***
Писчая жизни, измаранная напрасно,
По электронной почте играет в ящик
С адресами - друзей хороших и разных -
В полном отсутствии настоящих.
Это итоги моих сорока с лишним:
Волею Божьей, переселенцы мы
Знаем: хандрить на Востоке Ближнем
Лучше, чем небо коптить в Освенциме.
Ни кола, ни двора, за душой ни копейки,
Зеркало выглядит средоточьем
Сточного возраста. За меня допей-ка
Чашу дерьма, наш Небесный Отчим.
Дай мне силы жить тяжело и грешно,
Груз моих забот умножая втрое,
Дай увидеть мир твой кромешный, внешний -
Он, как внутренний мой, для руин построен.
Жизнь заклинена вновь перелетным клином.
Я перо уроню не в своей отчизне.
Творческий путь оказался длинным:
Дольше успехов творческой жизни.
А что до жизни личной, - то оказалась лишней.
Мама! Вроди-ка меня обратно.
В ту же дыру пусть идет Всевышний
Ныне и присно. И безвозвратно.
***
Как поживаю? Не хватит открытки с отпиской,
Той, что в архивной пыли откопает потомок...
Обезображенный профиль намека пугающе тонок:
Молкнет строка комариным прихлопнутым писком.
Досыта я наглoталась иллюзий, приправленных спермой,
На черепках перебитой фамильной посуды.
Грязью раздоров текут и текут пересуды
Вниз по строке, зарифмованной с "первой" и "стервой".
Вниз по строке, над которой становишься нервной
Жертвой своих же седеющих, дряблых амбиций.
Постмодернизмом строки удавалось добиться
Только житья в нищете с репутацией скверной.
Тише и тише волнение четверостиший,
Падаю, падаю молью, прибитой в полете...
Как вы, до срока забытые, нынче живете
В странах меня потерявших, меня отпустивших?
***
Полночный бог, моя молитва
У горла твоего как бритва,
Она опасна и остра.
Луна мне сводная сестра
На своды потолка, на стены
Она бросает тени тлена.
Моя небесная родня
В сомнамбулы зовет меня.
Ее ущерб едва заметен.
Протуберанцы звездных сплетен
Падучие, как кирпичи,
Ее преследуют в ночи
Пока она по звездным стеклам
Льет голубое молоко
Туда, где тучам полудохлым
Ползти по небу нелегко,
Чтоб заиграли в лунном свете
Как мудрые седые дети,
Которых лунный свет хранит
От плит полночных панихид.
Я выключу, поскольку поздно,
Свет лунный, облачный и звездный.
Полночный бог, храни меня
От песен солнечного дня.
***
Промокшим и продрогшим привиденьем
Ты появляешься в моем дому.
Ночь, ливень, нет автобусов и денег,
Чтоб взять такси - и я тебя приму,
Укрою мягким пледом... Ласки вдовьи
Куда милей чем лезвие по венам.
За полчаса, пресытившись любовью,
Становишься предельно откровенным.
Сюжетам позавидует Лимонов,
И черти покраснеют в Преисподней:
Подробности своих романов новых
Вонзай в меня, мой ангел прошлогодний!
***
Мне снова хочется обнять тебя -
Но не со страстью потной и угарной,
А спутанные космы теребя,
Твоей башки похмельной, хлопэць гарный.
Ведь ты же, окаянный, по субботам
Привычным зычным пьянством обуян.
Плесни мне тоже через океан
Хмельного и горчащего чего-то.
Залью глаза, чтоб долларовый рай
Стал призрачней и от меня подальше.
На флорентинской крыше проиграй
Забытую мелодию без фальши.
Что проиграл? И я не победила...
На страшный суд разомкнутого круга,
Тогда, когда укажут нам светила,
В свидетели мы призовем друг друга
Тому, что знали счастья божью милость...
Могу поклясться общей группой крови
На книге, что еще не сочинилась,
Что только правду - и не слова кроме!
***
Мы повстречаемся по долгу служб
В роскошном Вашем кабинете:
Финал альянса будет незаметен
Коллегам и немного неуклюж.
Там, где не жаль ни денег, ни сирот,
А зеркала ведут себя по-свински,
Мой перемазанный помадой рот
Привет Вам шлет от Моники Левински.
***
Бог живет в мансарде - под самой крышей.
Он ослеп и почти ничего не слышит.
