Солнечным зимним днём Алексей Бессонов, парень 20-ти лет, одетый
в серое пальто и серую же кроличью шапку, блестевшую на солнце пушистыми ворсинками, стоял на свежевыпавшем снегу около подъезда нового, пятиэтажного, только что заселённого дома и щурился на свету. Был он среднего роста, широкий в плечах, стройный и довольно приятной внешности: карие глаза живо искрились, а жёстко очерченный подбородок и горбинка на носу придавали ему мужественный вид.
Во внутреннем кармане пальто у юноши имелась бутылка вина, точнее восьмисотграммовая бомба вермута. С ней он намеревался пойти к своему другу Андрею, семья которого неделю назад переехала в этот дом. Бессонов был приглашён на новоселье, но с тех пор не появлялся здесь и напрочь забыл на каком этаже находится квартира друга, равно как и её номер. Точно знал подъезд, знал, что квартира не на первом и не на пятом. Помнил даже, что дверь с правой стороны. А вот номер запамятовал, хоть режь. Слегка обескураженный, он вошёл в подъезд и стал медленно подниматься по лестнице.
Поиск решил начать со второго этажа и кончить четвёртым. На втором этаже остановился у правой двери с номером 27. Нажал кнопку звонка. Дверь не открывалась. Юноша позвонил ещё. На этот раз она открылась сразу же. Однако за дверью никого не было. Юноша подумал, что это пятилетний брат Андрея решил побаловаться, притаившись за нею. В замешательстве Алексей перешагнул порог и оглядел прихожую. Никого. Справа на вешалке - одежда. На полу - несколько пар обуви. В темноватую прихожую из-за приоткрытой комнатной двери слева проникал электрический свет. Дверь в правую комнату - плотно закрыта.
"Кто открыл входную дверь?" - недоумевал про себя юноша.
Из кухни, напротив, донеслись шаги и кряхтенье. В щели между шторками перед входом на кухню мелькнул чей-то силуэт. Потом шторки раздвинулись и показалась старуха в белой шерстяной кофте, толстая и растрёпанная.
- Проходи, проходи, - приветливо сказала она и улыбнулась, поблёскивая заплывшими голубыми глазками. Сладко зевнула, повернулась, вонзила в седые волосы на затылке дугообразную гребёнку с редкими зубьями и вновь исчезла в кухне.
Молодой человек никогда не видел этой бабули у своего друга.
- Извините, вы не скажете, где живут... - начал он, собираясь уходить.
Но тут, прервав его, полностью отворилась дверь слева, и из комнаты вышла женщина. Лет тридцати. В чёрном платье и таком же могильно-чёрном платке, края которого лежали на её плечах.
На фоне этого траурного одеяния её руки с длинными тоненькими пальцами казались ослепительно белыми. Женщина была красивой. Но красивой по особенному. Высокий лоб закрывала доходящая до бровей чёлка, из-под которой холодным огнём сверкали взволнованные голубые глаза. Лицо, правильное, без единой морщинки, не полное, не худощавое, и не имевшее склонности ни к тому, ни к другому, склонно было к чему-то совсем иному, пока неясному для Бессонова... Скульптурная отточенность черт производила впечатление онемевшей неподвижности. Чем дольше юноша смотрел на это лицо, тем сильнее росло в нём ощущение, что перед ним кукла или человек в маске.
Углы губ опущены, а глаза смотрят так излишне пристально, что он невольно подумал: она видит совсем не то, на что смотрит; да и не хочет смотреть ни на что, кроме чего-то одного, живущего в ней и безраздельно ею владеющего до такой степени, что даже на миг она не желает освободиться от этого, пусть гнетущего, пусть беспощадного, однако такого, что важнее самой жизни, чем бы оно ни было.
По крайней мере, нечто подобное померещилось впечатлительному юноше с первого взгляда.
Женщина приблизилась.
