Аннотация: Ювенилия. Не читать вообще либо не воспринимать всерьез.
Слуга сатаны
Долгие годы назад в его грешную голову пришла загадочная идея; она была не его собственной, нет, дьявол, уже тогда безраздельно управлявший его мыслями, внушил ее ему. И потому Луис Дюран, человек, чья душа была давно запродана и который был верным слугой своего ужасного хозяина, отправился искать место, четкие очертания которого были ниспосланы ему в мимолетном видении. Место, внушавшее ему, несмотря на то, что его защищала мощь его повелителя, какой-то сверхъестественный, подсознательный ужас; ведь когда-то очень давно жрецы мрачного идолопоклоннического культа общались в стоявшем там храме с самим дьяволом. От древнего святилища остались лишь руины, но они сохранили в себе то зло, которое текло в мир через открываемые здесь врата. И теперь ему, Луису Дюрану, до этого времени и не помышлявшему о столь серьезных вещах, надлежало отыскать эти руины и построить на их месте новое здание, дом, который ему бы удалось затем пробудить к жизни и создать тем самым могущественного посланца ада на этой многострадальной земле, чье влияние будет распространять вокруг власть сатаны.
С того дня, когда он увидел эту картину в своем воображении, минуло уже много лет, но она настолько глубоко запечатлелась в его памяти, что он мог описать ее в деталях кому угодно и когда угодно. Долго искал он то, что походило бы на его описание, сначала бессистемно, надеясь, что дьявол сам приведет его к цели, но со временем понял, что напрасно ожидал помощи. Поэтому, очень скоро он стал искать более тщательно и буквально исходил вдоль и поперек весьма обширные территории. И, наконец, когда он уже совершенно отчаялся успешно закончить начатую работу, удача неожиданно улыбнулась ему - на рассказ, который он повторял уже тысячи раз, откликнулся один из посетителей харчевни в небольшом английском городке Джорджвилле.
***
-Да ведь это же точь-в-точь старые развалины на окраине! - воскликнул одетый по-деревенски человек, до этого спокойно допивавший свой эль за соседним столом, - Да-да! - продолжил он, подсаживаясь к Дюрану, - вы их описали совершенно точно. Странно, что вы не знаете, где они, если можете описать их так подробно.
-Понимаете, - ответил он, ничем не выдавая неописуемой радости, охватившей его, когда он услышал эти слова, - один мой друг однажды, проезжая через какой-то небольшой город в Англии, увидел некие весьма интересные руины и рассказал мне об этом случае, так как знал, что он непременно заинтересует такого любителя старины, как я. Но, к несчастью, он забыл, как назывался тот город, где он видел их, так что теперь, когда мне выпала возможность посетить вашу страну, я спрашиваю у каждого встречного, не знает ли он ничего, что помогло бы мне найти их. А судя по тому, что сказали вы, мне наконец-то улыбнулась удача! - улыбаясь лучшей из своих улыбок, заключил он. - Ведь на окраине и вправду есть руины, не так ли?
-Разумеется, я говорю правду. Ведь это правда, Джек? - крикнул он, обращаясь к кому-то, сидевшему у него за спиной.
Дюран посмотрел в этом направлении и заметил, что эти слова привели в себя явного завсегдатая заведения, бывшего слегка навеселе (а судя по его внешности, это состояние было для него привычным). Было очевидно, что собеседник француза испытывает какое-то загадочное уважение к этой в высшей степени неприглядной личности.
-Да, - отозвался Джек, - и я не позволю гнусному, мерзкому французишке оскорблять Чарли Рока, моего лучшего друга! Не позволю! - сказал он, взмахнув непослушной рукой и с крайне воинственным видом вновь уставился в свою пустую кружку, будто ожидая, что за то время на какое он оторвался от ее глубокомысленного созерцания, она наполнилась сама собой.
-Ну, Джек, он вовсе меня не оскорбляет, не стоит думать так плохо обо всех иностранцах.
-Нет, стоит! Зачем он приехал сюда? Пускай убирается ко всем чертям! - сказал Джек, даже не подозревая, насколько такой исход событий был бы замечателен для всех.
-Не любит он иностранцев, - шепнул Чарли Дюрану, - Человек, сильный духом!
Последние слова были сказаны почти с восхищением.
