Эти загородные дома были построены профессионально.
В них сказывалось и мастерство строителей и зажиточных хозяев, имеющих средства выстроить такие особняки.
Конечно, этих людей называли "новыми русскими", но это не так, это старые русские люди, сумевшие накопить капитал, попасть так, сказать, на жаргонном языке в тему.
Отделочный белый и красный камень красовался здесь своим востребованием в строительной моде.
Очень были востребованы мастера, строящие заборы. Чем краше он был, тем авторитетней хозяин.
Именно после возведения оградительной стены можно точно сказать: "Мой дом, моя крепость!"
Это место так притягивало людей своей природой, необычайно красивым лесом, здесь находилась большая и широкая речка Бонка.
Зимой, многие ходили на зимнюю рыбалку.
Недалеко от этих шикарных домов находился небольшое село. Название его соответствовало действительности, это было "Любимое".
Ах, какие плоды здесь даёт кубанская земля, я не говорю о картошке, помидорах, огурцах. Эти плоды, как должные дары земли.
А вот груши, яблоки, персики, абрикосы, виноград манили сюда, как раз жильцов уже упомянутых богатых домов.
Они покупали эти фрукты, оценивая не только вкус плодов, но и экологическую чистоту.
В лесу всегда можно было найти большое количество грибов, сыроежек, груздей, которые выигрывали первенство у других сортов, их было много.
Дикая земляника росла везде, ягоды и яблоки можно было отыскать без особых усилий.
Многие жители этого села работали в Краснодаре, их дома, конечно, отличались от тех добротных домов и были немного скромнее, но
особенно отличались от других домов два особняка, выполненные архитектурно качественно.
Один был деревянный, двухэтажный, с пристройками во дворе и большим участком земли.
Второй дом был одноэтажный, построенный из белого камня. В этом доме была шикарная кухня, спальня и другие комнаты, интерьер которых говорил о хорошем вкусе хозяина.
Двери в доме были дубовые, красивые оконные рамы также были из дерева, окна украшали шикарные портьеры. Рядом с домом находился большой сад, к которому примыкал большой участок земли с хозяйственными пристройками.
В деревянном доме жил Гаврилюк Василий Эдуардович, отставной капитан первого ранга, ещё далеко не стар, лысый, с жёстким лицом мужика, с вечной армейской выправкой и массивным телом.
В каменном доме жил Павличенко Виктор Романович, бывший главный инженер московского авиационного завода, небольшого роста, среднего телосложения, на голове виднелась лысина, взгляд его напоминал сову, такой пронизывающий и резкий.
Что можно сказать об этих соседях, а проще говоря, об их отношениях.
Вы знаете, скажу с сарказмом, жили они так дружно, как кошка с собакой или змея с мышью в одном террариуме, которые убили бы друг друга с великой радостью и любовью.
Конечно, подумать можно всякое, они люди важные в прошлом, не разделяют каких-то взглядов на жизнь или просто мыслят по-разному.
Причиной их вражды была земля. Спорный забор, который их разделял, был яблоком раздора. Каждая из сторон доказывала, что он поставлен не по разметке. Один доказывал, что неправильно захвачен его кусок земли, заметьте, сантиметров восемьдесят.
Павличенко говорил наоборот, его земля пострадала.
Чего тут говорить и вникать в эту проблему. Судебные тяжбы, проклятия сыпались друг на друга с изобилием.
Когда были живы их жёны, ещё как-то терпели. Эти мудрые женщины могли всё сгладить, но когда они ушли из жизни, сдерживающий фактор лопнул.
"Боевые действия" разворачивались с бурной силой.
Родные дети Гаврилюка пытались всё уладить мирно, а потом просто выбрали нейтральную сторону. Пускай сами разбираются не дети ведь, а нам ссориться не к чему.
У Гаврилюка было два сына, а у Павличенко две дочки и сын. Жили, кто в Москве, кто в Питере. Устроились в жизни неплохо, приезжали к родителям с большой радостью.
Забрать с собой уже немолодых родителей, шансов не было. Они дали понять детям, что их дом, это их крепость.
Держала их здесь не только автономия от детей, но и могилы родных половинок, любимых жён.
