Бариста Агата : другие произведения.

Комитет по суевериям (08.02)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.50*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга из цикла "Карагиллейны". Писать буду долго, нудно, выкладывать два-три раза в месяц... в общем, всё как обычно - всё, что бесило в Лабиринте, повторится и, возможно, в большем количестве))) Корректор текста, благородный и великодушный человек - Алия Зубаирова (egla1ne). Я иногда торможу с правкой, это моя вина. Группа в контакте для настроения: https://vk.com/club187687964. Есть на Продамане.

  
  

Агата Бариста. Комитет по суевериям

  

...Теперь ещё больше бреда в нашем йогурте!

Из аннотации автора.  

     

Лишь я, таинственный певец,

На берег выброшен грозою,

Я гимны прежние пою

И ризу влажную мою

Сушу на солнце под скалою.  

А.С.Пушкин

     
     

Пролог

   На берегу южного сверкающего моря шумит и процветает славный город Новый Карфаген. Улицы его похожи на растянутые для просушки рыбацкие сети, а сам город - на босоногого мальчишку, что лежит на прогретом золотом песке и, закрыв глаза, слушает рокот набегающих волн.
   Точных координат город не имеет. Параллели и меридианы проплывают сквозь Новый Карфаген, как стаи рыб сквозь заросли саргасс. Уличный прилавок с грудами миндаля и лукума, запах апельсинов и чая с мятой напомнят вам Касабланку, домик из шершавого белого камня с выкрашенными фиолетовой краской ставнями - прованский Касси или греческий Санторин; реплики бойкой торговки у входа на рынок заставят предположить, что город расположен где-то между Одессой и Севастополем... Словом, приметы, обычаи и особенности со всего света встречаются здесь и свиваются в красочный орнамент.
   Разумеется, в таком особенном месте не могут не происходить удивительные события и необыкновенные истории. Один метеоролог даже прислал в журнал "Нью-Карфаген сайленс" (солидное, весьма уважаемое в научном мире издание) статью, где утверждал, что в составе воздуха, которым дышат жители города, наличествует специфический компонент, и это не что иное, как волшебство. Метеоролог весьма поэтически описывал, как зарождаются магические вихревые потоки. Начало, утверждал он, может положить сущий пустяк: на тротуаре вдруг шевельнулся никчёмный бумажный комочек - смятый трамвайный билет; вот он шевельнулся, покатился вдаль... затем уличная пыль, как гончая, взявшая след, скользнула вперёд по мостовой... и вот некто, недавно спрыгнувший с подножки трамвая и прошагавший уже полквартала, вдруг ощущает лёгкое прикосновение, будто бы белое пёрышко коснулось щеки... А через сутки в водоворот событий втянуто уже множество людей, и крутит их невесомыми щепками средь бурных вод... и далее всё в том же взволнованно-поэтическом духе, точно и с самим автором статьи произошло нечто подобное.
   В редакции прочли, хмыкнули и в ответном письме посоветовали сочинителю обратиться в "Нью-Карфаген гитикс" (издание популярное, однако пользующееся, прямо скажем, сомнительной славой в научных кругах). Туда метеоролог обращаться не стал, потому что внезапно получил грант на исследование особенностей тумана в Гималаях и отбыл в королевство Бутан, где по недавним сведениям не то принял буддизм, не то женился... словом, успокоился, а это лучшее, что может сделать человек, ощутивший себя щепкой в бурном потоке.
   Да, закручиваются в Новом Карфагене истории столь поразительные, что лица, непосредственно не участвовавшие в событиях, произносят слово "сказки", а некоторые, склонные к желчности особы, и вовсе употребляют недоброжелательное "враки". Что ж... жизнь не раз покажет скептикам, как они не правы; мы же даём слово чести, что всё, о чём будет поведано далее, происходило в действительности, - само собой, в чуть-чуть параллельной действительности.
   Впрочем, как ни называй, а одна из историй так упрямо рвётся из-под пера, что оживает без оглядки на ярлыки. В ней есть всё, что надо рассказчику для счастья: лето, город у моря, занимательные персонажи, наполняющие жизнью старинные улицы. Как знать, может, спешащая навстречу девушка, -- сбежавшая из-под венца принцесса, а молодчик, вроде бы бесцельно курящий на углу у "Макдоналдса", - охотник на тех, кто не хочет быть найденным. В пентхаусе, скрытом от глаз горожан и туристов, обитают древние боги, в роскошном особняке предаётся чёрной меланхолии сумрачный рыцарь, а в пансионе по соседству просвещённая хозяйка заведения готовится дать бой невежеству и суевериям. Звенит, шумит, волнуется человеческое море рядом с морем солёным, затихая лишь на несколько мгновений, когда в конце дня издалека, из предместий, прилетает протяжный трубный зов и плывёт, плывёт над Новым Карфагеном... "Слонов на водопой повели. Вечер наступил" - отмечают про себя горожане и готовятся встретить ночь, полную тайн и упоительного цветения.
  

1

   Первый день лета начался с прошумевшего в ночи ливня с грозой.
   Непогода стихла к рассвету, восходящее солнце оттеснило тучи к горизонту, но от порывов ветра капли осыпались с деревьев так часто, что порой казалось, будто дождь ещё продолжается. Пахло мокрой землёй и травяной свежестью; прояснившееся небо обещало, что к полудню от благодати не останется и следа, но пока каждая ранняя пташка и каждый ранний червячок радовались прохладе.
   Обитатели пентхауса, раскинувшегося на крыше одного из зданий Каштанового бульвара, -- длинной улицы, расположенной в самом сердце Карфагена и рассекающей это сердце пополам, - тоже проснулись и уже предавались необременительным утренним занятиям.
   Гамилькар, бог Нового Карфагена, потягиваясь, вышел на кухню. Одет он был в гавайку, шорты на верёвочке и шлёпанцы. Гамилькар остановился возле стола, на котором лежала газета. Склонив крупную курчавую голову воителя, он просматривал заголовки, не забывая приглядывать за кофейником на плите.
   Коричневая пена поднялась.
   Гамилькар снял кофейник с огня, сунул газету под мышку, прихватил две кружки и проследовал на террасу.
   На террасе Дидона, супруга Гамилькара и, соответственно, богиня, наводила порядок в своём маленьком садике -- поливала и рыхлила землю в кадках, удаляла повреждённые листья. Городские боги - скорее божки, духи, сплав древней крови и мистической сущности, но подвластно им многое. Дидона сумела бы проделать всю работу щелчком пальцев, однако карфагенские властители предпочитали естественный образ жизни. После прискорбных происшествий (например, со Старым Карфагеном, или с Остенисом, столицей Атлантиды) Гамилькар и Дидона дали друг другу обещание, что силой будут распоряжаться крайне осмотрительно, и вообще, постараются слиться с окружающей средой -- разумеется, в той степени, в какой вообще возможно подобное слияние для персон, облечённых недюжинной властью.
   В некотором роде это была игра, но все знают, что никто не предаётся играм с такой страстью, как вседержители любого ранга. В сравнении с играющим богом семилетний ребёнок покажется старичком. Маленького Ваню может взять за руку мать и увести домой есть тыквенный суп прямо в тот момент, когда от его лазерного меча зависит судьба Галактики. И ведь пойдёт Ваня, пойдёт как миленький. Если попытаться отлучить от игры бога... возможно, тыквенные, как семейство, исчезнут с лица земли. А потом покатится: без тыквы не будет золотой кареты, Золушка не поедет на бал, не встретится с принцем, не потеряет туфельку... что дальше? Может, больше ничего и не случится, но, положа руку на сердце, этого мало, что ли? Так что вздохнём с облегчением, что обитатели пентхауса обнаружили определённую прелесть именно в скромном бытие.
   - Кофе прибыл! - Гамилькар опустил ношу на круглую мозаичную столешницу, разлил кофе по кружкам и с газетой в руках устроился в плетёном кресле. Время от времени он прерывал чтение и не без удовольствия поглядывал на супругу -- живую кареглазую толстушку, обладавшую изящными щиколотками, будто выточенными из мрамора руками и классическим профилем, обрамлённым витыми бронзовыми локонами.
   - Что пишут? - спросила подошедшая Дидона, забирая свою кружку.
   - Ничего не пишут. - Гамилькар зевнул. - "Кентавры" продули "Арсеналу"... копытные... Это вообще не новость, а так... напоминание о всем известных истинах. Сахар сладкий, соль солёная, "Кентавры" никогда не проходят в четвертьфинал.
   - А между строк?
   - Между строк тоже ничего. Тишина. - Гамилькар снова зевнул. - Скукотища.
   С тонкой усмешкой Дидона заметила:
   - Мне кажется, или я слышу нотку разочарования?
   Гамилькар фыркнул.
   - Ничего подобного. Мне прошлого раза хватило, когда у нас гостила эта афинская шельма, твой любимчик Гермес.
   - Не любимчик, - возразила Дидона. - Просто я вошла в его положение. Герми нужно было поправить здоровье, а у нас и целебные источники в горах, и специфический магический фон... некоторые лекари полагают его живительным.
   - Ага, - хохотнул воитель. - Милый Герми так поправлял здоровье, что я чуть своё не потерял. Обокрасть дракона - надо было додуматься!
   - Ну-у... действительно, Герми поддался искушению. Должно быть, слабость тела отразилась на силе духа. Но он же всё вернул. И он... сокрушался.
   - О да... Сокрушался... лёжа на животе. Я б тоже сокрушался, если бы драконье пламя поджарило мой зад. Зато никто не назовёт Герми вруном - ему действительно понадобились целебные источники.
   - И всё-таки зря ты сочинил те стишки и подвесил закольцованную озвучку прямо над больничной койкой. Бедняга никуда не мог убежать.
   Гамилькар отхлебнул из кружки и пояснил:
   - Нас, поэтов, критикой не сломить. Рифму "Гермес -- балбес" я по-прежнему считаю шедевральной. Она с предельной ясностью обрисовывает причины постоянных неприятностей милого Герми. Зато, надеюсь, в ближайшее время ждать в гости его не стоит, и нынешним летом не случится ничего похожего на прошлогоднюю заварушку.
   - Кстати, о гостях... - осторожно сказала Дидона. - Вечерним пароходом из Лондона прибывает мой племянник. Троюродный, кажется... Вообще-то, он из Конфедерации.
   - Очередная седьмая вода на киселе из Конфедерации, ты хотела сказать. Как туристический сезон, так у нас родни прибавляется.
   Дидона смущённо улыбнулась.
   - Может, племянник и семиюродный. Ветви древа так разрослись, что проникли в другие измерения... за столько-то столетий! Признаться, я уже слегка путаюсь в родственных связях. Но мальчик же в этом не виноват? Он раньше не бывал в нашем измерении, а Карфаген -- жемчужина этого мира и стоит посещения. Кстати, тётя Белерефонта... нечего хмыкать, я считаю её тётей... так вот, тётя писала, что юный Гилдартс мечтает посетить твою слоновню. Прямо-таки горит энтузиазмом, по её словам.
   Услыхав про интерес визитёра к слоновне, Гамилькар смягчился. Питомник боевых слонов был его гордостью и отрадой. Вид Loxodonta africana pharaohensis считается вымершим, но это не так. Всего в мире существует три места, где энтузиасты хранят древнюю породу. Ещё одну слоновню держит знатное аравийское семейство ас-Судайри в узкой прибрежной долине где-то между Меккой и Абхой, а третий питомник имени Джона Эдуарда Челленджера расположен в Южной Америке, в Боливии.
   - Ладно, поглядим. Надеюсь, парнишка не страдает приступами клептомании.
   - Что ты! - убеждённо сказала Дидона. - Очень порядочный мальчик!
   Не успел Гамилькар ей ответить, как откуда-то из глубины дома раздался гулкий тающий звук гонга.
   - Кого это принесло, в такой-то час? - Гамилькар отставил кружку. - Племянничку вроде ещё рано.
   Дидона пожала плечами и кивнула в сторону входа:
   - Царга сейчас доложит.
   Послышался чиркающий звук шагов, и на террасе появился человек. Он был крепко хром на правую ногу, неловко скрючен на левую руку, и половину его тёмного нумидийского лица - от виска до жёстких губ - пересекал чёткий, как от сабельного удара, шрам. Одет хромой был в чёрный спортивный костюм с белыми лампасами. На нагрудном кармане красовался знаменитый трилистник.
   - Великий Прево Нового Карфагена! - хриплым голосом возвестил вошедший и, убавив торжественности в голосе, буркнул: - С чего бы это месье примчался в такую рань? Должно быть, случился переполох в лягушином болоте.
   - Царга! - с укоризной воскликнула Дидона. - Ни слова о болоте при господине Дефуко! Это будет крайне неучтиво с нашей стороны. Проводи же его в гостиную и скажи, мы сейчас подойдём.
   - Да твою ж фалангу в шеренгу! - в сердцах сказал воитель, поднимаясь. - Штаны надевать, политесы разводить... Чувствую, утро пошло насмарку.
   - Хорошо, если только утро, - каркнул Царга, покидая террасу.
  
   Когда хозяева появились в гостиной, навстречу им шагнул невысокий лысоватый человечек. Живое лицо посетителя выражало крайнюю степень взволнованности, галстук съехал набок, седеющего венчика не касалась расчёска.
   - Тысяча извинений за вторжение, - живо заговорил посетитель. - С ночной почтой пришли важные известия. - Он сверкнул глазами из-под лохматых бровей и со значением понизил голос. - Дело касается особы царской крови!
   -О! - сказала Дидона, всем видом выражая предельное внимание.
   Её муж ничего хорошего от особ царской крови не ждал, а уж от их проблем вообще предпочёл бы держаться подальше, однако положение обязывало.
   - Надо же... - произнёс Гамилькар, постаравшись, чтоб в коротком высказывании не отразились истинные чувства.
   Луи Дефуко слыл в городе известной персоной. Однако известность эта имела, если можно так выразиться, двойное дно. В обычной, видимой каждому ипостаси месье Дефуко подвизался на ниве торговли - держал высоко ценимую местными гурманами лавку "Ваниль, перец и прочие колониальные товары". Лавка славилась превосходным ассортиментом специй, а также редкими сортами чая и кофе. О тайном же статусе торговца знали немногие. Звучным титулом Великого Прево месье наградила маленькая, но весьма самобытная диаспора Нового Карфагена.
   Тут стоит сделать отступление и кое-что разъяснить. Кроме обычных людей город населяли и представители волшебных народов -- оборотни, эльфы, гномы и прочие создания тьмы. По издавна установленному порядку сущность их маскировалась, да и численность была невелика, поскольку волнообразный магический фон города не каждому приходился по вкусу. Однако, действительно, среди определённой части лекарей-магов бытовало мнение, что подобную нестабильность можно использовать в лечебных целях. Например, всплеск энергии мог подстегнуть угасающую магию или запустить инициацию ещё не проявленных способностей. Так что приживались в Новом Карфагене либо не особо чувствительные к фону, либо те, кто, напротив, надеялись на определённое влияние городской магии.
   Племя людей-лягушек, к которому принадлежал Луи Дефуко, относилось к первому, нечувствительному типу. Весьма нечувствительному. Народец это был крепкий, гордый, отчаянный, имел галльские корни, но затем рассеялся по миру на цыганский манер. (Возможно, "охоту к перемене мест" породили некоторые извращённые гастрономические традиции прародины.) Представители племени обладали умением грянувшись оземь приобретать анималистическую форму. Причём не стоит полагать, что все обращённые представали перед миром безобидными земноводными, способными лишь квакнуть в минуты опасности. Некоторые особи переняли свойства ядовитых листолазов, что могут умертвить человека одним прикосновением. Однако тайна трансформации охранялась волшебным народом тщательно, и даже Гамилькар с Дидоной не могли оценить степень опасности, например, любезнейшего месье Дефуко, который, впрочем, сейчас являл картину полнейшего разброда мыслей и чувств.
   - Три письма... - бормотал он. - Три письма от царственных особ! Невеста сбежала! Скандал, нарушение политических договорённостей... И что мы теперь имеем? Письмо из Нового Орлеана - раз! - Месье Дефуко поднял руку, сжатую в кулак, и разогнул один палец. - Письмо из Москвы - два! - Он разогнул второй палец. - И письмо из Санкт-Петербурга -- три! Три! - Потрясая перед носом хозяев тремя пальцами, Великий Прево желчно отметил: - И как обычно, последнее письмо полностью противоречит указаниям из Москвы. - Тут он оставил отогнутым только средний палец и некоторое время с отвращением разглядывал его. - Великий Прево, говорите вы? Жалкий, Ничтожный Прево - говорю я. Последнему мальчишке указывают меньше, чем городскому главе! Зачем я только согласился на эту должность?
   Гамилькар и Дидона благоразумно не перебивали экспансивного оратора, давая тому выговориться.
   Месье Дефуко нужно было отбушевать.
   Утомившись и испив ледяного крюшона, гость наконец смог объясниться по существу. Ситуация действительно складывалась неоднозначная.
   Всему магическому миру было известно, что людей-лягушек связывала давняя вражда с другим волшебным племенем -- людьми-змеями. Фактически эти народы столетиями существовали в состоянии вендетты, корнями уходившей во тьму веков. Обе стороны регулярно несли потери, случались и жертвы среди обычных людей, оказавшихся, как говорится, "не в то время, не в том месте и не в той компании". Особенно остро борьба протекала в Новом Орлеане. Город, соседствующий с чудесными тёплыми мангровыми болотами, приглянулся и змеям, и лягушкам. Никто не хотел уступать территорию и, разумеется, ничем хорошим это не кончилось, однажды свара достигла опасного апогея. В попытках добиться преимущества кто-то из враждующих... после так и не выяснили кто... переборщил с магией вуду, призвав дух свирепой луизианской ведьмы. И явилась Катрина, и лик её был ужасен, и вместе с ней пришёл ураган. Город был затоплен и разрушен. Новоорлеанские боги бросили все силы на оборону знаменитого Французского Квартала. Сердце города удалось отстоять, но защитники пали в борьбе со стихией, вышедшей из-под контроля.
   Ужасающие последствия вендетты отрезвили наконец царские дома. К тому же, боги других городов недвусмысленно намекнули, что чешуйчатые и земноводные смутьяны отныне могут стать "персонами нон грата" в их владениях. На самом высоком уровне начались переговоры, итогом коих стал "Договор о мире и сотрудничестве". Символическим гарантом нового альянса становились пять смешанных браков между родовитыми отпрысками чешуйчатых и земноводных. Кандидатуры выбирались тщательно, знатность ставилась на первое место.
   - Бедные лягушечки! - воскликнула в этом месте Дидона. - Связать свою жизнь с тем, кто может проглотить тебя или задушить! Должно быть, это очень страшно!
   Месье Дефуко горделиво вскинулся:
   - Смею вас заверить, моя госпожа, нас не так-то легко проглотить... можем поперёк горла стать. Тем более, члены правящих домов -- цивилизованные люди, умеющие держать себя в руках. Анималистическая форма -- крайность, в наше просвещённое время к ней прибегают редко.
   - Нет, ну если на подсознательном уровне... ещё Зигмунд говорил... - Поймав выразительный взгляд мужа, Дидона смешалась. - Впрочем, он много чего говорил... Неважно, продолжайте, месье Дефуко...
   Месье Дефуко пробежался по гостиной туда-сюда, опустошил кувшин с крюшоном и заговорил вновь.
   - Итак, всё произошло несколько лет назад. Четыре политических брака - свершившийся факт. Отважные юноши из нашей знати пожертвовали свободой во благо народа и взяли в жёны змеиных аристократок. - Голос рассказчика смягчился. - И знаете, не так уж плохо вышло... У одной пары даже появился наследник (пока непонятно, чьи способности у него проявятся и проявятся ли вообще)... остальные пары пока бездетны, но сосуществует вполне мирно... а вот пятый брак... полная катастрофа!
   Как выяснилось из рассказа месье Дефуко, последнюю пару должны были составить Варвара Оболенская, московская принцесса из Рюриковичей, и новоорлеанский змеиный князь Джон Виндзор, в родословной которого значился Эдуард Восьмой, отрёкшийся от английского престола ради дважды разведённой американки Уоллис Симпсон. (Возможно, привлекательность миссис Симпсон отчасти объяснялась принадлежностью к змеиному племени, чьи гипнотические способности всегда были на высоте.)
   - И ведь поначалу шло как по маслу! - воскликнул месье Дефуко. - Состоялась официальная встреча, у всех создалось впечатление, что молодые люди понравились друг другу. Ну, наша-то Барбара змеёнышу... э-э-э... в смысле, князю... понравилась точно, иначе он бы не стал бы обхаживать невесту... так сказать... чересчур интенсивно...
   Далее речь месье Фуко начала слишком часто перемежаться всевозможными "э-э-э" и "так сказать".
   В сухом остатке выходило следующее.
   Вскоре после знакомства очарованный Виндзор вознамерился форсировать события, не дожидаясь свадьбы, девушка проявила благосклонность и согласилась на позднее свидание в номере московского "Метрополя", где поселили высокопоставленного гостя. На следующий день князь проснулся поздно... с раскалывающейся головой, с внезапным осознанием, что вчерашний вечер потерялся в тумане, и что он остался не только без невесты, но и без ценного родового артефакта - медальона, позволяющего изменять внешность. Его телохранители клялись и божились, что своими глазами видели, как в полночь хозяин покинул отель и укатил прочь в неизвестном направлении, запретив охране сопровождать его. С тех пор Варвару Оболенскую никто не видел. Официальные поиски успехом не увенчались, но от других невест князь отказался. Процесс мирного урегулирования завис. Несостоявшийся жених не оставлял попыток найти беглянку частным образом. Он сменил множество детективных агентств, но до сих пор никто не сумел ему помочь. Змеиный талисман изменения внешности отлично скрывает не только внешность, но и ауру владельца.
   - Если вас удивляет, почему я рассказываю историю только сейчас, то я и сам был не в курсе, - извинился месье Дефуко. - Такие скандалы тщательно скрывают от публики. Узнал обо всём сегодня ночью из московского послания. Теперь перехожу к сути дела. Недавно Джон Виндзор нанял одного очень серьёзного специалиста, "охотника за головами", которого, кстати, никто не видел, - к нему обращаются через цепь посредников. Говорят, у него свои, особые действия, основанные на магии. Не исключено, что он происходит из другого измерения. Так вот, охотник этот вроде бы напал на след Варвары Оболенской. Он уверен, что три года назад беглянка поселилась в Новом Карфагене.
   - О как! - нахмурился Гамилькар. - С чего это он взял?
   Месье Дефуко пожал плечами.
   - Детали неизвестны. Однако уверенность наёмника столь велика, что он намерен прибыть в Карфаген для поисков принцессы. Обычным манером - инкогнито. Но Москва потребовала в случае обращения за помощью оказать полную поддержку тому, кто при личном контакте покажет вам русский золотой червонец тысяча девятьсот двадцать третьего года . С сеятелем на реверсе.
   - С сеятелем?
   - Именно. На монете пасторальное изображение - крестьянин с корзиной разбрасывает по пашне драконьи зубы. Мне также велено напомнить, что от выполнения политических договорённостей зависит мир во всём мире, и посему дело затрагивает интересы каждого, а не только каждого простого человека-лягушки и каждого простого человека-змеи... и всё в таком роде.
   - Простой человек-змея... Ну-ну... - пробормотал Гамилькар саркастически.
   - Эту часть послания я с вашего позволения опущу и перейду к следующим письмам. Змеиная община Нового Орлеана , в сущности, повторила требования Москвы и сообщила, что Джон Виндзор также прибывает в Новый Карфаген, и тоже инкогнито.
   - Ещё одна высокородная особа... - скривился Гамилькар.
   Дидона сочувственно положила руку ему на плечо и сказала:
   - Ну, если князь тоже пожелал остаться неизвестным, то, собственно, нам остаётся только стоять в стороне.
   - Угу. Он назмеячит , а нам потом разгребай. - Гамилькар источал пессимизм.
   - А что там с Петербургом? - спросила Дидона. Последнее послание из северного города, с которым как-то ознакомил её Великий Прево, оказалось забавным.
   - Петербург как всегда против, - пасмурно сообщил месье Дефуко. - Требуют переправить принцессу к ним. Обещают спрятать девушку так надёжно, что "ни одна собака чешуйчатая не найдёт". Говорят, что Синявинские болота, порезанные на участки по шесть соток, укроют любого. И кроме дачных кооперативов у них ещё миллион таких же укромных местечек. Вообще они считают, что если пустить ситуацию на самотёк, всё утрясётся само собой и торопиться ни к чему, возмущаются насилием над личностью, называют политику океаном сансары и так далее. Эту часть я тоже опущу. В качестве аргументации своей позиции петербуржцы приложили к письму собрание сочинений Достоевского, копии картин неких Митьков... братьев, наверное.... и аудиофайл с опусами местного барда по имени Борис Гребенщиков.
   Брови воителя поползли наверх.
   - Они сумасшедшие?
   - Э-э-э... нет... они... э-э-э... всегда такие... - невнятно пояснил Великий Прево.
   - Достоевского читать не буду, - отрезал Гамилькар. - Как-то пробовал, спасибо, увольте. После первой же главы такая тоска накатила, чуть не повесился в слоновне. Ну, давайте на картинки, что ли, поглядим... этих, как их.... братьев...
   Великий Прево достал кристалл, присланный с почтой, установил его на столе и включил проектор.
   Видеофайлы были просмотрены в глубоком молчании.
   - Нет, картины ничего такие... Странные, конечно, но мне понравились... - раздумчиво высказался Гамилькар. - Но что отправители письма хотели сказать, посылая сей вернисаж?
   - Всё же очевидно, - удивилась Дидона. - Они ясно показали, что в Петербурге много бравых и великодушных мужчин, готовых вступиться за бедную девочку.
   - Да-а?! - изумился в свою очередь воитель. Он махнул рукой в сторону изображений, висевших в воздухе. - Лично я понял только, что эти бравые мужчины не дураки выпить. А уже ты сделала радужные выводы об их благородстве?
   - Ну да... А разве не очевидно? Если ты не убеждён, то давай и песни послушаем.
   Месье Дефуко закашлялся.
   - Не советую, - сипло сказал он. - Очень специфические произведения.
   - Нет уж, - заупрямился Гамилькар. - Дойдём до конца... в смысле, до Достоевского, а дальше ни шагу. Заводите шарманку, месье Дефуко. Песенки-то, небось, попроще будут.
   Великий Прево как-то странно крякнул, но послушно перевёл кристалл в аудиорежим и включил воспроизведение.
   "Зимняя роза..." - проникновенно запел бард, - "мы встретились с тобой на углу-у... ты двигала левой ногой..."
   Песни Гамилькар выслушал, часто моргая.
   - Что это было?.. - осведомился он, когда затихли последние аккорды. - Это для чего прислано? Чтобы окончательно всё запутать? Капитан Воронин, полковник Васин, невоздержанная Гертруда и остальная компания... кто все эти люди? Причём они здесь? Где эта "комната, лишённая зеркал"? И с какой стати "Пески Петербурга", если там болота!
   Дидона всплеснула руками.
   - Но, дорогой, что тут может быть непонятного? Это же абсолютно прозрачное послание, растворённое в каждой строчке! Конечно же, девочку надо спасать!
   - Да с чего ты это взяла?
   - Так из песен же! Всё кристально ясно! И каррарский мрамор не станет говорить с кем попало, и в этом мире есть что-то ещё... кроме скучных договорённостей... и так далее... неужели ты не услышал?
   - В отличие от каррарского мрамора, скучные договорённости приводят жизнь в относительный порядок. Я, знаешь ли, не могу вот так взять и отодвинуть мировую политику в сторону. Тем более, что некий смысл в затее присутствует.
   Дидона надулась и, поджав губы, уставилась в окно.
   - Ладно... - вздохнул Гамилькар. - Будем смотреть по ситуации. Может, всё вообще кончится пшиком. Вдруг... сеятель этот... заблуждается. Как он вообще собирается искать девчонку, если артефакт маскирует даже ауру?
   Месье Дефуко развёл руками.
   - Говорят, у него свои методы. Возможно, по косвенным признакам. И ещё время... помните? Он уверен, что принцесса появилась в Карфагене три года назад. То есть, старожилы его не заинтересуют.
   - То есть, он увидит одноногого негра, играющего на балалайке, и скажет "Ага! Ваше музицирование есть косвенный признак! А давно ль вы поселились в Карфагене, товарищ"?
   Месье снова развёл руками, а Гамилькар опять тяжело вздохнул:
   - Я старый усталый бог, желающий лишь покоя. Я на рыбалку хочу, а не вот это всё. - Он встрепенулся и обрёл решительный вид. - На рыбалку поздно, однако ничто так не успокаивает душу, как купание слонов. Сейчас же отправляюсь за город, будет у моих ушастых внеплановое развлечение. Господин Великий Прево, я вас услышал. Будем поддерживать связь. Царга! - Царга появился в дверном проёме немедленно. - Проводи месье Дефуко и готовь машину. Потом собери ребят, обрисуй ситуацию, пусть глядят в оба. Дидона, остаёшься за главного. Если что, шли телеграмму-молнию. Буду вечером.
   - Есть, мой командир, - хмыкнула Дидона. - Но постараюсь обойтись без грозы среди ясного неба.
   Она вышла на террасу и проводила взглядом удаляющуюся в сторону гор машину. Затем вернулась на кухню и сварила новую порцию кофе взамен остывшего. Дидона сполоснула свою кружку, достала новую для Царги и уже приготовилась было разливать дымящийся напиток, как вдруг с порывом ветра на кухню ворвалось нечто огненное, похожее на трепыхающийся фантастический цветок. Цветок спланировал на стол прямо перед Дидоной, и стало видно, что это маленький дракончик, в пасти которого зажат белый прямоугольник. Прямоугольник лёг на стол и вырос до размеров обычного конверта, а дракончик суматошно забил крыльями, поднялся в воздух и вылетел тем же путём, что и прибыл.
   - Царга! - крикнула Дидона. - У нас есть календарь с праздниками?
   - Нет, а что? - спросил Царга, входя в кухню.
   - Да вот я хотела посмотреть, может сегодня Всемирный День Царственных Особ? - задумчиво сказала Дидона, разглядывая герб Эрмитании в верхнем правом углу конверта. - Пойдём на террасу кофе пить, заодно узнаем, что в письме.
   ...Удобно расположившись в плетёном кресле, Дидона вскрыла конверт и пробежала глазами по строчкам.
   - Ну, здесь не всё так страшно. Обошлось без царственных особ. Королевская канцелярия извещает о прибытии ректора Эрмитанской Академии Магии, некоего господина Виаториса... Виаторис... Хм-м... "Странник" на латыни... Интересная фамилия... настоящая ли?..
   - От нас-то чего хотят?
   - Ничего особенного. Поездка частная, официального визита, к счастью, не предвидится. Однако просят оказать содействие в случае необходимости. Обтекаемая формулировка. Не думаю, впрочем, что с эрмитанцем будут проблемы. Этот действительно лечиться приехал, а не за принцессами гоняться.
   - Что с ним? Подагра, ревматизм? - Царга осклабился: - Или нервное расстройство на почве изобилия юных девиц?
   - Хуже. Магическое выгорание. О причинах умалчивают, но для ректора Академии магии диагноз роковой, сам понимаешь...так... что тут ещё... Оу! Послушай, он особняк Сфорца арендовал, помнишь, тот, шикарный, но заброшенный...
   - На улице Исиды? И правда, с неделю назад мне докладывали, что людей наняли комнаты и сад в порядок привести. Вот, значит, для кого... Всё же не дешёвый домик, он и пустовал, потому что владельцы цену на аренду заломили. Видимо, господин Виаторис привык жить на широкую ногу... учитывая аппетиты Сфорца, это не просто широкая нога, а ласта какая-то... Взяточник, что ли? Место хлебное...
   - Ах, пустое, - отмахнулась Дидона. - Не пойманный взяточник, раз о нём так заботятся. В конце концов, какое нам дело до морального облика чужого служащего? Пусть себе лечится. И кстати! Мне тут два приглашения прислали в VIP-ложу, в Карфагенский Музыкальный, на премьеру "Сильвы". Я было отказалась, а теперь знаю, куда их деть - перешлю эрмитанцу. Как приветствие и как знак, что послание получено. Всё-таки на такую должность кого попало не возьмут, ректор должен быть человеком солидным, образованным, не чуждым прекрасному... Ну, а если прекрасное окажется не прекрасным, то хоть театром полюбуется. Интерьер роскошный, ложа зачарована: изнутри всё видно и слышно как на первом ряду, снаружи - отвод глаз, ушей и носа. В конце концов, буфет там недурственный. Не пропадать же билетам.
   - Сами, стало быть, на премьеру не пойдёте? Вот хозяин-то обрадуется, не жалует он ваши мюзиклы. Но вы же собирались идти. Что ж так?
   Дидона нахмурилась.
   - Да ну их! Вообрази, прима наша, госпожа Аллегрия Дракулешти... умница, красавица, тридцать лет на ведущих ролях... перед самой генеральной репетицией разругалась с мужем... в очередной раз... и укатила к маме в Кишинёв. А муж - он же режиссёр-постановщик -- вместо того, чтобы как обычно ринуться вдогонку, пасть на колени и вымаливать прощение у святой женщины с артистическим темпераментом, никуда не бросился, а преспокойно произвёл замену -- утвердил на главную роль хористку какую-то... зелёную, но с амбициями. Она будто роль назубок знает, хотя раньше на детских утренниках партию второго зайца изображала. "И мне, и мне морковку, дедушка Мороз!" - пропищала Дидона, сложив лапки на груди, и продолжила уже нормальным голосом: - Я бы закрыла глаза, будь это что-то современное. Но классика! Но "Сильва"!.. На святое замахнулись. И представляешь, говорят, это Теодор Вангелис проплатил назначение своей протеже!
   - Вангелис? Умный мужик. С виду -- тюфяк тюфяком, а глаза волчьи. Одно слово -- банкир. До сих пор, кстати, в прожекты не вкладывался. Да у меня самого вклад в "Карфа Банке". Мы с хозяином приглядываем за обстановкой, и тут всё в порядке. Может, он знает, что делает?
   - Это он раньше в чепуху не вкладывался. А теперь то ли седина в бороду, то ли кризис преклонного возраста. Иначе я не пойму, как можно было ради хористки грубо отодвинуть в сторону прекрасную заслуженную актрису?
   - Она сама отодвинулась, - резонно заметил Царга.
   Дидона фыркнула.
   - Ах, какое это имеет значение... Главное, Вангелис со своей девицей воспользовались семейной драмой. Фу! В общем, каждый, конечно, может тратить свои деньги на что угодно, но лично я не хочу участвовать в этом фарсе. Да бог с ними. Вот вернётся госпожа Аллегрия, тогда и увидим настоящую "Сильву"... Всё, забыли. Давай лучше подумаем, что нам делать с московской принцессой.
   - Для того, чтобы что-то с ней делать, надо сначала её найти. Пока она пряталась довольно успешно. Может, стоит оставить всё как есть?
   Дидона сделала большие глаза.
   - А вдруг этот тип найдёт девушку раньше и выдаст князю? Кто знает, на какие ужасы тот окажется способен!..
   Царга скептически хмыкнул.
   - Ещё неизвестно, на что способна московская девчонка. Может, она та ещё штучка. Удалось же ей довольно ловко обвести жениха вокруг пальца. А ведь змеи хитры и коварны, их на мякине не проведёшь.
   - Вот именно! Хитры и коварны! Принцессе грозит опасность. И вот что я придумала... - Глаза Дидоны сверкнули азартом. - Нужно распространить информацию о появлении в городе "охотника за головами... Вели своим людям пустить несколько слухов... возможно, даже нелепых. Много лжи, немного правды... И среди всего - слух о наёмнике, разыскивающем принцессу. Кому надо, тот поймёт. Предупреждён -- значит вооружён.
   Дублёная физиономия Царги приобрела кислое выражение. Он встал, прохромал к перилам и остался там, глядя на в сторону гор.
   - Хозяину это не понравится. Мы не должны вмешиваться в лягушино-змеиные дела. Без его санкции не могу.
   - Никто и не собирается вмешиваться! - оскорбилась Дидона. - Что я, не понимаю? Я тоже что-то смыслю в политике. Просто парочка-другая слухов из якобы надёжного, но совершенно неопределимого источника. В трамвае, допустим, кто-то разговорился или в баре за кружкой пива что-то квакнул... то есть сболтнул...
   - Не знаю, не знаю... - Царга в сомнении покачал головой. - Командир будет недоволен.
   Дидона со стуком опустила кружку.
   - А я тогда расстроюсь... - зловеще пообещала она. - Сильно расстроюсь. А когда я расстраиваюсь, ты знаешь, что происходит с погодой... Ураган, град... хочешь сорок градусов в тени?
   - По Цельсию или Фаренгейту? - мрачно осведомился Царга.
   - По-любому неладно выйдет, как ни считай.
   Царга поскучнел, вспоминая прошлогодний снег в июле.
   - Ладно. Сделаем по-вашему... Поручу это дело Лупоглазому Вилли, он мастак на такие штуки. Но чтоб хозяин о вашей проделке ничего не знал.
   - Я буду нема как рыба! - торжественно поклялась Дидона.
  

