорил "летать". Виктор сотню раз прокручивал в голове тот разговор в кафе и каждый раз запинался об это слово. Почему-то именно из-за него разговор вспоминался ежедневно. В нем было что-то сладкое и запретное. Неужели такое возможно? Да нет же, это просто бред сивой кобылы! Его просто дурачили. Неужели непонятно? Так в спорах с самим собой, прошла неделя. Чернявый незнакомец постепенно стал забываться, пока не пришла повестка.
"Такой-то, такой-то! Вам следует явиться на регистрацию такого-то числа к Самуилу по адресу такому-то" - Виктор крутил в руках почтовую карточку, чувствуя, как немотивированный ужас захлестывает его с головой. Они его выследили! Уехать? Рассказать все Людмиле? Во всех случаях - последствия неприятные и малопредсказуемые. Вдруг это всё же затянувшаяся шутка? Как же страшно ошибиться...
***
- Юноша, у вас просто нет выбора - если вы не используете девушку, остановить Давида будет невозможно. Мы просто не имеем права упускать такой шанс - ведь в девушке генетическая чистота - не менее 98 процентов.
- Но я не могу пить ее кровь. Я ведь люблю ее! - Виктор чуть не плакал.
Самуил, сухой высокий старик с благородной сединой, печально улыбнулся:
- Юноша, люди вам забили голову этой своей любовью. Но вы же - не человек, вы - хозяин. Ваше отношение к людям объективно не может строиться на равенстве и уже тем более - любви. Вы путаете свою любовь с голодом. Представьте - вы пару дней не ели, и тут мимо вас проносят только что зажаренный бифштекс. Проносят и не дают вам его съесть. Так вот - вы будете влюблены в этот бифштекс по уши. Вы будет слагать про него оды и сонеты. И вся ваша нынешняя дрожь, все волнение, сбившееся дыхание и готовое взорваться сердце - суть признаки голодного организма. Вам следовало начать пить кровь еще пять лет назад. И теперь вам требуется мощный рывок. А уникальную чистоту этой девушки вы, наверняка, чувствуете так же, как я или Давид. И для начала вряд ли можно придумать другой такой идеальный вариант. Кто знает, кем бы я стал, попадись мне в первый раз такая девушка. Я вижу в вас огромный потенциал, и если ваша инициация пройдет с ее помощью... Возможно, именно вам суждено повернуть весь ход истории на этой планете.
- Но почему... почему вы прячетесь, если такие сильные?
- Не знаю, повелось так. Наверное, просто удобно. Спокойнее. Людское внимание бывает навязчивым. Пришлось бы объяснять, когда, какую атаку захватчиков отбил, у кого сколько крови выпил. Вы себе можете представить подобные отношения?.. К тому же, мы - смертны. Живем, конечно, побольше, чем люди, но нас тоже можно убить. Думаете, мало найдется охотников избавить от нас Землю? Как же: они пьют нашу кровь! Они убивают людей! При таком раскладе кому интересно, что мы рискуем своей жизнью ради безопасности всего человечества?.. Я ответил на ваш вопрос?
- Наверное... Но мне нужно подумать. Просто голова идет кругом...
- Мда, юноша! Мы тут с вами препираемся уже почти два часа. Я перед вами и парил, и исчезал. Какие вам еще нужны доказательства? Не хотите быть хозяином - жаль, конечно, у нас каждый воин на счету, но в конце концов, это - ваш выбор. А вот девушка, извините, это просто какое-то национальное достояние! Ах, да, вот еще на всякий случай - если вдруг вздумаете сражаться, - старик неуловимым движением пошевелил рукой, и сидящий за столом Виктор отлетел в угол комнаты.
