Иная
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Она могла спасти мир, или уничтожить его. Что делать если тебе видятся последним минуты жизни людей? Что делать что тебе сняться странные сны, после которых остаються ожеги, царапины и ужасный запах гари? Над маленьким городком кровавая луна... И как предначертанно пророчеством силы добра просыпаться. Но только ли добра?
|
Глава 1
Я сидела на подоконнике и смотрела на пустую ночную улицу. Не одной машины, ни одного человека. Ха! Какой безумец будет ходить по улице в 3 часа ночи? И вот на мой вопрос я сразу же получаю ответ. По улице от полицейских бежит какой-то мужик без штанов. И такие психи бывают.
На полу лежат две сумки. Завтра состоится мой переезд в новую семью. Опять все по старому сценарию. Опять семья. Опять ругань, обвинения.
Что поделать если я неприживаюсь не в одной семье? Везде меня считают странной, не из этого мира... Если подумать, то я часто сижу на подоконнике и смотря в небо прошу попасть в сказочный мир, где все и всегда happy end. Я понимаю, что это не осуществимо... Но так хочется иногда убежать от всей этой жестокой реальности...
Через три часа мне вставать в школу, а я ещё не ложилась.
Есть места, куда ходят подростки вроде меня. Несчастные подростки, трудные подростки, озлобленные подростки, неприкаянные подростки -- подростки, не похожие на других. Знаете, где искать, -- отыщете нас с полпинка: на задворках магазинов, в переулках, под мостами возле рек и каналов, в гаражах, в сараях, на стройплощадках. Нас таких тысячи. То есть отыщете, если надумаете искать, -- нормальным людям это не приходит в голову. Увидев нас, они отворачиваются и делают вид, что в упор не видят. Так им легче. И не верьте в разную фигню, что вроде как каждому нужно дать шанс; про себя-то они радуются, что мы не в школе вместе с их детишками, не срываем им уроки, не портим им жизнь. Учителя думают так же. Полагаете, они расстраиваются, когда утром не обнаруживают нас в классе? Черта с два, они ржут от счастья: очень им нужны на уроках всякие раздолбай, а нам их уроки нужны и того меньше.
Я захлопываю "Алису в стране чудес", мою любимую книгу и залезают в постель. Матрац подо мной набит рваными тучами и свежевыпавшим снегом: слишком мягкий, слишком удобный.
Когда я была чуть поменьше, я мечтала сбежать из детдома. Эта была моя клетка. Иногда я закрывала глаза и раскрашивала стены своей " камеры" в другой цвет.
Я представляла себе, что сижу у костра, одетая в теплые носки. Я представляла, как кто-то дал мне почитать книгу, историю, чтобы оградить меня от мучений моего собственного разума. Мне хотелось, что был кто-то другой, кто-то в другом месте с чем-либо, кто сумел бы наполнить мои мысли чем-то другим. Мне хотелось бежать и чувствовать, как ветер теребит волосы. Мне хотелось думать, что это лишь сюжет какой-то истории. Что эта клетка просто сцена, а эти руки не принадлежат мне, что окно приводит к чему-то прекрасному, если просто разбить его. Я делала вид, будто эта подушка чистая, а кровать мягкая. Я делала вид, притворялась, а затем снова воображала себе, пока этот мир не захватывал меня так, что становилось трудно сдерживать его. Но потом мои глаза распахивались, и я ловила пару рук, сдерживающих мое горло, которые не прекращали душить, душить, душить.
А потом, я поняла, что такого не когда не будет. Я мечтала о слишком многом. Я мечтала о том, чего никогда не будет. Этот мир слишком жесток, чтобы мечта в нем осуществлялись.
********
Я стою перед зеркалом и рассасываю золотисто-рыжие волосы.
В гимназии нас заставляли носить дурацкую форму. Юбка в складку, блузка неприятного желтого оттенка и черный пиджак. На шее у меня висел Назар. Округлый брелок, совсем маленький, не больше десятицентовой монеты в диаметре. На серебряном основании крепился плоский диск из концентрических стеклянных кружков. Нахмурившись, я провела пальцем по его поверхности. Странно, но круги придавали брелку сходство с глазом. Внутренний круг был крошечный, словно зрачок, темно-голубой, но выглядел черным. Следующий за ним -- бледно-голубой, а его окружал белый. Наружный круг выглядел как очень тонкое кольцо темно-голубого цвета. Это единственная вещь, доставшаяся мне от моих родителей.