2

   Перед выходом Лили ещё раз покрутилась перед зеркалом.
   Не слишком ли?..
   Может быть, может быть... в целомудренной длине по щиколотку коварно скрывались разрезы до середины бедра, облегающее бюстье с широкими бретелями подчёркивало достоинства - ни в коей мере не умаляя эти самые достоинства.
   Но загорелые стройные ноги были хороши. И открытые плечи были хороши. И браслет собственного изготовления необыкновенно подходил ко всему. И белизна сарафана удачно оттеняла солнечную смуглость кожи... Нет, решительно всё было хорошо... хотя... повинуясь внезапному импульсу, Лили решительно взъерошила короткие тёмные волосы. Аккуратное каре разметалось в художественном беспорядке.
   - Вот так, - подмигнула Лили отражению. - Разбавим эту бочку мёда капелькой "гранжа". - Она перевела взгляд ниже и приподняла подол.
   Пара драгоценных стрекозок в том же стиле, что и браслет, украшала босоножки. Казалось, создания лишь на секунду опустились на перекрестья белых ремешков, вот-вот взмахнут тончайшими сверкающими крылышками и улетят. Бисер, стразы, ювелирная слюда, тончайшее плетение из серебряной проволоки - итог нескольких вечеров кропотливой работы... вечеров, подчас плавно переходящих в ночь. Как типичная "сова", Лили иногда ощущала прилив творческих сил ближе к полуночи.
   Она повертела ногой и осталась довольна своим творением, несмотря на чувствительную ранку на пальце левой руки -- след от сорвавшихся кусачек. Пару туфель с не менее чудесными бабочками она вчера отнесла в "Лилит", их сразу же выставили на витрину. И цену поставили недурную. А вот с босоножками, как и с браслетом, расстаться не удалось.
   - Жадная, жадная Лильен... - пожурила девушка своё отражение. - Эдак мы вылетим в трубу, - но тут же ещё раз взбила волосы, полюбовалась получившимся эффектом и ехидно добавила: - Зато будем в трубе самыми красивыми. - Привычка говорить о себе во множественном числе появилась, когда три года назад Лили прочла письмо... себе от самой себя. В то время внутри неё была потеря, пустота, ледяная дыра в памяти, и неровные строки, написанные с детства знакомым почерком, странным образом вселили чувство дружеского участия... а она так в нём нуждалась. После появилась Ева... её дружба отогрела сердце Лили, но письмо от самой себя оказалось первой ступенькой к возрождению...
   Лили подхватила бумажный пакет, в котором лежало несколько картонок с бижутерией, вышла за дверь и остановилась в задумчивости. Если выйти через двор к главным воротам, будет быстрее, но тогда придётся пройти мимо трёх сумасшедших тёток из правого флигеля. Лили всегда чудилось нечто зловещее в трёх фигурах, закутанных в любую погоду во что-то чёрное, в их невыразительных, будто вырезанных из дерева лицах...
   Говорят, тётки были сёстрами.
   Это было вполне правдоподобно.
   День-деньской они просиживали на лавочке под старой сикоморой, постоянно вязали что-то невразумительное и отпускали замечания (порой ехидные, а порой весьма странные) относительно каждого, проходившего мимо.
   ...Но если выйти через заднюю калитку, то потом придётся обходить полквартала, а она и так уже опаздывала.
   В конце концов, рассудила Лили, смешно взрослому человеку двадцати трёх лет бояться пройти мимо соседей, каким бы странными они не казались. Пусть говорят что угодно... слова - это только слова.
   Выберем путь воина, усмехнулась мысленно Лили и вышла из дома на увитую виноградом террасу.
   На террасе герр Йоганн Шлиман, тучный седобородый мужчина, расположился в кресле-качалке, изучая кипу каких-то листов, подшитых в папке. Этой встрече Лили обрадовалась. Жилец со второго этажа был известным археологом, с недавнего времени он оставил работу в поле, сменив её на преподавательскую деятельность в местном Университете. На его лекциях по древней истории аудитория с трудом вмещала желающих.
   Герр Шлиман оторвался от чтения, вынул трубку изо рта и поглядел на Лили поверх очков.
   - Лильен! Хорошеете с каждым днём, - пробасил он шутливо. - Стук ваших каблуков заставляет биться чаще даже сердце такого старика как я.
   - Благодарю... - улыбнулась в ответ Лили, - Но какой же вы старый? Вы солидный и умудрённый опытом.
   - Эх, деточка, время берёт своё... что-то берёт, что-то прибавляет... - Археолог похлопал себя по большому животу, обтянутом клетчатой рубашкой. - Такова жизнь.
   - У Евы сегодня премьера, - поделилась Лили. - Вот, - она подняла пакет, - несу ей бижутерию для спектакля. Представляете, зловредная костюмерша предоставила Еве новые украшения!
   - И что? - с любопытством спросил герр Шлиман.
   - Плохая примета! Нельзя играть премьеру в новых вещах. У Евы, конечно, есть свои украшения, но, во-первых, настоящие драгоценности тоже надевать нельзя, а во-вторых, для сцены нужно что-то более броское... а у меня как раз есть такое... знаете... легкомысленно-артистическое...
   - Не сомневаюсь, ваша подруга обворожит всех, - любезно отозвался герр Шлиман. - Передайте ей мои пожелания удачи.
   - Что вы! - ужаснулась Лили. - Этого никак нельзя желать перед премьерой!
   - Как у них там в театре всё сложно, - подивился археолог. - А что же тогда пожелать прелестной Еве?
   - Можете послать её к рогатому чёрту. Правда-правда.
   - Еву -- к дьяволу?.. - захохотал герр Шлиман. - В этом есть что-то библейское, не находите, моя милая? Ну, раз так положено, отправьте нашу дебютантку куда следует от моего имени. А вам, Лильен, удачного дня... надеюсь, это не возбраняется?
   - Даже приветствуется, - улыбнулась Лили. - И вам того же, герр Шлиман.
   Девушка вышла во двор, всё ещё сохраняя улыбку.
   Три гарпии в чёрном привычно оккупировали лавочку под сикоморой. Они встрепенулись и синхронно повернули головы.
   "Лопатки вместе, подбородок вверх, и вперёд", - вспомнила Лили их с Евой любимую присказку и, продолжая улыбаться, лёгкой походкой двинулась к заветным воротам.
   Три цепких взгляда изучили разрезы, плечи, открытое бюстье, растрёпанную копну волос - всё то, чем Лильен Де Линт собиралась порадовать мир сегодня.
   - Госпожа Клотильда... госпожа Лахеса... госпожа Айса... - Лили притормозила и светски наклонила голову. - Чудесное утро, не правда ли?
   - Не важно, каким было утро, если вечером сплетутся нити, - замогильным голосом проговорила средняя гарпия, которую, кажется, звали Лахеса.
   - В самом деле? - продолжая придерживаться светского тона сказала Лили. - Никогда не задумывалась об этом. Простите, поболтала бы ещё, но дела, дела...
   И она двинулась к воротам.
   - Дела окажутся совсем не такими, - раздалось у неё за спиной.
   - Что, простите? - Лили обернулась.
   - Совсем молодёжь распустилась, говорю! - сказала гарпия Клотильда.
   - Разоденутся, а потом жалуются, что мужики пристают! - поддержала гарпия Айса
   - Да что там "разоденутся"... Голыми на улицу выходят!
   Лили поморгала, потом засмеялась:
   - Вот так, пожалуй, лучше, - и, тряхнув головой, продолжила путь, но за воротами её ждала ещё одна встреча.
   "Да чтоб тебя, Доди Салазар!" - пробормотала Лили, закатив глаза при виде открывшегося ей зрелища.
   ...Литые колёсные диски с круговой перфорацией, сдвоенные выхлопные трубы, прозванные за внешний вид "дробовиком", потайной амортизатор, скрытый под низким вогнутым седлом, пятиступенчатая механическая трансмиссия, алюминиевые цилиндры и ещё что-то там, столь же значительное... Не то, что бы технические тонкости сильно интересовали Лили, но выбора ей не оставили. Во все подробности её практически насильно посвятил владелец раритетного брутального чуда под названием "Харли-Дэвидсон Фэт Бой", принявший ныне картинную позу у своего мотоцикла.
   Доджеру Салазару только-только стукнуло семнадцать, его попытки отрастить бачки были пока не слишком убедительны, да и вообще внешность парнишки навевала смутные мысли о гадком утёнке, которому никогда не дорасти до лебедя.
   Всё же Лили была уверена -- подрастает будущий пожиратель сердец. Выпросив дорогой подарок у отца, Доди принялся тщательно культивировать кинематографический образ: светло-русые волосы он высоко зачёсывал в кок, носил кожаные джинсы, куртку-косуху, ботинки из змеиной кожи, на нос непременно цеплял винтажные очки -- жёлтые стёкла, стальная оправа. И это работало. Не одна девчонка в округе провожала "беспечного ездока" заинтересованным взглядом. Вот и сейчас рядом застенчиво переминалась с ноги на ногу пятнадцатилетняя Роза, дочь пани Эльжбеты, хозяйки пансиона, где проживала Лили.
   Главное, самоуверенность Доди была просто безразмерна. По мнению Лили просто море нахальства плескалось внутри парня... где-то на уровне ушей, а может быть и под самой макушкой. Успех у сверстниц вскружил Доди голову и с недавних пор он вознамерился покорять новые вершины. Например, при каждом удобном случае начинал отчаянно флиртовать с Лили.
   - Вау! Кого я вижу! Сама Ледяная Лилия! - оживился Доди и присвистнул. - Не подвезти? Мой стальной конь к твоим услугам, красотка!
   Не в обычаях Лили было наступать на чью либо гордость. Пожалуй, при других обстоятельствах столь прямолинейный подход её бы повеселил. Лили находила Доди забавным и как художник даже уважала того за творческий подход к созданию образа.
   Но, во-первых, она терпеть не могла прозвище, присвоенное ей мальчишкой. Вряд ли Доди сознавал, насколько попал в точку. Что-то неладное творилось с её чувствами, и корень зла таился в прошлом... разобраться с которым мешала непонятная трусость. Ощущать себя трусихой ей не нравилось, и каждое напоминание об этом болезненно задевало... будто бередило старую рану.
   Во-вторых, Лили оценила, каким взглядом одарила её Роза. Это был неприязненный и страдающий взгляд.
   "Вот чёрт! - расстроено подумала девушка. - Только этого мне не хватало!"
   А ведь прежде ей казалось, что у них сложились вполне дружеские отношения. Девочка часто забегала к Лили поделиться нехитрыми новостями и проблемами. К тому же приближался школьный бал, пани Эльжбета договорилась с Лили о пошиве платья для дочери, и выходило действительно чудно, но с недавних пор Роза стала избегать общения и даже пропустила последнюю примерку. Теперь, кажется, было понятно почему. Всё рушилось из-за дурацкого поведения мальчишки.
   - И тебе доброе утро, Доди, но нет, спасибо, деточка, - отказалась Лили и пояснила, не скрывая усмешки: - Когда мне захочется покататься на детской карусельке, я пойду в парк аттракционов. Извините, ребятишки, спешу, пока-пока. - Она помахала рукой и ускорила шаг, решив, что завтра же проведёт с Розой беседу о Доди Салазарах этого мира.
   - Каруселька? Передумаешь -- и я покажу тебе разницу, крошка! - выкрикнул вдогонку непотопляемый Доди и в качестве иллюстрации, очевидно, включил зажигание.
   По улице поплыл басовитый рокот.
   Вновь закатив глаза, Лили тем не менее отметила: "Хорошо держит удар, поганец."
  
   У бара, затерявшегося в хитросплетении улочек за Музыкальным театром, не было ни броской витрины, ни вывески с названием. Местные, впрочем, окрестили заведение "Молнией": на дощатую, выкрашенную синим дверь владелец прикрутил табличку с символическим зигзагом. Окна "Молнии" занавешивали побеги дикого винограда, оплетавшие фасад до самой крыши. Так что туристы, исследовавшие городские закоулки в поисках модной ныне аутентичности, обычно не догадывались, что за оазис скрывается внутри. (Чаще всего они нервно пробегали мимо с восклицанием "Ну вот же, вот же снова эта синяя дверь, мы проходим мимо неё уже в третий раз!")
   Лили вошла под звон колокольчика и окинула бар взглядом.
   По вечерам здесь царило оживление; в выходные, когда с крошечной эстрады звучала музыка, и вовсе яблоку негде было упасть, по утрам же бар пустовал, позволяя хозяевам заниматься рутинными делами. И всё же в неурочный час страждущие всегда могли рассчитывать на горячую чашку... или стаканчик горячительного в случае крайней нужды.
   Хозяин "Молнии", бритоголовый, покрытый татуировками крепыш с коротким, будто заострённым именем Вук молча кивнул Лили и продолжил сгружать в холодильник бутылки с пивом. Длинноволосая смуглянка Йованна, жена Вука, щедро разукрашенная тату под стать мужу, сидела за столом у окна и просматривала кипу накладных.
   Единственным посетителем в баре оказалась хорошенькая блондинка с волосами, забранными в небрежный, почти рассыпающийся пучок. Она примостилась у стойки, на высоком табурете - как птичка на жёрдочке... нахохлившаяся и печальная птичка. Перед неё стоял стакан с водой - перед спектаклем Ева запрещала себе другие напитки, оберегая связки.
   Плохо дело, поняла Лили, глядя на поникшую фигурку.
   - Всем привет! - бодро сказала она, устраиваясь на соседний табурет. - Хотела получить порцию кофеина, но если хочешь, тоже буду только воду. За компанию.
   Ева повернула бледное лицо. Её слабая улыбка больше походила на гримасу.
   - Ради бога... даже если ты выпьешь стакан бензина, я не замечу.. . Я в панике, - пробормотала она. - Держалась, держалась... и вот на тебе. Меня сегодня освищут. Закидают гнилыми помидорами. Или тухлыми яйцами.
   - Цветами тебя закидают, - сердито сказала Лили. - Вук, когда освободитесь, сделайте мне, пожалуйста, как обычно.
   Вук кивнул, оставил своё занятие и направился к кофеварке. Машина была древней, громоздкой, рычаги двигались со скрежетом, и шипела она как паровоз перед отправлением, но Вук считал, что с её помощью готовит лучший напиток на свете и завсегдатаи "Молнии" разделяли его убеждение.
   - Наверное, помидоры лучше... - будто не услышав Лили продолжила бормотать Ева. - Тухлые яйца -- это слишком. А гнилые помидоры... ну, подумаешь... будто кетчупом плеснули. Я снималась однажды в гангстерском боевике, в массовке. Невинную жертву изображала. Валялась на полу в живописной позе, обмазанная кетчупом. Было терпимо.
   Лили фыркнула.
   - Ну-ну, не выдумывай. Ты поёшь как соловей и в твоём пении столько чувства, что у меня мурашки по коже бегают, когда я слушаю... к тому же ты шикарно выглядишь на сцене. Что ещё нужно для успеха?
   - Они шипят, что я бездарность. Что роль мне купили как содержанке. И где-то они правы. То есть не "где-то", а очень даже "тут же". Без Медвежонка я до сих пор была бы "гостья на балу, вторая с краю".
   - Они -- это дорогие коллеги? Им завидно. Их никто не берёт на содержание... во всяком случае, на такое щедрое, - небрежно заметила Лили. - А Медве... кхм... Теодор -- умный человек. Увидел алмаз и позаботился о его огранке. И вообще, никто кроме твоего банкира не смог бы сдвинуть с места эту глыбу, Аллегрию. Она бы ещё сто лет все главные роли под себя гребла. Ну-ка, вспомни наш девиз...
   - Лопатки вместе, подбородок вверх?..
   - Именно так ты выйдешь на сцену и утрёшь всем нос. А пока, давай-ка я тебя отвлеку. Не представляешь, что случилось сегодня за завтраком!
   Ева оживилась.
   - Это правда, нужно переключиться. Всё время думаю об этих помидорах.
   - Нашла о чём думать. Слушайте все!
   Рассказывала Лили весело, в красках, выразительно посверкивая глазами и помогая себе жестами, и вскоре лицо Евы посветлело.
   Итак, суть состояла в следующем. В "Лунном саду", пансионе пани Эльжбеты, где третий год Лили снимала апартаменты, по утрам в большой гостиной традиционно накрывался завтрак. Хозяйка собственноручно обслуживала постояльцев, а после, убедившись, что никто из гостей не остался обойдённым её заботой, разделяла общую трапезу и беседу. Она частенько повторяла, что их маленькое сообщество в некотором роде семья, и, судя по тому, что по утрам в гостиной собиралось большинство проживавших, концепция имела успех.
   Этим утром пани Эльжбета, едва закончив хлопотать, присела за стол, обвела присутствующих укоризненным взглядом и произнесла:
   - Нет, ну так же нельзя, дорогие мои...
   "Дорогие мои" перестали жевать и прихлёбывать, и в недоумении воззрились на хозяйку пансиона, а та продолжила:
   - Двадцать первый век на дворе! Люди в космос летают, на Марсе скоро высадятся. Наука творит чудеса, прогресс шагает по планете!.. У нас же средневековье какое-то. По городу ползут нелепые слухи!.. Вот что поведала мне сегодня наша горничная Грета? На рынке в капусте нашли говорящего кролика. В цилиндре и с золотыми часами. Как вам такое?..
   Общество дружно похлопало глазами.
   - Причём, - саркастически отметила пани Эльжбета, - цилиндр и золотые часы не помешали кролику выгрызть в кочанах огромные дыры и испортить всю капусту, привезённую на продажу. Хотя кролик -- это что... он хотя бы остался кроликом и просто грыз капусту, как ему и положено... Оборотни! Оборотни, дамы и господа, оказывается, среди нас. Увидите летучую мышь -- подумайте. Не вампир ли это? К серым собакам, болтающимся по улицам без хозяина, тоже советую присмотреться. Дон Аугусто, что держит мясную лавку на углу, сообщил, что среди мясников города нарастает паника - в один магазин перед самым закрытием ворвался огромный волк, ухватил баранью ногу и пустился наутёк. Когда хозяин выскочил на улицу, то увидел, как за углом скрывается мужчина, закинувший похищенный кусок мяса на плечо...
   ...Тут Лили прервалась, потому что услыхала, как Вук буркнул себе под нос: "Что за чушь? Должно быть, кто-то перебрал... то ли мясник, то ли тот мужик, а скорей всего - оба..."
   Лили пожала плечами.
   - Вот и пани Эльжбета так сказала. Но дальше было вот что...
   Хозяйка "Лунного сада" продолжала страстную речь:
   - И ещё более нелепый слух... лягушка, которая грянувшись об землю, может обратиться в девушку... или наоборот... Якобы на неё охотится человек-змея... И ещё много подобной чепухи услышала я за последние дни... Дорогие мои! - простонала пани Эльжбета, работавшая до переезда в Новый Карфаген преподавателем естествознания в Кракове. - Ну как будто никто в школе не учился! Как будто никто никогда не слыхал о существовании закона сохранения массы! Допустим ради смеха, что большая змея, или волк могут весить столько же, сколько человек, но летучая мышь, но лягушка!.. Количество атомов не изменяется, происходит лишь их перегруппировка, это известно любому образованному человеку!..
   Надо сказать, кое-какие детали Лили всё же утаила. Собравшиеся за завтраком внимали страстным речам с круглыми глазами, но самые круглые глаза были у господина Танукяна, которого она однажды обнаружила в мусорном баке абсолютно голым. Лили возвращалась домой за полночь, услыхала странные звуки и, не в силах сдержать любопытство подошла поближе, чтобы понять, кто их издаёт.
   Поначалу ей пришло на ум, что кто-то выбросил щенка и тот скулит, взывая о помощи. Однако в баке она увидала человека - голого и несчастного. Бедолага скрючился в углу, приспособив в качестве фигового листа мятую газету. Без сомнения, он и издавал те самые жалобные звуки.
   Лицо показалось ей знакомым.
   Всмотревшись, Лили опознала соседа по пансиону. Правда, обычно он был в очках, но очки, видимо, ныне пребывали там же, где одежда - то есть, в туманной дали.
   При виде Лили страдалец вздрогнул и панически-бессмысленно зашебуршился среди мусора. Он был похож на подвыпившего крота, желающего скрыться под землей, но внезапно позабывшего методику рытья нор.
   Что должна была сделать в этой сомнительной ситуации порядочная и скромная девушка? Завизжать и помчаться к дому со скоростью болида "Формулы-1". Но Лили сомневалась, что у неё получится, -- она не визжала с детства и полагала, что навык безнадёжно утрачен... проверять ей не захотелось. Поэтому Лили произнесла:
   - Доброй ночи, господин Танукян, вышли прогуляться? Действительно, небо-то какое сегодня...
   В баке воцарилась тишина.
   Потом господин Танукян пролепетал, подслеповато щурясь:
   - Вы меня знаете?
   - Наши двери по соседству. Я - Лильен, Лильен Де Линт. Тоже живу у пани Вишневской, недавно въехала. Мы уже встречались за завтраком... и в коридоре несколько раз тоже.
   - Ох, да, госпожа Де Линт, - обрадовался господин Танукян. - Просто не узнал вас сразу, потому что мои очки... их нет...
   - Экхм... Да, ваши очки... их действительно нет, - сказала вежливая Лили. - Я могу принести запасные. И ещё что-нибудь запасное, если вам вдруг надо.
   Господин Танукян просветлел.
   - Запасное надо! И очки! Окно, окно в моей комнате открыто! Если вам нетрудно, можно попасть внутрь через окно, потому что дверь заперта, а ключи...
   - Понимаю. Остались дома.
   - Если вам не сложно... через окно...
   - Мне не сложно. Я и сама... иногда, знаете, заработаешься до поздней ночи, хочется отвлечься - на скамейке в саду посидеть, на звёзды посмотреть, сигаретку выкурить -- ну, иногда. Через центральный вход идти не хочется... а тут окно... первый этаж... решётка под окном для плюща... так проще.
   - Да, решётка -- это очень удобно, - поддержал тему сосед. - Я видел вас как-то ночью в саду... пробегал мимо...
   Лили постаралась удержать невозмутимое выражение лица, хотя воображение немедленно подсунуло ей гипотетическую картину, где она в ночи... сидит на скамье... в испачканных краской пальцах дымится сигарета... звёзды блещут, кусты шелестят загадочно... мимо пробегает голый господин Танукян...
   Вряд ли подобное зрелище можно было изгнать из памяти, однако ничего подобного она не припоминала.
   Разъяснение оказалось простым и удивительным одновременно.
   В ознаменовании успешного завершения спасательной миссии решено было распить стаканчик-другой вина на свежем воздухе и там, в саду пани Эльжбеты, сосед поведал свою историю.
   Артур Танукян оказался в Новом Карфагене по служебной надобности. Он работал в фирме, торгующей скобяными изделиями. ("Крепёж, фурнитура, замки... такая проза, госпожа Лильен, такая проза... но проза востребованная...") Когда компания открывала здесь филиал, его откомандировали наладить поставки, отгрузки, учёт и прочие необходимые для успешной торговли функции. В качестве награды была предложена должность с повышением.
   Перемена места жительства далась одинокому холостяку легко. Город ему понравился, работа ладилась, и поначалу всё шло как обычно.
   Потом начались странности.
   Однажды утром он проснулся на полу нагишом, мятая и порванная пижама валялась рядом, окно было распахнуто, в комнате царил беспорядок. И, самое пугающее, последнее, что отчётливо помнилось, - пижама, постель... а дальше замелькали странные обрывки... бег по ночным джунглям... среди необычайно высокой травы, кругом гигантские кусты, деревья... потом освещённая дорога... странные улицы, странные дома... и повсюду запахи, обладающие почти материальной силой. Запахи сводили его с ума, это он хорошо запомнил.
   Происшествие повторилось ещё раз, и ещё...
   Вскоре стало понятно, что в полнолуние респектабельный служащий превращается в некое четвероногое существо и носится по округе до самого утра.
   К очередному полнолунию под окном лежал ровный слой мокрого песка. Изучив следы, Артур Танукян узнал, что оборачивается барсуком. Экспериментальным путем было установлено, что избежать полнолунной трансформации невозможно. Снотворное не помогло. Однажды перед оборотом он попробовал напиться до положения риз, чтобы полностью отключиться.
   После этого сообщения сосед долго молчал, уставившись в землю, затем как-то передёрнулся и пробормотал:
   - Если бы вы знали, на что способен пьяный барсук... никогда не забуду... Грабёж, дебош и непристойное поведение... Ох, то была та ещё ночка!
   - Но почему же вы не уехали? Сослались бы на здоровье или иные весомые обстоятельства. Всегда можно что-нибудь придумать. Вы же понимаете, что этот город... его воздух... что-то здесь может разбудить в человеке то, о чём он и не подозревал.
   Господин Танукян вновь потупился.
   - Я думал об этом. Поверьте, неоднократно. Но со временем... представил, как возвращаюсь к прежней жизни - к ровной размеренной жизни маленького человечка, и понял, что мне нравится моё "второе я". Нравится быть диким зверем. Я ведь в сущности скушен и никому неинтересен. Ничего выдающегося. А эти ощущения... Никогда не испытывал такой свободы... такого счастья... Воля, ночной бег, новые открытия... Вот вы сегодня нашли меня у мусорного контейнера...
   Не "у", а "в", подумала Лили, но деликатно промолчала.
   - Для вас - это не слишком приятное место утилизации отходов. Как, впрочем, и для моей человеческой натуры. Однако для "другого меня" это пещера Аладдина, заполненная сокровищами... и весь город - неизведанная страна Эльдорадо. Запахи, фактуры, формы... Возможно, вы не понимаете, но таковы мои ощущения и они восхитительны.
   - Нет, отчего же... могу понять. Красота в глазах смотрящего, в носе обоняющего и всё такое. Но вот что странно, - Лили взглянула на небо. - Сегодня ведь далеко не полнолуние. Самая середина лунного месяца, а приключилась такая история. Что скажете?
   Сосед зябко поёжился.
   - Не понимаю... Сегодня был обычный день, провёл его на работе. Всё ну совершенно обычно, разве что когда вечером покинул контору, на улице ощутил нечто странное. Будто воздушная волна ударила... ну, не совсем волна... и не ударила, скорее, прошла сквозь тело. Знаете, такое странное ощущение... и от того беспокойство весь вечер... но ничего конкретного. Поужинал, лёг спать... дальше знаете. До этого дня ничего подобного, мой барсук - умная тварь. Самое важное - какой бы ни была ночь, поутру я неизменно дома и возвращаюсь в человеческий облик именно там. Боюсь, теперь я в опасности. Что, если оборот произойдёт днём, при свидетелях? - Господин Танукян залпом осушил стакан.
   Лили задумчиво поглядела на собеседника. Поколебавшись, она всё же произнесла:
   - Давайте договоримся сразу. Это не обещание. Я постараюсь навести справки по вашей проблеме, хотя, что из этого выйдет - бог весть. При любом исходе дела вопросов вы не задаёте.
   - А где вы будете наводить справки? - поразился господин Танукян, но, встретив укоризненный взгляд Лили, зажал себе рот и придушенно промычал из-под ладони: - Понял-понял! Молчу!
   - Видите ли... мне почему-то кажется, что я смогу для вас что-то сделать. У меня есть... знакомства. Возможно, я заблуждаюсь.
   - Не заблуждаетесь! - провозгласил сосед. Его лицо приняло торжественное выражение, несомненно, от выпитого только что вина. - У вас есть дар располагать к себе людей и управлять ими. Приди вы в нашу фирму на должность секретарши, клянусь - через год стали бы начальником отдела!
   - О-о-о, - захохотала Лили, - какая высокая оценка!
   - И тем не менее. Всё получится. Заранее благодарю, - господин Танукян церемонно поклонился, а Лили пожала плечами и решила, что сегодня, пожалуй, можно выкурить сигаретку-другую.
   Через неделю она постучала в дверь соседа и передала тому мешочек на шнурке - амулет, позволяющий оборотню управлять своей трансформацией и сохранять одежду при возвращении в человеческое тело.
   Господин Танукян рассыпался в благодарностях. Лили прервала излияния сообщением, что владелец амулета в своё время примет его благодарность. Словом, амулет достался Артуру Танукяну не даром, совсем не даром... но эта история сейчас подождёт.
   Ева не была знакома с перипетиями жизни соседа Лили, тем не менее, оценить иронию ситуации она смогла.
   - Интересно, - сказала она. - Неужели госпожа Вишневская за столько времени ничего не заметила? В глаза, конечно, ничего не бросается, но если присмотреться внимательнее...
   Лили неопределённо пошевелила пальцами.
   - Может, ей так удобнее. Нет никакого волшебства и не надо. Зато мир вокруг кристально ясен. Тоже неплохо. Надо ли что-то разрушать... не знаю. Иногда, наверное, лучше подобно страусу сунуть голову в песок
   Волна мутной тоски плеснулась в её душе. Она вспомнила два конверта, лежавшие на дне латунной шкатулки... два конверта - один вскрытый и один запечатанный... её прошлое, погребённое под грудой украшений. Как дрожал лист бумаги в пальцах, когда она читала то, что написала самой себе... и так и не смогла заставить себя вскрыть второй конверт.
   Страус, подумала она.
   Пустоголовый страус, обожающий тряпки, побрякушки и цветные картинки.
   Лили решительно откинула чёлку со лба, отгоняя прочь непрошенные мысли.
   - Хорошо понимаю пани Эльжбету. Поэтому мне пришлось вступить в этот... как его... "Комитет по суевериям".
   - Что-что? - изумилась Ева. - "Комитет по суевериям"?
   - Ну да. Шуточный, конечно, комитет. Пани Эльжбета так назвала наше соглашение. Она была настроена так решительно, и так хорошо и убедительно говорила... было неудобно отказываться. В общем, все вступили. Мой сосед, помнишь его, такой милый дядечка, тоже вступил. Что особенно забавно.
   Ева приподняла брови, но Лили не стала развивать эту тему.
   - Теперь мы все, как современные люди, должны бороться с мракобесием. Пресекать слухи, высмеивать суеверия и всё такое. Словом, нести искры разума и просвещения в народ.
   Ева засмеялась.
   - Тогда начинай с меня. Как говорят у нас на рынке, ничего не скажу за кролика с часами, но вот этот слух... про принцессу-лягушку... Я о нём знаю. Мне гримёрша рассказывала. Якобы эта то ли девушка, то ли лягушка прячется от кого-то в нашем городе уже три года. А вдруг это ты?
   Лили поперхнулась кофе.
   - Я что, квакаю и мух языком ловлю? С ума сошла?
   - Нет, конечно. Но сама подумай, - Ева продолжала улыбаться, но теперь в её глазах появилось некое испытующее выражение. - Ты появилась в нашем городе как раз в это время. И помнишь, в том письме, что ты мне показывала, было написано, что куски памяти у тебя стёрты для твоего же блага. При том у тебя иногда такие манеры прорезаются... Помнишь, когда я только познакомилась с Теодором, мы в тот ресторан ходили... Да я к половине блюд не знала как подступиться! А эти орудия пытки - вилка-ложка для того, вилка-тарелка для сего... Ну какой нормальный человек в наше время может отличить вилку для омара от вилки для крабов? А ты чувствовала себя как рыба в воде, и вела себя так, что персонал больше вокруг тебя вертелся, чем вокруг банкира Вангелиса. А это... это - о-го-го! Дорого стоит. И вообще, из тебя регулярно такая типичная принцесса проглядывает. И Тедди после сказал, что с тобой что-то не так, что ты странная... ой, извини! Это он в хорошем смысле сказал!
   - Не сомневаюсь, - кисло сказала Лили. - Твой Теодор странности в людях чует за версту. На то он акула бизнеса. Но в каком бы смысле он не выразился, не очень приятно осознавать, что ты странная. Особенно, когда и сама это знаешь.
   - Ну вот, - расстроилась Ева. - Из-за моей болтовни ты загрустила. Теперь мне надо утешать тебя. И я знаю чем! Предлагаю воспользоваться волшебством, пока всякие комитеты не изничтожили его на корню.
   - Ну-ка, ну-ка. Загладь страшное оскорбление - назвала лучшую подругу жабой!
   - Во всём можно найти хорошее. Помнишь, у нашего театра есть таинственные меценаты, я тебя как-то в их личную ложу водила?
   - Ещё бы! Шикарное место. Всё видно и слышно так, будто сама на сцене находишься.
   - А снаружи - хоть петарду в той ложе взорви - никто не услышит. Да и не замечает её никто... чем не волшебство? Так вот, меценаты наши загадочные узнали, что в этом спектакле я буду вместо госпожи Дракулешти. И отказались прийти на премьеру.
   - Вот же!.. - охнула Лили. - Очень глупо с их стороны.
   Ева мстительно усмехнулась.
   - Очень любезно с их стороны. В сущности, они сделали нам подарок. Вместо них там будешь ты.
   - О-о-о... Действительно - подарок... но они точно не придут? Не хотелось бы, чтоб погнали из храма искусства поганой метлой. Нам, принцессам, такое не нравится.
   - Точно-точно. Одна мадам из хора подслушала разговор директора с администратором и первым делом ко мне примчалась новость сообщить. Не из любви к ближнему, конечно. Глазки масленые так и сверкали. Сначала и правда обидно было... пока я не сообразила, какие возможности открываются. Поговорила кое с кем, чтобы ключ от меценатской ложи получить. Пройдёшь со служебного входа, я тебя в список уже внесла. Вот, держи.
   Ева пошарила в сумочке и протянула Лили старинный медный ключ с фигурным кольцом и замысловатой бородкой.
   - Спасибо! - Лили приняла ключ и взвесила его на ладони. - Тяжёленький! А теперь то, что обещала. - Сунув ключ в карман, она подняла с пола пакет и выложила на стойку несколько коробок. - Тут эгрет для второго действия, с пером белой цапли, всё точно по эскизу. Ещё по закромам прошлась. Браслет - ещё во время учёбы сделала, люблю его. Цветы тряпичные... броши... так, пустяки, но чёрный георгин из шёлка ничего вроде получился, вдруг понравится - приколешь куда-нибудь. Тут мелочь всякая, чтобы выбрать можно было. В общем, посмотри, вдруг пригодится сегодня.
   ...Вещицы лежали на тёмном вощёном дереве барной стойки, мерцая подобно настоящим драгоценностям. Лили придирчиво оглядела их, склоняя голову то влево, то вправо, и объявила:
   - Нет, я всё-таки молодец. Без изъяна.
   - У тебя золотые руки! - поддержала её Ева. - Если честно, хочется нацепить на себя сразу всё, что ты принесла, и выйти на сцену. Хэй-я-а-а... О, хэй-я-а... - чистым сопрано пропела она, примеряя эгрет.
   - И кольцо в нос, - поддержала её Лили. - Чего мелочиться-то. "Хэй-я" так "Хэй-я".
   - Нет у меня кольца в нос. И ты не принесла, - засмеялась Ева.
   - Ладно, - Лили встала. - Извини, надо бежать. Сейчас в лавку собираюсь, у меня сегодня присутственный день, после ещё домой переодеться, и вечером - в театр. Удачи тебе. Жаль, не услышишь, как я громче всех буду вопить "браво" и "бис".
   Она быстро пошла ко входу, оглянулась на пороге, чтобы сказать "всем пока-пока" и увидала, как Йованна своими татуированными руками водружает на бритую голову мужа изящный эгрет с пером белой цапли, и все трое весело ей машут.
   "Ангел и два чёрта, картина маслом", - подумала Лили, помахав в ответ. "Вот за это я и люблю это место". - И вышла на залитую солнцем улицу.
  
