Аннотация: Файл будет постоянно обновляться. Чем книга закончится, еще не знаю, потому аннотации не будет. Скажу одно: здесь нет эльфов, гномов и орков. Не дождетесь.
Алый Шиповник.
I.
...Лучи утреннего, еще негреющего, солнца, яркими бликами отражаясь от пруда, играли на стенах Храма. Они не успели согреть холодный ночной воздух, и лишь двое из обитателей этого места предпочли сейчас прохладу теплым постелям.
Учитель, уже не молодой, но все еще способный держать в руках оружие, будь то хоть палицей, хоть самострелом, неподвижно стоял под карнизом, куда не проникало солнце, и наблюдал, как тренируется вторая "ранняя пташка".
Юноша, ученик, метал дротики в мишень на другой стороне двора. При броске он на секунду замирал, вытянув руку, словно наслаждаясь своим молодым, гибким, слишком изящным для представителей человеческой расы, телом. Небольшие дротики в его руках казались серебристыми молниями - так быстро и точно неслись они к цели. В Храме обучали как стрелять, так и драться - на мечах и в рукопашной, но упорство этого ученика, при любой возможности выбиравшего один и тот же вид оружия, раздражало бы учителя, не знай тот, каких вершин достиг юноша в обращении с ним.
"Помнится, когда-то он даже поспорил с товарищем, что пролетит дальше, арбалетный болт или дротик... Спор он проиграл... уступив сопернику где-то на ярд... но даже сам факт этого спора говорит о многом. Да, такое упорство должно быть вознаграждено", - подумалось старому учителю. Он почти неслышным, кошачьим шагом направился к ученику.
Тот обернулся за миг до того, как наставник подошел вплотную. Неотправленный в цель дротик покачивался в расслабленной кисти, впрочем, учитель отлично знал, что расслаблен парень лишь внешне: его реакции, как и прочности нервов, позавидовал бы любой - будь на месте учителя кто чужой, вполне вероятно, этим для него все бы и закончилось...
- Доброе утро, Шиповник. С днем рождения.
"Хотя какого, к черту, рождения... - мысленно поправился наставник. - Узнать, когда и кто родил этого парня - задача совершенно невозможная. Днем прихода в Храм, конечно же... если это можно назвать приходом".
- Доброе, учитель... Почему мне всегда кажется, что вы произносите мое имя с иронией?
- Ты же знаешь, что я просто не люблю глубоких аналогий... - наставник усмехнулся, - и первая моя мысль, когда я думаю о твоем имени - не "цветы ангельские, когти дьявольские", а воспоминание о том, как ты в шесть лет шлялся с цветком шиповника, приколотым к куртке... и выбил товарищам не один зуб, борясь за свое право.
- В детстве все любят цветы... - юноша смутился.
На правом его запястье отчетливо проступил искусно сделанный узор из тонких шрамов - цветок дикой розы... Обычно он был почти неразличим на фоне кожи, но иногда, когда кровь приливала к коже, цветок шиповника полыхал яркими красками. Создание такого украшения наверняка было болезненным, но юноша сам пожелал такое.
- Впрочем, все это неважно. Алый Шиповник - достойное имя для ассасина, главное, чтобы его не сокращали. Я искал тебя по более важному делу - прошло 17 лет со дня твоего появления здесь.
- Я должен уйти?
- Таковы заветы Богини, Алый... Преступно учить чему-то и не давать возможности использовать полученные навыки. Ты сможешь вернуться, если пожелаешь, но не ранее, чем через три года.
- Насколько еще я смогу остаться?
- На неделю. Собирайся, прощайся с друзьями... Перед уходом я должен буду сказать тебе еще пару слов.
***
Алый собирался не торопясь: для него, привыкшего мерить время мгновениями, ударами сердца, неделя казалась огромным сроком, да и собирать нужно было не так много: пару десятков дротиков, немного еды и одежды, кошелек с золотом - Храм всегда щедро снабжал уходящих учеников, впрочем, в будущем они не забывали о месте, где были воспитаны, и нередко делились заработком, зачастую сторицей возвращая потраченные Храмом деньги. По настоянию учителя, он взял и два коротких острых меча, нелюбимое, но порой полезное оружие, тем более что обращался он с ними вполне сносно.
Морально он тоже был готов к уходу - только осел не понял бы, что все обучение в Храме призвано подготовить ученика к самостоятельной жизни. Теоретически, парни должны были стать убийцами, согласно культу, исповедуемому здесь. На самом деле, никто не мешал им выбирать свой жизненный путь. Алый, впрочем, не особо задумывался на эту тему.
Единственное, о чем юноша жалел - прощание с друзьями... ну и подругами, конечно. Многие были бы рады бросить все ради него, стоило только ему попросить. Будущий убийца, однако, понимал, что поступить так было бы свинством. Правила, конечно, позволяли уйти из Храма до достижения семнадцатилетия, но в этом случае ученик не имел права ничего взять с собой, кроме разве что одежды на себе. И документов в том числе.
