ТОЛЬКО ВЕТЕР ГОРЮЕТ В БЕЗЛЮДНОЙ СТЕПИ.

Воскресное утро ничем не отличалось от других " сестёр" сентября. Шестнадцатое, тепло, магнитные бури спят. Нет, не совсем так, засыпают. Четырнадцатого ещё бушевало, но не очень всерьёз.

Послышался телефонный звонок. " Алло" , - сказала я. В трубке засвистело, затрещало, завыло, потом откуда-то издалека послышался приятный, но ехидный мужской голос: " Ты ещё жива, Дана?"

-- Ага, - ответила весело, - и буду жить вечно.

-- Валяй, - разрешил голос, - и я отключилась.

Вставать совсем не хотелось. Вчерашний день принёс много неприятностей, вернее предупредил, что принесёт.

" Прими их и забудь," - отчётливо посоветовало мне что-то.

Глубоко задумавшись, неожиданно для самой себя, тихо ответила:" Постараюсь" . И странное ощущение нереальности этого второго утреннего разговора резануло по нервам.

" Надо вставать, - упрекнула я себя, - надо собраться и, наконец-то, приобрести что-нибудь тёплое на недалёкую уже зиму: хотя бы сапоги с брюками."

" Зачем? Тебе это больше не пригодится," - отчётливо перебил мои мысли тот же самый невидимый собеседник.

Не желая принимать мистику всерьёз, я тотчас же нашла ей объяснение: устала, никак не проснусь, и продолжая окунаться в сон, отягощаю его своими проблемами. Решила подумать о чём-нибудь другом, но " доброе, разумное и вечное" в это странноватое утро совсем не хотело появляться, а в голову лез один проклятый быт.

" Когда же ты помоешь окна?" - беззвучно спросила я саму себя.

Голос молчал, но не успела я обрадоваться этому, как вновь возник Он, уже знакомый, хотя и бесцветный. Нет-нет, скорее светло-серый, теперь не ехидный, но абсолютно уверенный в себе, и поэтому спокойный: " Пусть тебя ничто не беспокоит, тебе это не нужно."

Решив прекратить дурацкий разговор с подкоркой, или ... с чёртом (я ещё не поняла, с кем), решительно вскочила, и в тот же миг, взвизгнув от боли, повалилась обратно на диван. Что-то чёрное и колючее больно укусило меня в палец и сразу исчезло. Открыв шторы, я увидела странную осеннюю муху (такие мне ещё не встречались). Она была плоской, как будто бы немного придавленной, и обладала когтистыми сильно изогнутыми лапками.

-- Это ты говорила со мной? - спросила я муху строго.

Та молчала, хищно облизывая свои угрожающие конечности.

Решительно схватив тапку, я долго носилась за мерзким насекомым. Увы, тапочные удары не наносили мухе вреда; и только сильно прижав её газетой к стеклу, с большим трудом удалось отправить на тот свет эту мерзкую, совсем не твою, Боже, тварь.

Несмотря на воинственные прыжки я попрежнему чувствовала себя сонной и почти такой же раздавленной, как мутант насекомого.

" Когда же я, наконец, напишу письмо Санину?" - немного прояснилось в голове, но сегодня эти мысли не содержали былых эмоций: страстей, обид, ненависти.

Я вновь прислушалась к себе: " Да, всё действительно так. Мне совсем... (совсем!) не больно оттого, что любимый нашёл себе другую. Даже наоборот, на душе полное спокойствие, и ещё... ну, разве горсточка печали.

" Его скоро не станет, и ты знаешь это," - снова возник тот самый серый собеседник, и свалить безумие на муху теперь уже не было никакой возможности.

-- Да, - ответила я тихо. - Мне, и правда, всё равно, даже, пожалуй, спокойнее, но... печальнее на душе.

Затем мои мысли сделали другой скачок: " Сегодня воскресенье? Точно. И в этот день я хотела сходить в Измайловский парк - попрощаться с любимым озером, где плавают элегантные утки, а ивы, склонившиеся к воде, рассматривают свои отражения и восхищаются. А ещё надобно не забыть посидеть на старых и мудрых, рассохшихся от времени пнях, столько видевших горя и радости за сотню лет. Затянувшаяся московская осень всегда кончается быстро, и каждый раз думается, что навсегда."

" К чему теперь всё это?" - снова послышался унылый внутренний голос.

-- А пошёл-ка ты к чёрту, - сказала я бесстрастно, но твёрдо. Даже если наступит конец света, или близка моя смерть, ты не отнимешь у меня щемящей прелести сегодняшнего тихого осеннего дня.

И только теперь противная вялость, наконец-то, улетучилась. Одевшись и немного перекусив, я сказала " Карлу Второму" , моему любимому, абсолютно чёрному пушистому псу: " Собираемся и - в парк."

Карл обожал этот зелёный уголок Москвы, где воздух свеж, а лес разнообразен, но сегодня ему явно не хотелось покидать " каменное убежище" . Он глядел на меня грустными глазами и явно не одобрял.

-- Ну, что может случиться с нами? - спросила я друга. - В крайнем случае попадём под дождь. Скажи, нам ли привыкать к капризам переменчивого московского сентября?"

Карл продолжал лежать. Теперь в его глазах отчётливо читалось: " Сиди дома, бесчувственная человеческая особь. В такой день ни один порядочный человек, не говоря уже о собаке, и носа не высунет на улицу." Он даже сердито порыкивал, но зная мой твёрдый характер, с каждой секундой отчаивался всё больше и больше.

" Предчувствия, предчувствия, - подумала я. - Можно ли говорить об этом в третьем тысячелетии от рождества Христова. И никакая городская собака, за такую массу лет растерявшая все свои ощущения, не в силах предугадать судьбы.

Ну, ладно, - лежи дома и посапывай, старый лентяй, - разрешила я ему, направляясь к двери."

Вот этого уж царственный Карл допустить никак не мог. По-человечески глубоко вздохнув и попытавшись ещё немного поскулить и полизать мои щёки, друг неохотно направился за мной, решительной и непреклонной.

В парке было тихо и ещё малолюдно. Только мелькнули в жёлто-зелёной дали неясные силуэты влюблённых, да радостный мальчишка лет двенадцати промчался на роликах. Вот и всё. Ветра не было совсем, и сухие листья, медленно планируя, с тихими печально-прощальными вздохами сыпались на землю. Солнце уже поднялось, но ещё не успев разогнать утренний туман, светило тускло и уныло.

-- Печально в природе, печально на душе, - тихо сказала я Карлу, и тот утвердительно кивнул головой.

По утренней прохладе мы быстро домчались до озера. Ни дети, ни любители купаться в холодной воде, ни развесёлые кампании ещё не появились. Нас было всего трое: я, опять подрёмывающая на ходу, грустный друг и абсолютно спокойная гладь " родного существа" . И ещё тишь, такая глубокая, немного пугающая меня, очень-очень Карла, но слова не шли на ум. Я только тихо поздоровалась с озером, и мы застыли, как всегда заколдованные его чарами.

Сколько прошло времени я не могу сказать. Часы почему-то остановились, люди, как ни странно, не появились, а серо-белая муть, с которой светило так и не справилось, начала понемногу захватывать небо.

Кое-как вынырнув из оцепенения, я разбудила дремлющего Карла, и мы помчались домой. Удивительно, но нам опять никто не встретился. Выйдя из парка, я огляделась. Солнце клонилось к закату, затягиваясь теперь уже, тёмными тучами, а метро, выходящее рядом с парком на поверхность, видимо, не работало и уже давно. Улицы тоже были пустынными. Вокруг одна тишина, тонко, но пронзительно звенящая. И зловещая.

Быстро темнело. Карл торопил меня, я едва удерживала поводок. Лифт не ходил. Мы поднялись по лестнице и вошли в квартиру. За окном стало уже абсолютно черно. Надо было что-то делать. Я щёлкнула выключателем (электричество, естественно, не работало), позвонила по 01, 02, 03. Никто не отозвался, поскреблась к соседям. Молчание. Ещё раз выглянула наружу. Во всех ближайших домах - ни одного светящегося окна.

Совсем стало не по себе. Подумалось: " Быть может, война? Бактериологическое оружие? Все погибли" , - но мозг не хотел смиряться с такой ужасной возможностью.

Прихватив спички, я снова постучалась к соседям. Ни шороха. Легонько толкнула дверь. Та открылась, погрузив меня в глухую черноту. Зажгла спичку, огляделась: всё на местах, чисто, аккуратно, на столе чашка чая, недопитая... Обследовала ещё одну квартиру. Пусто. Третью. И тут всё, как всегда, но только без людей. Здесь часы ходили, показывая полдень? Полночь? Понять было невозможно.

Экспроприировав спички в четырёх квартирах, я вернулась домой, но зажигать свет было боязно. Карл спал. Сняв одеяла с кровати и расстелив их на полу, я обняла тёплого друга, пытаясь забыться, но упрямый сон не приходил. Тогда не в силах хотя бы что-нибудь понять, схватила изрядную дозу снотворного и в ту же минуту отрубилась. Последняя мысль, которую я не успела додумать, была простой и бесхитростной:" Спать, только спать, не видя ничего и не думая ни о чём..."

Меня разбудил холод. За окнами опять царствовала серость. Солнце, вроде бы, угадывалось, но не могло пробиться через косматую тёмно-серую муть, а может быть, его уже не существовало, или светило решило капитально отдохнуть от своих поднадоевших обязанностей?

Карл спал. Я не стала его будить. Газа не было, а вот вода из крана текла. Холодная.

" Ну, хотя бы так, - подумалось, и натыкаясь на мебель, я отправилась инспектировать продукты : корзина яблок (спасибо брату, привёз из собственного сада), мясные консервы в банках, манка, гречневая крупа, буханка чёрного хлеба; грибы сушёные, ещё прошлогодние (лето было щедрым на боровиков), бутылка подсолнечного масла, банки с собачьей едой, соль и сахар. Совсем неплохо, недели три можно протянуть.

Но где же люди? Куда они пропали. Что с братом и его детьми? И почему я такая вялая и сонная, совсем непохожая на себя."

Задумчиво съев парочку яблок, я закрыла форточку, из которой свистел холод, и обняв так и не проснувшегося друга, опять провалилась в " чёрную дыру" .

На этот раз пришли сны. Кто-то невидимый, но хорошо слышимый, удивлялся.

- Ну, надо же! Женщина с собакой безо всякой паники спит себе на полу, и как видно ничего не боится. А ты говорил: " Паника, самоубийства, выскакивания из окон..."

В этот момент я, и правда, уже не боялась, зато проснулся дикий интерес. Слегка приоткрыв глаза, попыталась увидеть владельца голоса, но в этот момент услышалось такое...

-- Даже уничтожать жалко, - сказало НЕЧТО безо всяких оттенков в голосе.

-- И не надо, всегда успеем. Включи эту странную парочку в " Жёлтую книгу" . Посмотрим, как они будут приспосабливаться к новым условиям, - произнёс кто-то ещё, такой же невидимый и бесстрастный.

-- Но инструкция? - без эмоций спросил первый.

-- Допускает такую возможность, в виде исключения.

По комнате что-то прошелестело, и снова стало тихо и темно, как в могиле. И совсем уже некстати подумалось: " Где-то мой Санин? Наверное, опять с новой подружкой?" - но эта уловка была последней.

Душа затрепетала, сердце защемило, и наконец-то, я решилась спросить себя саму: " А что если на всём белом свете нас осталось только двое: я и Карл?" " Нет-нет-нет, - воспротивился разум. - Не может такого быть. Всё утрясётся."

И сразу же перед глазами всплыла знакомая до боли картина: мой усмехающийся муж в одну из тех минут, когда я пыталась в тысячный раз " развести беду руками" . Очередную.

Санин был скептиком и насмешником, меня считал смелой и бесшабашной до глупости, но сегодня и ему бы стало предельно ясно, что с такой бедой, мне в одиночку не справиться.

" Но делать нечего, - подумалось следом, - пожить бы ещё часок... денёк... неделю... месяц... Разве это не счастье? Любая жизнь лучше смерти и тления. Буду считать, что нам с Карлом в очередной раз повезло, и попытаюсь понять, что же они сделали с нашей безалаберной планетой? Скорее всего Богу просто надоели деяния людей: бесконечные раздоры, убийства, кражи, войны и их причины : чёрная зависть, жадность и тупоумие людей.

Да, поставленная задача так проста, так прозрачна: " выполоть" неудачное население планеты и заселить её добрыми, порядочными, сердечными существами, лишёнными человеческих пороков."

-- Пойдём, погуляем, - сказала я Карлу, но друг так и не смог проснуться и жалобно поскуливал во сне.

И тут в дверь постучали. Непроизвольно рванувшись, я остановилась. " Что делать?" В странном белесом призраке теперешнего утра был невыносимо страшен этот слабый стук по сравнению с жутким поспешным неровным колотьём моего сердца.

Я оглянулась на Карла. Тот очнулся и сидел напрягшись, но не не испугавшись. На его всегда человеческом лице было написано только одно - интерес. По - прежнему подрагивая, с опаской приоткрыла дверь на цепочку; и первое, что увиделось, оказалось собакой, лобастой, желто-серой, с умными и добрыми глазами, а за ней угадывался ещё кто-то живой, полурастворённый в мглистых дневных сумерках, высокий и несомненно добрый.

-- Здравствуйте, - весело произнесло видение. - Наконец-то, мы нашли живую душу. Меня зовут Иваном, а подругу Венерой.

-- Дана и Карл Второй, - представились мы, а собаки принялись аккуратно знакомиться, обнюхивая друг друга.

Мы осматривались.

Да, на сердце моём потеплело, и неожиданно для самой себя сказалось: " Есть хотите?"

-- Да-да, ужасно, - кивнул мужчина.

Теперь, немного успокоившись, я смогла его рассмотреть: высокий, с длинными волосами, стянутыми резинкой, лицо подвижное, улыбчивое, глаза немного косоватые, светло-серые. За спиной - старенький рюкзачок.

-- Там, откуда мы пришли, - сообщил Иван, - уже нет никакого продовольствия. Всё съестное разлагается со страшной силой. Единственное, что не портится - это консервы в жестяных и стеклянных банках. Будьте очень осторожны.

Я посмотрела на яблоки, они стали чёрными, как антрацит ночью.

-- Почему так? - спросила я.

-- Подобные вопросы теперь неуместны. Увы, нет никаких " почему" , " зачем" и " за что" , - грустно ответил Ваня.

-- Но это и не кара Господня. Ведь его Трубный Глас не прозвучал, не правда ли? - пошутила я.

-- Кто знает? - прошептал Иван.

Открыв мясные консервы и банку компота, мы молча утолили голод. За окнами немного посветлело.

-- Ну, что ж, - вздохнул пришелец, - пора познакомить вас с военной обстановкой. " Это" пока идёт с востока, очень быстро, днём и ночью. Местами оно дотянулось до кольцевой автодороги. Движется постоянно, но вдруг останавливается на несколько часов. За ним остаётся ровная песчано-глинистая равнина. Больше всего НЕЧТО похоже на красную траву, шутя и играючи перемалывающую всё подряд: железобетонные конструкции, рельсы, столбы, деревья, провода; а дома без видимых причин оседают, как это было со взорванными небоскрёбами Америки, и уже через пару часов на их месте воцаряется та же уныло-жёлтая плоскотина.

Мне страшно было заходить на оккупированную территорию, всё время казалось, что НЕЧТО и нас перемелет в муку.

И всё-таки создаётся впечатление, что кроваво-красная стремительная тварь ползёт как бы вторым фронтом, уже после разрушений. Она закрепляет поверхность и пожирает все вредные ингредиенты, в её понимании. За какое время процесс догонит нас, трудно сказать : быть может, через два-три дня, быть может сегодня. Поэтому главной целью редких выживших остаётся одно - успеть удрать от этого жуткого " красного монстра" . Так что пора-пора собираться.

-- Ох, - подумала я, - а что если эта стерва способна наступать с нескольких сторон одновременно, тогда нам вряд ли

удастся уцелеть.

