Что это такое - вода? Не просто вода, которая течёт из-под крана и для которой существуют формула, состав, примеси и прочие научные определения, а природная - река, озеро, море?
Самое раннее отчётливое детское воспоминание о воде - первая "попытка" утонуть. Это произошло в четырёхлетнем возрасте, на красивейшем лесном озере с таким несоответствующим ему названием Могильное. Представьте себе озеро, которое остаётся незаметным до того самого момента, когда оно окажется в десяти метрах от вас, а до воды приходится спускаться по крутым склонам котловины. Лежит оно посреди леса, отражая в своём зеркале стремящиеся ввысь вековые сосны, раскидистые берёзы и мрачные ели, окружившие плотной стеной берега... Особенно красиво оно осенью вечером, когда косые лучи садящегося солнца высвечивают разноцветье леса, и, отражаясь в спокойной воде, это буйство красок удваивается... Строго говоря, это система озёр, связанных между собой подземными протоками, и называемых так в связи с древней легендой.
Когда-то давным-давно, на месте самого большого озера, было древнее кладбище. Уже давно никто не ухаживал за могилами, и только редкие не упавшие кресты указывали на то, что здесь покоятся люди. И решили люди на этом месте то ли землю распахать (уж очень хорошее место было - большая и ровная поляна среди леса), то ли строить что-то, только могилы за одну ночь ушли под землю, а котловина заполнилась водой. Можно этому поверить, так как глубина в шаге от берега - метр, а ещё шаг - и сразу двадцать. Вода чистейшая - дно видно, и тёплая только сверху - на дне множество ключей.
Когда на берегу одного из этих озёр построили два пионерских лагеря, отец сказал: "Всё, вряд ли озёра это вынесут". Так и произошло. Через год в озере резко потемнела и помутнела вода, видимо, не вынесшая той гадости, что благополучно в него сливалась. Казалось бы, что такое два детских лагеря? Однако хватило, чтобы через два года все озёра начали умирать. Большие ещё сопротивлялись, а вот маленькие, "с блюдце" озерки затянулись ковром ряски и превратились в болота...
Озеро очень и очень своеобразное, и, я верю в это, живое. Живое - как большой и разумный организм. Иначе чем можно объяснить, что я, кувыркнувшись с плота за спиной у отца и камнем пошедший ко дну, сейчас пишу эти строки? Я пускал пузыри, глядя во все глаза на приближающееся дно, водоросли, коряжник, каких-то мальков, как вдруг какая-то сила толкнула меня вверх, прямо в руки нырнувшего следом за мной родителя. Оказывается, именно в этом месте бил сильный ключ, наверное, этот поток и подтолкнул меня вверх... Но это материальное предположение не для меня, я верю, что озеро само вытолкнуло меня на поверхность.
Туда нас с мамой привёз папа, умерший, страшно представить, уже почти двадцать лет назад. Он был страстным любителем подводной охоты, и практически каждые выходные пропадал в тогда ещё заливных лугах за городом. В те времена Ока, не регулируемая каскадом волжских ГЭС, щедро промывала небольшие пойменные озерца от накопившегося ила и водорослей и приводила рыбу, на которой и испытывались самодельные ружья. Надо сказать, что если более-менее приличные ласты и маску в те далёкие шестидесятые ещё можно было, приложив известные усилия, достать, то ружья... Самое лучшее, что могла тогда предложить торговля - ружья резинового боя, очень ненадёжные и ужасного качества изготовления, да и появлялись они в магазинах крайне редко. Чтобы довести его до ума, требовалось приложить не только мозги и руки, но и знакомства на заводе, дабы воплотить выдуманное в металл. Благо, в столице химии, где мы жили, не было недостатка в нужных материалах - нержавейка, титан и другие, не менее дефицитные сплавы, очень широко применялись (да и сейчас применяются) на наших заводах. Очень быстро "резинки" надоели, и на свет появились сначала пружинные, а потом и пневматические ружья, идея и эскизы которых были почерпнуты в журнале "Спортсмен-подводник", подборка которого до сих пор лежит у меня в шкафу. Наконец, после почти пятнадцати лет экспериментов, на свет появилось ружьё, с которым я начал нырять двадцать лет назад и продолжаю до сих пор - неказистое, оставляющее впечатление незаконченности, но очень надежное и с прекрасным, резким и сильным боем.