Смысл правила был понятен. В Храм попадали обычно сироты, либо незаконнорожденные, чаще всего без этого бы погибшие. Адепты бродили по разным городам и деревням и забирали к себе детей без родителей - охотнее всего младенцев, никогда не старше трех лет. Благодарности по гроб жизни они не требовали, но уж если ты решаешь уйти - будь добр, уходи с чем пришел, и живи как знаешь. Никому не улыбалось оставаться одному во всем мире, и потому еще никто не воспользовался возможностью ухода.
Лишь один раз Алый Шиповник заколебался - увидев просящий взгляд Киры. Здесь, в Храме, у него не было никого ближе... Ей оставался всего месяц до совершеннолетия - только вот...
- До встречи, Кира... - темно-карие, почти черные глаза девушки подернулись грустью. - Не печалься, еще встретимся. Не надо уходить за мной.
- Почему?
- Просто не надо. Оставайся в Храме до срока...
"Просто я хочу свободы..." - добавил он мысленно. Очень хорошо, что последний из телепатов ушел из Храма задолго до появления здесь Шиповника...
***
День прощания был грустным для кого угодно, только не для уходящего ученика. Наставник не позволил друзьям присутствовать при церемонии, и это означало, что кое-кто из них будет долго плакать - хоть в Храме и учили, кроме прочего, сдерживать эмоции...
- Шиповник... я догадываюсь, что ты не собираешься возвращаться сюда, а если и вернешься, то станешь уже наставником. Во-первых, позволь мне сделать тебе подарок - в честь твоего ухода, и дня Рождения... в мире, куда ты отправляешься, есть такая традиция.
Он достал, неясно откуда, черный деревянный ларец длиной в ладонь и вдвое меньшей ширины, и раскрыл его. Внутри лежало три дротика, с одинаковым оперением и тонкими, острыми наконечниками. Первый - очень светлый, второй - по цвету будто из каленой стали, третий - совсем необычный, красноватый и матовый.
- Что это?
Учитель улыбнулся краем губ. Если бы перед ним сейчас стоял не Алый, любимый ученик, он бы ответил "три дротика" и оставил парня разбираться самостоятельно. Но никому другому такого подарка он бы и не сделал.
- Первый дротик зовется "Свет". Его наконечник покрыт серебром... ты должен знать, для чего используется такое оружие.
- Да, но я не намерен драться с вампирами! - удивленно воскликнул юноша.
- Никогда не знаешь, с чем сведет тебя судьба - к тому же, у этого металла есть еще сотня свойств. Ты знаешь, что с помощью серебра можно погасить практически любую магию? - ученик покачал головой. - Так-то. Имя второго - "Тень". Металл, из которого сделан наконечник... впрочем, название тебе ничего не скажет... причиняет боль любому живому существу при одном прикосновении. Хочешь потрогать?
Шиповник протянул руку и аккуратно, одним пальцем, коснулся черного наконечника. В ту же секунду, резкий импульс боли пронзил его руку. Он с воплем отпрянул, палец горел, словно побывал в кипятке. Лишь спустя несколько секунд юноша перестал извергать проклятия и дуть на палец.
Учитель шутливо поцокал языком.
- Не ожидал от тебя такой сдержанности. Что произойдет, если он еще и воткнется, ты, думаю, представляешь... Третий...
- "Тьма"?
- Нетрудно догадаться. Вот уж его наконечник я бы тебе трогать не посоветовал...
- Еще больнее?
- Смертельно. Если первые два дротика еще имеют аналоги, то этот - уникален... Не будем говорить о том, как он мне достался. Будь осторожнее с ним, это опасная игрушка, а главное - не используй понапрасну. Дело в том, что металл этот разрушится при контакте с живой плотью. Он может спасти тебе жизнь - но лишь однажды.
- Спасибо...
У будущего убийцы не оставалось иных слов, чтобы выразить благодарность, он был потрясен ценностью полученного подарка.
Наставник закрыл ларец и протянул его ученику. Тот бережно уложил его в сумку.
- А теперь - напутствие. Ты и сам знаешь, что не каждый, вышедший из этих стен, стал наемным убийцей: Богиня никого ни к чему не принуждает. Хоть тебя учили в первую очередь убивать, ты будешь желанным воином в любой армии, из тебя может выйти егерь, наемник, шпион... А может, ты выберешь и профессию, вовсе не связанную с кровью, в конце концов, Храм подготовил тебя к любой жизни.
Алый кивнул.
- Ты помнишь слова Богини о смерти?
Алый кивнул повторно:
- "Любая смерть благо, кроме смерти невинного. Да благословен будет мститель, да проклят будет убивающий ради забавы..."
- Дальше?
- "Как женщина счастлива быть любимой, так я счастлива смертям недостойных жить. Как женщина ненавидит насильников, так я ненавижу убийц без совести".
- Это главное, что ты должен помнить, выбирая свой путь. "Не насилуй Богиню", как сказал мне еще мой наставник.
II.
Алексей сделал в тетрадке еще один штрих карандашом и грустно-грустно улыбнулся. С клетчатой страницы на него смотрело женское лицо, столь знакомое, что картина сама ложилась на бумагу, стоило взять в руки карандаш. Ира...
- Рисуешь? Художник Хекенрос...
