-Легко притворяться мудрым, а попробуй быть им на самом деле. - Сказал Чертов раздражённо.
-О чём ты? - Спросил Двойников.
-Я мечтаю стать мудрым и не знаю как это сделать.Прикидываться приятно, но приятно не долго.И это не удовлетворяет, потому что притворство - не мудрость.
-Если будешь мудрым надолго, ты думаешь тебе будет долго приятно?А не тоскливо?
-Пусть тоскливо, но лучше мудрым
-Экая гордыня!Сегодня ночью ты прикидывался мудрым? - Вася усмехнулся.
-Да.И это удалось мне лучше, чем когда-либо.Разве нет?
-Другой, на моём месте, не мудрствуя лукаво, просто набил бы тебе морду, не смотря на то, что она уже и так изрядно бита.
-Да... Наломал я дров с этой пьянкой.
-Зачем ты пьёшь?Я не верю, что тебя тянет к спиртному - не так уж давно ты этим занимаешься. Не верю, что это занятие тебе приятно.Может от скуки?
-Я знаю, что делаю не то, что надо.А надо делать только хорошее.Я убеждён в этом.
Есть люди, которые в это не верят.Между добром и злом они выбирают зло.Другими словами желают добра только себе, потому что это соответствует их убеждениям, привитым им воспитанием, а суровая жизнь только укрепляет их однобокие убеждения.Добро для них - абсурд.У них существует даже вполне убедительная логика, из которой явствует, что зло - полезно.Я к этим людям не отношусь, я ненавижу их и скорее бы умер, чем сознательно стал подражать им.И, однако, поступаю иногда - о, низость! - в точности, как они!Почему?Никакого такого воспитания, слава Богу, я не получил...Мать была очень доброй, отец - тоже совсем неплохой, хотя и не слишком заботился о том, чтоб передать мне что- то своё хорошее.Я унаследовал от него лишь склонность к пьянству, но и этому он меня не учил.
-В чём же причина? - Спросил Двойников.
-В том, что у меня нет воли.А безвольный,как известно, не выносит трудностей, и поэтому обязательно становится плохим.Хорошим же быть трудно.
-А плохим - легко?
-По крайней мере - легче.Иначе я не был бы плохим.И ещё... Когда вокруг много несправедливости - легче, удобней, безопасней и, в конце концов, приятней самому стать несправедливым в большей или меньшей мере - это уж зависит от разновидностей человеческих характеров и вкусов.Большинство так и поступает, то есть, повторяюсь, выбирает зло.Эти люди прекрасно всё понимают и ни о чём не жалеют, потому что преданно любят выгодную им несправедливость и всегда верны ей.Личные блага, удобства и своё спокойствие они не променяют на какаие-то смешные глупости, вроде красивых идеалов справедливости и добродетели.На кой чёрт им быть добренькими, если все или почти все, как им кажется - впрочем не без оснований - злые?Какая им от этого личная польза?К чему им все эти трудности, страхи, сомнения и мучения, которые выпадают на долю помешанных одиночек- правдолюбцев и гуманистов, покушающихся на утверждение в мире всеобщей и вечной справедливости и гармонии?Где выгода?Так они думают.И ни к чему переубеждать их - их не изменить, тем более словами.И никто не вправе винить их, что они такие.Холод, которым полна жизнь, ещё сильней охладил их и без того холодные души.Они не виноваты, что души их способны воспринимать почти исключительно один только холод, быть бесчувственными и нередко враждебными к теплу.Они созданы такими.Они не виноваты, что от рождения в них нет ничего или почти ничего доброго.А если и есть, то самими же умышленно подавлено из боязни выглядеть дурачками перед людьми своего круга.Они не виноваты - они часть этой жизни.Да и понятно - ведь невозможно, чтоб все рождались святыми.
Жизнь никогда не может быть полностью прекрасной или полностью безобразной.В ней вдоволь и того, и другого.Всегда.И всё это перемешано в хаос, свалено в одну кучу.Эта куча беспокойно шевелится, ворочается и порой сотрясается от сильнейших внутренних взрывов: это беспрерывно, неустанно, с упоением дерутся противоположные начала, начиняющие её.Дерутся насмерть, но драка нужна им для жизни больше, чем воздух.Они так плотно сталкиваются, что часто сливаются в единое целое и перерождаются друг в друга, так как изначально имеют и несут в себе, в глубине своей, качества, свойства и действия прямо противоположные собственным.Перерождаются, продолжая драться...
В этой драке недопустим абсолютный победитель.Чья-то победа означала бы конец для обоих противоборствующих начал.По одиночке они жить не могут.
Однако, возможно достижение господства одного над другим.Остаётся только надеятся, что одолеет прекрасное, а не безобразное начало, одолеет и всегда будет держать в узде это последнее.Ведь не исключено - в установлении такого прекрасного господства и есть смысл жизни.