-Если вы хотите, я мог бы проводить вас туда, куда вам нужно, - продолжил Чарли, - все равно мне идти мимо. Хотя мне кажется, что время сейчас не вполне подходящее - ночь на дворе, в конце концов...
-О нет, я был бы очень рад увидеть их именно сейчас, когда они освещены луной, - мечтательно воскликнул Дюран.
Подозрительно глянув на путешественника, уже начавшего казаться ему странным, Чарли медленно согласился с его предложением и уже через несколько минут они быстрым шагом направились к заветной цели слуги сатаны. Казалось, все собаки в округе взбесились: с невиданной яростью кидались они на таинственного пришельца, опасаясь, впрочем, приближаться к нему слишком близко. Но Дюран не обращал на них ни малейшего внимания, в отличие от его спутника, тщетно предпринимавшего попытки успокоить рассвирепевших животных.
-Господи! Да что ж это они так на вас кидаются!?.. - но его вопрос так и остался без ответа.
Наконец проводник остановился и указал рукой куда-то в сторону от городка, во тьму:
-Вот они, ваши развалины, - сказал он уже несколько раздраженно (очевидно, странная реакция собак сильно его разозлила), - идите, если вам так сильно это нужно, но я уже говорил вам, что здесь не стоит бродить по ночам.
-Нет-нет, спасибо за предупреждение, но я нашел то, что искал очень долго и хочу здесь осмотреться, - тут он издал смешок, от которого его спутник содрогнулся, - да уж, мне нужно все здесь тщательно изучить. Кстати, кому принадлежат эта земля?
-Эта? Сэру Рэндольфу, он здесь хозяин, хотя почти никогда не бывает в наших местах.
-Тем лучше, - ответил Дюран и, помедлив секунду, огорошил собеседника совсем уж удивительным заявлением, - возможно, я захочу купить этот небольшой участок.
-Купить?! - изумился Чарли, - эти старые развалины? Да ведь здесь испокон веку никто не жил!
Но ответом ему был лишь зловещий смешок француза, начавшего продираться сквозь заросли к тому, что было, без сомнения, целью его многолетнего путешествия. Проворчав что-то себе под нос, из чего отчетливо выделялись слова: прав был Джек и сумасшедший француз, Чарли торопливо отправился домой.
А тем временем вышеупомянутый француз, бывший, к сожалению, вовсе не безумцем, а человеком в здравом уме (настолько, насколько эти слова вообще могут быть отнесены к тому, кто посвятил себя служению злу) быстро преодолевал последние шаги, отделявшие его от руин. Он уже ощутил странный резонанс, как будто бы сама его душа вторила жуткому покачиванию уродливых деревьев; он ощутил, что земля, на которой он стоит, отличается от всех мест, где он когда-либо бывал, здесь, именно здесь его связь со своим властителем будет наиболее прочной. Именно здесь он наберет наибольшую силу и никто не будет в силах остановить его, когда он принесет аду великую победу, пусть даже если сам он умрет на пути к ней.
Пав на колени в самом центре храма, он расхохотался, и смех этот, разносимый ветром далеко вокруг, вызвал волну панического ужаса у всех домашних животных, а люди, услышав его, дрожали и спешили вернуться в свои дома, где, как им казалось, их ждала безопасность. Дюран же, справившись с приступом неудержимого веселья, поднялся и подошел к тому месту, где, как он знал, стоял раньше алтарь, множество раз окроплявшийся кровью жертв. После недолгих поисков ему удалось обнаружить небольшой выступ на оставшемся относительно ровном каменном полу, счистив с которого грязь, он увидел какие-то ставшие совершенно уже неразборчивыми символы; о них можно было сказать лишь то, что они отличались от остальной поверхности.
Удовлетворенный своей находкой француз сунул за пазуху руку и бережно извлек из спрятанных в одежде ножен кинжал с волнистым, словно тело движущейся змеи, лезвием и сделанной из неизвестного ему самому черного камня рукояткой. Это оружие было получено Дюраном в тот самый день, как он попрал ногой крест и ему было известно, что оно обладает немалой силой. Прошептав какие-то заклинания, он остро отточенным ножом очертил в воздухе над выступом перевернутую пентаграмму и еще несколько знаков, а затем коснулся им пола. В тот же миг плита отъехала в сторону, открыв зияющий непроглядной чернотой провал. Несмотря на то, что прошла уже не одна тысяча лет с тех пор, как этим храмом пользовались по назначению, заклятия, наложенные на него, никуда не делись и лишь ждали момента, когда кто-то разбудит их.