Я взяла в кулак этот кулон и почувствовала головокружение и лёгкое подташнивание. А потом... Водоворот странных картинок закружился в моём сознании, и я пошатнулась уперевшись рукой о спинку стула.
Я вдруг переместилась в другое тело, я вижу не своими глазами.
Ты сходишь с ума.
Чужой шепот в его голове. Кто-то оглядывается по сторонам и понимает, что поднялся наверх по винтовой лестнице к кабинету директрисы. Зачем он здесь?
Лампы вспыхивают и гаснут. Дверь, ведущая на лестницу, медленно захлопывается. Но он успевает услышать шарканье ног, поднимающихся вверх по ступеням.
Прячься.
Он/она бежит вдоль гулкого коридора. За каждым рядом шкафов ему/ей мерещится опасность. Он/она заворачивает за угол и слышит сзади звук открывающейся двери. Шаги приближаются медленно, но неумолимо.
Вот большая каменная лестница, главная лестница школы.
Беги туда!
Ноги подчиняются приказу, перескакивают через две ступеньки. Добежав до самого верха, он/она мчится дальше -- через маленький коридор, туда, где запертая дверь ведет на школьный чердак. Это тупик, где почти никто никогда не бывает. Здесь расположены туалеты, которыми никто не пользуется.
Шаги приближаются.
Прячься.
Он/она быстро заскакивает в туалет. Осторожно притворяет за собой дверь и, стараясь дышать как можно тише, прислушивается. Ни звука, только где-то вдалеке, взревев, умчался прочь мотоцикл.
Кто-то прижимается ухом к двери.
Он/она ничего не слышит, но знает: там кто-то стоит. По другую сторону двери.
Гидеон..
Шепот стал громче, но он не сомневается: это галлюцинация.
"Вот я и сошел с ума"- думает он, и тотчас слышит голос:
"Да. Ты сошел сума".
Он смотрит в окно, на блекло-голубое небо. Потом переводит взгляд на стены, покрытые белым блестящим кафелем. Холодно. Одиночество переполняет его.
Обернись.
Против своей воли Гидеон медленно оборачивается, как будто собственное тело уже не принадлежит ему. Чужой голос управляет им, как марионеткой из плоти и крови.
Он стоит напротив ряда раковин, над которыми висит зеркало. Видит в зеркале свое бледное лицо, хочет зажмуриться, но у него не получается.
Разбей зеркало.
Тело Гидеона подчиняется. Рука судорожно вцепляется в ручки холщовой сумки и делает широкий замах.
Звук разбитого зеркала эхом отдается от кафельных стен. Большие куски, откалываясь, падают в раковину и со звоном разбиваются на мелкие.
"Кто-то должен был это услышать, -- думает парень. -- Пожалуйста, пусть кто-нибудь меня услышит".
Но никто не приходит. Он остается один на один с чужим голосом.
Тело подходит к раковине, поднимает самый большой осколок. Он знает, что сейчас случится. Ему страшно, кружится голова.
Ты потерял себя. Исправить это уже невозможно.
Он медленно отступает назад, в одну из открытых туалетных кабинок.
Скоро все закончится. Скоро ты перестанешь бояться.
Голос звучит сейчас почти дружески.
Он запирается изнутри и садится на унитаз. Он открывает рот, старается закричать. Рука все сильнее сжимает осколок, острые края режут ладонь.
Боли нет.
Он не чувствует боли. Он видит, как из ладони стекает кровь, капая на кафельный пол, но ничего не чувствует. Тело одеревенело. Остались только мысли. И голос.
Твоя жизнь трудна и легче не станет. Закончи ее сейчас, Гидеон. И избежишь страданий. Предательства. Лучше не будет. Жизнь -- это всего лишь унизительная борьба. Только мертвые счастливы.
Он не пытается сопротивляться, когда осколок разрезает рукав длинной футболки, обнажая покрытую шрамами кожу.
Он режет глубоко и решительно. Не так, как раньше.