- Рисую, - парень проигнорировал ядовитый тон, с каким произнес товарищ его фамилию. Нерусская фамилия была главной из причин, по которым он страстно желал набить рожу отцу. К счастью или нет, Хекен (лучшего сокращения для неудобной фамилии так никто и не смог придумать) не знал ни матери, ни отца.
Он захлопнул тетрадь и оглянулся на распахнутую дверь кабинета. Учитель все не шел.
- Не похожа.
- Раз узнаёшь, значит, похожа, - буркнул Леха. Сосед по парте, тезка, усмехнулся, и не сказал ни слова. Впрочем, Алексей и без того понимал, что о его любви только слепой и глухой не знает. И сама Ира.
- Тебе бы только издеваться... а про День Рождения никто и не вспомнит...
- А у тебя?.. Тогда поздравляю!
- И все вы так... - с грустью ответил юноша. Глаза его смотрели куда-то вдаль, будто отыскивая Ее... она уже год как ушла в параллельный класс, и теперь он мог видеть ее только на переменах... издалека - Леха никогда не мог найти смелости даже для того, чтобы подойти и поговорить.
- До выпускных экзаменов полтора месяца... готов?
- Нет, конечно... спрашиваешь! Как можно быть готовым к этому издевательству? - возмутился Леха во весь голос.
"Через полтора месяца я уже никогда ее не увижу..."
В коридоре раздались тяжелые шаги математика.
***
Выходя из дверей школы, Леха подобрал с земли средней длины палку, ровную, с гладкой корой, несколько раз прокрутил ее на пальцах и сделал красивый выпад...
"Храбрый рыцарь" проигнорировал иронию в словах одноклассника, тем более что тот, сам того не зная, был недалек от истины: Леха нередко гулял, вооруженный "глубиномером" - стальным прутом длиной в метр. Милиция не раз пыталась прикопаться, но в лучшем случае была вынуждена наблюдать за измерением с помощью палки толщины льда на пруду - зимой, и глубины слоя ила там же - летом. Шпана же, хоть ни разу и не соприкасалась с прутом физически, почитала за лучшее держаться подальше от такого психа.
А еще у психа лежали во внутреннем кармане куртки три дротика в футляре - самых обыкновенных дротика, с тонким острием и жестким оперением. Про их существование не знал никто, кроме самого Лехи, а тот, зная о своей репутации ненормального, не собирался никому про них рассказывать...
Леха не знал и сам, что подвигало его ходить с оружием. Едва ли - обычный страх быть избитым (он и без оружия был далеко не беззащитен), и уж точно не интерес к старине. Более того, однажды он сдуру попытался найти родственные души среди так называемых ролевиков, и закончилось это печально - дурацким спором о соответствии фэнтезийной литературы реальности, и доказательством тезиса "против лома нет приема". Доказательной базой послужили "танцоры" с деревянными и алюминиевыми мечами, попытавшиеся взять "стиль фехтования" из многочисленных ныне книг или игр. Его же "стиль" не был ни красивым, ни изящным. Он состоял из пары ударов - их, впрочем, всегда хватало, чтобы отпугнуть даже самого смелого героя.
Одна только интуиция вела его по жизни. Он неплохо учился, притом забивая на учебу полновесный болт. Вместо того чтобы посвящать себя выбору профессии, института, он сочинял стихи - и неплохие - гулял при луне, развивал бессмысленные в нашем мире умения.
Он никогда не мог объяснить, почему поступает так или иначе. Он был насквозь иррационален, и не желал искать логику в человеческих поступках. Напротив, даже предположение о возможности логического объяснения эмоций вызывало у него улыбку. "Жить, как велит душа", - таким было его кредо. И никто не мог - а скорее, не желал - этого понять. Алексей, впрочем, уже свыкся с этим, вечно прячась за маской цинизма и черного юмора, лишь иногда позволяя душе показываться людям.
***
...Влажная, теплая июньская ночь царила за окном. Алексей проснулся от лунного света, заливающего комнату, приподнялся с кровати... и, как всегда, понял, что спать совсем не хочется. Друг, у которого он жил последнее время, сопел рядом, и Леха осторожно, чтобы не разбудить его, перешагнул спинку кровати, бесшумно наступив на пол, по счастью, закрытый мягким ковром.
Он подобрал одежду, сложенную (а вернее, сваленную) на ближайшем стуле вперемешку с одеждой товарища, и как можно быстрее оделся. Носки найти, не подняв ото сна всю квартиру, было невозможно, и Леха решил обойтись без них.
В прихожей, тихо звякнув ключами, он отцепил от первой попавшейся связки тот, что подходил к двери - если даже он не успеет вернуться раньше, чем проснутся хозяева, беспокоиться из-за остальных ключей им не придется. Кроссовки, легкая синтетическая куртка - этим ограничивалось его имущество. Кошелек он оставил, взяв лишь одну сотню, на случай, если захочется пить или есть. Глубиномер лежал там же, в прихожей - у стены, дабы не раздражать хозяев. Его Алексей также взял с собой - необходимости в оружии, конечно же, не было, и поступил он так лишь по привычке.
Тихо щелкнул дверной замок, Алексей словно тень выскользнул из квартиры и запер дверь. Быстро-быстро он сбежал по лестнице вниз и толкнул тяжелую дверь подъезда... Наконец-то! Свобода!..