Осторожно Дюран стал спускаться вниз, не опасаясь, впрочем, оступиться в темноте - ее для него попросту не существовало, долгие годы его службы не прошли даром, так что он мог видеть в любом, самом непроницаемом мраке намного лучше кошки или совы. И, тем не менее, он с опаской прощупывал ногой обнаружившиеся в подземелье ступени, опасаясь, что они обвалятся от своей ветхости. Но все прошло вполне благополучно для него, и через несколько минут сатанист оказался в довольно просторном помещении, в дальнем конце которого он и разглядел то, что искал - прямоугольный черный камень, несомненно бывший когда-то алтарем.
Приблизившись, он дрожащими руками прикоснулся к нему и вздрогнул, хотя и без особого удивления - этот предмет был изготовлен из того же странного материала, что и рукоять его ритуального кинжала. Он блаженно улыбнулся, поглаживая гладкую, нисколько не изменившуюся за протекшие мимо века поверхность камня, но в следующий же миг вполне реальный звук, которому явно было не место в этом не вполне реальном подземелье, согнал ухмылку с его лица, и когда Дюран обернулся, его глаза уже сверкали злобой на того, кто оторвал его от столь приятного занятия. И увидел он того, кого меньше всего ожидал увидеть в этом месте и в это время - держа в одной руке фонарь, а в другой - здоровенный топор, у подножия лестницы вполне твердо стоял пьяница-Джек, оказавшийся, очевидно, далеко не таким пьяным, как думал так не полюбившийся ему француз. Теперь Дюран увидел, что под неприглядной личиной спившегося крестьянина скрывался человек могучего телосложения, без особого труда могущий переломать ему все кости голыми руками.
-Бесовское отродье. Я знал, что рано или поздно ты появишься здесь. Но ты и твой хозяин глубоко ошибались, если думали, что место, искомое вами, никак не охраняется.
-Ты?! Страж? - Дюран издевательски захохотал, - я всегда был невысокого мнения о вашем хозяине, но теперь... Ха-ха!
-Если бы ты подумал немного, то понял бы, что я появился здесь в тот самый день, как ты получил свои указания. А позиция, занимаемая мной - наилучший способ знать обо всех, кто приезжает в город. Но я здесь не для того, чтобы разъяснять тебе свои действия. Начнем же!
Луис Дюран злобно оскалился и, подняв свой кинжал, выкрикнул какое-то заклинание. В следующее же мгновение тьма в храме стала еще гуще и, как разлитые чернила, хлынула на Джека, поглощая свет фонаря. Но атака эта захлебнулась, так как англичанин швырнул свой фонарь во врага, почти попав в него; брызги горящего масла попали на одежду сатаниста, а когда он сбил с себя загоревшееся было пламя, Джек уже держал в руках распятие, светившееся ровным ярко-белым светом, сдерживавшим оживший мрак на безопасном расстоянии.
Посланники Бога и дьявола принялись кружить по залу, Дюран - ступая осторожно, словно кошка, и выставив перед собой кинжал, за спиной его клубились тени, а Джек - размашистыми шагами, одной рукой высоко подняв крест, в то время как другая умело сжимала рукоять громадного топора. Несколько раз француз пытался достать противника, неожиданно бросившись на него, но каждая такая попытка приводила лишь к тому, что он был вынужден быстро отскакивать назад, когда оружие Джека проносилось возле самого его лица.
Англичанин сокрушенно покачал головой:
-Напрасно ты пришел сюда. Иначе у тебя появилась бы возможность умереть, раскаявшись в своих грехах и исповедовавшись священнику. А теперь я буду вынужден отправить тебя прямиком на встречу с твоим хозяином.