Скоро все закончится, Гидеон. Еще чуть-чуть -- и все. Так будет лучше. Ты достаточно настрадался.
Кровь толчками льется из его руки. Он видит это, но не чувствует ничего, только перед глазами танцуют черные точки. Они танцуют, расплываются, сливаются друг с другом, и скоро весь мир станет черным. Последний звук, который он слышит, это шаги в коридоре. Тот, что там, снаружи, теперь не крадется и не прячется. В этом уже нет необходимости.
Этот парень думает о ком-то.
Прости меня.
Он не знает, кто произнес эти слова -- голос или он сам.
И тут пришла боль.
Я резко подняла своё тело и начала судорожно хватать воздух. Я лежала около зеркала. Чёрт! Что это было?!
Я посмотрела на себя, и внимательно посмотрела руки. Ни каких порезов, ничего нет.
Все хорошо, Анна. Все хорошо. ВСЕ ХО-РО-ШО.
Я поднялась и отряхнув юбку глубоко вздохнула, всего лишь ещё одна галлюцинация. И больше не чего...
********
Знаете что такое одиночество?
Я знакома с ним не понаслышке. Оно душит, ослепляет, уничтожает меня. Поглощая изнутри, пожирая органы: сначала желудок, лёгкие, мозг, а потом и сердце. Я не могу с этим ничего поделать, я всегда сама по себе. Моя жизнь похожа на "Голодные игры": каждый день, я сражаюсь, я дерусь, что бы выжить.
Я сидела за на подоконнике в школьном коридоре. Компанию мне составляла очередная книги.
Я всю жизнь провела между страницами книг.
При отсутствии человеческих отношений у меня сложились связи с бумажными героями. Я жила любовью и потерями через рассказы, складывающиеся в историю, и я опытна в ассоциациях в подростковом возрасте. Мой мир -- одна плетеная паутина слов, натягивающая конечность к конечности, кость к сухожилию, мысли к образам. Я существо, состоящее из писем, персонаж, созданный предложениями, плод воображения, сформированный за счет фантастики.
Зачитавшись, я даже не услышала звонка на урок. Захлопнула книгу я схватила сумку и поспешила в класс.
-Здравствуйте.-сказала я стоя в дверях.-Можно войти?
-Хезевей! Зачем ты опять пришла!? Ты опять опоздала! На 25 минут! Что ты должна сказать в своё оправдание?
-Учительница-суровая и пожилая женщина-сменила меня взглядом.
- Идите к чёрту? Простите?-с надеждой в голосе спросила я.
-Этого не достаточно! Дневник на стол!
Я достала дневник и подошла близко к учительском столу, в нос мне ударил запах дешёвых духов.
После чего я прошла к своему месту.
Сев за парту я достала учебник и совсем новую книгу, которую я успела купить сегодня утром.
-Так-так... Посмотрите кто здесь...-какой мерзкий и назойливый голос.
-Тебе что-то надо?-я подняла взгляд. Кажется звонок на перемену уже был.
-Да так ничего... Ты маленькая дрянь.
Я встала с места и вышла в коридор, я чувствовала, что эти девчонки задумали, что-то. Какую-то гадость.
Я направлялась в своё любимое место, где меня обычно никто не трогал. Я открыла совершенно случайно небольшую площадку на крыше. Я и подумать не могла, что дверь, ведущая туда, окажется незапертой.
Я никому не рассказывала о своем открытии. Я каждый раз незаметно поднималась на переменах. Удивляло лишь то, что на площадку больше никто не приходил. Но в то же время и радовало: никто не будет меня трогать.
Я медленно поднялась на крышу и с восхищением осмотрелась по сторонам. Школа была четырехэтажной, стояла на горе, высотки не загораживали превосходный вид на город.
Пройдя к площадке, я с удивлением заметила на любимом месте незнакомого парня и замерла, не зная: уйти или остаться? Я не ожидала, что здесь может кто-то оказаться.
Он расслабленно лежал на спине, подложив под голову руки, и глядел на медленно проплывающие облака. На вид ему можно было дать лет семнадцать-восемнадцать. Спортивное телосложение: рубашка и чёрный пиджак не скрывала развитую мускулатуру. Светлые волосы падали на глаза и он поправил из рукой.
-Чего стоишь? Проходит уже.