В посёлке этих женщин помнят хорошо, часто соседские ребятишки уходили от них с фруктами, добрые у них были сердца. Хорошо помнят их взрослые. А их мужья детишек часто прогоняли от садов и своих плодов.
Простите меня, но их, проще говоря, клички, написать не могу, в целях цензуры.
Оба хозяина были то, что надо, работали, что тут говорить, не покладая рук.
У каждого своё хозяйство, куры, свиньи, бараны, козы, справлялись с ним отлично и помогали детям разными яствами.
Жаль, что у них были такие отношения, ведь многое могло их объединить, любовь к охоте, рыбалке, к труду, ведению хозяйства, но, увы, гордость бесовская закрыла им забрала души и сердца.
Смешно было смотреть на эту ситуацию, если виделись где-то в магазине, избегали друг друга. На светлую Пасху, так уж Бог делал, встречались на могилах жён, расположенных, как не удивительно рядом, и то отворачивались друг от друга.
Такие вот добрые соседи. Единственное место, где могли друг друга терпеть, была церковь, названная в честь Покрова Пресвятой Богородицы.
Все были в своё время коммунистами, состояли в комсомоле, но в храм ходили и крещёнными были в тайне своими матерями.
Жизнь в посёлке "Любимое" шла своим чередом. Весна сменялась летом, к каждому соседу приезжали дети, внуки. Вечером в саду горел костёр, запах шашлыка гулял по селу, каждый день рыбалка, купание в озере, просто прекрасное лето.
Осень, время сборки урожая, весь посёлок копал картошку, собирал плоды, шла продажа фруктов и овощей.
Терпеть друг друга приходилось, работали в огороде с утра до ночи, изредка обмениваясь взглядом.
- Старый зазноба, тихо про себя думал Гаврилюк, смотря в сторону Павличенко.
- Старый баран, - думал про себя Павличенко, смотря в сторону Гаврилюка.
Когда рабочий день на поле подходил к концу, наши соседи не могли угомониться.
Гаврилюк знал, что Павличенко не курит, поэтому специально выпускал дым в его сторону.
Виктор Романович сначала терпел, но потом не выдержал, схватил сорняк со своей земли и бросил через забор соседу.
- Дым выпускай в другую сторону, куряка!
- Ой, ой, какие мы нежные, милостивый государь!
- Ты у меня ещё попляшешь после суда, штабная крыса!- злобно произнёс Виктор Романович и пошёл в дом.
Гаврилюк вынул сигарету изо рта, плюнул на неё, выпуская густой дым, и произнёс громко:
- Посмотрим, конструктор, чья возьмёт!
Да, я думаю, что каждый из вас нарисует свою картину и мнение об этих людях, имея о них представление, но не делайте поспешных выводов.
После окончания уборки урожая у Гаврилюка вовсю работал автобус. Несколько раз в этот день он, то уезжал, то приезжал к дому.
Пользовался им он редко, но после уборочной часто прибегал к услугам этой техники.
А всё дело в том, что возил он свой урожай, щедро делясь, в детский дом "Антошка".
Там деда Васю знал каждый ребёнок, кто же из детей сирот не любит поесть персиков, вишни, черешни и много другого.
Павличенко Виктор Романович, заводил свой пикап, нагружая грузовую будку под завязку продуктами, и ездил несколько раз в день по одному маршруту в дом престарелых, где его знали престарелые бабушки и обездоленные дедушки.
Детей посёлка они отвадили силой от своих садов, пусть их отцы выращивают у себя на огороде фрукты и овощи, а вот других социально не защищённых угощали и жертвовали много.
В кабинете у Гаврилюка на стене висела большая грамота, с красивой печатью от директора детского дома и другого начальства, но особой ценностью были у него рисунки детей, где на них был изображён Василий Эдуардович во время уборки урожая.
Ну а у Виктора Романовича висела в кабинете грамота от начальства дома престарелых и мэрии.
Другую же награду он ценил больше всего, в его честь были написаны стихи, одной из жительниц дома престарелых.
Вот такие дела и такие соседи.
Осень уходила, обильно поливая землю дождями, были хмурые дни и солнечные, журавли и дикие утки покидали посёлок "Любимое", улетая в тёплые страны.
Наступил декабрь, и вот он первый зимний день, красота необыкновенная, снежное одеяло украсило леса и луга, дома сказочным пейзажем, хоть картину пиши.