  
3
  
   Лавкой, упомянутой выше, Лили небрежно именовала художественную галерею "Де Линт", которую открыла вскоре по приезде в город. Галерея была крошечной, всего в два зала, однако располагалась в престижном месте - на Каштановом бульваре, посему арендная плата зашкаливала.
   Чтобы сводить концы с концами, при входе Лили выставляла ходовой товар по приемлемым ценам: одежду и обувь ручной работы, авторскую бижутерию, сувениры с видами Карфагена и окрестностей для туристов и прочие поделки местных умельцев. Во втором, двухуровневом зале цены прыгали на порядок выше и попасть туда можно было лишь по предварительной договорённости. Полотна, камень, керамика... Лили верила своему чутью и не без оснований считала выставленные во втором зале работы произведениями искусства.
   Приёмом товара и выплатой комиссионных хозяйка галереи занималась лично, для чего выделяла пару дней в неделю, и нынче был именно такой день, хотя по счастью, ничего серьёзного не планировалось. Подходя к галерее, Лили подсчитала - сегодня работала Филис.
   Лили поморщилась.
   Филис она недолюбливала, хотя та могла продать что угодно и дядюшке Скруджу, тут было не придраться. Особенно хорошо весёлая рыжеволосая круглолицая толстушка обрабатывала туристов... преимущественно мужского пола. Выставив вперёд поистине выдающийся бюст, Филис умела так расхвалить товар, что зачарованный покупатель доставал денежки из кошелька прежде чем успевал понять, нужен ли ему макет Карфагенской крепости из ракушек или массивный стеклянный шар всё с той же крепостью внутри.
   Неприязнь имела корни. Однажды Лили заглянула в "Де Линт" в неурочный час, зайдя во второй зал с чёрного хода. Требовалось подумать. Полуслепой старик, резчик по дереву из прибрежной деревни, предложил свои работы из тяжёлого почерневшего плавника, собранного на берегу моря. Статуэтки её очаровали. Пластика была столь совершенна, словно инструмент и вовсе не касался просоленного дерева - только волны и тёплые ласковые руки мастера.
   Собственно, Лили забежала только взглянуть, можно ли без ущерба освободить место на одном из стеллажей второго зала. Приняв решение, она собралась было выйти в первый зал, чтобы поздороваться с Филис и охранником Петером, заступавшим на пост в те дни, когда в порту останавливались круизные лайнеры. Лили уже протянула руку к двери, и тут услыхала разговор, из которого узнала о себе много нового.
   Взгляд у неё, оказывается, был змеиный, и этим взглядом она могла просто заморозить невинного человека, опоздавшего на работу всего-то на полчасика... так уставилась, что бедный невинный человек потом ночь не спал. Можно подумать, с утра народ так и ломится... А ведь не пристало такой юной особе, как она, так обращаться со старшими... конечно, совсем ненамного старшими (тут Лили прямо сквозь дверь увидала, как Филис кокетливо поправляет локон), но всё же. И вообще, она, Лильен Де Линт, похоже, слишком высокого о себе мнения, нельзя же так, честное слово. Назвала магазин своим именем, как Рокфеллер какой-то. Гордячка, взялась неизвестно откуда с такими деньжищами, чтобы открыться не где-нибудь, а на Каштановом бульваре... в такие-то годы... странно, странно... И вечно преподносит себя словно королева красоты... хотя совершенно непонятно, что тут мужики находят... не уродина, конечно, но ведь тоща как щепка и ресницы явно наращенные... ловко наращенные, и не отличить от натуральных, но натуральными они быть никак не могут... и, главное, бюст так себе, не дотягивает бюст-то до идеала, находящегося, кстати, сейчас прямо перед Петером.
   Умный Петер отделывался невнятным мычанием и тему развивать определённо не хотел.
   Когда обсуждение перешло на части тела, Лили слегка вскипела.
   Но тут же подавила приступ гнева, отступила назад и тихо покинула галерею. Потом посидела на летней веранде ресторана неподалёку... заказала себе чашку кофе и - со словами "щепке можно" - пирожное... выкурила сигарету, допила кофе и окончательно успокоилась.
   Разговоры... это просто разговоры, и мнение Филис не волновало Лили ничуть.
   Пожалуй, это было даже забавно.
   Вот и сейчас она переступила порог, мысленно усмехаясь.
   - Божечки! - вскричала Филис, сияя как начищенная кастрюля. - Госпожа Де Линт! Выглядите сегодня просто великолепно!
   Сама же Филис выглядела так, будто с появлением хозяйки после долгой полярной ночи из-за горизонта показалось наконец долгожданное солнце.
   "Врёт, как дышит, - отметила про себя Лильен. - Наверное, потому и продаёт хорошо".
   Отделавшись дежурным приветствием, Лильен поспешила скрыться в своём кабинете и последующие несколько часов усердно трудилась, чтобы уйти пораньше. Она разобралась с бумагами, потом с удовольствием приняла на комиссию несколько прелестных, без излишнего реализма, акварелей и яркие глиняные тарелки, покрытые разноцветной глазурью, потом оплатила сразу партию брелоков с символикой Карфагена.
   Брелоки заставляли Лильен хмуриться.
   Они, как ни один товар, низводили её предприятие до уровня сувенирной лавки.
   Ещё учась в Школе Искусств... где-то в другом городе... в другом мире... возможно, на другой планете... Лили мечтала о настоящей галерее - с квалифицированным персоналом, с просторными светлыми помещениями, перетекающими одно в другое, с прохладными белыми стенами, с большими окнами и простенками, где каждая картина имеет собственное пространство...
   Но до этого было далеко. Пока приходилось мириться с брелоками и Филис.
   Покончив с делами, Лили покинула "Де Линт" под сладкий щебет рыжей продавщицы и через дворы понеслась домой.
   Премьера Евы! Торжество! Вечер, полный музыки и волшебства!
   Лильен покрутилась перед зеркалом.
   Да, никто не увидит. Ни Ева, ни зрители в партере, никого не будет в царской ложе, но премьера есть премьера.
   Поэтому маленькое чёрное платье, облегающее и простое.
   Из украшений только длинные треугольные серьги, сверкающие, струящиеся вдоль шеи.
   Чёрный клатч.
   И серебряные туфли на каблуках-стилетах.
   В последний момент Лили, повинуясь внезапному порыву, сняла стрекозок с белых босоножек и прикрепила их к туфлям.
   - А вот... Я - художник, я так вижу, - пробормотала она, критически разглядывая себя в зеркало.
   С улицы посигналили, подъехало такси.
   Лильен Де Линт подхватила клатч и выбежала на улицу - навстречу вечеру, полному музыки и волшебства.
  
  
   Меценатская ложа действительно производила впечатление царской.
   Лили огляделась.
   - Роскошь! - сказала она вслух, пользуясь тем, что никто ничего не услышит, и раскинула руки. - Как же я люблю всё это!
   Хрустальные бра брызгали радугой по стенам, отделанным голубым натуральным шёлком. Величественные кресла напоминали скорее два трона. Искусно вырезанные позолоченные детали, простёганный тёмно-синий бархат... У столика, стоявшего между креслами, столешница была инкрустирована разными породами дерева и перламутром. Лили, понимавшая толк в таких вещах, ласково провела рукой по поверхности.
   - Да тебя, дружок, в музее можно выставлять, - одобрительно сообщила она столу. - Умеют же жить некоторые.
   В глубокой нише, слева от входа, стоял стул поскромнее. Не иначе как для прислуги, насмешливо подумала Лили.
   Она придвинула скамеечку для ног, сняла туфли, упала в кресло, потянулась и простонала:
   - Боже, мягко как на облаке! Я в раю!
   Вскоре зал угомонился, лишь отдельные деликатные покашливания слышались в тишине. Свет угас, полились торжественные звуки, багряный полог, колыхаясь, медленно раздвинулся. Сцена была видна как на ладони, будто перед ложей установили невидимое увеличительное стекло.
   С появлением Евы Лили привстала, вытянулась в струнку и так прослушала выходную арию. По окончании она с облегчением откинулась назад.
   -Молодец, умничка! Так держать!
   Ева выглядела на все сто - хорошенькая, излучающая творческую энергию, - и вела свою партию безупречно. Всё шло хорошо. Теперь можно было расслабиться и насладиться действием.
   И тут сквозь сладостные звуки пробились другие. В коридоре кто-то разговаривал - и разговаривал довольно громко.
   Лили выпрямилась, навострив ушки.
   Двое будто ссорились. Женщина упрекала, мужчина огрызался.
   Голоса приближались, потом зазвучали прямо у двери в ложу.
   - Да что за... - пробормотала Лили с округлившимися глазами. - Да не может быть...
   Дверь она заперла на ключ, который сейчас лежал в клатче. Тем не менее в замочной скважине раздались щелчки.
   Второй ключ, как она знала, был у хозяев ложи. И, по слухам, это были как раз мужчина и женщина.
   Таинственные меценаты?! Чертовы капризные меценаты, которые то не желают смотреть на Еву, то вдруг желают?!
   Взметнувшись вихрем, Лили подхватила туфли и клатч и едва успела отпрыгнуть в нишу, как дверь отворилась в ложу вошли.
   Нет, не вошли. Судя по звукам - ввалились.
   Лили стояла в тёмной нише, прижавшись к стене. Под стук сердца она лихорадочно соображала. Если пришельцы не станут шастать туда-сюда, то были шансы, что её так и не заметят и уйдут, не раскрыв присутствие постороннего. Она с изумлением принюхалась - густой запах дорогого коньяка поплыл в воздухе. Раздался стук - это не особо аккуратно шмякнули бутылку на инкрустированную столешницу.
   Лили передёрнуло. Они пить сюда пришли, что ли?
   - Ваша Светлость, не стоит продолжать, - произнёс настойчивый женский голос. - Вам тяжело, но силы этим не вернуть. Пойдёмте домой. Надо запастись терпением.
   Судя по звукам и усилившемуся запаху коньяка, в ответ меценат-алкоголик с манией величия отхлебнул прямо из бутылки.
   - Терпением... - хрипло произнёс мужской голос... низкий, пьяный... и тёплый... по позвоночнику Лили вдруг побежали мурашки. - Да, Моргана, ты можешь рассказать мне о терпении. Но это надоедает. Иди лучше сюда.
   - Ваша Светлость... Химериан... - пробормотала женщина, будто задыхаясь.
   Раздался непонятный шелест.
   Помимо воли Лили поддалась вперёд и осторожно выглянула из-за угла.
   Она увидала немного - сначала огромную чёрную шубу с длинным клочковатым мехом (сумасшедший тип явился в театр в шубе, хотя на улице было тепло), различила гриву спутанных чёрных волос на воротнике. Потом поняла, что Моргану тип усадил себе на колени, низко склонился над женщиной и, насколько понимала Лили, они целовались.
   Лили отпрянула. Вот вляпалась-то, с тоской подумала она. А так всё хорошо начиналось!
   - Подделка, - вдруг резко сказал мужчина. - Всё бесполезно. И надоело.
   Раздался невнятный звук, и Моргана отлетела в сторону.
   Он сбросил её прямо на пол!
   Теперь, несмотря на полумрак, Лили могла разглядеть женщину, но, похоже, можно было не опасаться, что та её заметит. Красивая, с водопадом золотистых кудрявых волос, в вечернем платье... Она сидела на полу и не отрывала взгляда от своего спутника.
   - Ваша Светлость, - смиренно произнесла Моргана. - Вы пьёте с тех пор, как мы приехали в этот город... не надо... Если ваш отец узнает...
   Раздался мужской смех, и у Лили опять пробежали мурашки по спине.
   - А он не узнает, да? - саркастически осведомился хриплый голос. - А кто посылает ему отчёт каждую неделю? Думаешь, я не догадываюсь, зачем ты увязалась за мной?
   - Всё не так, не так... - Моргана обхватила себя за плечи и склонила голову. - Меня заставили... - Она вскинула подбородок. - Но я правда люблю тебя, Химериан...
   - Верю, - хладнокровно отвечал невидимый Химериан. - Отец, надо думать, надавил, но притом и заплатил неплохо. Карагиллейны не скупятся. Я должен быть очень дорог вам, графиня.
   Лильен поморгала. У неё возникло стойкое ощущение, что действие спектакля с опереточными страстями высшего света переместилось в ложу.
   Моргана вскочила на ноги.
   - Да я... да ради тебя... - она зажала в кулак прядь длинных кудрявых волос и потрясла ею. - Да я волосы испортила ради тебя! Ты попросил - я сделала! Перекрасилась, завилась... веснушки навела... и я догадывалась зачем! Но я это сделала!
   - Ну-у... это был эксперимент, - небрежно ответствовал Его Светлость. - И он не удался. Глупость, если честно, с самого начала. Так что спасибо за участие и отправляйся домой, Моргана. И под домом я подразумеваю Эрмитанию. Скажи Гарнету, пусть возьмёт тебе билет на пароход... или на дирижабль... на что угодно.
   - Ты отсылаешь меня?! Меня?! После всего, что между нами было?
   - А что такого между нами было? Мы взрослые люди, каждый при своём интересе. По-моему, я тебя не обделил. Или стонать в постели тебя тоже мой отец заставлял?
   Лицо красавицы исказилось от ярости, она оскалилась и странно вытянула вперёд руки со скрюченными пальцами... Лили даже показалось, что на кончиках пальцев полыхнули огоньки.
   - Не забывайся, ведьма. Я выгорел... моей силы сейчас нет... - После паузы Химериан с насмешливой ленцой уронил: - Но ведь отчёт попортишь.
   Моргана ещё немного постояла в позе голодного зомби, потом опустила руки. Она несколько бесцельно разгладила юбку, склонила голову в церемонном поклоне и ушла молча. Дверь за собой она закрыла тоже тихо, почти беззвучно.
   Ой-ёй-ёй... Дверь - плохой признак, подумала Лили. Лучше бы грохнула. Мало тебе, Ваша Светлость, не покажется.
   Светлость в это время, несомненно, решил продолжить надираться. Слышно было, как он снова хлебнул из бутылки.
   - Ч-чёрт, не могу согреться, - пожаловался он в никуда. - Пустыня... Кругом одна пустыня... - И что-то такое померещилось в низком голосе, что заставило сердце Лили болезненно сжаться.
   Да что с ней такое? С чего ей жалеть этого неприятного человека? Лили потрясла головой, чтобы развеять наваждение.
   Пустыня?
   Она фыркнула.
   Немудрено. Кто так с людьми разговаривает? Особенно с женщинами. Допустим, эта Моргана действительно насолила пьянчуге, но он обошёлся с ней отвратительно.
   Фыркнула она, похоже, вслух. Потому что Химериан вновь приложился к бутылке, а через секунду тёмная фигура возникла в проёме ниши.
   ...Он оказался очень высоким, а из-за дурацкой шубы ещё и поперёк себя шире. И выглядел как бродяга - тёмная нечесаная грива, пряди падали на лицо, и щетина через несколько дней могла бы гордо носить звание бороды. Впрочем, когда он упёрся руками в стены, перегородив выход, шуба распахнулась, и под ней обнаружился смокинг с галстуком-бабочкой.
   - Что не так? - мрачно осведомился странный тип. - Чего мы тут фыркаем?
   Лили дёрнула плечом и честно ответила:
   - Это было очень грубо.
   Сверлящий взгляд чёрных глаз уставился ей в лицо... прошёлся по фигуре от пяток до макушки... задержался на босых ногах... на туфлях со стрекозками у неё в руке... снова перешёл на лицо... Покачнувшись, Химериан покрепче ухватился за стены, накренился вперёд и выдохнул:
   - Шпионы за каждым углом. - Коньячный воздух можно было уже заново разливать по бокалам. - А шпионов нужно наказывать. - Он зло ухмыльнулся, блеснув зубами. - Как же удачно ты мне попалась, босоножка-простолюдинка... В тебе ведь нет ни капли магии... как и во мне сейчас... но мы равны только в этом, моя дорогая...
   Тут Лили осознала, что дело пахнет не только коньяком, но и керосином. Физически крепкий, агрессивно настроенный... и все тараканы в его голове были смертельно пьяны. Такой мог пойти на что угодно. Побег оставался единственно верным выходом.
   К счастью, ниша тонула в полумраке.
   Тогда она произнесла, невинно хлопнув ресницами:
   - Обязательно. Обязательно накажешь. Только подожди минуточку... - И шагнула к Химериану.
   Ухватившись за клочковатую шубу, чтобы не потерять равновесие, Лили надела туфли. Став выше, она сразу перестала чувствовать себя неловко, и бесстрашно взглянула в лицо агрессору снизу вверх. Тот, склонив голову, разглядывал её с изумлением... похоже, пребывал в замешательстве - добыча вела себя не по правилам.
   Но замешательство могло оказаться временным, а момент был удачный.
   Лили усмехнулась - тонко, краешком губ.
   Погладила чёрный мех.
   - И в самом деле, не пейте столько, Ваша Светлость, - сказала Лили, вложив в интонацию всю ядовитую нежность, какую могла передать. - Козлёночком станете. - И отступила, скользнула назад, в спасительный полумрак.
   На глазах у Химериана Лильен Де Линт исчезла, будто темнота впитала в себя её тело.
  
   ...Она отступила в Тень на несколько шагов и огляделась. Со всех сторон окружал сумрак, только от неё самой исходило неяркое свечение, освещавшее пространство рядом. Лили слегка расслабилась.
   Ложа была совсем рядом, но будто бы отгородилась туманно-серым бархатистым пологом. Ещё была слышна музыка, доносившаяся откуда-то издалека... "Частица чёрта в нас..." - в горьком веселии заливалась Сильва, узнавшая о помолвке любимого... Заканчивается первый акт, поняла Лили. А она так и не увидит премьеру Евы... Но назад пути не было. Из Тени можно было только уйти в другое место.
   Это был подарок от друга, от той, кого Лильен называла тётей Луаной и своей фей-крёстной. На самом деле госпожа Луана была университетской подругой её матери. Именно она помогла Лили перебраться в Новый Карфаген, открыть галерею и на прощание одарила подопечную - девушку без капли магии - волшебной возможностью в минуту опасности уйти в Тень. "Используй мой дар с умом, девочка, - сказала ей на прощание госпожа Луана. - Ты сможешь воспользоваться им только один раз. Подумай хорошенько, прежде чем истратить мои чары." И вот на что пришлось потратить драгоценный подарок... Лили ощутила прилив ярости... в то же время осознавая, что не вернулась бы в ложу ни за какие коврижки. Лильен Де Линт полагала, что не боится никого на свете... но странный тип в шубе напугал её по-настоящему.
   Впрочем, злиться и обдумывать причины произошедшего предстояло позже. Сейчас надо было хорошенько представить свою комнату в пансионе пани Вишневской, чтобы попасть домой. Но не успела Лили предаться воображению, как раздался грохот, сопровождаемый разъярённым рёвом, и прозвучало это совсем рядом... В пространство Тени влетели какие-то обломки, в которых оцепеневшая Лили опознала останки стула, стоявшего в ложе. Следом послышался звук раздираемой ткани, серый полог распорола чудовищная чёрная лапа с огромными когтями.
   Лили застыла столбом, глядя на лапу, которая слепо шарила прямо у её ног... и только когда лапа, изловчившись, сорвала серебряную стрекозу с её туфли и исчезла с добычей, она вскрикнула, зажмурившись, и, не дожидаясь второго пришествия, пожелала оказаться всё равно где, лишь бы подальше.
   ...Очнулась она, стоя на каменистой пустынной дороге.
   С расширенными глазами Лили огляделась.
   Дорогу окружала тёмная чаща, кусты зловеще шелестели. Щебетала какая-то ночная птица, внизу глухо шумело море. Где-то вдали - очень-очень вдали - светились городские строения, над которыми возвышался тёмный силуэт Карфагенской крепости. Судя по всему, до города было несколько часов пути - в нормальной обуви.
   Лили заторможено посмотрела на город, затем на свои ноги... на элегантные выходные туфельки на тонкой подошве и с высоченными каблуками... на осиротевшую стрекозу... снова на город... на путь, усеянный острыми камешками...
   - С-скотина... Д-дрянная чёрная скотина... - произнесла она вслух, стуча зубами. - Стрекозку мою украл... Премьеру испортил... Вот же урод...
   Стараясь осторожно ступать по неровной поверхности, Лили побрела к городу (судя по скорости передвижения, до конечной цели оставалось примерно пару недель пути). Но вот дорога раздвоилась, круто уходя серпантином вниз, и на побережье засветились огни какого-то жилья.
   Прерывисто вздохнув, Лили разулась и, тихонько ойкая на каждом шагу, направилась туда.
   Через некоторое время снизу донеслось:
   - Ой! Ай, как колется! Ну всё, тебе конец, чёрный гад!..
  
   Вечером того же дня дверь особняка на улице Исиды распахнулась и "чёрный гад" - уже в человеческой ипостаси - стремительно прошествовал через просторный холл в богато обставленную гостиную. Сбросив шубу на ковёр, Его Светлость рухнул в кресло возле камина, в котором весело пылали поленья, и, нахмурясь, уставился на пламя.
   Гарнет, дворецкий-призрак в образе благообразного, приятного на вид джентльмена средних лет, подплыл к креслу. В руках он держал поднос с початой бутылкой коньяка, наполненным бокалом и тарелкой с кружочками лимона. Выражение лица призрак хранил скорбное и осуждающее.
   - Ваш коньяк, сэр, - произнёс Гарнет. - Но, право, вам не стоит... - и добавил обречённо: - пейте хотя бы из бокала...
   - Моргана где? - перебил его Химериан.
   - Высокородная леди Моргана изволила отбыть в Эрмитанию. Слуги сопроводили её на вечерний пароход.
   - Это хорошо, что сопроводили... - задумчиво сказал Химериан. - Не ожидал, что так быстро сдастся...
   - Но позволено ли мне будет узнать, в чём причина столь поспешного отбытия? Что-то случилось?
   - Сегодня в театре высокородная леди чуть не применила ко мне магию... и не с добрыми намерениями.
   Сообщение так шокировало дворецкого, что поднос в его руках дрогнул, и бокал хрустально прозвенел, столкнувшись с толстым бутылочным стеклом.
   - Неслыханно... - пробормотал Гарнет, приземлив поднос на стол рядом с креслом. - Это не ошибка?
   Химериан взглянул на него, выразительно приподняв брови.
   - Уверяю тебя.
   - Но что могло подвигнуть леди Моргану на такое?
   - Причина в неправильной трактовке сути своего пребывания рядом со мной, - сухо ответил Химериан. - Всегда одно и то же. Я им будто мёдом намазанный... Чертовски раздражает. Тебе приходилось, Гарнет, чувствовать себя намазанным мёдом?
   Дворецкий подумал и с достоинством ответил:
   - Возможно, в прошлой жизни, сэр, в молодые годы мне иногда случалось испытывать подобные ощущения... не скажу, чтобы тогда меня это огорчало.
   - Это потому что "иногда". А постоянно? Кровь суккуба, Гарнет, даже изрядно разбавленная, причиняет больше хлопот, чем пользы. - Химериан машинально взял бокал, поднёс его к губам... поморщился и вернул коньяк нетронутым на место. Помолчав, он сказал: - Унеси это и можешь больше не подавать. - Он взглянул на Гарнета и блеснул неожиданной торжествующей улыбкой. - Я обратился, Гарнет. Вернул себе боевую ипостась. Всего на несколько минут... сила вернулась и ушла, но это случилось. И я смог проникнуть в Тень... э-э-э... частично.
   - Какие чудесные новости, сэр! - Физиономия дворецкого просветлела. - Ваши силы восстанавливаются! Но раз это произошло в театре... смею предположить, катализатором послужило опрометчивое поведение леди Морганы?
   - Отнюдь. - Химериан вновь задумчиво уставился на огонь. - Глядя на скрюченные ручонки Морганы я оставался холоден как дохлая рыба. Внутри по-прежнему ничего, кроме обгорелой головешки в том месте, где должно быть сердце. В сущности, она могла прихлопнуть меня словно муху.
   - Но как же тогда...
   - Задавил авторитетом, - пояснил Химериан. - Есть вещи, которые не пропьёшь. А вот потом... Там, в театре, оказался ещё один человек... и на него я среагировал боевой ипостасью. Просто взбесился. Странно. - Он надолго замолчал.
   Гарнет парил рядом в почтительном ожидании.
   Наконец Химериан отмер.
   - Там была девчонка. Простолюдинка, я был уверен на все сто! Пусть у меня нет силы, но разницу я вижу всегда. - Он скривил губы. - Да ни одна ведьма не острижёт свои волосы так возмутительно коротко! Однако вела она себя как... как... Она или идиотка, или... или вообще ничего не соображает! Поиграть со мной вздумала! С кем - со мной?
   Гарнет колыхнулся в воздухе.
   - Смею я предположить по вашей реакции, сэр... что-то пошло не так? Кровь суккуба не сработала?
   Химериан с подозрением взглянул на дворецкого.
   - Мне показалось, или я слышу иронию в твоём голосе? Да, что-то пошло не так. Соплячка обвела меня вокруг пальца и смылась. Причём магическим путём - ушла через Тень. - Химериан порылся в кармане и выложил на стол помятую стрекозу из серебряной проволоки. Он мрачно ухмыльнулся, рассматривая трофей. - Ладно. Кое-что у нас есть. Я непременно отыщу девчонку, и тогда посмотрим, захочется ли ей играть дальше.
   - Девушка хороша собой? - внезапно спросил Гарнет.
   - Да какая разница! - рявкнул Химериан. - Я сроду не интересовался простолюдинками! Просто... эта её улыбочка кривая... да я будто в зеркало смотрелся!.. - с возмущением сказал он. Потом нахмурился и нехотя буркнул: - Может быть. Не знаю. Что там может быть хорошего... смотрит своими глазищами прямо в глаза... ноги почему-то босые... стрижка дурацкая... и висюльки эти вдоль шеи... и вообще... Всё это абсолютно не имеет отношения к делу. В любом случае, надо понять, случайно ли ко мне вернулась сила или дело в другом.
   Химериан поднялся и пнул шубу, валявшуюся на ковре.
   - Убери пока. Мне больше не холодно. Сейчас я иду спать. С утра приготовь ванну и пошли за цирюльником. И кофе утром подай, а не вот это, - он кивнул на бутылку.
   - Слушаюсь, сэр, - не скрывая радости, ответил Гарнет.
  
   Но на этом описание событий этого вечера не заканчиваются; такой уж выпал день - наполненный до краёв. Нужно ещё перенестись ввысь, в невидимый миру пентхаус на Каштановом бульваре, где Дидона в одиночестве принимала гостя, преодолевшего ради красот Империи границы другого измерения. От чая гость не отказался, однако к некоторому облегчению богини сразу объявил, что его появление - лишь визит вежливости, а сам он предпочёл остановиться в гостинице, дабы не обременять родню присутствием постороннего в доме.
   ...Новоприбывший племянник вызвал у Дидоны смешанные чувства. Предыдущая родня тётушки Белерефонты в виде троицы её внуков посещала Карфаген несколько лет назад. Тройняшки были милы, долговязы, жердеподобны, солнечно-рыжи и напоминали Дидоне золотистых ретриверов - эдакие добродушно-жизнерадостные растрёпы. Они носили цветастые гавайские рубашки и практически всё лето провели в отдалённой бухте, где Гамилькар в угоду гостившей молодёжи воссоздал идеальные условия для сёрфинга.
   Этот же юноша показался ей слепленным совсем из другого теста.
   Дидона задумчиво разглядывала нового гостя.
   Немногим выше среднего роста, крепко и ладно скроенный, одет неброско; серовато-русые волосы гладко причёсаны и стянуты на затылке в короткий аккуратный хвостик. Несмотря на приветливую улыбку и скромные манеры, светлые льдистые глаза глядели из-под тёмных, с заломом, бровей с ленивой уверенностью волкодава. Золотистым ретривером там и не пахло. Более того, в отличие от беспечной троицы нынешний визитёр был магом довольно высокого уровня, и аура его напоминала сложный, ощетинившийся ледяными гранями-иглами кристалл.
   Словом, племянник оказался не прост и возбудил в богине любопытство. Она досадовала, что Гамилькар не пожелал ради встречи "седьмой воды на киселе" отменить дела и остаться дома.
   - Рада тебя видеть, дорогой... э-э-э... Гилдартс, - разлив чай по чашкам, Дидона приступила к обязательной программе гостеприимства. - Надеюсь, морское путешествие обошлось без неприятностей?
   - Обошлось, - подтвердил Гилдартс. - Даже доставило удовольствие.
   - А как здоровье тёти?
   - Тётушка поживает превосходно. Прислала вам десять банок варенья из обжорники. Варила сама.
   Богиня ужаснулась.
   - И ты проделал такой путь, волоча за собой варенье?
   - Тётя настаивала. Очень.
   Тут Дидона его хорошо понимала. По воспоминаниям, если тётя Белерефонта настаивала, реки начинали течь вспять и солнце садилось на востоке.
   - Бедный мальчик! - вполне искренне посочувствовала она. - Столько хлопот...
   - Ничего страшного. По роду деятельности часто приходится бывать в разъездах, поэтому я в совершенстве владею разнообразными заклинаниями сверхнадёжной упаковки. Не беспокойтесь, в путешествии ни одна банка не пострадала.
   - И что же это за род деятельности, если не секрет? - простодушно улыбнувшись, спросила Дидона.
   - Секрет, - с серьёзным лицом ответствовал Гилдартс. Под недоумённое молчание хозяйки дома он отхлебнул чай и взял из вазочки печенье. Сжевав печенье, племянник наконец объяснился: - В смысле - Секретная служба Его Величества Бенедикта Четвёртого. В настоящий момент нахожусь в отпуске. Нервы, знаете ли, расшатались после последнего задания. Спасал отчизну, весь испереживался.
   Нервы? С таким-то взглядом? Ну-ну, скептически подумала Дидона и сказала:
   - В таком случае рекомендую зоотерапию. Психологи очень советуют. Не знаю, упоминала ли тётя Белерефонта, что мы держим слоновню. Попроси дядю, пусть покатает тебя на слонах.
   - О! Слоны! - оживился Гилдартс, и взгляд его будто бы даже потеплел. - А как же! Loxodonta africana pharaohensis! Премного наслышан! Всю жизнь мечтал на них посмотреть! А уж ещё и покататься!..
   - Ну, вот и славно! - прощебетала Дидона. - Отдохнёшь с дороги, по городу погуляешь, на море сходишь, приходи потом, я скажу Гамилькару...
   Может, и правда, всю жизнь мечтал, задумалась богиня. В конце концов, назвал-то он их правильно... Но тёте я напишу, пусть побольше расскажет о племяннике и его секретах.
  