Ваня быстро сбегал в ближайшие магазины за консервами, спичками, плащами, ботинками; и набив всем этим добром два рюкзака, мы двинулись в путь.

-- Надо идти в горы, только в горы, - повторял Иван.

-- Но почему?

-- Надеюсь, что " трава" не сможет справиться со скалистыми вершинами Альп или Памира. Уральские - не годятся. Нам нужны высокие каменистые горы.

-- И в тот же миг послышался он, тихий, но совершенно особенный нарастающий шелест. Это рушились соседние " башни" уже неподалёку от нас.

Мы выскочили на улицу. Да-да. Многоэтажки, долго и верно служившие людям , осыпались, быстро превращаясь в белесую пыль, а деревья, с таким трудом выжившие в Мегаполисе, тихо ахали, на глазах превращаясь в труху.

-- Быстрее, - закричал Иван, - на запад.

И наша странная кампания, напуганная картиной медленно, но неотвратимо шагающего Апокалипсиса, рванула к центру Москвы, абсолютно не понимая, с какой стороны скорее захлопнется " мышеловка" .

Однако настроение моё повысилось. С каждой секундой приходило понимание того, что нам с Карлом повезло. Не будь Ивана, как бы мы метались в этом тихом ужасе, и скорее всего быстро бы оказались жертвами безобидной на первый взгляд " красной травки" .

А с виду - вокруг такое спокойствие: людей нет, тихо дремлют машины на улицах и переулках... тепло... И страшно подумать, что Кремлю и Большому театру уготована та же участь.

Мысли бешено скачут. Понимаю, что надо убегать быстрее. Говорю об этом спутнику: " Давай попытаемся завести машину."

-- Я пробовал уже раз сорок, - сокрушается Ваня, - бесполезно. Вся энергия кем-то поглощена, не стоит терять времени, - повздыхал тяжело и добавил. - Не могу понять, как они смогли в считанные секунды расправиться с таким количеством людей на планете. И ещё одно. Отчего не убивают нас четверых? Это что, тоже эксперимент, или его погрешность? - Помолчал, посопел и прошептал. - Кожей чувствую, кто-то внимательно следит за нами, то воздвигая неодолимые препятствия, то помогая уцелеть. Вот, сегодня, например, я хотел сразу идти к центру Москвы, но Венера каждый раз поворачивала меня в вашу сторону, даже укусила за ногу, правда, слегка, но подобного раньше никогда не случалось.

Довольно бойко мы прошли Парковую улицу, пересекли Сиреневый бульвар и двинулись по Щёлковскому шоссе к центру Мегаполиса. Увы. Никто не встретился нам, никто не помахал рукой из окна. Безмолвие, незнакомые запахи и этот нелепый свет Солнца, а солнца ли?

Так хотелось поговорить с Иваном, но тот, весь отдаваясь движению, тотчас прерывал меня, попугивая тем, что " красная зверина" может быстро догнать нас.

Уже вечерело ( в новом понимании термина), мы приближались к Ленинскому проспекту, когда я увидела прижавшийся к стене дома старенький автомобиль. Сколько их, намертво заглушенных, дремало вокруг нас, но этот ! Только он один был с горящими фарами.

-- Иван, - прошептала я, - давай попробуем.

Всё в секунду поняв, спутник рванулся к голубой шкоде. Куда делись его спокойствие и меланхолия?

И надо же, через пару секунд старенький мотор бодро зашумел, а мы, уставшие, но наконец-то, успокоившиеся распластались по сиденьям. Быстро осилив проспект и выскочив на кольцевую дорогу, решили подкрепиться и пополнить запас консервов в ближайшем магазинчике.

Наевшись, собаки быстро заснули, а мы с Иваном никак не могли.

-- Вот, ты, - начал наконец-то он, - такая красивая, умная и спокойная. Наверняка мужчины ходили за тобой толпами?

Я тяжело вздохнула.

-- Нет, мне совсем не везло с мужчинами. Они всегда относились ко мне, как хорошему другу. Парню. Сколько же было вылито на меня их трогательных рассказов о безответной любви к моим подругам. Я жалела их, множество раз помогая найти тропинку к душам легкомысленных сексапильных и очень смелых девчонок , легко меняющих партнёров. А вот теперь... теперь и ты решился обнажить мне свою душу.

-- Да, - ответил Иван, и при этом у меня такое ощущение, что рядом со мной мой старый-старый преданный друг, и я, как всегда, прошу у него помощи.

-- Ну, что ж, давай, - горестно улыбнулась я.

(Пора признаваться, меня уже обожгла любовь к этому славному парню, а он, увы, ничего не замечал).

Было по-прежнему тихо и сыро. По-видимому, вечерело. Меня радовало, что собаки подружились. Карл нежно обнимал спутницу, уже по жизни, и Венера разрешала ему всё.

Зато мы с Ваней оставались просто знакомыми. Что-то серьёзное тяготило его все эти дни, но вздыхая и мучаясь, спутник никак не решался приступить к серьёзному разговору. Я не торопила его.

-- Расскажи мне подробнее о себе, - тихо попросил мужчина.

-- Ничего-ничего интересного не случалось в моей жизни, - медленно начала я , - всё, как у всех. Детство, бездарная школа, университет. Почему-то всё время спешила, я так спешила... Теперь мне иногда кажется, что... предчувствовала мировую беду. Поторопилась и выйти замуж за Санина, весёлого юношу, но уже через год смертельно устала от его измен, ехидных намёков родных и друзей, постоянных телефонных звонков бесконечных любовниц... Потребовала развода, очень удивив этим мужа. Он почему-то был уверен, что я со всем смирюсь.

И всё-таки был один хороший год в моей жизни. Прошлый. Мы дружно и тепло провели его с Карлом и радостно начали новый, не ведая того, что уже двумя ногами завязли в трясине Апокалипсиса.

Помолчали.

-- А как у тебя? - спросила я.

-- Да вроде твоего. Всё собирался жениться, но никак не мог найти настоящую подругу. Мама очень волновалась, ей хотелось внуков, а мне, по-честному, погулять. Вот и допрыгался. Правда, в последнее время взялся за ум и закончил институт. Представляешь, я ухитрился проучиться в нём восемь лет. А мама умерла, так и не дождавшись малышей. Горевал, очень горевал, никогда не понимая раньше, как любил... Её одну. Никого больше я так не любил.

Уныло протащился год, ещё один... и мне встретилась Надя, красивая, высокая, статная. Безумно влюбился. Каждый день полыхал счастьем. А через три месяца она ушла. Сначала подумалось: " Это шутка, неудачная шутка." Но нет. С любимой ушли все надежды, оставив мне страдания, ревность и тоску.

Была бы ты в нашей группе, я тоже бы, наверное плакал на твоём плече.

Надя прожила со своим избранником около года. Потом вернулась. Я всё простил, и радость снова поселилась в нашем доме. Да, это было счастливое время. Дни опять радостно неслись, и каждый из них становился всё ярче, всё прекраснее.

А через три недели она призналась мне, что страстно влюбилась, теперь в ассистента кафедры, и они собираются пожениться.

Моему горю снова не было пределов, Я искал её повсюду... Однажды показалось, что любимая совсем рядом со мной, в толпе... В другой раз увидел её глаза в окне уходящего поезда метро... Хотел умереть... И кто знает... Быть может и покончил счёты с жизнью, если бы не встретил тебя и твоего верного стража - Карла Второго.

Ваня надолго замолк, потом прошептал :" И всё-таки, я чувствую себя подонком. Надо было зайти в её ( нашу, когда-то, квартиру). А вдруг она была ещё жива. Вчера не спал всю ночь и, наконец-то, понял - мне необходимо вернуться и отыскать Надю, мою, хотя и бывшую любовь. Уверен, что найду, и мы обязательно догоним вас.

Я очень боялась расплакаться , ведь мне опять показалось, да, просто показалось, что одиночество кончилось; и рядом со мной шагает по нашей несчастной планете славный молодой мужчина. Защитник. Увы. Я долго ещё пыталась внушить другу мысль о безнадежности поисков любимой в разрушенном городе. Он всё понимал, и всё-таки ушёл.

А мы пошагали дальше в горы. В прямом смысле слова, и собаки - тоже , потому что мотор заглох, и нам приходится снова топать пешком.

На следующий день, обдумав наше положение, мы решили идти в Альпы через Минск, Варшаву, Прагу, Берн. Тогда ещё в моей душе теплилась маленькая надежда на то, что цивилизованным западным государствам не выпало такой печальной участи, как безалаберной дикой России. Но тихо, печально и безлюдно было вокруг, и деревья, несмотря на тепло, бесшумно теряли свои багряные одежды, как будто бы предчувствуя своё зловещее будущее.

" Ну, вот, теперь - полный порядок, - грустно подумалось мне, - я опять одна в целом мире. Только собаки любят меня от всей души. И ни один мужчина никогда не чувствовал моей любви. Почему? Иван, вот, тоже не понял, как мне было хорошо с ним. Ушёл, и конечно, навсегда. Он сделает всё для того, чтобы найти своё " Светило" - неразборчивую Надюшу, и вновь будет счастлив."

Второй печальной ночью после ухода друга ( по-видимому, это всё-таки была ночь) мне опять не спалось. Временами я окуналась на несколько минут в дрёму и радостно расслаблялась, а потом снова и снова просыпаясь, чувствовала себя так,... как обычно, никому ненужной и неинтересной.

Утром же, с трудом освободившись от странного сна, сразу окунулась в неуют. Венера печально подвывала, а Карл, вцепившись зубами в мой ботинок, недовольно ворчал.

-- Ну, что ещё случилось ? - спросила я их, ожидая очередных бед.

Карл потянул меня к шоссе, и ужас объял меня. Там, хищно похрустывая, споро пододвигался к по направлению к нам кроваво-красный клин - передовой неприятельский отряд. " Трава!"

Я погладила умные головы собак, и не теряя секунды , мы помчались вперёд по шоссе, а в голове моей билось одно: " Ну, вот и всё. Вряд ли нам удастся выжить в этом сером бесцветии." И как бы утешая (" это совсем не так" ) собаки встали слева и справа от меня, и мы ринулись вперёд, надеясь, что " красная дрянь" подавится жёстким пластом асфальта.

Весь день, ни на минуту не останавливаясь , мы бежали от врага. В конце концов " чудовище" отстало: либо потеряло нас, либо накапливало силы. В конце концов мы решились рискнуть и немного передохнуть.

Ночь прошла неожиданно спокойно, и двинулись мы потихоньку дальше, утопая в серости; но зато уже через пару часов получили первый королевский подарок от Судьбы.

Под окнами небольшой избушки в ветхой деревеньке стояли два почти новых велосипеда.

-- Ура! - сказала я тихо, ещё не не совсем веря нахлынувшему счастью, а Карл радостно вздохнул.

" Какими же дураками мы оказались, - подумалось. - Надо было ещё в Москве раздобыть велосипеды. Где бы мы уже были! И никакая хищная " трава" нас бы задержала."

-- Жаль, что с нами нет Ивана, - сказала я собакам . - Давайте оставим ему послание. - И вытащив велосипед на середину дороги, написала углём на асфальте. " Садись на " коня" и догоняй нас по Минскому шоссе. Ждём, любим. "

---- ---- ---- ----

Он появился через неделю, усталый, угрюмый, голодный, с исцарапанными " травой" руками и ногами. Мы радостно бросились навстречу, но Ваня был безутешен. Дважды " монстр" загонял его в круговой плен, не давая пройти ни вперёд, ни назад. Даже появление безэнергетических велосипедов не улучшило его настроения; и мне показалось, что врагу удалось сломать и этого славного парня.

Мы долго ехали молча, Иван оставался угрюмым и молчаливым; и пришлось мне снова вспомнить свою обычную роль: оберегать и утешать, а хотелось наорать на него, или отшлёпать.

Удивительно, но друга привела в чувство Венера, Я уже подрёмывала, сидя рядом с маленьким догорающем костерком, а Ваня всё страдал. Крупные слёзы катились по его несчастному лицу, временами слышались глухие рыдания...

Пытаясь не взорваться, я просчитывала ситуацию. Естественно, НЕЧТО крепко ударило по нашим нервам, лишив родных, любимых, друзей, жилища.А сколько тысяч ( миллионов!) людей бесследно исчезло. Где они? Как-то им там, в неизвестности? Быть может, мы теперь единственные на Земле. И в тот же миг, не успев додумать мысль, оказываюсь свидетелем такого действия: Венера подходит к Ване и своей жёлтой жёсткой лапой совершает то, на что никак не могла решиться я. Представляете, она отшлёпала его по щекам. Звучно и смачно.

Ваня рассердился, поднял руку, но здесь уже подключились мы с Карлом.

-- Нельзя, - сказала я, - у неё скоро появятся дети. Не имеешь права обижать беременную женщину , да и Карл не позволит. Загрызут они тебя.

Карл хищно рыкнул, и тут, наконец-то, на лице мужчины появилась слабая улыбка.

-- Ничего себе, - сказал он, - бандочка сбилась. Просто хищная стая волков.

-- Иначе нельзя, сейчас не время скорби, а время выживания, - вздохнула я, - и мы должны сделать всё для того, чтобы у Венеры выжило потомство. Это теперь наша главная задача. Не зря же Господь оставил нас на Земле. Быть может, не надолго, на месяц-другой, но это всё равно королевский, нет, Божеский подарок, а гневить Господа более чем грешно,

-- Ну, да, - протянул Ваня уныло, а мне, вот, кажется, что Великий тупо проспал это действо, - и надолго замолчал, не решаясь рассказать о своих мытарствах там, в городе, где уже не было места человеку и царствовал чей-то новый чуждый мир.

-- Красная трава, - наконец-то начал он, - крепко держит в своих руках оборону. Сейчас её западная граница разрушений тянется точно по мередиану. В случае же появления кого-нибудь живого или самодвижущегося наблюдается резкий выброс " травы" и её стремительное движение в опасном направлении. Я сначала убегал, потом понял, что нужно просто стоять или сидеть, не двигаясь. Москвы теперь, практически, нет, - грустно добавил он. - Город полностью разрушен и захвачен " красным чудовищем" . И ещё одно, важное. При виде живого " трава" издаёт дурманящий запах, подобный наркотику. От него парализуется воля и хочется только одного - прилечь, видя дивные ярко-красные солнечные сны. Я чуть-чуть не попался, - вздохнул он и показал нам глубокий шрам на левой руке. - Это её " поцелуй" . Не знаю, как и выбрался: в полубреду, в полусне.

Выговорившись, усталый Ваня заснул, а я лежала, глядя в беззвёздное белесо-чёрное небо, и думала: " А быть может, Господи, ты просто нас наказал и ещё сможешь простить? Хотя, вряд ли?"

Бессилие наваливалось на меня . Но надо было жить дальше. А надо ли?

В Минске, таком же печально-заброшенном, мы немного успокоились. Гадина, видимо, потеряла нас. Погода, несмотря на календарный ноябрь, оставалась такой же тёплой и кислой, как и полтора месяца тому назад. Мы запаслись новой порцией консервов, приоделись в кожаные куртки, брюки, и новые удобные башмаки; и самое главное нашли в книжном магазине детальную карту Европы.

Теперь наш путь лежал на Брест, до которого оставалось немного-немало - триста двадцать километров. А каждое " завтра" было теперь абсолютно непредсказуемым. Что если проснёмся поутру, а на дворе - зима? Но та поимела совесть и пока не наступила.

Ещё мы торопились потому, что никак не могли просчитать, с какой скоростью догоняет нас трава. Хотелось верить, что совсем оставила в покое, присоединившись к фронту, уходящему на восток, как это было в первые дни. Быть может, она решила поступиться той малой погрешностью, которую допустила, или утешилась тем, что разум двух обычных людей всё равно погаснет в мире планетарных катаклизмов, и нас догонит не она, а вульгарное безумие.

Мы уже приближались к польской границе, когда случилась первая встреча с живым существом. Это был обычный таракан-пруссак, и Карл, недолюбливающий насекомых, уже приподнял свою жёсткую лапу, раздумывая: раздавить малышку, или помиловать? А таракан, такой маленький, тщедушный и одинокий, глядел на собаку без страха, но очень грустно.