-Постой! - Прервал его Двойников. - Как так?Как можно называть прекрасным то, что живёт лишь в сочетании с безобразным?Это то же самое, что называть съедобной бочку мёда с ложкой дёгтя.По- моему "прекрасное господство", о котором ты говорил, будет на самом деле совсем не "прекрасным господством", а всего навсего торжеством менее безобразного над более безобразным.И мне нисколько не весело при мысли, что в этом заключается смысл жизни!
-Чёрт возьми!А ведь ты прав, Вася!.. Но третьего всё равно не дано!Или большое зло, или малое зло!Так уж пусть восторжествует малое, как бы это ни было грустно.В противном случае будет ещё грустнее и гнуснее. А пока - война в самом разгаре и исход её непредсказуем...
Чертов помолчал, обдумывая какую-то новую мысль.
-А святой, - продолжил он после паузы, - святой - редкость.Это тот, кто может оставаться хорошим, даже если все плохие;кто находит в себе силы и смелость быть не похожим ни на кого и творить любовь и справедливость вопреки всем и вся, во вред самому себе, своей репутации, здоровью, жизни.Толпа, конечно, не прощает ему этого.Она смеётся, издевается над ним, плюёт в него и, как правило, казнит его.Самое удивительное, что ему - безразлично.Он принимает это с усталой, терпеливой усмешкой, как естественную неизбежность.Конечно, ему тяжко и страшно, но он давит свой страх и спокойно идёт на казнь, потому что знает силу и святость той правды, которую несёт в себе, знает как ничтожно его физическое существование в сравнении со светом, излучаемым ею.Но дело здесь не только в рассудочном знании.Практически все знают, что такое добро и как быть добрым, но много ли добрых? Сознавать умом мало, главное осознать сердцем.Порочными и преступными тоже становятся не по недостатку ума, а по велению сердца...
Я думаю святому ещё до рождения, в материнской утробе, а то и раньше, в сердце и душу проникает и пропитывает их насквозь сияющая красота той истины, которой ему предначертано служить.Ему незачем анализировать эту истину, ему смешно подумать, что есть что-то правильнее, прекраснее и выше её.Её всеобъемлющее величие и простота ясны для него, как день.Чем дольше он живёт, тем плотней и неразрывней сливается с ней и, наконец, сам становится истиной во плоти.Для него уже не существует проблемы в том, как быть добрым, тем более надо ли им быть, и что для этого надо знать и уметь.Жить для него - значит нести в мир добро - ему это ясно без всякого учения, он не нуждается в приобретении каких-то навыков: они даны ему ни кем непостижимой Божественной силой, тайным, только ей известным способом овладевшей им ещё во чреве матери, и на всю жизнь, до конца дней озарившей душу и разум его просветлённым видением последней, высочайшей истины.Как же ему не изнемогать от восторга, постоянно видя её? Он избранник Бога - как же ему не радоваться, зная это, и смеет ли он отступить от пути, указанного свыше?Да только ради этого и стоит жить!Сам Бог через его уста проповедует Вселенскую Любовь!Это ли не счастье?И что для него, в таком случае, злобный свист и уязвления ехидной толпы, всеобщее презрение и личные невзгоды, равно как личные блага и выгоды в сравнении со счастьем служения Божественной истине и непоколебимым чувством собственного достоинства, вызванным причастностью этой истине?
...Рано или поздно святой всё же будет признан святым.Станет даже героем.Детей будут воспитывать, ставя его в пример.Всем станет ясно, что он был мудрым и добрым,что он их всех любил, жил для них, что не будь таких, как он - не было бы и самих понятий добра, справедливости и любви, а, следовательно, не существовало бы и жизни вообще.
Но в этот же самый момент, эти же самые, сделавшие из святого икону и тем самым обезличившие, то есть вторично казнившие его люди будут травить и истязать другого, может ещё более великого святого, удивительно совмещая в себе добро и зло одновременно...Ясно, что такое совмещение на руку больше злу, чем добру.
И вся история повторится.Ты согласен, что так бывает?
Двойников, напряжённо следивший за речью друга, улыбнулся и, с видом человека, которому есть что возразить, но который не имеет желания спорить, сказал:
-Согласен.Ты слишком много говоришь и, пожалуй, с излишним пафосом, но я слушаю тебя внимательно.
