В ушах стояли скрежет стали и вопли поверженных на землю. Эти звуки перекрывались гулким жужжанием песчаных шершней, пирующих над грудами отрубленных конечностей и обуглившихся туловищ. Вороньё совсем обнаглело и клевало глазницы ещё не остывших трупов, недовольно каркая, когда их теснили, спотыкаясь, пока ещё живые воины. Из-за камней выглядывали оскалившиеся морды пещерных псов, вылезших на трапезу. Они недовольно рычали, захлёбываясь слюной, однако не рисковали покидать убежища. Мечи свистели в воздухе, отправляя во все стороны фонтаны крови.
Барба тряхнул головой, брызгая потом, стекавшим по слипшимся волосам, и повернулся к отцу. Тот даже не взглянул на него, не сводя глаз с адского поля.
- Барба, я хочу убить князя!
- Ага, - хмыкнул Барба.
Ему уже не хотелось убивать. Он устал и проголодался. Боевой дух бесславно испарился после многочасовой битвы, превратившейся в бессмысленную резню. Демоны теснили княжичей Дремлющих скал, не щадя никого, хотя даже Барбе, далёкому от дел Верховных, было ясно: ни тёмные, ни светлые князья не простят гибели сыновей. И начнётся война, которую Пророки ещё тысячу лет назад окрестили Последней.
Однако отцу, похоже, было всё равно: глаза его пылали ненавистью, и он не желал останавливаться, несмотря на то, что тело его уже покрылось коркой от засохшей крови.
- Ступай в крылатую тварь! - велел он.
- А что будет с телом? - спросил Барба, - тут полно стервятников.
- Ступай! - рявкнул отец.
Барба вздохнул и бросил кинжалы на землю. Затем укрылся под небольшим выступом, подав знак отцу, что готов. Тот осклабился и зарычал, привлекая к себе внимание. Это сработало: молодой княжич повернул в их сторону крылатого скакуна и выставил перед собой меч.
Барба зажмурился, покидая тело.
Дух скакуна оказался до боли примитивен, так что Барба без особых усилий вышвырнул его вон. Взвившись на дыбки, он ловко скинул княжича на песок и прошёлся по нему копытами. Отец довершил дело: отрубил молодому зверолюду голову и остервенело втоптал в песок. Напоследок, он перерезал скакуну горло и отпихнул бьющееся в агонии тело с дороги.
Тем временем Барба уже вселился в следующего крылатого зверя и понёс своего всадника навстречу смерти. Однако "веселью" неожиданно помешали волки - вырвавшись из песка, хищники набросились на скакуна, вцепившись в шею. Барба закричал, но не тут-то было. Из горла вырвался хрип, сопровождаемый противным бульканьем. Скакун начал падать, а княжич благополучно соскочил с его спины и пешим ринулся в битву.
Барба пополз, отбиваясь копытами от песчаных хищников. Ему нужно было срочно вернуться в собственное тело, пока кляча не испустила дух. Потом это будет сложнее.
К тому времени звуки сражений поутихли. Демоны рассыпались по пустыне, а молодые княжичи, похоже, сообразили, что пора уносить ноги. Барба полз среди трупов, отгоняя вороньё.
Он достиг выступа, под которым спрятал тело, однако ничего не нашёл. Пусто. Кто-то унёс его - неужели отец?
Пещерные псы рычали, терзая трупы, отрывая куски плоти и заглатывая целиком. Барба скривился, а по телу пробежала дрожь отвращения. Но что-то привлекло его внимание. Рыжая псина с глазами, подёрнутыми бельмом, грызла чью-то руку. Заметив на себе взгляд, она зарычала и плюнула в него костью. Барба невольно глянул на песок и похолодел от ужаса: то была не кость.
Браслет Луны, который он уже много лет носил, не снимая, на запястье, лежал прямо перед мордой скакуна, отсвечивая серебром. И тут до него дошло: стая лакомилась его собственным телом, и, похоже, от него мало что осталось.
- Отец, - негромко позвал Барба, и сердце го сжалось от обиды.
Отец должен был защищать его тело.
Хотя, кого он обманывает: великому демону никогда не было дела до отпрыска-полукровки. Он таскал его с собой только лишь по одной причине: Барбой легко было управлять, посылая овладевать чужими телами. И гибель сына была не более чем досадной потерей.
Вот ведь как вышло...
Не имея никакого желания воевать и не разделяя демонских ценностей, Барба попался на ту же уловку, что и сотни бесов до него. Он поверил демону только лишь потому, что он его отец.