-- Надо убить эту гадину, - встрепенулся Иван. - Такие, вот, везде выживут, в любых условиях, не то, что люди.

-- Нет-нет, - рассердилась я. - Что-то на всём пути нам не встретились полчища усатых. И этот - такой же бедолага, как и мы с тобой. Крошечная погрешность Великого Творца... злого Бога... Да, малютке не повезло. Он, как и мы, почему-то, выжил и теперь страдает. Пусть живёт, пусть хотя бы на одну миллиардную долю увеличится население Земли. И ещё... сдаётся мне, что это не простое насекомое, а тараканий Сократ. Все другие вымерли от страха или отравы, а наш знакомый нашёл для себя что-то, позволившее ему выжить.

Я выбрала из банки куриной ветчины маленький кусочек и положила его перед тараканом. Да, этот бедняга здорово проголодался. Как же он пиршествовал!

-- Вот, и проживёт ещё несколько дней, - радовалась я, а Иван долго смотрел на меня, как - то странно и неожиданно ласково.

Потом случилось ещё одно тёплое событие. На семидесятый день нашего похода ощенилась Венера ( так хотелось сказать - " родила" трёх маленьких, смешных комочка, ещё не подозревающих, в какую передрягу толкнула их судьба).

" Дети должны вырасти здоровыми, сильными и смелыми, - сказала я . Только так. Мы постараемся помочь. Вы знаете, что самое страшное сейчас - это многоликая смерть, царящая повсюду."

" Мы знаем, не беспокойся," - сказали глаза Карла.

Он ещё хотел бы добавить о безумии, что охватило этот мир, особенно страшноватым для людей, привыкших к ежедневным контактам с себе подобными. Ведь до сих пор Ваня и любимая Дана не понимают, как была необходима им та мощная энергия, которой они, почти не замечая, привыкли обмениваться на протяжении всей своей жизни. Но Карл только вздохнул, ещё раз посетовав о том, за какие-такие грехи Господь не дал их племени настоящей речи. Только вот одна Дана почти всегда понимает его, но ведь это Дана, его любимая Даная.

И сейчас таким родным голосом она называет её дочку Верой ( а ему хотелось бы - Даной), а мальчишек - Миром и Карлом Третьим,

" Конечно, она права" , - соглашается он, и улыбаясь, трётся тёплым боком о колено хозяйки.

Прошёл час я проснулась от холода. Такого жестокого мороза ещё не случалось: ледяные струи рвались в рот и ноздри. Нехотя через силу поднялась, чтобы немного разогреться, и тут же почувствовала: всё изменилось, и сейчас что-нибудь обязательно произойдёт, страшное и необратимое. Да, эта ночь была жуткой: тёмной, беззвёздной, безоблачной, и даже хищная Луна поспешила куда-то спрятаться.

И уже в следующий момент увиделось, как по чёрному небу стала быстро распространяться тёмно-серая клочкастая субстанция, что с огромной скоростью неслась прямо на меня одну. Приблизившись, материя начала уплотняться, закручиваясь в огромный смерч, потом послышался резкий звук, зашумело в ушах, и странная материя, медленно модифицируясь, превратилась в массивную чёрную (абсолютно чёрную, много чернея неба) пирамиду и при этом - прозрачную., Противный звук не прекращался, мне стало дурно... Видимо, на секунду я потеряла сознание. Очнувшись, поняла, что тёмное НЕЧТО окружило меня со всех сторон. И вдруг внутри пирамиды зажёгся свет, стало светло и тепло, но всё равно тревожно.

Нечто по-прежнему сочилось ото всюду.

А там, снаружи мелко дрожали деревья, пока ещё живые, стонал Ваня, не в силах проснуться, и подвывали собаки в странном полусне.

- Кто ты, назовись, - спросила я темноту. - Друг или враг?

Молчание, долгое, тревожное, ни шороха, ни звука, ни вздоха. Потом - короткий ответ.

- Не друг и не враг. Творец.

- Откуда ты.?

- Издалека, где царствует другое Светило.

" Зачем ты здесь?" - хотела спросить, но НЕКТО прочёл мои мысли.

- Эксперимент,

- Его цель?

- Улучшить жизнь на планете.

- С кем же вы будете улучшать её, если на Земле не осталось людей. Вы оккупировали планету, погубили всё живое, и естественно, для своего, нового.

Опять молчание, долгое и страшное.

- Что станет теперь с нами?- спрашиваю, уже догадываясь, вряд ли понятны инопланетному существу мои мысли, заботы и страхи, но не могу остановиться. Очень тороплюсь.

- Да, земляне малоразумны, да, они не умеют дружить, договариваться и жить в мире. Да, на планете всегда царствовали зависть, ненависть, жестокость, насилие. Но это - наша планета и наша жизнь, единственная и очень короткая. И променять её на чужие правила и принципы мы не хотим,

Испугалась, замолчала,,, Опять долгая тишина, потом слышится глухой человеческий голос.

- Прошли сроки, не выдержаны обещания политиков, человечество обрастает пороками и скатывается в пропасть: ядерное оружие, наркотики, СПИД. В последние годы реально существовала гибель планеты...

И сразу в голову приходит немыслимое,

- Значит о вас было давно известно нашим политикам?

- Давно, уже сто лет назад.

- Боже мой! - задохнулась я. - И наш президент... тоже?

- Да, - тихое и уверенное в ответ.

Я долго страдала, переваривая услышанное, потом, собравшись с силами, спросила.

- Где люди?

- На другой планете, вы со своим куриным мозгом сказали бы: " В чистилище." И обратно вернутся единицы.

- Почему же мы не с ними?

- Ошибка эксперимента.

Нервы сдали, и я истерически захохотала, но быстро взяв себя в руки спросила: " Сколько людей осталось на планете?"

- Сотня в эксперименте, теперь с вами - сто два, и ещё около сотни таких же, как ты, " ошибок" .

Я обрадованно вздохнула, слишком уж велика была планета для нас двоих. Значит, мы всё-таки не одиноки.

- Где люди? - спросила я Творца.

- Уже... скоро встретитесь с ними, и помолчав НЕКТО сказал всю правду. - Естественно нам давно надо было уничтожить вашу кампанию, но вы оказались удивительно мудрыми; шутя обходили наши ловушки, и как ни странно... (Творец долго молчал)... но радость жизни не покидала вас.

- Ещё один последний вопрос. Что с солнцем?

- Профилактика и переход на другую орбиту для улучшение климата на Земле. И ещё, пожалуйста, самое-самое последнее...Покажитесь мне.

- Это невозможно!

Я решила не настаивать.

-Тогда... сообщите, знают ли о вас люди из сотни, поддерживаются ли связи с ними? - спешила я.

- Поддерживаем. И одновременно воюем. Большинству вряд ли удастся выжить.

- Зачем воюете?

Мой последний вопрос совсем не понравился Творцу. Он сердито вздохнул и видимо стал удаляться. Холодный воздух пронзил тихий свист, от которого перепуганные барабанные перепонки чуть не порвались, и безумно захотелось забыться.

Однако мысль о сне я мучительно гнала. Всё казалось, что главное пришельцем не сказано и не сделано. Надо быть бдительнее и не спать, хотя бы по очереди. Оглянувшись на Ваню и собак, я с удивлением убедилась в том, что все по-прежнему спокойно спят.

" Как же жить, что делать?" - крутилось в голове,

Я зажгла маленькую теплинку и принялась вслушиваться в себя. Нет, мне уже не было страшно. Неприятно? Да. И всё-таки сегодняшняя ночь впервые чем-то походила на земную. И тотчас надежда... Любимая моя надежда вспыхнула молнией и ... мгновенно умерла, потому что вдалеке снова появился теперь уже освещённый внутренним светом многогранник, несомненно направляющийся к нам.

В ту же секунду я бросилась к Ивану, но так и не сумев разбудить его принялась помогать проснувшейся Венере заталкивать щенков в какую-то пропасть или щель между каменными глыбами. Хотела вернуться обратно к другу, но Венера, схватив мою ногу зубами, не отпустила. Оглянувшись, успела увидеть, что Карл, пыхтя и подвывая, тащит Ваню к краю обрыва... И в тот же момент чувствую, что падаю, стремительно падаю куда-то вниз: в разлом, пропасть, щель...

Очнулась я быстро. Мы находились в странном подземелье , где не было полной темноты, потому что его стены блестели оранжево-жёлтым тусклым светом и на ощупь казались тёплыми. " Где же мужчины?" - заволновалась я . И в тот же момент, услышав странный шум, обернулась.

Слава Богу! Это наш любимый Карл сумел-таки столкнуть в " убежище" сонного Ваню и без сил пополз вниз.

Не прошло и двадцати секунд, как наверху загудело, завизжало, потом раздались странные хлопки. Там снаружи что-то взрывалось, ломалось, сверху полетели камни, но сокрушить стены жёлтого лаза они не могли.

Через пять-десять минут сверху снова послышался знакомый свист, теперь уже удаляющийся. Наконец-то, можно перевести дух. Надолго ли? Собаки улеглись рядышком и сразу заснули, а Ваня так и не проснулся, и это немного страшило. А я ? Сколько не пыталась прогнать тяжёлые думы о будущем, но так и не смогла. Да, теперь, вот, такая весёлая жизнь ожидает " ошибку" Творца. Одной рукой он будет помогать , а другой- воевать с нами.

Я долго лежала без сна, но в конце-концов он навалился, тяжёлый и безрадостный. Видимо, слишком огромным и страшным оказалось знание, опрокинувшееся на меня.

Проснулись мы поздно, часы не ходили, и было непонятно, что сейчас наверху - серый день или чёрная ночь, а быть может, ещё что-нибудь, не водившееся ранее на Земле.

Ваня, ушедший на разведку, сообщил, что лаз теперь завален многометровыми глыбами, и выхода наружу нет. Остаётся одно: искать другой выход, и не может быть, чтобы это сложное, несомненно рукотворное сооружение не имело его.

-Как займёмся поисками? - спросил Ваня. - Пойдём все вместе, или по двое? Один сторожит детей.

Порешили, что на первую разведку отправляются Ваня и Карл.

Они ушли, а пушистые малыши, прижавшись ко мне, согрелись и заснули. Я же сидела в полусне, в полузабытьи и каждую секунду ждала бед. Мне всё казалось, что сегодняшние правители Земли не успокоятся, покуда не удостоверятся в нашей смерти.

Обдумав ночные события по порядку, я поняла, что Творец, подумав хорошенько, решил расправиться с нами. Естественно, зачем ему лишние земные хлопоты? А быть может, это ещё одна проверка на прочность?Хотя, вряд ли.

Ваня с Карлом вернулись ни с чем. " Лаз,- удивлялся друг, - очень длинный и извилистый. Примерно через километр он расчленяется на три рукава, Два из них ведут в пропасть, а третий более-менее полого спускается на запад."

- Как же ты сообразил, где запад? - удивилась я,

- Не знаю, - пожал плечами Ваня, - но там на стене выгравировано пёрышко вроде стрелы и две буквы W и О.

- Не очень -то убедительно, - расстроилась я.

- Конечно, но делать нечего. У нас осталось всего четыре банки мясных консервов. А что потом ? Долгий- долгий сон в красивой могиле, сверкающей золотом.

- Нет, - передёрнулась я, полчаса отдыхаем, и снова в путь. Мы тут без вас подремали, теперь поспите вы, а я посторожу.

Мне стыдно, но всю жизнь я боялась подземелий. Всяких. Однажды " сглупа" , как говаривала моя бабушка, спустилась в шахту и пришла в ужас от тяжёлого воздуха, где кислород никак не чувствовался, противного скрипа деревянных креплений, похожего на кашель туберкулёзника, и звонкого стука толстых капель, просачивающихся через слои пород. Но больше всего давил на мои нервы многометровый свод над головой, готовый в любую секунду раздавить слабенькие крепления и похоронить всё живое.

Теперь же, помешкав немного, я нашла в себе силы и медленно потянулась по лазу, отмечая свои передвижения красным крестом. Вы не поверите, но это была губная помада. Да-да. Я стащила её в роскошном магазине Швейцарии, и в душе гордилась тем, что заимела такую дорогую вещь, но использовать по назначению не решалась.

Иду потихоньку дальше; в подземном ходе по-прежнему тишина, слабые скрипы-подвижки, слышу - где-то далеко идёт дождь, пошумливает, и всё живое, наверное, радуется.

" Боже мой! Какой дождь! Как пошумливает? Кто может радоваться на нашей несчастной планете?"

Поворот налево. Решаю - пройду ещё немного, устала, и ноги передвигаются с трудом. Здесь светлее, но от этого почему-то ещё страшнее. Ставлю очередной крест на стене. Она тёплая и как будто бы живая.

Останавливаюсь. Какие-то ещё новые непонятные звуки, похожие на шаги. Вот сейчас мы поглядим в глаза друг другу: никому не нужная земная женщина и могучий Творец, пришедший погубить человечество и без нашего ведома и согласия переделать всё на Земле по своему образу и подобию.

И тут ноги, умные мои ноги, останавливаются... затихают и звуки вдалеке. Проходит несколько минут, страх исчезает, а в голову врывается новая мысль: " Надо узнать, кто там, посмотреть на него без страха, поговорить, но где найти такие умные слова? Как убедить его, её, что не всё на свете так плохо; и губить любую жизнь - это не человеческое и не Божеское дело."

Ещё несколько ужасных минут, и я решаюсь. Медленно встаю и иду на встречу со своей Смертью. Теперь страх куда-то ушёл. На душе торжественно и спокойно. Бреду дальше, опять поворот, несветящийся и поэтому почти незаметный. Делаю ещё шаг и оказываюсь в полной темноте.

Снова наваливается страх, разворачиваюсь, хочу бежать обратно к своей странной, но уже любимой семье, но что-то большое и сильное дотрагивается до меня... Лишившись последних сил, вскрикиваю и падаю в обморок, успев заметить глаза... Да, светящиеся, голубые и весёлые...

" Ну, попалась птичка, стой," - в последний раз пытается шутить моё угасающее сознание... И - полная тишина...

Не ведаю, сколько прошло времени. Я проснулась в комнате, видимо, вырубленной в недрах горы. Оглядываюсь: лежу на раскладушке, покрытая пушистым мягким одеялом. В комнате тепло. Нет, это совсем не похоже на логово зла. Очень хочется есть... Шаги...

Прикрываю глаза. Страшно. Их двое. Оба говорят по-русски, но у одного из них - несомненно французский акцент и вкрапление слов на francaise . Люди! Но быть может рабы или воины того неведомого Бога. Дьявола? Творца?

- Спит, - говорит русский. - Как же она сумела справиться с инверсией климата, повсеместной отравой, обмануть " красную дрянь" и прошагать-проехать эти бесконечные километры? И как можно было угадать, что только в Альпах существует малая толика уцелеть.

- Морис, позови Александра, по-моему она просыпается.

Тёплая радостная волна растекается по моему телу, и я снова проваливаюсь в глубокий, но теперь уже прекрасный сон. В нём светит яркое солнце, летают жаворонки по синему ласковому небу, и пахнет ландышами.

Первое, что сказалось по возвращению в жизнь было: " Нас семеро. Оставшиеся - немного дальше от выхода. Пойдёмте, я покажу, Пожалуйста, скорее,"

- Не волнуйся и приходи в себя. Мы сейчас приведём твоих друзей, - сказал славный мужчина с большими грустными глазами.

Это был Александр Бахаров - легенда, надежда, и наконец-то, самый главный человек в Сотне.

Как же удивились горцы, увидев рядом с Ваней пятерых собак.

- Это - хорошие люди, - сказал Главный, - если они разделили все тяготы побега с четвероногими друзьями, Сейчас чрезвычайно важно сохранение любого земного существа.

- Странно, ведь Правитель встречался с ними, однако оставил и собак, и людей в живых? - произнёс полный розовощёкий и улыбчивый молодой мужчина.

Его звали Бардунас. ( " Литовец или латыш,- подумала я - и потом ещё: значит, это " чудовище" , называемое себя Творцом к тому же ещё и Правитель.).

