Стихал окаянный дождь. Непогода застала нашего героя в околотке Печерской лавры. Тишина и ни одной души вокруг; и даже само небо провалилось в тартарары. Чирин уже минут эдак сорок безуспешно ожидал на остановке троллейбус или какое угодно средство добраться домой - хоть бы и караван на скучающих верблюдах. Вечерок случился необычно скороспелый и густо насыщенный ночными мерещиниями. Словно весь мир, как зеркало в ванной, запотел!
--И давно вы здесь темнеете? - прозвучало совсем близко. Чирин покрутил башковенцией, но никого не разглядел; голос показался ему знакомым.
--Где вы?
--Рядышком! Давно вас жду...
"Деньги будет клянчить", -- подумал Чирин.
--Есть у меня одна вещица...
--Вот и хорошо! Владейте себе на здоровье!
--Это зеркальце. Возьмите, оно ваше.
--Послушайте! Порядочные люди не должны прятаться в темноте от собеседника, иначе предстают в нелицеприятном свете. Да и ни к чему мне зеркало - я не эксгибиционист.
Никто не отвечал. "Да и пусть! Город располагает к преждевременному сумасшествию"... Внезапно, будто из-под земли, к остановке выполз троллейбус. Чирин зашел в него, ожидая увидеть и невидимого доселе приставалу. Двери с придыханием закрылись, однако кроме самого Чирина внутренний объем дорожной электрички никто не препарировал. "Оно ваше!.. Оно ваше!" -- услыхал Чирин навязчивое эхо. Он не мог верно определить: голос прозвучал извне или выходил из его подуставшего воображения. "И почему он мне знаком? Чей он может быть?" Чирин чертыхнулся вслух и вдруг нервно хохотнул: "А ведь у того был мой голос... Устал ты, братец." -- успокаивал себя Чирин.
Вернувшись в дом-квартиру, он небрежно скинул с себя промокший плащ. Что-то звякнуло об пол. Чирин поднял какой-то кожаный футлярчик с замысловатой желтой застежкой в виде человеческой кисти и тисненой вязью загадочных знаков. Открыть не удалось. Ножу кожа не поддалась. "Потом разберусь" -- зевнул Чирин. Приняв душ он вспомнил, что много задолжал супруге, и шаловливо покрался в спальню.
При отсутствии деятельной настойчивости, наш герой обладал огромным, неисповедимым упрямством, которое отдаленно можно сравнить с вращением Земли вокруг Солнца. Ее никто не просит, а она вертится и вертится, вертится и вертится то ли вопреки, то ли благодаря.Отчаявшись совладать с футлярчиком - ни сверлом, ни ножом, ни черт знает чем подлая штуковина не отворялась -- Чирин поместил в газете объявлений фото своего нечаянного приобретения и вопль о помощи: просил откликнуться знатока тайнописи и всяких редких языков. Он немного поостыл, переложив вину за неуспех мероприятия на неумолимое течение времени.
Чирин держал у себя дома маленького котенка. Отношения между двумя животными - одно из которых было более высокоорганизованно, но гораздо низменнее другого - совсем не складывались. Чирин почему-то втемяшил себе в балду, будто котенок, едва обжившись, сразу возненавидел его. И хотя герой наш не находил причин так плохо думать о невинном существе, которое и силы-то своих когтей еще не узнало, он с каждым днем всё больше проникался убеждением, что котенок очень подлый и хитрый и просто умело скрывает отвратительные стороны собственной души. До остервенения доводила Чирина мысль, что животные наследуют характер хозяев. Порой из неявных мелочей обостренное до болезненности сознание порождает чудищ, которые пожирают своего творца. Беззащитность и природная чистота котенка доводили Чирина до иступления и вызывали ярость. Жена боготворила пушистое чудо и при ней Чирин не обращал на котенка внимания, что тяжело ему давалось. И вот однажды, когда благоверная задержалась на работе, Чирин отхлестал животное тоненькой плеткой, специально приготовленной им заранее. Бил и страшной мукой мучался; бил со слезами на глазах. Жалостливые крики котенка только подзадоривали палача. Чирин чувствовал себя последней сволочью и подонком, но вместе с тем получал какое-то греховное наслаждение, а удары выходили еще резче... Поздним вечером пришла жена. Кошутик ее не встретил радостным урчанием - из-под раздвижного кресла горели два желтых огонька.
--Ты его бил? - голосом жены крикнула женская интуиция. - Бил, спрашиваю?
--Я его и пальцем не тронул! - спокойно сказал Чирин правду.
--Я знаю, чувствую - бил! Ты мне отвратителен!
--Есть будешь?
--Яд мне приготовил? Видеть тебя не могу!
--Не фантазируй! Перед сном это вредно.
--Почему он прячется?
--А может, мы ему надоели.
--Устала. Извини.
Потом еще подвернулся удобный случай - жена укатила на день рождения сослуживца. В этот раз Чирин только замахнулся - рука опустилась, плеть выпала. Его будто пронзил невыразимый мистический испуг. С этого дня он старался не смотреть на кошутика - боялся увидеть в нем, как в зеркале, отражение изъеденного червями гниющего лица. От животного он решил избавиться.
И вот позвонил Он!