Я неуверенно прошла, интересно: этот парень будет издеваться так же как и остальные?
Я оперлась о поручни и почувствовала, что он медленно прошелся взглядом по моей фигуре, и от этого неторопливого разглядывания у меня забилось сердце. Розовые лепестки опали со щек и закружились коконом, отчего-то лишая меня мужества.
Перестань на меня смотреть, хочу я сказать.
Перестань трогать меня своими глазами, держи руки при себе и -- пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
-Ты Анна? Местный "неформал"?
-Можно сказать я "изгой", или Страшила Ренди (Харпер Ли "Убить пересмешника"). Как тебе угодно.-отвечаю я, стараясь игнорировать его прикосновение глазами.
-Почему ты считаешься изгоем?
-Я ни с кем не общаюсь. Дружба это не для меня.-не знаю, почему я так свободно говорю об этом с незнакомым мне человеком, но чувство как будто знаю его всю жизнь.-Как тебя зовут.
-Джейс.
Джейс? Не знаю почему, но он напоминал мне человека, которого я знала...
-Анна.-отвечаю я, хотя он уже назвал моё имя.-Последний курс?
-Да.
Я так истосковалась по нормальному разговору. Я боялась, что вот-вот я должна сказать какую-то глупость и все разделиться на кусочки.
-Ты очень красивая для изгоя,-сказал он совсем близко, где-то над мои ухом.
Я резко развернулась и увидела пару глаз бледного оттенка изумруда -- никогда не видела таких глаз. Его глаза такого странного оттенка зеленого, кристально-прозрачные, неприятно пронзительные, проницательные. Волосы густые, роскошного золотого оттенка. Он строен и вовсе не производит внушительного впечатления, хотя хватка определенно сильная. Безупречная, без единого дефекта, кожа, волевой, четко очерченный подбородок.
Красив.
-Что?
И тут звонок а урок.
Я не дождавшись ответа бегу в класс.
********
Я не могу идти домой, я не могу остаться в классе, и не могу пойти на крышу.
Я поднимаюсь на третий этаж, там находиться туалет которым никто не пользуется.
Когда я открыла дверь туалета, в нос ударил запах табачного дыма. Одно из зеркал было разбито, осколки валялись в раковине. На подоконнике открытого окна, поджав под себя ноги, сидела девушка и курила.
Девушка была одета в блестящую черную маечку, широкую юбку до колен с розовыми черепушками на черном фоне и белые гольфы. На коленях у нее лежала черная записная книжка. Девушка что-то увлеченно писала гелиевой ручкой.
Только когда дверь позади меня закрылась, девушка подняла голову. Длинная челка упала на глаза, густо подведенные черным карандашом. Волосы были собраны в два черных волнистых хвостика.
Это Джесси.
В седьмом классе мы учились вместе. Все знали, что папа Джесси алкоголик, а мама умерла. Джесси постоянно прогуливала, и в начале восьмого класса учитель сказал, что Джесси больше не будет с нами учиться. Ходили слухи, что она переехала к дальним родственникам или умерла. Потом оказалось, что она жила в детском доме. Слухов стало еще больше: говорили, что она пыталась покончить жизнь самоубийством, что ее папа был педофил, что она продавала наркотики, занималась проституцией по Интернету, была лесбиянкой. С тех пор я видела Джесси только в городе.
И вот теперь она сидит здесь и разочарованно смотрит на меня.
-- Привет, -- говорю я.
-- Я жду кое-кого, -- сообщает Джесси.
Мой взгляд косится на разбитое зеркало.
-- Это не я, -- заявляет девушка.
-- А я и не думала, что ты, -- вру я.
Я нарочито небрежно дергает ручку одной из кабинок.
Дверь закрыта.
-- Она, кажется, сломана, -- говорит Джесси.
Я не отвечая, открываю дверь соседней кабинки.
Закрывшись изнутри, я прислоняюсь лбом к прохладному кафелю. Через тонкую дверь слышу, как Джесси закуривает очередную сигарету.
Я выжидав подходящее время, спускаю в туалете воду и выхожу из кабинки. Мою руки, глядя на себя в зеркало. Как я хочу просто остаться одна, в своём мире, не хочу ничего...