Лунный свет и легкий воздух пьянили юношу, дарили новые силы - как бывало каждую летнюю ночь, когда он забывал о своей земной жизни - об учебе, о сданных экзаменах и поступлении в ненужный институт... даже о любви. Он казался себе оборотнем, лунной ночью чудесно преображавшимся, и способным только упиваться этой луной, жизнью, кипящей кровью... Нет, он любил солнечный свет не меньше, но именно по ночам он становился другим человеком.
Впереди лежал парк - хотя парком его можно было назвать лишь с натяжкой. Фактически, здесь заканчивался город, и хоть официально городская черта простиралась гораздо дальше, уже через полкилометра переставали попадаться не только скамейки, но даже кострища и следы пьянок, и начинался по-настоящему дикий лес. В этом лесу не было приметных мест, не было знакомых дорожек. Он будто бы менялся каждый раз при встрече с путником. Туда и лежал путь Алексея.
Алексей не боялся нехоженых троп, напротив, именно этим и манил лес - своей вечной загадкой. Казалось бы, в наше время для тайн нет места; любой лес можно облететь хоть на вертолете, и увидеть, что он вполне обычен, и даже не велик. Однако Леха знал: сейчас, при свете луны, когда разум отступает перед душой, перед эмоциями, когда циник становится романтиком, может случиться что угодно. Сейчас, среди сплетения лунных теней, никакая фантазия не казалась невозможной.
Юноша неспешно брел по лесу, опираясь на свое оружие как на посох, порой далекие шорохи заставляли его оглядываться по сторонам и настораживаться. Он не боялся ничуть - сейчас весь страх переходил в возбуждение, в так приятно щекочущий нервы адреналин. Пожалуй, он бы только обрадовался, встань на его пути какое-нибудь чудище...
- Что за черт? - выдохнул Леха, когда из кустов прямо перед ним выскочила с жутким треском неясная фигура.
Зверь вышел на свет, и Хекенрос, в ужасе пробормотав: "Воистину черт", - начал пятиться назад. Иногда желания исполняются...
Тварь напоминала некрупного медведя, вставшего на задние лапы. Медведей в этих местах не видели уже лет двести, но все бы ничего, вот только у твари, к тому же, на голове росли рога: огромные, витые, как у горного барана. Прямоходящих рогатых медведей в России не водилось никогда.
Медведь взревел, и, наклонив рога и занеся лапы над головой, попер на человека.
Леха нанес, выбросив вперед руку, удар прямо по рогам зверя - скорее от испуга, чем осознанно. Раздался звон, чудище взревело еще громче и рванулось вперед.
Алексей, удивляясь своей ловкости, отпрыгнул в сторону и опять заехал по голове противнику - на этот раз не по рогам, а по затылку. Что-то хрустнуло. Зверь, развернувшись к нему, нанес удар когтистой лапой. Леха блокировал палкой...
И, не выдержав силы удара зверюги, отлетел на несколько шагов. Оружие больно ударило по ребру.
Парень откатился в сторону, за дерево. Опираясь на палку, поднялся.
Зверь был уже рядом, злой, как сам дьявол. Впрочем, Алексей в злобе ему не уступал.
И он атаковал. Сверху, затем, пользуясь энергией отскока, снизу. Еще раз прокрутил стальную палку в руке и нанес богатырский удар с размаху...
...Впрочем, то, что для человека - богатырский удар, для этого барана оказалось мелочью. Он даже не остановился.
Алексей полетел вверх тормашками, выпустив из рук пародию на оружие. Как и в прошлый раз, он откатился в сторону, поднялся, не обращая внимания на синяки... вот только палицы уже не было.
"Эх, будь у меня пистолет..." - скользнула шальная мысль.
Безоружный, он мог, в лучшем случае, уворачиваться от ударов... или бежать, вот только тварь догонит через пару секунд.
Еще один ужасный бросок твари вперед. Прыжок в сторону. Еще прыжок - к палке... полностью втоптанной в жидкую грязь. Оружия нет. То есть...
С победным ревом медведебаран прыгнул, вытянув лапы, на человека, нагнувшегося над оружием. Жертва опять ускользнула, вместо этого что-то ударило зверя в глаз. В ту же секунду лес в его глазах озарился всеми цветами красного, и страшная боль пронзила чудовище. Из выбитого дротиком глаза потекла кровь.
Алексей, с миной прирожденного садиста на лице, метнул в цель второй и третий дротики. И снова попал.
Тварь завопила. В этом вопле было все - все самые ужасные оттенки чувств.
Ослепленный, зверь уже не мог найти противника глазами, ему оставался лишь слух и нюх. Юноша выдернул палку из грязи, и, пользуясь моментом, со всей дури ударил воющее чудовище. Монстр обернулся в сторону удара, и, неожиданно замолчав, бросился вперед.
А Леха вдруг понял, что стоит между двух плотно растущих стволов деревьев, и не может податься ни назад, ни вправо, ни влево, и на него несется огромная мохнатая туша...
Внезапно зверь встал, как вкопанный, и, испустив вопль ужасней прежнего, упал на землю и стал кататься по земле, вопя, как под пыткой. Про Алексея он будто забыл.