Под вечер Виктор Романович пил горячий чай с брусникой и смотрел телевизор, как вдруг за окном послышались крики.
- Всё зима!- сказал Павличенко. Снова старый баран в баньке парится, выбегает из парилки и на снегу качается. Достал уже своим криком!
Вместе с зимой пришло и любимое увлечение местных жителей и приезжих, зимняя рыбалка и охота.
Как-то шёл Виктор Романович из леса и нёс уж очень упитанного зайца, а сосед это видел и громко сказал:
- Смотри, смотри, мазила, а ещё бывший офицер!
Готовил Виктор Романович дичь, то, что надо. Тушеный заяц, это был деликатес.
Зима уже была в разгаре, речка Бонка, как и другие водоёмы покрылась толстым льдом, ожила в этих местах рыбалка.
Удить зимой, это увлечение не для каждого, кому-то нравится только летняя рыбалка, а кто-то круглый год не изменяет своему увлечению.
Гаврилюк всегда готовился к этому действу, как и его сосед тщательно.
В зимний сундук были спрятаны рыбацкие принадлежности, всё нужное, небольшая удочка, специальная для зимней ловли, валенки, тулуп и другие вещи.
На одном таком озере и появился наш рыбак, Гаврилюк. Это была заводь возле леса, здесь ловились плотва, окунь и другая рыба.
Перед началом ловли Гаврилюк принялся рубить лёд, делать прорубь, для этого у него были все приспособления.
Расположившись на месте, уже сидел и ловил рыбу, дёргая небольшой удочкой, чтобы работала наживка.
Через некоторое время поймал небольшого окуня и очень обрадовался, потом снова попалась добыча.
Позже пошёл снег, но это не омрачило рыбалку, лишь только тогда, когда пришёл не кто иной, как любимый сосед, Виктор Романович.
Расположился он не далеко от своего оппонента.
Гаврилюк ругался про себя, но потом успокоился, ведь клёв был очень хороший.
Им обоим ещё летом приглянулся этот водоём, хорошая поклёвка и зарыбленное место.
Павличенко своим способом рубил прорубь умело и уверенно.
Немного позже случилось, то, что случилось.
Виктор Романович услышал слабенький треск льда, испугавшись, стоял смирно, надеясь, что это звук от мороза, а не трескающегося льда.
Но, увы, под его ногами провалился лёд, и холодная вода окатила его и пронзила одежду, очень сильным морозом.
Гаврилюк, увидев это, не медлил, бросив удочку, вынул большую, крепкую верёвку, закрепив её на берегу, и осторожно направился в сторону утопающего.
- Сними тулуп! Тулуп сними!- кричал Гаврилюк.
Виктор Романович каким-то чудом избавился от одежды, которая намокла и тянула его вниз.
Захлёбываясь водой, Павличенко барахтался в водоёме, хватаясь за жизнь.
Ему повезло, что его сосед очень быстро пройдя небольшой участок пути по льду, аккуратно подполз к нему и бросил спасительную верёвку.
В сложившейся ситуации, он оказался мудрей Виктора Романовича, предусмотрел, идя на рыбалку, что может произойти любое приключение, о чём даже не подумал Павличенко.
- Ползи! Карабкайся ко мне! Давай, иначе уйдёшь под лёд или окоченеешь!
Павличенко изо всех сил вырвался из лап смерти, хватаясь за жизнь уже покидавшими его силами.
Он выполз, тяжело дыша, и лежал на льду, переводя дух.
- Хватит отдыхать, ползи, давай, замёрзнешь! Загорает он, видишь ли!
Павличенко прополз, потом поднялся, еле переставляя ноги, делая тяжёлые шаги.
Он стоял и смотрел в глаза своему соседу-спасителю.
- Не стой, пляши! Я за машиной.
Повезло, что Гаврилюк приехал на рыбалку, а не пришёл пешком, как Виктор Романович.
Он очень быстро подъехал к Павличенко, тот сел в машину, стаскивая с себя мокрую одежду.
Гаврилюк включил печку, везя к счастью живого, не состоявшегося утопленника.
- Ты Павличенко такой умный и острый на язык! Чего это ты на рыбалку без страховки ходишь?