Барба вспомнил, как много лет назад его мать умерла от укуса гадюки. Отец опечалился, громко сетуя на то, что заплатил за неё немало денег. В те времена демоны редко попадали в мир людей и вынуждены были покупать себе любовниц. Барба был плодом такого союза, как и с десяток бесовских братьев, которые покинули семью ещё до его рождения. Был бы он умнее, то ушёл бы вслед за ними, однако ему казалось, что он особенный. Поэтому, проглотив обиду, Барба похоронил мать в песке и остался служить отцу.
Теперь Барба понимал всю соль своей "нечистокровности". Отец ушёл, бросив его тело на съедение псам, также как когда-то бросил его мать. Спасать его никто не собирался.
Барба знал, что может совершить ещё один прыжок - последний. На этом его бесовским способностям придёт конец. Тело, принявшее его дух, станет вечным пристанищем. И следовало поторопиться, пока в жилах скакуна не остыла кровь, иначе Барбе придётся вернуть его к жизни и остаться в его шкуре навеки. А что могло быть хуже, чем оказаться запертым в теле блохастого жеребца?
Барба беспомощно огляделся вокруг: одни тела, истерзанные, разорванные на части, заклёванные вороньём. Он не соберёт и одного. Барба полз по песку на коленях, оставляя после себя след зловонных испражнений.
Поравнявшись со скалами, он прилёг на песок. Силы потихоньку таяли. Как вдруг мимо него кто-то прошёл. Барба встрепенулся и подскочил на месте, но тут же сник.
Княжич - вот досада. Магия зверолюдов ни за что не впустит беса. Княжич, скорее всего, сотрёт его в порошок, так что не стоило даже пытаться. Барба заскулил от горечи, понимая, что выбор у него невелик: или смерть, или вот это мерзкое копытное с крыльями.
Княжич неожиданно остановился и посмотрел на него сверкающими глазами. Рука его потянулась к мечу. Богатое навершие сверкнуло камнями - два круглых, один треугольный посередине. Барба сжался в комочек и зажмурил глаза, ожидая удар, однако княжич передумал и нырнул в проход между скалами.
Вскоре Барба услышал женский смех. К нему присоединился мужской, а после раздались уже совсем иные звуки.
- Нашли время и место, - зло пробормотал Барба, давясь от зависти больше, чем от возмущения.
Рядом что-то мелькнуло. Барба сумел рассмотреть высокую фигуру в плаще. Это вряд ли был демон - те были гораздо ниже и коренастей. Ещё один княжич?
В этот момент проклятая кляча начала подыхать, дёргаясь в агонии. Барба захлебнулся потоком её страха, и успел услышать лишь короткий женский вопль, перешедший в стон. В нём уже не было страсти - скорее, боль.
Барба выскользнул из тела скакуна и поплыл. Времени оставалось мало. Он уже чувствовал, как его хватают за пятки лапы преисподней. Нужно было найти тело - любое.
Забравшись в пещеру, Барба сумел рассмотреть обезглавленное тело княжича. Он подлетел ближе и с восторгом учуял запах свежей крови. Бедолага ещё не успел совсем остыть, стало быть, ему повезло.
Барба скользнул в тело зверолюда, не почувствовав сопротивления, и задрожал от восторга. Славное крепкое тело было шикарным пристанищем, не в пример его собственному. Бесы рождались мелкими уродцами, и он был не исключением. Женщины отворачивались от него, улыбаясь лишь за щедрую плату. О ласках Барба вообще молчал. Его прежнее тело так и не изведало плотских радостей.
Однако теперь Барба ничего не видел. Следовало найти голову. Он встал на колени и пошарил вокруг. Голова была рядом, пригвоздённая к полу мечом, торчавшим из раскрытого рта. Барба ощупал рукоятку и дёрнул на себя. Меч стоял намертво. Бесу ничего не оставалось, как сломать челюсть и вытащить голову.
- И реки крови польются из уст твоих на чресла мои, - сказал женский голос совсем рядом.
Барба удивился, так как без головы он не должен был ничего слышать. Однако услышал. Пора было уносить ноги. Он приставил к своей шее голову и прочитал заклинание. Голова была совсем тёплая, будто её только что отделили от тела, и казалась маловатой. Она стала неплотно к шее, что очень мешало исцелению. Барба с трудом заставил её разлепить глаза, однако рассмотреть мало что удалось.