   ...Лили и Ева смогли увидеться лишь через несколько дней. После примерки платье для выпускного Розы потребовало доработки. Лили всецело отдалась этому занятию, попутно убеждая Розу не слишком зацикливаться на мальчишке Салазаре.
   - Когда Доди увидит тебя на выпускном, локти будет кусать, что не наладил отношения раньше, - пообещала она, подводя девочку к зеркалу. - Посмотри, какая ты хорошенькая. Я тебе ещё и причёску сделаю. Да у тебя отбоя от кавалеров не будет. А Доди... знаешь, не лучший вариант. Ему кажется, что все радости мира у него в руках, и ему хочется откусить по кусочку от всего. Мир большой, он не скоро перебесится. Ты готова ждать?
   Ева же проводила время со своим банкиром. Наконец этим утром Теодор Вангелис отбыл по делам, готовое платье украшало манекен в мастерской, и встреча состоялась.
   Что Лильен, что Ева, любили сидеть на виду - за барной стойкой "Молнии", болтать с хозяевами и завсегдатаями, но сейчас стремительно вошедшая Лили заказала два "Космополитена", стянула Еву с высокого табурета и, цокая каблуками, потащила её в самый дальний уголок заведения за синей дверью.
   - Нужно поговорить, - взволнованно проговорила Лильен.
   - Что, прямо с утра по коктейлю? - усмехнулась Ева.
   - Это нам понадобится, увидишь.
   Ева уселась с предвкушающей, хотя и чуть встревоженной улыбкой: комментарии подруги обычно радовали её нестандартным подходом и остроумием.
   - Ну, как? Говори скорей, тебе понравилось?
   Лили тяжело вздохнула.
   - Ева... - скорбно произнесла она, покаянно опустив голову. - Я не видела премьеры. Прости.
   - Как это? - опешила Ева и улыбка сползла с её лица. - Но почему?! Ты не была в театре?
   - Была! И вообще вначале всё было замечательно! В начале первого акта ты выступила великолепно, я в восторге! Но потом кое-что произошло. Даже не знаю, как тебе рассказать. - Лили взглянула на Еву и, понизив голос, прошептала: - Всё, что случилось, очень-очень странно. Сама ничего не понимаю.
   - Господи, ты меня пугаешь... Да что случилось-то?
   Со вздохом Лильен начала:
   - В ложу кое-кто заявился. Сразу после начала спектакля. Странная парочка. Красивая женщина, похожая на модель... ломкая такая блондинка с длиннющими кудрявыми волосами... и жуткий мужик... - Она нахмурила брови, подбирая слова. - Хагрида из Гарри Поттера помнишь? Вот, типа того. Огромный, заросший и в шубе. Только Хагрид добрый и милый, а тот - урод и псих полный.
   - Ой, - вытаращила глаза Ева. - Это что, наши меценаты такие? Они всё-таки пришли на премьеру? Вот же чёрт!
   Лили помотала головой.
   - Нет. По всему не похоже, что это были они. Скорее, их знакомые, потому что не местные точно... Приехали из какой-то там... как там её... А! Из Эрмитании. Не знаю где это. Может, это и не город вовсе, а городской район - напоминает Христианию в Копенгагене. Или деревня в Андорре какой-нибудь. Неважно. Туристы, одним словом.
   - Тебе здорово досталось? Разорались? - сочувственно спросила Ева.
   - Меня не сразу заметили, я успела спрятаться в нишу. Потому отношения они выясняли на всю катушку. Сперва целовались, потом ссорились, Чёрный Гад всю дорогу коньяк хлестал как воду - в театре, Ева! На твоей премьере! И после прогнал эту блондинку, Моргану... так её, кажется, звали. Отправил её назад, в Эрмитанию... где бы это не находилось. Чёрный Гад был очень груб.
   - Чёрный Гад? Ты его так называешь?
   - Потому что чёрный и потому что гад, - логично объяснила Лильен. - Хотя как-то там его звали... Химе-е-ериан... - Произнося, она скорчила гримаску. - Имя такое же противное, как и его хозяин. Чёрный Гад ему больше подходит. Честное слово, жуткий тип. Огромный в этой шубе... и расплывшийся наверняка. Запущенный и проспиртованный. Чёрная шуба, борода чёрная... глаза, брови, волосами завесился - всё чёрное. Вообще-то он стоял против света, толком было не разглядеть... но глаза... глаза я запомнила. В кошмарах будут сниться. Жуткий, тебе говорю. - Она подняла взгляд к потолку и задумчиво сказала: - Хотя, если подумать, то волосы были ничего такие... удивительно даже... такая, знаешь, конская грива... где-то даже живописная... я бы её нарисовала... - Лили потрясла головой и помахала перед лицом рукой, отгоняя воспоминания. - Но не суть. В остальном - ужас-ужас. Он мне угрожал. Невнятно - из-за коньяка - но определённо угрожал.
   Ева поморгала.
   - Что именно он сказал?
   - Чушь какую-то. Например, обзывался "простолюдинкой"... ещё бы крестьянкой назвал! И с чего-то взял, что я за ним слежу. Наверное, потому что утверждал, что пассия его, Моргана, шпионка. Отправляла отчёты о его похождениях его папаше.
   - А кто у нас папаша? - заинтересовалась Ева.
   - Не знаю. Но Моргана называла Чёрного Гада "Ваша Светлость". Не поняла, в шутку или всерьёз. Допускаю, это сын какого-то князька мелкого... пережиток прошлого. Как-то он с меценатами связан, не с улицы же его подобрали. Я так представляю: сыночек этот - чёрная овца в приличной семье. Пьяница и дебошир. А может, что и похуже. Вот и сослали его подальше от дома, чтоб фамилию не позорил. Тут подумала - Моргана и вовсе, может быть, медсестра. С опытом ухода за буйными. Родители подсуетились. Только что-то она быстро сбежала... в общем, дело тёмное. И это ещё не всё... - Она подождала, пока подошедшая Йованна поставила перед ними два широких бокала с дольками лайма на ободке и удалилась.
   Ева поцокала языком.
   - Ну и вечерочек у тебя выдался. А я-то и не подозревала...
   Лили схватила бокал и сделала глоток алой жидкости.
   - А теперь вторая часть вечерочка, - сказала она. - Ева, ты веришь в оборотней? Ну, в их реальное существование?
   Повертев в руках свой бокал, Ева подняла на Лили серьёзный взгляд и долго на неё смотрела.
   - Думаешь, я Теодора просто так медвежонком зову? - произнесла она наконец.
   После минуты глубокомысленного молчания Лили сказала:
   - А. Вот как... Я не знала. Тем лучше. Значит, ты легко поверишь в то, что дальше случилось в театре. А то прямо не знала, с чего начать.
   - Хочешь сказать, Чёрный Гад - оборотень?
   - Кажется. Я видела только мерзкую когтистую лапу размером с лопату. Судя по всему это была конечность Чёрного Гада. Остальная туша не протиснулась.
   - Куда не протиснулась?
   - М-м-м... - Лили замешкалась. - Ну, тут ещё надо кое-что рассказать...
   - Наконец-то! - возрадовалась Ева. - Я была права? Ты -- принцесса-лягушка?
   Лили поперхнулась коктейлем.
   - Да забудь уже!
   - Нет, ну логично же: ты превратилась в лягушку, забилась в какую-нибудь щель. Чёрный Гад просунул туда лопату... в смысле лапу, а сам не влез.
   Лили взяла кусочек бледно-зелёного лайма и поводила им по окружности опрокинутого конуса бокала. Потом откусила от дольки и поморщилась.
   - Логично, но не правда, - мрачно произнесла она, пережёвывая лайм. - Человек я. Обычный человек без всяких без этих... загадочных штучек. И я тебе никогда не врала. Просто не рассказывала про одну особенность, потому что незачем было. - Она вздохнула. - Я восприимчивая. Сильный маг сможет на время передать мне часть своей силы... громко сказано, конечно, - ма-а-ахонькую частичку, так вернее. Если что-то требует больших затрат - выйдет на один раз. Если волшебство слабенькое, то получится растянуть на долгий срок... хотя магом от этого всё равно не станешь. Просто получаешь что-то на время... как подарок. Мама -- обычный человек - умела оживлять увядшие цветы... это не сложно и в нашем доме всегда стояли вазы с цветами... пионы, розы, ирисы... везде пышные букеты... целые цветочные копны... впрочем, нет, не важно... не помню... - Пальцы Лили коснулись ворота и оттянули его. Она взялась за бокал и прикончила свой "Космополитен". - Ладно, идём дальше. Мамина подруга Луана... помнишь, рассказывала -- моя фея-крёстная... вот она маг и на прощанье подарила возможность - одноразовую, к сожалению. Везде, где есть темнота, я могла уйти в особое пространство, в Тень, и оттуда переместиться в любое другое место, куда пожелаю. Знаешь, всё выглядело так просто - она на прощанье просто поцеловала меня в лоб и пожелала потратить подарок с умом... и вуаля, я - девушка с Тенью на "ты". Так я сбежала из театра, но допустила ошибку. Надо было сбегать сразу, а я же в Тени первый и последний раз... интересно, стала по сторонам глазеть... и вдруг рёв, щепки летят, лапа с когтищами шарит... В общем, очнулась я с перепугу не пойми где, на просёлочной дороге за городом. Кругом кусты и каменюки. А я вся такая из себя прекрасная -- духи... серьги... в вечернем платье и на каблуках. Представляешь картину маслом, да?
   - Ужас! - искренне сказала Ева.
   - Ужас. Но мне сказочно повезло. Спустилась в деревню на берегу, а там -- оказалось - дедушка один знакомый живёт, резчик, его работы в моём магазине выставлены. Чудный старикан и семья его тоже милая. Напоили, накормили, тапки выдали -- босиком же пришла. Все были ко мне очень добры... особенно дедушкины внуки, чуть не подрались, кто меня домой на своей машине отвезёт. Потом дедушка рявкнул, и отвезла меня его старшая дочь - женщина суровая и немногословная... В общем, обошлось. Можно сказать, легко отделалась. Одно обидно -- подарка жалко! На что я потратила чудо -- на гадского Чёрного Гада?
   - Значит, вот куда он не смог протиснуться -- в Тень... Почему?
   - Как я поняла из разговоров, он "выгорел". Похоже, у магов это значит - лишился силы. Скорей всего от разгульной жизни. То-то мне показалось, что от его шубы гарью пахнет. И глаза у него были... злые и одновременно несчастные.
   Ева посмотрела на неё с сомнением.
   - О как. Несчастные глаза?
   Лили пожала плечами:
   - Мне так показалось. - Она вдруг мстительно усмехнулась. - Должно быть, жизнь обычного человека даётся волшебнику нелегко. В тень не протиснуться, неугодных в прах не обратить... или как там ещё гады решают свои проблемы... - Уголки её губ приподнялись, а глаза довольно сощурились, как у кошки, напившейся молока. - Она проворковала нежным голоском: - Бедняжка Чёрный Гад. Тяжело же ему приходится без магии...
   - Он обратился, - напомнила Ева.
   Лильен сразу перестала мечтательно улыбаться. Её лицо снова приобрело хмурое выражение.
   - Ну, что-то, видать, осталось - к большому сожалению. Представляешь, он всё-таки умудрился лапой сорвать с туфли стрекозку, утащил её, да ещё и царапину оставил. А я столько времени потратила, да и сами туфли -- это же работа мастера Пака, они мне так нравились! Я, кстати, кроме стрекоз ещё и бабочек таких же сделала для другой пары. Хорошенькие получились, не хуже стрекоз, сначала хотела себе оставить вместо испорченных. Но вот ведь ерунда - как посмотрю на них, так про Чёрного Гада думать начинаю, аж передёргивает. Решила продать, теперь в лавку несу. На витрину поставлю, местечко подходящее есть. Заломлю бешеную цену, чтоб утешиться.
   Лили вынула из принесённого с собой пакета коробку, обтянутую узорчатой бумагой, открыла и наклонила коробку в сторону Евы. Ева увидела лодочки тёмно-изумрудного цвета с пряжками в виде золотистых бабочек. Туфельки лежали как два голубка в атласном гнёздышке.
   - И правда, хорошенькие! А бабочки какие! - восхитилась Ева. - Эх, после премьеры уже купила две новые пары... дорогущие...
   - Это я на работы Уоллеса Чана насмотрелась, ювелир такой есть, всемирно известный. Какие у него бабочки, какие стрекозы... А цветы какие? Когда первый раз увидела, три дня от зависти плакала, посуду била. Потом вспомнила старую истину - все мы стоим на плечах гигантов - и смирилась. Теперь посматриваю иногда, чтобы помнить о своём несовершенстве. Недавно руки сами собой зачесались и вот, сотворила. Мне до Уоллеса Чана как до неба, к тому же у него сапфиры да изумруды, и всё такое, у меня стекляшки, но, кажется, что-то ухватила. Хочешь, подарю?
   Ева печально покачала головой.
   - Ставить уже некуда. Не буду жадничать, буду исповедовать аскетизм.
   - Да-да-да, - покивала Лили. - Перед тобой теперь две дороги: или аскетизм с одним шкафом для обуви или второй шкаф.
   - Второй шкаф для обуви -- мощная идея. Боюсь, она затмит идею аскетизма. Но в любом случае -- продай ты эти туфли и забудь про Чёрного Гада. В самом деле, что нам до него? Он же турист. - (В слове "турист" у Евы проскользнула та снисходительная интонация, с которой произносят "не убивай паука, он всё же полезный".) - Гад приехал, гад уехал. А мы, местные, останемся.
   Лильен засветилась и спросила с трепетом:
   - А я уже местная, да? Ты честно так считаешь?
   - Конечно, - серьёзно сказала Ева. - Знаешь, другие в Карфагене десять лет могут прожить, и всё равно будут считаться чужаками. А ты... да когда мы вместе идём, с тобой здороваются чуть ли не чаще, чем со мной.
   - Да, знакомых у меня -- море, - похвасталась Лили. - Я общительная.
   Ева встрепенулась.
   - Кстати, о море. Махнём завтра на пляж? Днём у меня репетиция, а вечером сходим. И солнце не так палит, и народу поменьше. Увидишь, морская вода все проблемы смоет.
   - Да-а! Хочу-хочу! - с энтузиазмом воскликнула Лильен. - А то мы с тобой и впрямь местные -- море под боком, а уже недели две там не были.
  
  

4

  
   ...Солнце сменило гнев на милость и, спустившись с гор, в Новый Карфаген вступил вечер. Уже протрубили слоны, возвещая о том, что вода -- благословение и радость, а голубизна над горизонтом превратилась в золото. Дорога хранила жар, накопленный за день; две велосипедистки всё же бодро крутили колёса, двигаясь к цели, - укромная бухта с песчаным пляжем находилась не так далеко от города.
   Всего час усилий, и до цели остался один поворот.
   - Приехали, - слегка запыхавшись, объявила Ева.
   - Слава богу! - отозвалась Лили. - Ещё немного, и вместо вина в бутылке окажется газированный глинтвейн. - К багажнику её велосипеда была прикреплена плетёная корзина с вином и снедью. - Почему я не взяла сумку-холодильник, скажи мне?
   - Потому что ты -- творческая личность, - засмеялась Ева.
   - От творческой личности слышу, - беззлобно огрызнулась Лили. - Что в переводе на нормальный язык означает, что мы обе растяпы.
   - Ничего подобного, - начала было Ева, но замолчала. Поворот закончился, и на финишной прямой обнаружилось, что у начала тропы, спускающейся к морю, припаркован автомобиль. Собственно, в самом факте парковки не было ничего странного, мало ли кому ещё захотелось освежиться после жаркого дня, но внешний вид автомобиля навевал мысли о летающих аппаратах будущего и странно диссонировал с окружающей действительностью.
   Ева и Лили подъехали, спешились и поставили велосипеды на подножки, чтобы разглядеть чудо техники.
   ...Машина присела низко, лаская взгляд обтекаемыми гранями и удивляя противоречивым сочетанием отделок. Матовый чёрный карбон корпуса жадно поглощал солнечные лучи, а сверкающая оранжевая медь дверей и крыльев столь же отчаянно их отражала. Лили медленно прошлась вдоль суперкара, заглянула внутрь, оценив салон, отделанный светло-серым войлоком, и прихотливо изогнутую приборную панель со слоистым срезом.
   Она встала перед капотом. На радиаторе сияла эмблема -- лев, вставший на дыбы.
   - "Оникс", - прочла Лили надпись под радиатором. - Хм. Что-то есть. Сочетание цвета и вообще дизайн навевает... Хорошая работа. И кто же это у нас на такой красотуле на дикий пляж ездит?
   - Имени не скажу, но гарантирую - хозяин красотули и сам красавчик. Заплатил, кстати, за неё наличными. Принёс саквояж, набитый деньгами, и шмякнул на стол дилеру -- прямо как в гангстерском фильме.
   Лили в изумлении воззрилась на Еву.
   - Но Холмс! Как вы догадались?!
   Ева довольно усмехнулась:
   - Элементарно, дорогой Ватсон. Бери велосипед, пошли уже, по дороге расскажу. Так вот, - продолжила она, первой спускаясь по узкой тропе, серпантином уходившей вниз, - на днях к Тедди заглянул... э-э-э... не сказать, что б приятель... скорее старый знакомый, господин Милгрим... тоже по банковской части, ты его не знаешь и не надо, неприятный дядька. Пришёл этот Милгрим весь в расстроенных чувствах -- даже виски хватил, что ему не свойственно, и поведал о своей печали. Месяц назад в городе появился единственный экземпляр Пежо Оникс, концептуальный лимитированный выпуск две тысячи двенадцатого года... по описанию это именно та машина - двери из листовой меди, салон из войлока, приборная доска из макулатуры и всё такое же концептуальное. Цена соответствующая... кусается. Милгрим прямо загорелся приобрести красотулю, но для начала принялся ходить вокруг да около, полагая, что покупатель найдётся не скоро и ему скидка обломится. Такой уж человек -- скряга тот ещё. Недавно он в очередной раз наведался в салон крови попить - поканючить насчёт скидки, и - внезапно -- гром, молния, порыв ветра! В салон стремительным шагом заходит некий смазливый жиголо, из тех, для кого бабы сами под ноги в штабеля укладываются... это я сейчас цитирую, если что... шмякает на стол саквояж с наличкой, тычет пальцем в Пежо Оникс и говорит "заверните". Позвольте, ревёт Милгрим голосом раненого вепря, я тут первый стоял, я покупаю! А красавец кивает на саквояж и скучным голосом говорит -- удваиваю сумму, здесь хватит, отсчитывайте. Потом смотрит на приятеля Тедди сверху вниз, пожимает плечами и роняет: надо же мне на чём-то ездить.
   Лили заулыбалась.
   - Класс история!
   - Ещё более классно то, что мы сейчас будем лицезреть этого красавчика.
   - Думаешь?
   - А куда он денется? На пляже сейчас, не в кустах же сидит. Хуже, если он там не один - машина двухместная. Тогда это не так интересно. Но если с ним никого нет - готовься складываться в штабель за нас обеих. Я не могу, у меня Тедди, но я буду неподалёку с плакатом поддержки.
   - Если бы не внешность... - вдруг задумчиво произнесла Лили, - я бы подумала, что покупатель "Оникса" -- Чёрный Гад.
   - О, господи, - Ева остановилась и обернулась. - С чего вдруг?
   - Не знаю. Мне почему-то кажется, что история в его духе. Я даже представила на месте красавчика Чёрного Гада -- и у меня, знаешь... картинки совпали.
   Немного помолчав, Ева спросила:
   - Послушай, подруга... Я всё правильно поняла? Страшный. Толстый. Злобный. Пьющий. Вороватый. Бесстыжий хам. Но с красивыми, хоть и нечёсаными волосами и несчастными глазами. И теперь ты всё время про него думаешь. Невольно возникает страшное подозрение -- ты хочешь причесать Чёрного Гада и утешить. И до кучи нарисовать. Зная тебя, последнее -- серьёзный симптом, тревожит больше всего.
   - В твоей интерпретации звучит ужасно, - пробормотала Лили сконфуженно. Она поморщилась. - Глупость несусветная. На самом деле всё не так. Это я случайно подумала, честное слово. Сама не знаю почему.
   - Я старше и мудрей. Слушай меня - расслабься и переключись на красавчика. Эх, жаль, мяч не взяли.
   - А зачем нам мяч?
   - Ну как. Стали бы в волейбол играть, ты бы промахнулась -- трогательно так, неловко, по-женски... съездила бы красавчика мячом по уху, подбежала бы с извинениями... встала на коленки... нагнулась... подула бы на больное ушко... или сделала искусственное дыхание, тут уж от силы удара зависит... глядишь -- и ты у нас пристроена.
   Лили хихикнула, воображение у неё было хорошее.
   - Ну уж нет, - сказала она. - Не хочу я пристраиваться. Я, знаешь, такая постройка -- сама по себе стою, пока не падаю.
   - Угу. Сильная и независимая женщина. Когда котика заведёшь?
   - Я даже котика завести не могу... я трусиха. Вдруг он меня бросит?
   - "Прощай, ты меня не гладила"?
   - Скорее "Я нашёл место, где сливки пожирней".
   Предаваясь болтовне, они спустились вниз, к пляжу. Полукруг бухты надёжно охраняли поросшие зеленью и золотистым дроком скалы, пёстрый ковёр из песка вперемешку с галькой простирался до оливиновой кромки воды. На горизонте белые треугольнички парусов оживляли морскую даль. Бухта как в чаше хранила тишину, наполненную шелестом прибоя и стрекотом насекомых... лишь иногда морская птица, скользящая в бризе, нарушала безмолвие - вскричав пронзительно о своём, о птичьем.
   Пляж пустовал, только неподалёку стоял разложенный шезлонг из сетки и алюминия, на котором лежала небрежно сброшенная одежда, рядом стояла объёмистая холщовая сумка.
   - Штабеля откладываются, уплыл красавчик золотой рыбкой, - прокомментировала Ева. - Но, похоже, он здесь один. Пойдём туда, за камни, как в прошлый раз?
   Они скинули сандалии и побрели, увязая в песке, к облюбованному месту. Проходя мимо шезлонга, Лили внимательно оглядела вывернутую серую майку без рукавов и широкие смятые чёрные брюки, наполовину свесившиеся с сиденья. Одежда выглядела так, будто стаскивали её на ходу, а одна из сандалий валялась кверху подмёткой.
   Уже когда в уютном местечке под раскидистой пинией была аккуратно расстелена пляжная подстилка и скинуты шорты и футболки, Лили вдруг спросила:
   - Ты заметила этикеточку на его штанах? Такую, с длинным росчерком?
   Ева с недоумением переспросила:
   - Этикеточку? На чьих-то посторонних штанах? Нет, я не заметила этикеточку. И вряд ли когда-нибудь замечу. Это ты у нас знаток мира вещей.
   - У него штаны от Ёдзи Ямамото.
   - Это что-то значит?
   - Возможно, у красавца кроме денег ещё есть вкус. Ямамото, знаешь ли, это... Ямамото... Дорого, стильно и сильно на любителя. "Хиросимский шик" и всё такое. У меня, кстати, тоже его вещь есть... одна, но горячо любимая, по праздникам ношу. Помнишь, толстовка такая длинная, с асимметрией и большим капюшоном.
   - Это та, в которой ты выглядишь как грабитель банков из гетто? Тогда вам с красавчиком уже есть о чём поговорить.
   Лили фыркнула.
   - Воображаю. - Она пропищала: - "У меня тоже есть Ямамото. Одна штука". - Потом продолжила низким голосом: - "А у меня четыре вагона с Ямамото". - Снова пропищала: - "Но у меня там такой прикольный кармашек на спине..." - И опять низко: - "А у меня четыре вагона кармашков на спине. И Оникс". - Лили встала и потянулась. - Ну, пошли поплаваем? Какие могут быть разговоры, когда есть вот это, вечное? - Она широко раскинула руки, повернувшись в сторону моря. - Догоняй! - И не дожидаясь ответа, побежала к бирюзовой воде.
   ...Позже, выходя на пляж, Ева бросила взгляд на шезлонг.
   - Красавчик так и не появился.
   - Может, он утоп, - предположила Лили, склоняя голову набок и тряся ею. - Тьфу, вода в ухо попала.
   - Добрая девочка, - засмеялась Ева. - Тут подводные пещеры имеются, есть чем заняться. Что ж... бутылку сами будем открывать.
   - Слушай, ты страшный человек, - ужаснулась Лили. - Сколько уловок ты знаешь! Ты действительно потащилась бы к незнакомому человеку с бутылкой?
   - Не я, а ты. У меня Тедди, помнишь?
   Лильен только фыркнула и закатила глаза в ответ.
   Когда бутерброды были съедены, а бутылка наполовину опустошена, Ева с пластиковым стаканчиком в руках устроилась на большом валуне в позе датской русалочки, а Лили прилегла на подстилку и закрыла глаза.
   - М-м-м... - сказала Лили. - Хорошо. Тишина, покой... кузнечики стрекочут... Вот так бы лежала и лежала... и пусть весь мир подождёт.
   - Да, - сказала Ева. - Надо чаще выбираться. А то у нас в театре нервная обстановка... всегда. Говорят, Аллегрия решила вернуться. Скоро такое шоу начнётся... - И грустно добавила: - И к Тедди дети приезжают.
   Лили сочувственно поцокала языком. Взрослые дочери банкира, не смотря на вдовство отца, в штыки принимали его молодую подругу, при каждом удобном случае давая понять Еве, что для них она никто и звать её никак. Для Евы приезд детей Теодора означал череду неприятных испытаний.
   - Они дуры, на них природа отдыхает, - сказала Лили. - Тебе надо просто не обращать внимания. Оплати им той же монетой.
   - Они не верят, что я его по-настоящему люблю. Думают, что я из-за денег. А если узнают, что Тедди мне главную роль организовал, окончательно в этом уверятся.
   - Пусть верят во что хотят, всем в голову не залезешь. Просто общайся поменьше.
   - Да я бы вообще на это время в гостиницу съехала бы. Но Тедди обидится. Для него эта проблема и не проблема вроде бы. Он, знаешь ли, на горе, и его мало волнует, что за страсти кипят у подножия... Впрочем, давай не будем портить вечер. Нам хорошо здесь и сейчас, пусть так и будет. Твоё здоровье, - Ева отхлебнула из стаканчика.
   Некоторое время девушки наслаждались мирным покоем, но вдруг Ева встрепенулась:
   - Ну-ка, ну-ка... Ого!
   - Чего там?.. - лениво спросила Лили.
   - Ого! - снова сказал Ева. - Ох, ты ж!..
   - Ты королева объяснений, - пробормотала Лили, не открывая глаз.
   - Вставай и посмотри сама! Мистер Штаны-От-Ямамото выходит из моря!
   Вставать Лили не стала. Вместо этого она перевернулась на живот и уткнула лицо в скрещенные руки, из-за чего её голос прозвучал глухо.
   - Да ну. Пусть себе выходит.
   - Лильен Де Линт! Ты никогда не простишь себе, если упустишь такое зрелище!
   - Не хочу. Давай лучше ты будешь вести репортаж - как с футбольного матча. А я послушаю.
   - Тогда - пожалуйста. Трибуны ещё никогда не видели более прекрасной задницы!
   - Задницы? - озадачилась Лили.
   - Он в ластах и маске, выходит спиной. Спина хороша... боже-боже, какие плечи, мышцы... Трибуны замерли в ожидании... Он поворачивается... О-о-о, какая рельефная грудь... А живот - стиральная доска! И далее... всё остальное... тоже прекрасно!
   - В смысле "всё остальное"? - с подозрением спросила Лили. - Он что, совсем голый?
   - Нет, я домысливаю. Чтобы слушателям интереснее было. Итак, трибуны ревут, сверкают вспышки... боже, боже, слишком хорош... Снимает ласты... снял маску... пятернёй зачесал волосы назад... М-м-м... волосы чёрные, как смоль... Божечки! Божечки мои!
   - Что, вот прям "божечки-божечки"? Но у тебя Тедди, - напомнила Лили.
   - У меня Тедди, но я не слепая, - парировала Ева. - Да тут и слепой прозрел бы... кроме тебя, лентяйки. Так и будешь валяться физиономией вниз?
   - Так и буду. Но ты продолжай, продолжай... И поменьше всяких "ого" и "ого-го". Побольше конкретики.
   - Конкретики? Ладно. Он брюнет ближе к тридцати... высокий, узкая талия и широкие плечи пловца... ноги от ушей... между ушей лицо - действительно, красавчик... что ещё... движется плавно, как животное - в хорошем смысле этого слова... дошёл до шезлонга... вытирает голову полотенцем... о, уже не вытирает, заметил следы от наших велосипедов...
   Красавец развернулся и исподлобья взглянул на хорошенькую блондинку в красном купальнике, восседавшую на валуне. Ева ослепительно улыбнулась и приветственно помахала ему рукой. Красавец, судя по всему, не особо обрадовался объявившимся зрителям. Он никак не показал, что видел приветствие, отвернулся и принялся с неким раздражением запихивать свои вещи в сумку.
   - У-у, бука какая, - сказала Ева. - Что, дружок, достали тебя поклонницы?
   - Что там? - спросила Лили, повернувшись набок.
   - Там ничего. Красавчик собрался со скоростью спецназовца, вызванного на задание, стульчик свой на плечо закинул и улепётывает как есть, прямо в плавках. Так что если поторопишься, ещё найдёшь чем полюбоваться с тыла.
   - Уговорила. - Лильен встала. Некоторое время она наблюдала за мужчиной, поднимавшимся в гору, пока тот не скрылся за деревьями. - Он, небось, модель, - сказала она и зевнула. - Возможно, высокого уровня. Отсюда и штаны, и машина. Скучно.
   - А тебя, конечно, больше бы заинтересовало, если бы я сказала, что из моря выходит странный тип в мокрой чёрной шубе, - поддразнила Ева.
   Кривоватая усмешка скользнула по губам Лили.
  - Согласись, это было бы куда как забавнее, - сказала она, - хотя по правде, совпадение меня бы не на шутку встревожило. Я, видишь ли, верю в теорию трёх случайных встреч. Если абсолютно незнакомые прежде люди, притом не имеющие ровно никакого резона для встреч, внезапно и необъяснимо натыкаются друг на друга трижды, - это что-то да значит. Вдруг это знак судьбы?
   - Пожалуй, в твоей теории что-то есть, хотя выглядит махровым суеверием, - благодушно сказала Ева. - Так что не излагай эти крамольные мысли своей квартирной хозяйке.
   - Боже упаси! - содрогнулась Лили. - Она считает меня верным соратником по борьбе с мракобесием. Я не могу так разочаровать хорошего человека. Не знаю почему, но пани Вишневская думает, что я девушка деловая и здравомыслящая
   Ева спрыгнула с валуна.
   - Действительно, - хмыкнула она. - И с чего бы она так решила... Не потому ли, что ты сама усиленно прививаешь эту мысль окружающим? Ну как, окунёмся ещё разок и собираемся потихоньку?
   Лили вылила остатки вина между корнями пинии -- по местным обычаям это было своего рода подношение месту, подарившему радость. Потом сунула пустую бутылку в пакет для мусора и сказала:
   - С тех пор, как я переехала сюда, вся моя жизнь -- махровое суеверие. Но знаешь, мне нравится. Только с пани Вишневской неловко вышло. Впору образовывать тайную фракцию внутри "Комитета по суевериям" - с целью доказать ей, что волшебство существует. Главное, обойтись без травмирующих психику происшествий.
  

* * *

  
   По субботам ближе к полудню Каштановый бульвар начинал напоминать муравейник, где каждый занят делом. Людской поток тёк по главной артерии города, заполнялись места под полотняными зонтиками кафе и скамейки у фонтанов. В магазинах толклись покупатели; цветочные, фруктовые лавки манили красками и ароматами, уличные артисты выходили на охоту за денежками зевак.
   ...Высокий черноволосый молодой человек рассекал праздную толпу как океанский лайнер мелкую морскую рябь, и разноголосая людская речь значила для него не больше, чем монотонный шум прибоя. Одет он был просто - чёрные джинсы, чёрная рубашка с распахнутым воротом и закатанными рукавами; красивое лицо, наполовину скрытое тёмными очками, излучало безразличие к окружающему и окружающим, однако перед ним расступались и многие, не отдавая отчёта, оглядывались вослед.
   Несмотря на внешнее спокойствие, в груди Химериана вместо сердца бурлил котёл с кипящей смолой ада. Сила вновь затаилась и больше не проявлялась, слуги, изо дня в день посылаемые на поиски театральной девицы, возвращались ни с чем. Сопровождающий принца маг Артезиан, руководивший поисками, высказал предположение, что аура беглянки надёжно замаскирована.
   Возникал вопрос -- с какой стати?
   Будь способности на прежнем уровне, сам он нашёл бы загадочную девчонку... хотя - если призадуматься - зачем бы её искать, будь сила снова при нём?..
   Химериан нахмурился.
   Он незнамо почему вспомнил как тонкие пальцы погладили мех... и по телу вдруг побежали мурашки...
   Нет, решил Химериан, всё равно бы нашёл. И... и что?.. И поставил бы на место, вот что. Припугнул бы... будем честными - чисто для собственного удовольствия. В конце концов, под его началом таких нахальных девиц... да ещё и ведьм... пол-университета было -- ничего, всех приструнил. А с той, босоногой, всё равно разобраться надо -- действительно ли её близость породила всплеск силы... и как она умудрилась сбежать через Тень, будучи простолюдинкой... и что там, чёрт возьми, с её аурой? Ему, как магу, пожалуй, будет интересно разобраться в непонятном явлении...
   Но пока все усилия больше напоминали бег на месте.
   Жизнь простолюдина Химериану не нравилась.
   Да что там "не нравилась"... бесила его такая убогая жизнь.
   Он вышел из дома просто потому, что больше не мог усидеть на месте, - решил, что прогулка успокоит раздражённые нервы. Теперь же Химериан всё больше склонялся к мысли, что следует свернуть с главной, чересчур пристойной на его нынешний настрой улицы, найти какую-нибудь забегаловку попроще, выпить там, дойти до следующей, выпить... и так далее. Словом, предполагалось хорошенько надраться к вечеру. Слишком рано он вернулся к воздержанию от спиртного, уверовав в скорое исцеление. В идеале хорошо бы выплеснуть содержимое кипящего котла кому-нибудь прямо в морду... то есть, ввязаться в драку и от души помахать кулаками. Уж что-что, а это он сможет и без магической силы. И ещё он предвкушал, что ему капитально расквасят ненавистную смазливую физиономию и на какое-то - очень короткое - время он станет выглядеть другим человеком.
   Химериан ненавидел свою внешность, но ничего поделать не мог. Кровь матери противилась любому изменению. Личины, сколь уродскими они не были, вскоре сползали с него змеиной шкурой; шрамы, татуировки таяли, не оставляя следа, так что о пластической операции, о которой иногда мечталось, начиная с отрочества, нечего было и думать... Да, подраться - это было бы славно. Но в самой идее утренней драки в центре города ему мерещилось нечто извращённое. Будто сплюнуть на свежевымытый пол. Придётся ждать до наступления вечера, а пока можно будет совершить увлекательное путешествия по питейным заведениям, постепенно приближаясь к портовым кабакам, а уж там он найдёт себе... компанию.
   Химериан вдруг запнулся и остановился -- будто наткнулся на невидимое препятствие. Что-то важное он, занятый заманчивыми размышлениями о выпивке и потасовке, чуть не пропустил минуту-другую назад...
   Прохожий, наткнувшийся на него, буркнул что-то неразборчивое, но явно нелицеприятное.
   - Прочь! - рявкнул в ответ Химериан, и недовольного как ветром сдуло.
   Он резко развернулся и пошёл назад, внимательно всматриваясь в витрины...
   Ага!
   Забавная экспозиция, изображающая эльфийский лес... во всяком случае такие ассоциации вызвали у него водопады зелёной и голубой ткани... но не это зацепило его взгляд.
   Вот же оно!
   Бинго!
   В уголке, на задрапированной прихотливо смятым атласом подставке стояла пара зелёных туфель, украшенных золотыми пряжками-бабочками.
   Химериан постоял, вперившись в витрину, затем извлёк из нагрудного кармана небольшой предмет. На ладони покоилась серебряная стрекоза с покорёженными крыльями. Глаз у него был острый. Можно было голову дать на отсечение, что бабочки и стрекоза -- работа одного и того же мастера.
   Химериан поднял голову.
   - "Де Линт", - прочёл он вывеску. - Арт-галерея. - Он прикрыл глаза и выдохнул... потом медленно и широко осклабился.
   День-то налаживался!
   Арт-галерея... В представлении Химериана люди, имеющие отношение к искусству, обладали тонкой душевной организацией, то есть, являлись малахольными чудаками, и, несомненно, сейчас он легко вытрясет из них имя и адрес мастера, а там и до девчонки доберётся...
   Химериан толкнул дверь и вошёл под звон колокольчика.
   В небольшом помещении, заставленном по периметру витринами со всякой художественной дребеденью - цацки, тряпки и картинки, он увидал троих. Рыжеволосая пышка с откровенным декольте, дама постарше, одетая более пристойно, и простоватого вида парень, очевидно, охранник.
   Охранник поглядывал настороженно, но Химериан сразу же перестал обращать на него внимание. Драка в арт-галерее его не прельщала. С таким же успехом можно было затеять свару в детском саду. Женщины же уставились на него так, будто в их лавчонку вкатилось само солнечное светило...
   Химериан раздражённо закатил глаза за тёмными очками... всегда одно и то же. Надо было велеть Артезиану наложить на него личину - хотя бы на несколько часов... Артезиан был неплох, иногда его маскировка могла продержаться и полдня. Впрочем, нет худа без добра, сейчас он очарует толстуху и дело в шляпе.
   - Зелёные туфли на витрине, - произнёс он, обратившись именно к рыжей. - Я хочу узнать имя мастера.
   Филис - её имя он прочёл на бэйдже - просияла.
   - Добрый день! Туфли делал мастер Пак Ын Су, тонкая ручная работа, мастер очень известный, качество несомненно, - бойко затараторила Филис. Её глаза обшаривали его с головы до ног. - Приобретая эту работу, вы совершаете выгодное вложение, ваша дама будет вам благодарна!
   - Я хочу повидаться с Пак Ын Су, - повелительным тоном прервал излияния Химериан. - Адрес.
   Зачарованная Филис послушно открыла рот, но тут вторая продавщица очнулась, нахмурилась и сделала предостерегающий жест. Очевидно, вообразила, что клиент хочет договориться напрямую и деньги пройдут мимо их лавчонки.
   Филис запнулась, хлопнула глазками, но вновь просияла.
   - Пряжки! - воскликнула она. - Это же тоже авторская работа. Может, желаете прямо сейчас поговорить с госпожой Де Линт, которая создала этих чудесных бабочек?
   Отлично! Всё оказалось ещё проще, чем он думал. Мастер Пак Ын Су ему даром не сдался, Химериана интересовали именно бабочки. И мастером оказалась женщина. Хорошо, что он не стал накладывать личину. Сейчас он сделает мадам Де Линт одной левой.
   - О да-а, - ласково ощерился Химериан. - Желаем... ещё как желаем!
   - Одну минуточку! - и продавщица, потрясая телесами, унеслась в недра магазина.
   Ожидая, Химериан принялся разглядывать витрины и даже увлёкся этим занятием. Некоторые украшения оказались занятными -- явно фонили магией.
   Затем рыжая вернулась и, по-лисьи улыбаясь, пригласила его пройти в следующий зал -- очевидно, по указанию владелицы галереи. Там Филис попыталась запихнуть его в кресло и принялась прыгать вокруг, настойчиво предлагая чай, кофе, воду, какое-то дурацкое печенье, и угомонилась только тогда, когда Химериан, отказавшись от всего, вежливо, но непреклонно отправил её восвояси.
   Галерейный зал оказался неожиданно симпатичным. Интерьер был незамысловатым - белые стены, хороший дубовый паркет... Профессионально направленный свет выгодно подсвечивал каждую деталь.
   В ожидании мастерицы Де Линт он прошёлся по кругу, следом поднялся на второй этаж, балконом опоясывавший стены.
   Тут, наверху, было странно. Странные картины, странные скульптуры... странное не-пойми-что... он даже не знал как назвать некоторые экспонаты. Одно у всего выставленного находилось общего -- каждый предмет, пусть даже чудной по общепринятым меркам, можно было разглядывать бесконечно. Пожалуй, в его королевстве такое собрание имело бы успех. Пресыщенные тёмные маги Эрмитании классическому искусству предпочитали художественные изыски, граничащие с извращениями.
   Хозяйка галереи показалась вдруг непростой личностью.
   Надо будет с ней поаккуратнее, решил Химериан. Бабочки бабочками, но вдруг не такая уж она малахольная художница... тут явно наличествовали мозги и твёрдая рука. Может вообще оказаться свирепой грымзой.
   Внизу отворилась дверь.
   Химериан с любопытством повернулся и с высоты увидал, как в зал вошла женщина... он оценивающе прищурился... хвала небесам - молодая, с отменной фигуркой, приветливо улыбающаяся... явно не грымза... уверенно постукивая каблучками, хозяйка галереи двинулась ему навстречу.
   Он спустился до половины лестницы, когда внезапно понял кто это, но осмыслил не сразу, поэтому остановился на полпути. Каким-то непонятным образом театральная девчонка выглядела как другой человек.
   Химериан моргнул.
   Время замедлило свой бег.
  