Именно отец показал мне неброскую, но такую западающую в душу красоту лесных рек и озёр. Конечно, мы ездили и на море, и именно там я научился плавать, тоже, кстати говоря, благодаря маске с трубкой. Но все красоты моря, гор и нереально близких звёзд всё равно не смогли затмить прелесть июльской ночи на берегу небольшой лесной реки. Очарование поляны, залитой призрачным серебром лунного света, ощущение нереальности цивилизации, которое посещает тебя после нескольких часов, проведённых у слабо потрескивающего костра, близость чего-то прочно забытого, но дремлющего в нас... А тебе шестнадцать, и ты пока не испачкан окружающим миром, и душа чиста и открыта...Права поговорка - где родился, там и сгодился, и нет мне ближе и приятней средней полосы...
Суворощь. Эта речка и в самом деле очень и очень интересная и со сложным характером. Помню, приехав первый раз на самостоятельную охоту, я вошёл в воду и поплыл вверх по течению. Казалось, что водоросли на перекатах нарочно путались перед глазами, оплетали ноги и стремились вырвать из рук ружьё. Прямо перед стеклом маски внезапно появлялся сучок придонной коряги, совершенно до этого незаметной при прекрасной видимости и ярком солнце. Мгновенная тень, накрывшая на глубине и вызвавшая выброс адреналина в кровь, оказывалась облачком ряски, появившимся из ниоткуда на совершенно чистой поверхности воды прямо надо мной. Но самое интересное было впереди.
Представьте себе излучину реки метров двадцати-тридцати шириной. Прямо посредине омута из воды поднимается остов старого дерева - остаток ствола в два обхвата, в нескольких метрах от воды сломанный и обугленный ударом молнии. Когда подплываешь под водой к омуту, видишь интересную картину: бурная растительность, резвящиеся мальки, но стоит перейти невидимую границу - всё, голый песок, и нет даже намёка на жизнь. И располагается это вокруг старого ствола. Я пробовал нырять вниз, спускаясь вдоль резко уходящего на глубину дна. На глубине нескольких метров вода стала очень холодная, а дальше... Подо мной был туман белесовато-серого цвета, и стоило мне опуститься в него, как ужас (именно первобытный, животный ужас) пронзил каждую клеточку моего тела. Ладони, ступни, голову, то, что не было затянуто резиной костюма, обожгло пронзительно ледяной, ещё более холодной, чем выше, водой. Взвесь, в которой я оказался, вдруг начала чуть светиться. До сих пор перед глазами то неяркое белое свечение, исходящее из глубины. Честно признаюсь - я позорно бежал оттуда, и, выбравшись на берег, долго не мог прийти в себя...
Потом река свыклась со мной, а может, у меня появилось нечто, что в какой-то мере примирило нас. И всё же нет-нет, а выкинет она какой-нибудь свой фокус - например, отвинтив и положив наконечник стрелы на коряжку, чтобы снять добычу, можно запросто больше его не найти, хотя ветка на месте, да и скатиться он просто не мог. Чудеса? Но я привык, и именно эта река стала частью меня, и хотя бы раз в год я обязательно приезжаю сюда за самим собой. Здесь я тонул второй раз, и всё могло кончиться совсем плохо...
Заглянув под уже изученную за многолетнюю практику корягу, я увидел крупного язя. Выстрел - и рыба бьётся на стреле, поднимая со дна вместе с облаками мути нейлоновую "малявочницу" - тонкую мелкоячеистую сеть, мгновенно облепившую ноги и тело. Спас только нож, да и река против обыкновения не стала чинить препятствий в виде обычно мешающихся и цепляющихся за майку и пояс сучьев. Всплыв уже на выдохе, я лишь минут через двадцать смог нырнуть за грузами и ружьём, на стреле которого уже почти не трепыхался язь, чуть не поквитавшийся со мной за всех рыб, которых я убил...
И не говорите мне, что реки и озёра - лишь углубления в почве, заполненные Н2О. Не верю. Потому что чувствую, что это не так. Потому что испытал на себе. Но что (или кто) это?