Боли он не почувствовал. Просто сел на корточки, в отчаянии обхватил голову руками и тихо застонал. Как же это могло с ним случиться? Мать умолчала, что усыновила его, подкидыша. И теперь оказывается, что он - совсем не человек, что ему положено пить людскую кровь, летать и охранять Землю от каких-то инопланетных захватчиков. Старик, действительно, показал нечто, после чего стало трудно отмахнуться от всего сказанного им. Выходит, любовь к Людмиле - вовсе не любовь, а голод. Но почему тогда так мутит от одного представления о том, как он втыкает странный нож с трубкой под левую грудь девушки? А старик все так же выжидающе смотрит. Лучше бы прямо сейчас потерять сознание или даже сойти с ума.
***
- Давид, извините, что не поверил в вашу затею сразу. Эти провинциалы, действительно, такие наивные. Как все прошло?
- Мальчишка был жалок, весь перемазался в крови. Потом его вырвало.
- А вы даже не подыграли ему - не попробовали ее крови?
- Что вы, Самуил, такая гадость! Просто убедился, что она мертва и тут же удалился.
- Ладно об этом. Главное, что все получилось. Но, я вот старше вас, но так и не понял, как же нам удалось подбить на убийство того, кто любил. Я что-то пропустил? Люди так сильно в последнее время изменились?
- О, еще как! Вы же телевизор не смотрите, книг современных не читаете. Люди не стали подлее, они просто лучше фантазируют. Теперь они соревнуются друг с другом в изощренности. И уже слабо различают фантазию и реальность. Они могут легко вообразить любую чушь и поверить в нее. Если бы мы с вами наплели про инициацию кровью, инопланетян и тому подобное кому-нибудь лет сто назад, кто бы нас стал слушать? А этот мальчишка начитался фантастики, насмотрелся кино и решил: а почему бы и нет? В его голове уже заложены штампы - если тебя назвали избранником, показали пару чудес, да плюс к тому же тебя уговаривает благородный седой старик - значит, в этом есть вся правда. И уже, хочет того или нет, начинает думать, как придуманный нами избранник. Ему трудно понять, где у нас ложь, ведь мы, действительно, намного сильнее людей и к тому же умеем летать.
- А любовь?
- Да и любовь в их нынешней культуре - просто широко тиражируемый феномен. Люди могут спокойно и цинично обсуждать ее. Они могут представить ее в фантастических антуражах. Вместо того, чтобы прислушиваться к собственным чувствам. Люди перестали рассматривать любовь, как что-то непререкаемо великое, как высшую ценность. Они теперь слишком много о ней знают, знают, для чего она и когда закончится. И могут предать ее только из соображений целесообразности. Наш презренный убийца, на самом деле, имел достойный выход из той ситуации. Если бы любил по-настоящему. Он стал бы беспорядочно метаться, делать глупости, но в любом случае - он бы обязательно обо всем рассказал ей. Но несчастный привык мыслить рационально, как его учит его культура. Ведь, действуя неразумно, рискуешь потерять все - паника может быть высмеяна, способность здраво мыслить - подвергнута сомнению, чувство достоинства вместе с любовью - растоптаны, а кровожадный Давид все равно бы убил. А так - просто потихоньку смиряешься с мыслью, что ты - чужой, и тебе людской закон не писан...
- Да, замечательно. Но почему она так доверяла любви?
- Самуил, она же никогда не умела по-другому. Мы с вами знали ее лет двести, не меньше. И все время она портила нам жизнь. Вспомните - этот романтический пафос брошенного вызова: "Вы сделали из города клоаку низменных страстей!" Она, что, всерьез полагала, что с ней кто-то будет драться в открытом бою? Нет, теперь все великие битвы выигрываются тихо, без особого шума. И люди уже не такое быдло, чтобы смирно стоять в сторонке, пока идет сражение за их сердца. Она их просто недооценила - хотела одарить своей хваленной любовью, а получила в ответ нож под сердце. Давайте, Самуил выпьем еще по маленькой и чуток отдохнем - теперь еще нескоро появится в наших краях очередная наивная воительница из Сибири. Город - пока наш.