Впал в маразм и детство под слоем пыли,
Пережил сыновей, а внуки о Нем забыли.
Мы давно уже в старика не верим.
По привычке Его поминая всуе,
Мы глядим наверх. Чох Его за дверью
Напоминает, что Он всё ещё существует.
Дьявол снимает угол в полуподвале
Он наркоман и бисексуален.
На него нарываюсь, когда он под утро валит,
Озираясь, тайком из соседских спален.
Он всё ждёт, что дедуля сыграет в ящик,
Чтоб занять мансарду и стать настоящим
Господом... В конце концов,
Дом поверит в существованье жильцов...
VIEW
В столбцах окаменелых строф
Ловлю кириллицу во "VIEW" -
По строфам новых катастроф
"Аттачиваю" жизнь свою...
МАНХЭТТЕН ДАЕНА
город ад
город гад
ты настолько богат
что сидишь на игле без ломки
героиновой дури сырой суррогат
и прикольных колес обломки
город рай
самый край
здесь живи умирай
марафетным жрецам на потребу
шприц эмпайр обдолбаным шпилем ширяй
варикозные трубы неба
смерти нет
это бред
упраздняю запрет
над тобой косяком проплывая
ты пейзаж я портрет
над бродвей лафайет
траектории тает кривая
я обкурен и пьян
я тобой обуян
и бореем твоим обветрен
обнимая кальян
разжимаю капкан
вертикальных твоих геометрий
***
от самого начала от зачатья
тропой субтропиков утробы
вперед к освобождению рожденьем
долой хичкоковские страхи детства
и комплексы фиванского царя
за власть советов строгой классной дамы
проголосуют классики с портретов
а в классики игра со всех сторон
пока дойдешь до класса класс покажешь
портвейн в портфеле первая любовь
даешь даю но не таким уродам
свободу узникам освода овира впш и цдл
туристы сохраним природу
искусственных морей и терриконов
строителям карьеры слава
долой одежды в сауне на даче
привет участникам процессий похоронных
бредущих по смиренному кладбищу
где нынче нет креста в тени ветвей
над очень бедной родиной моей
***
Мой ангел, ты не нужен никому, -
И наш с тобой альянс дешевле цента.
Слоится поврежденная плацента,
Грозя взорвать утробную тюрьму,
Где жизнь твоя творится неспеша
Внутри меня в коллоиде белесом,
Свернувшись риторическим вопросом:
А есть ли в теле вечная душа?
***
Когда отвергнутое предложенье
лишили смысла только потому,
что существительное от глагола
отделено частицей отрицанья,
годами междометий, океаном
страдательных причастий, - что предлог,
возможно, все-таки найдется,
чтоб завершить корявый перевод
смешных ошибок языка чужого
на собственный, как будто переводишь
ребенка за руку, не оставляя места
в конце пути для знака препинанья:
для знака, запрещающего въезд
в устойчивое словосочетанье,
такое как "останемся друзьями".
ЛИШНЕЕ ЗАЧЕРКНУТЬ
Все утро
в объезд добиралась на работу
из-за аварии
на Бруклинском/Крымском мосту.
Весь день лепила
ангелов/орлов/львов/тельцов,
покрывая золотом/лаком/матом.
Весь вечер
уговаривала сына
не драться в детском саду/
не курить марихуану/
не разводиться с женой.
Всю ночь снился
недавний/возможный теракт
в школе/в ресторане/в кинотеатре
за океаном/за углом.
ХОККУ
***
На кораблике из газеты
Я плыву от ладоней отца
К своему некрологу.
***
Слепой лепил из глины слона.
Слон был похож на слона,
Вылепленного из глины слепым.
***
Нам было по двадцать.
Ты носил меня на руках,
Но не удержал.
***
Под пальмой столько же тени,
Сколько в тебе страсти.
Не спастись от жары и одиночества.
***
Ребенок упал и заплакал.
Старец упал
И замолчал навсегда.
***
Дверь была открыта.
Дом посетила смерть
И завесила зеркала.
***
Верблюд песочного цвета
На фоне пирамид из песка.
Здесь просыпают свои жизни.
***
Взгляни, это не страшно:
Мальчик рисует море
Красной гуашью.
***
Родители ушли.
Дочь играет в прятки
С собственным страхом.
***
Слова перевернулись.
Они растут корнями вверх -
Скоро засохнут.