-Спасибо. -Чертов смерил его испытующим взглядом: не врёт ли? - Так вот, к несчастью я не родился святым.Я преклоняюсь перед ними, но у меня нет воли и смелости от природы, чтобы стать таким, как они.А быть другим мне противно.Несносно.Куда деваться, если жить противно, а умереть страшно?Вся моя внутренняя борьба с самим собой не достойна ни только сочувствия, но даже внимания, какой бы ни была она упорной и одуряюще мучительной.Она отвратительна и жалка, потому что бесплодна.Кому от неё польза?Меня она лишь изматывает и кончается всегда одним и тем же: обессиленный, я снова и снова изменяю себе.Такой уж я уступчивый и податливый для всего дурного.Я в тупике.Но покуда я могу шевелиться - я не смирюсь с этим!.. Хотя это было раньше... - Назар вздохнул и продолжал. - Я боролся с безволием.Я не знал, например, что конкретно нужно иметь в себе, чтоб избавиться от тех болезненных ощущений, которые возникают у меня всякий раз, когда я должен что-то преодолеть, когда требуются мои усилия.Природа молчала, и я решил найти это и овладеть им сам, на зло своей природе.К этому понуждало меня и самолюбие.Ведь я страшно самолюбив и, каждый раз, замечая в себе проявления безволия, страдаю в первую очередь не от них самих, а оттого ,что они наносят удары по самолюбию.И если оно не выдержит когда-нибудь под градом ежедневно наносимых ему ударов и рухнет, то я перестану существовать...
-А ты уверен, что позволишь рухнуть самолюбию? - В глазах Васи зажглись насмешливые огоньки. - Разве не может быть, что из своего же самолюбия не допустишь этого?До того полюбишь себя, что с существованием жалко разлучиться будет.Ведь существовать-то хорошо, правда?Даже несмотря на все твои жалобы...А ты настолько эгоист и трус, самое главное трус, что никогда не решишься пожертвовать ни одним своим благом, не говоря уже о жизни.Да ты и сам сказал, что страшишься смерти.
-Как и всякий.Но, заметь, ты говорил сейчас о себялюбии, присущем подонкам.Во мне его нет, поверь.Самолюбие - это другое...И не настолько ты меня хорошо изучил, чтоб клеймить разными словами.Ты не думай - я не оправдываюсь. -Чертов маслянно улыбнулся. - Не подумай и того, будто раз я сказал это, значит уж точно оправдываюсь.Я не хочу убеждать тебя, что не смотря на недоделки, я всё же не такой уж плохой парень. - Тут он вдруг по-лошадиному заржал, но так же вдруг замолчал и продолжил: -Не хочу, хотя этого и просит самолюбие...Ты умный.Ты знаешь, что я тряпка, которая не хочет оставаться ей и не может не остаться.Ты знаешь, что я сам знаю это прекрасно.Но, я думаю, ты не знаешь того, что полностью со всем этим сам я никогда не соглашался...А это не так мало, как может показаться... Представь, однажды меня осенило, что мне нужен учитель, который привьёт мне желаемые качества своим примером.Я нуждался в отце,в самом высоком смысле этого слова.Только где его взять?.. Наверное это смешно, но когда я встретил Лену, то вообразил, что она и есть тот самый человек...
-Что?! - Опешил Вася. - Лена в роли твоего папаши?Ну, это ты загнул, ей Богу!Что за извращения такие?
-По крайней мере, мне показалось это с первого взгляда на неё. - Невозмутимо сказал Чертов. - Какое было счастливое время, Вася!Ещё бы - я нашёл своего человека!И любил я её вначале не как девушку, а как этого самого человека...
-Который, по твоему мнению, только для того и родился, чтоб сделать из тебя святого, и больше ни на что годен не был!Так, что ли? Фу, какой ты всё же эгоист! - Напустил на себя брезгливость Двойников.
-Да!Да!Да!Это ты верно!Я значительно позже ощутил чувственную любовь к ней.Но она умерла - я имею в виду любовь - ещё не расцветшая, и убила её та первая, корыстная любовь.Наверно, я сам этого хотел...
-А ты даже и не знаешь!
-Пожалуй, хотел.Ну, так вот.Я был полон надежд, я ждал, я верил...И надежды, вроде бы, стали сбываться...Но как-то раз, прогуливаясь с ней по парку и пребывая в этаком заоблачном состоянии, погружённый в мечтания о своём, так сказать, воскресении, я понял свою ошибку. -Чертов горестно и в то же время слегка наигранно прикрыл глаза и покачал головой. - О, ужас!Я не учёл одного!Того, что мы далеки друг от друга.Понимаешь, Вася, мне внезапно открылось, что все люди далеки друг от друга!Как звёзды...И никогда, никогда не становятся ближе.А я, идиот, мечтал о человеке, который бы сотворил из меня совершенство, да к тому же лишь собственными усилиями, без моей помощи, самостоятельно преодолев всю эту звёздную даль.Какая глупость!Самое главное и невыполнимое это то, что я сам, понимаешь - сам! - должен трудиться, стремиться, преодолевать.Сам!Потому что без этого никому никогда ничего не вбить в меня!Я уж не говорю о том, что Лена про меня ничего такого и знать не знала, у неё и в мыслях не было воспитывать, тем более вбивать...Ну, предположим, она взялась за это.Значит, и я за это же браться должен, да ещё покрепче, чем она, а именно на это не достаёт у меня характера, хоть сдохни...Что тут делать?Где его взять?
-Получается - сено к корове само пришло, а та и сжевать не знает как. - Сделал вывод Двойников. - Ты просто лентяй, друг мой!
