Андрей шёл прогулочным шагом. Он уверенно обрывал редкие грибы, иногда выдёргивая их вместе с корнем.
Полина же напротив аккуратно срезала молочную ножку маленьким раскладным ножичком, а если видела, что гриб червивый, то и вовсе его не трогала. Она была стопроцентно уверенна, что охотники на него всё равно найдутся, если не звери, то те же самые черви и муравьи. Кому-нибудь да пригодится и поганка и мухомор и червивая сыроежка.
Полина нетерпеливо обернулась.
Андрей немного отстал от неё и теперь со смачным шлепком снёс шляпку очередному обойдённому девушкой мухомору носком старого походного кроссовка. Шляпка разлетелась на мелкие кусочки и безжизненными частями осыпалась на землю и без того усыпанную еловой хвоей.
- Зачем ты так?- Рассердилась Поля.
- Ты что это так расстроилась? Это же просто мухомор. Они же не съедобные.- Удивлённо пожал плечами Андрей. Он искренне верил в то, что только что сказал.
- Это они для нас людей не съедобные.- Не согласилась девушка.- А вот я слышала, что лесные звери их очень даже кушают, лоси например. И муравьи, возможно, их тоже к себе в муравейник стаскивают. Много ли мы обо всем, об этом знаем?
- Смешная ты, Полька.- Снисходительно улыбнулся Андрей.- Муравьи говоришь? Вот эти самые что ли?
Он подобрал с земли сухую веточку и проткнул ею ближайший муравейник, прокрутив её таким образом, что в самой его сердцевине образовалась вполне впечатлительная воронка.
- Дурак!- Выкрикнула Поля и, заплакав, побежала в сторону от места муравьиной трагедии.
Извечные труженики забегали вокруг места столь бесцеремонного вторжения, водя чёрными усиками и пытаясь сообразить, что им следует предпринять для устранения последствий неожиданно нагрянувшей беды.
- Сама такая.- Растерянно пробормотал Андрей и, потеряв к растревоженному муравейнику всякий интерес, двинулся дальше.
Через несколько минут его окликнул знакомый голос.
Андрей повертел головой, но Поли так и не увидел. Он уже решил, что ему просто померещилось, когда окрик повторился.
- Андрей, Андрейка, поди-ка сюда.
Обрадовавшись, что он, вероятно, прощён за муравейник и мухоморы, Андрей припустил на зов. Он бежал за девушкой, а голос между тем всё больше удалялся, уводя его вдаль, да и знакомое цветастое платьице мелькало всё дальше за деревьями.
- Полька, да куда ж ты понеслась? Угомонись уже.- Закричал ей вдогонку Андрей.
И вдруг понял, что цветастое платье уже несколько минут, как полностью исчезло из поля видимости, и голоса знакомого тоже больше не слыхать. И вообще, как-то вокруг разом потемнело.
Андрей огляделся и только тут заметил, что находится посреди болотной топи. Куда не повернись, куда не глянь, везде одно и тоже и нет никакой надежды отсюда выбраться. Да как же так? Как он вообще мог здесь очутиться? Что-то не приходилось ему слышать ранее, чтоб в здешних местах водились подобные болота. Такие ему только по телевизору видеть и приходилось.
Он сделал шаг в сторону и почувствовал, как кто-то неведомый с жадным чмоканьем обхватил его ногу до самой лодыжки и пытается затянуть как можно глубже в свои неведомые живому человеку владения.
С криком Андрей едва смог вырвать ногу на свободу и испуганно отошёл к тому единственному дереву, вокруг которого ещё оставался крошечный пятачок самой что ни на есть обычной земной тверди.
- Полина, Полька.- Закричал Андрей, но всё бесполезно. Девушка, похоже, и не думала откликаться на его полный надежды и нескрываемого ужаса зов.
А чего, собственно говоря, он ещё ожидал?
Вот когда страх по-настоящему стал расползаться по его сознанию и начал проникать в самые отдаленные и уже полузабытые, стёртые временем и плохим воспитанием, уголки его души.
Вдруг перед его глазами всё завертелось, закружилось в неведомой доселе пляске жизни.