Александр посмотрел на меня, улыбаясь, и весело произнёс: " На его месте я бы тоже оставил," Всеобщая радость охватила людей " Сотни" . Они смеялись, радовались и шутили, а мне всё время лезли в голову слова Творца - Правителя, что Сотне вряд ли выжить. " Творец заявил, - тихо сказала я Бахарову, что " Сотне" вскоре придётся очень трудно, и он не надеется на то, что вы сумеете уцелеть."

- Вы виделись и разговаривали с Правителем? - удивился Главный. - Нет, только слышала его и осязала.

- Нет, только слышала его и осязала.

- Вообще-то мы догадывались о своей участи и готовы сражаться до последнего, - твёрдо произнёс Александр, но лицо его посерело.

- Знайте, мы всегда будем вместе с вами, - грустно прошептала я,

- У Творца - трудная миссия на Планете, - продолжил Бахаров. - Он должен оставить в живых только лучших из лучших. Пусть их снова станет двое, как Адам и Ева, но эти люди должны быть ассами во всём. Поэтому Правитель будет постоянно провоцировать нас, создавая ужасающие, безнадежные условия, нещадно убивать слабых духом и телом. Вы удивили его, заставить думать и изменить программу, но не расслабляйтесь ни на секунду. Он всё время где-то рядом, поблизости, и за малейшую оплошность карает по высшей мере. Сначала нас было две сотни, теперь-одна, и сколько ещё продолжится смертоносный экзамен неведомо никому.

Отдохните двое суток, и на работу. Если бы вы знали, как нам нужны люди. Мы просто задыхаемся от обилия сложностей, которые необходимо разрешить за минуту или секунду.

- Мне достаточно одного дня , - сказала я. - Мы должны скорее включиться в общее дело.

- Нет, - тихо, но твёрдо проговорил Александр. - Сказано - два дня, так и будет.

Признаюсь, не всё было в нашей беседе так радужно, но об этом - потом.

А тогда, не говоря больше ни слова, я приняла холодный колючий душ, искусно проведённый от источника подземных вод, затем залезла под пушистое одеяло, и всё...Тишина, спокойствие и впервые за это время радостные солнечные сны.

Но уже через минуту, как показалось, меня разбудили. Было пять часов утра. Мучительно хотелось спать. Все мышцы болели и гудели, руки дрожали. Рядом с раскладушкой лежала одежда: шерстяной джемпер, плотная, но мягкая роба, куртка и шапка с длинным козырьком, на котором вмонтированы датчики, включатели и другие мелкие приборы.

С трудом пересилив себя, я приняла душ и отправилась в столовую. Людей было немного, человек пятнадцать. Все радостно здоровались, и каждый поторопился дотронуться до меня. Почему? Наверное, наш приход стал для них маленькой надеждой на лучшее. Мы смогли, и их родные, друзья, знакомые тоже справятся с ужасающими сложностями " не имеющей морали Судьбы" .

Послышался звонок, но никто не торопился вставать.

" Этот - предупредительный, - сказал красивый черноглазый француз - Морис. - Через десять минут все должны быть на рабочих местах."

Я заволновалась, потому что Вани среди завтракающих не было, а где он, было боязно спросить. Теперь в столовой осталось только двое. Я всё ждала. Наконец-то, ко мне подошёл Донатас.

- Пойдём со мной, - тихо сказал.

Не удивившись, но очень взволновавшись, пошла. Мышцы почти не болели, значит, в стакане было какое-то лекарство от перегрузок. Вошли в кабинет, общий для начальника и заместителя, однако Бахарова на месте нет.

- Простите, начал Донатас, но пока вы спали, мы тщательно обследовали вас на индекс приспособления к различным чрезвычайным ситуациям ( ips), и я должен вам сообщить, что он намного выше максимального.

- Это хорошо или плохо? - спросила я, ничего не понимающая.

- В нашем положении - прекрасно. До сих пор максимумом владел Александр - 173, и у меня тоже неплохо - 128.

- А сколько у меня?

- Двести девять. При максимуме двести из многих тысяч исследованных.

- А вы не ошиблись, - улыбнулась я, - всегда жила тихо, бездарно, не достигая высоких вершин и немыслимых успехов, и главное, не очень обеспечено. Нет, не голодала, но денег хронически не хватало. Так что никогда не пользовалась этими странными моими особенностями.

- Ну, да. Всё верно. Но когда припёрло, вы, сколотив прекрасный коллектив, сумели добраться до единственного места на Земле, где есть малая толика выжить.

- Будьте уверены, также поступили бы и вы, - сказала я.

- Да, но миллионы людей на Земле погибли и продолжают умирать от голода и болезней. Сейчас их осталось не более пяти сотен. " Красная трава, скоро перемелет последних, и сама погибнет от голода, выделив в атмосферу громадное количество кислорода. На этом процесс преобразования планеты закончится, и Творцу - Правителю - Исполнителю (Ничего себе! Он ещё и Исполнитель!) придётся решать новую проблему. Что лучше? Привести Homo sapiens с других планет, или использовать нашу Сотню. Творец ещё не решил, он на перепутье, да и вы ворвались очень кстати в его мысли. И конечно его больше всего удивила твоя потенция, превышающая ips многих рас на других планетах.

Теперь наша главная опора и надежда - это ты, хотя, прости, мне столько раз казалось, что было бы лучше, если бы Творец сменил человечество целиком. Ведь миллионы лет на Земле ничему не научили нашу цивилизацию: ненависть, злоба, зависть, убийства, войны, расовое неприятие, бесчестие и ведущая в глубокую пропасть гонка всяческих вооружений. И все мы на Земле заражены этими микробами, в тысячу раз более страшными, чем сибирская язва, к примеру.

- Но чем же я смогу помочь вам? - удивилась я. - Да. Я никого не убивала; да, меня мало волнует, какая национальность у моих друзей и подруг; да, я независтлива, но я пришла в ужас оттого, что население Земли вымерло, или почти вымерло. В одночасье и скорее всего навсегда. Ты вспомни сколько великого было создано прекрасными людьми планеты: талантливые книги, живопись, скульптура, умные машины, прекрасные кварталы городов, песни... Вспомни, хотя бы таких гигантов, как Микель Анджело, Леонардо да Винчи, Нострадамуса...

- Всё-всё, - перебил меня Донатас, я тоже могу многое вспомнить: Гитлера и Сталина, Мамая и Тимура, Бен Ладена и Сомосу, других монстров. Какая гарантия, что новые люди окажутся умнее, порядочнее, человечнее.

Вспомни ваши русские пословицы, которые никогда не врут. В них- вся соль жизни. " В семье - не без урода," - например.

- Но быть может рискнуть ещё раз?

- Думаю, что подобная мысль не однажды посещала и " Творца" . Ему тоже трудно. Он обязан быть жестоким, нещадно прополоть и сжечь все сорняки. И поверь мне, несмотря на твой индекс, " Исполнитель" , как он любит скромно себя представлять, долго ещё будет проверять тебя. Пойми ещё одно, задача нашей Сотни - не только выжить, и дать здоровое потомство, но и вырастить своих детей настоящими людьми: умными, добрыми, работящими, прекрасно приспособленными к новым условиям на планете. Ну, а индекс - тоже не панацея. Если ты, к примеру, жестокое и злобное существо, то никакие значения его не помогут. Остальные же индексы и их величины нам известны весьма приблизительно, поэтому всё равно решение остаётся за " Творцом" .

- Где Ваня? - не выдержала я.

- В больнице, - вздохнул Донатас.

Я испугалась, я очень испугалась.

- Можно к нему? - спросила.

- Нет.

- Почему?

- Он был в непосредственном контакте с " красной травой" и её споры проникли в кровь.

- Боже мой! - испугалась я. Теперь Ваню невозможно вылечить?

- Можно, но очень трудно. Он в одной из самых глубоких камер подземелья, где врачи борются за его жизнь. Шансов, не буду скрывать, мало, но специалисты у нас отличные.

- Можно написать Ване письмо?

- Да, дней через десять.

- А собаки?

- В порядке.

- Я ?

- Тоже.

- Чем же мне предстоит заниматься?

- Сегодня и завтра - чтением книг. Будешь знакомиться с мудрыми мыслями великих представителей человечества, предвидевших катастрофу и много раз беседующих с Творцом. А ещё каждый день - гимнастика, очень жестокая - но иначе нельзя.

Долго молчал, потом решился.

- Тебе уже говорили, что ты необыкновенно красива?

- Нет, - покраснела я.

- Ты замужем?

- Была, муж ушёл к более интересной.

- Ха! Наши мужики теперь погибнут. Я и сам не могу оторвать взгляда от твоих синих глазищ, таких же бездонных, как Марианская впадина.

Я опять покраснела. (Боже мой, какая дура! )

- И Творцу ты , несомненно, понравилась. Такие глазищи!

-Важны не симпатичные черты лица, а комплекс добродетелей. Сам только что сказал...

- Всё-всё, - поспешно завершил разговор Бардунас, - дел по горло. Я слышу шаги " Командора" и кожей чувствую надвигающуюся на меня взбучку.

Стремительно войдя, Александр внимательно посмотрел на нас, взволнованных разговором, и молча достав троечку книг, страниц на тысячу -тысячу пятьсот , произнёс. " К вечеру должна переварить, а в двадцать два часа побеседуем."

Меня посадили за маленький столик в нише, и я радостно собралась погрузиться в мир мудрых мыслей, дел, важнейших событий и поворотных моментов в жизни Земли. На обложке первой книги стояла фамилия " Бахаров" , и я открыла её.

Нет, я не успела прочесть всё это и получила взбучку от Александра. Да и осталось -то всего - ничего около двухсот страниц, но силы иссякли, зато эмоции перехлёстывали через край. Разные. Ведь читать - это одно, а переварить весь ужас, в который меня опустили, было невозможно.

В книге Бахарова, к примеру, утверждалось и подтверждалось множеством фактов, что на Земле нет ни одного чистого места. Быть может, только небольшие участки подо льдами Антарктиды и морские впадины глубиной более десяти километров ещё пригодны для жизни людей. Зато в избытке бактериологическое оружие, смертельные выбросы военных заводов, гигантские свалки по всей поверхности планеты. И это ещё не всё: тяжёлые мутации людей, постоянно увеличивающиеся, отсюда - терроризм, безумие, возврат к дикости, СПИД, коровье бешенство, людоедство.

А как можно относиться к рукотворному созданию мутантов с его ужасающими последствиями?

И многое-многое ещё, ранее бывшее засекреченным , настолько чудовищное, что нормальные люди, столкнувшись с этими фактами, могут потерять разум.

А нелюди, властвующие на Земле, по своей тупости и жестокости не желают просчитать последствия и понять, что сами роют себе могилу.

Я плохо спала эту ночь, в голове метались жуткие картины Апокалипсиса, который, оказывается, давно уже состоялся. Болело сердце, подскочило давление, но больше всего горела душа.

Утром, придя в себя и подумав, я сказала Александру: Если бы была моя воля, я сама бы попросила Творца: " Убей нас всех. С таким грузом прошлого мы никогда не сумеем стать настоящими людьми, Мы все - монстры. И никто не даст гарантии того, что кто-нибудь из наших предков ( моих или твоих) к примеру , не были чудовищами."

После долгого молчания Александр произнёс: -Я не раз думал также, потом понял, что Творец не собирается возвращать людей на Землю. Не будет и никаких переделок Homo sapiens. Ты спросишь: Почему он не убивает нас? Непонятно. Особенно с точки зрения человека. Быть может, просто, заканчивает монографию: " О гибели человечества на маленькой паршивенькой планете Земля."

- Но почему инопланетяне не забеспокоились раньше?

- Всё просто. Человечество вышло в Космос и стало превращать в свалку другие планеты : Луну, Марс... Но ты всё-таки зря впадаешь в уныние. Сиди читай дальше и скоро почувствуешь, что мудрых и добрых людей на Земле было много, очень много.

Завтра - воскресенье, все отдыхают, но тебе, так уж и быть, разрешу остаться подольше. Начни с книги " Спасите нас" никому неизвестного польского писателя и учёного, что ещё двести лет тому назад предвидел страшную участь Земли.

Опять погрузившись в бездонную пропасть фактов, я так и не вспомнила, ходила ли я в столовую или нет, но есть не хотелось.

Мужчины отправились спать, а я всё читала , читала... Слёзы текли из глаз, спазмы душили горло, сердце колотилось, как бешеное. В какой-то момент безумно захотелось сходить к Карлу Второму. Он бы понял и утешил, но я пересилила желание.

Оторваться от книги меня заставили внезапно образовавшиеся чернота и холод. На душе стало тревожно. Я подняла голову, поняв, что со мной что-то творится . Выглянув в окно, увидела, как НЕЧТО разрывает потоки воздуха, уплотняя их и отодвигая в сторону. Резко запахло озоном, стало легче дышать. Потом случилась посадка электричества. Лампочка едва светилась, но в странных, быстро сгустившихся сумерках, я всё-таки успела увидеть, как внутри большого белесого кокона, мгновенно закрутившегося в тесноте комнаты, стали формироваться несомненно человеческие черты.

Прогнав страх, я догадалась, что это визит Творца или его подручного.

- Ну и как тебе нравится миленькая художественная литература? - спросило ещё недоделанное существо с нескрываемым ехидством. Сидишь и рыдаешь. А ведь ещё всё можно было изменить лет пятьсот-шестьсот назад. Теперь -то уже поздно, безнадёжно поздно. Наша великая техника выбивается из сил, пытаясь уничтожить горы смертоносных отбросов и бесчеловечного оружия...

- И вредоносных людей, - перебила я. - Поняла, я всё уже поняла, никто не вернётся из " чистилища" , как ты его называешь.

- Ха! - весело сказал пришелец. - Но прежде всего никто не смеет называть меня -" Ты" .

- А-а! - махнула я рукой, терять было - нечего. Ясно, что нашей жизни сотчены , и успокоившись, спросила. С чем прибыл?

- Посмотреть на тебя. У меня сегодня хорошее настроение. Передай от меня Александру, чтобы тот перестал портить тебе нервы. Какой теперь смысл читать все эти книги. Земля уже почти очищена. Ещё десять-пятнадцать дней, и она станет, как новенькая. Посмотри на себя в зеркало.

Я машинально взглянула и улыбнулась. Мои глаза казались ещё больше и синее, по лицу разливался нежный розовый румянец, а волосы закудрявились, как в детстве, и заблестели.

- Не удивляйся, - хохотнуло существо, - на планете существовало кислородное голодание. А теперь можно дышать. Скажи, ведь правда можно?

- Ну, да, - съязвила я, - ещё несколько глотков кислорода перед смертью.

Существо захохотало. Мне было немного страшновато рассматривать его, но потом всё-таки любопытство пересилило, и не удержавшись, я подняла глаза.

На меня пристально глядело моё(!!!) лицо. От ужаса я чуть ли не потеряла сознание; да-да, те же волнистые каштановые волосы, большие синие глаза, полные улыбчивые губы, брови, летящие вверх и большой чистый лоб .

- Ты что, - запинаясь , произнесла я - мо -можешь менять свой облик?

- Да, - улыбнулся Пришелец, - на то я и Творец. Меня и зовут РЭТТ, то-есть могущественный.

- Покажи мне своё настоящее лицо.

- Смотри!

Инопланетянин опустил голову, затем резко вскинул её.

Теперь он выглядел по-иному. Лоб стал ещё громаднее, брови - мощнее и грубее, рот большой, упрямый, сжатый, немного раздвоенный мужественный подбородок, а глаза всё те же - мои.

- Ты, действительно, Творец, - недоверчиво спросила я, - Бессмертный?

- Практически, да.

- Не надоело?

-Нет, если мне встречаются по пути такие прекрасные экземпляры, как эта синеглазая красавица. - Потом вздохнул и признался. - Увы, я не Бог. Слишком много чести для вашей грязной свалки, чтобы сам Всевышний вывозил отбросы, Я просто чистильщик, правда, с очень большими полномочиями. - Да, уж, - с горечью произнесла я. - эти полномочия были настолько огромными, что девяносто девять процентов людей, а быть может, и больше, получили от тебя быструю и надеюсь безболезненную смерть.