Виктор Романович вытер рукой лицо и произнёс:
- Почему это ты спас меня, ведь терпеть не можешь и ненавидишь? Не спасал бы, зажил бы счастливо.
- Ты, старый пень, по ночам бы мне жить не давал, я тебя знаю. Живи дальше, я бога боюсь!
Машина уже заехала в "Любимое", и подъехала ко дворам двух соседей.
- Пойди, переоденься, натри тело спиртом, всё будет хорошо.
- Слушай сосед, заходи ко мне в гости, хотя бы сегодня без войны,- сказал Павличенко.
- Зайду, сейчас за снастями и сундуком съезжу, а потом жди.
- Да не денутся они никуда, заходи!
- Хорошо, хорошо, зайду, заберу и зайду!- грубо оборвал Гаврилюк.
Павличенко быстро переоделся, еще слабо отойдя от произошедшего.
Подойдя на кухне к шкафчику, достал и поставил на стол ореховую, убойную настойку.
Нарезал сала, открыл домашнюю тушёнку, достал колбасу, поставил вариться картошку. Из погреба принёс солёные огурцы и помидоры.
- Зайдёт Гаврилюк или нет?- думал Виктор Романович.
Уже вечерело, и снег усилился, и вот Павличенко услышал стук в дверь, открыл и увидел своего соседа.
- Заходи!- сказал Павличенко.
- Ну, что? Свои снасти я нашёл, а твои, тю-тю!
- Да, бог с ними, со снастями!
Виктор Романович быстро накрыл на стол в гостиной, где горел камин.
Гаврилюк сел за стол. Для них обеих такая ситуация, что вместе будут сидеть за одним столом, была большой неожиданностью.
Дабы разрядить обстановку, быстро выпили, поставили стаканы.
Первым заговорил Гаврилюк.
- Настойку ты по моему рецепту делаешь?
- Да ладно, брось! Ты у меня рецепт консервации помидоров и огурцов перенял.
- Это ты брось! - возразил Гаврилюк.
Люся твоя покойная, с моей покойной Машей делилась, но всё же огурцы солю своим рецептом.
Снова выпили. Павличенко поднял стакан и произнёс:
- Давай за урожай! В этом году бог не обидел!
- Давай!
На душе было тепло, ещё бы, за столом сидели люди, которые не так давно ненавидели друг друга, а теперь разговаривали о многом.
Павличенко поднялся к третьему тосту и торжественно произнёс:
- Пью за твоё здоровье и своего спасителя, живи сто лет, Эдуардович!
- Смешной ты человек, Романович, совсем недавно желал мне коньки отбросить!
- Да ладно тебе! И ты не святой!
- Как дальше жить будем?
Они смотрели друг на друга серьёзно и целеустремлённо.
Гаврилюк первым нарушил молчание.
- А ты наливай, там видно будет!
Это надо было видеть, говорили обо всём, смеялись, крепко жали друг другу руку.
- Послушай Романович, скажи мне честно, серьёзно спросил его Эдуардович:
- А если бы я тонул. Ты бы меня вытащил или подождал бы часок, другой, когда под лёд уйду?
- Да брось ты грешная душа, ересь нести! Сам бы погиб, а тебя вытащил!
Время было позднее. Но новоиспечённые друзья не расходились.
Понимая, что охмелели, решили расстаться до следующей встречи.
- Я провожу тебя Эдуардович!- сказал Павличенко, выходя с соседом во двор.
Было не очень темно снег и звёздное небо всё-таки освещали сумерки.
- Слушай Романович, а собака у тебя есть? Не укусит?
- Да нет у меня никакой собаки!
Потом Гаврилюк, посмотрел на своего соседа и громко рассмеялся.
- Чего это ты?
- Послушай Романович, мы с тобой настолько плохие люди, что с нами даже собаки не уживаются!
Так и расстались соседи полюбовно.
А утром ещё долго переосмысливали в уме пережитое, друг другу на глаза не попадались целый день.
Вечером раздался стук в дверь, дверь отворилась, на пороге стоял Гаврилюк:
- Ну, что Романович, пошли в мою баньку, я затопил уже, оценишь!
Да, баня хозяина пленила Павличенко своим размахом. Парилка, небольшой бассейн, прекрасная, уютная комната отдыха.
Берёзовые веники и бочки, полные холодной воды. Везде стоял запах дерева.
