По темным безлюдным улицам они прошли вдоль наглухо закрытых ворот усадеб. Дождь усилился. Чиновничья улица закончилась пустырем и через этот пустырь угадывались бедняцкие халупы с редким проблеском огней в оконцах. Дом чиновника пятого ранга Юэ находился последним, у самого пустыря. Здесь было темно, лишь поблескивала мокрая черепица по которой не переставая стучал дождь. Двое остановились у закрытых ворот. Из усадьбы, погруженной в сон, не доносилось ни звука. Слуга дознавателя забарабанил в ворота, но никто не спешил поинтересоваться кто беспокоит хозяев так поздно. Слуга обернулся к своему господину, словно спрашивая стоит ли продолжать это бесполезное дело, и толкнул тяжелую створку ворот, что скрипнув, вдруг приоткрылась.
В гнетущей тишине оба осторожно вошли в странно пустой двор, словно обезлюдевшего дома. Никто так и не вышел к ним на встречу.
Внимательно оглядываясь, они уже понимали, что произошло неладное. Двор был темен как и окна безмолвного дома, чья дверь оказалась приоткрытой.
Стоило ли винить хозяев в такой беспечности? Оказалось не стоило...
Слуга первый наткнулся на тело, лежащее у входа в галерею, что шла вдоль дома, дальше на ней неподвижно лежали еще три тела - двух слуг и самого хозяина дома.
В спальне, в кровати нашла свою смерть жена чиновника пятого ранга и престарелые родители, что подхватив внука, видимо, искали спасения у алтаря семейного храма. Дознаватель и его подручный, засветив фонарь, обследовали место трагедии и тела погибших, стараясь ничего не трогать, что бы не нарушить место гнусного преступления. Сосредоточенно и молча все осмотрев, они, погасив фонарь, вышли, аккуратно прикрыв ворота.
От фонаря избавились, выбросив в выгребную яму. Только добравшись до гостиницы, велев сонному хозяину, чтобы принес ужин в комнату, начали совещаться.
- Что скажешь? - спросил дознаватель, когда оба утолили голод.
- Убивали умело. Вырезали семью вмиг так, что в доме не то, что не успели поднять шум или позвать на помощь, а даже понять, что происходит.
Дознаватель кивнул, признавая это.
- Соседи спят, никто не всполошился. Чиновника Юэ уничтожили как свидетеля. Его не допрашивали, что бы что-то узнать и не ограбили, - добавил он тихо.
- Вы ведь заметили их раны?
- Убили с первого раза, одним выверенным ударом. Действовали два три человека. Воины. Похоже, чиновник знал их. Трое человек в галерее, один из них сам чиновник. Как думаешь все произошло?
- Открывал ворота привратник. Его сразили сразу и пошли к дому. Один из слуг со двора побежал к хозяину, видимо увидев как убили привратника. Он столкнулся с хозяином, что вышел со своим слугой. И вот тут-то их настигли.
- Он вышел не со своим слугой, а с человеком, посланного к нему. Чиновник ждал этого кого-то, потому привратник и не уходил со двора, чтобы запереть за поздним гостем ворота. Похоже, ему что-то передали запиской или устно.
- Но зачем убивать всю семью? Припугнули бы и все. Он бы молчал из-за семьи. Мы опять остались без свидетеля или того, кто может хоть что-то знать об убийстве судьи У?
- Убили потому что в Хубее, появился инспектор по особым делам, то есть я. Свидетель у нас еще есть, - покачал головой дознаватель. - Другое дело, как гарнизон собирается представить это дело. Кого обвинят в последнем жестоком убийстве чиновника Юэ?
- Почему вас это тревожит, господин? Как это убийство можно связать с делом судьи У?
- Ты ведь видел раны? Посмотри на свой меч.
- Вы думаете, что могут обвинить в этом нас?
Дознаватель кивнул.
В дверь постучали и вошел служка с подносом на котором принес чашки и чайник. Оба молчали, пока он составлял их на стол и убирал пустую посуду. Гости привыкшие к осторожности, никогда не обсуждали дела при посторонних и даже если были одни, говорили тихо, помятуя, что и у стен есть уши. Потому, когда служка ушел, понизив голос перешли на южный шандуньский диалект, который знали оба.