-В том-то и дело, что сено само не пришло.Вернее, даже не в этом! - Чертов приблизил к Двойникову лицо. - А в том, что, может быть, и действительно лень жевать-то его.Уж больно нудное занятие...А знаешь, - с искренней ноткой в голосе продолжал он, - хоть ты и не веришь, а я убить себя смогу.На это воли или, точнее, безволия хватит.А самолюбие здесь не при чём...
Да, ты спросил зачем я пью.Не уверен получится ли, но я постараюсь объяснить.
Итак, с Леной у меня ничего не вышло.Иллюзии растаяли... И вот я задумал, образно говоря, окунуться в безволие.Полностью, без оглядки отдаться и предаться ему.Зачем?Я, как бы дико это ни звучало, лелеял мысль придти таким путём к свободе, к воле - вожделенной цели всех моих потуг. Раз уж способ обретения свободы, подходящий сильным натурам, в надёжности которого можно не сомневаться и который заключается в совете - "во всём ограничивай себя и волен будешь" - был мне не по зубам, я захотел попытать счастья прямо противоположным способом, мною выдуманным и абсолютно ненадёжным."Не ограничивай себя ни в чём, а вдруг да будешь волен" - гласил мой девиз.
Я начал пить, делать всё, что вздумается, ни в чём себе не отказывал.И пил я скорее потому, что можно было пить, а не потому, что хотел.
-Значит, ты не хотел, но заставлял себя, то есть отказывал себе в праве не хотеть.Во-первых это противоречит твоему девизу,а во-вторых, выходит, можешь себя заставить, если захочешь.
-Всё правильно.И всё-таки для меня это был лучший выход из положения.Чтоб заставить себя выпить, не требуется железной воли.Я не хотел - точно!Но так же точно, что спустя некоторое время, я мучился бы тем, что из-за своего глупого нехотения не сделал того, что можно было сделать...
Нехотение - отвращение, брезгливость - называй, как хочешь - это инстинкт, живущий в нас и оберегающий от полного падения.В то время он меня совершенно не устраивал и я был бы очень рад пропади он куда-нибудь.Однако он действовал, и подчинение этому инстинкту досаждало мне гораздо больше, чем то, что я заставлял себя делать нечто на первый взгляд нежеланное и нелюбимое.И я выбрал второе.В пику инстинкту.Вот поэтому я и пил.Непонятно?
Вася промолчал.
-Если на чистоту - где-то на дне души я ведь люблю это нелюбимое.А нежелание моё - всего лишь кокетство перед самим собой, настоянное на ложной совестливости.Ханжеское вихляние ума...Ну, к примеру, не смотря на то, что пить спиртное бывает противно и ещё противнее мучиться потом спохмелья, опьянение, как таковое, что ни говори, приятно.Во всяком случае - в первые минуты... А кто не любит приятного?
-Погоди, Назар.Я понял так - если что-то можно - хочешь, не хочешь - делай!Хорошо.А если чего-то нельзя?
-Для меня не было такого понятия.Можно всё, что хочешь.А хотеть желательно всего!Вдумайся - ВСЕГО!Нет, не желательно - обязательно надо хотеть всего!Это и являлось главным и непременным условием моей идеи о безволии, как пути к свободе...
-Но это полнейшая чушь!Всё хотеть не способна ни одна Божья тварь!Да ты и сам говорил - тот инстинкт не пропал.
-Не пропал.Но я считал возможным избавиться от него, не взирая на всю безрассудность и противоестественность этого.И прилагал к этому немалые усилия.Но что такое мои усилия?..Смех один. Ничего, понятно, не получилось.Но я всё равно надеялся, уж не знаю на что... по инерции...
-Долго?
-До нынешней ночи.Этой ночью я убедился, что надежда моя несбыточна.Для меня, по крайней мере.Хочешь всё хотеть - имей силу воли, чтоб отучить себя от брезгливости.Парадокс: безволие требует воли...Свободы я не нашёл... Безвольный - он и есть без воли, без свободы...Наверно, это моё нормальное состояние, на роду написанное... Но самое мерзкое - я теперь снова обречён на дурацкую борьбу с самим собой.Бесцельный труд - самый тяжкий труд.Не знаю на сколько меня хватит... -Чертов тараторил с таким лицом, будто рассказывал приятелю анекдот, ухмыляясь после каждой фразы, как бы в предвкушении эффектной развязки.
-Ты говоришь о себе так, точно важнее тебя на свете ничего нет.А, между тем, ты, со всеми своими мыслишками и делишками, так ничтожен... ну, я даже не могу выразить. - Сказал Вася с сарказмом.
-Во-во!Мне нужно отвлечься от себя!Вот только к чему привлечься? - Назар засмеялся.
-Между прочим, я частенько замечал: выражение лица у тебя не всегда соответствует твоей речи.Отчего?
-По-моему, ты делаешь это для того, чтоб скрыть свою заурядность.