- Я же не виноват в том, что человечество заражено бесконечным ворохом физических и психических расстройств. Здорового человека не найти на планете " днём с огнём" , - как вы говорите. Инфицированы также все те, кто прячется в катакомбах этой горы. Думаю, даже с нашей помощью немногим удастся выжить. Например, твоему мужу Ивану.

- Он мне не муж, - грустно сказала я.

- Это хорошо. Потому что " трава" - (это, кстати, совсем не растение ) успела проникнуть к нему в кровь, и скоро он превратится...

- Замолчи, - вскипела я и попёрла напролом. - Мне, например, было бы жалко уничтожить даже муравейник, или несколько муравьёв. Ведь земная жизнь так коротка у всех существ, обладающих разумом или признаками разума.

- Тебе, однако, не всегда хотелось жить.

- Да, но это не имеет значения. Минутная слабость. Каждому человеку, даже смертельно больному, невыносимо жалко расставаться с жизнью, пусть неудачной, пусть нелепой.

- Ты какая-то другая , не такая, как все люди, с которыми мне пришлось встречаться. Они до того трусили, что падали в обморок и даже умирали. Посмотрел бы я на них, если бы им пришлось столкнуться с настоящим " Правителем - Творцом" .

- Неужели он так страшен? - спросила я .

- Совсем нет, но внешне Правитель очень существенно отличается от людей. Ещё он необыкновенно силён и физически, и энергетически. Вот эту огромную мощь, идущую от каждой клеточки Творца, люди улавливают, и их слабая надорванная нервная система не выдерживает. Кстати, ты поняла, что уже встречалась с ним. Он был совсем рядом, вспомни свои ощущения там, у входа в энергетическую воронку.

- Господи! - вырвалось у меня, а пришелец захохотал и продолжил.

Я вообще-то не понимаю, чего он ищет на этой ничтожной, ультраобыкновенной планете. Надо убрать всё живое и начинать снова: Адам и Ева на чистенькой аккуратной Земле с её чудесными океанами, лесами, горами, озёрами.

Думаю, что он скоро покажется тебе или одному из вас, Так что не пыхти, нечего читать эти псевдоумные книги, Лучше подыши кислородом. А давай мы облетим с тобой всю планету : Америка, Африка, Австралия уже вычищены. Сибирь и все дурные южные области - тоже. Осталась одна Западная Европа. Послезавтра Творец повернёт процесс вспять. На Запад. Вот тогда держитесь!!

- Спасибо, - сказала я , - но нет. Ты слишком молод, чтобы понять меня... нас... Тебе трудно осознать и мою личную несомненно огромную вину. Скажи: сколько людей осталось на планете?

- Сто девяносто, но выживут далеко не все. Думаю, максимальное число - сто пятьдесят, сто двадцать. Но мне пора, - вдруг засуетился " гость" , - а ты иди к Главному. Ваня умирает, и нужно быстро захоронить его, иначе это милое существо X/b начнёт неорганизованную и хаотичную войну с вами и земной природой.

- Как же бороться с этим чудовищем, подскажи?

В ответ послышалось : " Не бойся. Она вся со своими " листьями" , " шипами" и " семенами" вымрет в секунду и без остатка, когда этого захочет Правитель." пронзительный

свист, и моего ночного гостя, как ни бывало.

Тяжело вздохнув, я отправилась с печальной вестью к Александру. Тот спал.

Умирая от страха, спустилась в больничку. Меня не пустили к другу, и стало понятно, что Вани уже нет с нами.

Этой ночью я так и не смогла заснуть. Слёзы душили и не хотелось жить, а в голове билась одна единственная мысль: " Ну, почему именно он?"

Не в силах бороться с самой собой попыталась читать очередную мудрую книгу, но механически перелистывая страницы, думала совсем о другом. " А что если попросить помощи у Правителя? Нет, он, конечно, не станет воскрешать людей, этих ничтожных микробов по сравнению с его мощью. Но ведь тысячи раз случались на Земле такие странные, никому непонятные выздоровления смертельно больных людей. Не он ли к этому руку приложил?"

Прошёл ещё час, переполненный чёрными думами, и наконец-то решение созрело.

- Творец, - сказала я , - Правитель или Исполнитель.Ты старше и мудрее всех нас, и Тебе тебе многое доступно. Не дай умереть моему лучшему другу, Ты ведь сможешь.

Мертвая тишина.

- Не хочешь, - горько усмехнулась я, - на что тебе, Великому, эта мелкая букашка. Жил на Земле хороший человек и умер. Не герой, не мудрец, не воин. Просто, хороший человек, Спаси его.

За окном зашумело, завыло, засвистело; тревожно забилась форточка, по спине и рукам побежали колючие холодные мурашки.

И я поняла, что теперь кто-то ещё присутствует в комнате. Хотела отвернуться от окна, но не смогла, меня будто бы сковали стальными обручами; и в тот же миг послышался уже знакомый глухой механический голос.

- И что же хорошего совершил для людей твой друг? Бросил тебя и собак в беде, помчался искать свою первую женщину, что не любила его.

Ты, вот, как все на Земле, не улавливаешь, вернее не хочешь улавливать мысли других людей, а ведь последней его думой было: " Почему я, почему не она?"

Смерть - не подарок, - ответила я, и только теперь , убедившись, что Вани больше нет, горько заплакала.

Хотела повернуться к Правителю и ответить ему резко и жёстко... Но нет, не успела, потому что комната, как мне показалось, перевернулась потолком вниз, и я потеряла сознание.

Очнувшись, отправилась к Александру. Тот всё, как всегда , уже знал. Откуда была получена информация не спросил, и я не стала ничего добавлять, собираясь уйти, но Бахаров меня не отпустил, тихо произнеся: " Сходи ещё раз... на всякий случай к доктору. Мало ли... Вспомни из какого ада вырвались. Тем более , что Ваня..."

- Знаю, - перебила я его, мне уже рассказали.

Александр понимающе кивнул головой.

Доктор долго исследовал меня, и не найдя признаков " травы" , или её " семян" , отпустил, на прощание твёрдо сказав.

- На так называемые похороны не пойдёшь. Разрешено только мне и двум землекопам. И не смей рыдать, иначе сойдёшь с ума от всех этих миллиардных смертей. Но самое главное - не бойся, и каждое утро, просыпаясь, благодари Бога, что жива; и надейся, что там впереди , будет ещё немало счастливых дней.

- Солнца хочу, - невпопад всхлипнула я. - Так тяжело без Светила.

Этим вечером долго выла Венера. Меня к Ване так и не допустили. От друга не осталось ничего. Ни фотокарточки, ни письма, ни записной книжки. Только моя память о нем. А когда погибну я и наша сотня, он умрет еще раз, в последний раз. Нет! Все не так. У меня будут, будут дети, я расскажу им о верном и смелом друге, те - своим детям, и память о Ване еще долго - долго будет жить в этом мире. Несколько ночей я не могла заснуть. Всё думалось о Ване : Так нелепо погибнуть. Зачем он помчался обратно в Москву. Был бы сейчас здоров. Даже собаки пытались его остановить. И тут меня осенило. Быть может , Красное чудовище задурманило его разум? Да, это тёмные силы, захватившие нашу планету, поспешили уничтожить Ваню. Но почему же, к примеру, не меня?

Все эти чёрные дни я ничего не замечала вокруг себя. Жизнь текла где-то рядом , но не со мной. Люди казались мне серыми и безликими с одинаково скорбными лицами мертвецов, пока я не столкнулась с невысокой стройной девушкой, что впервые за это время удивила меня.

Она одна была , по настоящему, живой.

Её тёмно-коричневые глаза блестели, а светлые, почти белые волосы придавали лицу необыкновенную свежесть.

- Не извиняйся, - остановила она меня - я тоже всё время отпадаю. Никак не могу привыкнуть к смертям. За этот месяц уже четверо... ты одна добралась до нас ?

- Нет, с другом и собаками. Но Ваня умер, его подстрелила красная трава.

- Прости меня. Значит это по нему неделю тому назад стонал колокол.

Я кивнула головой. Девушка как-то потускнела и рассказала мне о том, что её друг тоже умер , и никто не может понять, как сумела дотянуться до него зловещая красная лапа.

- Я очень страдала, - а он , ещё живой, но уже смертельно больной, постоянно повторял, что счастлив в горах, где ему удалось кое-что сделать на благо хороших людей, пусть и немного. Теперь понимаю, он просто успокаивал меня. Вы прибыли вдвоём?

- Нет, нас было семеро, включая пятерых собак. Двое взрослых и три щенка.

- Боже мой, - обрадовалась девушка. Как же я люблю собак. К ним можно пройти?

- Да, - сказала я, - но не сегодня. Их снова будут исследовать.

- Кстати, тебя как зовут? - спросила девушка,

- Даной, - ответила я , - и этот несмываемый грех лежит на душах моих родителей. Представляешь , а моё полное имя - Даная.

- Очень даже мило, намного лучше, чем Елена, руганая-переруганная, Александром и Донатасом, за то, что никак не успеваю расправиться в срок с теми возами, которые они наваливают на меня.

- Пошли к собакам , хочу их видеть прямо сейчас,

- Увы, туда, действительно, нельзя,

- Ерунда, - заявила Лена, - сейчас же сбегаю к зоологу и погляжу на них.

Я улыбнулась, в первый раз за это печальное время. Люблю весёлых и раскованных людей. А мне, вот, подобной удали и бесшабашности всегда не хватало.

Девушка примчалась через час, переодетая в тёмносинюю робу.

- Господи! - закричала она. - Настоящие собаки, а я ведь, плохая, не поверила. Детишки - прелесть! И Венера! А Карл - такой положительный и внимательный! Мы с ним, не поверишь, поцеловались. За это Мироныч , наш доктор, устроил мне всеобщую дезинфекцию. Не вздумай приближаться, от меня теперь ужасно воняет. Бежим в столовую, а то не успеем. И вообще, с таким характером, как у тебя, здесь невозможно выжить. Такая радость начальникам! Теперь горы самой тяжёлой работы будут твоими и только твоими.

- Господи, как догадалась? - удивилась я её умением, так запросто попадать в точку.

- Да у тебя на лице написано, - засмеялась моя первая " горная" подруга: Лошадь я, и не простая, а тяжеловоз. Если надобно начальнику, могу даже Землю с орбиты сдвинуть. Буду день и ночь трудиться за одну тарелку баланды.

- Хватит измываться, - сказала я , совсем не рассердившись, хотя Елена попала прямо в глаз.

- Да, это моя самая глупая черта, всегда, в любом месте мне доставалась максимальная ноша.

Мы сразу понравились друг другу, потом крепко подружились. Улучив минутку, Лена прибегала ко мне из подвальных этажей - поболтать, всегда принося чего-нибудь вкусненькое, и было абсолютно непонятно, откуда она ухитрялась доставать дефицит.

Александр и Донатас шутя прогоняли её, она не слушалась, отпуская ехидные шуточки. Энергия Елены покоряла всех, и девушка щедро делилась, с нами, как будто переливая её излишки в наши тела и души.

Иногда подруга пробиралась ко мне ночью. Это всегда означало, что ей известно нечто новое, запретное для всех остальных: иногда страшное, иногда сеявшее надежду, что так была необходима всем в этом странном улье внутри горы.

Но славные минуты с Леной пробегали так быстро, и большая часть жизни уходила на работу, однако никто не роптал, потому что сохранить свою жизнь могли только мы. Сами. Всё было против нас, а Правитель и ухом не повёл, чтобы хоть немного помочь людям. Продолжая изучать каждого из горцев, он по-прежнему пребывал в глубоком раздумье; оставить людей в живых, или отдать их на ужин красному монстру .

Рядом с нами в верхнем помещении была ещё одна женщина - помощница Бахарова - Инна. Она работала техническим секретарём, хотя сам Главный, собранный и внимательный, с моей точки зрения в помощниках совсем не нуждался. Это тихое и унылое существо, либо уткнувшееся в экран компьютера, либо бегущее по катакомбам с мелкими поручениями начальника, немного действовало мне на нервы. Быть может , я ревновала, ещё толком не понимая, что влюбляюсь в Александра, и завидовала Инне, давно знакомой с ним.

Бахаров её не замечал, как и меня, кстати. На нём невыносимым грузом лежала тяжесть выбора, и не своего, а инопланетного существа.

Засиживаясь по вечерам за чтением умных книг, я много раз видела, каким возвращался он после бурных разговоров с Правителем, губы истончались, в глазах полыхали кровавые огни.

И в каждое из таких мгновений тихо появлялась Инна с чашкой чая или кофе, пледом или рюмкой водки. А он, ещё кипящий от божьего недопонимания, орал на неё, и Инна быстро уходила, странно, как от удара, приподняв плечи и опустив голову.

Однажды при мне Александр попросил у неё прощения за свои срывы, и женщина, чуточку улыбнувшись, произнесла что-то дежурное, но её серые всегда унылые глаза вдруг засияли, и стало очевидно, что Инна влюблена в шефа.

Потом она куда-то пропала. Её отсутствие долго не замечалось ни мной, ни начальником, видимо, тоже, однако это была моя невнимательность. Александр уволил Инну за какую-то мелкую провинность. Я , естественно, ни о чём не спрашивала, да и не до того было. Количество работы всё возрастало.

И вот, однажды, когда я позволила себе пять минут отдыха, до меня донёсся тихий разговор Донатаса с Александром.

- Это чересчур жестоко, - настаивал Бардунас. Пора проявить понимание и простить. Не все такие железные, как ты сам.

- Жесток не я, а время. Скольких проблем пришлось бы избежать, если бы ни её вульгарная выходка. Я давно бы уговорил деда. Правитель не в силах понять, откуда у наших женщин такая жестокость.

- Но ведь это результат невыносимой несправедливости жизни на планете, - не сдавался Бардунас, - закабалённости и неравноправия женщин во все времена. Им всегда доставалась во много раз больше, чем мужчинам.

- Не знаю, - кипел Александр. - Всё не совсем так. Вот, посмотри, появились новые люди, я сказал, что приму только их одних, без собак, а Дана - в ответ : " Ну, что-же, значит не Судьба, но собак мы в обиду не дадим. Они столько раз спасали наши жизни! И предать Карла, Венеру и их малышей? Ни за что! До свидания. Отправимся дальше искать настоящих людей."

Я сразу вспомнила, как кипела в тот момент и мысленно подвергала начальника анафеме, но тогда он, долго-долго глядящий на щенков, вдруг ласково улыбнулся и разрешил оставить животных.

-Ты знаешь, - тихо сказал Донатас, - с ними в нашем замке стало намного теплее и радостнее.

- Да, мне сразу понравился этот славный литовец, широколицый улыбчивый с большими добрыми глазами, Такой " тюфяк" с виду, а на самом деле - кремень. Его упрямый слегка раздвоенный подбородок подчёркивал это, и Бардунас скрывал " улику" под смешной жёлтой бородкой. Уже потом, в самые тяжёлые дни я поняла - Бардунас - это пружина, сжатая до упора; и горе тому. кто попадётся ему под горячую руку, когда эта стальная спираль разожмётся.

С этого славного дня Александр всё больше пропадал у Творца. Что-то не ладилось, крепко не ладилось ; и он, сидя на любимой скале, отрешённо глядел в мутно-серое небо, ещё раз прокручивая гневную речь Правителя.

И вдруг вдалеке мелькнуло что-то, напоминающее зелёную молнию, или, быть может, озорной луч Солнца, подаривший ему нечаянную радость. В больших серых глазах мужчины, будто бы в ответ, блеснуло, а потом заполыхало надеждой и счастьем: и я впервые увидела, как он улыбается одними глазами. А те в радости, оказывается , голубые и такие добрые.

Смотрю: и лицо озарилось надеждой, исчезли чёрные тени под глазами, и двое тонких стальных ножей - губ оказывается могут быть полными и пухлыми, как у младенца.

Мне стало так тепло и уютно : суровый человек, кремень, сталь, железный воин, единственный из людей, с которым считается Творец, на самом деле - обычный землянин, только лучший из лучших.