Снаружи послышался шелест крыльев, и он поспешил укрыться в глубине пещеры.
Показался ещё один княжич. Этот был пониже те, кого он видел раньше, и не отличался красотой. Он застыл на пороге пещеры, а лицо его исказила боль.
- Канем! - воскликнул он, бросаясь внутрь.
Барбе смутно увидел, как княжич поднял что-то с земли и прижал к своему лбу. Что-то непонятное, чёрное, струящееся по его локтям, будто копна длинных блестящих волос. Голова.
Дьяволы! В руках княжича была голова!
А совсем рядом лежало ещё одно тело - белокожее, нагое и прекрасное. На шее зияла дыра, из которой всё ещё хлестала кровь. Барба почувствовал, как в груди его зашевелилось странное чувство. Он посмотрел на свои новые руки - чёрные ладони с длинными пальцами, увенчанными когтями, как у хищной птицы. Прядь волос, упавшая на запястье, была золотистой.
- А-а-а, - только и сумел выдавить Барба.
Он попятился назад и неожиданно нашёл второй выход. Недолго думая, Барба со всех ног бросился прочь. Он бежал так быстро, насколько хватало сил. Голова качалась из стороны в сторону, так что ему приходилось поддерживать её руками.
Сразу за скалами располагался небольшой оазис. Барба направился туда в поисках воды. Добравшись до источника, он опустился на колени, зачерпнул пригоршню и умылся. Затем уставился на отражение своего нового лица.
Свет луны серебрил гладкую поверхность источника, так что Барба смог рассмотреть каждую чёрточку. Определённо женское лицо.
Светлая кожа, на удивление чистые волосы, ясные зелёные глаза, поблёскивающие в темноте, крошечный нос с горбинкой. На месте рта зияла рваная рана. Куски плоти болтались на разломанных костях, из разрубленных дёсен торчали пеньки зубов. Несмотря на увечья, он узнал Провидицу, и по телу пробежал озноб.
Барба читал заклинания, но тщетно: он не мог исцелить тело, потому что самые главные его части принадлежали разным существам. День-два, и силы его иссякнут, и тогда уже никто не выживет. Нужно было найти голову. О том, чтобы влезть в тело Провидицы, не могло быть и речи. Демоны изжарят его на медленном огне. Да и мысль о том, чтобы стать женщиной, которую каждый провожает похотливым взглядом, мечтая насадить на уд, была ему противна.
Нет уж, поскорей бы избавиться от этого недоразумения.
При свете луны Барбе удалось разглядеть кoe-что: грудь княжича была выпачкана чем-то белым, шелушащимся, будто засохшая кровь. Ноздри его уловили знакомый запах. Бес поморщился, сдерживая рвоту, и стал яростно плескать себе на грудь, пока она не стала чистой.
Как так, удивлялся он? Логично, если б эти следы остались на теле Провидицы, ан-нет...
Некоторые вещи были выше его понимания...
Барба вернулся к пещере и осторожно заглянул внутрь.
Там было пусто. Ни головы княжича, ни меча, ни даже тела Провидицы - ничего не было. Возле стены возвышался небольшой бугорок. Барба принюхался: в воздухе витал запах горелой плоти. Он раскопал руками песок и обнаружил ещё теплый скелет без головы.
Кто-то сжёг тело несчастной и похоронил, чтобы песчаные твари не растащили его по кускам. В этих краях это было невиданным милосердием, которое, однако, сыграло против Барбы. Шансы выжить стремительно таяли.
Единственное, что оставалось бедолаге, это найти того, кто увёз голову, и отобрать её любыми способами.
И тут Барба задумался.
Тот, кто забрал голову, несомненно, принадлежал к роду зверолюдов. Демоны не стали бы её трогать, даже из мести. Поверженные противники считались мусором, с их останками не церемонились. Скорее всего, голову забрал последний княжич.
Это было в духе зверолюдов. Тело убитого было священным. Считалось, что лишь похороненные в родной земле княжичи передавали свою силу семье. Отлученные от захоронения близкими зверолюды считались потерянными, и род их слабел. Кто знает, был ли в этом какой-то смысл. Однако вот уже три тысячи лет князья Дремлющих скал неукоснительно следовали обычаю.
Канем... благородное имя. Барбе оно понравилось. Оставалось слиться воедино, но для этого необходимо было проникнуть в стан врага.