   В галерею Лильен пришла ещё до открытия. Настроение у неё было скверное. На днях владелица здания, госпожа Ментено, внезапно подняла арендную плату до максимального уровня, предусмотренного договором, - почти вдвое больше. Возмущённая Лили добилась встречи... беседа породила тревожное ощущение. Договор аренды заканчивался в конце лета, а госпожа Ментено разговаривала сухо и непреклонно, и только благодаря настойчивости Лильен удалось вырвать у неё смутное полупризнание - на бойкое место позарился конкурент, кто-то, кто пообещал хозяйке золотые горы.
   Похоже, дела обстояли неважно. Нужно было или искать другое место, что Лили почитала настоящей катастрофой, или гарантировать госпоже Ментено золотые горы не ниже обещанных неизвестным, что, мягко говоря, повлекло бы за собой финансовые проблемы.
   Она сидела за конторкой в своём маленьком кабинетике, мрачно уставившись в бумаги. Аренда, отчисления городу, зарплата сотрудникам, выплата комиссионных умельцам, поставлявшим товар, счета на услуги и множество других мелких трат... Чистый доход от маленькой и пока ещё не раскрученной галереи выходил невеликим. Было очевидно, что переезд и связанные с этим расходы на обустройство сожрут все накопления и не подавятся. Кроме того, уход с главной улицы города означал существенное уменьшение прибыли от туристов. Как бы Лильен не относилась к сувенирной части своего предприятия, именно она позволяла галерее держаться на плаву.
   Придётся понизить цены, но это означало и понижение доходов тех людей, что приносили в галерею свои работы... Для некоторых их них заработок в "Де Линт" был единственным. Скверно, очень скверно.
   Внезапно размышления Лили прервала Филис, ворвавшаяся в кабинет с видом сияющим и каким-то загадочным.
   - Госпожа Лильен, госпожа Лильен! - выпалила она. - Там спрашивают про туфли с витрины... про мастера спрашивают...
   - Что, серьёзный клиент? - оживилась Лильен.
   - Он такой... такой... Взгляните на него! Хотел сперва выудить адрес мастера Пака, но я ж не дура! Предложила поговорить сначала с вами, вы тоже мастер! Идите, посмотрите на него скорее... - тараторила Филис.
   Машинально мозг Лили отметил некоторую странность - подчинённая слишком настойчиво подчёркивала, что на покупателя надо обязательно посмотреть, причём что-то Филис узрела, что привело её в восторг. Ну и что там могло так порадовать? Якорная цепь из золота на груди? Перстень с алмазом "Кохинур"? Впрочем, без разницы. Ситуация была такова, что, заявись в галерею марсианин в треножнике, следовало ублажить его и всучить всё, что получится.
   Лили подумала... нюх на денежных клиентов у Филис был отменный. Возможно, имеет смысл показать гостю особенный товар из второго зала... она кивнула, отвечая своим мыслям.
   - Проводите клиента в галерею, усадите, предложите как обычно -- чай, кофе, всё такое. Ну, вы знаете. Скажите, что я сейчас подойду.
   Филис умчалась, а Лили встала и подошла к зеркалу -- окинуть себя критическим взглядом и настроиться на охмурение марсиан.
   Как обычно по выходным, в этот день она отдала должное деловому стилю. Копна волос была укрощена гелем для создания эффекта мокрых волос и безжалостно зачёсана назад (как казалось Лили, такая причёска её взрослила). Шёлк классического покроя блузы мягко переливался жемчужными оттенками, облегающая юбка-карандаш песочного цвета прикрывала колени, тонкие чулки в цвет кожи и лодочки завершали образ бизнес-леди. Последним штрихом стали очки с простыми стёклами, в тонкой золотой оправе. Лили считала, что очки тоже прибавляют к её двадцати трём пару-тройку лет, и частенько прибегала к подобному камуфляжу.
   ...Лильен вошла в зал с улыбкой, которая стала ещё шире от увиденного, - посетитель не стал рассиживаться в кресле и распивать чаи, а прогуливался по второму этажу. Это предполагало некоторую заинтересованность. К тому же она мгновенно поняла, что так потрясло Филис, - там, наверху, стоял великолепный образчик мужской породы. Его лицо наполовину скрывали тёмные очки, но и так было понятно, что незнакомец чертовски хорош собой.
   Потом тот стал спускаться ей навстречу и вдруг замер, остановившись... и Лили остановилась тоже.
   Да это же пляжный красавец, вдруг пришло ей на ум. Ведь и Ева всё время призывала - посмотри да посмотри...
   Только вот вёл клиент себя странно... стоял на лестнице как истукан с ничего не выражающим лицом и не двигался с места.
   Да к чёрту! Если это тот самый, то у него есть "Оникс", приобретённый за двойную цену, напомнила себе Лили. Он швыряется деньгами... и туфлями не отделается. Он просто обязан купить у неё картину... надо же ему на что-то смотреть. Или что, для достижения чувства прекрасного ему достаточно взглянуть в зеркало? Так у нас есть подходящее, размышляла Лили, продолжая светски улыбаться. В резной раме, орех, золочение, листья аканта... в римском травовидном варианте... Чудная вещь, надо предложить.
   Наконец страница из модного журнала ожила. Красавец спускался вниз плавно, текуче, будто преподносил своё тело в подарок несовершенному миру...
   Нет, это точно был тот, с пляжа.
   - Добрый день, - произнесла Лильен и открыла коробку, продемонстрировав зелёные туфельки. - Вы хотели видеть мастера, сделавшего пряжки? Это я. Меня зовут Лильен Де Линт, а как обращаться к вам?
   ...Он зачем-то подошёл чересчур близко и Лили показалось, что если бы не обувная коробка в качестве буфера, расстояние между ними сократилось бы до неприличия.
   Ответа она не получила. Её молча разглядывали, склонив голову набок... там, за тёмными стёклами, таилось неведомое... точёные ноздри дрогнули, будто впитывали её запах, верхняя губа приподнялась, обнажив зубы, - не то в усмешке, не то в оскале.
   Стоило большого труда не отступить назад. Лили чувствовала, как приветливая улыбка вот-вот превратится в резиновую гримасу.
   - Полагаю, это твоё, Босоножка.
   Заговорил, наконец! И пока Лили как сквозь вату соображала, что всё это значит и отчего тёплый низкий голос кажется знакомым, он что-то вытащил из кармана.
   Ладонь раскрылась - там лежала серебряная стрекоза с погнутыми крыльями. Красавец медленным движением снял очки... тряхнул головой... идеально подстриженные волосы рассыпались небрежными волнами... Тяжёлый угольный взгляд упёрся ей в лицо и всё встало на свои места.
   - Чёрный Гад?! - Два слова слетели, будто с чужого языка.
   Брови у него дрогнули.
   - Кто-кто?.. - Химериан Карагиллейн (рокочущее, жёсткое имя вырвалось из глубин памяти) накренился вперёд ещё больше. Теперь приходилось глядеть, запрокинув голову. Происходящее определённо смахивало на горячечный бред, но эти глаза она хорошо запомнила... правда, теперь они вовсе не были несчастными.
   Лили вздрогнула, сцапала стрекозку, торопливо сунула в карман и всё же сделала шаг назад.
   - Никто, - буркнула она. - Вернуть украденное -- всё, что вы хотели?
   Он скривил губы.
   - Не всё, разумеется.
   Лили молча ждала... и дождалась.
   - Погладь меня, - хрипло выдохнул Карагиллейн, буравя её взглядом.
   Псих, разочарованно подумала она. Маньяк. Внешность изменилась, характер -- нет.
   - Вы ошиблись, - ровно сказала Лили. - Я -- не товар. А туфли с витрины были только предлогом? Тогда прошу покинуть галерею, давайте обойдёмся без привлечения полиции. Думаю, скандал не нужен ни вам, ни мне... - Она не удержалась и мстительно добавила: - Ни вашему папе. Не ровен час, кто-нибудь донесёт.
   Выразительные брови психа взлетели вверх и застряли там надолго, но следом он расслабился и заухмылялся.
   - Хороший слух, хорошая память, - сказал Чёрный Гад. - Ладно, приступим к переговорам. - Он кивнул на коробку в её руках. - Всё просто. Я беру туфли. Ты меня гладишь.
   - Никаких переговоров с террористами, - огрызнулась Лили. - Всё ещё проще. Вы берёте туфли и уходите. Или не берёте и уходите ещё быстрей.
   - Я беру туфли и ещё возьму картину. Одну из тех, со второго этажа. Так пойдёт?
   Соображал он хорошо. Обычно Лили радовалась как ребёнок, когда находился посетитель, понимающий и ценящий язык сложных живописных метафор. Клиентов, выбирающих полотна со второго этажа, можно было по пальцам пересчитать.
   Но всё же... странное требование выглядело полной непристойностью.
   - Не пойдёт, - сказала Лили, мысленно облизнувшись на упущенную возможность..
   - Да что не так-то? - натурально удивился Карагиллейн. - Отличная сделка. Между прочим, прикоснуться ко мне -- это привилегия. Знаешь, сколько женщин мечтает оказаться на твоём месте?
   - У меня другие мечты, - холодно сказала Лили.
   - Но ты уже делала это... заметь, добровольно и бесплатно.
   - Я?!
   - В театре. Сделай теперь тоже самое -- погладь меня.
   Ах, он это имел в виду! Вот ту её маленькую шалость? Лили ощутила, как розовеют щёки. Что она себе напридумывала... Давненько не находился человек, способный вогнать её в краску. Ну, если господин Карагиллейн готов удовольствоваться мимолётным касанием... Всего минуту, не более... Лили напомнила себе, что от благополучия галереи зависит не она одна, и с отвращением к грядущей капитуляции мрачно произнесла:
   - Для начала прекратите "тыкать".
   Он пожал плечами и сообщил:
   - Особ твоего возраста я называю строго на "Вы", если они являются моими... - тут он запнулся, даже скривился как-то... подобрал слово и продолжил: - ...подчинёнными. Во избежание. Так что моим "тыканьем" можешь гордиться.
   - Звучит странно, не находите?
   - Это означает, что я признал тебя достойной диалога на моём уровне.
   По поводу уровня Лили хотелось съязвить, но нужно было заканчивать нелепую сцену как можно скорей. Оставался главный вопрос.
   - Зачем вам это надо? Что за дикая фантазия?
   - Надо, - уклонился от прямого ответа Карагиллейн.
   В конце концов, какое мне дело до причин чьих-то капризов, подумала Лили. У меня своих проблем полно. И какая разница - "Ты" или "Вы". Это просто сделка... хорошая сделка, как он и сказал. Сейчас эта фантасмагория закончится и всё уйдёт, будет новый день.
   Сквозь зубы Лили произнесла:
   - Ступайте... выбирайте что-то... что на вас посмотрит.
   Вообще-то Лили всегда говорила эту фразу посетителям второго зала и с предвкушением ожидала результата. Сейчас, как ни стыдно было признаться, любопытство ожило в удвоенном размере.
   - Я уже выбрал, - просветил её Карагиллейн. Длинные ноги, перешагивая через ступени, быстро унесли его наверх, и так же быстро он вернулся. Когда Лильен увидала полотно в его руках, она скрипнула зубами.
   Эту картину Лильен не любила, каждый раз при взгляде на неё по позвоночнику пробегал неприятный холодок, а сердце сжимала тоска.
   ...На клубящемся тёмном фоне, который мог означать что угодно - от ночного ненастья до темноты подземелья, разлетались и крутились в пространстве блистающие зеркальные осколки, в которых отражались фрагменты иной реальности, цитаты из чьей-то разбитой жизни.
   Башни с реющими стягами...
   Белый автомобиль, направленный с виража дороги в пропасть...
   Смятая ткань, на которой лежит алый цветок...
   Талант художника был несомненен, казалось, протяни руку и можно пораниться об острое стекло, но в правом верхнем углу, среди прочего, притаился фрагмент - часть девичьего лица в треугольном осколке. Девушка будто показалась из-за угла, настороженная, бледная, готовая вмиг отпрянуть и скрыться. Лили всегда видела там, в зазеркалье, себя, и сходство её тяготило.
   Она так давно мечтала всучить картину с частичкой себя какому-нибудь ценителю с более крепкими нервами и менее развитым воображением... но это не должен был быть Чёрный Гад.
   - Почему эта? - вырвалось у Лили.
   - Ты сама сказала. Она на меня посмотрела, - безо всякой иронии пояснил Карагиллейн.
   Лили подошла к столу, резко вырвала из блокнота листок и, прежде чем написать сумму, обернулась.
   - Вы же не забросите хорошую картину на какой-нибудь чердак только потому, что не планировали приобретение?
   - Я не варвар, - коротко ответил он, и Лили почему-то сразу поверила. Она протянула листок, он мельком взглянул, сунул руку в задний карман джинсов и кинул на стол пачку банкнот. - Здесь хватит. Сдачи не надо. Теперь гладь.
   Операцию "Погладь кота" надо было осуществить немедленно.
   Не задумываясь, не рефлексируя, ни о чём не жалея. И главное, не обращая внимания на притягательность объекта. В тот раз она гладила шубу. Теперь это будет рубашка. Отлично пошитая чёрная хлопковая рубашка, наверняка стоившая диких денег. Надо будет похвалить её за качество материала и безупречную строчку... что тут может быть сложного?
   Лили приблизилась.
   Он взял её за запястья и поднёс руки к своей груди.
   - Кулаки разожми.
   Вздохнув, Лили закрыла глаза, расслабилась и погладила, стараясь думать о рубашке... о ни черта не выходило. Проклятая одежда будто испарилась. Её ладони скользили по гладким каменным мышцам и ощущали биение жадного мужского сердца...
   Автоматически продолжая поглаживать, она открыла глаза, подняла голову и встретилась с угольно-чёрным взглядом.
   Химериан Карагиллейн смотрел ей в глаза без улыбки, и его изменившееся серьёзное лицо было самым прекрасным, что она видела в жизни.
   Лили замерла.
   Карагиллейн тоже стоял без движения - не понукал, не командовал, не отпускал сомнительных высказываний.
   Из стремительного падения в пропасть её выдернуло ощущение, что ладони лежат на постепенно раскаляющейся поверхности. Лили вскрикнула и отдёрнула руки.
   - Горячо, - сказала она ошеломлённо.
   - Что, правда? - с радостным, каким-то детским восторгом спросил Чёрный Гад, на глазах превращаясь в Гада Просветлённого. - Гладь ещё!
   Но Лили уже стряхнула наваждение, с ужасом осознав, что чуть не нарушила правила, позволявшие ей жить в душевном спокойствии и безмятежности. Она чуть не влюбилась в пришлого красавца со скверным характером, пополнив бы при том и без того высокие штабеля его поклонниц.
   - Сделка состоялась. Вы сказали "как в театре". Я сделала это. На этом покончим.
   - Я куплю ещё что-нибудь, - посулил коварный Карагиллейн. - Десять картин и стойку с брелоками целиком.
   - Нет. Тут не поможет даже покупка всей галереи. Сейчас я упакую ваши приобретения... и уходите... ради бога.
   Всё-таки Чёрный Гад был умён и, очевидно, догадался, что волшебный миг почил и отлетел в вечность. Он молча дождался, пока Лили, орудуя скотчем, упаковала картину в картон, перевязала её бечевой и вложила коробку в пакет, послушно прошёл за ней до выхода и лишь на пороге произнёс со значением:
   - Я ещё вернусь.
   - Не стоит, - устало ответила Лили. Ей казалось, что она - выжатая размочаленная долька лимона на дне опустошённой чашки. - Я ошиблась, но больше это не повторится."Как в театре" больше не будет никогда.
   В ответ Химериан вдруг протянул руку, стянул с Лили бутафорские очки и потрепал её по голове, превратив тщательную укладку в ералаш.
   - Смешная... - уронил он с интонациями человека, почесавшего за ушком щенка-несмышлёныша, вручил очки окаменевшей от таких вольностей Лили и вышел, не дожидаясь ответной реакции.
   Открывшая было рот Лили выскочила за порог, но высокая черноволосая фигура уже смешалась с толпой. Лили сузившимися глазами следила за ней, пока Химериан не скрылся вдали, потом пригладила волосы, вернулась в галерею и встретилась с тремя парами вопрошающих глаз.
   - Госпожа Дориан, - ровно обратилась она к старшей продавщице. - Там, в галерее, на столе лежат деньги. Внесите их в кассу, пожалуйста. А теперь слушайте внимательно... - Она обратилась ко всем троим. - Вы хорошо запомнили этого... клиента?
   - Ещё бы!.. - ответила за всех Филис.
   - Так вот, - в голосе Лили прорезался металл. - Если господин Карагиллейн вдруг заявится ещё раз, занимайтесь им сами. Неважно, на месте я или нет. Но... Петер... ни в коем случае не конфликтуйте с этим человеком. Он опасен.
   - Да ладно, - сказал бравый Петер. - Если что, я ребят свистну. Он, конечно, парень наглый да крепкий, но мы в армии и не таких обламывали.
   Лили вздохнула.
   - Петер, - сказала она, подбирая слова. - Там совсем... э-э-э... другая армия. Не дурите. Повторяю - обращайтесь с господином Карагиллейном предельно вежливо и просто помните -- для него меня нет, и где я -- вы не знаете.
  

5

   Покидая особняк на улице Исиды, принц велел не ждать его до утра следующего дня, но вернулся неожиданно рано, всего через несколько часов после ухода. С бумажным пакетом в руках и плоской картонной упаковкой под мышкой он прошагал в гостиную, распаковал поклажу и выложил на стол. Подошёл к большому зеркалу, расстегнул рубашку, обнажив рельефный загорелый торс, и пристально вгляделся в отражение.
   Маячивший рядом дворецкий озадаченно глядел то на разоблачившегося хозяина, то на картину, то на коробку, явно предназначенную для женской обуви.
   Химериан повернулся к нему и распахнул рубашку шире, слегка напоминая стриптизёра в начале выступления.
   - Изменения есть?
   Гарнет подлетел поближе и уставился на грудь хозяина.
   - Если милорд про пентаграмму, всё без изменений -- лишь окружность пунктиром. Если же речь идёт о физических достоинствах, то дельтовидные мышцы...
   - Пошути мне ещё, - прервал его Химериан и пробормотал: - Но она же её почувствовала?..
   Он, как был в расстёгнутой рубашке, рухнул в кресло, посидел, полуприкрыв глаза, затем, выставив перед собой указательный палец левой руки, дунул на него.
   - Ничего... - констатировал он. - Ни огня, ни дыма. Какого чёрта, спрашивается?
   Он несколько раз тщетно пощёлкал пальцами... уронил руку и, нахмурившись, приказал:
   - Артезиана сюда. И тех, кто занимался поисками девчонки.
   - Неужели вы нашли её, милорд? - высказал осторожную догадку Гарнет.
   - Нашёл. Всё приходится делать самому, будто я не принц Эрмитании, а распоследний нищий.
   Вскоре маг Артезиан и двое его помощников -- все трое бледнее бледного - предстали перед Химерианом.
   - Сделал всю работу за вас, - язвительно сообщил тот. - Задание меняется, не провалите и его. На столе лежит пакет с адресом арт-галереи "Де Линт". Разузнайте всё, что можно, о девушке по имени Лильен, похоже, это её семейное дело. Семья, круг общения, где живёт, с кем живёт и прочее. Не мне вас учить. И да... финансы... Копните, там, похоже, проблемы, иначе бы она вряд ли... - С кривой усмешкой он оборвал мысль. - Короче, выясните. Артезиан, ты должен посмотреть её ауру. Аура простолюдинки, достаточно убедительная, но начинаешь вглядываться, и суть ускользает. Как силиконовая маска вместо лица. Не пробился. То ли потому, что я не в форме... - тут он снова скривился, - то ли там что-то нечисто. Вечером сообщить об успехах. Ступайте. - От небрежного взмаха Артезиана с подручными как ветром сдуло, а принц погрузился в глубокую задумчивость.
   - Прикажете подавать обед? - нарушил молчание Гарнет.
   - Обед подавать, но позже. А сейчас... Среди прислуги есть простолюдины. Собери всех взрослых мужчин. Старого хрыча, что вечно копошится в саду, можно не звать.
   - Могу я во избежание излишних волнений среди прислуги сообщить им цель... м-м-м... собрания?
   - Цель - консультация, - с отвращением сказал Химериан, вставая и застёгивая рубашку. - Пусть не трясутся как овцы.
   - Консультация? С простолюдинами?
   Он не удостоил дворецкого ответом. Надменно задрав подбородок, он смотрел в окно.
   Когда пятеро спешно прибывших слуг выстроились в ряд, Химериан приступил к консультации, которая в его исполнении некоторым образом смахивала на допрос.
   - Женатые есть?
   Трое нерешительно подняли руки.
   - Вы, трое, отойдите в сторону и ждите.
   Другим он задал не менее странный вопрос:
   - Девушка есть?
   Один из парней признался, что нет, и тут же был лишён удовольствия беседовать с хозяином. За дверью его поджидал дежурный маг, который лёгким мановением руки обеспечил конфиденциальность происходящего. Забракованный помнил всё, но испытывал категорическое нежелание делиться с кем-либо информацией о происходящем в гостиной.
   Оставшихся принц усадил за стол и велел Гарнету подать вина.
   - Пейте, - непререкаемо произнёс Химериан. - До дна. - Он дождался, пока все осушили стаканы. - Теперь к делу. - Он оглядел своих гостей поневоле. - Представьте своих женщин... Челюсти подобрали и слушаем дальше. Допустим...м-мм-м... допустим, отношения испортились... капитально... кхм... ну, предположим, по вашей вине. Что будете делать?
   Четвёрка молчала и только хлопала глазами.
   - Ну? - нетерпеливо спросил принц. - Что непонятного? Как это происходит у вас, у простолюдинов? Вспомните последний случай, когда вы крупно накосячили. Что предприняли для восстановления мира в отношениях?
   Один из мужчин - крупный полный блондин, с лицом, будто вылепленным из мягкого теста, внезапно мечтательно улыбнулся и произнёс:
   - Я сделал ей предложение, Ваше Высочество.
   Химериан уставился на него, будто тот сообщил, что проглотил ежа на глазах у любимой. Его ноздри шевельнулись - от блондина исходил устойчивый запах ванильной сдобы.
   - Так. Встал и пошёл булки печь.
   Пекарь, ничуть не обидевшись, пожал плечами и встал.
   - Спасибо за угощение, Ваше Высочество, - сказал он и пошёл к выходу.
   - Вернулся и сел, - сказал Химериан. - Разъясняю. Не настолько накосячили, чтобы жениться. Гарнет, подлей вина.
   После того как все снова выпили, один из слуг, тощий смазливый парнишка, нерешительно произнёс:
   - Цветы.
   - Цветы? - задумался Химериан.
   Все оживились и закивали.
   - Верно, Ваше Высочество!
   Пожилой лакей, захмелевший больше других, наставительно заявил:
   - Ежели баба цветы не любит, то она и не баба вовсе.
   - Да? - удивился принц. - Не знал. Ладно, принято.
   - Конфеты, - сказал другой мужчина. - В пару.
   - В пару? Почему в пару?
   - Ну, как в народе говорят, - конфетно-букетный период. Когда девушкам дарят конфеты и цветы. У вас ведь сейчас такой период, Ваше Высочество?
   - Я принц Эрмитании. У меня не бывает этих ваших народных периодов, - высокомерно сказал Химериан. - Спрашиваю чисто гипотетически.
   - Ага-ага, - закивали присутствующие. - Чисто гипотетически, а то как же... Но конфетки к букету приложите, не помешает.
   Молчавший до этого представительный мужчина в костюме произнёс:
   - Сводите её куда-нибудь, Ваше Высочество. В какое-нибудь особенное место. Ну, чисто гипотетически.
   - Кино? - предположил тощий парнишка.
   - Да уж не в кино, - возразил пожилой. - Чего там особенного? В театр лучше.
   Дворецкий Гарнет изменился в лице и метнулся за портьеру. Из-за портьеры донеслись звуки, напоминающие с трудом сдерживаемые рыдания.
   - Гарнет, вина! - рявкнул Химериан. - Театр отставить. Пейте и думайте, думайте.
   Тощий парнишка опять внёс предложение.
   - Покатайте её на машине... Машина-то у вас какая! Да любая счастлива будет.
   - А места-то у нас какие! - поддержали его другие. - В таких местах и ссориться не захочется!
   - Не уверен, что она поедет со мной куда-нибудь, - хмуро сказал Химериан. - Разве что, если я её свяжу и кляп в рот суну.
   - А вы в слоновню её свозите, - высказал идею представительный в костюме. - Никто, правда, не знает, где эта слоновня, и слонов никто не видел, но все знают, что они есть. Разузнайте и свозите. Секретное место, очень романтично.
   Всем вдруг понравилась эта идея. Нестройных хор голосов принялся уверять, что задумка превосходная.
   - Только заранее не говорите! Пусть будет сюрприз! - выпалил тощий мальчишка.
   Гарнет колыхнулся в воздухе и саркастически улыбнулся.
   - Значит, Его Высочество связывает девушку, одевает мешок на голову, тащит куда-то, а потом сдёргивает мешок и... оп-па! СЛОНЫ! И потом - когда вынимает кляп, она говорит "большое спасибо", так что ли?
   Все пригорюнились и замолчали, пока пожилой не поднял стакан со словами:
   - За слонов!
   - За слонов! - подхватили его товарищи, и все выпили... даже Химериан - с высоко поднятыми бровями.
   - Но вы же принц! - с возмущением сказал один из слуг. - Да задарите её драгоценностями! Кольцо там, браслет, колье...
   - Дарили колье? - скептически поинтересовался Химериан.
   - Я-то? А... нет, конечно... у меня денег на колье нет.
   - Тогда что?
   - Да я так... без денег... словами...
   - Какими?
   - Ну-у... Ласковыми. "Прости, котик" и всё такое...
   - Котик здесь я, - задумчиво сообщил принц. - Но мысль я уловил, не продолжайте. Ещё идеи есть?
   Пекарь смущённо кашлянул и произнёс:
   - Действительно, слова иногда действуют сильнее всего. Почему бы вам, Ваше Высочество, не поступить проще всего - честно поговорить с девушкой о своих чувствах?
   - О каких ещё чувствах?!
   - О гипотетических, - безмятежно ответил пекарь.
   Химериан посверлил его взглядом, потом сказал, поднимаясь из-за стола:
   - Консультация окончена, все свободны. На сегодня можете взять выходной.
   Когда консультанты покинули гостиную (прилагая, надо отметить, некоторые усилия, чтобы проделать путь по прямой), Гарнет с весёлым любопытством спросил:
   - Милорд удовлетворён? Что из предложенного примените на практике?
   - Может, что-нибудь и применю... после творческой переработки, - буркнул Химериан. - В чистом виде способы простолюдинов примитивны до отвращения... не удивлён.
   - Между прочим, кое-что со всеми срабатывает, не только с простолюдинками. Цветы, например. Классика жанра, так сказать.
   Принц дёрнул плечом.
   - Мне дарили цветы. Неоднократно. Странное и бесполезное подношение. В прошлое посещение одна ведьма умудрилась мне на голову венок нахлобучить. Из лотосов, что ли. Уверяла, что так я похож на некоего Кришну.
   - Весьма влиятельное божество здесь, милорд. Появляется в облике юноши, прекрасного лицом и телом. Это был комплимент - довольно изысканный, смею заметить.
   - Это была дрянь с вплетённым укрощающим заклинанием. Глупой ведьме вздумалось меня приручить. Меня, чья кровь отталкивает любые бестелесные путы! Жаль, вначале она казалась сообразительней. Я же сразу дал понять, что наш союз временный, лишь на срок моего визита в этот мир, она согласилась... на словах, во всяком случае. Шло всё неплохо -- я не жадный, в постели всяко не хуже Кришны, вне постели тоже вроде не дурак. Нет, чтоб пользоваться подарком судьбы, раз уж так сказочно повезло... Но нет, надо было вцепиться и всё испортить. По-моему, я гораздо привлекательней в натуральном виде, на черта я кому-то прирученный? Что им всем от меня надо?
   Призрачный дворецкий методично составил пустые стаканы на левитирующий рядом поднос.
   - Чувства, милорд. Возможно, женщины ждут от вас проявления чувств...
   - Я проявлял чувства, - запротестовал Химериан. - Во-первых, обнаружив заклинание, я был очень зол и совершенно не скрывал этого -- все в радиусе километра могли насладиться сполна. Во-вторых, венок я испепелил, ведьму -- нет. Я её пожалел, это ведь считается благородным чувством? В монастырь отправил на три года. В горы. Она сама говорила, что мечтает увидеть аутентичный Тибет, как он есть, без прикрас. Так что я даже поспособствовал исполнению мечты... где-то... как-то. Думаешь, надо было проявить побольше чувств и обратить её в прах?
   Гарнет глянул с укоризной.
   - Полагаю, леди, которых вы... м-м... сформулируем так: которым вы позволяете приблизиться к себе, надеются на иные чувства. Не на злость и не на жалость.
   Химериан закатил глаза.
   - Послушай-ка... - Он обошёл парящую в воздухе фигуру, демонстративно её разглядывая. - Когда братец Кайл дарил мне тебя на день рожденья, то клялся, что поднял лучшего дворецкого в Англии.
   - В самом деле, милорд? Я польщён.
   - В самом деле. Но почему ты рассуждаешь, как потомственный пекарь? "Иные чувства"?- Он демонстративно сморщил нос. - В воздухе снова запахло ванилью.
   - Покорнейше приношу извинения, не сразу догадался, что вопрос "что им всем от меня нужно" был риторическим, - чопорно отозвался Гарнет. - Всё-таки прикажете подавать обед?
   - На кухне есть буду. Мяса с вертела хочу -- голоден! Вот старое доброе надёжное ощущение, не то что зыбкая дребедень, рассыпающаяся при первом же шторме... как это произошло с моей матерью. - Химериан обнажил ровные белые зубы в недоброй улыбке. - Хорошая память -- надёжная страховка от "иных чувств".
   ...Вечером Его Высочество принимал доклад. С влажными после душа волосами, в спортивных штанах и майке, но за столом в кабинете, - уперев локти в столешницу, сцепив перед собой пальцы в замок и уставившись немигающим взглядом в докладчика.
   - Девушка не из местных, - констатировал тот. - Выяснить, откуда она взялась, пока не удалось. - Чёрные брови сдвинулись, и Артезиан заговорил быстрей: - Никто из её окружения, похоже, действительно этого не знает. Возникла из ниоткуда три года назад. Для уточнения информации прошу ещё несколько дней.
   - Семья?
   - Одинокая, никакой родни, даже дальней.
   - Мужчина?
   - Э-э-э... нет, - слегка запнулся Артезиан.
   - "Э-э-э"? - Вопрос был задан бесстрастным голосом, но Артезиан невольно сглотнул слюну.
   - Мужчины нет, это подтвердили все. Но крутился там один мальчишка с мотоциклом, сын мясника Салазара. Совсем сопляк, школьник. Неинициированный маг, кстати... о чем сам не подозревает. Так вот, он утверждал, что Лильен... простите, госпожа Де Линт -- его девушка.
   - Что?! - изумился Химериан.
   - В доказательство юный Салазар предъявил свежую татуировку на левом бицепсе -- цветок лилии, который обвивает лента с латынью: "Lilium flos in corde meo".
   - "Лилия цветёт в моём сердце", - задумчиво произнёс Химериан. - Мальчишку побоку. Дальше.
   - Жильё съёмное -- занимает несколько комнат в пансионе "Лунный сад". Улица Сикомор, дом двадцать один, левый флигель, первый этаж, окна в сад. Хозяйка позволила устроить в одном из помещений небольшую мастерскую - госпожа Де Линт на досуге занимается прикладным искусством. Галереей владеет единолично. Банком, где госпожа Де Линт держит деньги, владеет любовник её лучшей подруги. Возникло опасение, что интерес к финансам госпожи Де Линт будет отмечен особо, требуется более тонкий подход. Одну проблему всё же удалось обнаружить -- владелица здания, в котором расположена галерея, не намерена продлевать договор, срок аренды заканчивается в конце лета.
   - Причина?
   - Ювелирная сеть "Золотая клетка" предложила более выгодные условия. Место - лакомый кусочек. Пока это всё, что удалось узнать за такой короткий срок.
   - Что с аурой? Ты посмотрел?
   - К сожалению, я не застал госпожу Де Линт в галерее, ни дома. Зато наметил слабое звено в штате её сотрудников. Есть там такая Филис... полагаю, мы найдём общий язык. Чтобы войти в доверие купил панно - вид на Карфагенскую крепость с моря, в раме из ракушек. И ещё корабль... тоже из ракушек. И кружку.
   - Из ракушек?
   - Нет. Глиняную, с надписью "Привет из Карфагена".
   - Ладно, продолжишь докладывать завтра вечером. Госпожу Де Линт найти, ауру просмотреть. Общение с Филис продолжить. Да купи там что-нибудь нормальное, не из ракушек. Видел, там есть вещи с магией? Узнай, понимают ли в галерее, что продают. Кстати, галстук видел?
   - Какой галстук?
   - В витрине с расписанным шёлком. Шарфы, платки всякие, среди них галстук висит. Взгляни, любопытная штука, не советую мерить. На этом всё, ступай.
   Артезиан с поклоном отступил и скрылся за дверью.
   После его ухода Химериан посидел, о чём-то размышляя, затем открыл ящик стола, достал и бросил на стол сложенную в бумажный прямоугольник туристическую карту города. Он развернул лист, испещрённый хаосом дорог, и вскоре его взгляд уставился в одну точку.
   - Недалеко, - произнёс он. И пробормотал: - А сейчас спать. Мёртвым сном. И, может быть, завтра всё это закончится...
   Но спать ему не довелось.
   Страх и ужас в особняке на улице Исиды царил всю ночь. Только утром слуги осмелились покинуть подвал, в котором немедленно забаррикадировались, прознав, что принц Химериан неожиданно -- в том числе и для самого себя -- перешёл в боевую ипостась. Всю ночь огромный зверь неприкаянно бродил по пустым комнатам, хлеща себя по бокам длинным чёрным хвостом, дворецкий Гарнет следовал за молодым хозяином по пятам. Тот неоднократно пытался прогнать надоедливое привидение, но терпел неудачу за неудачей. Растопыренные когти проходили сквозь призрачную фигуру, не оказывая ровно никакого воздействия; всё это размахивание лапами где-то напоминало тщетные попытки котёнка сцапать неуловимую муху.
   На рассвете зверь внезапно успокоился, остановился и замер, прислушиваясь к чему-то, а затем легко и непринуждённо покинул особняк через окно, разнеся на куски старинную раму с витражом. Гарнет, воздев руки к небесам, метнулся было следом, но остановился на границе между домом и садом -- в силу особенностей своего служения, выйти за пределы дома ему было не дано.
  