Профессор оживленной кафедры мертвых языков Павленко. Это был человек лет семидесяти-двухсот. Чирин примчался к нему на квартиру. Нехотя вручил профессору футлярчик.
--Поразительный артефакт! Откуда он у вас?
Чирин промолчал.
--Я уже сделал предварительный перевод по фотографии. Но все фотографии врут! Давайте-ка поглядим оригинал... Так-так, я не ошибся!
--Профессор! Я очень долго ждал.
--Шумерская клинопись с несколькими ассирийскими словами.
--О чем она?
--В ней говорится о неком отшельнике, которому это зеркальце досталось по наследству от потомков исчезнувшей расы. И еще - если прочесть надпись вслух, высвободятся гм... слово неразборчиво... высвободятся силы, способные уничтожить или изменить сущность любой материи.
--Читайте!
Профессор рассмеялся:
--Не боитесь?.. Ну хорошо, попробуем.
Из уст Павленко полилась какая-то тарабарщина и голос его начал меняться. Казалось, он хотел остановится - выпучил глаза и с удивлением смотрел на свои руки, самопроизвольно размахивающие над футляром; но голос не умолкал и с каждым звуком нисходил в басовитые окраины. Комнату заполнил отвратительный смрад. "Давненько же он зубы не чистил" -- подумала обыденная часть Чирина; другая заворожено следила за происходящим. Профессор замолчал и устало обмяк в кресле.
--Смотрите, смотрите! - пропищал Чирин.
Пальцы застежки-кисти с хриплым шипением по одному начали подыматься вверх. В кабине вдруг исчез свет.
--Пробки, должно быть... -- не веря своим словам промолвил профессор, громко сглотнув в пересохшем горле. - Я сейчас исправлю.
Было темно. Послышалось громыхание опрокинутого кресла и профессорское "ах, дьявол!" -- бац! - "кажется, люстру разбил. Всё, что от жены осталось. Дьявольщина". Скоро в комнату вернулась корпускулярно-волновая природа света. Застежка была открыта. Чирин на вытянутых руках вынул зеркальце и передал профессору.
--Осторожнее! - с надрывом прошептал Павленко.
Профессор поднес зеркальце к глазам и... в комнате поднялся сильный ветер - под потолком закружились потревоженные книги; со стены слетела картина и тоже пустилась в хоровод; стол и кресла задрожали, норовя оторваться от пола. Павленко истошно закричал. Его левый глаз вместе с половиной лица передвинулся на место правого, а этот ушел глубоко в голову и через секунду показался из левой глазницы. Профессор барахтался, будто бился с невидимым врагом и невнятно рычал: "помо... помо... помо..." Зеркальце выпало из его рук и он умолк. Нос с хрустом вывернулся наизнанку; губы перекрутились бантиком; из ушей, точно из мясорубки, выходило кроваво-серое месиво с бороздками. Чирин истерически рассмеялся вибрирующим "и", вспомнив детскую песенку о Чебурашке. Отвернув голову, правой рукой нащупал на полу зеркальце, погрузил его в футлярчик и внезапно закричал от боли -- ноготь большого пальца пробил кость и теперь прочно обосновался на пучке. Чирин опрометью выскочил из нехорошей квартиры, обронив напоследок: "Будьте здоровы, профессор!"
Ковылявшая старушка издали сумела разглядеть своим выщербленным зрением-в-очках странного человека. Издерганная походка выдавала в нем сумасшедшего или преступника. Она попятилась, сошла с дороги и прислонилась к лысеющему каштану, настроившись завопить: "Па-ма-ги-те!" Однако Чирин промелькнул мимо и не обратил на нее внимание. Дама углубленного бальзаковского возраста облегченно вздохнула и вдруг подпрыгнула - у нее над головой каркнул ворон. "Чур меня!" -- сказала бабушка, приподняла подол простенького платья и установила неофициальный мировой рекорд по бегу "от дерева - до дверей ее квартиры".
Около своего парадного Чирин остановился, чтобы через учащенное дыхание из него дух не вышел. Весь дрожал. В лифт почему-то побоялся зайти. Поднялся пешком. Только с третьей попытки попал ключом в замочную скважину. Жены не было. Из кухни донеслось жалобное мяуканье. "Ах, вон ты где!" -- заорал Чирин и бросился на звук. С треском захлопнул за собой дверь. Котенок обреченно прижался к стене, ощетинился и зашипел: от страха, не для устрашения. Чирин сгреб котенка в охапку, трясущейся рукой нащупал в кармане футляр, вытащил зеркальце и уже собрался поднести блестевший металл к мордочке, как вдруг маленький пушистый котенок словно во льва превратился - ударил когтями в грудь хозяина. От неожиданности такого отпора он выпустил зеркальце. Раздался звук ломающихся костей. Чирин медленно посмотрел вниз. Последнее, что он увидел - яркий кружок блеска на полу...
Чирин нехотя поднялся, прошел в ванную. Намылил себе физию и заглянул в зеркало, изготовившись бриться. Стекло было мутно и ничего не отразило. Чирин повозил полотенцем: "Ни черта не видно! Будто весь мир запотел!" В зеркале потихоньку проступила картина из его сна: вот он стоит на остановке троллейбуса.
--Где вы? - громыхнул голос того, что был за стеклом.