- Это что ещё за чертовщина?- Прошептал Андрей, когда бешеный вихрь приблизился к нему вплотную, стал касаться его волос и кожи лица.
И вдруг неожиданно сильный ливень брызнул с ясных небес, он всё выплёскивал и выплёскивал на Андрея потоки своей ледяной воды, и в то же время парень видел, что совсем близко от него, чуть в стороне, только рукой подать, ярко светило и радовалось чему-то только одному ему известному утреннее солнышко. Словно непроходимый дождь и лил-то только над Андреем, возымев своим желанием промочить его насквозь и заморозить на смерть.
Наверное, зря Андрей так подумал, потому, как стоило ему только вспомнить мороз, как дождь тут же мгновенно прекратился, и с неба упали первые белые пушистые хлопья.
- Снег?- Прошептал Андрей.- В августе?
Но снег не стал долго раздумывать над таким не объяснимым явлением природы и посыпал сильнее, а вслед за ним нагрянул и мороз. Он пробирал до самых костей, заставлял кожу рук трескаться и кое-где даже кровоточить. Андрей попытался сильнее закутаться в лёгкую с короткими рукавами рубашку, но у него ничего не получалось. Тонкий материал совсем не грел. К тому же намокнув ещё вовремя дождя, он вплотную прилип к телу, став своеобразной второй кожей, и теперь на морозе примёрз к нему накрепко, не сразу и отдерёшь.
Что же это такое, Господи? За что?
Андрей не мог понять, что он такого совершил и чем заслужил такой лютой немилости.
Неожиданно снег прекратился, а мороз сменился ярким летним солнышком и по спине Андрея заструились дорожки пота. Рубашка, потихоньку оттаивая, стала отслаиваться от тела, местами отходя вместе с измученной погодными условиями кожей, оставляя кое-где даже кровавые расплывы.
Да что ж это такое, в конце-то концов? Такого ведь просто не могло быть? Всё то, что сейчас происходило, просто не могло быть правдой. Быть может это сон?
Андрей даже ущипнул себя, чтобы поверить в истину случившегося. Что ж, стало больно, видимо он перестарался, значит совершенно очевидно, что это всё-таки не сон, а явь.
Андрей в задумчивости поскрёб затылок, и что-то ему вдруг показалось совсем не таким, каким должно было быть.
Что с его волосами? Они жидкие и такие..., такие болезненно тонкие.
Андрей резко подскочил, но полностью разогнуться так и не смог, а резкий подъём отозвался болезненным откликом сразу в нескольких местах. Мало того, что все суставы протестующее заскрипели, не давая подняться в полный рост, так ещё и голова мгновенно пошла кругом, перед глазами всё поплыло и зарябили частые чёрные точечки, и чтобы устоять на месте ему пришлось ухватиться за то самое дерево, возле которого он до сих пор и находился.
Немного придя в себя, восемнадцатилетний парень поднял дрожащие руки к лицу, но отчего-то глаза различали только мутные их очертания.
- Я ослеп.- Ошарашено прошептал Андрей и приблизил руки ещё ближе к самым глазам.
Они вдруг показались ему старческими, костлявыми и морщинистыми. Что-то непривычно кольнуло на подбородке и зачесалось. Андрей поднял руку верх и увяз в длинной белесой бороде. На плечи легки длинные седые, но при этом по-старчески редкие, пряди.
- Я старик.- Прошептал Андрей и вдруг закричал, яростно, громко, потерянно.
Когда Андрей немного успокоился, он вновь стал осматриваться, но болото по-прежнему не отпускало его. Сколько же лет он провёл в этих торфяных объятиях? Как выжил? И сколько должно пройти лет, чтобы человек успел так состариться?
Чья-то неясная тень мелькнула впереди. Андрей пригляделся, но он ведь теперь не мог толком рассмотреть и своих собственных рук, так что уж говорить о ком-то кто таился в стороне, перебегая от дерева к дереву.
- Полинка.- Без всякой надежды выкрикнул он, а если учесть его нынешний возраст, то не выкрикнул, а скорее проскрипел.
Но лишь тишина была ему ответом.
И тут взгляд его подслеповатых глаз упал на стоявшую у ног корзинку. Что-то в ней настораживало.