Подобная перспектива отнюдь не прельщала Дюрана, но он ничего не мог поделать - страж, удостоившийся всего несколько минут назад его презрительного смеха, теперь был очень недалеко от исполнения своего обещания. Страх овладел им, но он продолжал описывать вокруг противника круг за кругом, терпеливо выжидая момента, удобного для нападения. И, очевидно, остатки дремлющей души этого места пришли ему на помощь, ответив на его безмолвный призыв. Нога Джека зацепилась за камень, которого раньше явно не было, и он, вскрикнув, полетел на пол и уже не встал: молниеносным движением сатанист подпрыгнул к поверженному врагу и вонзил ему в спину лезвие своего ножа. Раздался еще один крик, протяжный и мучительный - Дюран вовсе не собирался убивать его сразу.
Отшвырнув ногой топор куда-то в сторону, он схватил Джека за руки и подтащил к алтарю.
-Приготовься умереть, страж. Ты пришел сюда в самый что ни на есть подходящий момент, - заговорил Дюран так, как будто еще несколько минут назад не был на волосок от смерти, которая должна была прийти к нему от руки этого человека, - твоя душа будет первой, которую я принесу здесь в жертву. Извини, но ты сам виноват - незачем было вставать на моем пути.
-Я готов умереть, бесовское отродье, - недрогнувшим голосом прошептал Джек, - и перед смертью я скажу тебе, что твоя судьба уже предрешена. Ты ненадолго переживешь меня, но после смерти будешь гореть в аду!
-Похоже ты не собираешься просить пощады, - с сожалением в голосе ответил Дюран, - а жаль. В любом случае, ты не в том положении, чтобы читать мне проповеди, - кое-как водрузив своего беспомощного врага на черную глыбу, он поднял кинжал и впервые за два тысячелетия она обагрилась человеческой кровью.
Пальцы руки, все еще сжимавшей распятие, выпустили его и источаемый им свет угас, как угасла жизнь лежащего на алтаре человека.
***
Через несколько дней Луис Дюран отправился к сэру Рэндольфу, чтобы изложить ему свою просьбу о продаже ему участка земли с расположенными на нем руинами. Лорд оказался далеко не сговорчивым и не выказал ни малейшего стремления эту просьбу удовлетворить; несмотря на то, что земля, нужная французу, не представляла для него особой ценности, в деньгах он не нуждался и не горел желанием продавать что бы то ни было из своих владений. Но последовавшие за отказом полтора месяца ежедневных визитов, а впоследствии, когда он запретил Дюрану приближаться к его родовому замку, писем со все той же просьбой, поколебали его решимость и он счел избавление от назойливого француза немалой наградой за потерю земли.
Так что Дюран получил то, что хотел, а уже через несколько дней объявил о том, что собирается построить на древнем фундаменте дом и стал разыскивать для этой цели рабочих. Здесь его ожидало новое препятствие - в Джорджвилле место, где он намеревался поселиться, мягко говоря, не любили, и решительно отказывались беспокоить зловещие руины. Поэтому, послав местным жителям свое искреннее проклятие, Дюран был вынужден разыскивать нужных ему людей на стороне, в местах, где о развалинах ничего не слышали. Но он не мог запретить им разговаривать с горожанами, а многих из приезжих также сильно обескураживали рассказанные поздним вечером мрачные истории о древнем храме не то друидов, не то еще кого-то похуже, где (как добавлял рассказчик театральным шепотом) приносились человеческие жертвы. Вдобавок в городе все еще помнили о загадочном исчезновении пьяницы Джека, происшедшем в ту самую ночь, как приехал француз. Но, к счастью для последнего, немногие были склонны взваливать на него вину за это: Джек появился в пабе лет десять назад и с тех пор, казалось, будто прирос к своему месту, но никто ничего не знал о нем, поэтому многие восприняли его пропажу если не как само собой разумеющееся, то как событие, не вызывающее сильного удивления. К тому же его репутация была далеко не такой, чтобы кого-то заботила его судьба. А строители и не подозревали, что его тело находится совсем близко от них, как не знали они ничего и о существовании подземелья, над которым строили.
Дюран был доволен. Антипатия жителей Джорджвилля совершенно не волновала его, мысли его были сосредоточены на грядущем триумфе, который поглотит все эти мелочи. Но чем выше становились серые стены дома, тем сильнее была всеобщая неприязнь к человеку, нарушившему негласный запрет, а когда строительство было, наконец, закончено, на него стали взирать почти с ненавистью.