-Ты прав - всё это дешёвые трюки, расчитанные на девиц...И всё же я не могу поверить в свою заурядность... Да ты-то!Ты сам, что - чист и непорочен, как ангелок небесный?Откровенничал только я.Не ты!Я выкладывал тебе душу, ты слушал и чувствовал себя, быть может, выше меня, выше всех моих делишек, и испытывал удовольствие.О, как я тебя понимаю!Ты был доволен, что твоя душа осталась тайной для меня, мне недоступной, и ореол этой таинственности, ты думал, заставит меня восхищаться тобой.Ведь так?Только не унижай себя отрицательным ответом.
-Отчасти так.Но ведь я не принуждал тебя к исповеди.
-Ты просто молодец!Ты добился своего - я восхищён!Но не как низший пред высшим и уж, подавно, не как высший над тобой, а как равный тебе!
-Опять чересчур высокопарно - но зато этим всё сказано! - Вася хлопнул Назара по плечу.Они пожали друг другу руки.
Неожиданно дверь их спальни отворилась.На пороге показалась Даша.
От удивления Чертов даже открыл рот.
-Я слушала вас. - Сказала она. Мускулы её лица напряглись. - С самого начала... Извините меня.
Она вошла в комнату и остановилась напротив Двойникова.Широко раскрытые карие глаза девушки неподвижно смотрели куда-то внутрь, в себя.
-Ты чем-то встревожена? -Забеспокоился Василий.
Даша ласково посмотрела на него.
-Ты милый!Вася, ты очень милый. - В её голосе смешались нежность,твёрдость и просьба понять.- Ты самый лучший из всех, кого я знала...
Она помолчала, выбирая слова.
-Я начала мучиться с того самого дня, как вы здесь...Я столько передумала за это время...
Вдруг она порывисто повернулась к Чертову.Лицо залил румянец.
-Я люблю вас. - Сказала полушёпотом и положила ладони на его плечи.
Но тут же отдёрнула их, будто ожогшись.Отступила назад. Глаза забегали испуганно, с неслушающихся губ слетали слова:
-Я спасу тебя... Я смогу... смогу...
Чертов покрылся испариной.Шок был настолько силён, что ему сделалось дурно.Какое-то щемящее, доселе неведомое чувство сдавило грудь.Он глотнул пересохшим ртом воздух и тут... нега разлилась по его телу.Благодарность плескала в нём через край.
Не своим, вмиг осипшим, голосом он начал говорить что-то несвязное, но девушка, не слушая, бросилась к двери, быстро оглянулась, сверкнув, излучавшими счастье, глазами (что отлично разглядел Чертов) и исчезла.
Назар перевёл внимание на друга.
Как ни странно, Вася тепло, с едва различимой лукавинкой, улыбался ему.
Снова скрипнула дверь.Вошла Анна Семёновна в пышном чёрном платье.Её лицо было перекошено от злобы.На орлином носу хищно раздулись ноздри, а с трясущихся пальцев часто капала свежая кровь.
Назар и Вася от ужаса заорали в один голос.
-И не мне, и не вам! - Прорычала тётя, вытирая руки о платье. Говорила она явно о Даше.
***
Всё это приснилось Назару Григорьевичу Чертову.
"Такие сны снятся один раз во всю жизнь." - Подумал он, одевшись и стоя перед окном. Было часов десять утра.
Василий ещё спал.Время от времени ворочался и стонал, как видно, заново переживая ночные впечатления.
Когда он проснулся, Назар, без всяких предисловий, попросил:
-Вася, расскажи о себе.Как ты жил раньше?
-В детстве я считал себя умнее сверстников, - после недолгого молчания, ничуть не смутясь, ответил Двойников, - и боялся их... Презирал себя за это.Устал.И послал всё к чёрту...
-Стало легче?
-Спокойнее на душе.Трудно было привыкнуть к одиночеству, но привык.И на душе стало спокойно.Так спокойно, что я порой подумывал: не удавиться ли?Но вовремя встретил тебя.
У Чертова вдруг помутилось в глазах.Голова сделалась пустой и закружилась.Дыхание перехватило.
-Я ещё не совсем здоров... - Сказал он, едва шевеля побледневшими губами и медленно садясь на кровать.
-Странно слышать.Особенно, если вспомнить, как резво ты лазал ночью по деревьям. -Не без издевки заметил Двойников.
В дверь постучали.Вошла Даша.Удивлённо взглянула на Чертова.
-Выздоровел? - Спросила холодно.
-А что, не стоило? - Слабо улыбнулся Назар.
-Пойдёмте завтракать. - Не ответила ему горничная.
***
За столом Назар ловил на себе уничтожительные взгляды Красиковой.
Кое-как покончив с едой, он поблагодарил девушку, поднялся и сказал:
-Я, Даша, хорошо понимаю тебя.Я не буду просить прощения - ведь не простишь.
Даша промолчала.