В её глазах стояли слёзы. Казалось, они набегали из глубины зрачков и не катились по щекам, а падали прямо с ресниц на платье. Странно, отчасти даже страшно сделалось юноше, когда он заметил, что одновременно с этим женщина улыбнулась. И не как-нибудь через силу, а вполне искренне и приветливо, без всякой натяжки.
- Я хотел узнать...
- Ты заходи, - перебила женщина, взяла его под руку и свободной рукой затворила за ним дверь. - Поможешь мне.
- Чем?
- Пройди в комнату.
- Но мне нужен Андрей...
- Пройди, пожалуйста. Обувь не снимай, у нас не прибрано после переезда.
Молодой человек снял шапку и, сжав её в кулаке, последовал за женщиной. Окна в комнате были занавешены тяжёлыми шторами. С потолка ослепительно сверкала мощная лампа без абажура. Беспорядок, связанный с переездом, был ещё не совсем устранён. В центре комнаты - квадратный стол. Под столом громоздкий узел с чем-то. Наверное, с тряпьём. Старый продавленный диван у окна. Рядом телевизор на ножках и какой-то ящик...
"Может, у них кто умер?" - соображал юноша.
Пол пыльный, всюду сор, какие-то нитки, крошки...
Пронзительно завопил ребёнок.
Только сейчас он обратил внимание на детскую кроватку у самой двери.
Женщина вздрогнула, порывисто взмахнула руками и всем телом подалась к кроватке, воскликнув:
- Она болеет! - В её голосе слышалось отчаяние.
- Тогда вам нужен врач, а не я, - удивился юноша.
Женщина точно не слышала его, склонившись над ребёнком.
Рядом с телевизором стоял большой прямоугольный ящик. Даже не ящик, а что-то вроде сундука. С замком. Женщина подошла к нему и некоторое время стояла неподвижно, молча вытирая слёзы. Платок съехал на затылок. Из-под него выбились иссиня-чёрные, кудрявые волосы - спутанные, нечесаные, что неприятно поразило юношу: "Такая красивая - и неряха! Как та старуха..."
- Вот возьми, открой. - Женщина, улыбаясь, протянула ему ключ. - Открой, пожалуйста... - Она указала на ящик. - Я не могу сейчас... Но открыть надо.
Ребёнок захлебнулся криком. Лицо женщины исказилось болью. Она подбежала к кроватке.
- Возьми... - сказала она, уже плача. Юноша взял ключ и подошёл к ящику. Ему стало интересно - что в нём? Ящик, покрытый облупившейся золотистой краской, с виду не вызывал особого любопытства. Юноша вставил ключ в замок... Что-то заставило его обернуться и посмотреть на женщину. Та стояла уже без платка, сжимая руками спинку кроватки, вся напряглась и напряжённо следила за ним.
Замок щёлкнул. Юноша поднял крышку.
В лицо ему устремился клуб затхлой пыли. И сразу же в ноздри ударил незнакомый, мерзкий и острый запах. Он зажмурился, сделал шаг назад... И почувствовал, что женщина судорожно вцепилась в его руку выше локтя. Он слышал её прерывистое дыхание и стоны при выдохе. Ребёнок кричал так сильно, что мог задохнуться. Молодой человек открыл глаза и обнаружил, что пыль разлетелась и кружится по всей комнате. Вонь становилась невыносимой.
- Что это такое? - спросил он.
Но женщина, застыв, во все глаза смотрела на ящик и похожа была на статую. Время от времени она вздрагивала, юноша чувствовал как дрожит её рука, стискивавшая его предплечье...
...И тут молодой человек чуть не лишился сознания. Он явственно, хотя и сквозь пыль, увидел, как из ящика стало что-то выползать.
Сначала показались чьи-то длинные чёрные лапы, потом шишковатая голова с красными выпученными глазами, безо рта, без ушей, с уродливым щупальцем на месте носа. Скорее всего, это существо походило на насекомое. На жука. Но его размеры были до омерзения огромны.
Да, действительно, это был жук.
В следующий миг послышался сухой шорох и над ящиком возникли два чёрных крыла овальной формы, с рельефно выступающими продольными полосками.