А из-за деревьев вышел человек с двумя мечами - настоящими мечами из черной стали - наголо. Он подошел к поверженной твари и резким движением вонзил ей в сердце клинок на всю длину. Рогатый медведь всхлипнул и затих.
III.
Шиповник, услышав за деревьями звуки боя, вначале и не думал принимать в нем участие. Более того, рев муфаола, единственного хищника, носящего рога, ясно давал понять, что в бой лучше не соваться. Муфаолы были одними из опаснейших зверей в округе, и напасть на такого, вероятно, означало бы для будущего убийцы закончить путь, не начав его.
Однако же, приблизившись со всеми предосторожностями и увидев картину боя, он не мог не восхититься героем, который, пусть безуспешно, пытался в одиночку одолеть рогача. Стальная палица в его руках вращалась, словно лопасти ветряной мельницы, и каждый удар мог бы разнести голову твари на куски... еще бы знал этот герой, что череп у муфаола крепче камня.
Тварь медленно, но верно теснила парня, Алый же собирался поскорее сматываться - он-то знал, что, несмотря на все умения, вступив в бой, выполнит лишь роль разносчика корма (а заодно и самого корма) для хищника. Но когда герой, оказавшись безоружным, умудрился ослепить тварь, симпатия убийцы к нему переросла инстинкт самосохранения, и он, вынув из сумки "Тень", всадил его между лопаток зверюге.
Все могло пойти не так, как надо. Загадочный металл мог не подействовать. Боль могла, вместо того, чтобы свалить муфаола, лишь взбесить его... К счастью, опасения оказались ложными.
Когда муфаол свалился на землю, испытывая немыслимые страдания из-за кусочка металла, Алый удержался от победного клича.
- Спасибо, Учитель... - единственное, что он позволил себе сказать, обрывая жизненную нить твари.
Дротик пострадал - оперение сломалось, и древко треснуло. Впрочем, самая ценная часть - жало - была в порядке, а все остальное можно и заменить.
И только положив дротик на место, парень поднял взгляд на спасенного.
- Кто ты? - спросил он.
***
Нежданный спаситель оторвался от поверженной твари, и, глядя на Леху, произнес два слова на неизвестном ему языке. Иностранец? С холодным оружием? И одет как-то странно... впрочем, после рогатого медведя мало что покажется странным.
Видя, что Леха не отвечает, незнакомец повторил вопрос - вопросительная интонация была явной - но пониманию это не способствовало.
"А может, он спрашивает, кто я такой?" - мелькнула догадка. Ну а в самом деле, что ему спрашивать? Который час? Не сильно тебя задели? Нет, не шли эти вопросы к тону спасителя.
- Алексей Хекенрос, - представился юноша, протягивая руку. При этом он вышел из тени дерева, и оказался целиком освещенным.
Человек с мечами поступил странно. Вместо того чтобы представиться в ответ, он отшатнулся и по слогам произнес:
- Хэк-кен-роз? - и что-то забормотал. Язык напоминал по звучанию не то немецкий, не то очень старый английский... Проскользнула пара знакомых слов, но смысл даже и близко не улавливался: английский, естественно, в школе преподавали лишь современный, ну а немецкий он знал на уровне "Гитлер капут" и еще пары фраз, не менее бесполезных.
***
Алый отличался замечательной памятью на лица, и, вдобавок, любил свою внешность - и ему трудно было бы не узнать собственное лицо. Да, именно так. Спасенный оказался его точной копией, лишь одет по-другому.
Более того, двойник на вопрос "Кто ты" ответил: "Шиповник"* - и удивлению Алого не было предела.
Кем может быть этот парень? Первая мысль: кто-то принял его облик. Смешно... очень смешно, если учесть, что шансы такого двойника не быть убитым самим Шиповником гораздо ниже, чем у простого человека. Вторая мысль - родственник... может, даже брат. Но имя...
Попытки узнать что-нибудь у двойника не увенчались успехом. На все вопросы он либо молчал, либо отвечал на неизвестном Шиповнику языке.
- Дубина стоеросовая... - выругался Алый. Двойник, похоже, не знает языка. Допустим, на первый вопрос он ответил случайно, а, может, и вовсе не то, что показалось убийце.
Алый знал способ беззвучного разговора; знал он также, что при таком разговоре исчезает языковой барьер... Сейчас было самое время воспользоваться знаниями.
Положив мечи в ножны, воспитанник Храма схватил спасенного за плечи - тот отдернулся, но, видя, что бить не будут, замер. Алый крепко стиснул плечи двойника и на секунду отключился от мира, повторяя мысленно две фразы, приводящие сознание в измененное состояние, меняющие - совсем немного - способности органов чувств.
Мысли соединились. Способу, примененному Алым, обучали в Храме всех воспитанников, как умению, которое может пригодиться, пусть редко. Этот способ был далек от полноценной телепатии, требующей немалых способностей; он и вовсе телепатией не являлся. Беда даже не в обязательном контакте - просто таким методом можно услышать и передать лишь те мысленные импульсы, которые собираются стать речью. Если человек врет - ты этого не поймешь. Если он, разговаривая, думает о своем - ты услышишь лишь то, что он хотел сказать. Смысл его, таким образом, заключался лишь в возможности беззвучного разговора (надо еще следить, чтобы губы не шевелились), либо разговора с иностранцем.