Чертов опустил голову, понуро промямлил:
-Ну, я не знаю - что мне теперь делать...
Повернулся и вышел из дома.
***
Днём, изнывая от безделья, Назар залез на чердак и обнаружил там под толстым слоем пыли тётушкин граммофон и пластинки.
Он перетащил всё к себе в спальню.
Несколько часов подряд оттуда доносились мелодии, пленившие молодого человека.
Двойникову он сказал:
-Музыка! Вот чему стоило бы себя посвятить. Как много она может дать людям...
После этого он замкнулся в себе и до самой ночи не обмолвился с Васей ни словом.
***
В последнее время Даша уже не злилась на Чертова.Наоборот жалела.Он вдруг показался ей таким несчастным.
Назар заметил это, сбесился и однажды ехидно спросил:
-Дарья Трофимовна, у тебя никогда не возникало желания напиться пьяной?
Спросил просто так, лишь бы сказать гадость.
-Да ты что! - Вспыхнула девушка.
-Неужто не хотелось испытать что это такое? - Назара понесло. - А может, после этого тебе стало бы ясно то, что мучает тебя?Ведь есть же что-то, что тебя мучает?Может, ты испытала бы, навроде морфиниста, ни с чем не сравнимое чувство полёта в недра своего сознания, постигла бы потаённую жизнь собственной души? Попробуй, и я уверен - тебе откроется блистающая истина, сущность сущего, если можно так выразиться, которую ищут все и никто н может найти...
-А ты нашёл? -Со сдерживаемым негодованием спросила девушка и презрительно добавила:
-Змей-искуситель.
-Ищу, как все.
-Не найдёшь.Не там ищешь.
-Так подскажи где искать?
-В Евангелии.
-Что ж, спасибо за совет.Я и вправду никогда не читал его толком.Займусь обязательно.
***
Как-то , сидя у граммофона, Назар вспомнил Елену и даже удивился - до чего это воспоминание было неприятно ему.Некогда любимая девушка теперь раздражала его, даже возникнув только в памяти.
"В моей жизни она лишняя." - Подумал он.
Потом мысли его поплыли совсем в другом направлении.Под музыку хорошо было думать.Любым мыслям она придавала какую-то особую, значительную окраску.
"Путь, которым шёл я, надеясь изменить себя - не для человека, ниже его достоинства.Так почему же я выбрал именно его?Я всё больше убеждаюсь в своей неполноценности...Я просто подонок.Ладно, хватит...Говорить себе оскорбительные слова всегда приятно.Назовёшь себя сукиным сыном или ещё как - и, довольный, думаешь - вот ведь какой я честный перед собой, как умею себя наказывать - а самого зарезать мало!"
Назар лёг на кровать, закинул руки за голову.
"Приятно так же одевать мысли в слова.Подумаешь обо всём словами - и будто гора с плеч.Только часто сквозь словесную одежду и мысли не видно...
А всё-таки - почему я выбрал самое низкое?Что, разве я считал его единственно верным?Я вообще ничего не считал... Я и пошёл этим путём ради того, чтобы выяснить - верный он или нет.Я не подумал о других путях - вот чего я не сделал!Почему не подумал?Ну, почему? Почему сразу ухватился за самое грязное? Или в крови у меня эта грязь от роду?Теперь, по крайней мере, есть время поразмыслить!Впрочем, когда у меня его не было?
Итак, что, вместо пресловутого безволия и добровольной капитуляции перед ним, мог я выдумать?"
Чертов ломал голову до вечера, но так ни до чего и не додумался.
***
После ужина Назар поинтересовался:
-Не хотите ли поговорить о чём-нибудь?
-Давай поговорим. - С готовностью ответил Василий.
-О чём? - Вскинула брови Даша.
- Опять о пользе водки?Увольте, Назар Григорьевич.
-Нет, зачем же...Ну, вот... вот, хотя бы...- Замялся Чертов, - Я хотел задать вам один вопрос...Вы знаете, что цель, какой бы похвальной она ни была, никогда не оправдает тех путей, которыми к ней шли.Естественно, если пути эти безнравственны... Но, предположим, от вашего решения зависит жизнь родных или очень дорогих вам людей.Их надо спасать, и это сделать можете только вы.Однако единственный путь к спасению безнравствен.Положительно неприемлем для порядочного человека.Я уверен, что подобная ситуация возможна.Допустите это и вы.Ну, так вот вам мой вопрос: спасли бы вы этих людей?Ты, Василий!
Двойников, улыбаясь, спросил:
-А что такое, интересно, надо сделать?
-Страшно, страшно мерзостный поступок!О нём даже думать без содрогания и благородной брезгливости нельзя!
-Ну, сделал бы! - Махнул рукой Вася.
-А ты, Даша?
-Наверное, тоже. - Сразу ответила девушка.
-Как бы гадок поступок не был? - Настаивал Назар.
-Да что ты привязался!Говорю же - да!