Затея была так себе, балансируя на грани абсурда. Явиться на глаза княжичей Дремлющих Скал в теле зверолюда с головой демоницы - хуже и не придумаешь. Необходимо было что-то придумать. Но что?...
Барба сорвал травинку, но тут же выбросил: жевать было нечем. В желудке противно заурчало, и в довершении всех бед сочившиеся края шеи облепили мухи. Он яростно отбивался от крылатых мучительниц когтями, и это было непросто. Барба не мог управлять телом так, как ему бы хотелось.
Поэтому он устало побрёл из оазиса, махая руками, будто ветряная мельница, и размышлял, как ему поступить.
Повсюду валялись тела, кишевшие раздобревшими личинками. Сытые песчаные псы равнодушно взирали на одинокого беса, лишь время от времени лениво огрызались.
Барба остановился возле груды сваленных тел. Там были не только зверолюды и демоны, а ещё и ведьмаки. Он задумался.
Ведьмаки были независимой расой - скитались где угодно, совокупляясь со всевозможными особями. Их потомство могло выглядеть как угодно, сближаясь лишь в некоторых чертах: они хорошо владели оружием и немного колдовством, ненавидели ведьм и славились непреодолимой тягой к праздношатанию. То, что ведьмаки примкнули к рядам княжичей, было неудивительно. С демонами у них также была давняя неприязнь.
Барба разгрёб тела и обнаружил двоих ведьмаков, чья одежда была не слишком испорчена. Он торопливо переоделся, морщась от трупного смрада. С большим сожалением пришлось расстаться с дорогим княжеским плащом, однако было глупо таскать его с собой. Его могли принять за обычного вора.
Оставалось что-то сделать с головой.
Барба тяжело вздохнул и опустился на колени. Он срезал ножом золотистые пряди и выбрил голову, стараясь сделать как можно больше порезов. Затем содрал брови вместе с кожей и сделал по всему лицу мелкие насечки, которые позже прижёг огнём. Было невыносимо больно, так что слёзы текли из глаз, не переставая, но Барба терпел. Напоследок он отсёк ушные раковины и отхватил когти по самые фаланги.
Теперь он вполне сойдёт за ведьмака, над которым поглумились колдуньи. Главное было не сдохнуть раньше времени, чего ему вдруг сильно захотелось. Голова пылала и сочилась сукровицей. Глаза заплыли, мешая смотреть, однако, это было к лучшему. Изумительная зелень глаз Провидицы могла его выдать.
***
Барба бежал целую ночь, миновав пустыню и Проклятые равнины. Впереди возвышались грозные пики Дремлющих Гор. Зверолюды были недалеко - он несколько раз наступал на помёт их скакунов, и радовался неслыханной удаче: если бы княжичи возвращались домой по воздуху, ему вряд ли удалось их догнать.
Наконец, вдалеке показались отблески костров, и Барба возликовал. Подобравшись поближе, он сумел рассмотреть высокие, ладно сложенные фигуры зверолюдов.
Бес накинул капюшон и, скрючившись, словно дряхлый старец, поковылял к лагерю.
Княжичи встретили его с подозрением. Их хмурые лица дышали враждебностью. Барба попытался улыбнуться, однако при этом у него выпал кусок челюсти. Он испуганно прижал руки к груди, опасаясь, что его убьют из жалости.
- Чего тебе надо, урод? - спросил один из княжичей.
- А...э...у...
Барба беспомощно хлопал ресницами, слипшимися от крови и пепла. Он не подумал о том, что не сможет говорить. Язык его высох и сжался, как старая груша, и он совсем его не чувствовал. Наконец, он сообразил и выставил вперед ладони, сложенные треугольником.
- Это ведьма сотворила с тобой? - догадался княжич.
Барба кивнул и погладил себя по животу. Желудок отозвался голодным урчанием. Бес подобострастно склонился и указал пальцем на скакунов, привязанных неподалёку.
- Тебе нужен скакун?
Барба замотал головой и сделал рукой плавные движения, будто поглаживая воображаемый лошадиный круп, затем протянул распахнутую ладонь и несколько раз сжал и разжал пальцы.
- Хочешь служить нам?
- Да пусть проваливает к дьяволу!
- Тише!
Один из княжичей выступил вперёд, окинув Барбу презрительным взглядом. В этих краях милосердие было роскошью, однако, быстро оглядев лагерь, бес сообразил, что дела у зверолюдов неважные. Скакунов было больше, чем всадников, а возле небольшого холма лежали тела, заботливо укрытые плащами.