- Что это?! Что это?! - выкрикнул юноша. Но женщина молчала.
В её глазах жил смертельный ужас, смешанный с необъяснимым восторгом. Она побледнела, лицо покрылось испариной, она шептала:
- Вот! Вот!.. Это он... Мы все - его! - в её словах остался только страх, без всяких примесей.
Жук вынул своё тело из ящика. Юноша, как в тумане, видел, что у жука человеческие ноги. Костлявые, дистрофичные, однако настоящие, человеческие... Две волосатые ноги. На каждой по ступне, по пять пальцев с ногтями: всё, как положено.
Жук вылез из ящика и встал на ноги. Его коренастое туловище с расправленными за спиной жёсткими, как ореховая скорлупа, крыльями, имело коричневое перепончатое брюхо и, помимо ног, шесть мохнатых, постоянно шевелящихся на этом брюхе чёрных лап. По три на каждом боку. Конусная голова, с многочисленными наростами, напрочь лишённая шеи, была насажена прямо на плечи, если можно назвать плечами покатые основания крыльев.
Внезапно жук ещё сильнее выкатил свои красные глаза без зрачков и зашипел, вращая при этом носом-щупальцем. Комната наполнилась шипящим стрёкотом. Отвратительные лапы жука неистово задёргались. Они перебирали воздух, словно плели какую-то чудовищную сеть.
Женщина застонала так жалобно, что юноша, сам едва держащийся на ногах, взял её за руку и попытался отвести к двери. Но она вырвалась и нерешительно стала подходить к чудищу, не переставая плакать, шептать свою несуразицу и жалобно стонать.
Жук с хрустом согнул колени и, взмахнув крыльями, прыгнул на диван. Осевшая было пыль, вновь закружилась в воздухе.
Скачок был стремительным и безобразным. Он болезненно отпечатался в мозгу Бессонова.
Никогда юноша не испытывал такого отвращения и страха, граничащего с паническим ужасом, как в эти минуты. Он и не подозревал до какой глубины можно содрогнуться от отвращения. Эти минуты что-то бесповоротно изменили в нём. Он ещё не понимал - что конкретно, но знал: таким, каким он был до этого - не будет уже никогда...
Но что делает женщина?
Она садится рядом с жуком на диван и протягивает к нему руку. Если она коснётся его - юноша сойдёт с ума. Пот градом катился с него - Алексей оставался в пальто - и, вытирая его со лба шапкой, он, словно в бреду, видел как неумолимо сокращается расстояние между женской рукой и сатанинской головой жука... Как это вынести? В последнюю секунду жук сам отдёрнул голову и резко прыгнул на телевизор. Одной из своих лап он включил его...
Шла программа "Здоровье". Показывали зимний лес и лыжников. За кадром звучал врачующий голос Юлии Васильевны Белянчиковой.
Юношу доконал дикий контраст между тем, что было на экране и творилось наяву.
- Он не хочет!.. Он злится... - зарыдала женщина.
- Уйди! Уйди от него! - Закричал юноша. И сам испугался своего сиплого голоса.
С телевизора жук прыгнул к детской кроватке. Бессонов, стоявший неподалёку, шарахнулся в сторону. И едва не упал.
Жук взял визжащее, голое дитя в свои лапы.
И тут завизжала женщина. Она вскочила с дивана, она топала ногами, она рвала на себе волосы и пронзительно кричала. Противоречивые побуждения явно раздирали её изнутри...
Между тем, не выпуская младенца из лап, жук скакнул кверху и зацепился носом-щупальцем за провод на потолке. Его шевелящиеся лапы гладили девочку...
...Потом из ящика вылез паук. С тучным водянистым телом, с человеческими руками и мужской седовласой головой. Рот был открыт и из него непрерывно тянулась жгутообразная струя слюны, которая на глазах застывала и превращалась в толстую, серую паутину.
Паук, волоча за собой слюну, подполз к женщине. Она не замечала его, приковав взор к дочери, висящей под потолком. Тогда паук схватил её своими человеческими руками и опрокинул на пол.