-- Можешь не притворяться, -- перебивает Джесси мои мысли.
-- Что?
Джесси откладывает книгу в сторону.
-- Ты приходишь сюда, чтобы спрятаться, правда? -- говорит она.
-- Я люблю быть одна, -- бормочу я.
Джесси улыбается неопределенной улыбкой. Какое-то время мы смотрим друг на друга.
-- Не проболтаешься? -- спрашивает она, демонстративно помахивая сигаретой.
-- Да мне-то что, ты взрослый человек.
-- Вот и я так думаю, -- отвечает Джесси и выбрасывает сигарету в раковину. Та шипит на белой эмали, пока не гаснет.
Она спрыгивает с подоконника. Ручка скатывается с записной книжки и катится дальше, мимо меня, под запертую кабинку.
Я наклоняюсь и пытаясь рассмотреть ручку под дверью.
Ручка лежит в чем-то темном и липком, а в глубине виднеется черная тряпичная сумка и пара черных кроссовок. На унитазе кто-то сидит.
Я выпрямляюсь так резко, что темнеет в глазах.
-- Что такое? -- спрашивает Джесси.
-- Мне кажется, там кто-то сидит...
Вдруг мне приходит в голову, что все это может быть шуткой. Может, меня снимают скрытой камерой и скоро выложат дурацкий ролик в Интернете.
-- Не пойму...
Джесси заходит в соседнюю кабинку и, встав на унитаз, заглядывает за перегородку. Я жду, но Джесси молчит. Одна за другой идут секунды.
-- Что там?
Джесси слезает с унитаза, но не выходит из кабинки.
-- Что там?
Ответа нет. Открытое окно подрагивает от порывов ветра. Я распахиваю дверь кабинки. Джесси стоит, привалившись к стене, глядя прямо перед собой невидящими глазами.
-- Это Гидеон, -- говорит она наконец.
Гидеон? Я видела его несколько раз в городе с Джесси. Неужели он?...
-- Что случилось? С ним все в порядке или... -- спрашиваю я, заранее зная ответ.
Джесси падает на колени, и ее тошнит в унитаз, спазмы не утихают, хотя выходит уже только тягучая пустая слюна. Я стою как парализованная, пока Джесси наконец не оборачивается. Глаза ее лихорадочно блестят, косметика поплыла. Взгляды встречаются, и я вижу, что в Джесси что-то надломилось.
-- Вставай, -- протягиваю я руку.
Джесси берет меня за руку и поднимается на ноги, отрешенно глядя на меня.
-- Надо позвать кого-нибудь, -- говорю я.
Джесси трясет головой:
-- Мы не можем оставить его.
-- Я побуду здесь, -- говорю я, тут же жалея о сказанном.
-- Надо вытащить его оттуда.
-- Вытащим, -- говорю я, удивляясь своему спокойному тону.
Джесси выбегает. От сквозняка хлопает окно, и в какое-то мгновение до меня долетает запах. Я никогда не чувствовала этот запах раньше, но сразу узнала. Запах смерти. Но я не будет об этом думать. Не сейчас.
Я смотрю в сторону кабинки. Сколько крови.
Я вижу острые осколки в раковине, и мне становиться очень страшно.
Тут открывается дверь, я вздрагиваю. С чемоданчиком инструментов в руках входит школьный вахтер. Ему лет сорок, в шапке густых непослушных волос виднеется седина. Большие холодные голубые глаза смотрят прямо на меня. Вахтер бормочет что-то невнятное, ставит чемоданчик на пол и начинает в нем рыться.
Тут появляется Джесси. Она берет меня за руку и судорожно сжимает. В следующую секунду в туалет входит директриса.
-- Девочки, вам нельзя здесь оставаться, -- говорит директриса.
-- Я останусь, -- шепчет Джесси.
Мисс Харис прожигает ее взглядом.
-- Выйдите отсюда, -- велит она.
-- Мы останемся, -- говорю я.
Вахтер достает отвертку. Эти двери легко открываются снаружи, должно быть, специально так сконструированы. Джесси придвигается ближе ко мне и еще сильнее сжимает руку.
-- Не смотри, -- шепчу я.