Так вот почему они ехали по земле! Княжичи везли домой своих павших братьев, или то, что от них осталось.
- Будешь вести скакунов и смотреть, чтобы их не понесло с телами. Иначе вмиг отрублю голову, - надменно процедил зверолюд.
- После я тебя исцелю, - пообещал княжич и отошёл прочь.
Барба подошёл к костру и протянул руки к огню. Ночь выдалась прохладной, и было бы странно, если б он этого не сделал. Зверолюды переглянулись между собой, но решили не обращать внимания.
Самодовольные глупцы!
И всё-таки Барба ими восхищался. Они были красивы, в его понимании. Им не было нужды покупать женщин. Их грозная поступь заставляла дрожать всякую тварь, даже демон не рискнул бы встретиться с ними один на один. В сегодняшней битве полегло сотни демонов, и лишь несколько десятков зверолюдов. Если бы не бесы и волки-перевёртыши, демоны с позором бежали бы прочь. Если бы не жалкие прислужники...
Интересно, что сказал бы Верховный, если б узнал, что его любимая дочь кувыркалась с одним из врагов? Может, осерчал...
А может, он сам толкнул её в объятия княжича, чтобы положить конец войне. Краем уха Барба слышал, что Верховные недовольны. Демоницы устали и перестали плодиться. А чёрные альвы с упоением наблюдали, как зверолюды и демоны крошат друг друга, ослабляя защиту внешнего мира. Ещё пару лет такой войны, и альвы без труда захватят и Пески, и Скалы. Пока же они сидели в своих подземельях и выжидали.
Но кто и зачем погубил любовников? Это не давало Барбе покоя, хотя бы потому, что он сам состоял из части каждого из них. И эти странные слова Провидицы...
"И реки крови польются из уст твоих на чресла мои."
Что она имела в виду? У демоницы не было чресел. Хотя, нет.
Барба с ужасом осознал, что теперь они у неё были. Стало быть, все его старания обречены? Зверолюды раскроют его и убьют? Или же Провидица имела в виду другое?
В самом деле, кому могло понадобиться убивать Провидицу? Уж явно не демонам - они, как огня, боялись даже ненароком задеть её, потому как иными путями, нежели её уста, они не могли ведать, что говорят им духи предков. И даже предательницей, она всё равно была важна: демоницы были сосудом, из которого появлялись демоны, и с каждым поколением их становилось меньше. Стало быть, демонам было невыгодно её убивать.
Бесы? Барба знал, что многие стали наёмниками, однако сложно представить, чтобы демоница не справилась с бесом.
Ведьмаки? Это было вполне возможно. Пожалуй, они могли убить, если б застали врасплох. Что, собственно, и произошло.
Оставались загадкой два княжича, побывавшие в пещере. Барба сумел рассмотреть лишь одного, того, кто, скорее всего, забрал голову. Он помнил скорбь, написанную на его некрасивом лице. Могла ли то быть не скорбь, а мучения совести? Как знать...
Но, с другой стороны, с чего б ему заботиться о теле Провидицы? Нет, пожалуй, этого княжича можно оставить.
Того, другого, Барба не сумел рассмотреть, и не был даже уверен, что то был зверолюд. Он вполне мог заглянуть в пещеру и убраться восвояси, увидев трупы. Бес ничего не помнил - в тот момент его носитель испускал дух.
Помаявшись размышлениями добрый час, Барба очнулся от звонкой оплеухи.
- Чего расселся? Ступай, напои скакунов.
Голос показался знакомым. Бес поднял голову и узнал того самого некрасивого княжича, которого видел в пещере. Он радостно закивал и бросился к животным. Удача улыбнулась ему с первыми же лучами солнца.
Барба старательно натирал бока скакунов, избегая дотрагиваться до острых перьев. Крылатые этого не любили и могли запросто выпустить в него несколько стальных пёрышек - так, забавы ради. К седлу одного их них были привязаны ножны с мечом. Взгляд Барбы невольно задержался на рукояти. Красивые камни - два круглых, один треугольный. Такой рисунок он уже видел.
Он посмотрел на другие мечи, торчавшие из ножен на бёдрах зверолюдов - они были разными. Гарды всех мечей отличались размером и изгибами, на каждой рукояти нанесен свой рисунок, а навершия сверкали камнями разных цветов и форм.