Пригодилось умение все же...
- Кто ты? - задал первый вопрос Шиповник. Губы произнесли те же слова, но убийце это было совершенно безразлично.
Алый знал, что имя очень трудно воспринять телепатически - у него почти никогда нет четкой мысленной формы, лишь звуковая - и потому прислушался к голосу двойника.
И услышал:
- Алексей. Шиповник.
- Шиповник?! - выкрикнул убийца. - Ты Шиповник?
***
- Хэкенроз?! - выкрикнул спаситель. А в голове у Алексея отозвалось:
- Ты Шиповник?
Шиповник - "хэкенроз"? Хекенрос?
Хэкен-роз?
Роз...а? Шиповник?
Алексей был поражен, как и любой, кто узнает значение своего имени лишь в семнадцать лет.
- Кажется, Шиповник... - пробормотал он. Странный человек, только что не понимавший ни единого слова, явно все понял на этот раз.
- Шиповник - я, - ответил он. Леха не сразу понял, что сказано это было на другом языке - но каким-то чудом он понял эти слова.
- Как мы разговариваем? - спросил он. - Я только что тебя не понимал.
- Мысленно... - в голосе Шиповника чувствовался холод. - Так вот, я - Шиповник. И твое лицо - точь-в-точь как мое, - он тряхнул головой, не отпуская плеч Алексея. Капюшон сполз назад, и настала очередь Лехи пугаться. Двойник же закончил тем же ледяным тоном:
- Как ты это объяснишь?
- Я...
У парня путались мысли. В паре километров от города наткнуться сначала на медведя с рогами, потом - на двойника, который... не понимает русского, но как-то умудряется разговаривать...
- Где мы? - наконец спросил он.
- Полуостров Асуэрта.
- Какой еще полуостров? - возле города не было даже крупных рек.
- Асуэрта! Ты что, такой тупой, совсем географии не знаешь? Да и вообще, что я перед тобой отчитываюсь? Отвечай, кто ты есть! - рявкнул Шиповник.
- Алексей...
- Это я уже слышал! - махнул рукой Алый. - Почему ты - Шиповник и почему ты так на меня похож?
- Я сам не знаю!
- Откуда ты тут взялся? - продолжал Шиповник.
- Вышел из дома, решил ночью погулять. Пошел в парк...
- Какой, к дьяволу, парк?!
- Городской.
С каждым словом собеседники все больше офигевали. И с каждым словом все больше укреплялись в мысли, что разговаривают с умалишенным.
- Здесь нет ни одного города, - сказал Алый. - Ни одного. На всем полуострове - только Храм, до него день пути. Городов здесь нет на сотню миль. Итак, откуда же ты взялся?
- По-моему, ты идиот! - ответил Хекенрос. Других ответов на вопрос у него не оставалось.
- А по-моему, ты! - оскорбился Шиповник.
Он отпустил плечи двойника, и речь того снова превратилась в набор бессвязных звуков, хотя об их значении можно было догадаться и так.
Кем бы ни был этот парень, хоть братом, хоть колдуном, но опасности он - при таком-то знании местности - представлять не мог. А еще, поведением он сильно напоминал сумасшедшего, и у Шиповника не было никакого желания продолжать бессмысленный разговор.
"Может, стоит убить..." - подумал Шиповник, разворачиваясь. - "Впрочем, нет. Если даже он - враг, едва ли он со мной справится".
Алексей и не думал преследовать уходящего. Он точно так же развернулся и пошел обратно, в сторону дома. Двойник - не так уж, честно говоря, и необычно, нередко люди вовсе неродственные бывают похожи. А что до медведя... Надо будет вернуться днем и посмотреть. Может, мутант, или что еще.
Время шло к рассвету, Леха быстро шел через знакомый лес. Он шел уже час, но лес не думал заканчиваться. Город строго на востоке, и Алексей знал, что не заблудится...
Он побежал, еще не веря до конца, быстрее и быстрее...
Лес начал редеть, парень ускорился, надеясь быстрее выбраться в город...
И бессильно упал на землю, не веря своим глазам, когда перед ним развернулось, освещенное восходящим летним солнцем, уходящее вдаль зеленое море...
- Где я?.. - выдохнул Леха. Сердце после бега стучало громко и часто.
"На полуострове Асуэрта" - проскользнула издевательская мысль. Теперь ясно, что спаситель не соврал. Но как, как он мог попасть на какой-то Богом забытый полуостров?
- Не надейся, что бредишь, - приказал парень сам себе. Лучше поверить в реальность случившегося.
Асуэрта... море, дикая природа, ни одного города на сотни миль, люди, которые не знают русского... Где это? Другая страна? А может, и вовсе - другой мир?
Алексей прочел в жизни достаточно фантастики, чтобы поверить в множественность миров сразу, тем более что гипотеза о другом мире объясняла все - даже рогатого медведя. Даже двойника... впрочем, это гораздо проще объяснить случайностью.
И Лехе ничего не оставалось, кроме как принять эту гипотезу за рабочую.
Оставался второй вопрос: что делать?