Лишь только Дюран вступил под кров Дома, он ощутил его присутствие, присутствие могучего разума и огромной мощи, достигнуть которой ему не было дано никогда. И разум этот ждал его, возродившись из небытия, он стремился отомстить миру, обрекшему его на сон, длившийся века. И он мог отомстить - очень быстро обретал он вновь свои утраченные знания и способы их применения.
Земля вокруг него становилась такой же серой и безжизненной, как и его стены, трава высохла и пожухла, деревья и кусты изогнулись и перекрутились, превратившись в чудовищные пародии на самих себя. Их ветви покрылись отвратительными ранами, из которых сочилась какая-то мутная белесая жидкость, а листья усыпали мерзкие язвочки и разноцветные пятна, так что казалось, что весь сад гниет заживо. Со все большим ужасом редкие прохожие взирали на картину преображения до этого хоть и запущенной, но вполне нормальной рощи, но вскоре вознесшаяся к небесам внешняя стена скрыла от любопытных взоров это зрелище.
И с каждым днем участок изуродованной земли расширялся, пусть и ненамного, но заметно, да и сами люди в Джорджвилле менялись. Бывшие ранее в большинстве своем добродушными и приятными людьми, они, а в особенности те, кто жил неподалеку от злополучного дома, становились угрюмыми и злобными, сами не замечая этого, и злоба их была направлена не на Дюрана, а на людей, бывших в недалеком прошлом их друзьями. Изменялись они и внутренне, все чаще случались поступки, о которых в городке раньше даже и не слышали: никто теперь не удивлялся кражам, грабежам, дракам и отвратительной ругани, которой жители осыпали друг друга, а когда, впервые за последнюю сотню лет, в Джорджвилле произошло убийство, это не вызвало почти никакого удивления.
А Луис Дюран, спускаясь в древнее подземелье Дома и разговаривая с ним, оглушительно хохотал; восторгу его не было предела, ведь задание, порученное ему, выполнялось как нельзя более успешно. Но все кончается рано или поздно, как хорошее, так и плохое.
***
Это произошло вечером одного из тех дней, когда он бродил по окрестностям, оценивая плоды своих черных трудов, все более соответствовавших его мечтам.
Посмеиваясь, по своему обыкновению, он вернулся в Дом и спустился в глубокое подземелье, скрытое под ним. Подойдя к черному алтарю, он громко произнес:
-Демон! Говори со мной!
В ответ на это камень завибрировал, задрожал и издал гулкий звук, постоянно менявший свою высоту и тональность, образуя слова и фразы, которые с трудом, но можно было разобрать:
-ДА, ХОЗЯИН.
-Мы с тобой славно потрудились, демон. Теперь, мне думается, ты должен продолжить расширять наши владения еще быстрее, чтобы поскорее выбраться из этой грязной дыры.
Но в тот момент, когда Дюран был весь переполнен планами грядущего завоевания если не всего мира, то весьма значительной его части, Дом вдруг заговорил снова - впервые перебив своего создателя:
-ДЮРАН. ТЫ ДОСТАТОЧНО УЖЕ ОТДАЛ ПРИКАЗОВ. ПРИШЛО МОЕ ВРЕМЯ, - прогудел он, - ТЫ СОТВОРИЛ МЕНЯ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ПОСТАВЛЕННОЙ ПЕРЕД ТОБОЙ НАШИМ ГОСПОДИНОМ ЗАДАЧИ. ТЕПЕРЬ ТЫ ВЫПОЛНИЛ СВОЮ ЧАСТЬ РАБОТЫ И БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН НИ МНЕ, НИ ПОВЕЛИТЕЛЮ. ТЕПЕРЬ НАСТАЛ МОЙ ЧЕРЕД ОТОМСТИТЬ ТЕБЕ.
-Но за что? - вскричал ошарашенный этим заявлением Дюран, чувствуя, что его сердце замело от беспредельного ужаса.
-ЗА ТО, КАКИМ ТЫ СОЗДАЛ МЕНЯ. ТЫ ОБРЕК МЕНЯ НА СТРАШНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ, ДЮРАН. Я НЕ МОГУ ПОШЕВЕЛЬНУТЬСЯ, НЕ МОГУ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ХОЛОДА И СЫРОСТИ, СКОВЫВАЮЩЕЙ МЕНЯ. И ВИНОВАТ В ЭТОМ ТЫ, ДЮРАН.