Стало быть, это тот самый меч. Рука Барбы невольно сжала рукоять, и сердце его содрогнулось. Он помнил эту гарду наощупь - она упиралась в пальцы так знакомо. Именно этот меч он пытался вытащить из головы Провидицы.
Барба незаметно отстегнул ножны от седла и положил на землю. Затем двинулся дальше, к телам убитых княжичей. Долго искать ему не пришлось. Голова лежала отдельно, укрытая богатой тканью. Барба осторожно поднял её и прижал к груди.
В этот же момент в лагере поднялся шум.
Несколько княжичей тянули за волосы демоницу. Руки её были связаны за спиной. Она громко вопила и плевалась желчью. Один из зверолюдов ударил её по лицу, и демоница замолчала, гневно сверкая глазами.
Барба вытянул шею, стараясь рассмотреть её поближе. То была простая демоница, обычных кровей, не отличающаяся особой красотой. Но всё ж ему было жаль несчастную.
- Юрмас, какого дьявола! - уже знакомый ему зверолюд бросился вперёд.
- Заткнись, Ярон, - рявкнул княжич, - мы устали и хотим развлечься. А это отродье больше ни на что не сгодится.
- Здесь повсюду тела наших братьев, - не унимался Ярон, - как у тебя только рука поднялась?
- У меня не рука, - захохотал Юрмас, и толпа ответила ему дружным смехом, - лишь у таких, как ты, руки не знают устали.
Ярон озлобленно зашипел и схватил Юрмаса за прядь волос. Тот двинул ему ногой чуть ниже колена, и княжич согнулся от боли.
- Что здесь творится?
Рядом с дерущимися появился ещё один зверолюд. Барба видел его впервые. Он отличался от других цветом кожи и волос, и плечи у него были шире. Приглядевшись, Барба разглядел ещё нескольких тёмно-коричневых зверолюдов. Были зверолюды с тёмно-серой кожей и пепельными волосами, а также синемордые, с иссяня-чёрной шевелюрой, однако намного ниже остальных. Угольно-чёрных, таких как его новое тело, было четверо. Юрмас, Ярон и ещё два совсем молодых зверолюда, которые больше напоминали щенков, слепо заглядывавших в рот старшим братьям, особенно Юрмасу.
- Тебе напомнить, что мы не истязаем пленных женщин?
- Избавь меня от нотаций, мой янтарный брат.
- Либо убей, либо не тронь, третьего не будет, - упрямо продолжал Карс.
- А если мы не согласны?
- Ты, видно, забываешь, кто здесь князь, - грозно сказал Карс, - знай своё место, наследник.
Юрмас притих, однако выражение его лица не сулило ничего хорошего. Карс действительно был выше его по положению, но лишь потому, что был сыном от первой жены. И это было несправедливо, потому что Юрмас был намного старше и сильнее. Но приходилось мириться.
- Знаешь, а я, пожалуй, возьму тебя в жёны, - рявкнул он, дёргая демоницу за волосы, - и только я буду решать, жить тебе или нет!
- Да будь ты проклят! - ввизгнула она.
- Я уже проклят!
С этими словами Юрмас вонзил кинжал в её грудь - глубоко, по самую рукоять. Демоница рухнула к его ногам, заливаясь густой чёрной кровью. Он поднял её за локоны, смачно поцеловал в губы, вдыхая колдовство, и швырнул прочь. Некоторое время она лежала, не двигаясь, пока рана на её груди затянулась. Демоница поднялась на колени, и лицо её исказилось от страха. Юрмас пнул её носком сапога в живот, и несчастную скрутило от боли.
- Вот что мы ответим врагам нашим - мы поставим их женщин на колени и заставим молить о пощаде, - торжественно провозгласил он. В толпе молодых зверолюдов раздались неуверенные возгласы. Кто-то ликовал, но большинство отвели взгляд. Карс молчал - лицо его ничего не выражало.
- Ну что, князь, может, накажешь меня?
- Твой отец узнает об этом, - зловеще пообещал Карс.
- Отец возрадуется, когда я насажу вокруг лес из копий с головами поверженных врагов. А мои псы будут лакать их кровь.
Он знал, что со стороны Юрмаса это была неимоверная дерзость, и добрая половина лагеря это понимала. Но остальная половина была озлоблена битвой, и негоже было сеять хаос из-за демоницы.
- Ярон, - тихо сказал Карс, - уйми брата, пока он не натворил бед.
- Как? - пожал плечами Ярон. Губы его сжались в упрямую складку, а на лбу пролегли морщины, - он бесится от смерти Канема.