- А чего ты, Эдуардович зимой, выбегая из парилки, в снегу качаешься? Бассейн то у тебя ладный!
- Понимаешь, эффект немного другой!
Угощение гостю было предоставлено, то, что надо.
Гаврилюк, специально ездил в город, чтобы купить раков, рыба была своя, сушёный лещ, карась, плотвичка.
На столе стояли холодное пиво и домашний хлебный квас.
Разговор шёл об охоте, сезон решили открывать вместе. Обговаривали тропы
и решали, как и где будут охотиться.
Они так увлеклись дружбой и ценили её, что боялись говорить об острых темах.
На заседании в арбитражном суде все были очень удивлены, когда обе стороны решили вопрос мирно, ведь создавали им иного проблем. И из сердец наших героев свалился огромный камень, всё-таки нервы старики друг другу помотали здорово.
Зима прошла быстро, жители "Любимого" не сразу поняли, что произошли такие перемены в жизни соседей.
Большая неожиданность ждала детей Павличенко.
После святой Пасхи настал день рождение нашего пенсионера. Поздравить отца и деда приехали две дочки и сын, а также любимые внуки.
С самого утра готовили угощение, пекли пироги, утку жарил именинник. Стол накрыли в саду. Зайдя во двор, все крепко обняли отца.
Пока все готовились к столу, занося вещи в дом. Во дворе остался старший сын, Василий.
- Папа, ты ещё кого-то позвал на день рождение?
- Да, друга своего.
- Петровича, что ли из Краснодара?
- Нет, здешнего друга, тот болеет. Прислал мне открытку с поздравлениями, года два ко мне не приезжал.
Василий жевал солёный огурец, отец радостно сказал:
- Так вон мой друг идёт!
Увидев Гаврилюка, Василий поперхнулся, не веря своим глазам.
Подарок гость принёс шикарный. Снасти для зимней рыбалки и костюм для охоты.
Все были очень рады и удивлены таким переменам.
Через некоторое время отмечали за одним столом день рождение другого соседа, вместе с его детьми и внуками.
Гаврилюк и Павличенко также не забыли и место рождения своей дружбы. Там они построили часовню и прекрасную купель, получив разрешение от церковной епархии.
Это место стало благодатным. В часовню святителя Николая Чудотворца Архиепископа Мирликийского съезжался весь народ, особенно на праздник Святого Крещения. Сюда, приходили и купались в купели около полутысячи человек.
Уборка урожая теперь двум соседям большого труда не составляла.
Два, три дня трудились сначала на огороде одного соседа, потом наоборот.
Затем, как всегда по доброму обычаю занимались благотворительностью.
Долгие двенадцать лет прожили они в дружбе и согласии.
Первым к Богу отошёл Павличенко, а всего через месяц умер Гаврилюк.
Похороны этих двух друзей проходили в присутствии большого количества людей.
Память о них будет передаваться из поколения в поколение.
А я, находясь на Кубани у своего друга Васильева Александра, посетил село "Любимое" и местное кладбище, на котором находились четыре могилки, где были похоронены наши соседи со своими жёнами.
Забор, который ограждал могилы одну от другой, был снесён и поставлен новый, общий, как будто это была одна родня.
С надгробий на меня смотрели те люди, которых после рассказа моего друга казалось, я знал всегда.
Там находился небольшой надгробный камень. Он был отдельно от православных крестов и надгробий, на нём была надпись: "Вечная память добрым и хорошим соседям".
Облачения и церковных принадлежностей у меня с собой не было, поэтому я прочитал заупокойную молитву.
Да и Саша говорил, чтобы я не переживал за них, о них молится очень много людей.
Задумываешься, о том, что мы гости в этом мире, так Богом суждено рано или поздно мы уйдём из этого мира, каждый в своё время.
Враждуя со своим ближним, иногда не понимаешь, что именно он может украсить нашу жизнь. Так бывает, что враг становится твоим лучшим другом.
Я долго ходил ещё по этим местам, был в часовне и даже возле домов героев моего рассказа.
Летом здесь собираются две большие семьи. Дома их родителей очень дороги для них, продавать их они категорически отказываются.
Когда я сел в поезд, идущий из Краснодара до Симферополя, так родился по дороге домой мой рассказ, который я начал писать и успешно закончил.