   Лильен, хотя и очень хотелось, сбежала из галереи не сразу. Больших трудов стоило ей сохранить внешнюю невозмутимость перед лицом подчинённых. Она методично разложила бумаги по папкам, безмятежным прохладным голосом обсудила с госпожой Эриксон, старшим продавцом, что они выставят взамен проданного полотна, решительно пресекла попытки Филис перемыть косточки загадочному клиенту, отдала необходимые распоряжения, и только за дверью позволила дрожи охватить тело. Предчувствие грядущих перемен поднималось из тех глубин, где обитает интуиция, и почти наяву слышался звук сирены, голосившей о приближении какой-то напасти.
   От житейских бурь Лили привычно укрылась в своей маленькой мастерской.
   - Я девочка! - поведала она неизвестно кому, стоя перед длинным верстаком, заставленным коробочками с разноцветными бусинами и камешками, с подвесками, мотками проволоки, кожаными шнурами и тому подобными вещами. - Не хочу ничего решать, хочу новый браслетик! - Подумав, она добавила: - И ещё муфельную печку. - После чего включила паяльник и засела за рабочий стол, плотно закрыв уши большими наушниками.
   К ночи браслет был готов. Лили с гудящей от музыки, но приятно пустой головой положила его на тумбочку у кровати и нырнула в постель, предвкушая, как волны сна подхватят её бережно и унесут в страну, где нет ни алчных арендаторов, ни -- упаси боже! - черноглазых красавцев... но не тут-то было.
   Стоило только мельком, на единую секунду позволить Химериану Карагиллейну проникнуть в мысли, как эти самые мысли немедленно совершили разворот на сто восемьдесят градусов и потекли вовсе не в страну забвения, а в страну Несбывшихся-Мудрых-Поступков, путь в которую лежал через страну Непрозвучавших-Остроумных-Ответов. Полночи Лили ворочалась в бесплодной полудрёме, странствуя то в театр, то в галерею (крамольные пляжные впечатления решительно изгонялись). Наконец, в предрассветных сумерках она, в сердцах прошипев "Ащ-щ!", отпихнула скомканное одеяло к изножью, вскочила, натянула домашнее ситцевое платье, сунула в карман пачку сигарет и ловко спустилась из окна в сад, к скамейке, стоявшей неподалёку.
   Посидеть, выкурить сигарету и успокоиться - давно надо было это сделать. Раньше средство всегда помогало, должно было помочь и сейчас.
   Город спал.
   Летняя ночь обволакивала теплом, сад шелестел чуть слышно.
   Чиркнула спичка.
   Дым уплывал наверх белой кисеёй, Лили провожала его взглядом. Далёкие миры -- сверкающие, безмятежные - рассыпались по небосводу. Сама Вселенная призывала задуматься о вечном, а не о том, что стоило быть начеку и, вовремя увернувшись, не допустить чьи-то загребущие грабли до своей причёски... При этом её назвали "смешной"! Лильен Де Линт называли по-всякому... случалось, и не слишком лицеприятно... но никто и никогда не называл её "смешной"! Да с какой стати?! Из-за фальшивых очков? Или ему, богачу, видавшему виды, показалась жалкой её маленькая галерея?
   Лили потрясла головой.
   - Какая разница! - сердито пробормотала она, закидывая ногу на ногу и затягиваясь. - Пусть думает, что хочет!
   Свет, падавший из окна, освещал пятачок перед скамейкой, придавая траве вид дорогого ковра с длинным ворсом. Пышные розовые кусты склонялись, обрамляя лужайку. Красные днём, розы приобрели теперь багровый оттенок. Лили подумала, не срезать ли ветку, чтобы поставить дома в вазу, и тут... из темноты выдвинулось нечто огромное.
   Лили застыла, так и не поднеся сигарету к губам. Громадный чёрный зверь -- слишком большой, чтобы оказаться обычным леопардом, повернул тяжёлую голову и взглянул на неё в упор раскосыми жёлтыми глазами. Лили моргнула... и тут же обнаружила, что зверюга стала ближе на пару шагов... скорость передвижения была невероятной... Жёлтые глаза продолжали разглядывать её.
   Манеры человека и манеры хищника не слишком-то отличались.
   Лили вспомнила когтистую лапу, обломки стула, летавшие по сторонам и надменно выпрямила спину.
   - Что тебе надо? - хрипло вымолвила она. - Ты чего ко мне прицепился? Мало тебе поцарапанных туфель, теперь это хочешь сожрать? - Она дерзко качнула ногой в шлёпанце.
   Зверь в своей странной текучей манере передвинулся ближе, внимательно осмотрел шлёпанец... ещё внимательнее ногу, на которую шлёпанец был надет... и облизнулся.
   - Даже не думай, - сказала Лильен, смутно осознавая, что имеет в виду, и одёрнула съехавший наверх подол. Она машинально стряхнула столбик пепла с догоравшей сигареты и увидала, как по чёрной гладкой спине пробежала судорожная волна. Огромный кот сморщился, встопорщил усы, чихнул несколько раз. Что-то чёрное вроде бы мелькнуло перед глазами Лили, и она обнаружила, что в её руке пусто, а сигарета дымится на земле.
   Когтистая лапища накрыла окурок и раздавила его.
   Зверь зевнул, показав алую пасть с белоснежными клыками, отвернулся и неторопливо двинулся прочь. Но перед тем, как исчезнуть из круга света, он оглянулся и снова чихнул -- на этот раз определённо в качестве демонстрации.
   Моргая, Лили посмотрела на раздавленный окурок.
   - Нет, а? - сказала она удивлённо. - Это что было?
   Лильен повернулась в ту сторону, куда скрылся нежданный гость, и увидала тёмный силуэт на фоне начинающего светлеть неба: зверь эффектно возлежал на вершине каменной стены, окружавшей владения пани Вишневской.
   До ушей Лили снова донеслось недовольное фырканье.
   - Не твоё дело, - сказала Лили. - Воспитывать он меня будет! - Но всё же доставать новую сигарету не стала - просто посидела, поглядывая на неподвижную фигуру... пока не обнаружила, что на вершине стены никого нет. Тогда Лильен вернулась домой и на этот раз заснула крепко, едва голова коснулась подушки.
  
   Она приоткрыла глаза поздним утром. Торопиться было некуда. Судя по солнцу, уже заглядывавшему в комнату, на общий завтрак в гостиной она уже опоздала. Лили лежала, закинув руки за голову, следила сквозь ресницы за тенями и бликами, скользившими по потолку, и улыбалась, вспоминая предрассветную встречу. Может, она заснула гораздо раньше чем кажется, и на самом деле ей всё приснилось? Нет же, она помнила каждую шерстинку, сверкающую в лунном свете... она даже почувствовала горячее дыхание, когда большой кот заинтересовался её... м-м-м... шлёпанцем... а какие были глаза... расплавленное золото с зеленью у чёрных зрачков...
   Собственно, радоваться тут было нечему, и в глубине души Лили это понимала. И всё равно улыбалась, глядя в потолок. Улыбнулась она и тогда, когда пани Вишневская подловила её на выходе из дома и, отозвав в сторону, тревожно поведала, что о ней наводят справки.
   - Это было вчера. Молодой мужчина... невысокий, худощавый. Длинные светлые волосы, мушкетёрские усы с бородкой, одет в очень приличный костюм... Опрашивал жильцов и соседей, я и сама с ним разговаривала. Разумеется, беседа со мной оказалась короткой -- не обсуждаю своих гостей с незнакомцами. Это ваш поклонник, Лильен?
   - Не совсем. Но я догадываюсь, кто инициатор расспросов.
   - Это же не преследование? - уточнила пани Вишневская.
   - Я ещё не решила, - легкомысленно ответила Лили. - В любом случае, не волнуйтесь, разберусь сама.
   Пани Вишневская озабоченно покачала головой.
   - У меня есть связи в полиции -- если что. И все, кто сообщил мне о расспросах, тоже предложили свою помощь. И герр Шлиман, и господин Танукян, и все-все-все. Вы должны знать, Лильен, что всегда можете рассчитывать на нашу поддержку.
   От этих слов Лили чуть не прослезилась. Вот именно поэтому она третий год жила в "Лунном саду" - ради ощущения, что она кому-то не безразлична. Чувство одиночества, преследовавшее её в первые дни переселения, растворялось здесь до состояния невидимости. В некотором роде, пансион заменил ей семью.
   - Спасибо! - с чувством поблагодарила Лили. - Но, право, не стоит беспокоиться. Тут нет ничего особенного.
   - И всё же на вашем месте я была бы начеку, - покачала головой пани Вишневская. - Никогда не знаешь, чего ждать от окружающих... Кстати, свежий пример! Вы же помните о нашем маленьком соглашении, о "Комитете по суевериям"? Казалось бы, все согласились по мере возможностей бороться с предрассудками и заблуждениями, но что же я обнаружила сегодня поутру?
   - Э-э-э... что же вы сегодня обнаружили? - насторожилась Лили.
   - Скверную шутку, вот что! - Хозяйка пансиона поманила Лили за собой и подвела её к воротам. На куче песка, завезённой для садовых нужд, ясно отпечатался след -- весьма напоминающий кошачий, только когтистый и гигантского размера. - Полюбуйтесь - "Кошка Баскервилей"! Появилось сегодня ночью. Кто-то решил напугать моих постояльцев, обозначив, что по округе бродит монстр!
   Лили присела и протянула руку. Отпечаток вместил её ладонь полностью.
   - Если я поймаю шутника, ему не поздоровится! - сердито продолжала пани Вишневская. - А уж если я выясню, что этот "кто-то" проживает в "Лунном саду"...
   - Из наших на такое никто не способен. Все взрослые люди. Может, мальчишки баловались?
   - Мальчишки? - с сомнением переспросила пани Вишневская. - Слишком качественная мистификация для мальчишек. Посмотрите, какой чёткий отпечаток. Если бы верила во всякую чепуху, сама бы напугалась... Вы только представьте, Лильен, какого размера была бы эта тварь, существуй она на самом деле!
   - Кхм!.. Представляю, - согласилась Лили и подумала, что это шанс немного приоткрыть завесу над тайной жизнью Нового Карфагена. Она осторожно закинула удочку: - А вдруг... ну, на секундочку представим... это не розыгрыш?.. Вдруг это существо действительно существует и кто-то его видел?
   - Лильен! - строго сказала пани Вишневская. - Ну хоть вы-то не поддавайтесь обывательским фантазиям! Зоопарка в нашем городе нет, слава богу. Да и размер лапы совершенно неестественный. Вот если бы это был след слона, я бы поверила. Хотя что слону ночью делать в нашем дворе, ума не приложу.
   - То есть, в слонов вы верите?
   - Ну! Так то слоны! Все знают, что они есть, - без тени сомнения ответствовала пани Вишневская. - Это другое.
   Лили вздохнула, поднялась и сказала:
   - Тогда тут что-то из магазина приколов. Ну, знаете, где продаются всякие штуки для розыгрышей. Резиновая лапа или вроде того.
   - А-а... в самом деле, - просветлела пани Вишневская и тщательно затёрла скандальный отпечаток носком туфли. - Поймаю, уши надеру.
   Лили посмотрела на разглаженный песок и снова вздохнула. Единственное материальное свидетельство ночной встречи исчезло без следа.
  
6

   Хозяйка "Де Линт" сидела за столом в своём кабинете, предаваясь постыдному и бесплодному занятию: она листала свежий каталог известной европейской галереи и завидовала... листала и завидовала. Европейцы анонсировали выставку шотландского кудесника Питера Дойга -- предполагалось обширное собрание из частных коллекций. Уже час Лили не могла оторваться от глянцевых страниц; её душа стала озером, где на тёмной поверхности, испещрённой разноцветьем отражений, покачивалось в тишине белое каноэ, как символ вечных ценностей в пёстрой круговерти жизни.
   Ах, как, должно быть, горды и счастливы устроители... как бы хотелось достигнуть такого же уровня...
   Филис по обыкновению ворвалась в кабинет с вытаращенными глазами и вернула мечтательницу к действительности.
   - Там снова тот самый! - невнятно сообщила вестница, но сердце Лильен ёкнуло. Почему-то сразу стало понятно, о ком идёт речь. Несколько дней с той памятной ночи она подспудно ожидала нового явления Химериана Карагиллейна. Чёрный Гад был не из тех, кто останавливается на полпути.
   - Тот самый красавчик! - подтвердила её предчувствия Филис.
   - Мы не можем обсуждать внешность наших клиентов, это не корректно, - заметила Лильен и с королевским утомлением произнесла: - Я же ясно предупреждала, что для этого господина меня нет на месте. Так ему и передайте.
   Филис энергично помотала головой.
   - Никак нельзя! Только вы!
   Вид у неё был испуганный.
   Очевидно, Карагиллейн вознамерился снова использовать покупку картины как наживку для рыбки по имени Лили. Филис же была не сильна в этой части. Высокое искусство вызывало у неё раздражение, замешанное на тотальном неприятии факта, что за "непонятную муру" - по её собственному выражению -- кто-то способен выложить "сумасшедшие деньжища". Если бы только Филис узнала, за какую сумму ушло с аукциона "Белое каноэ" Дойга, то свалилась бы в обморок не сходя с места.
   Лильен тонко улыбнулась.
   - Не волнуйтесь, Филис. Скажу по секрету, сегодня ваша задача проста. Не старайтесь, клиент выберет сам. Ваше дело оформить покупку. Главное, не предлагайте ему коньяку -- чревато. Так что ступайте, дерзайте.
   - Да нет же! - воскликнула Филис. - Он не покупать пришёл!
   Ах, вот как? Очевидно, господин Карагиллейн вообразил, что сейчас все, занятые архиважными делами, всё побросают и побегут, теряя тапочки, с ним флиртовать?
   В голосе хозяйки галереи зазвенели льдинки.
   - Тогда тем более -- меня нет. Отделайтесь от него как-нибудь.
   - Он -- наш новый арендодатель! - выпалила Филис.
   Пора вытаращенных глаз настала и для Лильен Де Линт.
   - Как?! - взвилась она.
   Филис даже отшатнулась и пролепетала:
   - Краса... То есть, этот господин сказал, что пришёл знакомиться со своим арендатором... Вы же арендатор, не я...
   Лили рванулась было к двери, чуть не затоптав безвинного работника, потом опомнилась, вернулась и остановилась у зеркала. Так, выглядела она безукоризненно. Льняное тёмно-синее платье-футляр, лёгкий макияж... аккуратная, без эпатажа, укладка... и на этот раз она не позволит её испортить! И никакие манипуляции с арендой не пройдут. Шантаж -- последнее, чем можно воздействовать на такого человека, как Лильен Де Линт. Очевидно, придётся искать новое место... ничего, как гласит китайская поговорка, трудности - это скрытая радость. Как знать, может, на новом месте будет не так плохо.
   - Благодарю вас, Филис, - с усилием вернув бесстрастие, сказала Лили. - Возможно, вы что-то не так поняли. Возвращайтесь к своим обязанностям. Пойду, разберусь сама. - Она выпрямила спину, придала лицу нейтрально-благожелательное выражение, открыла дверь кабинета и сразу же наткнулась на цепкий взгляд чёрных глаз.
   Химериан Карагиллейн красовался совсем рядом, небрежно сунув руки в карманы брюк. Сегодня он был при параде - причёсан, выбрит, в чёрных начищенных туфлях, в узком чёрном костюме с белоснежной рубашкой, и даже при галстуке... чёрном, разумеется. Не человек, а прорисованный летящими линиями длинноногий персонаж манги.
   Под мышкой Карагиллейн держал кожаную папку... похоже, Филис не ошиблась..
   Несколько секунд они молча изучали друг друга, потом Чёрный Гад кивнул в знак приветствия. Лильен сдержанно улыбнулась в ответ и подумала, что они будто два комедианта, разыгрывающие роли деловых людей... хотя истинная суть происходящего совсем в другом.
   Игра эта ей вдруг надоела.
   - Пройдём, - коротко, опустив светские условности сказала она, и первой двинулась в галерею, к столу, где обычно вела переговоры с клиентами. Там она указала на кресло и напротив села сама, сохраняя спину такой же прямой. - Слушаю.
   Карагиллейн сел, достал из папки несколько листов, положил на стол и быстрым жестом передвинул в её сторону. Лили пробежалась по первым строчкам и сразу же подняла глаза.
   Это действительно был договор... где в качестве лица, именуемого в дальнейшем "Арендатор", значилась госпожа Лильен Де Линт, а некоего господина Дарка Виаториса обещали именовать в дальнейшем "Арендодатель".
   - Кто этот Дарк Виаторис?
   - Мой псевдоним. По некоторым обстоятельствам я не хочу светить в официальных органах настоящее имя. Но договор абсолютно законен, мой юрист об этом позаботился. Владелец здания теперь я.
   - И как это госпожа Ментено согласилась? - пробормотала Лили.
   Он философски пожал плечами:
   - В этом городе мне за всё приходится платить дважды.
   Лильен приподняла брови, воображая сумму... запуталась в нулях и продолжила чтение, но тут же споткнулась снова.
   - Десять лет?! Бесплатная аренда на десять лет?
   - Именно так. Это подарок.
   В чём подвох? Нахмурившись, Лильен взяла бумаги в руки, откинулась на спинку кресла и с подозрением изучила текст -- с первой до последней буквы. Потом ещё раз, с последней до первой. Но более ничего примечательного там не нашлось, обычный стандартный договор... кроме пункта, сулящего фантастическую выгоду для лица, именуемого в дальнейшем "Арендатор", и отсутствия каких-то ни было штрафных санкций.
   В сущности, всё было ясно.
   - Что взамен? - сухо осведомилась Лильен. - Есть не прописанное условие, не так ли?
   Он слегка наклонился вперёд, разглядывая напряжённое лицо напротив.
   - Не условие. Предложение. Если оно будет отвергнуто, договор сохранит свою силу. Подарки назад не забирают.
   Ого. Сто очков Гриффиндору. То есть, Карагиллейну-Виаторису. Хороший ход. Любой совестливый человек сразу размякнет как печенье в молоке... особенно под таким взглядом -- в упор, из-под бровей вразлёт.
   Лильен усмехнулась.
   - Теряюсь в догадках. Что это за предложение ценою в здание на главной улице города? Неужели что-то настолько непристойное? Боюсь, тут моя квалификация вас огорчит, не стоило и начинать.
   Он хмыкнул, но продолжил серьёзно:
   - Это просто способ извиниться. За тот вечер в театре...
   Лильен перебила:
   - Десять лет процветания - достаточная плата за поцарапанные туфли. Давайте просто подпишем договор и расстанемся добрыми знакомыми. Обещаю относиться к имуществу бережно, барбекю на дубовом паркете не устраивать и несущие перегородки не сносить.
   Он помолчал, словно обдумывая, говорить или нет, потом мягко произнёс:
   - Дело ведь не в поцарапанных туфлях, правда? Ты никого не боишься, а в тот вечер испугалась... твоя гордость задета. Потому и злишься. Так что я всё же извинюсь... на свой лад. Хочу пригласить тебя... удели мне одну ночь... - Химериан поднял ладони в отрицающем жесте, увидев, как расширились глаза Лильен. - Нет, это не та ночь, о которой обычно мужчина просит женщину. Это... м-м-м... публичное мероприятие... назовём так. Обещаю, тебе понравится. Будешь отомщена. Безопасность гарантирую, даю слово. И последнее. Каков бы ни был твой ответ, договор мы подпишем сейчас. - Он достал из нагрудного кармана ручку и положил на стол.
   Публичное мероприятие ночью? Что это? Явно не посещение ресторана. Чёрный гад знал, что делал. Любопытство Лили взметнулось до небес. Она хотела знать, как извиняется Химериан Карагиллейн, и ради этого была готова спуститься с ледяного пьедестал... на одну ступеньку ниже.
   Что ж.
   Лильен покрутила кольцо на пальце, разглядывая игру камня. Потом подняла глаза.
   - Сначала расставим точки над "I". Чтобы не было напрасных иллюзий. Ты чертовски хорош. Я это признаю. Но ты мне не нужен. Так бывает. Дело не в тебе, а во мне.
   Чёрный Гад моргнул. А потом он засмеялся, оскалив безупречные зубы.
   - Что смешного? - холодно спросила Лили.
   - "Дело не в тебе, а во мне". Мне первый раз в жизни сказали легендарную фразу. Я-то думал, это удел обычных парней.
   - А ты - необычный парень?
   Он склонил голову набок, его улыбка приобрела иронический оттенок.
   - Думаю, ты уже поняла. Так что, это означает "да"?
   - Означает. Но напрасная затея. Повторяю - мне никто не нужен.
   - Я всё же рискну. Итак. В субботу. За полчаса до полуночи мой помощник - его зовут Артезиан - заедет за тобой. Встретимся на месте.
   Химериан Карагиллейн взял ручку и поставил на договоре подпись, напоминающую роскошный королевский вензель.
  
   Последующие дни зависли в томительном ожидании. Лильен то и дело заглядывала в гардеробную, переделанную рукастым соседским плотником Хесусом из кладовки, и длинно обозревала вешалки с нарядами. Правильно подобранная одежда почиталась в её представлении неким бронежилетом -- не панацея, но при некоторых раскладах сработает.
   "Публичное мероприятие"?
   Ночью?
   Тайный бал, о котором никто в городе не слыхивал? Полуночный заплыв местного общества нудистов? Но нет, он же сказал - "будешь отомщена". А в этом случае всем останется только утопиться в море от собственного несовершенства. Скорее, слёт любителей кожаных плёток, латекса и наручников в меху? Или выступление бродячего цирка, где огромный чёрный кот будет прыгать сквозь огненное кольцо?
   Догадки, одна другой фантастичнее, теснились в голове, и ни одна не походила на правду. И, кстати, ни одно предположение не объясняло, почему он не заедет за ней сам.
   Ева, которой Лильен без утайки поведала о последних событиях, выслушала, не перебивая, внимательно посмотрела и задала вопрос, который первым делом возник бы у любого мало-мальски вменяемого человека:
   - Доверяешь незнакомцу, возникшему ниоткуда и вдруг?
   - Да, - не колеблясь ни секунды, - сказала Лильен. - В той части, что относится к субботней ночи -- точно. Там такой уровень... не могу объяснить, но знаю, что он не нарушит своего слова.
   - Ты же совсем недавно убить его была готова, - подначила Ева. - А теперь согласилась на свидание.
   - Может, до сих пор готова, - хмуро сказала Лили, перемешивая ложечкой гренадин и пломбир в высокой креманке. - И вовсе это не свидание. Просто если какой-нибудь гад хочет извиниться, пусть извиняется. А я посмотрю. Это просто игра.
   Они сидели под одним из зонтиков, окольцевавших как опята Финикийскую площадь у подножия холма, на котором высилась крепость. Было довольно рано и большинство заведений ещё не работало, столики почти все пустовали -- удачное время, чтобы обсудить важные новости.
   - Смотри, не заиграйся, девочка моя, - серьёзно сказала Ева. - Этот... как его... Карагиллейн... чует моё сердце, опасный тип. Слишком красив, слишком богат, слишком хитёр... короче, всё у него слишком. Кто знает, как поведут себя его тараканы, если всё пойдёт не так, как ему нравится? С его-то возможностями. Если тебе вдруг захотелось отношений, почему бы не выбрать кого-то попроще? Выбор-то у тебя богатый - из тех, кого мы хотя бы знаем. И самое главное - не забывай, он турист. Приехал, уехал, а ты потом страдай... уж я в нашем городе повидала... по пальцам не перечесть.
   - Может, меня именно это и устраивает, - усмехнулась Лильен. - Я не из тех, кто мечтает о домике с тремя ребятишками и лабрадором. Я сироп только в мороженое добавляю. Приехал, уехал - и прекрасно. Скатертью дорога. Просто мне интересно, что он там задумал. Это ничего не значит. Взгляну разочек - и на этом всё.
   - Красиво говоришь. Да только за три года, что я тебя знаю, это первый раз, когда тебе стало интересно, кто там что придумал.
   Лили неопределённо дёрнула плечом и зачерпнула из креманки.
   - М-м-м... - сказала она, щурясь от удовольствия. - Вкуснотища!
   - Очень тебя прошу, - проникновенно продолжила Ева, - раз уж лёд тронулся, посмотри по сторонам, выбор большой, ты же многим нравишься. Вон, кстати... сбоку, справа... только сразу не оглядывайся... вполне симпатичный парень... шёл мимо, а как тебя увидел - будто споткнулся. Теперь сидит, глаз не сводит... сияет, будто сокровище нашел.
   Лили скептически фыркнула и, нисколько не скрываясь, повернулась и оглядела того, о ком говорила Ева.
   Сидевший неподалёку сероглазый молодой человек с русыми волосами, убранными в короткий хвост, действительно улыбался ей во все тридцать два зуба.
   - Ну, ничего такой, - констатировала Лили, отворачиваясь. - Пусть сияет дальше, я не возражаю.
   - Ой, сюда идёт... - округлила глаза Ева.
   - А вот теперь я возражаю!
   Подошедший без предисловий взял стул и подсел за их стол. Смотрел он только на Лильен. Та с кислым видом уставилась в небо.
   - Так вот ты какая стала... - изрёк сероглазый. - Другая...
   Лили покосилась на него. Не красавец, но безусловно привлекателен... Хорошая челюсть, мужская такая - широкая, с решительным подбородком... Брови тоже с характером, глаза разве что слишком светлые, и от того слишком холодные... Или для неё теперь любые глаза, кроме чёрных, слишком светлые? Глупость какая... Как бы то ни было, этого человека она не знала и знать не хотела.
   Лильен произнесла:
   - Вы меня с кем-то путаете, мы незнакомы.
   - В самом деле? - Он будто сдерживал смех, потом посерьёзнел. - В определённом смысле, может, ты и права. Такой я тебя никогда не знал. Впрочем, и ты вряд ли до конца понимаешь, как повлияли на меня эти годы. - Он усмехнулся. - Да что там - "годы"... Это была вечность.
   Ева, наблюдавшая за незваным гостем, насторожилась. Последние слова незнакомца вдруг показались ей с двойным недобрым дном, а симпатичное лицо - маской, за которой крылось нечто не столь привлекательное.
   - Послушайте, - вежливо, но твёрдо сказала Лильен. - Вы определённо обознались. Предлагаю вам встать и уйти. У нас здесь важная беседа. Вы мешаете.
   Он рассмеялся, продолжая пристально разглядывать Лильен... и вдруг смех затих. Серые глаза расширились, а улыбку сменила постепенно вытягивающаяся физиономия.
   - О, господи... - смущённо пробормотал молодой человек. - В самом деле... Вы - не она... Простите, простите дурака! Я, похоже, действительно обознался... - Он робко коснулся плеча Лили и забормотал: - Дело в том, что вы ужасно похожи на мою школьную подружку... Она уехала, не оставив нового адреса... Первая любовь и всё такое, вот я и принял желаемое за действительное... Девушки, умоляю о прощении... Вы, конечно, можете послать меня к чёрту и будете правы... но я всё же представлюсь - Гилдартс, для друзей просто Гил.
   - Клара, - сказала Ева.
   - Филис, - сказала Лили.
   - Какие чудесные имена! - восхитился Гилдартс. - Могу я загладить вину, угостив вас чем-нибудь? - Он завертел головой в поисках официанта.
   - Мы на диете, - сказала Лили.
   - Конечно, можете! - сказала Ева. - Только нам нужно отойти... попудрить носики. Ну, вы понимаете... - Она схватила Лильен за руку и вытащила из-за стола, потом улыбнулась Гилдартсу. - Мы скоро вернёмся.
   Зайдя в кафе, она обратилась к женщине за стойкой:
   - Моник, мы выйдем через чёрный ход?
   - А не пожалеете потом? - ехидно заметила Моник, глядя на Гилдартса через витрину. - Мальчик-то симпатичный. Ждёт, надеется.
   - Симпатичный мальчик слишком грамотно знакомится, - отрезала Ева. - Не пускай его за нами.
   Они выскочили на улицу, пробежали, хохоча, вниз по каменной лестнице, свернули в один переулок, в другой, и наконец остановились. Потом посмотрели друг на друга.
   - Ну и чего мы бежали? - отдышавшись, спросила Лили.
   - Да кто его знает? Наплетёт сейчас Моник про первую школьную любовь, она и растает. Пикаперы, они такие...
   - А ты говоришь - "посмотри по сторонам". Ну, да ладно. Сбежали и хорошо. Ты мне лучше скажи - во что мне одеться в субботу?
   - В кроссовки, - сказала Ева. - Вдруг снова убегать придётся?
  