И ещё, знаете... Его лицо всегда мягчело, когда он смотрел на меня, не понимая, что я чувствую его тёплые взгляды -- прикосновения. В такие минуты моя душа трепетала и пела, но уже через секунду Александр вновь превращался в бездушного каменного гиганта, не видящего ничего, кроме Дела.

Да, именно так, ибо на его плечах лежала главная тяжесть - убедить Правителя в том, что последняя сотня людей на Земле обязана выжить на планете, где во все времена было много достойных носить это гордое имя Человек; и именно они, мудрые и простые люди , весёлые и любящие жизнь, смогут удержать свою " свою колыбель" от самоуничтожения.

------ ------- ------- ------- -------

Этот день, как и многие другие, не сулил радости. Я долго смотрела в окно, но не смогла увидеть никаких перемен, душа скулила, подвывала, постанывала.

Задумавшись, я не заметила, как подошёл Донатас. Вздрогнув от прикосновения его руки и резко обернувшись, увидела, что тот потрясён и расстроен.

- Творец не сделал... никаких исключений. - грустно произнёс он, протянув мне бинокль.

Я взглянула на восток, сперва ничего страшного не увидев, но уже через несколько секунд на горизонте вспыхнуло: одно, другое, третье пятно, безобразное, вульгарно - красное. " Трава!"

Воинствующая " красная зараза " продвигалась споро и результативно, с диким аппетитом поглощая деревья, кусты, цветы, так любимые человеком.

И не выдержав, я заплакала.

- Успокойся, - тихо произнёс друг. Мы будем бороться до последнего вздоха и не допустим это чудовище в убежище. В крайнем случае закрываем задвижки и переживаем опасное время.

- На сколько же нам хватит пропитания?

- Месяца на два. а потом... Не будем пока об этом.

Завыла-заплакала сирена. Александр созывал в так называемый " зал" сотню сильных и умных людей, связанных общей судьбой и потерявших родных, друзей, страну, а сегодня, быть может, будущее.

Каждому из выживших, но перенесших столько ужасных событий, в своё время казалось, что лучше умереть, чем остаться одним из " счастливчиков" , несущих на своих плечах огромную тяжесть ответственности, и самую главную из них: никогда, ни при каких условиях не повторять ошибки человечества.

Александр сказал всего несколько слов: " Мы должны выстоять , и мы сделаем это. Отправляйтесь, друзья, по своим рабочим местам."

" Трава" между тем быстро приближалась. Около подошвы горы она остановилась, гневно зашумела, заволновалась, но уже через несколько минут послышался отчётливый дробный стук. Это - " Гадина" начала бомбардировку горы своими " плодами" . С огромной скоростью она принялась вышвыривать " бомбы" , напоминающие крупные перепелиные яйца, что звучно шлёпались на камни и лопались, разбрасывая " семена" на несколько метров,

Затем эти шустрые " детки" , похожие на крупных микробов со жгутиками, быстро находили в расщелинах скал траву, цветы,и через несколько секунд уже сильно подросшие травинки-сабли хищно осматривались по сторонам, пожирая всё живое. В двух местах " траве" быстро удалось пробить себе колею, но у входа в жилище, встретившись с недавними обвалами могучих каменных глыб, " чудовище" всё-таки отступило, хотя долго ещё металось, атакуя преграду.

- Но это ещё не значит, что оно смирилось, - сказал Александр, - поэтому сон на сегодня отменяется. Как только посветлеет, нужно будет проверить всё пространство внутри и вокруг убежища.

" Чудовище" штурмовало скалы десять дней, а потом исчезло. С вершины горы на видимом в бинокль расстоянии уже не было " красного моря" , хотя на мелких " островах" ещё вершились чёрные дела. Теперь всё пространство между гор выглядело, как дно могучей реки. Оно было тонкопесчанистым, желтоватым и абсолютно безжизненным.

Прошло семь дней после атаки, мы только чуть-чуть успели вздохнуть, но радость не уживалась в этом " доме" .

Лена! Весёлая Лена погибла. Её нашли рано утром в трёх километрах от вершины. Повидимому, она бежала вниз, не разбирая дороги, изо всех сил спеша унести с собой подальше " красную заразу" .

Через девять дней на этом печальном месте был поставлен небольшой обелиск с простыми словами: " Прощай, Елена. Мы не забудем тебя никогда. Ты одна смогла спасти сотню людей."

Вскоре Александр разрешил нам выходить наружу. Я выбралась подышать и сразу увидела любимого Карла, явно поджидающего меня. Присев рядом с ним, хотела почесать его мохнатые уши и шею, но тот в каком-то первобытном ужасе отскочил, и сев на задние лапы, стал пристально вглядываться в мои глаза.

Я заволновалась, начала мысленно перебирать варианты...

- Венера здорова?

Карл отрицательно покачал головой и всхлипнул, совсем как человек.

- Что с ней?

- Сейчас увидишь сама, - сказали глаза Карла.

Я обернулась. Позади стояла она, похудевшая и совсем без сил. Что-то новое проглядывало в облике Венеры.

- Да-да. Боже мой! На спине... Красное... Красные травинки... Красная гадина!

- Господи, - прошептала я. - За что нам такой ужас и такая боль?

Карл тоже не выдержал и заскулил. Он что-то ещё пытался " сказать" , но не смог, и почему-то , всё время поворачивал голову в сторону большого булыжника. Я оглянулась. Там, прижавшись друг к другу, сидели трое дрожащих щенков.

- Но ты, ведь, не покинешь их? - спросила я Карла, а он...Он утвердительно кивнул головой.

И всё стало ясным, - они уходят вместе в Неведомое, и навсегда.

Не выдержав, я зарыдала. Карл тоже плакал, дети тихонько подвывали, а Венера, глядя мне в глаза, прямо в глаза говорила. Да-да, всё время повторяя два слова, и я понимала её: " За что?"

- Не знаю, - ответила я , захлёбываясь слезами, - люди ещё, быть может, заслужили такую кару, но почему страдаете вы? Это чудовищно. Это несправедливо, но я постараюсь облегчить ваши души. Обещаю: детей не покину, и они вырастут такими же добрыми, как Венера, и умными, как Карл.

И тотчас собаки исчезли. Я подошла к малышам, взяла всех троих на руки и долго плакала, лаская их пушистые головки и спинки. За этим занятием меня и застал Александр, и нещадно отругав, потащил к биологам, что долго осматривали всех нас, купали в какой-то гадости, но признаков " заразы " не обнаружили. К вечеру меня с начальником отпустили, а за щенками решили понаблюдать ещё несколько дней.

Несмотря на приказ Главного, я каждый день прибегала к детям с чем-нибудь вкусненьким. Через неделю их выпустили, и теперь они постоянно болтались под моими ногами, но это уже никого не удивляло. Жестокая пора продолжалась.

Прошла ещё одна неделя, такая же бессонная, как предыдущая. Слёзы душили меня, и я долго не замечала, что в комнате появился Александр, всё понимающий и поэтому не бросившийся утешать.

Мне было необходимо выплакаться, и он, просто, сидел рядом, держа мои холодные руки в своих, больших, тёплых и умных. Потом тихо сказал: " Выходи за меня, а если и с нами случиться беда, мы уйдём вместе, так же смело, бесстрашно и горделиво, как твои друзья."

- Дай мне подумать. Два дня. И поплакать, - попросила я его.

Да, а пока - одни потери. Сперва Иван и Елена, теперь Венера и Карл. Сколько ещё жертв впереди? Будущее казалось таким же беспощадно-жестоким, как и настоящее.

Между тем нужно было срочно начинать новую работу: изучить свод законов, предложенный нам Правителем -Творцом. Александр, уже познакомившийся с проектом, грустно усмехнулся. " Вперёд! К очередному ГУЛАГу! И столетнее наблюдение над остатками неудачной расы. Целый век мы будем доказывать свою способность достойно жить на планете. Но самое главное - это условия безусловной лояльности Правителю, что не пожелал побеседовать всерьёз ни с одним из людей. Неужели из всех разумных Вселенной мы - самые неудачные?"

Закончив сообщение, Александр позвал меня к себе. Видимо ему нужно было выговориться. Я налила нам по чашечке кофе, что всегда был с нами, помогая урвать несколько часов ото сна.

Посидели молча, повздыхали, но пристально взглянув на него, я вдруг поняла, что сегодня босс выглядит совсем иным, чем на совещании. Нет-нет, ещё не победителем, но какую-то гору непонимания ему, видимо , всё-таки удалось своротить.

И тут из него полилось. Сегодняшний день, оказывается, - это-время уничтожения последних людей на Земле, и, естественно, " сотни" . Но Александр всё-таки смог ( ! ) уговорить Правителя оставить нас в живых.

Только нас, а те редкие бедолаги, что ещё бродят, чудом уцелевшие, по Земле, должны погибнуть, и к ним будут добавлены двое из " сотни" : Инна и Беркутов.

Мужчина был незнаком мне. Он работал где-то в подземельи с энергетическими установками. А вот Инна? Но я боялась спросить. Александр продолжил сам.

- Инна - моя бывшая жена, - произнёс он глухо, - и на её душе - смертный грех. Она должна была родить. Сына. Но сколько я не уговаривал её, Инна настояла на своём. А наш сын, как сказал Творец, был бы удивительно талантливым. Он смог бы решить много проблем и без помощи инопланетян. У них, кстати, аборты - смертельный грех.

- И ты?

- Мне пришлось смириться.

- Почему она не хотела ребёнка?

- Самое удивительное - не знаю. Видимо, на каком-то подсознательном уровне чувствовала приход Апокалипсиса. Я очень страдал и не смог простить ей убийство. Теперь всё давно уже в прошлом.

- А как...

Он понял, и поморщившись, ответил.

- Просто исчезнет вмиг, превратившись в воздух... Ни боли, ни сожаления.

Я вздохнула, потом сказала.

- Инна, по-моему, чувствовала что-то подобное.

- Пожалуй, да. Но я не мог, не имел права пожертвовать сотней из-за двух человек.

- Давай помянем её , прошептала я .

Александр вынул из шкафа бутылку коньяка, и мы долго медленно тянули его.

И вдруг мне почудилось, что по комнате прошелестел ветерок. Запахло... да-да... духами. Это были духи Инны.

Я вздрогнула, а Бахаров пошептал: " Прости, родная."

Мы долго ещё сидели за столом, обмениваясь взглядами и мыслями, потом Александр произнёс: " Правитель требует, что бы мы с тобой поженились. До конца Апокалипсиса. Ты должна родить нашего сына, тоже способного, а лучше двоих или троих" ,

Но в это жуткое мгновение только-что пролетевшей Смерти, я не смогла произнести своё несомненное " Да" , хотя чувствовала, как волнуется мужчина.

И вдруг неожиданно сказалось само собой: " Конечно, безусловно... я уже давно и очень сильно люблю тебя."

А вот поднять голову и посмотреть в его глаза, так и не смогла, немного обидевшись на то, что его предложение... это - приказ Творца.

Александр взял мою голову своими холодными от волнения руками, и мы ещё долго-долго смотрели друг на друга. Таким я его ещё не видела. И наконец, он сказал одно слово: " Завтра."

Как быстро примчалась эта чёрная-чёрная дикая ночь, когда Александр в первый раз забыл обо всём : о невыносимой ответственности за жизнь последних людей, о своей умершей жене, о всех тяготах и лишениях, доставшихся последним людям планеты, о неясности будущего.

Он был с любимой женщиной, и этой женщиной стала я , а если уж случилось такое огромное счастье, оно останется со мной навсегда, сколько бы ещё нам ( мне) не постановил жить на любимой старушке-Земле суровый Правитель.

Тем временем атмосфера накалялась. Александр ночами и днями пропадал у Творца. Вот и сегодня он вернулся поздно, когда тёмно-серый день уже сменился чёрной беззвёздной ночью.

Я не спала, ждала его, пытаясь освоить мудрость очередной книги. Бахаров был измучен и подавлен. Так хотелось спросить о главном, но я боялась его гнева. Мы уже давно не ожидали ничего хорошего от Правителя.

Любимый начал сам.

- Сегодня он рассказал мне о том, как встречался с Христом, Нострадамусом и прочими Гигантами. Из российских - он заинтересовался Петром Первым, но тот ему активно не понравился. Правитель счёл его безумным. Сейчас же он не видит ни одного выдающегося Homo sapiens на Земле. Так он сказал, добавив: " Деградация - всеобщая, поголовная. В вашем мире выживают только подонки, убийцы и приспособленцы. Ничего святого, ничего человеческого не осталось даже среди священников,"

На днях он собирается послать сообщение о необходимости колонизации планеты, а нам в самом лучшем случае, уготована убогая жизнь в резервации без права размножения. Доживать.

- Но почему такой резкий поворот? - спросила я. - Что-нибудь случилось?

- Да, - неохотно ответил Александр и долго-долго молчал. Я не настаивала. Через минуту-другую он продолжил.

- У нас - две смерти. Костров ушёл в горы, и трава уничтожила его, а его жена Марина... - он на долго замолк... - покончила с собой.

Мне нравилась Марина. Она очень продуктивно работала врачом, её побаивались и выполняли все необходимые процедуры : зарядка, массажи, уколы, приём комплексных витаминов. Но всегда чувствовалось - Марину что-то тяготит. Она была как бы замкнута на себя: всегда нахмуренные брови, ни следа улыбки на лице, ни одного лишнего слова.

Наш психолог Караев как-то проговорился, что женщина глубоко травмирована, много больше других. Кто же теперь узнает, что случилось в их семье давным-давно, или в последний день перед Апокалипсисом?

Быть может, мне поговорить с Творцом, вырвалось у меня.

- Ты что, с ума сошла? Да он подавит тебя первой же своей фразой, но главное - энергией. Правитель весь в искрах от её внутреннего избытка. Но главное, ещё ляпнешь чего-нибудь - потом не расхлебаешь.

Однако мои мысли двинулись в другую сторону : " Творец НЕ ПРАВ. Разве Бахаров - не самая светлая голова в " сотне" ? Попробуйте найти хотя бы ещё одного такого. А этот самовлюблённый деспот, как следует не разобравшись, всех красит единой чёрной краской. Александр же , ответственный за " сотню" , боится сказать резкое слово Правителю. А мне всё равно."

Бахаров в это время думал о другом. Он боялся, безумно боялся...

- Я необыкновенно сильно и страстно люблю тебя, - тихо произнёс он, - и если ты исчезнешь, то у меня не останется сил бороться с Правителем.

- Ну, хорошо, - согласилась я для видимости, но как только за любимым закрылась дверь, подошла к стенду, чего не позволялось делать никому, и задавив страх, уже выползший и пытающийся запугать меня, быстро нажала шифр, давно поселившийся в моей голове...

Потом... ( чёрт меня дёрнул)... - глухая, чёрная, абсолютно чёрная дыра, нет, скорее воронка, всё нарастающее ускорение... голова кружится... сердце бьётся, как угорелое... Глубокий провал во времени, не знаю какой: минута, часы, столетие... И откуда-то из далека - давно знакомый голос.

-Я не звал тебя. За своеволие будешь наказана. Быть может, забвением.

Хорошо ещё, что среди кружившихся в воздухе слов есть эти два " быть " и " может" , но всё равно не понимаю, почему мне не страшно. Любопытство? Наверное, отчасти - да. Очень хочется посмотреть на Творца? Возможно.

Но самое главное, представьте себе, умирать не страшно после всех этих миллионных потерь. Уже не страшно.

- Да, - говорю ему, - ты можешь убить меня. С твоей точки зрения - имеешь право. С моей - нет! Не имеешь! Но сила, конечно, на твоей стороне. Убей, но сначала выслушай.

- А почему ты смеешь говорить со мной на " Ты" ?

- Потому, что волнуюсь. Вдруг ты не человек, а искусственное существо, обогащённое разумом. Тогда у тебя нет права решать, кому оставлять и у кого отнимать жизнь. Зачем ты убил Ваню, он был добрым и хорошим человеком.

