Аннотация: "Своя стая" началась именно с этого куска текста и нескольких рисунков Кукольника.
На первый взгляд, он выглядел жалко - грязные спутанные сосульки волос, свисающие на серое лицо, хрупкие руки с длинными пальцами и полупрозрачной нездорового цвета кожей, выпирающие ребра, кое-где прикрытые грязными обрывками тряпок. Впечатление портили глаза - яркие, желтые, по-звериному жестокие.
За ним ползли тонкие оборванные лески без кукол. Именно таким я его впервый раз и увидела - Кукольник, утративший смысл своего существования, худой оборванец, не нашедший себе пристанища в суетном современном мире.
Он промолчал в ответ на мое предложение присоединиться к моей коллекции. Казалось, он не понимал сути вопроса, утратив последнюю часть разумного себя.
Но, когда я отчаялась дождаться хоть какого-то ответа и двинулась прочь от неприятно воняющей коробки, в которой он жил последние несколько месяцев, он двинулся за мной.
Кукольники - редкие, вымирающие существа, не приспособившиеся к постоянным изменениям окружающего мира. Они, как и большинство в моей коллекции, не являлись людьми. Были похожи, да, но жили намного дольше, питаясь жизненной энергией или эмоциями своих кукол.
Люди стали подозрительнее, кукольники не находили себе компаньонов и медленно умирали. Этот кукольник, судя по его внешнему виду, потерял свою последнюю любовь около полугода назад.
Он плелся за мной, часто останавливаясь и хватаясь за влажные от осеннего тумана стены. Несколько раз он падал, я просто останавливалась, даже не пытаясь помочь ему - первая ниточка, привязывающая кукольника к новому компаньону - сочувствие, а мне не больно-то и хотелось становиться его жертвой.
Медленным шагом мы добрались до мини-автобуса с затемненными стеклами - ни к чему вызывать лишнее внимание к моим экспонатам, когда я их перевожу или вывожу на прогулку. Кукольник покачнулся и тяжело прислонился к машине. Его серые бинты разошлись, показалось покрытое неприятными язвами тело, костлявое и отвратительно пахнущее. Лески стали короче, едва доставая до земли - времени у него оставалось все меньше, необходимо было найти ему добровольного донора как можно быстрее.
Я начала думать о нем, как о своей собственности, нехорошо будет, если я не смогу довезти его до своего особняка. Желтые глаза впились мне в лицо, словно он пытался убить меня взглядом.
- Зачем? - Я вздрогнула - голос кукольника напоминал шелест накрахмаленного шелка. Не люблю накрахмаленный шелк. Кукольник опять покачнулся и упал на меня, оказавшись до слез легким. - Зачем я тебе?
- Каждый имеет право на жизнь. - Я погладила его по светлым, мягким даже под слоем грязи, волосам и протянула ладонь. - Запечатлей меня.
Он смотрел мне в глаза, его лицо находилось очень близко к моему, сквозь вонь грязи проступил его настоящий запах - карамельно-конфетный, он пах, как та самая, первая в жизни большая красно-белая конфета на палочке.
- Ты не испытываешь ко мне ничего, кроме любопытства. Даже для первой привязки это будет сложно. - Он погладил пальцем мою ладонь. Легкое покалывание - прорастала нить. Покалывание сменилось резкой острой и горячей болью - словно кто-то погладил сердце ладонью. Кукольник безучастно смотрел мне в глаза, его зрачки дергались, то расширяясь, то сужаясь. С каждым новым уколом боли он казался мне все моложе и красивее. - На первый раз хватит. - Он убрал руку, прекращая боль. Я почувствовала что-то неясное глубоко внутри, словно зашевелились тени моих сущностей, привлеченные запахом карамельки. Кукольник сам влез в машину, оставив меня размышлять над переменами в организме. Меня немного отпустило - достаточно, чтобы вести машину.
Когда мы прибыли, привратник встретил нас, напряженно принюхиваясь к машине.
- Пахнет странно. Новенький? - Я кивнула и осторожно въехала на усыпанную гравием парковочную площадку. Привратник был вервольфом, он не был моим экспонатом - скорее другом семьи, если это можно так назвать, исполняя периодически то обязанности привратника, то сиделки, то хирурга, а то и восвсе десантника. Хорошо, что он не требовал с меня денег - его заботу обо мне и моих экспонатах я не смогла бы оплатить, даже ограбив все банки мира.
Кукольник вылез из машины, его уже не так сильно покачивало, но он все же предпочел опереться на мое плечо, возможно, сам же мне и навязав мысленно его подставить. Кто их знает, кукольников.
Туман уже почти сошел, оставив после себя мокрыми траву, гравий дорожки и дверную медную ручку.
Дверь открылась с неприятным гулким скрипом, раздавшимся на всю прихожую залу. Нас не встречали, что было довольно-таки странно. Обычно в прихожей всегда кто-то вертелся. Гулкое эхо разнесло звук наших шагов на много залов вперед.