-Хорошо... -Назар ненадолго задумался, потом сказал: - Я знаю - вы хорошие люди.Значит, и другие хорошие люди ответят так же... Интересные выводы можно сделать из этого...
-О чём, к примеру? - Скучающе спросил Двойников.
-О том, кто такой хороший человек.
-И кто же? - В голосе Васи прозвучала ирония.
-Ну, так сразу я не могу ответить... Однако ничуть не сомневаюсь, что отнюдь не плохой парень, хотя и не такой хороший, как хотелось бы.
-Уж, во всяком случае, лучше тебя. - Сказала Даша.
Чертов смутился, разозлился на своё смущение и, запинаясь, продолжил:
-Но, поймите, ведь есть и такие жертвы, которых ни чем не искупить.Такие жертвы приносить нельзя!А уж если это всё-таки случилось - тогда надо мстить виновным в них - себе, в первую очередь.Здесь справедлива только жестокость, а прощение неприемлемо.Может, это и глупо, и неправильно, но иначе я бы не смог... Возможно, когда-нибудь я изменю своё мнение, но сейчас признаю, что в подобной ситуации я не простил бы виновных. Слабоват я для прощения...
-Что-то я плохо тебя понимаю. - Сказал Вася.
-Я тоже. -Поддержала его Даша.
-Я сам себя плохо понимаю. - Признался Назар.
***
Вечером следующего дня Назар начал разговор такими словами:
-Вася, мы должны работать.
-Неужели? - Двойников готов был расхохотаться.
-Да.Потому что труд создал всё самое ценное и прекрасное в мире, в том числе и в самом человеке.
-Ну, это я уже где-то читал. Щеголяешь цитатами из модных книжек?
-Ну и что? Ведь ты сам давал мне эти книжки и , помнится, хвалил их... Мы привыкли пользоваться плодами чужого труда. Хвалить или хаить их... А я думаю - прежде, чем судить о труде других, надо всю жизнь работать самому.И не просто работать, а быть уверенным, что твоя работа даёт людям не меньше той, чужой, которой ты восхищаешься или которую поносишь.
Чёрные брови Назара сошлись на переносье, а в углах губ спряталась тоненькая усмешка.
-Поэтому я и сказал, что мы должны работать... Хотя прежде всего, конечно, надо создать благоприятные условия для работы... Для свободного труда.
-Вот и займись. - Съязвил Двойников. - Только перед тем, как заняться этим полезным делом, ты должен точно знать хватит ли для устройства этой свободы того, что уже создано подневольным трудом или, напротив, не лишку ли понаделано им.Потому что и недостаток, и избыток вещей исключают свободу.И вообще, мне кажется - вероятность свободы ничтожна.
-Я убит, Вася!Откуда только в тебе всё берётся?Такого в тех книжках не было.
-Просто я так думаю.
-Но это ведь не значит...
-Успокойся, успокойся.Это ещё ничего не значит. - Улыбнулся Вася.
-Тоже мне - труженики. -Едко проговорила Даша, до сих пор молча слушавшая их.
***
-Ничего нельзя изменить. - Утром, лёжа в кровати, сказал Назар Васе. -Остаётся только ждать и надеяться... Может, найдётся кто-нибудь и сумеет перевернуть этот мир.Но почему люди должны кого-то ждать? Почему они сами, каждый в отдельности, не могут переделать себя?
-Люди не в состоянии легко преодолевать свои привычки и традиции. - Ответил Двойников.Он уже поднялся, но был ещё не одет. - И если традиции эти тормозят развитие человечества, мешают ему, от них надо избавляться силой. Безусловно, приятного в этом мало. Представь: хороший, в принципе, человек с такими вот тормозящими убеждениями клянётся, что никогда не изменит им и до конца будет преданно им служить.Да ведь такого человека переделывать бесполезно! Хочешь, не хочешь, а его надо убивать, необходимо убивать.
Чертов долго молчал. Наконец, вздохнув, произнёс:
-Не нравится мне это.Уголовщина какая-то...
-А хорошее и не обязано нравиться.Иногда и уголовщина хороша.
-Что ж тут хорошего? И вообще - кто в праве решать - что тормозит, а что подгоняет?
-Тот, кто не слепой.
-Ну, как я могу сказать, к примеру, что я зрячий, а ты или там ещё кто-то - нет?
-Вот неуверенность и выдаёт твою слепоту.
-Разве дело в одной уверенности? Дурак может быть уверен в своём уме.
-Дело в знании.А знание рождает уверенность.
-Наверное, так и есть, потому что я знаю и твёрдо уверен, что никакое убийство никогда не может быть хорошим, а совсем наоборот...
-Чтоб никакое и никогда - я так не думаю.
-Никакое и никогда.Именно так.Уверяю тебя, слепец!
Вася усмехнулся, сделал несколько присяданий, вытянув руки, и сказал:
-Ты не знаешь этого.Ты только веришь в это.И навязываешь свою бессознательную веру мне.