- Твой, так называемый " друг" - безмозглое истерическое существо, думающее только о себе и своих удобствах. Все его действия во время вашего " легендарного " похода в Альпы, бессмысленны, бесславны и нелепы, загудело в тёмном углу.

- Посмотрела бы я на Великого Правителя, - взорвалась я, если бы тебе пришлось пережить такое на своей планете: гибель человечества, потерю родных и знакомых, невозможность справиться с неведомым.

И ещё, не дай Бог, если интеллект человека чуть-чуть слабее, чем у Нострадамуса и Эйнштейна. Тогда - спешите друзья, спешите убить этого зверёныша в колыбели.

- Ты мне надоела, - гаркнул Творец, - не могу же я тратить своё время на каждую " божью" коровку?

- Значит, ты не покажешься мне?

- Нет, конечно. Зачем тебе это?

- Хочу знать своего убийцу в лицо.

Тут опять зашумело, завыло, закрутило, и я оказалась в своей рабочей комнате. Оглядываюсь. Александр - у окна, синевато-бледный, похудевший и постаревший.

- Если бы я был твоим отцом, выпорол бы тебя перед всей Сотней. Это тебе не шуточки. Идёт серьёзная игра-война, и я ещё надеялся на возможность компромисса, а тут на сцене появляешься ты. Нахамила, наверное, Творцу.

- Скажем помягче - выразила своё ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ мнение.

- Выразила! А он сейчас нажмёт кнопочку на пульте, или повернёт рычажок, и отправит нас всех к Праотцам.

- И опять я почему-то не испугалась. Видимо у всего есть предел, даже у страха.

Поздно ночью, закончив работу, я просмотрела свой дневник, который начала вести в Альпах. Хотела вырвать несколько листов, где, представляете, в такое время ( ! ) и в таком месте ( !) было описано, как выросла моя настоящая любовь, горячая, искрящееся, великолепная.

Да разве этот тысячелетний Правитель помнит о любви? У него, наверное, и не было её никогда. А у меня было! И есть!

" И тебе жестокий властелин, так называемый " Творец " , никогда не убить мою любовь, потому что ты - нечеловек, или уже забыл, когда был человеком."

Сегодня в первый раз, не закончив работу, я приняла душ, открыла окно, хотя нам этого не разрешалось; и подержав перед глазами лицо Любимого, заснула, спокойно и радостно.

Но уже через минуту, как мне показалось, я очнулась от какого-то странного толчка. Сердце колотилось, было трудно дышать, будто-бы на меня навалилось что-то нематериальное, но очень тяжёлое.

Приподняв веки, убедилась - я в комнате, за окном, всё ещё открытом, сверкают молнии, а в тёмных углах что-то тихонько потрескивает.

Хотела встать, но сил не было.

- Я подумал, послышался низкий красивый бас, но буду размышлять ещё. Вы любите Александра?

- Да,

- Но ведь его любит множество землян?

Я улыбнулась, сказав,

- Женщины каким-то десятым - двадцатым чувством мгновенно вычленяют из толпы хороших людей,

- А он , по - моему, не любит вас.

- Быть может, - вздохнула я и задумалась (Правитель тоже молчал).

- В конце-концов это не так уж важно, - сказала я . - Пусть не любит, но он рождает во мне, в моей душе такие яркие возвышенные чувства, что хочется жить, даже сейчас, в тех сложных условиях, которые предлагаются Вами.

- Решила, наконец-то, стать вежливой, - хмыкнул Правитель.

- Конечно. Ведь у нас сейчас идёт нормальный разговор, а не беседа Бога с надоевшей " божьей коровкой."

Помолчали, потом я всё-таки спросила : " А у вас на планете существует Любовь ?"

Молчание, долгое молчание. И наконец-то глухой ответ.

- Практически нет. У нас очень строгие условия выбора. Только существа с идеальными генами могут пожениться и иметь детей.

- Вот, бедняги. Неужели всё так сурово?

- Жизнь , вообще , серьёзная субстанция. Любовь всё равно пройдёт, а человечество, здоровое и умное, даст достойное потомство.

- А если ты не очень здорова и умна?

- Два варианта : возможность жить, но в одиночестве, или стерилизация.

Значит, ваша планета тоже несовершенна. Поэтов, писателей, учёных, актёров у вас, наверное, не так уж много?

Творец усмехнулся, вздохнул и исчез так же непонятно, как появился.

Несмотря на взрыв эмоций, я сразу заснула; а утром долго не могла понять, прилетал ко мне Правитель, или эта встреча случилась во сне.

Однако, увидев испуганные глаза Александра подумала : " Да, прилетал " голубчик" . Но все разговоры бессмысленны ; и очень сомнительно, что бы какая-нибудь " серая мушка" , вроде меня, смогла изменить программу ужасов Правителя.

------- ------- -------- -------

И всё -таки, с этого дня многое изменилось. Правитель - Тиран - Ненавистник с тяжёлым неприятием всего земного, наконец-то, снизошёл и показался людям Горы. Это была масштабная проекция на небо, колышущаяся, расплывающаяся и посему страшноватая. Различить черты лица, (а лица ли?) было невозможно. Речь его содержала сплошные угрозы ;не покидать пределов горы, ни в коем случае не принимать беженцев, что ещё бродили по планете, не применять никакого оружия, особенно ядерного.

Почему-то послание не напугало ни Александра, ни Бардунаса, ни Мориса, ни других. Никто не пал ниц, не завыл, не стал биться в истерике. К этому времени все успели пережить столько бед и потерь! Не перечесть! Особенно в те месяцы напряжения, ещё в совсем иной жизни, когда вот-вот должны были начаться " звёздные войны" , после которых смерть планеты стала бы делом ближайшего будущего, что само сгорело бы вместе с ней.

Конечно, большинство простых людей, не посвящённых в замыслы безумных земных правителей, вошло бы в небытие тихо и спокойно, но тут вмешались высшие силы, взяв на себя спасение планеты и уничтожение ничему не научившемуся за многие тысячи веков человечества.

Однако же сотня людей, несмотря на секретнейшие разработки, ухитрились понять своё будущее, приготовиться к нему и выжить.

" И что же теперь ? - негодовал Правитель. - рискнуть и оставить их в живых, но смогут ли земляне понять и принять людей другой планеты? Опять войны и кровь? Снова - мутанты, как результат тяжёлой наследственности. Отобрать только лучших? Неожиданная и никому ненужная головная боль!"

Существо ещё не поняло до конца, что люди Земли сумели заинтересовать его, поразив своей смелостью, стойкостью и главное - умом и способностью к выживанию.

" И этих последних, неизвестно откуда появившихся с преданными животными, надо было сразу уничтожить ," - думал Творец, а перед ним появлялось лицо этой странной земной женщины, красивое и спокойное, и он снова медлил, нещадно ругая себя и откладывая грязное дело на несколько дней; а когда наступал этот последний... рука не поднималась повернуть рычаг.

------- ------- ------- --------

Теперь Творец вызывал меня почти ежедневно.

И сегодняшней, по смыслу уже весенней ночью, опять беззвёздной, он позвал за мной Ретта. Наши беседы становились всё чаще. Нет, я не боялась их, но каждый раз страдала оттого, как давит на меня его энергия, нечеловеческая, непостижимая, огромная!

В этот раз Ретт привёл меня в строение, похожее на каменный дом: большая просторная комната, абсолютно пустая, но присутствие Гиганта всё время чувствуется; откуда-то сверху падают тёплые оранжевые лучи света, а в центре комнаты начинает медленно проявляться моя любимая знакомая кушетка, так мягко обволакивающая тело.

Чувствую, - Творец уже здесь: раздаются странные вздохи, ящерки голубовато - зелёных молний полыхают вокруг; и всё понимающий Ретт в мгновение исчезает, почувствовав Божий гнев.

- Садись, - гудит нечеловеческий голос. - Сколько глупостей ещё совершила?

Хочу резко ответить, но эта отовсюду рвущаяся и волнущаяся энергия путает мои мысли, оголяя нервы и сбивая со смысла.

Вздыхаю и сразу кожей чувствую его взгляд: упрямый, колючий, неприветливый и непримиримый. Мне становится грустно.

- Зачем ты всё время вызываешь меня? - говорю. - Ты же решил нашу судьбу, и давно. Сотня погибнет, даже не заметив этого, и у тебя будут полностью развязаны руки.

- Скажи мне, - слышится низкое ворчание... ( я жду, молчание длится и длится)...

- Скажи мне, - повторяет он , - тебе, действительно, нравятся люди горы?

- Да, - отвечаю я .

- А кто больше всех?

- Плохой вопрос, судьбоносный, но лукавить нет никакого смысла. Творец " видит" меня насквозь .

- Александр, Донатас, Елена...

Творец шипит от возмущения.

- Что же хорошего было в Елене? Обычная особь, каких на планете было полным-полно!

- Да, - взрываюсь я , - таких энергичных, весёлых, оптимистических женщин, не боящихся ударов судьбы, было великое множество на Земле; и хотя их потенциал почти не использовался правителями, они всегда умели проявить себя на той планете. Смогут и на этой. Смогут.

- Твой Карл и тот был умнее Елены.

- Ну и что? Неужели у вас стерилизуют женщин, если они носят в чреве не максимально совершенное существо?

- Это же простейшая из истин. Несовершенные особи могут стать убийцами, насильниками и, просто, никому не нужными уродами. Зачем человечеству тратить энергию на ошибки природы. Мы уже не в первый раз возвращаемся к этой теме.

- А если бы у тебя родился такой сын?

Творец опять шипит, булькает, кашляет и вдруг орёт на всю округу.

- Не смей унижать меня! Мои дети - лучшие на планете.

Когда он чуть-чуть приутих, я спросила.

- Ну, и кем же вы собираетесь заселить Землю?

-У нас множество планет с прекрасными людьми, страдающими от перенаселения, такого же, как в вашем Китае...

- Когда-то.... - добавила я, а теперь - только ветер горюет в безлюдной степи...

Правитель опять разозлился.

- Неужели ты не понимаешь, - любая жизнь в такой тесноте бесперспективна. Что бы познать себя и Вселенную, человек, прежде всего, должен быть свободным от житейских и прочих забот. Всю механическую и рутинную работу давно надо было передать умным машинам.

- Но мы к этому и шли...

- Вы! Шли! ? Вы ползли!

Я промолчала, а он всё кипел.

- Оставьте нас на горе в Альпах, - тихо сказала я , - окружите непроходимым забором, что бы и блоха не могла проскочить. И мы будем жить, пусть в резервации, но жить. Да, низшая раса. Но мы сможем, выживем, нарожаем умных и славных детей, засеем поля, посадим сады...

Правитель долго сопел, потом буркнул.

- На Земле была сохранена ещё одна подобная колония, вроде вашей. Но те люди не выдержали испытаний: неврозы, сумасшествия, убийства. Это было в Индии, в Гималаях на горе Нанга-Парбат.

Да, вы ... - ( он долго молчал) - другие, но тоже очень сложные.

И у меня опять стало беспросветно печально на душе. Что же плохого в том, - думала я, забыв про всевидящего и всечувствующего Творца, - если человек сложен и многогранен. Конечно, с таким труднее жить, но кому нужны толпы одинаково думающих и поступающих роботов, пусть очень умных, будущее которых выстраивается с самого первого дня рождения? А если кто-то выпадает из всеобщего направления, - на свалку его!

- Не так примитивно, загудела тёмная непрозрачная тень в дальнем углу странной комнаты. - Всё много гуманнее и сложнее; и только поэтому мы смогли превратиться в Великую планету, способную справиться с любыми сложностями. Даже, если на нас нападут могущественные инопланетяне,

- Отлично, - возмутилась я. - А как же могли сопротивляться мы, если на Земле вмиг было уничтожено более девяноста девяти процентов населения ?

- Уцелели только случайные, вроде нас. И как вы можете судить о человечестве в целом, наблюдая несколько десятков людей? На планете были выдающиеся учёные, писатели, актёры, доктора, профессора, учителя...

- Мы трижды встречались с правителями Америки, России и Китая с разными предложениями. Идиоты, слабаки и маньяки! Все наши предложения были отвергнуты, и ни один из них не пожелал поступиться малостью.

- Ах, вот как, - совсем расстроилась я . - Да, с правителями Земле никогда не везло. Они - ( следовало ожидать) - даже перед лицом Апокалипсиса не пожелали расстаться со своими малыми привилегиями: воровать, властвовать, убивать.

- Именно так, - обрадовался Творец, - умнеешь, но очень медленно.

- Да, тут Вы абсолютно правы...

- Наконец -то , - усмехнулся Творец. - И Александр такой же тупой, как ты.

- Конечно, нам надо было послать этих " слуг народа" , вечно борющихся за свои привилегии куда-нибудь подальше за Можай...

- Куда - куда ? - засмеялся Творец , а у меня от этой вспышки веселья чуть ли не полопались перепонки.

- Это - русская пословица, - сказала я. - Они непереводимы на другие языки. Только мы их понимаем. Но за Можай - это о-очень далеко.

- И тебе давно уже хочется послать туда же и меня, - прочёл Творец мои мысли.

- Иногда, - слукавила я , но решила не сдаваться.

И хотя я промолчала , что все мы были в восторге от своего последнего демократического правительства, он всё, что хотелось скрыть, вытащил из меня.

- Ага! - зашумел-засипел! - Отличнейшие люди, истинные демократы через неделю превратились... Ну-ну... в кого? Давай.

- В свиней у кормушек.

- И ты бы - тоже?

- Я - нет! Думаю -нет. У меня и мать , и отец были честными и работящими.

Правитель опять хмыкнул.

- Смотри, - сказала я. - Что бы ты не сказал плохого про моих предков всё-равно не поверю. Эти годы были самым большим счастьем из того, что успела подарить мне несчастная моя и наша Судьба.

И знаешь, до последней секунды, до самого последнего вздоха, уже умирая, я буду вспоминать то замечательное, что было в моей жизни: восходы и заходы Солнца, теплоту и ласку Чёрного моря, суровые шеренги сосен, рассветы и закаты в Альпах ( Я ведь не первый раз у них в гостях) , любовь к матери и отцу, друзьям, а ещё - к собакам , жеребятам... полям и лесам с их таинством ...

- Захламленным отбросами... - захохотало Чудовище.

И в тот же миг я оказалась в своей комнатке. Оглядываюсь: грустный Александр сидит на моей кровати, ничего не видя вокруг себя... Но вот его взгляд становится осмысленным, и улыбаясь мне, друг спрашивает: " Ну что, доконала старикашку?"

- Ты знаешь, - отвечаю, - мне сегодня показалось, что мы пришли к малюсенькому, но консенсусу.

- Ты, просто, нравишься ему. Всё время боюсь, не умыкнул бы.

- Ну и ну , - засмеялась я, - а это - светлая мысль ; и пожалуй пора воспользоваться ею.

- Ты , не очень-то шути, - испугался Александр, - он всё видит и слышит. Смотри : ещё поймёт нас неправильно.

- Не переживай, - шепнула я ему. -Возможность остаться в живых, как он поведал мне - самая минимальная. И поэтому нужно жить и радоваться этим тёплым секундам и минутам.

Как жалко, что светило, по - прежнему, затянуто хмарью. Посмотреть бы на него в последний раз и порадоваться. Пойдём посидим на любимой скале.

- Нет, - глухо произнёс Саша, - теперь моя очередь отправляться к Правителю. Надо поговорить по-мужски. А ты походи по цехам и комнатам и подними тонус у людей - наври хотя бы что-нибудь весёлое. Посмейся над Творцом. У нас больше не должно быть смертей. Ни одной.

И ещё, если я не вернусь, вспоминай меня, пожалуйста, иногда.

Нет-нет, - я не заплакала, не заголосила, не упала в обморок, А так хотелось! Крепко обняв друга, как-то сумела улыбнуться и прошептать: " Я знаю, мы ещё с тобой нарожаем кучу детей. Мальчишек. Планете требуются мужчины."

Этой нервной ночью почти без сна, полной шорохами, вспышками и сияниями, я совсем уж не ожидала прилёта Творца; минутами дремала, но и во сне ждала Александра; и совсем не могла представить себе, что Правитель прибудет Сам.