Старик наклонился, морщась и кряхтя. А в корзинке той лежали свежие грибочки, ровненькие и красивые, как на подбор, разве что не аккуратно обрезанные по ножке, а грубо обломанные, а то и во все вырванные с корнем. Эх, не дадут они больше лесу своего приплода!
Андрей замер на мгновение. Что же это получается? Он значит, совсем состарился, одежда его только чуть пообтрепалась, но по-прежнему сносным тряпьём висела на худющем теле, а корзинке с грибами так и вовсе ничего не сделалось.
На ум вдруг сами собой пришли слова старого, уже отошедшего в мир иной, прадеда.
- А коли, лешего в лесу повстречаешь, внучок, ты тогда энто, выверни одёжу наизнанку, да левый сапожок на правую ногу перемени и наоборот. Скушай чеснока головку, али просто его помяни, да выругайся покрепче. Он, леший-то, энтого не любит. Да и лисунка его с лешачатами тоже не любит, наверное.- Прошамкал тогда дед беззубым ртом.
А почему бы не внять словам предка? Когда это и кого именно, они подводили?
Андрей быстро стал выворачивать рубаху наизнанку, добрая ткань не выдержала времени, треснула в нескольких местах. Штаны в этом смысле оказались надёжнее. Кроссовки же лишь с большим трудом сумели поменять привычную ногу, хоть последние заметно состарились и ссохлись, но, по большей части, сорок пятый размер никуда не делся, да и давали о себе знать отросшие ногти. В общем, пальцы пришлось здорово поджать, чтобы напереть левую кроссовку на правую ногу, а правую на левую. Это ведь вам не старые дедовские сапожище, которые хоть на левую ногу надень, хоть на правую, как влитые сидят.
- Чеснок.- Что есть мочи выкрикнул Андрей, так как по жизни своей вампиров не боялся, а, следовательно, и чеснока с собою повсюду не таскал, тем более, когда шёл с полюбившейся девчонкой в лес по грибы. Вот и не мог он теперь уговорить его за обе щёки, так что ему только и оставалось, что его по имени звать. А чем чёрт не шутит? Может, услышит леший, что зовёт он, Андрей, эту жгучую пряность, и бросит его мучить, да отпустит домой подобру, да поздорову.- Чеснок. Чеснок.
Но то ли дед некогда ошибся, то ли лешие со временем научились ко многому приспосабливаться, как колорады, комары и тараканы, например, да только чей-то неистовый дикий смех был Андрею ответом. Не помог видать дедовский метод.
Вот тогда уже Андрей не выдержал и по-настоящему сорвался. И срывались с его языка гнусные оскорбления, и весьма распространённые и редко упоминаемые и только что придуманные. Ругался он надо сказать долго, да вот только толку от этого было по-прежнему мало, хотя смех тот противный и исчез.
Как только он замолк тут же мимо снова побежали года, словно только этого и ждали. Андрей просто не знал, как назвать это явление по-другому, но вот снова ливанул проклятый дождь, выпал снег, ударил морозец, а потом и солнце снова выползло на небосвод. Андрей почувствовал себя совсем древним старцем, что в пору, пожалуй, уже было даже подумать о смерти и о душе, что вскорости должна была отправиться к богу на суд. Ну, а если, как утверждали атеисты, бога нет, то ему всё равно предстояло оказаться перед ликами своих ушедших предков и держать ответ перед ними. Ведь даже если там, после смерти, не было ни ада, ни рая, то что-то там всё равно же было. Не даром же ещё древние славяне верили в светлый ирий и исподний мир.
И тут Андрей призадумался, вспоминая наставление всё того же старого прадеда.
- В этом мире мы, люди, вовсе не боги, хотя порою именно так себя и ведём. Мы лишь жалкая пародия на тех, кто слепил нас по образу и подобию своему. Понимаешь?
Андрей тогда был ещё слишком мал и почти ничего из всего сказанного не понимал, но всё же согласно кивнул.
- Не нам с тобой казнить, не нам и миловать. Этим занимаются силы куда выше и справедливее нас. Мы же обязаны жить, прежде всего, по совести. Вот видишь, муравей ползёт. Он в мою избу забрался и чтобы ты с ним за это сделал?