Карманы юноши были почти что пусты, он-то отправлялся всего лишь на прогулку: мятая сторублевка, чудом не выпавший (и абсолютно ненужный) ключ от квартиры друга, пластиковый футляр для дротиков (сами дротики остались в глазах у твари)...
Негусто.
Хекенрос (или все же Шиповник?) перетряс карманы повторно, и на траву выскользнула... желтая пластиковая зажигалка. Парень нахмурился, вспоминая, когда и зачем он взял ее с собой, но, в конце концов, плюнул: какая разница, надо радоваться, что вообще есть. Зажигалка стала единственной стоящей находкой, но Леха все же взял с собой и деньги, и ключ - и, конечно же, стальную палку.
Состояние самого Лехи тоже нельзя было назвать великолепным: куртка разорвана, весь грязный (хорошо, хоть земля оказалась сухой), несколько ссадин, промывать которые в море парень не решился.
Он пошел вдоль берега, не заходя в воду - без какой-то определенной цели, лишь бы не стоять на месте. Пейзаж не менялся, по правую руку так же шумел хвойный лес с небольшой примесью лиственных, слева плескалось зеленое море. Солнце медленно взошло - самое обыкновенное, как дома.
Через полчаса захотелось есть...
"Надо было спросить, как добраться до того храма", - корил себя Леха, - "Хотя... если бы я сразу поверил тому парню, у меня нашелся бы миллион более важных вопросов". Он не мог знать, что в Храме его приняли бы за решившего вернуться Алого, и в лучшем случае послали бы куда подальше, а в худшем - пристрелили. Впрочем, и обычному незваному гостю адепты бы не обрадовались.
Еду пришлось искать долго. В лесу росло много разных грибов, но Алексей, к сожалению, мог отличить только мухоморы. Море тоже не пустело: мелкой рыбешки вдоль побережья плавало видимо-невидимо, но здесь вставала другая проблема: ловить рыбу руками Леха просто не умел.
Бог смилостивился, когда парень уже готов был рычать от голода, и послал ему помощь - в виде дикой черешни на опушке леса. Ягоды, мелкие, дикие и не совсем зрелые, голод утоляли с трудом. Насытившись, Хекенрос набрал ягод и в карманы, на будущее.
- Надо что-то решать... - сказал он себе, выплевывая косточку. Принять решение и в самом деле стоило: жизнь Робинзона русского парня не прельщала, а выйти к людям, шагая вдоль побережья, фига с два получится.
Черешня росла прямо над обрывом небольшой реки, впадающей в море. Желания купаться юноша не испытывал, но присутствие пресной воды его обрадовало, тем более - воды чистой: дно реки было усыпано крупным золотистым песком, не создающим мути.
Он сделал несколько глотков - жаль, набрать некуда... И вдруг, вытаращив глаза, выплюнул всю воду и отпрыгнул от берега.
По реке величаво плыла огромная медуза... она плавно покачивалась на волнах, шевеля длинными щупальцами. Твари эти всегда вызывали у Алексея подсознательное отвращение, даже безобидные аурелии, экземпляр же в реке, судя по длине щупалец - великолепных, ярко-синих, и от того не менее мерзких - безобидным не являлся. До сих пор медузы встречались ему только на картинках, и омерзение вызывали уже тогда. Сейчас же даже смотреть было противно.
Откуда взялась медуза в пресной воде, Леху не интересовало. Одно парень знал точно: из этой реки больше пить он не будет. Жажду вполне можно будет удовлетворить той же черешней.
Медуза же, достигнув устья реки, вместо того чтобы плыть дальше, развернулась и, сокращаясь и вновь расширяясь всем телом, понеслась против течения. Алексей протер глаза: тварь двигалась с такой скоростью, что обогнала бы любого пловца.
До этого момента Лехи было два варианта: либо переправляться, либо двигаться вдоль реки. Сейчас же первый резко потерял привлекательность.
Вздохнув, Алексей поднялся с земли. Отдыхать не хотелось все равно - пойдем вдоль реки.
Растительность здесь немного отличалась: стало больше лиственных, изредка попадались даже дикие плодовые деревья. За пару часов пути Алексею встретилась яблоня, слива и три черешни.
Памятуя о рогаче, Леха не позволял себе расслабиться, и палица не покидала его рук.
Впрочем, никаких зверей ему не встречалось, только птицы насвистывали в зеленых кронах. Река тоже была пустынна, медуза убралась по своим делам.
***
К полудню Алексея сморило. Раннее пробуждение, ходьба и жаркое солнце объединились, и парню не оставалось ничего, кроме как лечь отдохнуть.
Лучшим местом для отдыха он счел ветви дерева - по крайней мере, для некоторых зверей он будет недосягаем. Старый платан (или что-то очень на платан похожее, с узловатыми ветвями и колючими шариками-плодами) показался Лехе идеальным вариантом.
Палица устроилась в развилке ветвей, сам парень обхватил ствол и обвязал вокруг пояса молодую гибкую ветку.
Листья хорошо защищали от палящего солнца, давая густую зеленую тень. Вскоре Алексей заснул, успев перед этим лишь подумать, что, судя по растительности и климату, попал он куда-то в южные области...