- Господи! За что? - успела подумать, но тотчас же одна из " дверей" пирамиды приоткрылась, и Сам произнёс своим нечеловеческим голосом: " Залезай" .

- Где Александр? - спросила я, и в ту же секунду поняла, - монстр усыпил его.

- Иди сюда , - просипел он , и я , мысленно перекрестившись, вошла в утробу пирамиды.

И в ту же секунду закрутило, завертело. Скорость полёта была настолько велика, что меня немного мутило, но я стерпела. Совсем не хотелось обнажать свои слабости перед Творцом.

Тот, как всегда, измывался: похохатывал, посмеивался, понимая моё состояние, но и пальцем не шевельнул, чтобы помочь.

Из-за сильного укачивания я не смотрела по сторонам и очень удивилась, узнав место посадки. Мы находились там, где когда-то стоял Петербург.

Ранний скупой рассвет. Пустынно, печально. Всё пережёвано " красной" травой, но что ЭТО?

Эрмитаж! Русский музей! Адмиралтейская игла и даже Сфинксы! Памятник Петру! И трава вокруг - зелёная, родная.

Не удержалась, заплакала.

Чудовище, закрытое от меня перегородкой, закряхтело, засопело.

Творец терпеть не мог слёз. Наверное, на их планете плакать тоже было запрещено, или, быть может, проявление подобных эмоций каралось расстрелом?

- Спасибо, - сказала я Правителю. - Большое спасибо за то, что Вы почувствовали изысканность, красоту этих мест и не разрушили их.

И пусть не мы, пусть хотя бы другие существа порадуются чудесными деяниями рук и ума человека.

Правитель нахохлился, надулся, засипел.

- Дурацкий город Петра! - зашумел он. - Из-за него до сих пор идёт этот надлом. Нельзя скрестить русского и немца. Это же несопоставимо.

Отсюда все беды страны: и Ленин, и так называемые революционеры (бандюги), а так же физическое и психическое состояние людей - мистика, нигилизм, извращения. Ещё бы! Этот город ухитрились построить на глубочайшем разломе, посылающим из мантии такие соединения элементов, что и я бы не выжил, а ваши русские смогли ( не могу понять КАК?) и даже полюбили этот странный город, окружённый дикими болотами.

Кто помог людям выжить на этих болезнетворных болотах, кто поддерживал их? Не знаем даже мы.

И как бы в награду им на болотах стали появляться растения небывалой удивительной красоты : изящные цветы - дикие орхидеи с неповторимым, волнующим, горчащим ароматом, заставляющие вас думать и подниматься над собой над своими способностями и наклонностями. Люди назвали их ночными фиалками, потому что только ночью тёк этот неповторимый запах, наполняя улицы, переулки, квартиры и бедных, и богатых.

Помолчал, посопел и добавил. - И твои волосы, Дана, пахнут орхидеями, моя старая голова дуреет, кружится ; и мне кажется, что я такой же молодой , как вы с Александром.

Он опять тяжело вздохнул и продолжил.

А ещё эта малоизвестная красная ягода - клюква. К осени кочки на болотах просто обсыпаны ею. Вы сами не знаете, но клюква - это потрясающий комплекс витаминов, поддерживающий жизнь и здоровье, особенно, малышей. И так много их, выдающихся, смелых, отчаянных появилось в начале прошлого века, каких не было так долго.

Да, их потом передушат злобные монстры : Сталин и Гитлер, КГБ, холод, голод и жуткие зимы... Но уже через сорок пять лет город воспрянет, хотя большая часть настоящих " питерцев" погибнет в войне. Но приедут новые люди, и их дети и внуки снова будут изумлять профессоров своими уникальными способностями.

И вообще, вы - русские- это что-то совсем другое, необычное во Вселенной.

Вот, взять к примеру этот ваш убойный зловредный напиток-водку.

Я почти бессмертный, но сразу умру, если выпью хотя бы рюмку огненного зелья, а ты хлопнула полный стакан после знакомства со мной, и хоть бы что!

- А теперь слушай внимательно, - сказал серьёзно Творец. - Об этом никто из ваших ещё не знает. Мы разрушили город Петра полностью, до основания, как всё на планете. И вот прошло три месяца, и он возрождается. Сам по себе: быстро, упрямо, непреклонно. Исакий, Эрмитаж, государственная библиотека имени Салтыкова-Щедрина , полная книг! Они уже ждут... Кого? Горстку людей? Или они тоже спрятаны где-то под болотами? До лучших времён.

Мы улетим, вернёмся через сотню лет и что-же увидим? Москву и Петербург, множество людей, Ярославль и Суздаль в их красе, библиотеки, театры и многое другое.

Торжество? Но чьё? Человечества или его покровителей?

У нас на планете тоже существует подобная зона на вершине горы, небольшая, отделённая от людей высочайшими горами. Проникать в неё строго запрещено. Всем! Карается смертью.

- Итак, - решительно произнесла я , - На Земле есть ещё что -то, живое и разумное. Это - не люди, и они не допускают в свою жизнь со всеми её тайнами даже одного из Главных Правителей Вселенной.

- Ну, что ж, - я открою тебе ещё одну тайну. - поморщился Творец. -Мы ведь сами отобрали первую сотню лучших. И что же? Через неделю эти люди бесследно пропадают, а сведения о них стёрты из чрева Великой мыслящей машины, проникнуть в которую невозможно никакому существу.

- Да, - это Нечто несомненно гипермогущенное: и там, и на Земле.

Болота - это камуфляж, а что под ними...Гигантский разлом в нутро планеты... И неизвестная жизнь... Какая?

И ещё одно. Ведь ваша Сотня уже третья: первая - где-то в болотах под Петербургом, вторая - потерявшая разум в горах Индии...

- И третья - самая неудачная - это мы , - прервала я - , и по вашему с сотней следовало бы расстаться.

- А если мы заселим планету, - сказал Творец, - болотное НЕЧТО возьмёт и шутя погубит чуждую ей нашу цивилизацию, так же успешно, как оно помогает воспрянуть человечеству ? - Нет, я не совсем согласна. Какова бы ни была помощь... ( я долго не могла подобрать слово) сочувствующих нам существ... , но Кижи своими топорами построили наши люди, и Петербург... он весь стоит на костях крестьян...

- Ещё раз повторяю. Я говорю не о людях и не о существах, - перебил раздражённо Творец. - Это... - НЕЧТО. Какая-то жизнь ещё неизвестная во Вселенной...

- Ну, что же, - тихо сказала я, - вернув чудеса Петербурга, оно подсказывает нам, что пора остановиться, оглянуться и начать жизнь на более высоком её витке.

А Вы, ещё, должны умерить гордыню, поняв, что во Вселенной ( и в том числе на Земле) есть существа более могущественные и терпимые, чем воинственные " никелиды" .

- Откуда ты знаешь настоящее название людей нашей расы? - крайне изумился Творец?

- Понятия не имею, почему-то в голову пришло сочетание именно таких букв.

Помолчав немного Правитель сказал: " Ты хотела увидеть моё лицо. Так уж и быть, я выполню твоё желание. А теперь - прочь отсюда. Мне надо хорошо подумать и побеседовать с ..."

У меня широко открылись глаза, я догадалась, с кем у Творца сегодня рандеву , и заикаясь от нетерпения, зашептала : " И мне тоже! Очень! " И в ту же секунду оказалась у входа в гору.

Мне очень хотелось рассказать о случившемся Александру, не едва дотащившись до кровати, заснула, и мне казалось, что я медленно-медленно опускаюсь на дно Марианской впадины.

Меня разбудил Сам. Что-то слишком уж частыми стали его появления.

- Ну, как поживают петербургские боги? - спросила я.

- А-а, - загудел он, - существуют, но не захотели в этот раз встречаться со мной.

Он опять ёрничал, скрывая свою неудачу.

- Вот ты со своим слабым умишком не сможешь ли объяснить мне, почему мы все такие разные; и зачем природа ( ну, да , как же!) губит великие расы и поддерживает слабых?

- На всякий случай, - задумалась я вслух. - А вдруг резко изменятся условия во Вселенной? Для человека с малым интеллектом это будет меньшей трагедией... Вот почему мне так хочется посмотреть на тебя. Интересно понять, в чём наше различие: ваша сила и наша сила, ваша слабость и наша.

К примеру. Вот вы заранее посчитали нас слабаками, а ведь мы не сдались ещё пока ; а ты разговариваешь с людьми Сотни, как со слепыми котятами, постоянно подчёркивая свои преимущества. Мы все - как на ладоне, а ты полностью закрыт в чёрной пирамиде. Быть может, боишься?

Убедить тебя ни в чём невозможно, а ведь планету мы знаем лучше твоего. Да и воспитание твоё никуда не годится. Я , вот, щенка не оттолкну так...

- Ох уж эти щенки, делать вам нечего, - побулькал Творец, - потом решился и грустно сказал. - Не нравлюсь я тебе.

- Но ведь дело совсем не в красоте, - рассердилась я. - Да и понятие это у каждого народа совершенно различное. И всё - таки! Есть немало женщин и мужчин, внутреннюю красоту которых ощущают все люди.

- Да, я много раз видел, как глядят на тебя ваши мужчины, вернее, на твои синие глубокие притягивающие глаза. И ревную.

- Господи, кто-же научил тебя этому слову? У нас ведь до сих пор была только военная терминология.

- Я ? А что? Подслушивал разговоры ваших мужиков. Я ведь и гуляя по Петербургу, могу услышать всё, что захочу. Но ты ушла от моих серьёзных вопросов.

- Как и ты от моих. О красоте.

- Всё- таки, чего не хватало вам на своей планете? Почему вся её история - сплошные войны, страдания и беды.

- Не знаю. Не понимаю и никогда не могла понять , как сказал бы ты - " своим глупым умишком. " В стране и на всей планете было всё для нормальной жизни людей : но всегда и повсюду возникала куча экстремальных ситуаций, в результате народ бедствовал, не получая годами зарплаты. Отсюда - естественная агрессия. Зато правителям и чиновникам во все времена жилось, как у Христа за пазухой, вертев законами и обворовывая государство.

Власти жировали и утопали в роскоши, а работающие люди крутились, как белки в колесе, не в силах прокормить семьи. Люди послабее деградировали : спивались, воровали, заполняя тюрьмы и психушки. И увы, среди опустившихся всегда преобладали мужчины.

Женщин на Земле никогда не уважали во всех государствах, хотя главная часть забот и работы всегда падала на их плечи,.Женщины не смели проявлять характер и занимать престижные должности. Если же они решались на это, то мужья, как правило, покидали их.

В России, к тому же, никогда не было настоящего Правителя. Даже не так. Никогда не было сплочённой команды . Лебедь, рак, и щука всегда тянули в разные стороны.

И на этом сером фоне ( как ни странно) - огромное множество великих людей: поэтов, писателей, зодчих, учёных, учителей, врачей, артистов, больных, недокормленных, бедных. Гонимых и непонятых своими согражданами.

Я говорила долго, но создалось такое впечатление, что ничего нового для Творца не открылось. Поняв это, закончила: " Мне всё ясно. Никакой новой информации ты не получил. Но почему же я до боли в сердце люблю свою странноватую Родину? А иногда мне кажется, что это не страна, а преисподняя, куда ссылаются все неудачники."

-------- -------- -------- --------

Прошло несколько дней. Творец оставил нас в покое и где-то метался по планете, следя за расселением животных, птиц и рыб.

Сегодня мне опять не спалось. Все эти месяцы на горе так яростно хотелось выжить, а теперь в голове крутилось одно: мне надоело ожидание смерти, мне опротивело её лицо, хочу заснуть и не просыпаться никогда больше. Но сон не шёл. Я была слишком возбуждена последними событиями. Меня постоянно мучили звуки: шорохи, вздохи, странные потрескивания, болела голова, мелькали отрывки странных мыслей, как будто бы не моих. Но чьих?

Прошло ещё два часа, и я , наконец-то впала в странное состояние полусна - полуяви, чувствуя, что тело спит, а голова лихорадочно перебирает варианты ; и наконец-то, эта моя всегда опаздывающая " машина" подсказала мне: " Над тобой ведётся наблюдение. Высший уровень."

- Мне надоело, - послала я ответную информацию. Не буду плакать, рыдать, просить что-либо. Гожусь - прекрасно, нет - тоже не страшно. Уже не страшно. Ты убил миллионы, стоит терять время и энергию на несовершенную земную женщину, что горячо любила прежний мир и его детей. Да, тоже несовершенных. И ничто, даже Смерть не отнимет у меня этой настоящей любви.

Потом... Долгая - долгая пауза. Лежу уже совсем проснувшись, с открытыми глазами и вспоминаю лучшие дни своей жизни.

И вдруг...

" Иди на вершину!" - произносит механический голос.

Не хочется, но надо идти, - показать " Великому Творцу" , что свою смерть я встречу достойно.

Вздохнула и пошла. Всё было, как всегда: темно, облачно, но не смотря на грусть, разлившуюся по всему телу, я ухватывала краем сознания некоторые перемены. Облака, плотно закрывающие вершину, стали разбегаться во все стороны, как злобные лучи какой-нибудь чёрной звезды. Немного посветлело.

Потом показалось, что кто-то идёт за мной. Оборачиваться не стала, да и страха не было совсем.

Видно всему есть свой предел.

И вот я на вершине. Одна под разбегающейся чернотой. Теперь понимаю, что это, действительно, энергия. Иронизирую над собой. Да, и в эти последние минуты перед смертью мне, оказывается, ещё интересно, как будет выглядеть новый мир. Кто-то садится рядом со мной, кладёт тёплую живую руку на моё плечо. Мне не надо поворачиваться. Я знаю, Это - Александр; и впервые за это короткое, но такое невероятно долгое время понимаю силу своей любви.

Люблю! Его! Единственного! Ещё до рождения и всю недолгую жизнь потом.

Мы долго молча сидим, ожидая приговора Правителя.

Кто-то ещё подошёл сзади. Нет сил обернуться. Донатас? Дети Венеры и Карла?

И вдруг всё меняется. Чёрная энергия исчезает, обнажая прямо над нами в небе нежно- розовую субстанцию.

" Ведь это же облака, настоящие, - чуть ли не плачу я, - наши, земные."

Ещё несколько минут, и всё небо окончательно очищается от тёмно-серой мути. " Неужели это рассвет? Неужели сейчас взойдёт Солнце?"

Я оглядываюсь. Да, все мои друзья, пленники Горы, здесь, сзади, и мы пока ещё вместе.

Напряжение растёт и вот... наконец-то ( ! ) на востоке появляется зарево. Это просыпается Светило. Оно немного другое, но тоже прекрасное.

Его диск больше, светлее и с каждой секундой ярче. Тонкие, острые, тёплые лучи впервые осторожно ощупывают наши лица, руки, заглядывают в глаза, восхищаются могучими горами, реками , дивной красотой и чистотой ландшафтов.

И люди плачут, не скрывая слёз.

Через несколько минут счастья слышится знакомый страшноватый голос Правителя: " Это ваш последний шанс. Живите счастливо на обновлённой планете, рожайте хороших детей, читайте прекрасные книги и берегите свою " колыбель" . Но знайте я обязательно вернусь через пятьдесят лет."

- Покажитесь нам, срывается у меня с языка.

В ответ раздаётся хохот, громоподобный и страшноватый.

- Опять прыгаешь за предел, - упрекает меня Любимый.

А на небе - снова перемена: голубые, синие, жёлтые, розовые, оранжевые пятна начинают стягиваться друг к другу; и будто - бы на огромном полотне небесного кинотеатра из этой цветной мозаики складывается мужское лицо, сильное, волевое с большими пронзительными синими глазами, строгими, но весёлыми, огромным лбом и золотистыми волосами.

" Боже мой, - думаю, - Правитель ещё так молод" .

" Прощай, Дана, - читаю я по губам великана, - прощайте, Александр. Будьте здоровы и счастливы .

И опять - мгновенная перемена: голубое чистое небо, тёплый ветерок, пение какой-то счастливой пичуги, горькие слёзы на глазах и боль, неуходящая из сердца...