И я хочу зажмуриться. Хочется уйти. Но вместо этого, когда дверь открывается, я продолжаю стоять там, где стояла. Вахтер отворачивается, директриса издает сдавленный стон. Я не могу пошевелиться, тело словно заледенело.
Голова Гидеона запрокинута, открытые глаза уставились в потолок. Руки плетьми висят вдоль тела. Правая рука все еще сжимает большой осколок зеркала. В левой руке зияет глубокий порез.
Повинуясь внутреннему порыву, я и Джесси обнимаем друг друга. Вообще-то я не любительница обниматься Но сейчас нам необходимо почувствовать рядом присутствие кого-то живого.
Вдали слышится вой сирен.
Глава 2
Ученики школы собираются в коридорах, они заведены, но говорят тихо. Ходит слух, что умер Гидеон Томсон. Учителя отправляют учеников домой, но понятное дело, никто уходить не собирается, пока не вынесут труп.
Я как всегда сижу неподалёку от всех, меня бьёт дрожь, за мной стоят четверо. Три девушки и один парень. Самые популярные в школе подростки.
-Как думаете кто это?-спрашивает Ванесса.
-Это Гидеон Томсон,-ответила Ди.
-От куда знаешь?-спрашивает Арчи.
-Подслушали разговор учителей,-ответила Амелия.
Арчи и Ванесса встречаются с того года, а до этого момента она принимала попытки подружиться со мной, а когда у неё начались "отношения", она перестала видеть меня, как будто я состою из воздуха.
-Возможно он гей.-предположила Ди.
-Да-да, я слышала, что геи часто кончают жизнь самоубийством.-вставляет своё слово Ванесса.
-Его просто чморили.-отвечает Арчи.
Ди улыбается самой очаровательной улыбкой.
-Да, я знаю. В смысле, если ему казалось, что все так ужасно, он мог бы подстроиться и стать более нормальным. Я не говорю, что он виноват в этой травле, но он ничего не сделал, чтобы ее избежать.
Ванесса не сводит с бессовестной Ди широко раскрытых глаз. Ди смотрит на Арчи, и по ее лицу видно, что она чего-то ждет.
-- Блин, Ди, -- говорит Арчи. -- Ну и стерва же ты! Не надоело? Может, отдохнешь, а?
Ди мигает. И тут же смеется деланным смехом.
-- Господи, какой же ты смешной, Арчи, -- говорит она, оборачиваясь к Амелии, которые неуверенно смотрит на подругу. -- У мальчиков такой грубый юмор.
Ванесса берет Арчи за руку.
Двери туалета открываются и из неё выходят работники "скорой помощи". На носилках лежит Гидеон , его тело прикрыто белым покрывалом.
Следом вышла мисс Харис, а за ней Джесси. Она была ужасно помята, и выглядела как психически больная. Хотя это моя роль, но учитывая обстоятельства то это можно оставить ей.
Нас с ней попросили посидеть в кабинете директора.
Джесси сидела уткнувшись в телефон всем своим видом говоря: " Не трогайте меня, не трогайте меня!..".
Кабинет директора удивительно маленький. На полке папки разных цветов. Несколько увядших растений на окне. Шторы в бело-зеленую клетку не первой свежести, да и окно не мешало бы помыть. На письменном столе рядом с допотопным компьютером лежат аккуратные стопки бумаг. Стул некрасивый, но наверняка эргономичный. Единственное, что бросается в глаза, это лампа с орнаментом из стеклянных мозаичных стрекоз на абажуре.
Я частенько прибывали тут. Во основном за драки, и акты вандализма, хотя и уроки не один раз и прогуливала. Странно, что меня вообще не выгнали из школы за это.
-А я уже видела мертвеца раньше,-вдруг говорит Джесси.
Я смотрю на нее. Взгляд по-прежнему направлен на мобильный, который она вертит в своих испачканных тушью пальцах. Ее ногти аккуратно накрашены ярко-розовым лаком.
-Кто это был?-спрашиваю я.
-Я не знаю, как ее звали. Одна тетка. Старая алкоголичка. Она умерла от инфаркта. Просто умерла, и все. Мне было пять лет или около того...Такое не забывается,-бормочет Джесси.
Вокруг ее глаз растеклась косметика. Я вдруг понимаю, что сама так и не плакала. Джесси, наверно, думает, что я-- самое бесчувственное существо на всем белом свете. Но она просто смотрит на меня.