Проснулся юноша от холода.
Если днем солнце жгло немилосердно, то теперь, когда оно скрылось, подступил холод.
Собственно говоря, если судить по цвету неба и яркости звезд - очень похожих на земные, но чуть искаженных - было около полуночи, и Леха пролежал без движения часов десять. Немудрено замерзнуть.
Парень разорвал руками опоясывающую его ветку и, ступая по неровностям на стволе, спустился на землю.
Захотелось согреться.
Звезды почти не давали света, и Алексею пришлось искать дрова в темноте. К счастью, под платаном валялось достаточно сухих веток, кривых и мелких, но все же. Он сгреб в кучу листья, разложил ветки ровным шалашиком, поднес зажигалку...
Сухой лист вспыхнул, как порох, и погас так же быстро, спустя мгновение превратившись в пепел. Пламя не задело ни веток, ни даже других листьев.
Леха чертыхнулся и поджег листья с другой стороны. Огонь радостно запылал, и так же быстро погас, будто не желая греть. Или, вернее, демонстрируя, что пожарник из Алексея никудышный. А может, просто ветки сырыми оказались...
Третья попытка... третье грязное ругательство сквозь зубы. Холод становился все ощутимее, Леха пробежался вокруг дерева, надеясь согреться. Внезапно он вспомнил о хищных зверях, и, скрежеща зубами, бросился назад к неразведенному костру.
Он выдернул из кармана мятую сторублевку и с криком:
- Жри, сволочь! - сунул ее между веток.
Древний бог огня принял жертву (а может, просто деньги оказались хорошим топливом) - бумага быстро занялась, а за ней листья и ветки. Оранжевое пламя осветило лес на несколько метров, отодвинуло пугающие тени, свет огненной дорожкой прошел по реке.
Сразу стало теплее. Парень растянулся у костра, от протянутых к огню рук по всему телу разливалось ласковое тепло. Собственно спать уже не хотелось, и Алексей, вспомнив уроки кого-то из товарищей, занялся медитацией.
Тихий звук ветра, тихий плеск волны... что-то скрипит, как натянутая веревка... скрип и плеск становятся громче...
Алексей открыл глаза. По реке перед ним двигалась неясная тень... Спустя секунду Леха понял, что это - небольшой двухмачтовый корабль. Скрипели снасти.
Корабль, благодаря небольшим размерам, смог подойти к берегу почти вплотную.
- Кээр раст? - крикнул кто-то невидимый Алексею.
- Я не понимаю! - ответил он, сразу вспоминая о языковом барьере.
***
- Возьмем его? - спросил Лакис, рулевой, у помощника. Тот пожал плечами:
- Странный он.
Парень и в самом деле выглядел странно. Но больше, чем вид его, удивляло само его присутствие здесь: Асуэрта всегда считался диким местом, и по сведениям Лакиса, никто в этих местах не жил.
- Ладно, пусть поднимается... но меч из рук не выпускай. Сбрасывай трап.
Помощник метнулся к деревянной лестнице; ступени упали в воду.
Юноша пинком погасил свой костер, бросился к трапу и стал подниматься, хватаясь одной рукой. Во второй он держал стальную палицу.
Наконец, парень поднялся на палубу. Оружие свое он поставил перед собой, без угрозы, просто опираясь.
В свете масляной лампы моряки разглядели молодое - спасенному не было и двадцати лет - симпатичное лицо, длинные, беспорядочно лежащие волосы, умные серые глаза, тонкое тело, чуть потрепанную одежду из неизвестной ткани. Парень разглядывал спасителей с не меньшим интересом.
- Так кто ты такой? - спросил Лакис. Не видя враждебности в юноше, он, тем не менее, старался относиться к нему настороженно.
Юноша ответил - на неизвестном рулевому языке. То есть... почти неизвестном.
- Где-то я этот язык слышал... - пробормотал помощник.
- Из уст "светлого" капитана, идиот.
Юноша с интересом прислушивался к диалогу, явно притом ничего не понимая. Он сказал еще что-то, столь же непонятное, но еще больше уверившее моряков в собственной правоте.
***
Дверь капитанской каюты раскрылась, матрос начал трясти "светлого" за плечи.
- Что случилось? - спросил Ярослав, поднимаясь с койки. Лег он всего несколько часов назад, после входа в устье, и пробуждению не обрадовался.
Ярослав, капитан судна, получил прозвище "светлый" не просто так, как, впрочем, и не за душевные качества или подвиги (коих он, ввиду молодости, совершить не успел). Капитан был практически совершенным альбиносом: бледная, почти незагорающая, кожа, светлые, почти до седины, волосы и бледно-бледно голубые глаза.
Прозвище, понятно, было чисто ироническим, но поскольку небольшая его команда целиком состояла из старых друзей, капитан не запрещал его использовать... но вот назови его так чужой человек - это станет его последним словом.
- Мы встретили здесь, в глуши, неизвестного человека...
- Нельзя было оставить его на берегу и плыть дальше?
- Это Лакис...
- Ну ладно, проблемы ваши, не мои, - буркнул альбинос, явно намереваясь продолжить отдых. - Доложил - молодец, дальше сами с ним разбирайтесь.