- Убил бы, конечно.- Не задумываясь, выдал маленький Андрей.
- Убил бы.- Печально усмехнулся дед.- А за что? Ты можешь мне ответить за что?
- Ну, как за что?- Призадумался Андрей.- Он ведь в твой дом без спросу пробрался.
- А может, это я построил дом там, где испокон веку жило его племя. Он ведь меня ни куда не погнал. Как-то приспособился и стал жить со мной сообща. За что же его тогда жизни лишать?- Дед принялся набивать трубку табаком.
А маленький правнук тем временем недовольно засопел.
- Эх, молодёжь.- Печально протянул прадед чуть погодя.
- Подожди, деда, а как это жить сообща?- Не унимался маленький Андрей.
- Жить,- после короткого молчания сказал дед,- никому не нанося вреда. Не стоит убивать муравьишку только потому, что он тебе противен, не стоит ломать ветку только потому, что она за тебя зацепилась, не стоит бросать камнем в собаку только потому, что она гавкает или бить кошку оттого, что та покусилась на хозяйскую сметану. Ведь все мы живые и все так же одинаково хотим кушать, спать и чего-то боимся. Если жить по совести, то не тронет тебя лесное зверьё, леший не позволит, не обольёт кипятком в бане банник, предостережет от недоброго дела домовой.
- А они что все взаправду существуют?- Испугался Андрей.
- Существуют, если в них верить, конечно.- Хитро улыбнулся дед.- А я верю. Верю, что если не обижать слабейшего, помогать тем, кто попал в беду и жить так, как велит совесть, то и кто-то стоявший куда более выше нас поступит с нами так, как мы, прежде всего, того заслуживаем.
В тот же год прадеда не стало. А так же не стало человека, который смог бы и дальше объяснять маленькому Андрею, что хорошо, а что плохо. Вечно занятым деду и отцу было не до этого. А мать, истошно визжа, сразу же безжалостно давила тапкам любую букашку переползшую домашний порог. И уж тем более старшие товарищи, что постреливали из воздушки вездесущих воробьёв, не могли научить маленького Андрея ничему путному. Так и стал он безжалостно относиться к безобидным поганкам и мухоморам и громить беззащитные, столь любимые прадедом, муравейники, не видя в этом никому особого вреда.
Вспомнив детство, Андрей, словно что-то понял, как будто что-то сдвинулось в изнурённом непосильным трудом мозгу городского жителя.
Да при чём тут вывернутая наизнанку одежда, переобутые сапоги и этот жгучий чеснок? И как у него вообще повернулся язык хаять хозяина леса и это после того, как он столько безобразничал в его владениях? Да как он мог!
Андрей неожиданно зарылся лицом в морщинистые руки, утопил его в редких белесых прядках некогда иссиня-чёрных волос, и горько заплакал. Не о себе, не о своей нелёгкой долей, что совсем молодого разом превратила его в древнего старика, а обо всей той несправедливости, что совершал он сам и о ещё большей, что ещё будут совершать люди в будущем.
- Прости ты меня дурака, Земля-матушка, не ведал я, что творю.- Плакал он и молил о прощении.- Прости всех нас, детей твоих неразумных. Спасибо, спасибо, что хоть меня научила ты уму-разуму, пускай поздно, но понял я истину дедовскую.
Подскочил тогда он резво на ноги, ни о чём не задумываясь, поднял полную корзинку и поспешил, побежал на зов девушки, которую уже считал для себя навсегда потерянной.
- Ой, а я думала, что ты уже совсем потерялся.- Улыбнулась Полина.- Зову тебя, зову, а ты всё не отзываешься.