Перепуганная женщина стала с остервенением сопротивляться. Но паук подмял её под себя.
... В ящике копошилось что-то вроде гигантской мухи, но выбраться наружу никак не могло...
- Неужели так надо?! Зачем это надо?! - Слабея, прерывающимся голосом взывала неизвестно к кому женщина. - Дочь! Дочка... Так надо...
Жук подбросил девочку в воздух и, когда она полетела вниз, и до пола оставалось не больше полуметра, проворно ухватил её за ножку и бережно привлёк к своей груди. Девочка уже прокричала весь голос и теперь только беззвучно раскрывала посиневший ротик. Жук проделал эту опасную процедуру несколько раз.
До слуха юноши донёсся звук рвущейся материи. Это руки паука рвали одежду на женщине.
Молодой человек, как пьяный, пошатываясь, подошёл к столу, вытащил из-под него тряпичный узел и запустил им в паука.
Брызги полетели в разные стороны. Светлые вязкие брызги. Руки паука бессильно повисли, глаза закатились, из разинутого рта перестала выделяться слюна и он беспомощно засучил по полу тонкими, угловатыми лапками, стараясь оторвать от него прилипшее к половицам, изуродованное тело.
Женщина выбралась из-под паука и, оправляя разорванное платье, забормотала:
- Что ты сделал? Кто тебя просил? Нет, ты за это ответишь... Ответишь! Я не прощу!
Она обращалась к юноше. В словах её сквозила исступлённая ненависть.
Паук наконец оторвал своё тело от пола и медленно пополз к ящику. Женщина, придерживая его за лапы, помогла ему влезть обратно в ящик.
- Смотрите! Он убьёт вашу дочку! - сказал юноша, указывая пальцем на жука.
Жук всё ещё занимался дьявольским жонглированием.
Женщина упала на колени и, сложив руки, воздела их к потолку.
- О! Дочь моя! Будь умницей! Люби Создателя своего! - заголосила она с новой силой. - Послушай меня, родная! И будешь счастливой! Вечно счастливой! - И, распластавшись на полу, безудержно и безутешно зарыдала. Её хрупкое тело надрывно сотрясалось.
Когда жук в очередной раз подкинул девочку и она вниз головой ринулась к полу, юноша успел поймать её раньше, чем это сделала лапа жука.
Он отнёс ребёнка в кроватку.
Жук прыгнул ему на плечи.
Озноб, как высоковольтный удар электрическим током, пробил до костей. Он рванулся к двери, на ходу стряхивая с себя жука. Удалось. Юноша отшвырнул его ногой...
В комнату вошёл мужчина с сонной улыбкой на толстых губах. Он был в одних трусах. Плешивый, рыжий, с чахлой порослью на узкой груди. Почёсывая подмышками и зевая, он недовольно сказал, обращаясь к женщине, которая, перестав причитать и плакать, с былой непроницаемостью взирала на вошедшего:
- Ну, что опять за цирк? Имею я право выспаться после ночной смены?
Он подошёл к жуку и продолжал, снисходительно посмеиваясь:
- Чего ползаешь без дела? Спой нам лучше свою любимую двадцать седьмую абракадабру, а?
Жук неподвижно лежал на брюхе.
- Да не стесняйся! Ты же мужчинчик всё-таки! Вот и гость послушает.
- Кто они?! Кто?! - чувствуя себя пациентом дурдома, спросил молодой человек. - Почему они мучают её?! И ребёнка?!
- Они мучают её? Ха-ха! Она без них жить не может, а ты говоришь мучают.
- А ребёнок при чём?
- И ребёнка никто не мучает.
- Как?!
- Это вроде лечебной физкультуры. В таком возрасте просто полезно познать чувство полёта. Потом оно привьётся на всю жизнь. А что до жены, так она сама хочет этого...
- Но она же боится их!
- Боится и хочет! Ты что, не видел? Ведь она такая же баба, как и все!
Пока они вели этот разговор, женщина наблюдала за ними с необычайной серьёзностью.