***
Ливень, падая вверх,
Превратился в тучи,
Подобные цветущим садам.
***
Карточный домик.
Дама изменяет королю
С тузом или валетом.
ИМПРОВИЗАЦИЯ
Лысина ударника высвечивается
из-за гремящих коробок,
Она смугла, сиятельна и бугриста.
Контрабас колыбельно колышет,
как детский гробик,
Ворсистая лапа контрабасиста,
А пианист колотит свой инструмент
По черным и белым его зубам,
И рокот вспотевших, усталых гамм
Не остановится в нужный момент.
А солист сосет мед золотого сосуда:
Медных мелодий холодные росы.
И саксофон уныло повис вопросом
Вниз головой под вопросом носа -
Пасть разверз, от натуги глух.
Вынести вечный блюз не хватает сил:
Ведь у меня абсолютный слух,
И я не знаю, кто его распустил.
***
Cобственным телом кормлю я беззубого ангелочка,
И пахнет грудным молоком его теплая оболочка.
В рабство меня обратил мой беспомощный господин.
Мне не дожить до морщинок его и седин.
И не судьба ему помнить меня молодой...
Думаю так... и груди повышаю удой.
***
Дитя, не корчи из себя осла,
Не огорчай родителей, дитя,
Докушай кашу манную, кряхтя,
Из общего котла природы зла.
Природа зла, но общество гуманно,
Пока на дне небес густеет манна,
Которая один народ спасла
В одной из глав бессмертного романа.
НОЧЬ НА БРОДВЕЕ
Марку Полякову
1
Творцу новейшего завета
Компьютер, как родные мама
И папа, но стара программа
Семейного авторитета.
Прямолинейно и упрямо
Мужало племя Интернета,
Ведь виртуальная дискета,
Объемнее, чем голограмма.
DELETE - и начинай с нуля:
Дисплей - квадратная земля,
Мир, как под линзу ювелира,
Вошел в экранные края...
Ты - в эмиграцию, а я -
В изгнанье внутреннего мира.
2
В изгнанье внутреннего мира
Мы постигаем суть азов
Вселенной, где пещерный зов
Прямей отказа из ОВИРа
От пращуров, - прямей эфира
От ящеров или от Сов-
Информбюро. Ты философ?
Алхимик вечного сапфира?
Тебе где LIBERTE - там PATRIA
Ты брат мой, ты из нашей фратрии
Покуда жизнь стремится VIRA.
Твоя отчаянная ария
Заглушит вопли абортария
И певчей дочери Эфира...
3
И певчей дочери эфира
Оглохшей, голос потерявшей,
В гортань немой язык вобравшей,
И опьяневшей от кефира.
А в юности была задира -
Теперь праматерью уставшей -
Манхэттен-Бич, своя квартира,
Застывший взгляд, седые парши.
Изыдь, пророчество, исчезни.
Мне не нужны твои болезни
И костыли до туалета.
Остаток жизни бесполезней
И невостребованней песни,
Зависшей в тралах Интернета.
4
Зависшей в тралах Интернета
Идее равенства решений
Не нужно ярких украшений
И сложных па у турникета.
Все имиджи равны - а это
Намек для текстовых свершений:
Дерзай поэт - для неглиже их
Хватило стилю этикета.
Зачем изыскивать, слагать?
Чтоб рифмовать "кровать" и "блядь"? -
От каламбура тексту сиро.
Из первых и последних рать
Готова форы средним дать
И всем, кто высекал кумира.
5
И всем, кто высекал кумира
На площади среди толпы,
Кумира этой же толпы...
Кликуш лохмотья, нищих дыры,
Палач да капюшоны клира,
Сырых соломинок снопы,
Святая простота тупых
И дальний шум Гвадалкивира...
Ты слышал треск костра и крик,
Смахнул слезу, надел парик,
Взбежал на палубу корвета,
И пересек шторма, старик,
Чтоб высечь новый материк
Из глыбы каменного вето.
6
Из глыбы каменного вето
Мы высекали карм кристаллики.
И наши судьбы - злые карлики -
На вражеской груди согреты.
Мы в душах заперли запреты,
Но их сирены замигали так,
Что мы в домах-акромегаликах
Стреляем только сигареты.
Тебе до "жо" такая "жи"...
Кругом лакеи да пажи -
Пусть принесут еще креветок.
У стойки пива закажи
И юной смене покажи
Изнанки позднего совета...