-Во-первых - я ничего не навязываю...
-Ну, как же! Сам сказал: "Уверяю тебя!"
-Пожалуйста - не хочешь - не верь. А во- вторых - кто сказал, что вера хуже знания?
-Невежественнее.Этим и хуже. Во всяком случае, для меня.
-Вот именно - для тебя и думающих, как ты. Думайте что угодно - однако и вы точно ничего не знаете, потому что, как говаривал Сократ, ничего нельзя знать точно, и это единственное, что можно точно знать, или что-то похожее на это.Тебе ли, книжному червю, этого не помнить? - Сказал Назар, поднялся с кровати и вдруг спросил, меняя тему без всякого перехода:
-Как ты думаешь - а не испортятся люди ещё больше, если жить станет легче?
-Куда же ещё больше? Хотя ты зря беспокоишься, - Вася с улыбкой потянулся, - во все времена легко живётся только дуракам. А умникам вечно будет тяжко.
-Особо таким, как мы. - Шутливо заключил Чертов.
***
Солнце клонится к западу.Василий, Даша и Назар сидят на берегу местной речки., на жёсткой низкой траве.
Берег невысокий, но крутой.Края его отвесны.
Молодые люди сидят на самом краю, свесив ноги.
Сонно бормочет вода, лениво обтекая беспорядочно разбросанные по узкой неглубокой реке и выступающие над её поверхностью валуны.
Рядом с берегом видно вязкое илистое дно.
Тихо.Лишь несколько изогнутых над речкой ив перешёптываются меж собой.Длинные, тонкие ветви их касаются воды, покачиваются из стороны в сторону, будто гладят её.
Вечереет.Светило тяжко опускается за холмы, истекая яркой малиновой кровью.
Воздух словно охвачен неуловимой нежной пеленой, с каждой минутой становящейся всё плотней.
Неожиданно налетела туча злой невесомой мошкары.
Потихоньку, осторожно волшебный сумрак обнимает и притихшую от такой ласки реку, и широкий луг, раскинувшийся за спинами сидящих, и страшный чёрный лес за лугом.
В темноте стало уютнее и немного грустнее...
Из чрева реки выглядывают неподвижные бесформенные валуны , точно спины чудовищ.Пена обволакивает их вокруг белыми воротниками.
Текущая вода мягко поблёскивает дрожащей рябью.
Небосклон стёрся, уступив место чёрной яме, мерцающей колючим хаосом звёзд.
Вдалеке, на противоположном берегу пылает костёр.Слышится пение.
На том берегу тушат костёр. Он брызжет рыжими искрами.Искры высоко-высоко взлетают, тускнеют и гаснут, растворяясь в темноте.
За это время ничего особенного не произошло, однако молодые люди впервые так глубоко, до оцепенения были тронуты колдовской первозданностью природы.
***
Ночью у Чертова заныл верхний коренной зуб с правой стороны.Боль нарастала постепенно и вскоре нерв уже бешено дёргало внутри зуба.Каждую минуту он болел по разному, будто нарочно изощрялся в изобретении всё новых и новых красочных оттенков этой зверской пытки.
Юноша сел на кровати, зажал голову меж колен.Правая половина головы онемела: боль проникала в мозги.Закручивающая и неистовая, она не утихала ни на секунду.
Назар открыл рот, втянул в себя струю воздуха.
С подбородка закапала слюна.
Когда он сплёвывал её на пол, нерв вдруг как-то особенно сильно подскочил в зубе и выбросил такой заряд обжигающей боли - точно во рту разорвалась молния.
Обессиленный, он откинулся на подушку и застонал.
Это были самые невыносимые мгновения в его жизни.
Чего только не лезло в голову!
Он утопал в зубной боли, и весь мир в сравнении с ней казался ему постыло глупым и отталкивающе мерзким в своей ничтожности.И хотя он прекрасно понимал, что в действительности всё как раз наоборот - и зубная боль и есть глупость и ничто в сравнении с остальным миром - это нисколько не успокаивало, напротив, ввергало в чёрное отчаяние от сознания собственной ничтожности, полной своей неспособности жить в согласии с этим пониманием.Он был беспомощен перед болью.Всё утрачивало смысл, кроме боли, которая продолжалась, продолжалась и продолжалась...
Он стал бить кулаком в щёку, что есть силы.
Ничего не изменилось.Правда, зуб заболел по-новому, более утончённо, но от этого легче не стало.
Кошмарную ночь провёл Назар Чертов.
***
К утру боль утихла.
Боясь пошевелить не только челюстями, но и головой, чтоб не разбудить её, Назар спустился завтракать.
Но стоило ему прожевать один кусок - всё началось сначала.
Не поев, он встал из-за стола и сказал вымученно улыбнувшись:
-У меня зуб болит.Я пойду, извините...
"Кокетка!"- С отвращением подумала Даша.
Чертов поднялся в спальню.Лёг на кровать, уткнув лицо в подушку.