-Мы же учились вместе в седьмом классе, да?
Я киваю.
-Как тебя зовут? Аня?
-Анна.-поправляю её.
-А, точно.
Джесси не называет своего имени. Или ей все равно, или она уверена, что ее я знаю. Хотя как можно не знать Джессику Валентайн? Все старшеклассники только о ней и говорят.
-Девочки,-слышится голос директрисы, и Джесси поднимает глаза.
На бесстрастном лице мисс Харис незаметно никаких чувств.
-Полиция хочет поговорить с вами,-продолжает она.
Я смотрю на Джесси и поражаюсь той ненависти, с которой девочка смотрит на директрису. Директор, кажется, тоже замечает это, потому что останавливается на полуслове.
-Ты дружила с Гидеоном, не так ли?-спрашивает она.
Джесси молчит. Директриса отворачивается и спрашивает что-то неразборчиво у вошедшего в кабинет полицейского.
-Вы можете остаться,-отвечает он, и все садятся.
Полицейский, в котором я узнала своего надзирателя, никак не может найти удобное положение на складном стуле. Наконец он закидывает одну ногу на другую, согнув ее в колене. Это выглядит довольно смешно.
-Здравствуйте девочки. Меня зовут Алек Браун, хотя обе прекрасно это знаете. Я знаю как вас зовут, можете не представляться.
Может он не имел не чего плохого, но прозвучало это не очень вежливо. Я посмотрела а Джесси, девушка при этих словах ещё сильнее сжала телефон в руке.
-Я понимаю, что случившееся должно быть ужасно для вас,-говорит Алек и принимается играть роль сочувствующего полицейского. -- У нас имеется экстренная помощь для таких случаев.
-В школе будут работать психологи,-добавляет директриса.-Вы можете поговорить с одним из них прямо сейчас.
-Я уже хожу к психологу,-отвечает Джесси.
-Ну что ж, раз так, хорошо,-говорит Алек-полицейский.-Вы были знакомы с Элиасом?
-Я-нет,-бормочу я.
Алек смотрит на Джесси. Отчетливо видно, что он пытается скрыть свою неприязнь к этой черноволосой девушке с размазанной косметикой.
"Мог бы и не притворяться."- думаю.
-Ну а вы были друзьями, так?-спрашивает он.
-Да,-говорит Джесси, опуская взгляд.
-Насколько я понимаю, у Гидеона были проблемы...
Девушка кивает.
-Он и раньше предпринимал попытки самоубийства.
-Один раз,-говорит она.
-Хорошо,-говорит полицейский. -Добавить тут, в общем, нечего. Разумеется, патологоанатом составит свое заключение. Но ситуация довольно прозрачна.
В его голосе звучит такое пренебрежение, что мне хочется кричать. А если Гидеона убили и инсценировали самоубийство? Тогда полиция пропустит преступление!
"В этом долбанном городе так всегда,-думаю я.-Ты-то, что о тебе думают другие".
-Хорошо,-снова говорит Алек и поднимается. -Доберетесь сами домой?
-Я как-нибудь сама.-быркаю я и поднимаясь с места поправляю юбку.
Я и Джесси спускается вниз, она все молчит и молчит. Я понимаю, что она в шоке, но это просто непросто невыносимо.
Мне самой хочется кричать на весь мир, я пыталась покончить жизнь самоубийством, но у меня никогда ещё не умирали близкие. Да и кто? У меня нет не семьи не друзей.
-Он не мог покончить жизнь самоубийством.-вдруг говорит Джесси, толи мне, толи сама себе.
-Что ты имеешь в виду?-спрашиваю я.
-Я говорила с ним незадолго до этого. Он должен был прийти ко мне домой. Поговорить... -- Джесси запинается. -- Мы поссорились. Но мы не были... Он что-то хотел рассказать мне... Он просто не мог...
Она обрывает себя на полуслове.
"Она не может поверить-думаю я.-Что лучший друг покинул ее."
Вслух она говорю:
-Почему ты не сказала об этом полиции?
-Полиции, -- фыркает девушка.
Ее взгляд вдруг становится жестким.
-- Ну да, разве им не следует знать об этом? -- говорю я.