- Мы все потеряли братьев, - заметил Карс, - и все везём своим отцам мёртвых сыновей.
- То ли ещё будет, если эта проклятая война не прекратится.
- Возможно, когда-нибудь нам удастся заключить союз, - Карс легонько похлопал его по плечу и незаметно намотал на ладонь прядь его блестящих волос, но Ярон ничего не заметил. Взгляд его был полон печали.
- Канем тоже так говорил. Но, как видишь...
Дальше Барба не стал слушать. Слова Юрмаса стучали в висках, будто сотни звонких тарелок. Смерть была близка, она уже обжигала дыханием пятки.
Самым тяжёлым было решиться. Барба спрятался среди скакунов и приготовил меч. Лезвие было длинным и неудобным. Голова Провидицы успела прирасти, и каждое движение меча отдавалось по телу невыносимой болью.
- Помочь? - спросил Ярон, выхватывая у него из рук меч.
Громкий свист, и голова Провидицы отлетела прямо под копыта недовольных скакунов. Барба откатился назад, не выпуская из рук добычу. Он сорвал с неё ткань и приставил на место среза. Сотни невидимых нитей тотчас же потянулись, связывая единую плоть. Барба шептал заклинания, не обращая внимания на княжича, нависшего над ним, будто скала. Меч поднялся и замер всего лишь в паре сантиметров от шеи.
- Что это? - изумлённо прошептал Ярон.
Барба уставился на него мутными глазами. Серое лицо понемногу начинало чернеть. Силы уходили, будто вода сквозь пальцы, но он чувствовал, как оживает новое тело.
- О да, - прошептал он, блаженно улыбаясь.
- Канем?
Скакуны расступились, недовольно фыркая. Перед Барбой собрался весь лагерь. Княжичи шумели и удивлённо показывали на него пальцами, пока один из них не догадался.
- Это бес!
- Убьём его!
- Стоять! - рявкнул Ярон, - тому, кто его тронет, придётся иметь дело со мной.
- Это не наш брат, - раздался голос Юрмаса, - это жалкий бес, завладевший его телом.
- Ты убил Канема?! - вскричал Ярон и тряхнул Барбу за плечи. Тот пошатнулся, будто пьяный, и, не удержавшись, завалился набок.
- Я не могу завладеть живым зверолюдом, - проговорил он, с трудом ворочая языком, - и убить его мне тоже не по силам. Я нашёл его уже мёртвым.
- Ты лжёшь!
- Нет, не лгу. Моё тело сожрали псы, и я искал себе новое. Повсюду валялись куски. А это тело было тёплым и целым. Ну, почти целым. Я перепутал головы и вернулся за той, что принадлежит телу
- Так ты пришёл с женской головой? - изумлённо спросил Ярон, - славно же ты её отделал.
- Она уже была изувечена. А я лишь немного подправил. Не мог же я таскаться повсюду с головой Провидицы!
- Провидицы?!
Княжичи замолчали. Лица их вмиг стали суровыми. Все понимали последствия смерти столь важной персоны. Демоны не успокоятся, пока не отомстят. Надежда на то, что война завершится, таяла, как роса на солнце.
- Откуда ты знаешь, что это была Провидица?
- Кто ж её не знает! - воскликнул Барба, - когда я увидел своё отражение в воде, то едва не обезумел.
- Что ты ещё видел? - спросил Карс.
- Я ничего не видел, только слышал. Эти двое встречались в пещере. Я слышал стоны их страсти.
- Что ты несёшь, бес?
- Я не лгу! - возмутился Барба, - я мог бы сказать, что нашёл тело, и дело с концом. Но я слышал то, что слышал. Я был в теле издыхающей клячи, я видел, как в пещеру зашёл Канем. Потом туда вошёл ещё кто-то. Я услышал крики, а потом кляча издохла, и мне пришлось срочно кого-то искать. Я увидел это тело и сделал его сосудом.
- Но для этого тебе пришлось его убить? - подал голос Юрмас.
- Как? Я не смог бы поднять меч копытами, и не стал бы тупить с головой. И даже если б я умудрился убить княжича, демоница легко могла отправить меня к праотцам.
- Демоница не была помехой - она была мертва!
- Нет! Канем умер первым.
- Откуда тебе знать, если ты ничего не видел?
- Его тело почти остыло, а с её головы сочилась тёплая кровь.
- Нас там не было, бес, так что это всего лишь слова, - возразил Юрмас, - лживые, как и весь твой поганый род.