- Ты все запомнил, Тань Хань? - спросил дознаватель, дав перед этим соответствующие указания: - Справишься?
- Не сомневайтесь. Но где будете в это время вы?
- Я разыщу единственного, возможного свидетеля по делу убийства судьи У.
- Будьте осторожны, господин.
- И ты, будь добр, не лезь на рожон.
В час Быка в юго-восточном квартале, мимо дома бывшего коронера управы, что у Лунного моста, прошаркал охая и кряхтя старый нищий.
Облюбовав угол дома где было относительно сухо, он потоптавшись, со стоном опустился на землю, что бы вытянуть утомленные ноги, с трудом выпрямив ноющие колени. После долгой возни и кряхтения, он, наконец, уселся на земле удобнее и со вздохом облегчения, достал из лохмотьев тыквенную бутыль с остатками вина. С причмокиванием отпив из нее, расслабленно смежил веки, когда его отдых был грубо прерван. Дверь дома приоткрылась, выпустив тенью выскользнувшего из нее человека.
- Что ты тут делаешь, старый пропойца? - свистящим шепотом спросила тень у поднявшего на него осоловелый взгляд выпивохи. - Убирайся отсюда, если жизнь дорога.
- М-м-м, - промычал в ответ бродяжка.
- Грязный старикашка... пошел вон!
- Господин, я стар и туговат на ухо, - прохрипел нищий. - Потому не мог бы, господин, говорить погромче, чтобы такое жалкое ничтожество как я мог его хорошенько расслышать.
Человек в черном досадливо выругавшись, схватил старика за шкирку и без церемоний втащил в дом, где швырнув на пол, плотно закрыл за собой дверь, перед этим внимательно оглядев улицу. Пока ничего не соображающий бедняга барахтался на полу, пытаясь подняться, втащивший его, спросил кого-то в глубине дома:
- Прикажите прикончить его?
- Да. Зачем приволок его сюда? Мог бы сделать это снаружи, а не тащить в дом.
- Чтобы не было неожиданных свидетелей, - резонно ответила Тень и, обнажив меч, подошла к старику. Бедолага испуганно пополз по полу от своего убийцы к стене, но тот безжалостно наступил ему на ногу и старик в ужасе и от боли вскинулся и... Тень выронив меч, упал. Старик, только что неуклюже, с трудом передвигавшийся, метнулся вглубь темных покоев, взмахнув коротким клинком и второй сидевший в засаде, подавшийся ему навстречу, сдавлено застонав, повалился на пол. Добив второго, старый нищий выпрямился, напряженно прислушиваясь. Казалось, в доме остался еще кто-то и в засаде поджидали не два головореза, а трое. Этот третий оказался серьезным противником и бродяжке нищему потребовалось больше времени, чтобы разделаться с ним.
Этот третий бесшумно появился в темноте оттуда откуда старик его не ждал.
Распознав в нищем умелого воина третий пошел на хитрость. Стремясь оттеснить уворачивающегося старика к стене взмахами меча, он исподтишка ударил его клинком в бок. И лишь необычайная ловкость в последний момент увернувшегося нищего, спасла его от смертельного ранения, в тоже время, дав возможность сокрушающе ударить противника локтем лицо. Отчетливо хрустнула носовая кость. Третий, взвыл от ослепляющей боли, почувствовав холод острого клинка, вошедшего в его тело.
Покончив с засадой, старик тщательно обыскал дом, включая подпол, но надежда на то, что помощника коронера насильно удерживали в нем, не оправдалась. Тот кого он искал, в этом доме не было и больше ему здесь делать было нечего. Приходилось смириться со своей нерасторопностью из-за которой лишился последнего свидетеля, расследование точно и окончательно зашло в тупик. И он сам виноват в том.
Однако на этом неприятности не закончились - за воротами он обнаружил, поджидавших его солдат капитана Нина. Увидев, появившегося из ворот старика, офицер вытянув в его сторону меч, зычно скомандовал:
- Хватайте мерзавца!
Неприятно пораженный старик остановился. Как они могли так скоро прознать о нем? Мало того, что у него не осталось никаких зацепок, и убийцы судьи У тщательно подчистили все улики, так теперь пришли за ними и он сам дал повод для своей гибели, потому что никто не потрудиться узнать его. Просто убьют нищего бродяжку.