   За полчаса до полуночи Лили вышла из ворот "Лунного сада", поёжилась от порыва ветра и посмотрела в небо, затянутое убегающими рваными облаками. Ни звёзд, ни луны, но золотистый свет фонаря освещал стоящее неподалёку чёрное авто, чьи покатые, слегка старомодные очертания ненавязчиво сообщали окружающим, что не стоит беспокоиться о благосостоянии владельца. Непринуждённой модельной походкой она прошествовала по мостовой в ту сторону.
   Увы, кроссовки и прилагаемый к ним здравый смысл потерпели сокрушительное поражение. Туфли д'Орсе на стилетах -- они и только они идеально соответствовали шёлковому брючному костюму цвета фуксии-фанданго и концепции, что при ходьбе широкие штанины должны плескаться, как морская пена у ног Афродиты.
   Когда Лильен Де Линт задавалась целью выглядеть хорошо, она выглядела хорошо. Завитые локоны улеглись элегантной короной, на губах сияла помада оттенка "голливудский розовый", бархат ресниц оттенял глаза. И дважды "увы", что у машины её ожидал всего-навсего светловолосый тип с мушкетёрской бородкой - надо думать, тот самый Артезиан, что наводил о ней справки. Лучше бы это был сам заносчивый Карагиллейн, через обморочное тело которого было бы так приятно перешагнуть... но ничего-ничего... всё ещё впереди.
   Помощник Химериана уставился на неё долгим и каким-то напряжённым взглядом... глаза его будто блеснули зеленью... потом он словно очнулся и с поклоном распахнул переднюю дверь.
   На заднем сидении обнаружились два крепких молчаливых молодца, представленных Лили как Аларик и Седрик. "Охрана" - скупо пояснил Артезиан, трогаясь с места.
   Правильно, мысленно согласилась Лили, такую красоту нужно беречь.
   Машина осторожно петляла по узким улочкам, спускаясь с каждым поворотом ниже и ниже... стало понятно, что они приближаются к набережной.
   Лили вспомнила версию с нудистами и хмыкнула про себя.
   Наконец автомобиль свернул на нижнее шоссе, прибавил скорость и понёсся вдоль берега, вспарывая темноту светом фар. В ровном бархатистом урчании мотора слышалось удовлетворение обретённой свободой, серая лента шоссе исчезала под колёсами, приближая к неизвестному приключению.
   Впереди справа возникло зарево. Это светился порт, жизнь там не замирала ни на минуту. Двигались гигантские краны, что-то грохотало... Лили вдруг поразила догадка.
   Порт?
   Ночной выход в море на яхте? У каждого же богача должна быть яхта, набитая ящиками с шампанским и бочонками с икрой?
   Она скосила глаза на туфли. Он издевается? Предупреждать надо! Лили закусила губу - на скользкой палубе ещё непонятно, кто через кого перешагивать будет...
   Однако автомобиль промчался мимо освещённого порта, не снижая скорости.
   Лили выдохнула.
   И всё-таки их путь закончился на территории порта, но не того, действующего, а старого, давно закрытого, с акваторией, на дне которой громоздились рукотворные рифы из вышедших в отставку посудин... так что яхта точно отменялась.
   Машина свернула с шоссе и какое-то время, мягко покачиваясь на ухабах, спускалась в темноте, и лишь фары подсвечивали земляную дорогу, окружённую высоким бурьяном; потом они петляли вдоль рядов старых ржавых контейнеров, и наконец Артезиан остановился на площадке перед одним из больших ангаров, где когда-то хранились прибывшие по морю грузы.
   Лильен выпорхнула из машины и огляделась с живым любопытством.
   По фасаду ангара тянулся провод с десятками ламп -- эдакая ёлочная гирлянда в техно-стиле. У входа стояли люди -- группами по несколько человек, в основном, курившие мужчины, но кое-где слышался заливистый женский смех.
   О Старом порте ходили неопределённые слухи. Поговаривали, что не так уж он и заброшен. Что отщепенцы всех мастей создали там своё поселение, и что по ночам там происходят не то оргии, не то жертвоприношения... Глаза Лильен расширились... С некоторой натяжкой и оргию, и жертвоприношение можно было назвать публичным мероприятием. Такой вариант ей в голову не приходил...
   - Пройдём, - Артезиан указал ей на вход.
   Аларик и Седрик заняли позицию по бокам чуть сзади, и Лили ещё раз порадовалась их присутствию, на неё оглядывались и провожали пристальными взглядами. Кто-то присвистнул. Какие-то девушки - в простецких джинсах и куртках - тоже обернулись и изучили её с кислым видом, одна даже демонстративно скривилась.
   Лильен опустила ресницы и улыбнулась.
   - Я тоже рада встрече, - пропела она, не обращаясь ни к кому конкретно.
   Внутри ангара обнаружились ряды сидений - простых, грубо сколоченных лавок со сквозными спинками из досок, а в середине - небольшая восьмиугольная площадка, обнесённая канатами. На стене висел огромный экран, и на нём огненными письменами отсчитывалось время. До полуночи оставалось пять минут.
   Зал уже был заполнен.
   Артезиан провёл её к свободным сидениям в первом ряду, усадил её, сел рядом, а Аларик и Седрик заняли места по бокам.
   - Что здесь затевается? - напрямик спросила Лили, усевшись.
   Он приподнял брови.
   - Вам не сказали? Здесь проводятся бои вольного стиля под патронажем владыки города.
   Лили похлопала глазами. Её пригласили на свидание в бойцовский клуб?
   - А где Химериан?
   - Его Светлость, - с поучительным нажимом произнёс Артезиан, - скоро появится. - И он снова уставился на Лильен с каким-то напряжением - будто заглядывая в какие-то неведомые дали её души...
   Лили собиралась спросить, что это за владыка города - неужто мэр балуется такими вещами, и какого чёрта Химериан не встретил её, но тут раздался громовой удар гонга. Свет погас полностью, затем круглый луч прожектора высветил высокий помост, на котором вместо скамейки стояли два вполне себе удобных массивных кресла. Одно занимал могучий дядечка грозного вида - в возрасте, с курчавой бородой, одетый в какую-то странную белую тогу, закреплённую на плече круглой фибулой. В руке он держал посох и это явно был не мэр. Рядом сидел худощавый темнокожий человек - сидел странно, перекосившись на одну сторону, его лицо пересекал грубый шрам.
   Бородатый распорядитель встал и произнёс:
   - Итак, мы начинаем. - Голос его свободно разносился по всему ангару. - Первый раунд длится пятнадцать минут, второй - до победного конца. Запрещается переносить схватку в партер, использовать любые предметы, отрывать конечности сопернику и категорически запрещается применять магию. Нарушившего эти условия ждёт немедленное возмездие лично от меня. - Он сделал паузу, обведя зал грозным взглядом. - Проигрывает тот, чьи лопатки прикасаются к полу пятнадцать секунд. Участники первого боя... Известный всем нам Сигурд Ларсен, победитель зимнего турнира...
   Тут же зазвучала бодрая музыка, походившая на марш, осветился проход и по нему, сопровождаемый лучом света, враскачку продвигался чудовищного вида громила в красных спортивных шортах. Бугрились сплошь покрытые татуировками мышцы, бритая голова блестела. Впереди семенила сияющая длинноволосая блондинка в бикини, неся на поднятых руках табличку с его именем.
   Ринг осветился, чудовище вышло на середину и, оскалившись, приветственно потрясло пудовыми кулаками, на кулаках были бойцовские кожаные перчатки с отрезанными пальцами. Девица прошлась по кругу, демонстрируя табличку и свои стати.
   Зал взорвался приветственными воплями.
   - Против Ларсена сегодня выступает новичок, но он сам выбрал противника, - продолжил бородач и хмыкнул: - Если что, в конце встречи вы легко узнаете нашего нового бойца по чёрным трусам. Этот участник предпочёл выступать под псевдонимом. Итак, встречайте - Чёрный Гад!
   Лильен подпрыгнула и вытаращила глаза.
   Снова зазвучала музыка - на этот раз какой-то дискотечный рэйв, осветился противоположный проход и по нему непринуждённо шёл Химериан Карагиллейн, прекрасный как падший ангел. Девица с табличкой, шедшая перед ним, была точной копией предыдущей, только улыбка её имела несколько изумлённый оттенок. Пару раз она даже оглянулась назад, словно не веря своим глазам.
   Карагиллейн вышел на ринг... его волосы были стянуты на макушке... Он кинул быстрый взгляд в сторону Лили... она даже не поняла, увидел он её или нет. Затем, не обращая внимания ни на кого, Химериан небрежно поддёрнул перчатки - как манжеты с бриллиантовыми запонками - и спокойно встал, наклонив голову и расставив ноги... Лильен вздрогнула. Химериан определённо был высоким и широкоплечим мужчиной, но сейчас совершенное тело казалось слишком изящным, слишком гибким...
   Аристократ против тролля.
   Давид против Голиафа.
   Очевидно, так казалось не только ей. Зал заулюлюкал.
   - Кен, где твоя Барби? - выкрикнул насмешливый женский голос.
   - Красавчик, вывеску попортят, не жалко? - крикнул кто-то другой.
   Публика захохотала, Лильен повернулась к Артезиану.
   - Ваш хозяин - идиот? - ласково спросила она.
   Тот ничего не ответил, но вид у него был болезненный. Похоже, в глубине души Артезиан был согласен с определением Лильен.
   - Его же убьют, - зашипела она.
   - Если Его Светлость убьют, мне будет уже всё равно, - зашипел в ответ Артезиан. - Потому что мне тоже не жить. И потом, он сказал, что вам это надо.
   - Мне?!
   Он молча передёрнул плечами, не желая обсуждать.
   "Будешь отомщена" - вспомнилось Лили и она смущённо пробормотала.
   - Может, тогда я бы и не отказалась, чтобы ему начистили физиономию... Но сейчас ему же голову оторвут!
   - Голову не оторвут, - мрачно ответствовал Артезиан, - правилами запрещено.
   - Ах да... это конечно сильно меняет дело... - ядовито ответила Лильен.
   В этот момент раздался удар гонга, огненные цифры на табло сменились для нового отсчёта. Первый раунд начался.
   Соперники кружили вокруг, примериваясь... Ларсен первый пошёл в атаку.
   Лильен закусила губу. Громила, не смотря на габариты, оказался ловок и быстр. Но Химериан увернулся... раз, другой, третий... Зал засвистел
   - Дерись, Чёрный Гад! - завопил кто-то. - Я поставил на второй раунд!
   Кулак Ларсена рассёк воздух и Химериан отлетел к канатам, но тут же как ни в чём не бывало продолжил кружить вокруг противника. Несколько раз он блокировал удары Ларсена, потом молниеносно прыгнув, достал физиономию громилы пяткой, однако тот лишь пошатнулся. Ответным ударом Ларсен опять впечатал Химериана в канаты, но он, отряхнувшись как собака и ощерившись, снова ринулся в атаку.
   Зал одобрительно загудел - это уже было на что-то похоже...
   Пятнадцать минут длились вечность. За это время противники успели изрядно поколошматить друг друга, преимущество было явно на стороне татуированного чудовища. На скуле Химериана кровоточила ссадина, однако он продолжал двигаться, не выказывая боли или усталости, несколько раз умудрился достать челюсть Ларсена и довольно удачно вывернулся, когда тот попытался задушить его объятием удава.
   Наконец, прозвучал гонг.
   Первый раунд закончился, ринг опустел.
   Лильен повернулась к Артезиану и дрожащим голосом сказала:
   - Ну, вроде все живы и на ногах. Может, не так всё страшно?
   - Ерунда. Это была разминка, они прощупывали друг друга. Во втором раунде начнётся мясорубка.
   Раздув ноздри, Лильен сказала:
   - Отведите меня к нему.
   Артезиан покачал головой.
   - Хозяин запретил. Вы встретитесь после боя.
   Лили поняла, что упрашивать бесполезно, и встала.
   - Я пойду воздухом подышу, - резко сказала она и направилась к выходу. Аларик и Седрик тут же пристроились сзади, Артезиан поплёлся за ними.
   Выйдя из ангара, Лильен огляделась по сторонам, повернулась к своим сопровождающим и сказала:
   - Постойте пока здесь. Я на минутку.
   Она подошла к группе девушек, куривших неподалёку, - тех самых, что стояли перед входом раньше, и сказала:
   - Извините, сигаретки не найдётся?
   Её снова оглядели, тогда Лильен, криво усмехнувшись, добавила:
   - Свои не взяла, это должно было быть свидание.
   Ей тут же протянули пачку с выбитой сигаретой и зажигалку с огоньком.
   - Это ты с Чёрным Гадом, что ли? - поинтересовалась одна из девушек.
   - Угу, - сказала Лили, затягиваясь.
   - Так, значит, красавчик уже занят, - хмыкнула другая.
   - Понятия не имею, - честно сказала Лили, выпуская дым в небо. - Есть охота - попробуйте.
   Девушки засмеялись.
   - Да нет уж. Не нашего полёта птица.
   - Вообще-то твой Гад ничего. Сигги его, конечно, уделает в фарш. Но держится он неплохо, - сказала та, что угостила её сигаретой. - Надеюсь, он быстро выйдет из больницы.
   Лильен затянулась и заметила:
   - Ещё неизвестно, кто окажется в больнице.
   Девушки снова засмеялись, но не обидно, а скорее сочувственно.
   - А он вообще кто такой?
   Лили подумала.
   - Турист, - сказала она, пожимая плечами. - Приехал и уехал. Ладно, я пошла. Спасибо, очень выручили.
   - Удачи, - сказала та, что кривилась на неё перед началом боя. - Ты там витамины носи ему, мандаринки-апельсинки... И молочные продукты - при сломанных костях кальций очень полезен.
   - Обязательно! - рявкнула Лильен и вернулась к троице, следившей за ней всё это время с напряжённым вниманием.
   - Хозяин не курит, - неодобрительно хмурясь, сообщил Артезиан, как только она приблизилась.
   - Очень за него рада. Не будет мучиться, лёжа загипсованным овощем. Ну что, пошли?
   Они вернулись на свои места, и вскоре прозвучал гонг.
   Второй раунд начался бурно. Сигурд Ларсен явно вознамерился придушить противника и непрестанно пытался ухватить Химериана своими ручищами. Тот неизменно уворачивался из смертоносных объятий и в свою очередь короткими ударами прощупывал брешь в обороне Ларсена. Наконец, ему удалось впечатать кулак в челюсть Ларсена так, что тот отлетел и приземлился на пол.
   Зал ахнул.
   Ларсен полежал, опираясь на локоть, и поднялся.
   - Вот чёрт! - воскликнула Лили.
   Теперь они просто молотили друг друга и пока Химериана спасала только быстрая реакция. Уворачиваясь, он смягчал удары... хотя половина его лица уже начинала походить на обещанный фарш. Вдруг Ларсен, изловчившись, всё же схватил Химериана за руку, быстро развернулся и перекинул его через плечо, с силой впечатав в пол.
   Химериан Карагиллейн лежал на спине, лежал неподвижно...
   Публика замерла, Лильен ахнула и ухватила Артезиана за рукав.
   - Отлично, Сиги! - выкрикнул кто-то.
   Но Химериан ожил, быстро перекатился и вцепился как клещ в ногу Ларсена, повалив его в свою очередь. Они повозились какое-то время на полу, обменялись серией молниеносных ударов и вдруг клубок распался, оба упали без движения. Но проклятый Ларсен всё же, мотая головой, приподнялся на локте, а спина Химериана плотно прижималась к полу...
   Наступила гробовая тишина...
   Позиция противников не менялась и бородатый распорядитель начал отсчёт.
   И тут Лильен Де Линт вскочила с места и завопила на весь ангар:
   - Вставай, Чёрный Гад! Слышишь, встань немедленно! Вставай, чёртов гад, кому говорят! Немедленно! - Она топнула ногой.
   Луч прожектора метнулся и высветил беснующееся розовое пятно, явно перетянув внимание публики, но Лили было всё равно.
   И он встал - за пару секунд до конца отсчёта. С трудом, двигаясь как зомби, но встал. Шатаясь, поплёлся к Ларсену, упал возле него на колени и ударом в челюсть отправил татуированное чудовище в нокаут. Потом упал рядом на четвереньки и так простоял, пока не начался и закончился новый отсчёт.
   Сигурд Ларсен не успел подняться.
   Распорядитель объявил, что победа присуждается Чёрному Гаду. И по условиям боя, в случае его победы, нужно сделать объявление.
   Бородач откашлялся и прочёл по бумажке:
   - Чёрный Гад просит прощения у Босоножки за два испорченных вечера. - С недоумением он добавил: - Это всё.
   Химериан повалился на пол.
   - Я сейчас его убью, - задумчиво сказала Лили Артезиану. - С ним же сейчас легко справиться? - И она пролезла сквозь канаты, подошла к Химериану и с облегчением увидела, что его глаза открыты. Вернее, открыт был один глаз. От второго осталась лишь опухшая лиловая щель.
   Лили села рядом с ним.
   - Ты сумасшедший, - сказала она.
   - Я победил, - ответил Химериан, поморщившись от боли.
   Потом нашарил её руку и улыбнулся разбитыми губами:
   - Ну что, так уж и не нужен?
  Лили молча высвободилась, Химериан почувствовал, как развязывается шнурок, собравший волосы на макушке... и лёгкая рука ерошит рассыпавшиеся пряди... словно треплют за уши милого щенка... и этот жест был ему очень хорошо знаком.
   - Смешной... - сказала Лильен, мстительно копируя его давешние интонации.
   Он снова поймал хрупкое запястье и повторил, глядя требовательно:
   - Не нужен?..
  

7

   В дверь кабинета осторожно постучали.
   - Это Артезиан, Ваша Светлость, - раздалось из-за двери.
   Не отрываясь от чтения письма, Химериан велел:
   - Входи и помолчи, я пока занят. - Он снова углубился в чтение - с высоко поднятыми бровями. На вскрытом конверте, лежащем на столе, алели печати Почтовой службы Данимирии, рядом стояла чернильница с пером.
   Артезиан остановился на середине комнаты, вздохнул и, аккуратно поддёрнув брюки со стрелками, встал на колени.
   Химериан посмотрел поверх письма... откровенно говоря, могло показаться, что из-за листа бумаги выглянул актёр, исполняющий на детском утреннике роль енота. Со времени ночного боя в Старом порту не прошло и суток и, хотя регенерация шла со скоростью, невообразимой для обычного человека, глаза Его Светлости всё ещё окружали синяки, а на скулах красовались косые ссадины.
   - Паяц. - Он отложил послание в сторону. - Ну, что там ещё? Что за представление?
   - Я буду говорить о госпоже Де Линт. Прошу милости.
   Сцепив руки в замок, Химериан упёрся в помощника взглядом. Его губы искривились.
   - Будем считать, ты предупредил, что новости неважные. Встань и говори.
   Артезиан поднялся, неторопливо отряхнул брюки и начал:
   - Согласно вашим указаниям этой ночью я пытался просканировать ауру госпожи Де Линт.
   - Что-то мне не нравится слово "пытался". Слишком хорошо рифмуется с "облажался". Ты же не хочешь сказать, что ничего не вышло?
   - Я действительно ничего не увидел - почти... зато знаю почему. С её сознанием хорошо поработали, ауру укрыли защитным куполом, а поверх наложили маскировочные чары. Если хотите знать моё мнение, это магия фей. Мягкая, ювелирная и крайне эффективная. У госпожи Де Линт выборочная амнезия, и причиной тому - магическая операция. Кусочки памяти удалены так искусно, что личность практически не пострадала. Она прекрасно ориентируется в повседневной жизни, не утратила приобретённые навыки... помнит прошлое... до определённого предела. Просто не может вспомнить некоторые события, породившие, как полагаю, психогенную травму. Всё, связанное с удалёнными воспоминаниями, для госпожи Де Линт будто подёрнуто дымкой. Уверен, ей тяжело сосредоточиться на мыслях, которые так или иначе могут затронуть табуированную тему.
   - Это можно убрать?
   - На амнезию было дано осознанное согласие. Вы знаете, что в этом случае без доброй воли объекта вернуть ничего не возможно. И ещё... маскировочные чары... Они скрывают нечто важное... Прошу милости! - Артезиан снова бухнулся на колени.
   - Хватит мемекать! - рявкнул Химериан. - Вот теперь так и стой! Ну?!
   Опустив голову, Артезиан проговорил тихо, но отчётливо:
   - Девушка замужем. Очевидно за высшим магом. Или помолвлена по высшим магическим законам, что почти одно и тоже.
   Химериан поднялся - медленно, с застывшим лицом. В его глазах разгорался янтарный огонь.
   - Чушь. Какой высший маг возьмёт простолюдинку в жёны?
   Артезиан ответил торопливо:
   - Я успел увидеть должный знак на её ауре. На долю секунды, и знак искажён из-за маскировки, но я уверен в его значении. Не стал бы вмешиваться, но знаю, что вы никогда не связываетесь ни с чужими жёнами, ни с чужими невестами. Оставьте и забудьте госпожу Де Линт, её тайны темны и опасны, а вы -- принц Эрмитании, достояние королевства.
   Перед внутренним взором Химериана возник вдруг узкий лик с сияющими как драгоценные камни глазами... лик, склоняющийся всё ниже и ниже... и последовавший поцелуй -- невесомое прикосновение к разбитым губам... И беспечный, насмешливый ответ: "Я, пожалуй, подумаю..."
   Тон был беззаботен, но бархатные ресницы трепетали, и пальцами он ощущал, как частит пульс на тонком запястье...
   Оставить и забыть?
   Он ударил кулаком по столу... столешница треснула, чернила выплеснулись на бумаги. Артезиан вжал голову в плечи и зажмурился.
   Химериан поднял ладонь, на которой набухал, потрескивая, зеленоватый искрящийся шар.
   - Я... - сказал он, швырнув шар в стену напротив. - Своё. - Он швырнул следующий шар. - Не отдаю. - И третий шар разбился о стену.
   Шёлк обивки почернел и вспыхнул, языки пламени поползли вверх...
   В кабинет сквозь закрытую дверь ворвался призрачный дворецкий Гарнет.
   - Милорд, остановитесь, мы не дома!
   Артезиан вскочил на ноги, широким пассом погасил пламя и завопил:
   - Аллилуйя! Сила вернулась!
   Химериан, тяжело дыша, поднял руку и щёлкнул пальцами.
   Гарнет и Артезиан замерли в ожидании.
   Не произошло ровным счётом ничего, сила ускользнула вновь, но принц почему-то широко улыбнулся.
   - А вы говорите - "оставь и забудь", - сказал он. - Ясно же, что эксперимент надо продолжить.
   - Есть ещё кое-что, - сказал Артезиан, снова поддёрнул брюки...
   - Только попробуй, - зловеще пообещал Химериан.
   Артезиан остался стоять.
   - На госпоже Де Линт я обнаружил следящее заклинание. Кто-то коснулся её плеча и поставил метку. "Маячок" я убрал, но заклинание нанесли несколько дней назад. Если госпожа вела привычный образ жизни, то этот "кто-то" уже знает и где она живёт, и где работает... и вообще все пути её передвижения за это время.
   Химериан прищурился.
   -Становится всё интересней, - задумчиво произнёс он. - И ты, негодяй, посоветовал мне выйти из столь занятной игры?
   - Я отвечаю за ваше благополучие, - хмуро ответил Артезиан. - Это мой долг перед Эрмитанией и королём.
   - Моё благополучие напрямую зависит от того, хочется мне жить, будучи выгоревшим магом, или нет. Скука жалкого состояния убьет меня вернее, чем острый кинжал или серебряная пуля. А теперь восстанови стол и убери чернила с письма. Братец Кайл готовится стать отцом. Хочу ещё раз перечитать уморительный лепет по этому поводу. Вообрази, он сообщил, что скоро я стану дядей, явно полагая, что сердце моё наполнится радостью. Я - дядя! Право слово, в ответ хочется послать сакраментальное "Кто ты, и что ты сделал с моим братом?".
  
   Поздним вечером Артезиан сидел на кухне и уныло прихлёбывал эль из большой глиняной кружки. Эль был горький, и на душе у мага тоже было горько. К ужину он едва притронулся. Компанию ему составляли Аларик и Седрик, чей аппетит не страдал никогда и ни при каких обстоятельствах, а также дворецкий Гарнет, колыхавшийся над табуретом напротив. Пекарь-простолюдин, ставивший тесто для утренней выпечки, в застолье участия не принимал - был при исполнении.
   - Подведёт меня под монастырь Его Светлость, - жаловался Артезиан обществу. - Причём монастырь - не худший вариант. Какого лешего он прицепился к этой подозрительной простолюдинке? Сколько помню, все пассии нашего принца были матёрыми ведьмами, его ровесницами, помню и дам постарше. Эта же по возрасту точь-в-точь как его подопечные. Помните, он как-то заявил, что ректору крутить роман со студенткой - мало чести, всё равно что охотнику стрелять по кроликам в вольере?.. Так с чего вдруг?
   - Ну, всё-таки госпожа Де Линт не его студентка, - заметил Гарнет.
   - И никогда не могла бы ею стать - она же простолюдинка! Да раньше наш господин и не взглянул бы в ту сторону. Виданное ли дело для принца Эрмитании - драться из-за простолюдинки на арене? А если бы с ним что-то случилось? И что вообще уму непостижимо - она простолюдинка с брачной печатью. Я был уверен, после этой информации Его Светлость примет правильное решение. Но его реакция - вне моего понимания. Может, она его приворожила?
   Все внимательно посмотрели на Артезиана.
   - Ах, да... - смутился тот. - Может, наняла кого?
   - Да ладно вам. Госпожа Лильен - высший класс, - взмахнул котлетой на вилке жующий Аларик. - Красивая. И умеет себя подать.
   - И молчаливая, - сказал Седрик. - Сами слышали - за весь путь до Старого порта и словечка не произнесла. Другая бы засыпала вопросами.
   - Вот это тут причём? - фыркнул Артезиан.
   - Это круто, - убеждённо пояснил Седрик, - для любой девушки, магичка она там или нет.
   - Хм-м... Может, всё дело в том, что принц сейчас без магии? - продолжил размышлять вслух Артезиан. - Каково Его Светлости осознавать, что любовница более сильный маг, чем он? - Артезиан просветлел и поднял вверх указательный палец. - Точно! Вот потому-то он изгнал госпожу Моргану. А с обычной девушкой ему сейчас комфортнее, так что, может, не стоит слишком сильно волноваться на этот счёт? Пусть развлекается. Принц сам назвал эти отношения "экспериментом". Мы все бывали свидетелями того, как решительно прекращает Его Светлость исчерпавшие себя эксперименты. Как только сила возродится, странное увлечение растает без следа, и принц вернётся домой, в Эрмитанию. Главное, продержаться до его выздоровления! - И Артезиан радостно набросился на еду.
   - А по-моему, втюрился наш принц. Просто он сам об этом ещё не догадался, - раздался вдруг голос из угла.
   Сидящие за столом дружно обернулись к пекарю, который деловито укутывал чан с тестом.
   Артезиан перестал есть и с раздражением бросил вилку так, что она подпрыгнула на столе.
   - Смотрите-ка, кто заговорил! Ну что ты, остолоп кухонный, можешь в этом понимать?
   - Просто я видел, как девушка поцеловала нашего парня.
   - Выражайся почтительней - принц тебе не "наш парень"! Но как ты мог это видеть?
   Пекарь добродушно развёл руками.
   - Так был я там, в Старом порту. Меня приятель из местных пригласил, стало любопытно. Заработал, кстати, на Его Светлости кучу денег.
   Артезиан поперхнулся.
   - Дожили! - зашипел он, закатив глаза. - Прислуга зарабатывает на принце Эрмитании!
   - А что в том плохого? - обиделся мужчина. - Я ведь деньгами рискнул, что доказывает мою веру в нашего хозяина. Я его подбадривал, кричал "Вперёд, Эрмитания!" и "Вперёд, Чёрный Гад!" тоже кричал. В общем, я неподалёку стоял, когда его поцеловали, и всё видел. У Его Светлости вся кожа мурашками покрылась, каждый волосок дыбом встал. А ведь поцелуй пустяшный был - так, бабочка крыльями взмахнула. То ли ещё будет, если у них всё срастётся. Ну, в среду узнаем. А вы, господин Артезиан, кушайте, кушайте, котлетки сегодня удались...
   - В смысле - "в среду узнаем"? - напрягся Артезиан. - А что - в среду?
   - Так снова свидание у нашего принца будет. Девушка ему сказала, что, мол, сегодня ты мне свиданку устроил, а в следующий раз - я тебе. На среду договорились вроде.
   Посидев над тарелкой, Артезиан молча и ожесточённо вонзил вилку в котлету и принялся жевать, уставясь в пространство остекленевшим взглядом.
  
   ...Ворох разноцветных тряпок лежал на кровати, и такая же груда - на кресле. Лильен перед зеркалом лихорадочно примеряла десятое по счёту платье. Карагиллейн должен был вечером зайти за ней в галерею и вот уже до часа "икс" (когда Лили должна была выйти навстречу Чёрному Гаду и уязвить того красотой прямо в сердцевину души) оставалось совсем ничего, а она всё никак не могла определиться с образом. То ей хотелось изобразить гранд-даму, то, напротив, надеть рваные джинсы с футболкой, продемонстрировав тем самым полную независимость от чьего-либо высокого положения. В самом деле, откуда взялась не свойственная ей робость? "Да я веду себя точно пятнадцатилетняя!" - раздосадовано подумала Лили, невольно представив на своём месте Розу, юную дочь пани Вишневской.
   Она критически поглядела на своё отражение.
   Это платье имело простой покрой - короткая трапеция с американской проймой спереди и с вырезом, открывавшим лопатки, сзади. Зато цвет двухслойного крепдешина был дерзким, солнечно-оранжевым...
   А что, неплохо...
   Почему бы и нет?
   Поразмышляв, Лили добавила для контраста небесно-синие босоножки с ремешками на лодыжках и бесхитростные летние серьги в виде колец из белого пластика.
   - Вот так. Свежо и мило. Он же не думает, что я пойду на свидание, увешанная бриллиантами? - сказала Лильен отражению. - Мы люди простые... ну, по крайней мере, сегодня хотим быть простыми. Зато теперь с причёской возиться не надо, - порадовала она саму себя. - Причесалась, головой встряхнула - и порядок.
   Стоя перед зеркалом, она распылила аромат на ключицы, и вдруг в голове сам собой всплыл ответ Коко Шанель на вопрос, куда следует наносить духи.
   "Туда, куда вы хотите, чтобы вас поцеловали".
   - Ещё не факт, что вообще захотим, - пробормотала Лили, смущённо глядя, как смуглый румянец заливает скулы. - Может, мы ещё подумаем. А прихорашиваемся чисто из женской вредности. - И продолжила прихорашиваться, так что из дома она выпорхнула чрезвычайно довольная собой.
   На лавочке под сикоморой сидели сёстры-гарпии.
   - Доброго вечерочка! - бодро сказала Лили и ускорила шаг.
   - Смотрите-ка, как торопится, - проскрипела госпожа Айса.
   - Аж платье забыла надеть, - поддакнула госпожа Клотильда. - В сорочке выскочила.
   - Приключений пошла искать, - присоединилась госпожа Лахеса. - На свою слабо прикрытую.
   Лили на ходу улыбнулась соседкам и уже миновала скамейку под старой сикоморой, как вдруг услыхала за спиной:
   - А что нить оборвётся, её не волнует, - каркнула одна из старух. - Плетёшь, они рвут, снова плетёшь и снова рвут... никакого уважения к чужому труду!
   Что-то такое гарпии уже вещали - про сплетённые нити, и про то, что всё будет не так как ожидалось... в тот вечер, когда они с Карагиллейном впервые увидели друг друга в театре. И ведь не такой бессмыслицей оказались те слова...
   Лили затормозила так резко, что, казалась, сама услыхала визг тормозов и почувствовала запах горелой резины.
   - Что, простите, вы имеете в виду? - спросила она, вернувшись под старую сикомору. - Какая нить оборвётся?
   Госпожа Лахеса проворчала:
   - Какая-какая... Либо чёрная, либо серебряная, а может, и золотая.
   - И что это значит?
   - А вот когда поймёшь, выбирать придётся. И там тебе помощников не будет. И я, кстати, не Лахеса, а Айса. Ступай-ступай, черноглазый уже заждался.
   Лильен приоткрыла рот.
   - Желтоглазый, - поправила сестру Клотильда... или как там её... Теперь Лили оставила попытки идентифицировать оставшихся двух.
   - Ну, это не считается, - возразила госпожа Айса.
   - Как же не считается, когда, может, там самая суть и есть... А ты, девонька, закрой рот и ступай... сказано же, ждут тебя.
   Лили пошла прочь, поминутно оглядываясь. Странные старухи, не обращая на неё никакого внимания, принялись что-то оживлённо обсуждать.
  
   Химериан Карагиллейн был в чёрных джинсах и чёрной футболке, облегавших его великолепное тело как вторая кожа, но против обыкновения на этот вечер он несколько изменил своему сумрачному облику. Чёрный, но испещрённый синими узорами пиджак, возможно, на ком-то другом смотрелся бы претенциозно, но Карагиллейн будто родился для демонстрации народной истины, что существуют на свете счастливые подлецы, которым всё к лицу, что бы они на себя не надели.
   Он окинул короткое платьице Лильен пристальным взглядом, и той показалось, что будто бы лицо Чёрного Гада потепелело на секунду-другую.
   - Судя по твоему виду, экзотических развлечений не предвидится, - произнёс он своим низким коньячным голосом.
   Слова были просты, но от самого звука этого голоса Лильен почувствовала, как будоражащее чувство разрастается в груди. Наваждение расходилось от этого человека круговым девятым валом. Все, находившиеся в зале, включая посетителей, словно замерли, приковавшись взглядом к их паре.
   - Как знать, - произнесла она насмешливо. - Мне кажется, это будет больше зависеть от тебя, нежели от моего наряда. Это ведь ты у нас любитель экстремального времяпровождения, не так ли?
   - Когда со мной дама, я стараюсь не потакать своим низменным вкусам, - с усмешкой заметил Карагиллейн.
   - Что-то я не заметила этого в театре, - вырвалось у Лильен. - По отношению к Моргане. - Она прикусила язычок, но что было сказано, то сказано.
   Взгляд его сразу остыл.
   - Госпожа Мальфетус не является дамой в полном смысле этого слова, - жёстко сказал он. - И да, во избежание недоразумений, хочу сразу заметить, что статус своих контактов определяю я и только я.
   Что за заносчивый тип!
   - К счастью, неприятные контакты - дело временное, - сладко улыбнулась Лильен и намекнула: - Для меня, во всяком случае, определённо.
   - Я это учту, - с ироническим поклоном ответил он.
   - Что ж. Приятно обнаружить у собеседника такое взаимопонимание. Идём?
   И они покинули галерею.
   На улице он непринуждённо взял её под руку, от чего Лильен снова слегка оробела. Это было так странно - проходить по привычным местам с этим невероятным, непостижимым человеком... да и с человеком ли?
  
   Помещение бара уже изрядно наполнилось, хотя сегодня выпал тот редкий случай, когда вход в "Молнию" был платным. В эту среду Ева, начинавшая свою певческую карьеру именно здесь, решила тряхнуть стариной. Видимо, семейка Вангелис её крепко достала, раз ей захотелось вспомнить шальную юность.
   Лили протянула два пригласительных охране у входа и потянула Карагиллейна за собой.
   Музыка ещё не звучала, и Евы не было видно. Лишь на небольшой эстраде перебирал струны бас-гитарист. Когда прозвенел колокольчик, хозяин бара Вук беседовал за стойкой со своей женой Йованной. Он взглянул в сторону дверей и словно окаменел. Йованна заметила реакцию мужа и оглянулась тоже. Её лицо сделалось таким же напряжённым.
   Ага, сказала себе Лильен. Ладно, Йованна как женщина могла среагировать на незнакомого красавца, но заподозрить в том же Вука вряд ли представлялось возможным. Причина таилась в другом, и она намеревалась выяснить мнение Вука по этому вопросу в ближайшее время.
   Она подвела своего спутника к хозяину бара.
   - Привет, - весело поздоровалась Лили. - Я сегодня не одна. Это...
   - Виаторис, - сказал Карагиллейн. - Дарк Виаторис.
   Лили покосилась на него.
   Чёрный Гад был спокоен, пожалуй, даже слишком спокоен. Зато Вук, Йованна и ещё пара людей Вука по соседству будто бы ощетинились.
   - А это Йованна и Вук, хозяева "Молнии", - сказала Лили по-прежнему весело, хотя ей уже начинало казаться, что она сделала что-то не то. - Чудесные люди.
   - Лильен, - сказал Вук. - На пару слов. - Он кивнул в сторону кухни и сказал Карагиллейну: - Я украду девушку ненадолго. Не волнуйтесь за неё, господин Виаторис.
   - Я не волнуюсь, - небрежно уронил Карагиллейн. - Я вообще редко волнуюсь. У моего волнения порой случаются слишком тяжёлые последствия.
   Йованна оскалилась при этих словах, а Вук снова указал Лили на дверь кухни.
   Озадаченная Лильен последовала за ним. Она вдруг осознала, насколько тихо стало в баре. Обернувшись, Лили увидала поразительную картину. Большая часть мужчин подтянулась к стойке бара и теперь Химериан Карагиллейн стоял, окружённый со спины молчаливым полукругом из публики.
   Вук закрыл за Лильен дверь.
   - Кого вы притащили, Лильен? - рыкнул глава городских оборотней - тот самый, кто по просьбе Лили предоставил столь нужный амулет Артуру Танукяну.
   - Он не представился по приезду в город. Но должен был... по вашим законам...
   - Нет, не должен был, - сердито ответил Вук. - Потому что он не оборотень.
   - Но как же... - растерялась Лили. - Я же своими глазами видела огромное животное - чёрного леопарда или кого-то похожего... - Тут ей впервые пришло в голову, что самого оборота она не видела никогда.
   - Он высший маг. И чёрный леопард - его боевая форма. Это совсем другое. Ваш парень, если захочет, растерзает всех в этом баре и никто из нас не сможет его остановить.
   Лильен вдруг вспомнила слова старух про оборванные нити...
   Для успокоения всех надо было сейчас же сообщить, что у её спутника проблемы с магией, и не такой уж он высший на данный момент.
   Вместо того Лильен сказала:
   - Даю вам слово, что не стоит беспокоиться. Мы пришли просто выпить и послушать музыку. - Вук продолжал хмуриться, и Лильен твёрдо добавила, вздёрнув подбородок: - К тому же нам необходимо прояснить кое-какие нюансы в наших отношениях. Поверьте, ему будет не до того.
   Вук вдруг, смягчившись, хмыкнул:
   - Верю. Но если что - вы немедленно уходите.
   - Обещаю, - сказала Лили и они вернулись в зал.
  