- Но это правда, - вдруг сказал Ярон и задумчиво потёр подбородок, - я скорбел и ни о чём не думал. Но девка плавала в свежей крови. А лицо Канема уже побелело. Значит, он не мог убить её!
- Я же говорил, что он ласкал её! - Усмехнулся Барба.
- Молчи, бес! Как твоё имя? - спросил Юрмас.
- Канем, - улыбнулся Барба. Неужели зверолюды думают, будто он дурак? Назвав своё имя, он тем самым объявит себе приговор, - теперь это моё имя.
- Ненадолго, - пообещал Юрмас, доставая меч из ножен.
- Стой!
Рука Карса легла на локоть княжича. Тот замер, заскрежетав зубами от злости.
- Твой отец будет решать его судьбу.
- Пусть сейчас ты старший, - возразил Юрмас, - но я не позволю грязному бесу марать тело брата.
- А раньше Канем был старшим? - удивлённо воскликнул Барба.
- Не твоё дело, отродье, - рявкнул Юрмас.
- Он был сыном от первой жены отца и стал князем раньше, чем Карс, - грустно прошептал Ярон, но Барба его услышал.
Больше ему и не требовалось. Картина убийства складывалась перед глазами до последнего кусочка мозаики. Слова, которые произнесла мёртвая Провидица, предназначались вовсе не Барбе.
Однако он ловко всё обставил. Припечатал лицо Провидицы мечом Канема, вогнав его так глубоко, чтобы никто случайно не вытащил. И, судя по всему, доселе никто не сомневался, что это дело рук Канема.
В том-то и была ошибка.
Демоны не оставили бы тело Провидицы, а бесы или ведьмаки умыкнули бы меч. Его мог оставить лишь тот, кто хотел запутать следы. Но Барбу-то не обманешь.
Он знал, каково быть сыном на птичьих правах.
Князья Дремлющих Скал нередко имели по две жены, но лишь дети первой наследовали титул. На этом ловко было сыграть. Тем более, что Юрмас так явно демонстрировал свою жестокость и амбиции.
Канем явно ему мешал, ведь после смерти брата он становился наследником. И Юрмас явно не желал прекращения войны.
Однако...
Было ещё кое-что, не дававшее Барбе покоя.
Невзирая на подлость и властолюбие, Юрмас не походил на того, кто стремился ослабить семью. Стало быть, он бы не стал бросать тело брата.
И те следы, которые Барба нашёл на груди Канема...
Барба посмотрел на Юрмаса в упор и поразился темноте, плескавшейся в его сверкающих глазах. В них полыхала ненависть. Угольно-чёрные волосы рассыпались по плечам блестящим шёлком, подчёркивая зловещую красоту его жестокого лица.
Он перевёл взгляд на Карса - тот стоял в стороне от остальных, но взгляд его был прикован к Юрмасу. Лишь Барба смотрел в его сторону, и лишь он смог прочесть восхищение, мелькнувшее на его лице. Руки его скользили по рукояти меча, стискивая навершие, а губы скривились в откровенно похотливой улыбке.
Бес снова почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
Зависть... Какое мощное оружие. Особенно, когда не можешь иметь то, что хочешь, а лишь изредка приближаться к нему...
Барба выхватил меч из рук опечаленного Ярона и отпрянул назад. Выставив впереди себя остриё, он ловко вскочил на крылатого скакуна и пришпорил его бока. Животное взвилось на дыбки, издав пронзительное ржание, и рвануло в небеса.
Зверолюды засуетились, прыгая в сёдла, и пустились вслед за бесом. Однако Барбу они не сильно заботили. Он столько раз бывал в шкуре скакунов, что знал их лучше, чем кто-либо в этом мире. Барба склонился над ухом зверя и тихонько просвистел. Скакун взмыл ещё выше и скрылся в облаках.
Княжичи становились всё дальше, пока не превратились в крошечные пятна.
Барба наслаждался свободой, подставив лицо ледяным струям ветра. Ему ещё никогда не было так хорошо. Новое тело казалось прекрасным, сильным, мощным. Он представлял себе женщин, которыми раньше хотел овладеть, и теперь все они казались ему недостойными.
Барба желал владеть лучшими.
И этот меч в руке, сверкающий камнями, и целая свора врагов за спиной, и пьянящее чувство победы, наполняли его сердце ликованием.
Терять было нечего. Оставалось наслаждаться мгновением...