7
Изнанки позднего совета:
"Ты не прокормишься стишками,
Ведь шиты белыми стежками
Изжившие себя сонеты.
Живешь в полубредовом сне ты.
Очнись, спидометр зашкален
Под конкурентными движками
В твоем русскоязычном гетто.
Опасней, круче виражи -
Успех и славу заслужи
Как Тарантино и Де Ниро.
Себе и людям докажи,
Что прежней жизни миражи
Нужны как программисту лира"...
8
Нужны как программисту лира
Твои былые достиженья,
Ты раб на рынке униженья,
Седок уютного сортира.
Целебным чаем из Кашмира,
С экстрактом цедры и женьшеня,
Чтоб снять дневное напряженье
Запьешь глобальный мусор мира,
Аукционы на панели,
Их окончательные мели,
Их запредельный беспросвет...
Куда же ты спешишь без цели?
Ты видишь свет в конце тоннеля?
Нас поглощает новый свет...
9
Нас поглощает Новый Свет.
Закону поглощенья света
Подвластны звезды в час рассвета.
Он мне знаком со школьных лет.
И меркнет Ориона "бэта",
И гаснет яркий свет планет.
Дрожит люминесцентный бред
Над сном Бродвея-Лафайетта.
Пришелец из других систем
Ничем становится, кто всем
Успел побыть под звон монет,
Или литавр... но насовсем
Тускнеем в зычном свете сем,
А в Старый Свет возврата нет.
10
А в Старый Свет возврата нет...
Нас разметало по планете.
Кивнем друг другу в Интернете.
Наш виртуальный тет-а-тет,
Где весь вопрос в прямом ответе,
Но на вопрос ответа нет -
На ВЭБах конкурсных "Тенет"
Прочтут, лукаво щурясь, дети.
Мой давний, но далекий друг -
От поруганья до порук
Я в ожидании ответа
Руки не выпущу из рук
Того, кто рядом. Круг упруг
И непрерывна эстафета...
11
И непрерывна эстафета
Усталых эмигрантских жил.
Но пот седьмой не отложил
На сейвинг-счет ценитель Фета.
А умудренный старожил
Мне подсластил, что та конфета
Противную пилюлю эту:
Он и похлеще пережил.
Всего на миг забыв о деле,
Он здесь глядел как все глядели
На бюст Монро или Бриджитт.
Но их обновки надоели.
На современные модели
Глянь, эмиграций вечный жид!
12
Глянь эмиграций вечный жид
На торга грациозный праздник,
Который и манит и дразнит.
Знай, он тобой не дорожит.
Жизнь дорожает и першит
В гортани вирусом заразным.
К террору имиджа и фразы
Ты приколочен и пришит.
Из окон "Мариотта" вместе
Глядим как не стоит на месте
Прогресс, чей двигатель крушит
Слогана текст - в слоеном тесте
Рекламных вспышек. В их контексте
Бродвей ночную жизнь кружит.
13
Бродвей ночную жизнь кружит
В неоново рекламной пляске:
Все - от Майами до Аляски -
Дешевый и попсовый "шит" -
Тебе, мигая, строит глазки.
Пульсирующий свет дрожит
И правосудие вершит
Давлением - по-югославски.
Он инвалиду на коляске
Предложит купленные ласки, -
Задорого по всем приметам.
С витрин моргают лица-маски
Тысяча первой ночи-сказки
В пророчествах дневного света.
14
В пророчествах дневного света
Ночь умирает багровея.
Спускаемся в нутро сабвея,
Попутчик гасит сигарету
И говорит мне по секрету:
"Привольней по фривею, фея,
Нахально на обгон левея.
Карету, что ли мне, карету..."
Но, взявшись за руки вдвоем,
На эскалаторе плывем -
В Аид ли в Ад? Вергилий где ты?
Глубокой лужи водоем
Как Стикс подмерзший отдаем
Творцу новейшего завета.
15
Творцу новейшего завета,
В изгнанье внутреннего мира,
И певчей дочери эфира,
Зависшей в тралах Интернета,
И всем, кто высекал кумира
Из глыбы каменного вето, -
Изнанки позднего совета,
Нужны, как программисту лира.
Нас поглощает Новый Свет,
А в Старый Свет возврата нет
И непрерывна эстафета.
Глянь, эмиграций вечный жид,
Бродвей ночную жизнь кружит
В пророчествах дневного света...