   ...На долю секунды ей показалось, что случилось непоправимое - Карагиллейн всё-таки сцепился с одним из людей Вука. Химериан почти утонул в захвате какого-то великана; всмотревшись, Лильен с содроганием признала Сигурда Ларсена, его недавнего противника по рингу. Под глазом Ларсена до сих пор темнел кровоподтёк, а распухший нос очертаниями смахивал на лиловую аллигаторову грушу. Но тут они расцепились и принялись награждать друг друга тычками и похлопываниями по плечам... это мало походило на настоящую драку.
   - Глядите все! Это же мой друг, Чёрная Сволочь! - громовым, хотя и несколько гнусавым из-за распухшего носа голосом провозгласил великан.
   Карагиллейн издал звук, будто подавился чем-то.
   - Экхм! Чёрный Гад, - напомнил он.
   - А, точно, Чёрный Гад, конечно же. Ребята, этот хлипкий с виду пижон одолел самого Сигги Ларсена!
   Хлипкий пижон? Лили тихонько застонала. Ах, как она сожалела, что не видит сейчас выражения лица надменного Карагиллейна! Наверняка, это было зрелище года. В номинации "Перекос физиономии".
   - Реванш! - тем временем радостно взревел Ларсен. - Мы будем пить всю ночь и посмотрим, кто кого! Выигрывает тот, кто осушает стакан последним! Хочу увидеть, как Чёрный Гад будет валяться под столом!
   Карагиллейн мимолётно обернулся и бросил на Лили быстрый взгляд. Она заметила бледную усмешку, скользнувшую по его губам.
   Да-а... бедняга Сигги крепко заблуждался. Чувствовалось, что и в этом виде спорта Чёрный Гад мог дать фору любому.
   - Прости, старик, не сегодня, - серьёзно произнёс Карагиллейн. - Я здесь с девушкой. Как-нибудь в другой раз.
   Ларсен уставился на Лильен поверх его головы.
   - А-а-а... Та самая маленькая леди, что утешала тебя после боя? Понимаю... негоже мужчине падать под стол на глазах у красотки. Дьявол, придётся отложить славную битву до подходящего дня. Ну, дай знать, как будешь готов... Йованна, детка, бочонок "Особого Карфагенского" моему другу! А нам три бочонка - для начала.
   Внезапно напряжение спало, люди стали расходиться, разом утратив интерес к опасному гостю. Ларсен ещё раз покровительственно похлопал Химериана по плечу и в окружении почитателей направился в дальний угол.
   - Если тебе хочется утереть нос Ларсену ещё и здесь, то, пожалуйста, развлекайся, - вежливо улыбнулась Лильен. - Можешь падать сколько угодно, я просто посижу, музыку послушаю.
   Карагиллейн хмыкнул.
   - Я не за тем сюда пришёл. Пожалуй, предпочту твоё общество... и за столом, а не под ним.
   - Тогда - наши места вон там, я заранее договорилась, - сказала Лильен и указала на местечко сбоку, откуда хорошо просматривалась освещённая сцена. Музыканты уже настраивали инструменты, появилась и Ева - с распущенными волосами, в длинном облегающем платье, расшитом сверкающими пайетками. Выглядела она прекрасно, хотя Лильен отметила голубоватые тени под грустными глазами.
   Лильен помахала подруге рукой и села напротив Карагиллейна. Йованна, всё ещё поглядывающая на чужака настороженно, подвезла тележку, на которой стояли небольшой бочонок с краном, высокая кружка и коктейльный бокал с "Космополитеном" для Лильен, её вкусы здесь хорошо знали.
   Йованна играючи водрузила бочонок на стол, выставила кружку и бокал, и удалилась.
   - Что-то с ней не то, - сказал вдруг задумчиво Химериан.
   - С кем, с Евой? - переспросила Лильен, думая о своём.
   - С хозяйкой этого заведения. С волчицей по имени Йованна. Её аура... какая-то замутнённая, будто изломанная...
   Помолчав, Лильен пригубила коктейль, потом сказала:
   - Ну, в принципе, для местного сообщества оборотней это не тайна, могу рассказать. Тем более, это потрясающая история, слушай.
   Карагиллейн налил себе пива, отхлебнул, пробормотал: "Неплохо", - и всем видом изобразил внимание.
   - Вук встретил Йованну в одной из своих поездок, - продолжила Лили. - Она дочь его деловых партнёров, чистокровных волков-оборотней. Любовь вспыхнула мгновенно, но так же быстро выяснилось, что Йованна не может оборачиваться. Такое редко, но случается. Ты, наверное, знаешь, по жестоким меркам волчьего сообщества дефект, можно сказать, роковой. Таких обычно грызут при каждой удобной возможности, раз за разом... Её родители, чтобы дочь не стала парией, покинули родной город и свою стаю, переехали и начали жизнь заново. Соблюдение иерархии для волков - положение естественное и даже необходимое, волки ценят свой социум. Так что, понимаешь, родители Йованны многим пожертвовали. Они купили дом в сельской местности, осели там, где сообщества волков не было поблизости. Начали выращивать хмель, у Вука своя пивоварня, так и встретились. - Лильен снова отпила и продолжила. - В общем, "бракованная" особь никак не могла стать парой альфе. Вук к тому же не только вожак своей многочисленной стаи, но глава всех городских оборотней. А он всё равно привёз Йованну в Новый Карфаген. Скандалище был грандиозный. И кровавый. Вук несколько раз дрался за право быть с той, с кем ему хочется, и за право оставаться на своём посту. Он рискнул и победил, всех заставил замолчать. Теперь никто не осмеливается даже косо посмотреть в сторону его пары. К тому же у них уже есть сын, смешной такой волчонок-двухлетка, и с ним всё в порядке, начал оборачиваться ещё во младенчестве. Такая вот история со счастливым концом... за которую я Вука безмерно уважаю.
   Химериан приподнял брови.
   - Альфа рискнул положением ради увечной самки... Мелодраматичная история.
   - Мелодраматичная? Вук рисковал не только положением, но и жизнью. Возможно, тебе этого не понять, - прохладно сказала Лили, задетая его реакцией.
   Он пожал плечами.
   - Может, ты и права. Я лично знаком с идиотом, который рискнул всем ради других... но ему не так повезло и потерял он, возможно, больше, чем нашёл. Какого чёрта придурок сделал то, что сделал?.. Хм, в самом деле, не понимаю до сих пор. Впрочем, мой вариант истории о самопожертвовании не так интересен. Я заметил, что ты с альфой на короткой ноге. Это необычно для простолюдинки... - Химериан поморщился. - Прости, то есть, для того, кто не принадлежит к магическому сообществу... как ты с ним познакомилась?
   В этот момент раздались первые звуки музыки, вплетённые в раскачивающийся ритм, Лильен знаком остановила Карагиллейна. Луч прожектора осветил сверкающую Еву и она запела о любви, которая приносит так много радости - розы, бриллиантовые кольца, мечты и сказки, но также может и обмануть. Любовь разрывает тебя изнутри, пела Ева, заставляет сердце поверить в ложь... Её голос звучал так проникновенно, что зал притих...
   - Ох, - пробормотала Лили, прижав руки к груди, - божечки, как поёт... она разругалась с Теодором, это точно.
   Когда стихли последние ноты, раздались бурные аплодисменты и свист, который здесь означал высшую степень одобрения. Ева поклонилась в знак признательности публике; следующая её песня оказалась совсем не такой грустной, смысл был игрив и беззаботен, а ритм энергичен.
   Лильен повернулась к Карагиллейну и обнаружила, что взгляд его чёрных глаз устремлён вовсе не на сцену, а на неё саму. Глядел он так неотрывно, так пронзительно, что Лильен почувствовала настоящее, неподдельное головокружение.
   - Не туда смотришь, - сказала она, сердясь на саму себя, и, чтобы скрыть смущение, отхлебнула из бокала
   - Туда, туда... - Он улыбнулся. - Я смотрю на то, что меня сейчас интересует больше всего, хотя твоя подруга поёт прекрасно.
   Лильен фыркнула.
   - Я тебе не говорила, что это моя подруга. Что, собрал досье?
   Без тени смущения Карагиллейн ответил:
   - Разумеется, я знаю. Но мне хотелось бы продолжить разговор. Так как ты познакомилась с Вуком?
   - А, - сказала Лили. - Вот об этом-то нам и надо поговорить сначала. Нам нужно очертить границы.
   - Границы? - Он перестал улыбаться.
   - Да, границы. Правила общения. Если ты в дальнейшем намерен со мной общаться.
   Химериан наморщил лоб, в его взгляде вновь появилась обычная ирония.
   - Впервые девушка ставит мне условия общения. Это даже забавно. Что ж, слушаю.
   - Так вот. Первое и основное правило... Это, разумеется, касается как меня, так и тебя. Мы не отвечаем друг другу на вопросы, на которые не хотим отвечать, и никто не считает это невежливым. Согласен?
   Он подумал и кивнул.
   - Согласен.
   - И второе. Ты ведь здесь проездом?
   Карагиллейн моргнул.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты здесь проездом, - жёстко сказала Лильен. - Ты турист. Приехал, поразвлекался, уехал. Так вот, когда соберёшься уезжать... я ничего не хочу про это слышать. Никаких расставаний-обещаний-прощаний и всего такого лишнего. Провожать не буду, махать платочком вслед пароходу не собираюсь. Просто в один прекрасный день ты перестаёшь появляться в моей жизни, так я без лишних слов пойму, что всё кончено.
   Химериан долго молчал, рассматривая Лильен как экзотическую зверушку.
   - Сурово, - наконец произнёс он.
   Лили пожала плечами.
   - Может быть. Но я так хочу. Давай всё будет легко и весело, без лишней драмы. Ты пиво-то попробуй, а то все обидятся. "Кафагенское особое" подают только здесь, в "Молнии".
  Лильен поднесла кружку Химериана к бочонку и открыла кран. Шапка кремовой пены выросла над тёмной, пахнущей хмелем и мёдом жидкостью.
   - Держи, - она двинула кружку через стол.
   Химериан сделал пару пробных глотков и прислушался к ощущениям.
   - Недурно... Очень даже.
   - Ну что, скрепим наш договор? Чин-чин! - дружески улыбаясь, Лильен легонько звякнула своим бокалом о край посудины Карагиллейна и сказала: - Знаю-знаю, сейчас ты скажешь, что впервые скрепляешь договор пивом...
   - Да, последнее время всё оборачивается непривычным образом, - пробормотал он и припал к кружке.
   Подождав, пока Химериан закончит пить, Лильен подалась вперёд и, прищурясь, сказала:
   - А теперь ты расскажешь, зачем тебе всё это надо.
   Химериан застыл, потом взглянул исподлобья. Глаза у него теперь были не как два бездонных колодца, а, скорее, как два непроницаемых чёрных щита.
   - В смысле?
   - В прямом. Я тебе не просто "не пара". Полагаю, тебе - с твоим-то самомнением - никто не пара. Не думаю конечно, что не гожусь для короткого летнего романа... но ты бы осознал, как произносишь слово "простолюдинка"... Кажется, это что-то на уровне обезьянки в зоопарке? Так с чего такая честь? Почему именно я?
   Химериан скривил губы и сказал:
   - Может, это тот самый вопрос, на который я не хочу отвечать. Правило номер один, помнишь?
   - Да ради бога, - Лильен откинулась на спинку стула. - Посидим, выпьем, потанцуем и разойдёмся... Тоже неплохо. Может, даже повторим как-нибудь. Перед твоим отъездом.
   На лице Карагиллейна проступило неверие, смешанное с возмущением.
   - Вот так у тебя работает договор, скреплённый священным пивом?!
   Лильен скрестила руки на груди. Он мог сверлить её взглядом сколько угодно.
   - Договор я чту. А это совсем другое.
   - Шантаж и жульничество, вот что это такое, - мрачно парировал он.
   В это время зазвучал первые аккорды любимой песни Лильен, и она быстро проговорила:
   - Последнее время всё непривычно? Так попробуй поступить непривычным для себя образом. Хотя бы раз в жизни. - Потом, сделав знак, что хочет послушать, повернулась к сцене. Музыка и голос Евы проникал в каждую клеточку её существа. "Все говорят, хорошие мальчики попадают в рай, - пела Ева. - Но плохие принесут рай тебе..."
   Лильен закусила губу. Слова смахивали на девчоночью банальность, но в её случае могли оказаться истиной. Она покосилась на Карагиллейна. Тот сидел, опустив глаза, и о чём-то размышлял. В полумраке точёные черты смягчились, и теперь он походил не на падшего ангела, изгнанного за прегрешения, а на грустного ангела, потерявшего крылья по нелепой случайности. Он выглядел пришельцем из другого времени и другого пространства. Ох, как же хорош был этот странный Химериан Карагиллейн... Не к добру они встретились... У Лильен защемило сердце, она вскочила, и нервно произнесла:
   - Ну, ты посиди тут пока, а я выйду покурить.
   Химериан обвёл зал взглядом:
   - Здесь и так курят. И вентиляция тут мощная.
   - Мне показалось, ты не любишь... ну, то есть, не ты, а...
   Он прервал:
   - Это не важно.
   - Хочу на свежий воздух, - возразила Лильен и мысленно закатила глаза от собственной нелогичности. - Скоро вернусь. - Поправив сумочку на плече, она быстро направилась к задней двери, за которой находились служебные помещения. Там можно было выйти во двор, где под раскидистыми кустами стояла скамейка, и все "свои", курили именно там. И кроме того, там был выход на другую улицу, если после выкуренной сигареты человек принимал решение, что в зал ему возвращаться не стоит.
   Химериан проводил Лильен сумрачным взглядом, уставясь на её смуглые обнажённые лопатки, обрамлённые оранжевыми полосами ткани... потом вдруг встал, пробормотал сквозь зубы: "Хатшепсут!" и, будто кто-то потянул за невидимую нить, бросился вслед.
   ...Она не дошла до выхода. В коридоре Карагиллейн догнал её и, развернув под тусклой лампочкой за плечи, впечатал в стену.
   Где-то за дверью глухо и ритмично пульсировала музыка, но здесь, в коридоре, где не было никого, кроме двоих, ритм задавало лишь бурное дыхание в унисон.
   - Ты мне нравишься, Лильен Де Линт, - заговорил он, склоняясь всё ниже. - Я расскажу тебе, в чём причина, - прошептал он ей на ухо, - но она устарела. Суть теперь в том, что я хочу быть с тобой безо всякой причины... И мне всё равно, кто ты такая.
   ...Сначала это было прикосновение-вопрос, проба пера гения; его хищно и своевольно изогнутые губы стали осторожными и мягкими, а ладони просто лежали на её плечах... Только когда Карагиллейн уловил ответ Лильен, которая потянулась навстречу, провела вверх по сильной шее, чтобы запустить пальцы в чёрную гриву, его поцелуй превратился в настоящий. Губы выпустили наружу свою жажду и сильные руки ненасытно заскользили по гибкому стройному телу...
   Дверь из зала приоткрылась, хозяин бара в приоткрытую щель внимательно посмотрел на сплавившуюся в единое существо парочку, но они его не заметили. Вук усмехнулся и аккуратно прикрыл дверь с той стороны.
   Когда сил и воздуха не осталось, Лильен высвободилась.
   Тяжело дыша, они молча смотрели друг на друга - будто расстаются и не увидятся ещё целую вечность.
   - Ты хотел что-то рассказать, - хрипло произнесла наконец Лильен.
   - Идём, - сказал Химериан, взял за её руку и вывел во двор, под звёздное небо Карфагена.
   ...Воздух действительно был свежим. Лильен сидела в наброшенном пиджаке Карагиллейна, курила и слушала.
   - Я высший маг, один из сильнейших на родине... а может, и не только на родине. То есть, был когда-то. Выгорел... в результате несчастного случая. Ввязался в бой... славная была битва, мы победили, но я лишился магии. Полностью. Ни способностей, ни оборота в боевую форму. Мною занимались лучшие лекари страны и никто ничего не смог поделать. Тогда я стал путешествовать, в надежде на счастливый случай. Или на то, что время лечит. И ни черта не менялось. Никто не смог мне помочь. Я, привыкший быть на вершине, оказался у подножия горы.
   - Ты не думал, что это ещё один бой? Просто в другой... м-м-м... плоскости.
   Химериан взглянул на неё озадаченно.
   - Нет. Когда я потерял надежду, я стал пить. Много пить. И много драться. Теперь уже как простолю... Чёрт. Как обычный человек.
   - Так любишь мордобой? - затянувшись, спросила Лильен.
   - Не то чтобы люблю. Просто в такие моменты физическая боль вытесняет душевную.
   - Жизнь, как она есть, во всей красе, но без магии, она тебя не радует?
   Он помолчал, подбирая слова.
   - Представь, что тебя заперли в комнате и пустили туда воду. И вот ты уже стоишь на цыпочках, а вода плещется у самого подбородка. И так ты стоишь, день за днём, а вода не отступает. Вот что для меня жизнь без магии. Но вдруг - тогда, в театре... первый раз за всё тоскливое, мучительное существование... Я обернулся. Спонтанно, без особой причины, чего раньше никогда не было, но боевая форма вернулась ко мне! - Он посмотрел на неё и закончил: - И там была ты. А потом/font>
   Лильен расширила глаза, горящая сигарета выпала из её пальцев.
   - Боже мой... - выдохнула она. - Всё так просто... Ты решил, что близость со мной вернёт тебе магию? Это причина, по которой ты искал встреч?
   Химериан криво усмехнулся.
   - Я обещал рассказать - я рассказал.
   ...Позади, выше по склону, перекликались ночные птицы, и где-то на соседней улице мужская компания оглашала окрестности дружными взрывами хохота. Крошечный огонёк всё мерцал и мерцал на тёмной земле, не желая умирать. Некоторое время Лильен со всем вниманием наблюдала за красной точкой у своих ног, потом спросила:
   - Чем будешь заниматься, когда вернёшься домой? Ну, когда станешь прежним.
   Помедлив, Химериан сдержанно произнёс:
   - Если стану. Тогда меня ждут... некоторые обязанности. - Подумав, он добавил: - Я - хороший администратор.
   Тон Лильен оценила.
   - Похоже, "некоторые обязанности" не вызывают у тебя восторга.
   - Таково было желание отца. Многие решили, что в назначении скрылась издёвка над лишним сыном. - В голосе Карагиллейна вдруг прозвучало что-то такое, что заставило Лильен поднять на него глаза. - Но для меня это шанс доказать, что я способен на большее. Надеюсь, когда-нибудь отец сможет оценить мои возможности.
   - Похоже, твой отец - важная птица, - задумчиво сказала Лильен.
   - Самая важная. - С ироническим видом он посмотрел в небо, потом - со значением - на Лильен.
   Она похлопала ресницами.
   - О! Так "Светлостью" тебя называют не просто так? Родился с золотой ложкой во рту?
   - Да уж... - поморщился Химериан и глухо сказал: - С золотой ложкой, но не в законном браке. Меня признали - раз уж я родился. Не уничтожили и не бросили. Но прав, как у законного наследника, это не даёт. Поэтому для меня важно быть лучшим. Я и был - одним из лучших. И всего добился сам. Таких учителей, как у брата, у меня не было... А теперь осталось только мечтать о возвращении магии.
   Долгое время Лильен сидела молча... затем наступила подошвой на тлеющий огонёк.
   - Тебе повезло, что я не люблю мечтать. - Она встала и поправила пиджак, соскользнувший с плеч. - Ну, пойдём, что ли... Да не туда! - Лильен остановила Карагиллейна, направившегося было к двери бара. Он взглянул на неё, вопросительно приподняв брови. - Давно хотела взглянуть на особняк Сфорца. Это же городская легенда. Прежние хозяева никого на порог не пускали. Никто там не был, но все знают, что интерьеры чудесны. Лепнина, гобелены, гравюры... и что там ещё можно посмотреть девушке с художественным вкусом?
   Химериан склонил голову набок, и на его лице проявилось недоверчивое "это-то-на-что-я-надеюсь-или-ты-шутишь?".
   Лильен улыбнулась ему краешками губ.
   - Когда ещё представится такой случай...
   Он, будто очнувшись, кивнул, поднял руку и щёлкнул пальцами.
   - Артезиан. - Когда ничего не произошло, он снова щёлкнул пальцами, и рыкнул, понизив голос. - Артезиан! Выходи, я всё равно знаю, что ты ошиваешься неподалёку!
   Тёмный силуэт, отделившийся от густой тени кустов, превратился в фигуру помощника, приблизившуюся с некоторой опаской.
   - Ваша Светлость... - Помощник поклонился.
   - Чтоб через пятнадцать минут в доме никого не было. Гарнет пусть отправляется в подвал - проводить инвентаризацию. Выполняй.
   - Но к-как же... - Артезиан даже начал заикаться.
   - И в первую очередь, чтоб не было тебя! Живо! - И Химериан проговорил какую-то фразу на незнакомом Лильен языке.
   Артезиан побледнел, отшатнулся и немедленно растворился в воздухе.
   - Ого! - сказала Лильен. - Так вот как могут маги! Удобно. И что, он вот так и ходит, невидимым, за тобой по пятам?
   - Трусит, - объяснил Химериан. - Боится, что ты сделаешь со мною что-то нехорошее.
   Лильен рассмеялась.
   - А ты не боишься?
   Химериан заглянул ей в глаза долгим и очень мужским взглядом.
   - Я хочу этого, - сказал он, обнял Лильен за плечи и увлёк её за собой.
  

8

   Как ни странно, они всё-таки добрались до улицы Исиды. У высоких кованых ворот они снова поцеловались - который раз за этот путь, затем Карагиллейн приложил ладонь к изображению щита в центре и ворота, томительно заскрипев, начали медленно отворяться.
   - Главный вход зачарован, - сказал он. - Здесь могу пройти только я и ещё несколько доверенных людей. Для остальных вход с другой улицы.
   Взяв Лильен за руку, Химериан провёл её на широкую аллею, ведущую к дому.
   Особняк... нет, скорее маленький дворец... выглядел заброшенным - все окна были черны, и кругом царило безмолвие. Зато сад волшебным образом светился. Будто лунный свет пролился вниз и каждая травинка, каждая веточка чётко вырисовывалась в сиянии. Деревья, склонившиеся на аллеей, походили на резные изваяния, и тоже светились, словно ночь была новогодней...
   - Я сотни раз проходила мимо, - сказала поражённая Лильен, - и ни разу не видела такой красоты!
   - Никто из прохожих этого не видит. Работа Артезиана. А садовника я привёз с собой... Собственно, мне его навязали... сказали, что положено. Теперь понимаю, что не зря таскал за собой этого старикана. Пойдём.
   По волшебной аллее они подошли к дверям особняка, которые отворились так же, признав ладонь временного хозяина. Факелы, укреплённые на стенах, загорелись живым огнём, осветив просторный холл, мраморный пол в узорах и раздвоенную лестницу, уводящую наверх.
   - Туда, - сказал Химериан, указав на ступени.
   Лильен поднималась, с любопытством озираясь по сторонам. Колонны, мраморные скульптуры, искусно позолоченные детали... колеблющийся свет факелов и полная тишина придавали всему оттенок сказочной нереальности. Особняк Сфорца действительно оказался жемчужиной, таившей в замкнутой раковине сокровище.
   - Располагайся, - сказал Химериан, открывая очередную дверь. - Это моя гостиная.
   Комната была небольшая, но так же, как и все остальные помещения в доме, отделана с дворцовой роскошью. В камине сам собою зажёгся огонь, затрещали сучья.
   Она сняла пиджак и аккуратно повесила его на спинку стула. Карагиллейн подошёл к буфету, достал бутылку и два хрустальных бокала.
   - Эрмитанское королевское, - сказал он, предлагая ей тёмное, почти чёрное вино. - Таких бутылок разливается штук сто в год. Это молодое, десятилетнее.
   Лильен приняла бокал, Химериан поднёс к нему свой бокал и прикоснулся хрустальным краем.
   По комнате поплыл тонкий, медленно затихающий звон.
   - За нашу встречу, - произнёс Карагиллейн и отпил, глядя на гостью.
   - За встречу, - повторила Лильен и пригубила. Вино оказалось сладким, густым, с ароматом неведомых цветов и фруктов...
   - Ты хотела посмотреть гравюры? - спросил Химериан. - В библиотеке, кажется, действительно есть.
   - Хорошие?
   - Наверное. Меня бы не поселили в доме с плохими, - усмехнулся он.
   Лильен сделала ещё несколько глотков и поставила бокал на стол.
   - М-м-м... - сказала она, облизнув губы. - Вкусно. А гравюры...
   - Да к чёрту твои гравюры, - сказал Химериан Карагиллейн, сгрёб Лильен в охапку и прервался лишь на мгновение, чтобы заглянуть ей в глаза, пробормотав: - Ещё можешь отказаться. Ты ведь не сказала, нравлюсь ли я тебе...
   - Как насчёт последнего испытания? - улыбнулась ему Лильен.
   Больше до рассвета они не сказали друг другу ни слова, но язык их тел поведал многое. Что сумасшествие, разделённое на двоих, может быть слаще мёда, и что, взлетев и рассыпавшись искрами, можно возродиться ещё раз, и ещё; Лильен поняла, что Химериан действительно хороший администратор - руководил тот умело и уверенно, а он узнал, что, вступив на дорогу, Лильен готова идти до конца. И обоим в ту ночь открылась истина - обоюдная нежность способна разжечь пожар мощней, нежели азарт и страсть.
  
   Домой Лильен вернулась под вечер, когда уже зажигались фонари.
   Пришлось вернуться.
   Надо было почистить пёрышки.
   Завтрашний день с самого утра полагался "присутственным", когда комитентам выплачивались комиссионные, принимался новый товар, решались насущные вопросы. Отменить встречу с народными умельцами было невозможно (хотя кое-кто очень настаивал). Задерживать выплату Лильен считала дурным тоном, некоторые бедные семьи реально зависели от дохода с ремесла. К тому же, мобильной связи в Новом Карфагене не было от слова "совсем". Когда-то Лильен пробежалась глазами по научной журнальной статье, разъяснявшей обывателям положение дел, но в памяти отложились лишь постоянные упоминания некоего "крайне специфичного волнообразного фона". Впрочем, в окрестных деревушках и обычный телефон являлся редкостью.
   "Дела есть дела", - поучительно сообщила она, стоя у зеркала в его белоснежной, накрахмаленной до хруста рубашке и вдевая серьгу в ухо.
   "Ты скучная", - лениво сказал Химериан.
   "Очень. Прогони меня скорей." - Лильен тогда с бьющимся сердцем наблюдала, как он, раскинувшись на кровати, вытягивает руки над головой, сцепляет длинные сильные пальцы в замок и потягивается, поглядывая призывно-насмешливо на её отражение, демонстрируя, от чего она отказывается... никогда ещё народные умельцы не были так близки к финансовому сбою...
   Однако чувство долга победило.
   Химериан остановил свой "Оникс" недалеко от ворот, но ещё полчаса Лильен не могла выйти из машины... наконец, они расстались.
   Во дворе стоял грузовой фургончик с распахнутыми дверями. Никого не было видно, место шофёра пустовало. Лили искоса взглянула на скамейку и возблагодарила судьбу за то, что не столкнулась ни с кем из жильцов. На улице Исиды ей дали время привести себя в порядок, но Лили подозревала, что любой встречный догадается обо всём, лишь заглянув в её затуманенные глаза и оценив блаженную улыбку. Не то чтобы она стеснялась... но ощущала себя чашей, наполненной до краёв счастьем; важно было не расплескать ни капли, поэтому меньше всего хотелось сейчас слышать косноязычные тёмные пророчества или поймать любопытствующие взгляды.
   В доме удача ей изменила. В коридоре возле двери соседа, господина Танукяна, Лильен увидала груду картонных коробок, возле которой стояли пани Вишневская, работник "Лунного сада" Бонифас и двое мужчин в рабочей форме. К счастью, они что-то горячо обсуждали.
   - Лильен! Как хорошо, что вы пришли! Не знаете, что случилось у Артура? - обратилась к ней хозяйка.
   - А что случилось у Артура? - удивилась Лильен.
   - Вы тоже не знаете... - огорчилась пани Вишневская. - Вообразите, сегодня утром господин Танукян прислал записку, что вынужден спешно покинуть Карфаген, ещё он попросил упаковать вещи и отправить в контейнере вслед за ним. В эту, как её... ну, в столицу... а, в Канберру!
   - Как в Канберру? - ещё больше удивилась Лильен. - Почему?
   - Может его перевели в новый филиал? С повышением?
   Лильен нахмурилась. Она точно знала, что Артур Танукян не поехал бы в Австралию, даже если его назначили премьер-министром этой страны. Как-то они болтали обо всём понемножку, сидя на скамейке в ночном саду, и сосед признался ей, что почитает австралийскую фауну одним из самых отвратительных явлений в мире. И не мишек-коал он имел в виду. Гигантские пауки, ящерицы и, особенно, вездесущие змеи, вылезающие из унитаза, вызывали у бедного оборотня практически истерический ужас.
   - Артур конечно поступил как джентльмен, - продолжила хозяйка, - оставил щедрое вознаграждение за хлопоты и предложил своего знакомого в качестве нового жильца, так что я не в накладе... но, всё же... что за спешка... неужели нельзя было попрощаться по-человечески?
   - Да, это странно, - пробормотала Лильен, открывая свою дверь. - Может, он ещё напишет? А что за знакомый?
   - Разговаривала с ним сегодня, вполне приличный молодой человек. Тихий, спокойный, культурный. Не беспокойтесь, Лильен. Договор подписал, въезжает уже завтра.
   Лильен безразлично пожала плечами. Она лишь понадеялась, что культурный сосед не окажется ярым противником курения в саду.
   - Что встали, мальчики? - энергично обратилась пани Вишневская к мужчинам и похлопала в ладоши. - Коробки сами себя не погрузят! Взяли и понесли!
   - Ну, я пойду... - Уже переступив порог, Лильен вдруг повинуясь внезапному импульсу, высунулась из-за двери и спросила: - А как его зовут?
   Пани Вишневская задумалась.
   - Имя у него, знаете ли, какое-то такое... неподходящее...
   - Что значит "неподходящее"? - похлопала глазами Лильен.
   - Мне так показалось... сам-то он юноша симпатичный, но какой-то... блёклый, что ли... неяркий... А имя жёсткое такое, раскатистое... Гилдартс Аккелтор, вот как его зовут.
   На мгновение Лили замерла, потом равнодушно уронила:
   - Может, это не про внешность, может, это про характер.
   Напоминая себе улитку, она втянула голову в комнату и скрылась, тихо притворив дверь.
   Редкое имя... везёт ей последнее время на редкие имена... и описание внешности подходило. Что за удивительные совпадения преподносит иногда жизнь - снова и снова! Ещё одна случайная встреча неожиданно приобрела черты закономерности. Впрочем, Лильен не собиралась тратить ни минуты на Гилдартса Аккелтора, кем бы он не был и как бы не рычало его имя. Всё это не имело никакого отношения к прошедшей ночи и потому не представляло никакого интереса. А если новый сосед окажется прилипалой, как предвещала Ева, она познакомит его с Химерианом Карагиллейном. С учётом мордобойных пристрастий Карагиллейна, тот будет в восторге... И вовсе незачем бесцветному Гилу знать знать, что её внезапный роман скоротечен и продолжения иметь не будет.
   ...Хотя с господином Танукяном выходила престранная история. С тех пор, как Лили выручила начинающего оборотня-барсука, между ними установились добрососедские доверительные отношения. Об отъезде не было сказано ни слова. Напротив, господин Танукян строил планы, напрямую связанные с пребыванием в этом городе...
   Лили подумала, что неплохо бы навести справки в скобяной конторе.
   Но это позже. А сейчас надо было лечь и хорошенько выспаться перед завтрашним днём. Она чувствовала не усталость, а скорее желание отключиться от наступившего в жизни сумбура и смуты. Лили скинула оранжевое платье на кресло, натянула длинную домашнюю футболку, выключила свет и упала в кровать, смежив наконец веки... В голове немедленно замелькали картины-вспышки прошлой ночи - влажное мерцание смуглой кожи, спутанные чёрные волосы, блеск белоснежных зубов, обнажившихся в блаженной муке, и глаза, тёмные как самый глубокий омут, приближающиеся всё ближе и ближе...
   Лильен распахнула глаза, подскочила и села.
   - Я рехнулась, - констатировала она в пустоту. - Я реально свихнулась. - Она долго сидела, дыша глубоко, пытаясь успокоить глупое сердце... под конец её губы искривила печальная усмешка: - Чем бы ни кончилось... Оно того стоило.
   Лильен упала обратно на подушку, забралась под одеяло, свернулась калачиком и заснула крепким сном без сновидений. И уже не видела, как по ночному саду проплыла чернильная тень. Большой зверь, неслышно ступая, приблизился к её окну... очертания, колеблясь, размылись и обратились мужской фигурой.
   Фигура выпрямилась, постояла, глядя в тёмное окно... прикоснулась к раме. Стержень оконного шпингалета сам собой пошёл вверх, створки распахнулись. Химериан Карагиллейн плавным движением поднёс к лицу руки, сложенные словно в молитвенном жесте, затем медленно раскрыл ладони... они оказались полны розовых лепестков. Он легонько дунул... Ладони засветились, шлейф лепестков соскользнул, взметнулся под потолок, покружился, подлетел к кровати и осыпался благоухающим дождём...
   Химериан улыбнулся, отступил, изменяясь... окно затворилось само собой, чёрный зверь одним прыжком исчез в кустах.
   Через секунду сад был пуст.
  
   Утро в особняке Сфорца началось с шума и суеты - с водворения назад слегка ошалевшей от последних перемещений свиты. Принц смилостивился и разрешил всем вернуться. Артезиан с маячившим рядом Гарнетом заявился в гостиную, где Химериан, развалившись в кресле, изучал какой-то манускрипт.
   - Ваша Светлость, - начал Артезиан, предусмотрительно оставаясь у двери. - Произошли ли какие-то изменения в лучшую сторону? - Помощник вытянул шею в ожидании, Гарнет тоже изобразил вопросительный знак на своей физиономии.
   Принц взглянул без выражения.
   - Что, не вышло? - упавшим голосом спросил Артезиан. - А я говорил, я говорил, что девушка здесь ни при чём!
   Дверь за его спиной внезапно захлопнулась с грохотом. Артезиан подпрыгнул, а Гарнет метнулся в сторону. Стол, стоявший перед креслом, вспыхнул и осыпался прахом, а затем возродился, будто ничего и не было. Потом Химериан щёлкнул пальцами и фарфоровая ваза, стоявшая на комоде, взмыла в воздух и, перекувыркнувшись в воздухе несколько раз, мягко опустилась на стол.
   - При чём, при чём... - Химериан, довольно осклабившись, перекидывал новый, только что созданный файербол с руки на руку. Его кресло парило в полуметре от земли, а глаза на краткий миг вместо чёрных стали янтарными, с вертикальными зрачками.
   - Ура! Мы едем домой! - завопил Артезиан, приплясывая от радости.
   - Не едем, - осадил его Химериан.
   - Но как же?.. - пролепетал помощник.
   - Я ещё не вошёл в полную силу. Абиссум не выходит, и всякое другое, сложное... Вы же не хотите, чтобы ваш господин вернулся в Эрмитанию беспомощным инвалидом?
   Гарнет хмыкнул, а Артезиан вытаращился:
   - Абиссум? А к кому вы его применили?
   - К какому-то ночному гуляке, - небрежно ответствовал Химериан. - Рад, что свидетелей этого позора не было. Так что пока я не готов к возвращению.
   Артезиан жалобно проблеял:
   - Но успехи колоссальные! Может, дома долечимся? А девушке выплатим хорошие отступные...
   Химериан глянул на него исподлобья, но Артезиан, ослеплённый перспективой возвращения в Эрмитанию, продолжил:
   - Я собрал сведения! Она хочет большую галерею. Дорого, конечно, но по-новому память стереть не удастся, я проверял... Купим здание на окраине или используем то, что вы уже приобрели. Надо будет составить смету - что выгодней, покупка или перепланировка с ремонтом... тут любая рада будет, не то что какая-то простолюдинка... утешится в два счёта...
   Гарнет метнулся к помощнику и за рукав поволок того в коридор.
   - Замолчи, дурак!
   Едва они выскочили из гостиной, захлопнув дверь, в неё ударилось что-то тяжёлое. В центре дверного плотна появился обугленный круг.
   - Что вы как маленький, ей-богу! - укоризненно проговорил дворецкий.
   -Нет, а что я такого сказал-то? - возмущённым шепотом прошипел бледный Артезиан. - Я думал, он предпочтёт расстаться полюбовно! Я предложил более чем щедрое вознаграждение! Что не так-то?!
   - У пекаря спросите, - загадочно ответил Гарнет.
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 8.50*17  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список