И старик поспешно отступил в дом. Шансов сладить с закаленными в военных стычках солдатами у него не было, разве что сбежать от них. Солдаты шумно ломанулись за шмыгнувшим в дом преступником.
Нищий бродяга благоразумно избегал схватки и уже немного ориентируясь в темном доме, надеялся улизнуть в какую-нибудь лазейку, если повезет.
Хоть он и был обречен, все же продолжал искать эту самую лазейку.
В окно лезть бесполезно, там уже стоит солдат. Но он видел дверь... однако ему не повезло и он в темноте уперся в сплошную стену там, где предполагал найти выход. Трое солдат настигли загнанного в ловушку старика и не торопясь окружив, подступали с обнаженными мечами. Рядом зажгли факел, что озарил немудрящую обстановку вокруг.
Положение жавшегося к стене нищего стало вовсе безнадежным, все же темнота была ему хоть какой-то подмогой. Мельком глянув в сторону, он с досадой понял, что ошибся с проклятой дверью на каких-то пять шагов, ставшими для него роковыми.
Подступавшие к беспомощному старику солдаты не видели причины нападать на того, кто сейчас озирался в отчаянии и так понятно, что песенка этой шустрой крысы уже спета. Что могло предпринять это ничтожество, против них - здоровых молодцов в доспехах.
- Убейте же его! - прокричал им с порога офицер Нина. - Долго еще будете возиться там?
Старик вдруг ловко для своего возраста, умело ушел от замаха меча одного из солдат, поторопившегося выполнить приказ, и выпада другого, ударом ноги отбросил третьего и бросился к двери, подхватив на ходу выпавший у солдата меч. Дверца, к которой он так стремился, вдруг открылась и из небольшого открытого проема, похожего на щель, упал стальной шарик, который с шипением начал выпускать клубы удушливого дыма, мигом заволокший все вокруг. В мутной пелене было едва различимо тусклое пятно приближающегося факела, да слышался надсадный кашель.
Старик же, едва ему под ноги упал шарик источающий дым, успел закрыть нос и рот сгибом локтя. Он резко развернулся на месте, поняв, что опять потерялся в густой пелене удушливого дыма, пока кто-то не схватив его за руку, потянув за собой, буквально выдернув на свежий ночной воздух. Глаза слезились, горло перехватывал надсадный кашель. Старик, жадно хватавший ртом омытый дождем холодный воздух, не догадывался прежде, что он мог быть столь целительным.
Из глаз и носа лило, кашель не унимался и старик то и дело останавливался в его судорожных приступах, стремясь как следует откашляться и отдышаться. Но его тут же дергали за руку, заставляя живее передвигать ногами. Когда он и его спаситель опять вынуждены были остановиться из-за очередного приступа кашля, голову старика вдруг силком наклонили, плеснув в лицо ледяной водой.
- Умойтесь, - негромко велел запыхавшийся молодой голос.
- Почему... помогаешь? - прохрипел, давившийся кашлем нищий, подняв голову, едва различая в темноте невысокий силуэт.
- Потому что вы мне нужны.
- Кто ты? - силясь разглядеть спасителя, сипло спросил оборванец.
- Жилец дома, ставшего для вас ловушкой. Я помощник коронера.
- Думал тебя... убили.
- Так бы и случилось, если бы я не спрятался, когда прознал, что бедолагу Юэ и его семью вырезали, - последовал мрачный ответ.
- Как ты узнал, что я приду?
- А куда бы вы делись? - в свою очередь удивился собеседник. - Вот я и поджидал вас... неподалеку.
Действительно дерзкий малец.
- Куда мы... теперь?
- В надежное укрытие. Вы умылись?
- Да.
- Полегчало?
- Немного...
- Скоро пройдет. Попейте... больше пейте. Ну же.. вот так, - к его губам прижалось теплое горлышко тыквенной бутыли из которой старик послушно сделал глоток другой.
- Поспешим, пока солдаты Нина не очухались, - торопил его вновь обретенный свидетель, потянув за руку.
Мнимый старик послушно шел за ним не задавая вопросов. Пока не задавая... Потому что сейчас идти ему было все равно некуда.
В гостинице его поджидали и одному Небу известно как справился его друг по жизни, напарник по службе и слуга по статусу - Тань Хань. Но достойных все же берегут Небеса.