- А ну, пошёл! - Вдруг крикнул мужчина и топнул ногой на жука. - Давай загоним его обратно, - предложил он юноше.
Они стали подходить с разных сторон. Мужчина угрожающе выбрасывал вперёд ноги.
- Я сам их не очень люблю, - сказал он.
Жук попятился.
- Оставьте! Не надо! Не трогайте его! - Женщина подбежала к мужу и повисла на его руке, умоляя оставить жука в покое.
Мужчина сцепился с ней. Женщина начала кусаться.
Юноша заметил, что в дверях стоит толстая старуха и добродушно ухмыляется, привычно наблюдая сцену в комнате. Волосы её уже были аккуратно причёсаны.
Он схватил жену за волосы и, повернув её к себе спиной, с силой стал бить коленом по ягодицам. Женщина громко всхлипывала после каждого удара. Юноша закрыл глаза и зачем-то представил себе её красивое лицо... Открыв глаза, он увидел, что жук лениво заползает в золотистый ящик.
Страдая от тошноты и усиливающегося стука в висках, молодой человек вышел из комнаты в прихожую. Старуха куда-то исчезла. Он дёрнул ручку двери, но та не поддалась. Буквально сжигаемый желанием вырваться отсюда, он изнурённо упёрся горячим лбом в прохладную стену и сжал ладонями голову. Болезненная опустошённость царила в душе. Как будто её обокрали и изгадили... Кто-то тронул его за плечо. Это была старуха. Пряча улыбку, она открыла дверь и ласково сказала:
- Ступай, ступай с добром, милый...
***
Выбегая из подъезда, юноша столкнулся с Андреем. Каким родным показался он ему в эту минуту!
- Ты был у меня? - спросил Андрей.
- Нет, я забыл...Этаж...
- Четвёртый, 34-ая квартира.
- А я зашёл в 27-ую... Ты знаешь кто там живёт?
- Откуда? Неделя, как переехали...
- Ну, чёрт с ней! Я не пустой. - Он вынул из-за пазухи бутылку вермута. - Вера Михайловна.
Андрей просиял.
Алексей умылся снегом и с жадностью стал жевать его. Андрей молча удивлялся. От яркого, не по-зимнему щедрого солнца слезились глаза.
- Пошли ко мне, - пригласил Андрей и сообщил, что его родители ещё с утра ушли в гости к материной родне. Младшего брата взяли с собой. Андрея тоже звали, но он отказался.
Дома друзья нажарили яиц с колбасой.
Сели за стол. Когда стали разливать вино, со дна бутылки поднялась какая-то муть. Бессонов схватил бутылку и вылил вино в раковину.
- Ты что?! - опешил Андрей. - Это же просто осадок!
- Нет, это не осадок. Это всё из 27-ой квартиры...
- Не понял...
- Мы лучше водки купим... У меня есть деньги.
- Ладно. А что ты забуровил про 27-ую?
- Слушай, Андрюха! То, что я видел в 27-ой - страшная штука. Я даже слегка контужен, то есть я в шоке... Так всё сходу свалилось на меня... Зато теперь я знаю: есть на свете кое-что отличное от того, что мы видим и слышим ежедневно, и убеждён - это кое-что держит под контролем всё! Но самое страшное - что оно до жути холодно и равнодушно ко всему...
Плохо что соображая, Андрей сказал:
- По-ходу - у тебя фляга засвистела.
...В этот день они здорово напились.
Андрей не узнавал друга. Обычно во хмелю тот шутил и смеялся. В этот же раз был не просто молчаливым, а каким-то подавленным, даже раздавленным.
- Что с тобой? Что случилось? - спрашивал Андрей.
Друг махал рукой и молчал.
- Точняк - последний гусь вспорхнул - это факт... - делал вывод Андрей.
***
Алексей Бессонов терзался многими мыслями, но острее всех переживал одну: "Я ничего не смог сделать ТАМ! Не смог ничего исправить... Почему?"
Утешало лишь то, что он, слава Богу, смог выбраться оттуда целым.