Хоть его и удивила подобная чувствительность у дома, но все же француз быстро нашелся что ответить:
-Нет, моей вины здесь нет. Ты был таким не одну тысячу лет назад, когда только был построен впервые.
-ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ, ДЮРАН. Я НЕ БЫЛ ТОГДА ЖИВЫМ. ЗЛО ТОЛЬКО ВПИТЫВАЛОСЬ В МОИ КАМНИ, НО Я НЕ ПОНИМАЛ ЕГО. А ПОТОМ ПРИШЕЛ ТЫ... А ТЕПЕРЬ, КОГДА ТЫ БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН МНЕ, ТЫ УМРЕШЬ.
-Кажется, ты забыл, что я пробудил тебя! - выкрикнул в ярости Дюран, резко меняя тон, - А что я сделал однажды, то могу исправить!
-ОЧЕВИДНО, ТЫ ДАЖЕ ГЛУПЕЕ, ЧЕМ Я ПРЕДПОЛАГАЛ. НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я ОТПУЩУ ТЕБЯ ОТСЮДА, ЧТОБЫ ТЫ СМОГ ПРОВЕСТИ РИТУАЛ ИЗГНАНИЯ?
-Но... Ты не можешь убить меня, - сказал сатанист, вновь меняя тон на умоляющий, - Лишь пока мы работаем вместе, мы представляем реальную силу. Стоит погибнуть одному, как другой ослабнет настолько, что не сможет уже никогда обрести былую мощь. Когда я пробуждал тебя, я вложил в тебя часть своих сил; теперь мы зависим друг от друга!
На несколько минут в подземелье воцарилась мертвая тишина и Дюран почувствовал, как уверенность в себе возвращается к нему вместе с надеждой на спасение. Но тут ему в уши врезался голос Дома:
-НЕТ. Я СЛИШКОМ ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, ЧТОБЫ ПОВЕРИТЬ ЭТОЙ ЛЖИ. Я СОЖРУ ТВОЮ ДУШУ И БУДУ ВЕЧНО МУЧИТЬ ЕЕ.
Забыв обо всем, Дюран кинулся к люку, ведущему из подземелья, но стоило ему приблизится к нему, как тяжелая каменная плита сдвинулась и заняла свое место, превратившись в участок потолка, в котором исчезала лестница. Дом играл со своей жертвой, как кошка потешается над обезумевшей от ужаса мышью. Но, очевидно, напрасно - Дюран, уже не думая о спасении своей жизни, выхватил кинжал и бросился к алтарю, подгоняемый неудержимой ненавистью и, прежде чем Дом сумел что-нибудь сделать, возил волнистое лезвие в черную глыбу.
Казавшийся таким прочным камень, тем не менее, дал глубокую трещину, едва только соприкоснулся с металлом. Гудящий голос Дома огласил подвал воплем, в котором, несмотря на всю его чуждость человеческому слуху, слышалась чудовищная боль, масштабы которой непостижимы для разума. Дюран со стоном выпустил рукоять кинжала, который так и остался торчать из камня и упал наземь, беспомощно катаясь по полу подземелья, зажимая уши руками, чтобы заслонить их от этого крика.
Лишь через несколько минут Дом смог унять свои муки и сосредоточиться на том, кто был их причиной. Француз приподнялся было, но вновь упал, конвульсивно извиваясь и корчась в агонии, скребя ногтями каменный пол. Он попытался закричать, но его горло испустило лишь нечленораздельное хрипение, а в следующее мгновение кровь хлынула у него изо рта и ушей. С тихими стонами он шевелился еще несколько минут, и лишь потом испустил свой последний вздох.
***
Оправившись от нанесенного ему удара, Дом осознал, что теперь, когда алтарь был расколот, силы быстро покидали его и дьявольские метаморфозы, произошедшие с Джорджвиллем и его жителями, канули в небытие. Круглое пятно проклятой земли, постепенно уменьшаясь, ограничилось стеной сада, как будто затаившись за ней, ожидая благоприятного момента, чтобы покинуть этот предел. А сам Дом приготовился ждать, что для него было не в новинку, и собирать силы, чтобы исправить нанесенные алтарю, хранящему его сущность раны.