И не сразу, а только сейчас понял вдруг Андрей, что поступь его снова молодецкая и болота вокруг словно и отродясь не было. Окинул себя недоумённым взглядом, а одежда на нём, как и положено одета и в кроссовках удобно, как и прежде, да и волосы стали снова чёрными, короткими, а руки гладкими молодыми. Понял тогда, что помог ему даже не метод дедовский, не смекалка стариковская, а признание Правды лесной и неожиданное осознание собственной неправоты. А прав-то ведь был тогда отцов дедушка, не боги мы все, а просто люди, жалкие подобия, куда высших сил и жить нам нужно, прежде всего, по совести. И понял это Андрей не поздно совсем, как думал чуть ранее, а как раз вовремя, чтобы одуматься и зажить по праведному. И осознал он то не без помощи, конечно, лесного хозяина, ведь жизнь, она только начинается, а заветы предков надо нести через века, может и катастроф разных тогда поменьше будет, если все мы решим жить по правде, да по совести. Да вот только будет ли оно когда-нибудь такое светлое чудо? Но уже то, что хотя бы один человек стал на путь истинный, говорит о многом.
* * *
На обратной дороге Андрей с Полиной всё больше молчали, каждый думал о чём-то своём. Андрей же все встречные поганки и мухоморы обходил бережно, чтобы не дай бог не повредить, авось кому-то и вправду пригодятся. А коли приходилось срезать пригожий грибок, то непременно просил ножик у Полинки. Не дело это, грибы с корнем-то вырывать! А грибов, нужно сказать, на обратной уже пройденной ими дорожке попадалось отчего-то ещё больше, чем когда они проходил её ещё в первый раз.
Полина только удивлённо вскрикивала и всплескивала руками, а Андрей понимающе помалкивал, да улыбался.
А вот и печально знакомый муравейник, недавно потревоженный нерадивым пареньком, что теперь, за столь короткий промежуток времени, стал много взрослее и мудрее. Копошится в нём, работает усердный народец, что и минуты без дела не проведёт. Нам ли, лодырям, таким работягам мешать, да пакостить?
Наклонился Андрей, под испуганным взглядом Полинки (не навредит ли снова маленьким лесным жителям?), бережно вытянул из сердцевины сухую ветку, по которой туда-сюда сновали представители крошечных трудяг и аккуратно, чтобы не потревожить чужое мироустройство, положил её рядом. Затем достал из кармана приготовленные бабушкой бутерброды, так и позабытые в сегодняшних неурядицах, разломал их, покрошил, как можно мельче, хлеб вместе с колбасой и опустил горку прямо рядом с муравейником.
Вот тут уж началось. Набежали муравьи разведчики манны небесной опробовать, и давай лазать по неведомой доселе пищи. А потом выстроились в ряд и стали еду в свой муравейник переносить, да стаскивать. Всё-таки не совсем гадкий денёк для них сегодня выдался. Пути Господне неисповедимы. Как говорится, Бог взял, Бог и дал. Хотя, слова словами, а речь ведь здесь идёт далеко не о Боге.
- Ты чего это?- Удивилась Полька.
- Так надо.- Только и ответил хмуро Андрей. Ну не мог он ей, неразумной, объяснить, что хоть так хотел загладить свою вину и безответственное поведение. Ведь не прав он тогда был, и теперь это стало для него совершенно очевидно. Но как сказать подруге, что за каких-то несколько минут он успел не только состариться, но и вновь помолодеть, сумел истину понять и прадеда, что уже давно позабыл, вспомнить. Ведь не поверит, что в топи побывал, и времена года со скоростью света сменялись одно за другим. Не поверит ведь и дурачком сочтёт, а то и лжецом, а то и вовсе умалишённым.
А Полинка промолчала, да только не заметно для него обернулась и, улыбнувшись, помахала кому-то на прощание рукой.
Громко каркнула ворона, промелькнула в кустах коричневая шкурка какого-то мелкого зверька, да где-то далеко в чаще хрустнула сухая ветка.
Можно ли считать это ответом на ту её улыбку и лёгкий взмах рукой? Не знаю. А как думаете вы?
Вот только с полной уверенностью могу точно сказать, что где-то далеко в небе показалось довольное старческое лицо и, тяжко вздохнув и тем самым неосознанно сотворив лёгкий порыв ветра, оно тепло нам улыбнулось. Нет, не Полине и не Андрею, а именно нам. Ведь они-то уже всё поняли, а нам ещё только предстоит осознать истину нашего далёкого прадеда, давно минувшего в лета старого предка.