Недавно меня приняли в магистратуру по русской литературе в Тегеранском университете, но мне стыдно за себя, поскольку я не могу игнорировать тот горький факт, что я глупый чужак в стране великих литературных шедевров. Единственное, что я могу сделать, это просить копейку у джентльменов-писателей, проходящих по литературной улице, и парить в своих мечтах о дружбе хотя бы с одним из них.
После четырех лет учебы в бакалавриате я смог просто перевести два стихотворения Пушкина и Лермонтова: "Узник" и "Парус". Это действительно изображает меня беспокойным узником в маленьком парусе, плавающем в бесконечном океане русской литературы, где я могу видеть только этих двух поэтов, исчезающих на горизонте. Я признаюсь, что я инвалид и отчаянно нуждаюсь в помощи. Завтра состоится первое занятие: "Русская литература 20-ого века" с лекцией доктора Омидвар. Я уже читал ее профиль раньше. Ей более 70 лет. Выпускница Санкт-Петербургского университета. Я очень хочу посетить ее занятия и в то же время так боюсь, что меня спросят, что свидетельствует о моем глубоком недостатке знаний.
Наконец-то наступает среда. Я и мои 6 одноклассников ждем в классе. Мое сердце бьется, как сердце воробья. Она входит в класс. Высокая женщина, одетая в черное, с седыми волосами, которые говорили о старых временах. Она села и начала читать лекцию. Я уставился на нее и был загипнотизирован ее речью. Через 30 минут она обратилась к одному из студентов на персидском языке. "Кто был основоположником социалистического реализма?" Я начал думать. Я слышал это имя. Я уверен. Да. "Горький", - крикнул я. Все посмотрели на меня. Что я сделал? Какой позор! Я чувствовал себя глубоко смущенным. Но она весело рассмеялась. "Правильно". И начал говорить по-персидски о социалистическом реализме, который более 70 лет был доминирующей литературной школой в России. Я не слушал. Я просто думал о ее жизнерадостном смехе в ответ на мою глупость. Может быть, я смогу выпросить у нее копейку.
Она утонута в русской литературе. Это чувствуется, когда она с таким энтузиазмом, с таким волнением говорит о произведениях Горького. И я плыву по течению ее речи, совершенно спокойный, полностью отдавшийся в ее объятия. Но она вдруг перестает петь и смотрит в окно. "Что вы думаете? Почему сегодня больше не читают Горького?" Тишина и снова тишина. "О чем говорит Горький?" Мои одноклассники наконец нарушают молчание.
- О социализме. - О революции. - О рабочих.
-А что вы думаете, молодой человек?
- Я?
"В те далекие дни, до революции, Шах и его Савак оказывали большое давление на тех, кто думал иначе, чем они, особенно на нас, которые до переворота 1953 года были членами Народной партии Ирана (Туде). В те мрачные дни все было под увеличительным стеклом, даже личная жизнь людей. Многие книги считались вредными и были запрещены. У меня был одна из них, и я тайно хранил ее у себя под подушкой. Каждую ночь она была со мной. Я не могу вспомнить, сколько раз я читал ее, но каждый раз, когда я читал ее, я чувствовал себя свободным в тюрьме, которую Шах создал для нас. Я многому научился из этой книги. В ней были изображены с таким мастерством все ценные вещи, которые я встречал в своей жизни. Я потерял связь со всеми своими товарищами, которые бежали из страны. Эта книга была единственным спутником, которого я не потерял. Ее название было "Мать". Она до сих пор у меня под подушкой. Ты хочешь ее прочитать?" - спросила бабушка.
И я читал и читал.
-А вы что думаете, молодой человек? О чем пишет Горький?