Город, прохожим исхоженный, 
местами загажен вполне, 
кривляется сонными рожами 
на рыночной той войне. 
Зальется, а песня звонкая 
теряется, как на ветру, 
а знаешь ли, ниточка тонкая, 
быть может, порвется к утру. 
А впрочем, ты строй, отстраивай, 
наращивай мясо и жир, 
себя, как пирог, наслаивай, 
ты, в общем, еще и не жил. 
Тебе невдомек, златоглавому, 
что тысячу лет подряд 
в крови добывали славу мы, 
и каждый по-своему рад, 
что время еще продолжается, 
и ты продолжаешься в нем, 
живешь, надрываясь, маешься, 
грешишь и столетьями каешься, 
распродан сегодняшним днем. 
Судьбина твоя десятинная, 
аскольдовая судьба, 
ты жертва времен бессильная, 
великая голытьба.